Текст книги "4-05. Finale spiritoso (СИ)"
Автор книги: Евгений Лотош
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 44 страниц)
Отец Анатолио застонал и слабо пошевелился. Ставрийский поп подошел, опустился рядом на корточки и похлопал его по щекам. Кайтарец приоткрыл глаза и уставился на него мутным взглядом.
– Пить... – сипло потребовал он.
Фуоко вскочила и обвела потрепанную местность взглядом. Бутылка, к которой прикладывался ставриец, торчала из переплетения ветвей и лиан в кустах неподалеку. Каким-то чудом она не перевернулась, и в ней оставалось еще изрядно вина. А вино, как известно, есть алкоголь и примеси, растворенные в воде. Алкоголь на Анатоля не действует, все остальное сгодится. Фуоко поспешно принесла сосуд, и поп немедленно присосался к ней. Когда бутыль опустела, он с досадой отбросил ее и с трудом сел. Фуоко и ставриец помогали. Приковылял, заметно хромая, местный жрец со снятым с кустов одеялом и накинул кайтарцу на плечи.
– Что случилось? – уже заметно бодрее осведомился отец Анатолио, с удивлением оглядываясь и кутаясь в одеяло. – Пехотный полк на природе забухал? Х-хаш...
Он увидел атомный гриб на горизонте и медленно осенил себя косым знамением.
– Вот, значит, как... – пробормотал он. – Вот вам и сон в руку...
– Тесса! – Фуоко затормошила его. – Тесса, вы идти можете? Там атомный взрыв, радиоактивное облако скоро придет! Нужно быстрее в наш бункер уходить, он защитит от осадков. Можете идти?
– Могу ли идти... – Отец Анатолио склонил голову и прислушался к себе. – А ну-ка!
Оттолкнув ее, он неожиданно бодро вскочил на ноги. Его источенные многочисленными пропалинами трусы не выдержали и свалились на землю, и поп, тихо выругавшись, поспешно прикрылся от Фуоко одеялом, обернув его вокруг талии на манер длинной набедренной повязки. Слишком толстое и негибкое одеяло на жирном брюхе висело плохо, и его приходилось удерживать обеими руками. Вид у бывшего солдата «Черных бригад» оказался таким потешным, что Фуоко не удержалась от хихиканья, несмотря на неподходящий момент. Поп грозно глянул на нее, но ничего не сказал.
– Надо идти в нашу лабораторию, господин священник, – сказала девушка на камиссе, обращаясь к ставрийцу. – Сейчас придет радиоактивная туча. Мы здесь умрем. В лаборатории безопасно.
– Что за лаборатория? – удивился тот. – Где?
– Я имею лабораторию паладаров рядом. Бывший бункер. Много места. Еда. Связь. Надо идти сейчас. Мало времени. Атара, надо идти со мной, – переключилась она на встрепенувшегося служителя Теллеона, надеясь, что ее жуткий акцент не помешает ему понять. – Прости, очень плохо говорю на катару. Мой друг говорит. Идти сейчас. Туча... – она запнулась, пытаясь вспомнить, как на катару «радиоактивный», но так и не сумела. – Ядовитая туча. Очень скоро здесь. Надо быстро идти, атара.
– Да, тяма, я понимаю, – поклонился старичок. – Но я хочу остаться здесь. Мой дом, понимаешь? Старый дом. Никогда не покидал, даже при пиратах, и сейчас не хочу.
– Нельзя. Там смерть, – Фуоко ткнула рукой в гриб, чья макушка уже начала расползаться по мерцающему небосводу отвратительной лепешкой, подсвеченной снизу багровыми лучами солнца. Даже на таком расстоянии виднелись тянущиеся вниз, к океану, полосы смертельного ливня. Быстро темнело. – Очень плохая смерть. Идти быстро, атара. Тесса, – она переключилась на ставрийца, – надо идти быстрее, или мы под радиоактивный дождь попадем.
