Текст книги "Лето и осень сорок пятого (СИ)"

Автор книги: Евгений Белогорский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 74 (всего у книги 84 страниц)

– Что же вы хотите от них, Джозеф? Утечку информации можно всегда объяснить халатностью, тогда как за связь с иностранцами грозит хороший тюремный срок, а то и расстрел по законам военного времени. Своя рубашка всегда была ближе к телу – толстяк сочувственно развел руками.

– Значит, остается только силовой вариант, а Трумэн на это не пойдет! Он слишком боится войны на два фронта – принялся обличать Гарридеб, но на защиту президента незамедлительно встал Сэмюэль.

– И правильно сделает. Одно дело вести войну против ослабленного русскими вермахта и совсем иное дело схватиться с находящимся на подъеме Сталиным. Он пусть и бывший, но союзник и в отличие от микадо и Гитлера войны нам не объявлял и на нас не нападал. При подобном положении дел, президенту будет очень трудно получить у конгресса согласие на войну с русскими.

– Что же вы предлагаете? Сидеть и ждать, когда Советы соизволят объявить нам войну!? Подобное ожидание нам выйдет боком!

– Я предлагаю помочь президенту развязать руки на востоке, чтобы затем полностью сосредоточиться на России.

– Как у вас все просто, "помочь президенту". С июля этого года мы только и делаем, что помогаем ему! – начал заводиться Гарридеб, но Джозеф властно одернул его.

– Черт возьми, дайте ему сказать!

– Благодарю, вас, – Сэмюэль бросил в сторону своего оппонента снисходительную улыбку. – По моим данным, до конца года Макартур должен навести порядок на Кюсю, а затем начнет подготовку к высадке десанта в район Токио. Я нисколько не сомневаюсь, что для наших военных подобная задача вполне выполнима, но в нынешних условиях это слишком долгий путь. Согласитесь, господа.

– Полностью на все сто процентов – поддержал Сэмюэля эпикуреец, упредив едкую реплику со стороны Гарридеба.

– В распоряжении нашей страны есть атомное оружие. Мне кажется, будет лучшим, если, не дожидаясь высадки десанта на Хонсю, наша авиация нанесет ядерный удар по Токио и уничтожить японского императора. Это не только существенно сократит потери среди наших вооруженных сил, но и внесет хаос в управление страной. Лишившись своего императора, японцы капитулируют, после чего мы сможем играть со Сталиным по своим правилам.

– Боюсь, что вы несколько упрощаете положение дел. Японцы уже не один раз показали всем свой дикий фанатизм. Не стоит рассчитывать на то, что лишившись своего микадо, они сложат оружие и перестанут сражаться с нами – выразил сомнение Джозеф.

– А я согласен с предложением Сэмюэля, – подал голос толстяк. – После устранения микадо, в стране обязательно возникнет драка за власть. И кто-нибудь из соискателей за опустевший трон обязательно обратиться к нам за помощью, которую мы окажем на выгодных нам условиях.

– Ну а если вопреки всему это не случиться? Что тогда? – не удержался Гарридеб, упрямо пытавшийся найти хоть малый изъян в предложении Сэмюэля.

– Тогда мы устроим японцам полную морскую блокаду и будем ждать, когда голод просветлит их мозги и принудит к капитуляции. А если в это дело вмешается Сталин, то у президента будут веские причины объявить Россию недружественным государством и начать боевые действия сроком до шестидесяти дней, без одобрения конгресса – лысый выразительно посмотрел на Джозефа и тот, после недолгого раздумья принял его сторону.

– Ваши доводы кажутся мне убедительными. Даже если, в Японии пойдет что-то не так, будет очень неплохо, если мы покажем Сталину решимость наших действий. Мы заставим его быть очень осторожным и избирательным в своих действиях против интересов Америки. А вы что скажете, Гарридеб?

