Текст книги "Лето и осень сорок пятого (СИ)"

Автор книги: Евгений Белогорский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 84 страниц)

Едва только усташи оголили свои позиции, как местные жители незамедлительно дали об этом знать партизанам Скалоне. Притеснения со стороны хорватов были ничуть не меньше, если не больше, чем со стороны озлобленных войной казаков.

Гарибальдийцы умело использовали выпавший им шанс, но атаковали позиции врага не ночью, а рано утром, в расчете на глубокий сон караульных постов. Сначала, вперед были высланы разведчики, которые сумели, скрыто приблизиться к переднему краю хорватов, и забросали их караульные посты гранатами.

С первыми звуками взрывов и выстрелов, на штурм позиций усташей обрушились бойцы под командованием Джузеппе Моро, чей отряд был усилен дополнительными силами. И в первую очередь минометами, взятыми в арсенале Флоренции.

Выступая в поход на Рим, Скалоне проявил поразительную прозорливость, потребовав от мэра столицы Тоскании вместе с провиантом и подводами мин, к имеющейся у партизан артиллерии. Тогда, многие из ротных командиров скептически отнесли к требованиям команданте, но теперь во время штурма, истово его благодарили.

Даже оставшись в меньшинстве, засевшие в окопах и траншеях хорваты, оказывали яростное сопротивление. С чувством обреченного на смерть человека, они спешили уничтожить как можно больше врагов, прежде чем уничтожат их самих.

Имея достаточный запас боеприпасов и хорошее место обороны, они могли существенно сократить ряды атакующих гарибальдийцев, но наличие минометов у бойцов Скалоне изменило весь расклад сил. Бывший капитан королевских вооруженных сил Италии Пьетро Массимо, хорошо знал свое дело в подавлении огневых точек противника. Находясь в полной безопасности от возможного ответного огня, он придвинул свои минометы к самому переднему краю и, наблюдая в бинокль, лично корректировал огонь по позициям усташей.

Как бы ни была сильна ярость и упорство хорватских коллаборационистов, но против артиллерийского огня она была бессильна. Минометчики капитана Массимо быстро подавили редкие очаги сопротивления врага, и дорога к победе была открыта.

Беда редко приходит в одиночку, так и случилось с хорватскими усташами. В самый ответственный момент, они лишились своих лидеров маршала Кватерника и генерала Навратила.

Получив сообщение о прорыве линии обороны под Фикулле, хорватские генералы решили перебазировать свой штаб, для лучшего управления отражения наступления партизан Скалоне. Местом его дислокации было выбрано местечко Подерето, откуда, удобно было контролировать и Кастель-Джорджье и Аквапенденте.

Полностью уверенные, что со стороны запуганного местного населения им ничего не угрожает, Кватерник и Навратила поехали в открытой машине, в сопровождении конного и велосипедного эскорта. Больше автомашин у усташей, не было.

Все дорогу, штабной эскорт внимательно следил за дорогой, готовый в любую минуту открыть огонь по засаде и прикрыть собой командиров. Дело это на войне вполне привычное, но ничего страшного не произошло. Хорваты благополучно достигли Подерето, где уже находился, отправленный ранее взвод охраны.

Несчастье случилось у самого дома, который квартирьеры определили под штаб. Все подходы к нему охрана усташей оцепила плотным кольцом. Все взрослое население местечка было разогнано по домам, но на примыкающих к дому улицах, продолжали играть дети.

В этих худых и оборванных десяти-двенадцати лет отроду ребятах, усташи не усмотрели для себя серьезной угрозы и совершенно напрасно. Когда генеральский кортеж вытянулся по узкой и кривой улочке Подерето, один из мальчишек бросил в машину гранату.

Был ли это осознанный поступок или бросавший действовал спонтанно, хотел ли мальчик убивать генералов, просто хотел напугать их или нанести какой-либо вред, неизвестно. Маленький герой погиб от рук конвоя, но дело свое сделал на "отлично". Брошенная им граната угодила под заднее колесо лимузина, в котором ехали хорватские вожди. Взрыв гранаты сначала опрокинул автомобиль на бок, а затем он перевернулся плашмя, придавив своих пассажиров.