Она махнула рукой, указывая всем направление, и зашагала к лесной тропинке, сейчас перегороженной наполовину обломившимся тонким древесным стволом. Оглянувшись через несколько шагов, она с удовлетворением увидела, что трое мужчин шагают за ней. Чего-то страшно не хватало, и через несколько шагов она поняла: Зорры. Фуоко настолько привыкла к непоседливой парсе, постоянно шныряющей вокруг, с любопытством исследующей местность и отпускающей надменные и ехидные замечания, что без нее казалась себе голой. Гораздо более голой, чем в одних шортах, как сейчас, и даже совсем без них. Только бы Зорра не погибла, только бы не погибла! Во тьме под деревьями мелькнули багровые огоньки, и навстречу не спеша выплыл с десяток волют. Одна из них что-то прозудела, но девушка ее проигнорировала. Трое служителей культа, как она заметила, перебираясь через ствол и обдирая обнаженные бедра о сучья и ветки, посмотрели на волют с опаской, но уклоняться от них не стали.
В лесу уже стояла темень. Едва сочащегося сквозь кроны света хватало лишь на то, чтобы не врезаться головой в деревья. Паладарские фонари не работали -наверняка импульс сжег лампы. Дорогу приходилось буквально нащупывать подошвами. К счастью, здесь, в чаще, деревья не пострадали и на тропу не упали: ударная волна прошла по верхушкам, лишь засыпав землю толстым слоем листьев и тонких веточек. Однако компания все равно двигалась со скоростью страдающей хромотой улитки, что жутко раздражало Фуоко. Еще она старательно отгоняла мысль о том, как они станут разбирать указатели на развилках. Она напряженно вглядывалась не только в реальность, но и в ночной мир в надежде обнаружить там хоть какие-то ориентиры. Без толку. Бешеное мельтешение кончилось, но вместо торжественного вальса полотнищ пламени и графиков математических функций там по-прежнему дергано метались невнятные фигуры, которые не удавалось даже толком рассмотреть. Из-за невидимого горизонта тянуло страхом мамы-розы, и братья с сестрами озабоченно сновали где-то рядом с ней, пытаясь обнаружить и ликвидировать опасность.
Вскоре отцу Анатолио опять стало плохо. Он вдруг тихо захрипел за спиной Фуоко, и мгновением позже раздался глухой шлепок. Девушка резко обернулась, но не увидела ничего. Потом ей все-таки удалось разглядеть два неясных силуэта, склонившихся к земле.
– Эй, Фуоко! – позвал на камиссе ставрийский поп. – Анатоль упал, идти не может. И не говорит.
– Значит, надо нести, – Фуоко на ощупь нашла руку ставрийца и попыталась его поднять. Тщетно. С ее силенками с тем же успехом она могла пытаться сдвинуть с места лошадь. Или быка. – Помогите поднять. Вы с той стороны, я здесь.
Втроем, совместными усилиями, им удалось-таки поднять попа и проволочь его несколько шагов. Потом Фуоко запнулась о корень, упала на коленки и, под тяжестью рухнувшей на нее туши, навзничь на землю. Она забарахталась, выбираясь.
– Так не пойдет, – задумчиво сказал ставриец. – Не дотащить. Слушай, Фуоко, давай-ка ты вперед беги. Сил у тебя все равно мало. Сбегаешь в свою лабораторию, помощь с материка позовешь, а мы уж как-нибудь потихоньку его потащим.
– Я не пойду одна... – начала Фуоко, но осеклась. Далеко впереди между деревьями мелькнул всполох электрического света. Несколько секунд спустя раздался быстро приближающийся топот, и на них выскочили два человека с кажущимися ослепительными фонарями в руках.
– Фучи! – рявкнул Кирис, бросаясь на колени рядом с ней и хватая ее за плечи. – Ты цела? Ты как? Ну?
– Отцепись, дубина, душу вытрясешь, – с облегчением огрызнулась Фуоко. – Я тебя тоже люблю, но нам сейчас его надо до бункера дотащить. И побыстрее, пока туча не пришла.
– Какая туча?
– Я же говорю: дубина ты стоеросовая. Забыл, что в школе рассказывали? После атомного взрыва всегда выпадают радиоактивные осадки. У нас сил не хватило, надо вместе браться.
