Текст книги "Лето и осень сорок пятого (СИ)"

Автор книги: Евгений Белогорский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 79 (всего у книги 84 страниц)

Лишенные поддержки с воздуха, японские зенитные батареи отчаянно сопротивлялись врагу, яростно расчищавшего дорогу своей пехоте, но все было напрасно, силы были неравными. Под ударами "Эвенджиров" и "Хэллдайверов", "Корсаров" и "Хэллкатов", "Тандерболтов" и "Мустангов" один за другим гибли расчеты противотанковых орудий, артиллерийских и минометных батарей, стоявшие в резерве танки.

Когда, наконец поднятые с большим опозданием истребители все же прилетели и отогнали самолеты противника, в японской обороне имелись заметные прорехи. Они были увеличены и расширены массированным артиллерийским ударом, который был нанесен американцами, как с суши, так и с моря.

В течение двух часов земля непрерывно тряслась от многочисленных разрывов мин и снарядов различных калибров. Стреляли корабельные орудия линкоров, крейсеров, эсминцев, грохотали стволы крупнокалиберных орудий, самоходных установок и минометов.

Никогда прежде с момента высадки американцев на Кюсю плотность артиллерийского огня не достигала такой величины как в этот день. Не имея точных целей, американцы наносили огонь исключительно по площадям, но от этого губительная сила их огня не уменьшалась. Словно огромная невидимая гусеница, артиллерия янки методично пожирала оборонительные рубежи японцев.

Для спасения своего западного сектора обороны, японские генералы бросили все силы и резервы, прочно поверив, что именно под Кумамото разворачиваются главные события этого дня. Остатки авиации и дополнительные соединения артиллерии, торпедные катера со смертниками, все "огненные цветы" и "морские драконы" были брошены против врага.

В воздухе и на воде завязалась отчаянная схватка, принесшая многочисленные потери для обеих сторон. Американцы показали себя достойными победы, но японцы, ни в чем им не уступали. Неизвестно чем бы закончилась эта бескомпромиссная борьба, если бы согласно коварному плану Макартура не был дан сигнал к прекращению огня и отступлению флота.

Очень часто шаблонность мышления оказывается той банановой кожурой, на которой поскальзывается противник. На этот раз поскользнулись японцы. Искренне поверив, что смогли отогнать вражеский флот и авиацию, они принялись лихорадочно стягивать свои резервы к месту предстоящего наступления противника.

Время было мало, японские стратеги спешили и потому не обратили внимания на то, что сразу после прекращения артиллерийского огня, американцы не бросились на штурм их позиций. Как правило, подобные вопросы возникают потом, когда несколько спадает лихорадочная спешка и начинает работать голова, но до этого момента всю работает на автоматизме. Главное успеть восстановить разрушенную оборону и пополнить поредевшие ряды её защитников.

Именно на это рассчитывали штабисты Макартура, разрабатывая свой новый план наступления на Кюсю и их замыслы, полностью оправдались.

Первые тридцать минут после прекращения огня, японцы экстренно насыщали передний край своей обороны живой силой и техникой и американцы им в этом не мешали. Когда же спешка прошла, и японцы начали подозревать нечто странное в поведение противника, было уже поздно.

Захватив южную часть острова, американцы в спешном порядке разбили два аэродрома, что серьезно изменило весь расклад сил в борьбе за остров. Теперь время подлета авиации сократилось в разы. Янки могли задействовать её в любой нужный для них момент, а не ждать прилета самолетов с Окинавы или авианосцев.

Проба надежности аэродромов была проверена за день до начала наступления, когда в небо были подняты истребители для патрулирования над северной частью острова. Теперь в дело вступили "Митчелы" и "Мародеры" загруженные бомбами со специальной маркировкой.

Взлететь и вывалить свое смертоносное содержимое на ничего неподозревающих японских солдат, для американских летчиков было простым и совершенно безопасным делом. Все системы ПВО были подавлены, а у улетевших и уже севших японских пилотов, просто не было времени для их перехвата.

В это время ветер дул со стороны моря, не оставляя защитникам Кумамото шансов на спасение. Ядовитый газ незримо заползал в блиндажи и окопы, доты и капониры, подземные бункеры, превращая их в братские могилы.

