Текст книги "Лето и осень сорок пятого (СИ)"

Автор книги: Евгений Белогорский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 84 страниц)

– Французский? Был грех, – признался полковник, – в тридцать шестом проходил ускоренный курс французского языка перед отправкой в Испанию. Ну а в анкете не указал, так как давал соответствующим органам подписку о неразглашении. Если кому надо, то пусть делают запрос, им подтвердят.

– Ясно. Попав к франкистам в плен, изображал бы вьетнамца, с сайгонским акцентом лепетал, "же не ву компрампа" и требовал бы французского консула – усмехнулся Шалашов.

– Все верно. Только в плен сдаваться я никогда не собирался. У меня всегда с собой на крайний случай "лимонка" была – полковник молвил это с таким достоинством, что у особиста не возникло ни малейшего сомнения в истинности его словах. Подобных случаев было сплошь и рядом.

– Значит, не повезло товарищу Правдюку в поисках святой истины – криво усмехнулся Шалашов, а затем, помолчав, добавил, – поберегся бы ты Георгий Владимирович со своей француженкой. Как боевой товарищ советую.

– Слушай, Андрей Валентинович, я знаю, что большинство наших заграницей попадаются на водке и подставленных им бабах. Поверь мне, знаю не понаслышке, но это не тот случай. Все вышло случайно. Петр свернул не на ту улицу и проехали бы мимо, если бы, не перегородили скамьей дорогу. Ну а потом встречались всего лишь пару раз.

– Не пару. Правдюк пишет...

– Да пошел он, писатель моралист – Петров навалился на стол локтями. – Ладно, он сынок номенклатуры, но ты, чего к ней привязался? Она меня не вербовала, секреты не спрашивала, к измене не склоняла!

– Не горячись. Если интересуюсь, значит не из простого любопытства, где, когда и сколько раз, – осадил полковника Шалашов. – Возня тут началась и возня не простая. Ты ничего подозрительного не заметил в последние дни?

– Да вроде нет. Вот только сегодня в мэрии, переводчик местный, господин Савиньин все приглашал посетить кафе "Арли" в любое удобное время. И заведение приличное и кормят недорого.

– Переводчик Савиньин?

– Да, скорей всего белоэмигрант. По-русски говорил правильно, но с легким французским акцентом.

– Ну и что ты?

– Следуя полученным от вас инструкциям, поблагодарил за внимание, но от дальнейшего развития темы уклонился. Как учили.

– Обязательно проверю этого переводчику у французских товарищей, но не нравиться мне все это. Чувствую, что взяли они тебя в разработку – хлопнул по столу Шалашов.

– Кто взял?

– Союзнички, друзья наши бывшие. Ты вот что, воздержись на время от встреч со своей Конни, ладно.

– Посмотрим, – полковник встал из-за стола и поправил ремень, – ты меня извини, но мне к танкистам надо. Проверить их боеготовность.

– Не смею задерживать, товарищ комдив, но боюсь, что разговор наш ещё продолжиться – изрек подполковник и не ошибся. Заинтересованные силы не просто взяли Петрова в разработку, они попытались сделать его ключевой фигурой в своей комбинации.

Ближе к вечеру, в расположение советских войск, неожиданно приехал бригадный генерал Серизи. Извинившись за неожиданный визит, он с почтением передал полковнику Петрову приглашение на срочный визит к генералу де Голлю. Оказалось, что у верховного главы французской республики выпало свободное время, и он хотел лично встретиться с командиром советской дивизии.

В жизни очень многое зависит от простых мелочей. Получив приглашение от французов, Петров сначала доложил об этом по инстанции и получил одобрение. Потом переговорил с Шалашовым и отдал необходимые распоряжения по дивизии. Мирная жизнь вокруг не была поводом для расслабления, полковник сам придерживался этого принципа и неукоснительно требовал этого и от других.