По злой иронии судьбы, находившиеся впереди шофер и адъютант Кватерника, отделались ссадинами и легкими ушибами, в отличие от генералов. Сидевший справой стороны маршал Кватерник, получил два тяжелых осколочных ранения в живот и грудь, и был выброшен из машины взрывной волной.

Вся тяжесть удара перевернутого автомобиля пришлась на генерала Навратила. От сильного удара о землю ему сначала сильно разбило голову, а затем придавило всей массой развороченного железа.

Оба хорватских командира умерли, с разницей в двенадцать минут. Именно столько продержался Кватерник, пока охранники пытались остановить кровь, неудержимо льющуюся из раны.

Впрочем, даже лишившись своих командиров, усташи не стали складывать оружия. Прижатые к стене, они были готовы биться с гарибальдийцами до конца, но те по возможности уклонились от встречи с ними. Уничтожая лишь тех, кто заступал им дорогу, отряд Каттины продолжил свой путь на юг, предоставив местным жителям возможность самим разбираться с незваными гостями.

Ровно сутки ушли у гарибальдийцев на то, чтобы совместными ударами разгромить противника сначала у Кастель-Джорджье, затем у Лоренцо-Нуово и выйти к озеру Больсена. Дорога на Рим была открыта, а у проамериканского правительства все ещё не было сил для отражения коммунистической угрозы. Хитрая игра англосаксов в Италии потерпела досадный крах, но не сильно им везло и на востоке.

Получив точные координаты расположения отряда 731 на просторах Маньчжурии, американское командование бросило на его уничтожение тридцать два стратегических бомбардировщика "В-29". Удара этих могучих машин было вполне достаточно, чтобы разнести в пух и прах все хозяйство генерала Сиро Исии, но эту миссию постоянно преследовали неудачи.

Вначале, из-за внезапно разыгравшейся непогоды, пришлось на два с половиной час задержать вылет эскадрильи с Окинавы. Столь продолжительная задержка ставила под угрозу успех операции, так как бомбардировщики выходили на цель не утром, как планировалось, а днем. Это давало противнику дополнительные шансы на отражение атаки, ведь согласно данным советской разведки, бактериологический центр имел воздушное прикрытие.

Исходя из этих обстоятельств, летчики предложили командованию перенести вылет на сутки, но генерал Макартур ответил категорическим отказом.

– Японские колдуны продолжают нам гадить с непогодой, но это не должно остановить вас на пути возмездия – оседлал своего любимого конька командующий.

– Неизвестно, что ещё изобрели эти макаки в своих лабораториях против нас. Каждый день, каждый час работы этого объекта против нас, может обернуться потерей десятков тысяч американских жизней. Ради их спасения мы должны рискнуть этими тремя сотнями летчиков. Мой приказ – взлет! – приказал Макартур и никто не посмел его упрекнуть в жесткости. Шла жестокая война, и место для сантиментов на ней не было.

Следуя приказу командующего, все тридцать два бомбардировщика взлетели, но на подлете к острову Чеджу, у двоих самолетов случились неполадки с моторами. С интервалом в пятнадцать минут, сначала у одного, затем у другого, отказали крайне правые моторы.

В условиях, когда результат твоего полета очень важен для судьбы страны, можно было пойти на риск и, несмотря на поломку продолжить полет. Так поступил бы каждый из советских летчиков, окажись они в подобной ситуации. В этом можно было не сомневаться, но американские экипажи проявили здоровую рациональность и повернули свои машины обратно. И это были ещё не все сюрпризы от машинного бога.

Самолеты эскадрильи были уже на подлете к дельте реки Ялуцзян, что разделяет Китай и Корею, как один из пилотов сообщил о серьезном перерасходе топлива двигателями его самолета. Что это было; ошибочное показание приборов или действительно произошла утечка топлива, ночью в воздухе было трудно разобраться, да экипаж к этому и не стремился. Проявив благоразумность, пилот развернул самолет домой, вместе с пятью тоннами бомб.

Больше поломок не было. Двадцать девять машин благополучно долетели до берегов Китая и, совершив разворот на северо-восток, углубились над территорией Маньчжурии.

Стараясь сохранить тайну своей миссии до конца, американские летчики летели над малонаселенными районами и городами, стараясь держаться в стороне от главных центров Маньчжурии: Ляояна, Мукдена и Чанчуня. Возможно, им бы удалось сохранить свое инкогнито и обрушиться на врага как снег на голову, но задержка в два с половиной часа сыграла свою роковую роль. Японские посты воздушного наблюдения засекли появление американских самолетов, и Харбин встретил врага во всеоружии.