Те, кто вдыхал эту ужасную смерть, если не сразу умирали, то надолго выходили из строя. Достаточно было одного вдоха, чтобы потом твои легкие долгое время выворачивал удушливый, неудержимый кашель.

В неменьшей степени были опасны разрывы бомб начиненных желтым фосфором. Легковоспламеняющийся на воздухе, он горел, источая удушливый дым, а его горящие кристаллы при попадании на кожу и одежду вызывали сильные ожоги.

Все это было обрушено на оборонительные рубежи японцев в таком количестве, что как единое целое они перестали существовать. Уцелели единичные участки обороны, которые были подобно малый островкам посреди огромного моря хаоса и страдания. Они не могли оказать серьезного сопротивления американцам, когда после определенного времени пошли в атаку.

На бронемашинах, одетые в противогазы и прорезиненные плащи, защитники демократических ценностей легко преодолели передний рубеж японской обороны и ворвались на окраины Кумамото.

Исходя из опыта прежних боев, американцы ожидали встретить на улицах города отчаянное сопротивление, как со стороны солдат, так и со стороны гражданских лиц, но этого не случилось. Как и предполагал полковник Флейг, под воздействие химического оружия попало и часть мирного населения Кумамото и его пригородов. Ужасы нанесенного авиаудара и его последствий так сильно потрясли японцев, что забыв все свои патриотические чувства, они обратились в паническое бегство.

Исход из района Кумамото был столь повальным, что все дороги, идущие на север, были временно парализованы толпами беглецов. Это создало серьезные проблемы для японского командования пытавшегося перебросить свои последние резервы для обороны Кумамото.

Бегущие люди мешали военным. На дороге возникали стихийные пробки и в этот момент в небе появились американские самолеты. Было их не так много как в первые часы сражения, но действовали они очень слаженно и четко.

Вновь воспользовавшись отсутствием японской авиации, они принялись атаковать находящиеся на марше соединения противника. Не разбирая, где мирное население, а где военные, янки заливали огнем дороги, ещё больше и ещё сильнее раздувая пламя паники и неразберихи.

Когда передовые соединения, обошедшие стороной центральные кварталы города, вышли к городку Уеки, то застали там страшную картину, от которой волосы становились дыбом. На протяжении нескольких километров разбомбленная дорога была усеяна телами мужчин и женщин, стариков и детей.

Иногда рядом с ними попадались останки сгоревших танков и бронемашин, разбитых пушек и грузовых машин, вблизи которых были трупы, одетые в военную форму. Их было много, но мирных людей было ещё больше.

Ещё больше дополнял картину тот факт, что среди лежавших на земле было много раненых. Все они кричали, взывали о помощи, которой им некому было оказать. Двигаться по дороге в таких условиях было совершенно невозможно и американцам, пришлось продвигаться вперед напрямик, через зеленые заросли рисовых полей.

Но не только Кумамото подвергся в этот день химической атаке. Ещё одной целью американских бомбардировщиков стала Янагава, расположенная на самой северной точке внутреннего моря Ариака, омывающего с запада остров Кюсю.

На этот раз начинкой сброшенных на побережье бомб составлял исключительно желтый фосфор, а не ядовитые газы. Основная причина этого заключалась в том, что генерал Макартур намеривался высадить на пляжах Янагавы десант и основательное их заражение, не входило в планы американского командования.

Твердо и безоговорочно придерживаясь выбранной стратегии, генерал Макартур без колебания и сожаления бросал в топку большого костра все свои силы и ресурсы, ради одержания победы.

К моменту нанесения удара в районе Янагавы не было ни одного солдата и даже полицейского. Все они были брошены на юг, чтобы попытаться остановить прорыв американских войск, благо гористая местность, через которую шла дорога на Фукуока располагала к затяжным, позиционным боям.

Упавшие с неба бомбы не столько нанесли урон, сколько посеяли панику среди мирного населения. С недавних пор оно утратило у американцев статус "мирных граждан" и было поголовно зачислено в "милитаризированное ополчение", что позволяло на законных правах в полной мере применять против него оружие.

Паника, охватившая Янагаву, максимально облегчила высадку американо-канадского десанта на местные пляжи. Загрузившись в десантные корабли на пляжах Ариаки, под прикрытием эсминцев, они благополучно высадились там, где их совершенно не ждали.