За всеми этими сборами прошло определенное время, которое Серизи коротал в обществе Правдюка. Его присутствие на встрече с де Голлем должно было быть согласно протоколу. Из-за неприязни к переводчику и желая подчеркнуть свою значимость перед французом, Петров все делал не торопясь, что называется в полшага.

Когда же все было готово, у машины Серизи неожиданно забарахлил мотор. Трофейных "хорьх" стал капризничать и, желая наверстать упущенное время, полковник предложил поехать на его "виллисе". Серизи был не в восторге от этой идеи, но его машина продолжала капризничать и француз согласился.

Зная, что согласно европейской традиции рядом с шофером место слуги или багажа, Петров посадил впереди Правдюка, а сам вместе с Серизи разместился сзади.

Решение полковника ехать на своей машине, а также временная задержка спасло ему жизнь. Стоявший вдоль дороги наблюдатель были ориентирован на проход машины Серизи. Когда же он опознал генерала в машине Петрова и подал знак стоявшим впереди автоматчикам, то они слишком поздно заметили его из-за вечерних сумерек. "Виллис" полковника уже проехал метров десять-пятнадцать от засады, когда автоматчики открыли по нему огонь.

Чувство опасности на войне занимает едва ли не первое место. За десять лет войны оно очень хорошо развилось у полковника Петрова, и когда опасность задышала ему в затылок, он это почувствовал. Неизвестно почему, он обернулся и увидел, как двое парней вскинули в его сторону английские "стен ганы" и из их стволов брызнул огонь.

На принятие решения оставались какие-то секунды, и полковник успел их использовать. Цепко ухватив рукой за узенькие плечи француза, он стремительно нагнул его к полу и оттуда крикнул шоферу: – Гони!

Петров очень рассчитывал на своего водителя и не ошибся. Василий Княжко воевал третий год и потому он сначала выполнил приказ полковника и только потом захотел поинтересоваться, что случилось, но пролетевшая рядом с его ухом пуля, разбившая ветровое стекло, все объяснило без слов.

Отпихнув завалившегося на него Правдюка, Княжко на всем ходу вывернул вправо, стремясь укрыться от пуль врагов за кирпичным фасадом высокого дома. Его маневр оказался как нельзя кстати. Выпущенный вслед петровскому "виллису" заряд из гранатомета пролетел мимо автомобиля и угодил в чугунную тротуарную тумбу. Град осколков разлетелся в разные стороны но, ни один из них не попал в машину и её пассажиров.

Петляя как загнанный заяц "виллис" проехал несколько кварталов и только когда полковник Петров убедился, что погони нет, он остановился.

В результате нападения неизвестных лиц, пал смертью храбрых переводчик советской миссии Правдюк. Выпущенные врагами пули буквально изрешетили его, не оставляя ему ни одного шанса на спасение. Также пострадал от огня тайных врагов и сам полковник Петров. Пригибая к полу машины генерала Серизи, он получил касательное ранение правой руки, что впрочем, не помешало ему нанести запланированный визит к генералу де Голлю.

Его мужество и отвага так потрясли лидера Франции, что он тут же, по горячим следам наградил полковника орденом Почетного легиона. Осторожно пожимая забинтованную руку героя, он торжественно заявил, что Франция счастлива, иметь такого боевого союзника как господин Петров.

– Благодарю вас, господин генерал. Французская республика всегда может рассчитывать на помощь со стороны советской дивизии и её командира – ответил с сильным акцентом, но все же по-французски, полковник Петров, чем привел в новый восторг де Голля.

Визит затянулся до глубокой ночи, после которого под усиленным эскортом, полковник отбыл к себе в часть. Принимая похвалу и высокую награду из рук французского лидера, сердце полковника Петрова билось ровно, не испытывая ни малейшего угрызения совести по поводу гибели Правдюка.

Обнаружив засаду и приняв решение спасти Серизи, Петров мог крикнуть Правдюку "Ложись!" и тем самым дать ему шанс на спасение. Пусть минимальный, но все же шанс. Однако полковник не стал этого делать. Судьба предоставила ему возможность обрубить "зловредный хвост" и он ей удачно воспользовался.