Сухощавому джентльмену было очень трудно соглашаться с предложением Сэмюэля, но он был вынужден это сделать.

– Я согласен с вашим мнением, дорогой Джозеф – произнес Гарридеб, пытаясь хоть в немногом, но ущемить своего вечного оппонента.

– Прекрасно. Ваше слово, Вильям. Вы по-прежнему стоите за запасной вариант? – с холодной усмешкой спросил "патрон".

– Я не считаю нужным забывать про него – с достоинством ответил "северянин".

– Но вы не против этого предложение?

– Нет.

– Прекрасно. Тогда нам осталось решить, кто проинформирует президента о нашем предложении. Поручать столь важное дело посредникам, недопустимо.

– Совершенно с вами согласен, Джозеф. Мне кажется, что будет правильно, если это сделает Сэмюэль – предложил толстяк, не желавший усиления авторитета "патрона".

– А мне кажется, что лучше поручить это дело Джозефу – не согласился с ним Гарридеб.

– Будет лучше, если мы вместе с Сэмюэлем, известим президента о нашем предложении – предложил соломоново решение Джозеф и лысый легко с ним согласился. Капталы семейства Джозефа и степень его влияния на власть диктовали необходимость иметь его в союзниках, чем идти на откровенную конфронтацию.

– Почту за честь.

– Вот и отлично – обрадовался "патрон". – Надеюсь, вы согласны с этим, Вильям?

– Думаю, что это будет лучшим вариантом для всех нас – согласился с ним "северянин" и на этом ночные бдения завершились.

Утром следующего дня Вильям отправился в Вашингтон, где находился его запасной вариант, а двое других полетели на запад, в сторону Скалистых гор. Там в Солт-Лейк-Сити находился поезд американского президента.

Появление столь необычных гостей, застало врасплох. Едва стало известно, кто с ним хочет встретиться, Трумэн сразу понял, что ему предстоит весьма непростой разговор.

Привыкший за все время своего президентства получать со стороны Больших семейств только одну критику, он был готов дать самый решительный из всех решительных бой, однако ничего неприятного не произошло. Президента не только похвалили и погладили по головке за правильное поведение, но в качестве бонуса даже дали конфетку, обещав поддержать все его начинания против Сталина.

Поступившее предложение очень обрадовало Гарри. Впервые за все время нахождения в Белом доме, он почувствовал себя действительно значимой фигурой в Большой политике. Бойцом, от которого ждали хорошего боя и не побоялись сделать весьма серьезные ставки в тайной игре.

От осознания этого, у Трумэна появились новые силы, и открылось второе дыхание. Сразу после визита представителей Больших Семейств, он затребовал у генерала Гровса информацию по атомным бомбам, благо тот в этот момент оказался под рукой.

– Мне нужно знать, сколько ещё атомных бомб ваши ученые смогут создать до конца года?– спросил Трумэн, азартно поблескивая очками, чем очень удивил Гровса. Генерал давно не видел президента в таком боевом настрое.

– Как я уже вам докладывал работы по созданию сверхбомб идут активным темпам. Кроме тех трем малышкам, что уже были отправлены генералу Макартуру, до конца года наш арсенал пополниться ещё двумя красавицами.

– Только двумя? Я рассчитывал, что их будет никак не менее трех – расстроился президент.

– Все дело в том, что исчерпан весь наш запас обогащенного урана. Процесс его пополнения идет полным ходом, но ранее февраля следующего года наши "яйцеголовые" ничего не обещают.

– Хорошо, пусть будет февраль, хотя меня больше устроил бы январь, – недовольно буркнул Трумэн. – Когда конкретно можно будет ожидать обещанных вами малышек. Ко дню Благодарения это реальный срок?

Вопрос президента несколько озадачил Гровса. Дата, озвученная Трумэном, примерно совпадала с тем сроком, что был озвучен генералу учеными. Соглашаясь с президентом, Гровс по большому счету не сильно рисковал, так как в случаи чего он всегда мог свалить вину на "яйцеголовых". Однако наблюдая те изменения, что произошли с Трумэном и предчувствия возможные перемены, он решил действовать наверняка.