Ни в прибрежной полосе, ни в городских домах, янки-канадцы не встретили серьезного сопротивления. Благодаря численному превосходству они буквально задавили огнем и гранатами всех тех, кто посмел выступить против них, но даже разрозненное сопротивление врага оказало на них большое влияние.

Благодаря фактору внезапности, морские пехотинцы и их союзники могли хорошо продвинуться вглубь вражеской территории. Ничто им не мешало занять Оки, попытаться взять Тикуго и ударить в направлении Мияма, что серьезно осложнило положение защитников Омута и Уеки, однако этого не случилось.

Десантники взяли под свой неполный контроль кварталы Окавы и на этом успокоились. Доложив командованию о достигнутом успехе, они принялись энергично окапываться, не предпринимая попыток продвинуться вперед хоть на шаг.

Подобное поведение янки было обусловлено их страхом перед противником. Несмотря на численное превосходство и огневую поддержку с моря и с воздуха, американским солдатам постоянно мерещились притаившиеся японские смертники, готовые в любой момент вылезти из тайного укрытия и ударить им в спину.

Боязнь эта поразила не только простых солдат, но и офицеров. Поэтому, вместо стремительного броска вперед, десантники предпочли уйти в оборону и при поддержке корабельной артиллерии, планомерно перемолоть живую силу врага, во время его контратак. Прием был действенный, неоднократно отработанный на японцах, но в этот момент американских адмиралов тоже подвел шаблон.

Более четырех с половиной часов они ожидали японские контратаки, но их так и не последовало. Когда же по личному требованию Нимитца десантники собрались продвинуться вперед, их действительно атаковали. Причем атаковали, по мнению американцев, с истинно азиатским изощренным коварством.

Вопреки ожиданиям янки, противник не предпринял яростного наступления и не полег под их пулями и снарядами, как это было раньше. Японцы ограничились лишь артиллерийским обстрелом позиций врага, но вот начинка их снарядов оказалась особенной.

Готовясь к новой мировой войне, Гитлер приказал изготовить в огромном количестве снаряды и бомбы, начиненные отравляющими веществами. В какой-то мере это была дань прошедшей мировой войне, непосредственным участником которой он являлся. Фюрер был готов залить и затравить все непокорные ему народы, но по определенным причинам, отнюдь не морально-этического характера, он был вынужден отказаться от этих планов.

Огромное количество химических боеприпасов долгое время тихо лежали на военных складах, но Гитлер нашел им применение. Видя, что восточные союзники широко применяют все виды оружия в борьбе с китайцами, он начал поставку "лишних" боеприпасов в Японию в обмен на каучук и кобальт.

Из-за большого расстояния между партнерами по Оси и трудностей, имеющихся на пути караванов, подобный бартер имел серьезные ограничения, но это не мешало ему существовать. Кроме образцов радаров, прицелов, самолетов и "фау", немцы продали и артиллерийские снаряды начиненные ипритом и фосгеном.

Японцы получили небольшую партию вооружения подобного вида и не торопились их использовать. Возможно, что эти снаряды так и пролежали бы в арсеналах Токио до конца войны, но массовое применение американцами химического оружия подтолкнуло японцев к ответным действиям.

Последней каплей стала варварская бомбардировка Кумамото. После этого, для сохранения собственного лица японцы были обязаны отплатить врагу той же монетой, пусть и малого номинала.

Химический обстрел полностью перечеркнул все наступательные намерения десанта. Накрытые невидимыми волнами фосгена имевшего запах прелого сена, морские пехотинцы стали дружно задыхаться и кашлять.

Все это произошло так стремительно и неожиданно, что очень многие солдаты, находящиеся в передних рядах атаки не успели одеть имеющиеся у них противогазы. Подобная неготовность к отражению возможной атаки противника была обусловлена тем фактором, что янки просто не предполагали, что их могут накормить их же "лакомством".

Внезапное воздействие фосгена и иприта вывело из строя более двухсот солдат и офицеров, но гораздо больше потери, в виде неиспользованных возможностей, американцы понесли от страха. Атака была сорвана, возможность максимального продвижения вглубь территории врага была упущена и началась позиционная война.