Никто не посмел усомниться в правильности действий полковника Петрова, даже член Военного совета Субботин. Один только особист Шалашов, поздравляя полковника с наградой, проницательно прищурился и сказал сакраментальную фразу русского офицерского корпуса: – Судьба индейка, а жизнь копейка.

Глава X. В шорохе мышином, в скрипе половиц.

Как каждая уважающая себя нация, Америка заждется на трех китах, трех идеологических основах оправдывающих её существование в этом мире. И если у немцев это неизменно были «один народ, одна страна, один вождь», у русских «за Веру, Царя и Отечество», у англичан «Англия, Король и британские интересы», то у прогрессивных американцев они звучали совершенно по-иному. С младых ногтей, американцев приучали самозабвенно любить Америку и её флаг, верить в возможность реализации проекта под названием «американская мечта», а также быть преданными ценностям демократии, в виде Конституции и 21 поправок к ней.

Все это так основательно вдалбливалось в головы американских обывателей, что большинство из них свято верили во все это. В разговоре с иностранцами каждый американец неизменно подчеркивал, что он свободный человек, наделенный всеми демократическими правами. Что он может высказывать свое мнение, обладает правом выбора президента Соединенных Штатов и может быть избран на эту должность.

Последний постулат был очень важен для простых американцев. Будучи в своей основе деловыми прагматиками они прекрасно понимали, что имеют чисто иллюзорные шансы стать президентом страны, однако то, что именно они выбирают президента – это было святое. Да, отцы основатели несколько перемудрили, отказавшись от прямых выборов президента, заменив их голосованием выборщиков. Но зато любой претендент на президентское кресло от той или иной партии, не один раз приедет в каждый из штатов, независимо будь это Калифорнией, Техасом, Флоридой или малюсенький Нью-Гемпшир и Род-Айленд.

Каждый из них, отчаянно доказывал собравшемуся люду, что он именно тот человек который им нужен на очередные четыре года. Крепко жал протянутые руки, заглядывал в глаза, хлопал по плечам, организовывал различные бесплатные развлечения, а также внимательно слушал все их наказы.

Это были моментом великого торжества, когда обступив сцену с очередным говоруном, простые работяги кричали ему: "Тэдди, Эдди, Билли – мы хотим, чтобы ты сделал нам то-то и то-то!". И соискатель высокого кресла, с видом своего в доску парня, понимающе вскидывал руку, кивал головой и клятвенно обещал все исполнить.

Конечно, многие понимали, что у нового президента после его избрания может оказаться множество причин, что не позволят ему исполнить данные избирателям обещания. Жизнь есть жизнь, но возможность общения с возможным правителем страны, затмевало все эти досадные неурядицы.

– Я сказал ему Боб, нам нужна больница, школа, дорога и он слушал меня и обещал постараться! – важно говорил простой фермер своим собеседникам и при этом возвышался до небес, чувствуя себя почти, что на короткой ноге с будущим президентом. Это эфемерное единение столпов власти и права с простым избирателем, было неким сакральным обрядом. Не соблюсти и нарушить его, было откровенным святотатством, которое американцы никому бы, не простили.

Каждый избиратель свято верил в свое избирательное право и при этом жестоко ошибался. Из всех претендентов, что так лихо плясали завлекательную джигу перед избирательским электоратом, президентом становился тот, за кого отдавали свой голос большие деньги. Так было с времен отцов основателей и с каждым новым десятилетием американской истории, их голос становился все весомее и значимее в деле избрания нового президента.

До начала двадцатого века большие деньги не имели собственного имени и только обозначали свое присутствие на политической сцене. Но с декабря 1913 года они вышли на божий свет из-за кулис и стали именоваться Федеральной резервной системой.

Значимость внезапно созданной организации была очень высока. Она получила право печатать американскую валюту, которое федеральное правительство у неё покупало за 70 центов и никакие другие деньги на территории Штатов не имели права существования.