– Срок вполне реальный, господин президент, но к нему следует прибавить ещё неделю.

– Неделю? Вы уверены?

– В этом уверены наши ученые друзья, во главе с профессором Оппенгеймером – хитро заверил президента генерал. Стоя рядом с Трумэном, он внимательно следил за той гаммой чувств, что появились на лице президента после его слов, так как верное их прочтение гарантировало дальнейший рост карьеры Гровса.

– Хорошо, – сказал Трумэн, завершив свой подсчет, – но, ни дня больше. Иначе мы не сможем достойно расплатиться с японцами за Перл-Харбор. Вам все ясно, генерал?

– Так точно, господин президент. Прикажите отправить бомбы генералу Макартуру по воздуху или по морю? – без всякой задней мысли спросил Гровс, и ответ Трумэна огорошил его.

– Ни в коем случаи. Пусть останутся на месте до моего личного приказа.

– До вашего личного приказа, сэр? – удивленно переспросил Гровс.

– Да, до моего личного приказа. Я сам решу, когда и где их следует применить – отчеканил Трумэн, откровенно радуясь изумлению собеседника.

– Вы намерены вновь бомбить японцев, сэр? – не удержался от вопроса генерал и тут же получил звонкий щелчок по носу.

– Потерпите до 7 декабря, Гровс и вы все узнаете – одернул собеседника Трумэн и тому, ничего не оставалось делать, как откланяться.

Подобное поведение президента, было для генерала подобно холодному душу. После удачного применения ядерного оружия в Китае, генерал считал, что Трумэн и дальше будет советоваться с ним по всем вопросам использования этого оружия. Держа под своим контролем весь атомный проект Штатов, Гровс стал считать себя вторым человеком в стране по значимости, а иногда даже ставил себя на один уровень с президентом.

Твердость, с которой Трумэн поддал ему коленом под зад, говорила о том, что президент полностью уверен в себе и больше не нуждается в мудром советчике и доброй няньке. Обиженный холодностью президента, генерал Гровс ещё долго терялся в догадках и ломал голову над причинами подобной трансформации, а главный виновник уже набрасывал черновик своей речи, посвященной годовщине событиям 7 декабря 1941 года.

Получив поддержку Семейств, Трумэн намеривался достойно расплатиться с врагом за эту черную дату для вооруженных сил Америки. Две атомные бомбы, обещанные Гровсом к началу декабря, его очень устраивали. Чисто из фермерской прижимистости, что сидела в нем на генном уровне, Трумэн говорил генералу о третьей бомбе, желая иметь её про запас.

Главными целями новой атомной бомбардировки, американский президент выбрал Токио и Киото. Хорошо усвоив суть идеи "больших мешков", он намеривался одним ударом создать в Японии хаос и панику, и японцы об этом догадывались.

Были ли эти догадки порождены действиями разведки, дипломатии или аналитиков, неизвестно. Вполне возможно, что японские колдуны ощутили грозящую Хризантемовому трону опасность на ментальном уровне, но так или иначе, 15 ноября между микадо и принцем Коноэ состоялась беседа, определившая весь дальнейший ход событий.

– Ваше императорское величество, я вынужден сообщить Вам неутешительное известие. Согласно заключению военных, представленному на утреннем заседании Высшего военного совета, у Японии нет шансов на заключение почетного мира – опустив глаза в пол, вынес свой вердикт принц и император мужественно встретил эту горькую правду. Ни один мускул не дрогнул на его лице, лишь только глаза едва прищурились и взгляд стал жестким.