– Голова у меня не резиновая всякую хрень помнить, – буркнул Кирис. – Что с ним?
– Все в порядке, вака, – просипел сквозь зубы поп, пытаясь подняться. – Уже все в порядке. Сам пойду...
– Вара, взялись, – коротко приказал на катару Кирис, суя фонарь в руки Фуоко и подхватывая его под руку. – Тащим в темпе. Фучи, свети.
Варуйко хмыкнула, но высказываться не стала. Несмотря на духоту, сейчас она носила полную полевую форму: маскировочные штаны и куртку, высокие армейские ботинки, бронежилет. Ее волосы перетягивала черная косынка, а на поясе болтался чехол ножа и кобура любимого пистолета. Она сунула свой фонарь жрецу Миндаллы, затем вдвоем с Кирисом они вздернули Анатоля на ноги и потащили по тропинке с такой скоростью, что Фуоко с трудом за ними поспевала.
Они успели. Когда вечерний бриз с океана донес до них первые запахи озона, чего-то горелого и первую морось, они как раз входили в тамбур лаборатории. Затащив Анатоля в бункер и уронив его прямо на пол, Варуйко вернулась ко входу и тщательно заперла крутящимся колесом засовы наружной двери. Ни Кирис, ни Фуоко никогда им не пользовались (от кого тут запираться, особенно когда лаборатория под постоянным наблюдением Дзии?), так что колесо приржавело и вращалось с ужасным скрипом. Потом Вара повторила ту же операцию с внутренней дверью. Закончив, она взяла один из фонарей и вместе с Кирисом ушла в дверь аварийного склада.
Фуоко осмотрела комнату с помощью оставшегося фонаря. Выглядела она ужасно: оба рабочих стола обуглились, видимо, когда выгорали терминалы паладаров, а на месте кроватей догорали две большие лужи зеленовато-серой жидкости. От призрачного пламени света в комнате не прибавлялось. Стулья и шкафы для одежды не пострадали, но куда положить медленно ворочающегося отца Анатолио, Фуоко решительно не представляла. Конечно, покрывающий пол слой мягкого прочного пластика представлял собой не самое плохое ложе, но все-таки он предназначался для ходьбы, а не лежания.
Пока она раздумывала, в соседнем помещении что-то затарахтело, и тут же в углах комнаты под потолком вспыхнули и начали медленно разгораться два тусклых матовых плафона, никогда на памяти Фуоко не включавшихся. Раньше она вообще считала их какими-то сенсорами, использующимся Дзии, чтобы мониторить их во время сна. Оказывается, аварийное освещение... Где-то тихо зашелестел вентилятор, и в жарком воздухе бункера кожи коснулась еле ощутимая волна приятной прохлады. Потом в комнату вышел Кирис, вытирающий грязные замасленные руки какой-то тряпкой.
– Дизель сработал, – проинформировал он. – Напруга полная, свет есть, горючки на двое суток, холодильники со жрачкой заработали, в общем, жить можно. Койки надо притащить со склада... или нет, нафиг. Можно прямо там разложить и дрыхнуть. Но я его ворочать уже задолбался, – он кивнул на ставрийца. – Фучи, там, снаружи, аварийная кнопка и микрофон. Если кто ткнется, надо впускать.
Из соседнего зала донеслось пронзительное верещание зуммера. Что-то щелкнуло, и быстро, но с паузами заговорила Варуйко – отсюда ее слова Фуоко не разбирала. Кирис прислушался и довольно кивнул.
– Центральный пульт прорезался, – пояснил он. – Нас потеряли... оп-па!
В воздухе посреди комнаты вспухло серое облачко, потом еще одно, еще... Через несколько секунд десятка два волют медленно закружились по комнате, словно по-хозяйски ее осматривая. Кирис недовольно покосился на них, потом пожал плечом и склонился к ставрийцу.
– Анатоль! – позвал он. – Тесса, слышите?
Поп раскрыл мутные глаза.
– Плохо... мне... – пробормотал он. – Сердце колотится... Огненные пятна перед глазами кру...