Стоит ли говорить, что эта исключительность подняла никому, неизвестную организацию на недосягаемую высоту. Пользуясь своим положением, ФРС подмяла под себя всю банковскую систему Америки и стала диктовать свои правила экономике.

Очень быстро все деловые круги Америки, а по прошествию времен и всего остального мира стали внимательнейшим образом прислушиваться, что скажет директор ФРС. Его замы, помощники и клерки стали надуваться от собственной значимости, но они были марионетками, видимой вершиной айсберга. Те, кто руководил ими, получив официальное имя, по-прежнему упорно держались в тени, исповедуя принцип, что большие деньги любят тишину, а очень большие, абсолютную тишину. Точнее сказать покой и неизвестность.

Да, имена организаторов Федеральной резервной системы были известны. Доходчивые газетчики узнали их и сделали достоянием общественности. Америка узнала господ Куна, Лоеба и Варбурга, но имена тех, кто стоял за их спинами, остались неизвестны.

Об их присутствии в большой политике догадывались. Их подозревали в возможном тайном управлении страной, но никто ничего не мог сказать о них конкретного во всеуслышание. Ибо даже не действие, а только намек на попытку пролить свет над владыками Америки, карались жестко и беспощадно.

Именно с их благословения представители деловой элиты Штатов вели переговоры с посланниками Черчилля, видя в действиях британского премьера зерно разума. В ожидании обещанного успеха, они терпеливо прождали июль и август, справедливо полагая, что для сокрушения русского медведя нужно время.

Наступил сентябрь. Он должен был принести всем страждущим долгожданные плоды успеха, но их все не было. И тогда, не дожидаясь окончания срока назначенного блицкрига, некоронованные короли Америки решили внести ясность и расставить все точки.

Так как припертый к стене важными обстоятельствами Черчилль, не мог прибыть в Америку, главным ответчиком был избран Трумэн. Он был ближе всех и его не желанием оказать Англии полноценную военную помощь, британский премьер объяснял свои неудачи в борьбе со Сталиным.

Прожженный политикан, без всякой тени смущения, усердно мазал черной краской американского президента в беседе с легатами больших денег Америки. Собеседник не очень сильно верил словам премьера, но все тщательно запоминал и точно передал главную суть защитной речи Черчилля.

Трумэн очень не хотел встречаться с сильными мира сего, для дачи пояснений. У него моментально появилась куча неотложных дел, которые полностью поглотили все свободное время президента на сегодня, завтра, послезавтра и так до конца недели. Все это было передано нужным лицам с глубочайшим президентским извинением и огромным почтением.

Важные люди холодно выслушали ответ президента. Ради соблюдения приличия они выждали два дня, а затем так нажали на народного избранника, что у него моментально наступило просветление в мозгу. Куча неотложных дел моментально отошла на второй план и господин Трумэн, срочно нанес неофициальный визит в одно из частных поместий под Вашингтоном.

Взяв стальной хваткой за нежное горло президента, теневые владыки проявляли заботу о имидже своего избранника. Поэтому они не потребовали приезда президента в Нью-Йорк, а организовали встречу в столице, любезно позаимствовав для этой цели, особняк одного из обязанных им друзей. Сроком всего на один день.

Отправляясь на встречу, Трумэн постарался всячески обезопасить себя от посторонних глаз. Он ехал без положенного эскорта, в машине начальника охраны, с тщательно задернутыми шторами в салоне.

Машину вел лично начальник президентской охраны, а в следовавшем за ней автомобиле находились агенты безопасности. На большой скорости они быстро домчали до ограды особняка, за которую их попросту не пустили. Автомобиль начальника охраны проворно объехал парадный фасад особняка, остановился перед распахнутыми задними дверями вестибюля и секретный седок, торопливо юркнул в дом.