Сведения русской разведки о наличии у хозяйства генерала Исии воздушного прикрытия, полностью подтвердились. Первыми по бомбардировщикам ударили зенитки охранявшие покой отряда 713, а затем к ним присоединились и истребители, взлетевшие с аэродрома подскока.

Перед пилотами "суперкрепостей" возникла сложная проблема, как наносить по противнику удар. Не имея привычного истребительного прикрытия, американцы были вынуждены либо работать на низких высотах, с угрозой быть сбитыми. Либо производить бомбометание с больших высот, вне доступности для вражеских истребителей, но с низким коэффициентом точного попадания.

Стоит ли говорить, что подавляющее число летчиков выбрало второй вариант и только малая часть первый. Девять самолетов смело вступило в схватку с противником на нижних эшелонах. Тогда как остальные машины стали решительно набирать высоту, что комфортно сбросить свои бомбы после разворота.

Смельчакам решившим бомбить бактериологический центр японцев первыми, сильно повезло. Против них действовало всего шестнадцать истребителей врага. Главные силы японцев, отвечающие за воздушное прикрытие института генерала Исии, только покинули аэродром Харбина и не успевали перехватить американцев. А вступившие на этом этапе боя зенитки, были швейцарскими "Эрликонами", чей огонь не мог сбить такие мощные самолеты как "В-29".

Если бы все пилоты бомбардировщиков были настроены также решительно, как и они, то американцы смогли бы в этот же день стереть в пыль весь отряд 713, но их инстинкт самосохранения взял вверх над патриотизмом. Испугавшись идти сквозь плотный огонь зениток, пилоты "суперкрепостей" упустили возможность поквитаться с коварным врагом, за своих погибших соотечественников.

Малодушное решение бомбить с верхних эшелонов после совершения разворота, свело на нет, отвагу храбрецов. Как американские летчики не старались, но самые важные корпуса института не пострадали. Незнакомая местность, огонь японских зениток и истребителей, а самое главное – щемящее чувство одиночества в схватке с врагом, стремление как можно быстрее сбросить бомбы, заметно повлияло на результатах бомбардировки.

От упавших бомб, был разрушен виварий с мышами и свинками, бараки в которых содержались люди, предназначенные для проведения опытов, а также казармы охраны и гаражи с транспортными средствами.

Единственным серьезным ущербом от этого авиаудара, было повреждение лабораторного крыла исследовательского корпуса и уничтожение склада с керамическими бомбами. Последний имел для института генерала Исии, большое значение, так как ни в чем другом, его продукция не могла храниться и транспортироваться. Конечно, эта потеря не была для японцев смертельной, но на две-три недели, деятельность института замораживалось.

За это успех американцы заплатили семью самолетами. Две "суперкрепости" были подбиты огнем японских истребителей и упали недалеко от Муданьцзяна, пытаясь долететь до Владивостока. Пять самолетов получили незначительные повреждения от зенитного огня. Они вполне могли попытаться долететь до Окинавы, но экипаж решил совершить вынужденную посадку на советской территории.

Два бомбардировщика благополучно сели на аэродромы Тихоокеанского флота под Владивостоком. Две машины благополучно улетели за Амур и совершили посадку в Хабаровске. Ещё один бомбардировщик пересек Амур в районе Благовещенска, однако экипаж не рискнул совершить посадку. Посчитав машину обреченной, экипаж покинул самолет, выбросившись на парашютах.

После достижения такого успеха ограниченными силами, можно было надеяться, что удар главных сил эскадрильи, сможет вырвать ядовитые зубы японского дракона, но этого не случилось. В бой вступили японские 100 мм зенитные пушки, способные доставать американские самолеты на больших высотах. Под их огнем, строй бомбардировщиков собравшихся "огненным ковром" смести отряд 713 с лица земли, развалился, что свело на нет силу нанесенного ими удара.

Сброшенные летчиками бомбы добросовестно перепахали минные поля прикрывавшие подходы к запретной зоне и разнесли в пух и прах, гостевые дома для высоких персон и прочих столичных проверяющих. Вместе с ними были уничтожены слесарные мастерские обслуживающие автопарк отряда и подожжены склады с горючими материалами.