Договорить он не успел. Его тело обмякло, на мгновение его обволокла и пропала тонкая серая пленка, и он снова потерял сознание. Фуоко склонилась над мужчиной и пощупала пульс на шее. Тот бился слабо, но ровно. Грудь вздымалась равномерно.
– Надо его на раскладушку положить, – неуверенно сказала она. – И вообще, давайте устраиваться. Кир, объясни дядьке, что мы здесь надолго застряли.
Десять минут спустя отца Анатолио устроили на раскладной койке у стены склада, назначенной спальней, подальше от мерно тарахтящего генератора. Энерговвод с материка не работал. Как пояснила Варуйко после разговора с центральным пультом по интеркому, электромагнитный импульс от атомного взрыва вывел из строя какую-то автоматику, и ее сейчас срочно чинили. С пульта проинформировали о повышающемся уровне радиации и отсутствии контакта с паладарами, передали категорический приказ не покидать бункер и ожидать дальнейших указаний, после чего отключились: ведомству адмирала Мариси явно было не до них. Распечатав упаковку с белковыми брикетами, компания поужинала (ставриец и местный жрец с недоверием поначалу их рассматривали, но, войдя во вкус, слопали сразу по две штуки) и начала устраиваться на ночлег. Ложиться спать время еще не пришло, да Фуоко и не думала, что сумеет уснуть второй раз за день. Так что она оставила народ разбираться с книжками и радиоприемником, присоединенным к внешней антенне, и увела Кириса в испытательный зал.
Оба терминала Арены стояли, перекосившись, мертвые и безжизненные, выгоревшие изнутри. От жара их белые основания треснули и потемнели, сквозь полуоткрывшиеся дверцы в слабом аварийном освещении виднелась лишь тьма. С потолка мертво свисали стержни дифракционной решетки большого сканера, обычно в нерабочем состоянии плотно прижатые к потолку. Некоторые из них вывалились из гнезд на пол. Терминал «Лавины» в углу помигивал зеленым индикатором готовности к работе, но экран его терминала тоже оставался черным. Несколько волют лениво дефилировали по залу. Фуоко тщательно закрыла тяжелую дверь в жилую комнату, оседлала стул и взглянула на Кириса.
– Что тебе рассказать успели? – спросила она.
– Что мы попали, – буркнул тот, усаживаясь на другой стул в той же манере и потирая глаза в совершенно нехарактерной для него депрессивной манере.
– А точнее?
– Тут в системе хренова туча Чужих крутится, и старых, и новых. Арасиномэ на самом деле не зверь, а какая-то фигня, в которой они живут, как муравьи в муравейнике. Какие-то кланы у них. Я толком не въехал, потому что волюты навалились, а потом связь пропала, но мы попали в чисто конкретную войнушку. И нас самих могут вот-вот сжевать.
– Конкретнее, – напряженно сказала Фуоко. – Что за муравейник?
– Сеть какая-то. Типа рыбацкой, но между звездами. Или между вселенными. Я ж говорю, координатор только несколько фраз сказать успел. Знаю только, что наша Палла для них вообще незаметна. Так, плюнуть и растереть, на один укус.
– Ххаш... – Фуоко почувствовала, что в груди конденсируется тяжелая ледышка. – И что делать... в такой ситуации, координатор не сказал?
– Да он сам не знает. Паладары не знают, я имею в виду. Они даже вмешаться толком боятся – тут может такое начаться, что от нас даже пыли не останется. Координатор сказал, что они репу чешут, но что оттуда вычешут, меня не спрашивай. А теперь даже связь с ними пропала. И Га больше нет. Ходер, если с ним что-то случится, я сам всех волют нахрен замочу!
– Понятно. Ладно, пока у нас выбора как-то и нет. Наружу нельзя... хотя нам, наверное, можно, нас же радиация не пробивает, но остальным нельзя. Так что сидим и ждем.
– Ну, ждем, – согласился Кирис, поднимаясь. – Фучи, я тут... ну, у меня как бы все восстановилось. Ты как чувствуешь себя? Займемся?..