По заранее достигнутой договоренности, встреча проходила один на один, без посторонних глаз и ушей. Готовясь отправить на встречу с Трумэном своего представителя, финансовые короли Америки оказались перед сложным выбором. Поручить молодому человеку, читать нотацию президенту было довольно рискованным шагом, ибо столь откровенное унижение Трумэна не привело бы ни к чему хорошему.

Отправить на нравоучительную беседу седовласого старца, тоже не гарантировало, что президент услышит произнесенные им слова, а не отнесется к ним как к жужжанию надоедливой мухи. Был необходим человек средних лет, способный вызвать к себе уважение у окружающих его людей, и такой человек нашелся.

Джи. Джи. Абрамс был крепок телом и обладал статной фигурой, наголо обритой головой и цепким, пронизывающим взглядом. Все это в целом, заставляло человека, впервые увидевшего его относиться к Абрамсу, если не с опаской, то с явной настороженностью.

Сдержано приветствовав Трумэна и пригласив его сесть в кресло напротив себя, Абрамс принялся вещать, жестко и по-деловому.

– К огромному нашему сожалению, вы не совсем удачно приступили к исполнению своих обязанностей, господин президент. С июля по сентябрь этого года, курс большинства акций на наших биржах сильно просел, а если быть точным упал ровно в два раза. Общий убыток в результате военных действий в Европе составляет около пятьсот миллионов долларов – Абрамс сделал паузу, чтобы Трумэн смог прочувствовать и оценить ущерб, нанесенный большим семьям.

– Для тех кругов, что я имею честь представлять, это не бог весть какие большие деньги. Игра на бирже изначально подразумевает возможность риска и потому надо всегда считаться с возможными потерями. Тем более, когда дело идет о войне, пусть и не совсем большой, но с таким серьезным противником как Сталин. В борьбе с ним возможны неудачи, но нас сильно беспокоит тот факт, что неудачи в борьбе с русскими стали постоянными. Мы не видим даже намека на возможность улучшения ситуации, как в войне с Россией, так и в войне с Японией. Большие семейства отчетливо услышали первый звонок серьезной опасности и не хотят, чтобы он перерос в похоронный реквием. Мне поручено узнать причины столь длительных неудач в борьбе со Сталиным и узнать, что вы намерены делать, чтобы прервать эту опасную тенденцию.

Джи. Джи говорил и от каждого произнесенного им слова, президент стал заливаться красной краской. Если бы Абрамс зачитал по бумажке все пункты претензий больших семейств к Трумэну, очень может быть, что того хватил бы удар или он бы бросился на чтеца с кулаками. Однако в этом момент посланец некоронованных королей проявил мудрость и пересказал текст своими словами, вкратце и доступно.

– Главной причиной неудач постигших нас в борьбе с Россией, является решение Черчилля действовать в одиночку, не поставив меня в известность о своих планах. Вместо того, чтобы обсудить этот вопрос и договориться о совместных действиях наших армий против Сталина, он затеял за моей спиной авантюру, за что и жестоко поплатился! – брызгая слюной от негодования, взорвался президент. – Только благодаря его непродуманным и поспешным действиям русские одержали победу в северной Германии! И в этом нет ни капли моей вины. Более того. Действуя в обход меня, он сумел вовлечь в этот конфликт генерала Паттона, что привело к потерям среди американских войск находящихся в Европе.

Сделав удачный ход, президент попытался оседлать конька, но Абрамс не позволил ему этого сделать. Едва Трумэн только закрыл рот, чтобы набрать воздуха и продолжить свою разоблачительную речь, как Абрамс задал ему новый вопрос.

– Хорошо, Черчилль поступил не правильно, за что и был наказан, но почему потом, вы не пришли ему на помощь, когда он вас об этом просил. Почему не обрушили на русских всю силу нашей армии и позволили Рокоссовскому выйти к Рейну?

– Государственно-политическая обстановка сложившаяся к тому моменту не способствовала для немедленного оказания военной помощи английской стороне – начал говорить Трумэн, но собеседник резко оборвал его.