Слабым утешением для американского командования стала японская контратака, которую противник все же предпринял, вслед за "химическим" обстрелом американских позиций.

Все пространство вокруг плацдарма десантников было поделено между кораблями прикрытия, чьи орудия дружного открыли ураганный огонь по своим секторам, по первому запросу с берега. В ходе обстрела противник потерял около пятидесяти человек убитыми и ранеными и прекратил попытки контратак.

На севере Кюсю наступило временное затишье. Американцы спешно подтягивали силы и средства для нового удара, японцы лихорадочно перебрасывали к Фукуока последние резервы, но генерал Макартур имел ещё один неприятный гостинец в кармане.

Желая как можно сильнее расшатать веру японцев в благополучный исход войны. С этой целью он решил подвергнуть массированному воздушному удару, древнюю столицу Японии – Киото.

Утратив титул первого города государства, Киото продолжал сохранять за собой звание главного религиозного и духовного центра японской империи. В отличие от уничтожения Хиросимы и Нагасаки, сожжения Токио, разрушение города целое тысячелетие являвшегося центром страны, было бы тяжелым ударом для простых японцев.

Для выполнения своего дьявольского плана, Макартур отрядил двести восемьдесят шесть бомбардировщиков, в число которых входили как тактические, так и стратегические машины. Большее количество самолетов на данный момент у командующего объединенными силами американских войск на Тихом океане не было.

Рано утром двадцать шестого ноября, вся эта крылатая армада устремилась на главный остров японского архипелага Хонсю. Первыми взлетели с аэродромов Манилы "Суперкрепости", затем к ним присоединились базирующиеся на Окинаве "Либерейторы". Пролетая над Кюсю, они увеличили свой строй "Митчелами" и "Мародерами", а взлетевшие с авианосцев "Эвенджеры" стали их последним пополнением.

В этом налете американцам было совершено не обязательно, покидать столь комфортный для себя верхний эшелон. Цель была большая, не требовала прицельного бомбометания и янки устроили столь любимый им "ковровый" удар по горной впадине, где располагался мирный город.

Учитывая, что большинство домов в Киото были деревянными, боезапас американских машин на две трети составляли зажигательные бомбы. Именно от них, древняя столица Японии вспыхнула как свеча и загорелась. Выпущенный на свободу огонь, семимильными шагами стал продвигаться в разные стороны, охватывая свои пламенем квартал за кварталом.

Отсутствие в городе большого числа пожарных машин, ускорило начало трагедии Киото. Все утро и весь день, люди самоотверженно боролись с огнем, стараясь спасти от него свои дома и храмы. С огромным трудом жителям города удалось отстоять императорские дворцы и несколько храмов.

К вечеру, когда с пламенем удалось справиться, Киото представлял собой ужасное зрелище. Несколько кварталов прилегающие к горам выгорели полностью. Более сорока тысяч зданий в той или иной форме пострадали от пламени. Свыше триста тысяч человек лишились крова и около двенадцати тысяч, погибло от огня, и задохнулись от дыма.

По прошествию лет, американские историки, что именно разрушение Киото стала той последней каплей, что принудило императора Хирохито объявить о капитуляции, но это было не так. Трагедия древней столицы, лишь только ужесточила сердца японцев против вторгшихся в страну оккупантов. Решающей причиной подтолкнувшей японского императора к подобному шагу, было вступление в войну СССР.

Взяв их положения нейтральной страны все, что можно было получить от двух враждующих сторон, Москва решила сказать свое слово в этой затянувшейся схватке американского орла и японского тигра. Двадцать шестого ноября, советские войска перешли государственную границу сразу в двух местах.

Наиболее трудные бои были на Сахалине, где единственное пригодное для наступления место была долина реки Поронай. Там проходила шоссейная и проселочная дорога, но японцы прочно перекрыли это направление несколькими оборонительными линиями. На глубине до 30 километров имелись противотанковые рвы и проволочные заграждения, пулеметные и артиллерийские дзоты, железобетонные доты, а также предполье с минными полями. Фланги японской обороны прикрывались с одной стороны горным хребтом, с другой болотистой местностью.