Черный дым от горящих нефтепродуктов, всегда радует глаз и тех, кто бомбил и тех, кому докладывают о результатах бомбардировки. Увидев столь зримый результат своего авианалета, американские штурманы поспешили запечатлеть его своими фотокамерами и с честным сердцем доложить об этом на Окинаву. Тот факт, что дым может скрывать неповрежденные корпуса института, об этом никто из них не подумал, или не захотел думать. Огонь проклятых японских зениток доставлял американцам серьезные неприятности и потому, у них не было особого желания докапываться до истины.

Удар по врагу нанесен, после него что-то загорелось, это зафиксировано на фото и значит, пора лететь домой. Тем более что в результате обстрела с земли, общий строй покинули три машины. Их пилоты посчитали, что полученные ими повреждения не позволят долететь до Окинавы, и они решительно развернули свои машины к советско-маньчжурской границе.

Экипажи двух самолетов без всякого затруднения достигли Амура и благополучно сели в Благовещенске, где были интернированы до конца войны. Третья поврежденная японскими зенитками машина, вместо северо-востока повернула на северо-запад и к огромному удивлению жителей Читы, совершала посадку на местном аэродроме.

Обрадованные столь королевскому подарку со стороны американцев, местные власти закатили в честь дорогих гостей шикарный банкет. Пять дней советские летчики и местное руководство щедро поило и кормило американских летчиков, а затем выслало их в Москву, не позволив взять из самолета даже личные вещи. Все они были изъяты сотрудниками НКВД и переданы экипажу под расписку перед самой его отправкой.

Попадание в руки русских столь большое количество самолетов, было для американской стороны очень неприятным фактом, но она была готова заплатить эту цену, ради уничтожения японского бактериологического центра.

В том, что он уничтожен, американцев убедили бравые доклады пилотов и многочисленные снимки пожаров и разрушений. Не имея первичной картинки, специалистам по фоторазведки было трудно сказать, что-либо с твердой уверенностью, но горящее от нетерпения начальство наседало на них и они дали положительное заключение об уничтожении института генерала Исии.

Кроме снимков воздушной разведки, эту информацию подтвердила и Москва. Через свою агентуру она узнала о масштабах разрушения в отряде 713 в результате авианалета и передала всю полученную информацию в Вашингтон.

В ней было и приблизительное количество разрушенных или поврежденных зданий. И большое количество раненых доставленных в японский военный госпиталь в Харбине и не меньшее число погребальных урн привезенных из Токио. И объявления вокруг института зоны карантина, и наличие скрытых признаков готовящейся эвакуации.

Единственно чего в нем не было, так это уточнения кто конкретно погиб, и какие здания были разрушены. Отлично зная, степень ущерба полученного японцами, хитрые азиаты решили предоставить благородным англосаксам сладкий пирог полуправды. Когда не было произнесено ни слова лжи, но при этом не была сказана и вся правда. Период доверительных отношений безвозвратно прошел, впереди маячили времена противостояний, и открывать все карты перед бывшими союзниками не были никакого резона.

Очень может быть, что со временем институт заработает снова и тогда будет отличный повод для новых торгов с американской стороной. Ведь никто не мог с уверенностью сказать, что у института господина Исии не было какого-нибудь филиала в Маньчжурии. За его местонахождение можно попросить у янки что-нибудь важное и нужное для страны Советов, подставив под бомбовый удар мирные строения. История знала подобные примеры.

Военные аналитики Пентагона все это прекрасно понимали, но главнокомандующему американскими вооруженными силами Гарри Трумэну, как воздух были нужны победные реляции. Применение против населения Соединенных Штатов Америки бактериологического оружия нельзя было утаить. Миллионы американцев требовали от своего президента немедленной защиты от происков врагов, и они её получили.

Вновь все центральные и местные газеты вышли с аршинными заголовками об уничтожении института господина Исии. В приложенных к ним статьях, было мало конкретной информации об отряде 713, но она и не требовалась. Главное, простые американцы получили фото-факты, что благодаря мужеству и героизму американских летчиков, враг лишился своего тайного оружия и теперь можно уже не бояться чумы, холеры, лихорадки и прочих гадостей.