– Перед тем как принять эти слова за истину, я самым тщательным образом перепроверил все вместе с нашими военными и должен был согласиться с ними. Америка оказалась слишком сильным противником для нас. Несмотря на всю храбрость и отвагу наших солдат, враги шаг за шагом идут вперед и одерживают победы. В Китае они помогли войскам Чан Кайши выйти к Пекину, а на Кюсю уже заняли центральную часть острова.

Наши военные верные и преданные своему императору люди. Мне не в чем упрекнуть их. Вся их жизнь была посвящена служению империи, но даже они выражают сомнения, что к концу года мы сможем удержать хотя бы северные районы Кюсю – с прискорбием произнес Коноэ. Он ожидал со стороны императора вопросов или упреков, но их не последовало. Микадо не сомневался, что принц говорит правду. Он только едва заметно кивнул головой, и принц вновь заговорил.

– Все мы готовы положить свои жизни и унести с собой жизнь врага, когда он ступит на священную землю Хонсю. Американцы заплатят вдвое больше жизней своих солдат, чем они заплатили сейчас на Кюсю, однако есть серьезные опасения, что враги отступят от своей привычной тактики. Большие потери озлобляют американцев и, желая сохранить жизни солдатам и сломить наш дух, они решаться применить против нас атомное оружие. Так как они применили его против наших войск в Китае.

Принц вновь замолчал, давая императору возможность оценить и прочувствовать весь тот ужас, который встал на пороге страны.

– Имеем ли мы возможность предотвратить высадку противника на Хонсю?

– К сожалению, нет – честно признался Коноэ – все наши дипломатические усилия втянуть в эту войну русских не увенчались успехом. Сталин охотно помогает нам оружием, топливом и металлами, но твердо придерживается нейтралитета.

– Что может заставить его изменить свою позицию?

– Только территориальные уступки южной половины Карафуто и Курильских островов.

– Это невозможно – решительно произнес император, гордо вскинув голову.

– Уступить земли империи, полученные нашими предками по праву сильного, значит потерять лицо, а это для нашей страны недопустимо. Лучше смерть, чем такой позор – поддержал его принц Коноэ. Оба собеседника обменялись понимающими взглядами, после чего разговор продолжился.

– Требования американцев остаются все прежними?

– Да, Ваше императорское величество. Возвращение Японии к границам 1915 года, отказ от Тайваня, Ляодуна, островов Пэнхуледао и Хоангша. Согласие на размещение американских баз на Окинаве и Иводзиме, полное упразднение монархии, отказ от религии синто как государственной и соглашение на человеческое происхождение императорской династии – отчеканил принц.

– Есть ли у нас возможность избежать подобного унижения или боги окончательно отвернулись от нас и принуждают испить горестную чашу.

– Да, Ваше императорское величество – сдерживая рвущиеся наружу эмоции, молвил принц.

– Говорите, я слушаю – выдержка вновь не изменила императору. Его лицо не утратило холодной сдержанности.

– К огромному нашему сожалению, нанося бомбардировочные удары по Америке, мы не достигли желаемого результата. В отличие о царской России 1905 года, американская нация оказалась более сплоченной и крепкой. Массовых протестных выступлений американцев так и не возникло, несмотря на сильное недовольство простых американцев правительством президента Трумэна. У нас остался только один шанс – провести операцию "Каменный цветок" и тем самым заставить американцев пойти на мир.

Между собеседниками возникла напряженная пауза. Император Хирохито знал страшную суть "Каменного цветка" и по своим этическим нормам не одобрял его проведение.

– Генерал Корэтика высказывает опасение, что операция может не принести ожидаемого результата – высказал опасение микадо.

– Однако генерал Тодзио полностью уверен в успехе этой операции. Нужен только сильный толчок и американский колосс падет.

– Тоже самое вы говорили, когда решался вопрос о нанесении ядерного удара по Сан-Франциско и Лос-Анджелесу, а также начале бактериологической войны – не удержался от язвительного воспоминания император.