Все главные силы маршала Василевского были сосредоточены на материке и потому, Сахалинский фронт в своем распоряжении имел всего одни стрелковый корпус, а также смешанную авиадивизию.

Советское наступление началось утром 26 ноября мощным артиллерийским и авиационным ударом по Котонскому укрепрайону. Пользуясь полным отсутствием у противника авиации и средств ПВО, советские штурмовики и пикирующие бомбардировщики буквально ходили по головам противника. Сталинские соколы забрасывали свои бомбы и реактивные в окопы, траншеи и щели без всякой помехи. Своим пулеметно-артиллерийским огнем уничтожали живую силу противника и его артиллерийские позиции.

Корпусная артиллерия вела прицельный огонь по всем целям, которые были выявлены в ходе воздушной и наземной разведки. Не испытывая прежнего голода в снарядах, 152 мм гаубицы уверенно громили узлы вражеской, вместе с 76 мм "Зисами", полковыми и батальонными минометами.

Под прикрытием артиллерийского огня, советские саперы делали проходы в минных полях, подрывали противотанковые рвы и настилали через болотистые места гати для танков.

Они пошли в бой сразу после прекращения артобстрела. Ещё не улеглась поднятая взрывами земля, а "тридцать четверки" уже двинулись в атаку, на казалось бы растерзанную в клочья оборону противника. Однако это было не так. Каким бы не был сильным удар советской артиллерии, полностью уничтожить гранатометные позиции противника, а также укрытия, в которых находились солдаты смертники вооруженные шестами с минами, было невозможно.

Внимательно наблюдая за боями американских войск на Кюсю, советское командование сделало нужные выводы. При штурме японских позиций, первыми в атаку двинулась пехота, за спинами которой расположились танкисты.

Именно благодаря этому тактическому приему, ни один из советских танков не был подбит или уничтожен японскими смертниками. Все они были уничтожены автоматчиками, так и не успев поднести свой шест с миной к броне танков или воткнуть её между колес.

Спасенные от уничтожения боевые машины в свою очередь огнем своих орудий уничтожали недобитые дзоты и неподавленные огневые точки. Взаимодействие штурмовых групп имело определенные огрехи, но с каждым огневым контактом их было все меньше и меньше.

Совместные действия авиации, артиллерии и пехоты позволили взломать первую линию обороны врага, но дальше продвижения не получилось. До конца светового дня, атакующие подразделения корпуса не смогли прорвать вторую, главную оборонительную линию японцев. Она меньше пострадала от воздушного и артиллерийского огня, а также имела непроходимую для танков эскарпированную оборону. Засевшие в железобетонных бункерах японцы чувствовали себя уверенно и дрались с таким ожесточением, как будто за их спиной находилось Токио, а не Корсаков.

На следующий день, советские войска продолжили штурмовать вражеские укрепления с суши и воздуха. Все говорило о том, что оборона противника будет прорвана, но для полной уверенности, был предпринят обходной маневр. Вдоль прибрежной полосы, в тыл японцам был направлен отряд пограничников, а по восточным склонам Камышовского хребта двинулся пехотный полк майора Селиванова.

Воспользовавшись тем, что все внимание противника приковали к себе наступающие соединения, обе боевые единицы смогли совершить свой маневр незаметно. Японцы с большим опозданием обнаружили присутствие в своем тылу советские подразделения. Командующий японской обороной полковник Минэке попытался контратаковать полк майора Селиванова и сбросить русских в море, но для этого маневра у него не хватило, ни сил, ни времени.

Фронтальный натиск советских войск не позволил полковнику снять ни одного солдата, а имевшихся в его распоряжении резервов не хватило, чтобы противостоять фланговому удару русской пехоты. Ближе к полудню, вторая линия обороны врага была прорвана и Минэке, был вынужден выбросить белый флаг.

Одновременно с началом наступления на 50-й параллели, маршал Василевский отдал приказ о высадке морского десанта на западном побережье Южного Сахалина, в портах Торо и Маока. Первыми из Советской Гавани вышли транспорта с войнами 113-й стрелковой бригады по направлению к Торо. Там согласно данным воздушной разведки не было ни кораблей противника, ни самолетов, что существенно облегчило высадку десанта.