Он подошел к Фуоко и положил руку ей на плечо. Девушку словно пробило током, и она вдруг почувствовала невероятное, туманящее голову возбуждение. Она коснулась груди Кириса ладонью и медленно поднялась, глядя ему в глаза.
– Кир... – прошептала она, поднимая лицо для поцелуя.
Дверь зала тихо скрипнула, отворяясь, и она бросила в ту сторону недовольный взгляд. У порога стояла Варуйко. Наверняка в другой ситуации на ее губах играла бы ехидная ухмылочка, но сейчас она выглядела, скорее, ошарашенной.
– Эй, вы! – сказала она. – Потом трахнетесь. Гость у нас. Говорит, разговор срочный есть.
– Гость? – удивилась Фуоко, но через порог уже перешагнул незнакомый высокий мужчина.
Совершенно голый и безволосый, даже без бровей, он выглядел странно – но не благодаря наготе, а из-за странного оттенка кожи. Еще секунду спустя девушка сообразила, что это не оттенок. Его эбонитово-черное, как у дачия, тело слегка переливалось и поблескивало, словно покрытое пленкой прозрачной жидкости, меняющей оттенок в зависимости от угла зрения.
– Добрый вечер, молодые люди, – произнес он на кваре глубоким баритоном. – Наконец-то я вас нашел. Кара упоминала о лаборатории на острове, но пришлось обшаривать все окрестности, пока я не заметил ваш бункер. Прошу прощения за странную внешность, фантомные технологии в ваших условиях пока что не отлажены до конца. Могу я спросить, куда вы девали мою дочь?
– Что? – хором откликнулись Фуоко и Кирис, обменявшись ошарашенными взглядами.
– А, я забыл представиться. Меня зовут Джао. Я приемный отец Карины Мураций. Я явился сюда по срочному вызову лишь для того, чтобы обнаружить полное отсутствие следов как Кары, так и всей паллийской рабочей группы. Паладаров, я имею в виду. Так куда вы их девали?
– Никуда мы их не девали, сэрат дэй Джао, – буркнул Кирис, выпуская Фуоко и отстраняя ее себе за спину. Он набычился, словно намеревался наброситься на пришельца с кулаками. – Они все пропали. Самим интересно, куда.
– Так. Прошу прощения за неуместную шутку. Я пытался слегка разрядить ситуацию, но, вижу, сейчас не самый подходящий момент для светской беседы. Да и мое присутствие может оказаться опасным для вас. Ребята, пожалуйста, коротко ответьте на вопрос: какие сцены в виртуальности вы наблюдали в последние минуты перед тем, как... э-э, все пропали? Харлам упомянул про войну проекций этаи, но мне хотелось бы услышать самому.
– Ну... долго рассказывать...
– Дэйя, речь идет о вопросах жизни и смерти – и моей дочери, и всей вашей цивилизации. Я догадываюсь, что последние часы оказались для вас полными потрясений и даже шока, но очень прошу – сосредоточьтесь. Не надо деталей. Несколько фраз, самое основное.
Фуоко вздохнула и посмотрела на Кириса. Тот оглянулся и едва заметно пожал плечами. Ну, в конце концов дядька – паладар... и наверняка Демиург. Если все прочие паладары пропали полностью... ой, мамочки! Ужас снова сжал ее внутренности. Что, если они все-таки погибли? И Карина Мураций, и Зорра, и вообще все? Нет, не время. Нужно сосредоточиться. Если паладары еще живы, им нужно помочь.
Девушка на несколько секунд прикрыла веки, вспоминая и формулируя, после чего быстро изложила суть событий: сражающиеся в пустыне отряды, обезьяна (которая не Кирис) и длиннолапый медведь.
– Значит, они не нападали на вас? – переспросил Джао. – Свои не нападали, несмотря даже на то, что вы атаковали их? Понятно. Спасибо за информацию, дэйя, она очень ценна. Сейчас я вас покину, а вы пока что не оставляйте укрытия. Чистильщики Харлама делают что могут, но мы пока что не в состоянии контролировать атмосферные потоки, так что радиоактивные осадки все равно выпадают над побережьем. Всего...