– Все перечисленное вами было только фоном, а операция "Каменный цветок" его основа, приносящая победу сущность.

– Никто и никогда не делал подобное – продолжал сомневаться микадо, но принц не отступал, ни на шаг.

– Никогда и никто в мире не применял на войне атомной бомбы и бактериологического оружия, однако мы его применили. В том, что нам в руки попали сведения о "каменном цветке" я считаю проявлением воли богине Аматерасу. Просто так, такого везения в нужный момент не бывает, смею Вас заверить.

– Но там, куда вы собираетесь нанести удар очень сложные условия. Наши усилия могут пропасть даром, и мы станем посмешищем в глазах своих врагов.

– Вы совершенно правы. Скалистые горы сложное место, но ради достижения цели мы нанесем двойной удар. Обрушив на врага наш и его атомные заряды, мы добьемся успеха, Ваше императорское величество – в голосе Коноэ было столько напора и огня, что император перевел разговор в иную плоскость.

– То, что вы предлагаете принц, по своей сути бесчеловечно и аморально. За все время войны никто из наших союзников и противников не прибегал к подобному, несмотря на огромное число людей погибших во время боевых действий. Поймет ли меня мой народ, если я соглашусь на эту страшную вещь? – попытался остудить воинственный пыл собеседника микадо, но принц Коноэ был неудержим.

– Для того чтобы понять поддержит ли вас народ Японии или нет, Вам достаточно покинуть стены императорского дворца и проехать по улицам Токио. Посмотрите, во что превратили нашу любимую столицу эти белые дикари своими налетами и у Вас не останется сомнения в правильности принятия решения. Прикажите и мы отомстим за всех павших на полях сражения и погибших под вражескими бомбами – фанатично веря в то, что говорил, Коноэ яростно давил на императора и тот был вынужден согласиться.

– Хорошо. Передайте Высшему военному совету империи, что я согласен на проведение операции "Каменный цветок" – изрек император после долгого раздумья и колебания. – Когда вы собираетесь приступить к её проведению?

– Сегодня же, Ваше императорское величество! – принц не пытался скрыть своей радости от вырванного у микадо согласия.

– Сегодня уже вечер – холодно напомнил сюзерен своему вассалу.

– Для того чтобы исполнить волю Вашего императорского величества и принести долгожданную победу, мне совершенно безразлично, стоит ли на улице день или властвует ночь. Главное я могу действовать против врага, – торжественно объявил принц Коноэ, – я могу идти?

Монарх едва заметно кивнул головой и опустил веки, и его искуситель исчез. Коноэ спешил известить членов Высшего военного совета о воле императора, отдать приказ о начале операции ставки, в которой были чрезвычайной высоки.

Делали в этот день и на далекой Лубянке, в кабинете наркома, за покрытым зеленым сукном столом.

Несмотря на слишком раннее утро, Лаврентий Павлович Берия бодрствовал. Час назад он вернулся из Кремля и, не смотря на неурочное время, ушел с головой в работу. Нужно было срочно отдать распоряжения, в свете полученных указаний от вождя. Переговорив по телефону и дав необходимые указания, он вызвал к себе в кабинет начальника Восточного отдела, отвечающего за операцию "Кондор".

– Есть новости из Токио? – властно спросил его Берия, едва только полковник вошел в кабинет и подошел к столу.

– Нет, товарищ нарком, – сокрушенно развел руками чекист, – больше недели от агента нет никаких известий, хотя визуально в условленное время и в условленном месте, он появляется.

– Если на свободе, значит, ему пока нечего сообщить. Жаль, очень жаль. Нам сейчас от него как нельзя нужна информация, пусть даже с отрицательным результатом.

– Прикажите поторопить его с ответом? – уточнил чекист, но нарком не согласился с ним.