Первыми береговую оборону врага атаковали советские штурмовики и истребители. Их налет нанес им незначительный ущерб, куда больше японский гарнизон понес потери от огня сторожевых кораблей, больших охотников и эсминцев, что прикрывали действия больших транспортных судов.

Общие потери убитыми и ранеными при высадке десанта составили тридцать семь человек. Японцы оказывали яростное сопротивление, но силы были неравными и порт перешел под контроль советских войск.

Находившиеся в Найоро японские соединения, вечером 26 ноября предприняли контратаку на Торо, с целью уничтожения советского десанта, но были отброшены огнем корабельной артиллерии. На следующий день, воспользовавшись, что часть кораблей прикрытия покинула гавань порта, подтянув резервы, японцы вновь атаковали позиции десанта и вновь потерпели поражение. За ночь, советские пехотинцы окопались и, обладая малой огневой поддержкой, смогли отбить натиск врага.

Кроме моряков, действия десантников прикрывала штурмовая авиация. Базирующаяся на аэродроме Ванино эскадрилья штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков "Пе-2", обрушились на врага по первому требованию десанта.

Конец противостоянию десантников и японских войск положил приход вечером 27 ноября советских танков с севера. Принудив врага к капитуляции на 50-й параллели, танкисты в тот же день устремились вперед и уже к вечеру подошли к окраинам Найоро.

Оказавшись между двух огней, японцы решили отступить на южную оконечность полуострова, где уже шли ожесточенные бои в районе порта Маоко. Там также был удачно высажен десант в составе 52-й стрелковой дивизии.

В Маоко, как и в Торо, к моменту высадки советского десанта небыли кораблей и самолетов противника. Это создало благоприятные условия для успешного развития операции.

Общие потери советских войск составили 22 человека убитыми и ранеными, что было меньше чем при высадке десанта в Торо. Местные силы противника составляли две неполные роты, однако уже к вечеру 26 ноября потери десанты резко возросли.

Причиной этому была контратака, которую предпринял генерал-лейтенант Миода, чей штаб находился в Тойохаре. Атака была внезапной и доставила много хлопот советским солдатам. К моменту наступления противника, они ещё не успели, как следует закрепиться, и были вынуждены отражать атаки врага, заняв дома на окраине Маоко.

Несмотря на то, что в этом бою японцы не имели численный перевес, они имели реальный шанс, если не сбросить русский десант в море, то серьезно осложнить его положение. Положение спасла огневая поддержка с кораблей, а также наличие среди десанта специальных офицеров корректировщиков. По требованию маршала Василевского подобный вариант не один раз отрабатывался в ходе учений, и теперь он сохранил жизни многих советских солдат.

Удачное ведение огня и яростные контратаки, переходящие в беспощадные рукопашные схватки исправили положение. Противник был вынужден отступить, но был понятно, что с наступлением утра бои возобновятся с новой силой.

По прогнозу синоптиков со дня на день на остров мог обрушиться циклон, что лишало десант поддержки с воздуха. По этой причине, часть кораблей поддержки, были переведены из Торо в Маоко. Бригада полковника Малькова могла рассчитывать на подход советских танков, тогда как десантники полковника Музыкина, могли надеяться только на себя.

К счастью, прогноз синоптиков не торопился исполняться. Утро следующего дня было пасмурным, что не помешало советским самолетам подняться в воздух и атаковать скопление живой силы противника, в его местах сосредоточения перед атакой.

Действия авиации были поддержаны огнем эсминцев и сторожевых кораблей, что внесло сумятицу в ряды противника, а последующая затем атака десантников и вовсе заставила японцев отступить от порта.

Бои на юге Сахалина продолжались до 30 ноября. В этот день, император Хирохито объявил свой приказ о прекращении огня и начале переговоров о капитуляции армии и флота, что учитывая воинственный настрой японцев, совершенно не означал наступление мира. По всему острову происходили многочисленные мелкие стычки и схватки, которые прекратились лишь 5 декабря, когда все гарнизоны Сахалина сложили оружие и сдались в плен.

Не отстали от своих сахалинских братьев по оружию и воинские соединения, дислоцированные в Приморье. Двадцать седьмого ноября, они начали свое наступление на территории Маньчжурии и Кореи.