Куда более мелким шрифтом и не в столь патетическом стиле был написан секретный доклад генералу Макартуру, о случившемся с кораблями американского флота на Окинаве, в день, когда вся страна ликовала от одержанной ею победы.

В нем сообщалось, что в 13.23 по гавайскому времени, локаторы американских кораблей на высоте в пять тысяч метров засекли две быстро движущие цели. На стоявших, на якоре кораблях была объявлена тревога и на их перехват были подняты дежурные истребители с острова Окинава. Вместе с ними в воздух успели подняться две пары истребителей с авианосцев "Интерпид" и "Уосп". Всего в воздух было поднято пятнадцать самолетов, но из-за высокой скорости объектов, свыше 800 километров перехват осуществить не удалось.

Согласно рапортам летчиков, это были два самолета неизвестной им конструкции, имевшие на крыльях и фюзеляже японские опознавательные знаки.

Приблизившись к передовой группе кораблей, они пошли на снижение с целью их дальнейшей атаки. Первый самолет успешно преодолел заградительный огонь зенитных установок эскортного авианосца "Суони" и протаранил стоявшие на палубе истребители.

В результате столкновения и последовавшего затем взрыва, было уничтожено четыре истребителя "Хэлкэт" и ещё двое были серьезно повреждены огнем. На полетной палубе образовалась дыра около 40 квадратных метров, в ангаре возник сильный пожар, уничтоживший девять истребителей и два бомбардировщика "Эвенджер". Всего на "Суони" погибло 164 человека, и 197 было ранено.

Второй самолет противника попытался атаковать авианосец "Тулаги", но при подлете к нему резко потерял ход и упал, не долетев до цели десяти метров. От удара о воду он взорвался, но взрыв не причинил судну никакого вреда.

Через два с половиной часа, стоявшие у Окинавы корабли снова подверглись парной воздушной атаке. Однако на этот раз цели были низколетящими, из-за чего были поздно замечены радарами. Поднятые по тревоге истребители вновь не смогли перехватить самолеты противника, хотя на этот раз их скорость составляла около 700 километров.

Эти воздушные объекты также имели японские опознавательные знаки, хотя по своей конструкции и виду, отличались от самолетов, ранее атаковавших авианосцы. В этом, пытавшиеся совершить перехват американские пилоты были единого мнения. Точно также как и в этом, что самолеты управлялись живыми людьми, а не по радио. Траектория движения самолетов не была прямой, а изменялась во время полета.

Цель атаки этих летательных аппаратов был тяжелый крейсер "Солт-Лейк-Сити". Находясь в отрытом океане в движении, он был поражен ими с интервалом в три минуты.

Первый самолето-снаряд поразил палубные надстройки американского корабля в районе боевой рубки. Произошедший потом взрыв полностью снес мостки, уничтожил боевую рубку крейсера и главную носовую башню.

Всепожирающая стена огня ворвалась в развороченное взрывом внутренне пространство крейсера. Множество людей сгорело или задохнулось от дыма и огня, но к счастью для экипажа, огонь не проник в артиллерийские погреба.

Огонь уверенно начинал свое победное шествие по крейсеру, но набрать полную силу не успел. Второй самолет врезался в правый борт крейсера, как раз под кормовую башню и через огромную пробоину в корабельный трюм устремились потоки воды.

Славное творение американских корабелов с честью выдержало испытание водой и огнем. Крейсер продержался на поверхности океана тридцать две минуты, дав возможность большей части экипажа покинуть обреченный корабль.

Стоит ли говорить, что столь неожиданное знакомство американцев с новыми образцами японского вооружения, остались неизвестными для простых американцев. Получив столь важную для себя трехмесячную передышку, японцы сумели создать свой реактивный истребитель "Ме-262" и свою пилотируемую летающую торпеду "Фау-4".

Свое смертоносное творение, они назвали "Кикка" (священный цветок) и "Байка" (летающее копье). Отдав их пилотирование в руки смертников камикадзе, которые достойно провели сложное испытание в боевых условиях.

Поступившие новости легли тяжелым грузом на сердце у Макартура. Он прекрасно понимал, что появившееся у врага новое оружие серьезно затруднит проведение операции "Даунфол". Но при этом было также ясно, что оттягивание начала операции только усилит мощь японцев и, скрипя сердцем, генерал сделал свой нелегкий выбор.

Глава VI. Удар орлиным когтем.