– Зачем лишний раз дергать человека? Он сам прекрасно все понимает. Если будет результат, сообщит, если нет, в этом нет его вины. Ведь его профиль торговля и экономика, но никак не война. Один раз он нам уже помог по Америке, будем надеяться, что сумеет помочь и во второй раз – вздохнул нарком. – Значит, наберемся терпения и будем ждать. Все понятно?

– Так, точно товарищ нарком. Будем ждать.

– Вот именно. Как только поступит сообщение от агента, доложить немедленно. Независимо от времени и результата сообщения. Можете идти.

Дверь наркомовского кабинета едва успела закрыться за полковником, как на столе зазвонил телефон. На проводе была далекая Германия.

– Судоплатов. Здравствуйте, как обстоит дело с "консервами"? – с места в карьер начал разговор Берия.

– Здравствуйте, товарищ нарком. У нас полная готовность к действию, ждем только вашего сигнала – бодро доложил Судоплатов.

– То, что вы готовы – хорошо. Сигнал может поступить в ближайшие три дня. Вам все ясно?

– Так, точно.

– Что шведы? Как транспорты?

– Шведы ведут себя хорошо. Транспорты идут по расписанию, к движению никаких претензий нет – успокоил наркома собеседник. Его не совсем понятный обычному уху ответ обрадовал Лаврентия Павловича ибо, хоть на немного, но снимал с его плеч огромную нагрузку.

– Хорошо, Судоплатов. Ждите моего звонка – сказал нарком и повесил трубку.

В Москве уже отгремели праздничные торжества, посвященные Великой Октябрьской Социалистической Революции. Впереди оставался День Артиллериста, особенно любимый вождем. Нарком очень надеялся, что к этой дате он сможет порадовать товарища Сталина фейерверком очень большой мощности.

Нужно было только набраться терпения и ждать. Ждать, собрав всю волю в кулак, не позволяя эмоциям взять вверх. Ждать, не смотря ни на что, твердо веря в успех задуманного дела. Ведь именно так и одерживаются значимые победы на невидимых фронтах.

Глава XVII. Мы ближе, Господи, к Тебе.

Давно президент Трумэн не испытывал такого душевного подъема, как во второй декаде ноября 1945 года. Впервые с момента своего вступления в должность президента Соединенных Штатов Америки, он точно знал, что делать и был уверен в своих силах. Взирая из окна своего походного кабинета на зеленые склоны гор окружавших столицу штата Юты и вдыхая их прохладу, Трумэн находился в приподнятом настроении.

Он стал шутить и улыбаться секретаршам, похваливать работу своей походной свиты, словом разительно переменился. Недавний визит мистера Джозефа и мистера Сэмюэля буквально окрылил президента. Все прежние страхи и сомнения ушли прочь и он был полностью готов, если не поставить финальную точку в войне с Японией, то основательно приблизить её завершение.

В глубине души, президент Трумэн, конечно, опасался, что в самый последний момент, что-то может пойти не так и схваченная им за нежное место Судьба не станет помогать ему, когда он будет резать глотку японской свинье.

Своих возможных недоброжелателей, он видел в первую очередь в лице своих военных, как в генерале Макартуре, так и в адмирале Нимитце. Оба военачальника желая довести до победного конца свои планы по принуждению врага к капитуляции, прислали генералу Гровсу свои заявки на две атомные бомбы, чем очень сильно встревожили президента.

После нанесения ответного атомного удара по Японии, Трумэн объявил, что следующее применение атомного оружия будет осуществляться только с его личного согласия. Шаг был вполне разумным, и военные отнеслись с должным пониманием к приказу своего Верховного командующего. Однако последующие события серьезно ослабили позиции президента и, воспользовавшись ситуацией, военные вынудили Трумэна разрешить им самостоятельно использовать новые атомные заряды.

Соблюдая чувство приличия перед Верховным командованием, генерал Макартур извещал президента, когда и где будут использованы атомные бомбы, не спрашивая при этом разрешения. Стремясь закрепить полученный успех, военные решили контактировать с Гровсом напрямую, известив Трумэна о своих намерениях задним числом.