– Погодите! – отчаянно воскликнула Фуоко. – Дэй Джао, но что происходит? Что за война такая вокруг Паллы?
– Вас не проинформировали? – Джао нахмурился.
– Нет. Киру координатор начал рассказывать, но потом напали волюты, и...
– Ясно. Тогда сделаем так...
В дальней половине зала вдруг возник метровый прямоугольник густого серого тумана. На ее поверхности появились несколько белых пиктограммам, словно на клавишах магнитофона.
– Присутствие моей проекции здесь опасно. Этаи умеют отслеживать каналы субсвязи, и дело может кончиться атакой и гибелью ваших тел, а возможно, и психоматриц. Я оставляю автономный модуль, который расскажет, что удалось выяснить у Стаси до сего момента. Он не связан с остальным миром, так что этаи не обнаружат его, если только не наткнутся случайно. Интерфейс оставляет желать лучшего, но у меня нет ни готовых шаблонов, ни времени на их создание. Ознакомьтесь с материалом как можно быстрее. До свидания.
Фигура пришельца утратила окраску, стала бесцветно-серой и тут же рассеялась в воздухе, словно призрак. Варуйко отпрянула, тихо выругавшись.
– Хрена ж себе... – пробормотал Кирис.
– Кир, давай слушать в темпе, – Фуоко дернула его за плечо. – Потом наудивляешься, сколько влезет.
Она пересекла зал, подошла к туманному прямоугольнику (вблизи тот казался составленным из мириадов микроскопических серых водоворотиков) и решительно ткнула пальцем в пиктограмму пуска.
– Воспроизвожу поток информации малой степени обработки, – сказал мягкий женский голос. – Предупреждение: массив данных объемен и сложен для восприятия. Во время прослушивания рекомендуется периодически останавливать воспроизведение для осмысления услышанного. Вы можете прослушать рассказ снова в любой момент, используя панель управления. Приступаю.
Подошел Кирис с двумя стульями, и Фуоко, поблагодарив его кивком, уселась и принялась слушать неторопливый рассказ, чувствуя, как в груди мерно бухает сердце.
...Арасиномэ не был энергетической формой жизни, всемирным зверем или разумным существом, существовавшим сразу в нескольких вселенных, как изначально полагали паладары. Он являлся лишь крохотной частью чудовищно, невообразимо огромной сети каналов и конструкций, соединяющей мириады звездных систем в мириадах вселенных, потрясающей воображение даже Демиургов, создающих вселенные и разумную жизнь просто ради развлечения. В сети жили этаи: непонятные пока существа, являющиеся истинно энергетической жизнью, использующие ее для перемещения между мирами – и для войны друг с другом. И цели, и правила войны пока что оставались неизвестными.
До самого последнего времени единственным представителем цивилизации Демиургов, наблюдавшим за этаи, оставалась Станция мира Брагаты, получившая позже имя Стаси. Как и Станции возле Паллы, Стаси сумел вовремя среагировать на вторжение, обнаружив быструю гибель сенсоров в планетарной системе. И, в отличие от Паллы, он сумел не только спасти местную цивилизацию и Демиурга, но и свою психоматрицу.
Спас его случай. По заказу Игрока Конструктор снабдил планету двумя массивными перекрещивающимися кольцами из осколков раздробленного планетоида. Поскольку такая конфигурация не могла оставаться стабильной само по себе, Стаси управлял ею с помощью множественных гравитационных стабилизаторов. С помощью этих конструктов, а также массы вещества, заключенной в обломках, он успел создать вокруг планеты полноценный защитный кокон, полностью сохранивший исходные законы физики. Кокон спас Игровой мир, который даже не пережил ничего, напоминающего страшный Удар на Палле. Его цивилизации, едва поднявшейся до железного века, до развития космических технологий оставались еще тысячелетия, так что единственным следствием стали интересные изменения в местных религиях, связанные с изменившимся небосводом.
Однако насколько хороша ситуация оказалась внутри кокона, настолько же она стала плоха за его пределами.