Несмотря на все отчаянные попытки японцев ослабить американский ударный кулак, занесенный над островом Кюсю, добиться отсрочки высадки десанта им не удалось. Слишком большими были силы собранной у берегов Окинавы звездно-полосатой армады, призванной доказать всему миру, что великая Америка может в одиночку одержать победу над заклятым врагом.

И это был не только вопрос престижа американского оружия, американской дипломатии и всех государственных интересов Соединенных Штатов. Это было необходимо верхушке военно-промышленного комплекса, основательно поднявшегося на военных заказах, и в этом был кровно заинтересован сам президент Трумэн.

Благодаря наличию явного и потенциального врага в лице японского микадо и советского генералиссимуса, ему с горем пополам удавалось справляться со шквалом критики в свой адрес. Разгневанные американцы не особо стеснялись в своих оценках нынешнему правительству Штатов. Все чаще и чаще они сравнивали Трумэна с покойным Рузвельтом, браня деяния первого и восхваляя второго. Для того чтобы отползти от края пропасти политического небытия, Трумэну срочно нужна была победа. Пусть даже небольшой успех, способный хоть на время сбить накал внутренних страстей и заткнуть рот его хулителям.

Общество нещадно давило на президента. Тот в свою очередь давил на Макартура требуя скорейшего начала операции "Даунфол", но генерал, мужественно противостоял этому мощному прессингу, не позволяя политикам вмешиваться в дела армии.

К подобному поведению, Макартура подталкивало ни новое звание, ни возможность получения высоких наград от президента и конгресса, ни честолюбивые амбиции. Просто у командующего вооруженными силами Америки на Тихом океане были свои кровные счеты с японцами, сведение которых, было для него делом чести.

Разрабатывая план операции "Даунфол", Макартур ни минуты не сомневался, что его солдаты смогут высадиться на южное побережье Кюсю и потеснят противника вглубь острова. Вместе с этим, он прекрасно понимал об относительной осведомленности противника относительно его плана. Огромное количество кораблей и самолетов всех классов и видов, наглядно говорило о намерениях американского командования.

Только глупый и очень самоуверенный человек мог считать, что японцы не заметят все эти приготовления и не смогут сложить два плюс два. Генерал Макартур таким человеком не был. Весь его опыт войны на Тихом океане, научил его относиться к японцам если не с уважением, то уж точно с большим вниманием.

– Это они только ростом маленькие, зато злости, коварства и хитрости у каждого выше их священной горы Фудзиямы, – неустанно повторял командующий своим офицерам. – Чем осторожнее и собраннее вы будите действовать против японцев, тем у них будет меньше шансов подложить вам большую свинью.

Под столь звучным термином Макартур всегда подразумевал людские потери. Именно они были у американских военных главным критерием успеха или не успеха любого сражения или операции и, готовясь к высадке на Кюсю, генерал попытался снизить ожидаемые потери своего десанта.

Тактическое искусство американцев не отличалось особым разнообразием. При проведении наступательной операции, они не тратили силы и средства на организацию отвлекающих ударов на второстепенных направлениях. Создав мощный кулак прорыва, они методично молотили им в выбранное место, делая ставку на свое военное превосходство.

Как правило, такая тактика приносила свои победные плоды, но анализируя проведенные против японцев операции, Макартур заметил, что противник разгадал тактику американцев и пытается с ней бороться. Быстро выявив направление главного удара янки, японцы бросали против него все свои силы, в том числе войска, снятые с второстепенных, спокойных участков фронта.

Благодаря численному и военно-техническому превосходству, американская армия неизменно одерживала победы, однако с началом вторжения на Японские острова ситуация осложнялась. Большие потери со стороны американских солдат были неизбежны, со всеми вытекающими последствиями, как военными, так и политическими.

Изменить тактику американских вооруженных сил генерал Макартур не мог. Догмат единого сокрушающего удара был для янки священен и для его пересмотра требовались большие потрясения, а они только-только обозначали свое присутствие на небосводе американской армии. Возникал замкнутый круг, однако генерал сумел найти хитрую лазейку.

После недолгого раздумья, он решил провести отвлекающую операцию на азиатском континенте. Благо силы и средства, имеющиеся в его распоряжении, позволяли осуществить это дорогостоящее мероприятие.