Учитывая, что благодаря постоянным японским бактериологическим атакам напряженность в стране не спадала, а стратегических успехов на фронтах войны не было, генеральский финт мог закончиться успехом. Однако неожиданно, военные получили крепкий удар ложкой по рукам.

В самой нелицеприятной форме, президент напомнил им, что вопрос о новом применении ядерного оружия находится исключительно в его личной компетенции. Одновременно с этим, генерал Макартур получил приказ сведения участия американских вооруженных сил в Китае к разумному минимуму, и планируемое им наступление на Пекин заглохло на корню.

Вслед за ним, сильное неудовольствие боевыми действиями на Кюсю получил адмирал Нимитц. Не особенно выбирая тон разговора, Трумэн в довольно резкой форме потребовал ускорить темпы наступления. При этом, президент разрешил широкое применение против противника химического оружия.

– Давно пора снять белые перчатки, отбросить всякие предубеждения и заняться делом, адмирал. Чем больше мы истребим этих макак, тем будет только лучше для Америки, будет лучше для всех нас.

– Поверьте, сэр, что мы делаем все возможное, чтобы принудить этих раскосых к капитуляции, но их фанатизм и упорство превосходят все мыслимые и немыслимые границы. Нам приходится буквально каждую щель на этом острове либо заливать напалмом, либо забрасывать бомбами и снарядами. В плен сдаются, единицы – стал оправдываться Нимитц.

– Ваши слова меня очень тронули, адмирал, но все это мы уже проходили раньше на Филиппинах, Иводзиме и Окинаве. Мне кажется, что за время боев у ваших морских пехотинцев уже должен выработаться стойкий иммунитет к фанатизму противника. Не так ли? – ехидно уточнил Трумэн.

– На этот раз нашим пехотинцам приходится сталкиваться не только с упорным сопротивлением со стороны солдат противника, но и с активным противодействием гражданских лиц. При этом необходимо отметить, что фанатизм простого населения мало в чем уступает фанатизму военных.

– У вас вполне достаточно сил, чтобы стереть в порошок всех, кто оказывает сопротивление американской армии в той или иной форме. Всех! – повысил голос президент, но Нимитц не услышал его. За пять лет войны, он научился спорить с президентами.

– Ваш упрек был бы справедлив, если бы имели полную свободу рук, господин президент. С первого дня начала операции "Даунфол" мы только и слышим о том, что мы должны её закончить до конца года. Я прекрасно понимаю, что эти сроки обусловлены интересами большой политики, но подобный подгон событий приведет к большим потерям среди личного состава – попытался вразумить собеседника адмирал, но его слова только подлили масла в огонь. Трумэн гневно заблестел стеклами очков и покрылся красными пятнами.

– Я вам уже сказал адмирал, что в вашем распоряжении есть все необходимое, чтобы закончить первую фазу операции к первым числам декабря. Страна дала вам для этого все необходимое и даже немного больше.

В распоряжении Нимитца было много аргументов способных доказать неправоту президента, но он не стал вступать с ним в полемику. За полгода у адмирала уже был опыт общения с новым верховным главнокомандующим и этот опыт говорил ему, что сейчас спорить с Трумэном бесполезно. Все чтобы он не сказал, немедленно вызвало бы у очкарика стойкое отрицание, которое в любой момент могло перерасти в истерику. В последнее время у господина президента появились определенные проблемы с нервами. Поэтому, прославленный моряк попытался переложить галс.

– Вот относительно этого немного больше, я и хочу попросить. Действия генерала Макартура в Китае наглядно показали успешность применения атомных бомб в полевых условиях. Я хочу попросить вашего разрешения применить ядерное оружие против японских войск на Кюсю. Мои специалисты уже изучили отчеты генерала Макартура о сбросе атомных бомб и уже рассчитали, как лучше использовать с минимальной угрозой для наших солдат.