Стаси полностью утратил свои эффекторы в звездной системе, равно как и якорный гиперканал, соединяющий ее с Большой Вселенной. Фактически он оказался отрезанным от остального мира, ограниченным в его восприятии только тем, что проникало сквозь границы кокона. Создаваемые за пределами кокона сенсорные массивы либо немедленно разрушались, попадая в зоны аномальности, либо, за пределами аномальной зоны, быстро прекращали функционировать по необъяснимым причинам. Не помогло даже то, что перепуганный Игрок, следуя протоколу экстренных мер, снял с него ограничения на развитие интеллекта выше первого уровня, традиционного накладываемые на Станции. Стаси немедленно поднял свой уровень до третьего, но на том его возможности исчерпались. Дальнейшее наращивание требовало вычислительных мощностей на базе конструктов, создаваемых в сверхчистом вакууме, найти который в окрестностях планетарной атмосферы не представлялось возможным. Требовалась гиперсвязь с фантомами в областях космоса, отдаленных от поясов вещества. Однако именно гиперсвязь оставалась вне закона.
Еще на первом уровне интеллекта первая же попытка создать такие фантомы далеко за пределами планетарной системы едва не привели к катастрофе. Уже несколько секунд приемные точки гиперканалов подверглись массированной атаке неизвестных сущностей энергетической природы, оперировавших пространственным деструктором в микроскопических масштабах так же непринужденно, как люди орудовали ножами и вилками. От полного уничтожения Стаси, а вместе с ним и всю планету, спасло лишь то, что пришельцы не могли существовать в нормальном пространстве точно так же, как фантомы Демиургов не могли существовать в аномальном: поскольку локальные законы физики, в отличие от Паллы, остались полностью неизменными, Чужие не могли проникать внутрь кокона даже в грубом измененном виде. Потеряв несколько узлов центральной шины гиперсвязи и едва не утратив собственную психоматрицу, Стаси немедленно прекратил эксперименты. После этого пришельцы больше его не беспокоили. Планету просто оставили в покое.
После повышения уровня интеллекта Стаси возобновил попытки исследования. Лептонные флуктуации на границе кокона делали практически невозможными точные наблюдения окружающего мира. Однако Стаси быстро изобрел обходной путь. Вместо традиционного метода, подразумевавшего гиперсдвиг фантома сразу в нужное место и его контроля с помощью гиперсвязи, он начал создавать автономные фантомы внутри кокона. Выпуская их за пределы защитной сферы, он прибег к античному, со времен Старой Земли не используемому методу коммуникаций: радиосвязи. Применить субсвязь, которую позже с успехом использовали паладары, он не рискнул из опасения, что она вызовет ту же реакцию, что и гиперсвязь. Несмотря на медленность прохождения радиосигнала через трехмерное пространство и его серьезные искажения при проникновении через границы кокона, метод работал. Фантомы массово гибли, покидая защищенное пространство – и из-за граничных флуктуаций, и из-за случайных областей повышенной аномальности, и из-за продолжающихся атак Чужих, но часть все-таки выживала. Поскольку энергетические каналы от звезды сохранились в целости и недостатка в энергии Стаси не испытывал, уже очень скоро звездную систему наводнили сонмы его зондов.
Брагата, оправившись от неожиданного изменения обстановки, неспособный ничего изменить и отрезанный от Большой Вселенной и собратьев, философски пожал плечами и снова погрузился в игру. Все исследования он возложил на Стаси – да и не мог ничем ему помочь, поскольку никогда не занимался наукой и знал физику немногим лучше среднего старшеклассника в Кайтаре.
Исследования Стаси продвигались медленно. Однако человеческие эмоции чужды небиологическим интеллектам. Не зная, что такое усталость и отчаяние, Стаси педантично экспериментировал с фантомными структурами. Третий уровень интеллекта вкупе с собранными массивами данных позволил ему в конце концов модифицировать известные технологии для создания фантомов, способных существовать в измененном пространстве. За пределами кокона они по-прежнему гибли из-за применения против них пространственного деструктора, но Стаси в конце концов обнаружил энергетические конструкты Чужих, его использующие. После долгого терпеливого подбора параметров ему удалось создать фантомы, мимикрирующие характерные эмиссионные сигнатуры чужих структур. Атаки резко сократились в количестве, и Стаси наконец-то получил относительную свободу действий. Его фантомы по-прежнему гибли при попытках установить контакт с Чужими, но применение новой технологии дала неожиданный результат. Скрупулезный сбор и обработка информации позволили подсмотреть методы, используемые Чужими для обнаружения каналов гиперсвязи и точек гиперсдвига.