Так появилась на свет операция под громким названием – "Удар когтем". Главным участником этой операции были армии Гоминьдана. За два дня до начала "Даунфола", при массированной поддержке американской авиации, войска Чай Кайши должны были начать наступление в районе Ханчжоу, что находился южнее Шанхая. Эти действия должны были отвлечь внимание японского командования и обеспечивали фактор внезапности при высадке американского десанта на Кюсю. Внезапность, конечно, была относительной, но только так за счет жизней чужих солдат, генерал Макартур мог сохранить жизни своих соотечественников.

Для большей достоверности того, что американцы отказались от вторжения в Японию и перенесли свой взгляд на Китай, Макартур отправил к континенту часть эскортных авианосцев. Вместе с бомбардировщиками "Б-29" они должны были создать у врага иллюзию начала большой операции на побережье.

Сам район Ханчжоу был выбран американским главнокомандующим не случайно. Близость места наступления к морскому побережью, позволяло значительно увеличить число авиаударов по позициям противника, в отличие от предложенных китайскими генералами районов Нанчана или Чанша. Они всерьез поверили, что американцы решили воевать на континенте и стремились извлечь из этого максимальную выгоду, как в борьбе с японцами, так и с коммунистами Мао, имевшими в этих районах сильные позиции.

С этой целью, они передали через американского офицера связи многостраничный доклад для генерала Макартура, но тот не стал читать его.

– Эти азиатские бестии, не могут думать ни о чем другом, как только о решении своих внутренних проблем. Разгром войск Новой 4 армии китайских коммунистов для них важнее возможности захвата японских аэродромов под Шанхаем и Нанкином! – Макартур с возмущением швырнул соображения китайских генералов в мусорную корзину.

– Передайте полковнику Адамсу, чтобы он довел до наших узкоглазых союзников мысль, что американская армия не нуждается ни в чьих советах! Если им приказали наступать, то наступать они будут там, где им было указано, а не там, где им этого хочется. И пусть не сильно стесняется в словах, вразумляя китайцев. Они этого заслужили. Из-за того бардака, что царит в их штабах, о готовящемся наступлении обязательно станет известно японцам. Впрочем, на этот раз, это нам на руку. Внимание от Кюсю будет отвлечено и жизни, хотя бы части наших пехотинцев будут спасены – холодно подытожил Макартур, ловя себя на одной навязчивой мысли. Чем ближе становился момент вторжения американских войск в Японию, тем заметнее стала его трансформация из свободного военачальника в одетого в генеральские лампасы счетовода.

Удар американских ВВС превзошел все ожидания. Палубные штурмовики и бомбардировщики, под прикрытием истребителей в течение всего светового дня наносили удары по позициям японцев. Мощная и хорошо отлаженная машина смерти, методично уничтожала все, в обозначенных в боевом задании квадратах.

Не имея точных целей, американские пилоты наносили удары по площадям. Что не было уничтожено с первого раза, попадало под вторую, третью волну ударов авианосцев, а то, что все же чудом уцелело, было разрушено ударами могучих "суперкрепостей".

Действуя в абсолютно комфортных условиях, все поднятые в воздух самолеты противника были перехвачены истребителями прикрытия, "Б-24" произвели свою фирменную "ковровую" бомбардировку.

Когда китайские войска перешли в наступление, их взору предстала апокалипсическая картина. Пространство, по которому предстояло им наступать, было основательно перепахано вкривь и вкось воронками различного диаметра. Созданный американскими летчиками "лунный" ландшафт привел китайских солдат в ужас. Одетые в военную форму вчерашние крестьяне не подозревали, что с кормилицей землей можно было обращаться столь варварским образом.

Но не только столь масштабные разрушения окружающей природы мешали быстро продвигаться вперед атакующим цепям пехотинцев. Другим их противником был огонь. Но не со стороны переставших существовать японских позиций, а от многочисленных пожарищ возникших после американской бомбардировки.

В результате столь массированного воздушного удара все, что только могло гореть горело, обильно наполняя округу жаром, удушливым дымом и густыми клубами жирной копоти. Пробираться сквозь эти горящие завалы было очень трудно. У идущих в атаку китайцев кроме винтовок ничего не было и солдатом приходилось либо, прикрыв лицо руками бежать сквозь огонь, либо искать в нем безопасные проходы.