В словах адмирала был большой резон, но Трумэн не пожелал вникать в него, так как предложение Нимитца полностью не укладывалось в ту красочную картинку, которую он уже нарисовал.

– Нет, нет и ещё раз нет. Вы не получите ни одной атомной бомбы Нимитц – категорически отрезал президент.

– Но как, же так!? Ядерные удары по противнику смогут полностью переломить всю ситуацию на острове Кюсю и принудят японцев сложить оружие. Это единственный способ закончить операцию к назначенному вами сроку – удивился адмирал.

– Вся разница между нами в том, что вы хотите при помощи атомной бомбы выиграть операцию, а я хочу выиграть всю войну – важно объяснил Нимитцу Трумэн и очень остался доволен сказанным.

– Мы готовы обойтись обычными средствами войны, но для этого нужно увеличить временные рамки, а лучше всего их совсем убрать, господин президент.

– Об это не может быть и речи. Каждый новый день войны приводит к укреплению сил противника. Даже после уничтожения вражеского института в Маньчжурии, неприятель продолжает доставать нас спорами чумы и сибирской язвы. А мы ещё так и не узнали, где располагается их центр по производству атомного оружия. С августа месяца мы использовали против врага шесть атомных зарядов и ещё два будут готовы к первым числам декабря. Учитывая небольшой приоритет врага в их создании, мне страшно подумать, сколько бомб он успел создать. Вот почему нам никак не обойтись без временных ограничений.

– У японцев нет средств воздушной доставки подобно нашему В-29. Их бомбардировщики вполне способны нанести ядерный удар по нашим штабам на Окинаве, Маниле или по китайцам Чан-Кайши. Максимум, что они могут атаковать из наших территорий это Алеутские острова и Аляску и то с билетом в один конец. До Гонолулу их пташки точно не долетят – моментально разложил пасьянс адмирал, но его слова не успокоили президента.

– Вы забыли, что они атаковали своими бомбами Сан-Франциско, Лос-Анджелес и Портленд, а также Сан-Диего и Техас своей заразой.

– Мы сделали все надлежащие выводы из этих случаев и предприняли необходимые меры. Нам известны привычные маршруты подлодок противника и на их пути мы выставили несколько подвижных заслонов из эсминцев и морских охотников. Вероятные цели новых атомных атак японцев могут быть Перл-Харбор, Сан-Диего, Сиэтл или Ванкувер. Больше им на тихоокеанском побережье атаковать нечего, а посылка же подводных авианосцев в Атлантику слишком долгий процесс. Так, что в этом году атомной атаки на Манхэттен точно не будет – улыбнулся Нимитц. – Даже если у японцев есть новые бомбы, они смогут добиться лишь тактического успеха, но никак не стратегического.

Казалось, что доводы адмирала должны были заставить Трумэна согласиться с ними, но тот упрямо продолжал идти прежним курсом. Гордыня не позволяла ему ни признать правоту собеседника, ни посвятить того в свои планы.

– Все это очень хорошо, но есть некоторые аспекты политики, которые заставляют меня настаивать на скорейшем завершении операции "Даунфол", господин адмирал. Что касается передачи вам новых атомных зарядов, давайте вернемся к этому вопросу 6 декабря – безапелляционно изрек Трумэн зло, посматривая на собеседника из-под очков.

Услышав эти слова, Нимитц испытал острое желание попросить об отставки и предоставить этому сидящему в кресле умнику, возможность самому командовать войсками, воюющими на Кюсю. Достигнув вершины военной карьеры, Нимитц был готов в любой момент уйти в отставку, но у него ещё была честь и долг перед родиной. Поэтому он только сокрушительно вздохнул, выразительно посмотрел на собеседника и так, не услышав от него внятных объяснений, коротко произнес: – Хорошо, господин президент, вернемся к этому вопросу шестого декабря.