Главной целью советского наступления в Корее был японский атомный центр, находящийся в районе городка Хыннам. Для успешного выполнения приказа Верховного Главнокомандующего по захвату этого стратегически важного объекта, маршал Василевский изменил наступательный план 25-й армии. Вместо того чтобы прикрывать фланги нацеленной на Мудацзян 5-й армии, она начало сокрушительное наступление из района Посьет на юг, вдоль корейского побережья.

Уже в первый день был взят порт Юкки, и передовые соединения советских войск вышли к порту Расин. Захваченные врасплох японские гарнизоны не оказывали никакого сопротивления советским солдатам, покорно складывая оружие перед ними.

Наступление Красной Армии в северной Корее, было активно поддержано местным населением. Так узнав о переходе советских частей через границу, жители корейского порта Расин, подняли восстание и захватили город. Когда походная группа разведчиков приблизилась к окраинам города, то увидал неожиданную картину. На многих домах на окраине города развивались самодельные красные флаги, а в его центре была слышна стрельба.

Заподозрив провокацию со стороны противника, советские солдаты сначала отказались от попытки войти в город, но хорошо знавший русский язык крестьянин, встреченный ими на дороге, разъяснил им положение дел.

Оказалось, что восставшие горожане окружили японских солдат в казарме и требуют, чтобы они сдались. Опасаясь за свои жизни, японцы согласны сдаваться в плен только представителям советских войск. Что и было сделано, через полтора часа интенсивных переговоров, как с корейцами и японцами, так и с вышестоящим начальством.

Развивая наметившийся успех, советские войска продвинулись вглубь территории Кореи и к 27 ноября взяли ещё один корейский порт – Сейсин. Здесь советские соединения столкнулись с организованным сопротивлением, местного японского гарнизона численностью около батальона пехоты. В авангарде наступающих сил находилась рота танков Т-26. Их 45 мм орудия смогли быстро перевесить чашу весов на свою сторону и заставить японцев выкинуть белый флаг, до подхода главных сил.

Подобная легкость захвата портов, объяснялась тем, что для оказания сопротивления американским соединениям на острове Кюсю, японцы максимально оголили свои корейские гарнизоны, в надежде на невступление СССР в войну.

Воспользовавшись столь удачным исходом боя и захватом неповрежденного противником железнодорожного полотна, маршал Василевский приказал создать подвижную железнодорожную группу и отправить её на юг, в район Хыннам, где уже стремительно развивалась операция "Калуга".

Захват японского атомного центра курировал генерал-майор Эйтингон, один из асов советских спецслужб по тайным операциям.

Накануне начала войны с Японией, на территорию северной Кореи, был заброшен диверсионный отряд под командованием майора Ремизова. Сделано это было ровно за сутки, с тем расчетом, чтобы к утру 26 ноября, отряд вышел к своей тайной цели.

Непогода, разыгравшаяся накануне, чуть не сорвала операцию "Калуга" в самом начале. Вылетевший к цели самолет едва успел произвести десантирование группы, как опустившиеся тучи свели видимость к нулю. Выполняя приказ о полном радиомолчании, транспортник двигался обратно исключительно по приборам и смог сесть лишь благодаря мастерству пилота.

Сброшенная на землю группа майора Ремизова, также благополучно приземлилась, вместе с ценным грузом, которому предстояло сыграть свою роль в захвате центра. Созданный в конце тридцатых годов, он представлял собой маленький полевой городок, со всем необходимым для жизни ученых-атомщиков.

Их покой со всех сторон охраняли два ряда колючей проволоки, часовые на вышках, с пулеметами и прожекторами. Все дома не превышали высоты второго этажа и были затянуты сверху маскировочными сетями. Выстроенные в один ряд, они совершенно не походили на привычные научно-исследовательские центры в их европейском понимании. Своей казенной серостью, они напоминали склады или общежития, но это было не так. Строго соблюдая правила секретности, при создании центра японцы добавили к каждому дому по два или три подземных этажа.

Охрана центра также была отобрана из лучших солдат, но мирная секретная жизнь сыграла с ними злую шутку. Готовые на первых порах отбить любое нападение врага, солдаты постепенно утрачивали свои боевые навыки, незаметно превращаясь в простых полицейских, в чьи обязанности входило поддержание порядка внутри городка.