– Скажите просто и откровенно, вы струсили, и этого будет достаточно – хлестко бросил Абрамс и тут Трумэна прорвало. Полностью забыв, кто перед ним он, обнажив голову, ринулся защищать своё доброе имя.

– Я президент Соединенных Штатов и я не позволю всякому наймиту господина Ротшильда чернить мое имя. Все, что я сделал, я сделал на благо Америки и её народа – охваченный праведным гневом Трумэн вскочил с кресла и непроизвольно сжал кулаки. В этот момент он очень походил на боксера, готового в любой момент нанести апперкот своему оскорбителю. Однако подобное поведение нисколько не смутило Джи. Джи. Абрамса. С удивительной легкостью для своего крупного тела он покинул кресло и став напротив Трумэна. Посланник большого круга оказался на голову выше своего собеседника, что несколько отрезвило президента.

– Я бы не советовал вам, упоминать всуе имена семейств большого круга, господин президент Соединенных Штатов. Наша страна, страна больших возможностей, благодаря которым всегда можно сравнять разницу между большим и малым человеком. Не стоит пересекать эту опасную черту, господин Трумэн. Иначе вас вынесут из Белого дома вперед ногами, как вынесли вашего предшественника и президента Гардинга. Короля всегда бьют деньги – надеюсь, что это латинское изречение вам известно, и вы не станете проверять его верность на себе. Оставьте в сторону свой гнев и просто, но доходчиво дайте ответ на заданный вам вопрос – сказав это, Абрамс сел в кресло и уставился на Трумэна, вопрошающим взглядом окружного судьи.

Отвечать стоя было верхом нелепости, и президент был вынужден последовать примеру своего собеседника, хотя его душа продолжала кипеть и бурлить от гнева.

– Вы хотите знать правду о моем отказе поддержать Черчилля, я вам отвечу. Пока русские неделю били англичан и примкнувшего к ним Деница, неожиданно выяснилось, что они чертовски хорошо научились воевать. Гораздо лучше немцев – это мнение генерала Паттона, чьи подразделения получили хорошую взбучку от русских, пытаясь помочь немцам потеснить их на восток. Если бы мы вступили в прямой конфликт с ними, то наши потери от этого составили бы не десять-пятнадцать тысяч и даже не пятьдесят тысяч. Потери превысили бы планку в сто тысяч человек и выше. Для русских это приемлемые потери, но для Америки они недопустимы.

– Одним словом вы не захотели терять популярность среди избирателей – мягко укорил его Джи. Джи не желая провоцировать Трумэна на новый всплеск ярости.

– Можете думать, что угодно, но все мои действия были обусловлены желанием избежать ненужной гибели американских солдат. Поэтому мы решили охолодить наступательный пыл Сталина при помощи ядерного оружия, чье испытание перед этим прошло успешно. Мною уже были выбраны цели для упреждающего удара на территории России, но проклятые японцы смешали нам все карты – недовольный тем, что оправдывается, Трумэн бросил злой взгляд на Абрамса, но не смог противостоять его цепким глазам.

Заставив американского президента отвести в сторону, пылающие гневом глаза, посланник Ротшильдов подумал про себя с сожалением. "У парня оказались слабые коленки перед большой войной с её кровью. Он в подметки не годиться Черчиллю, который ради победы над нашим общим врагом, готов биться до последнего солдата".

– Нельзя приготовить яичницу не разбив яиц, господин президент. С этой аксиомой согласны все деловые люди, в том числе и члены большого круга. Когда вы собираетесь прервать вашу затянувшуюся полосу неудач в Европе? – многозначительно спросил Абрамс.

– Благодарю за напоминание, – саркастически усмехнулся Трумэн, – какое яйцо прикажите разбить первым? Японское, русское или оба сразу? Скажу честно и откровенно, для армии Америки подобный подвиг вполне по силам, но только война на два фронта очень часто заканчивается поражением. Германский император Вильгельм и господин Гитлер это прекрасно доказали на деле.