В течение полутора локальных веков, на Палле из-за разнонаправленности временных векторов уложившихся в несколько лет, Стаси скрывался, отправляя зонды наблюдать, собирать информацию и систематизировать ее. Часто, очень часто сенсорные блоки гибли, поглощенные или уничтоженные этаи, как Стаси назвал Чужих. Однако и того, что они успевали заметить и передать, хватало для обнаружения закономерностей. С течением времени Стаси понял, что этаи вовсе не являются монолитной расой. Они делились на большие и малые кланы, то ли воевавшие друг с другом, то ли участвовавшие в какой-то игре с неведомыми правилами. Фантомы Стаси они уничтожали просто потому, что те не умели правильно ответить на запрос «свой-чужой». Держась от них на расстоянии и избегая определенных шаблонов активности, удавалось резко снизить количество нападений.
Также Стаси обнаружил, что логика перемещения этаи между мирами радикально отличается от привычной. Демиурги создавали либо ядро будущего фантома, после чего отправляли его в нужную точку пространства методом гиперсдвига, одновременно сохраняя прокол в одиннадцатимерном пространстве как канал гиперсвязи. Метод работал безукоризненно внутри пузырей-вселенных, однако трансграничный переход таким методом являлся опасным, а потому требовавшим серьезных мер дублирования и прочих средств повышения безопасности. Это резко замедляло процесс, не позволяло перемещать вещество и, как выяснилось при создании поколения Младших Демиургов, плохо влияло на психоматрицы чисто биологического происхождения. Этаи же поступали совсем иначе. Смещая и прокалывая участки пространства, они уже не позволяли образовывающемуся туннелю схлопываться в вибрирующую струну гиперканала. Они просто фиксировали его, оставляя стабильные проходы, соединяющие удаленные участки пространства словно магистральные шоссе. Такие тоннели позволяли всем желающим перемещаться, не используя технику гиперсдвига.
Разумеется, Стаси не преминул воспользоваться новой возможностью.
Запрет на гиперсвязь и утрата маяка, соединяющего Игровой мир с Большой Вселенной, отрезали его и Брагату от остальных Демиургов. Однако замаскированные фантомные модули Стаси могли перемещаться по каналам этаи точно так же, как и сами этаи. Сразу выяснилось, что входы в тоннели с разных сторон прикрывают сторожа разных кланов, так что поначалу разведчики просто гибли сразу после перехода. Но, зная о причине, Стаси быстро справился и с этой проблемой, научившись избегать пристального внимания остальных чужаков. Фантомы по-прежнему продолжали пропадать, но некоторые все же возвращались – и иногда им удавалось приносить крупицы бесценной новой информации. Рассылая бессчетные тучи разведчиков, Стаси превратился в паучка, притаившегося в уголке гигантской паутины, по которой сновали миллиарды других пауков, крупных и агрессивных. По дрожанию отдельных ее нитей он пытался строить совершенно новую не только для себя, но и для Демиургов в целом картину мира.
А картина потрясала воображение.
Количество населенных миров, созданных Демиургами для собственного развлечения, ограничивалось десятками тысяч. Количество миров, связанных незримой паутиной гиперканалов этаи, превосходило их по крайней мере в тысячу раз. Чем больше звеньев паутины отделяло звездную систему Стаси от нового мира Чужих, тем выше оказывался риск обнаружения фантомов во время смещения, тем меньше их возвращалось с данными. Расстояние в полтора десятка переходов оставалось практическим предельным. Но даже и его хватало, чтобы с помощью поиска в ширину на ненаправленном графе (так сформулировала Фуоко, фыркнув в адрес нетянучего Кириса, не врубающегося в простейшие вещи) оценить сложнейшую структуру ближайшей паутины.