– И что же вы намерены делать? – холодно спросил Абрамс.

– Избежать войны на два фронта и разбить врагов поодиночке. Сначала Японию, а затем Россию. Я уже отдал приказ к подготовке высадки наших войск на остров Кюсю, а также по подготовке к высадке десанта в районе Токио. Проведение начальной части операции "Даунфол" операция "Олимпик" назначено на средину октября, сроки операции "Коронет" будут уточнены в зависимости от успехов десанта на остров Кюсю. Для реализации этих планов будет задействовано вдвое больше дивизий, чем это было при высадке десанта в Нормандии, летом сорок четвертого года. Корме собственных сил, мы намерены привлечь австрало-британо-канадский корпус. Это очень большие силы и успех в борьбе с японцами нам обеспечен – Трумэн говорил четко и уверенно, словно читал по бумажке.

– А Сталин все это время будет сидеть, сложа руки и ждать вашей победы? Не слишком ли скромную роль статиста вы отводите тому, кто действительно победил Гитлера? Недооценивать противника крайне опасно – усомнился Джи. Джи.

– Ровно, как и переоценивать его силы. Сейчас, советские войска в Европе выдохлись. И дядя Джо прилагает массу сил пытаясь разорвать наш военно-политический союз с Англией, видя в этом свое спасение от большой войны. Наши переговорщики в Стокгольме всячески стараются поддерживать иллюзию возможности этого и пока это так, советы воздержаться от каких-либо активных действий против нас в Европе – уверенно заявил президент.

– Однако последние события в Греции и на Рейне говорят об обратном. Русские наступают и весьма удачно – гнул свою линию Абрамс.

– Не надо путать широкомасштабное наступление с тактическими боями, которые мало на что могут повлиять. Я говорю о боевых действиях на Рейне. Их успехи носят сугубо локальный характер. Серьезного изменения положения в этом районе Германии мы не допустим. Что касается боевых действий в Греции, то там происходит самый банальный передел сфер влияния на Балканах между Сталиным и Черчиллем, в чем комитет объединенных штабов видит определенные плюсы. Борьба за Грецию только ослабит позиции русских в Германии. А если в это дело будет втянута и Турция, то русские получат полноценный второй фронт, что только нам на руку – уверенно отбивал наскоки Абрамса президент. Он уже успокоился. Цвет его лица стал привычно белым, а очки, стали даже воинственно поблескивать.

– А что происходит с Францией? Не создадут ли ваши разноречия с де Голлем серьезной угрозы для наших войск в Европе? Не пойдет ли он на создание военно-политического союза со Сталиным?

– Не думаю, – отрезал Трумэн, – генерал де Голль очень хитрый политик, умеющий получать собственную выгоду, играя на противоречиях своих партнеров. От Сталина он надеяться получить оружие и военную помощь, от нас дешёвые кредиты и товары первой необходимости. Генерал ведет сложную и опасную игру у красной черты, но её он никогда не перейдет. Экономическая зависимость Франции от своих колоний не позволит ему пойти на тесное сотрудничество с коммунистами.

– Однако своими политическими играми он доставляет нам серьезные хлопоты, наличие которых не способствует хорошему климату на бирже – недовольно обронил Абрамс.

– Мы работаем над этим вопросом – успокоил собеседника Трумэн.

Так, в деловом и прагматичном тоне, завершилась эта встреча. Другая встреча, не менее важная как для Америки, так и для всего мира, примерно в этот же исторический период произошла в правительственном квартале Токио.

В кабинете премьер министра, состоялось тайное заседание Высшего имперского совета по ведению войны в своем неполном составе. От армии и флота были генерал Умэдзу и адмирал Тоёда, министерство иностранных дел представлял сам министр Сигэмицу, а интересы императора господин Исида. Вел заседание адмирал Судзуки, который с апреля месяца занимал пост премьер министра. Первое слово, как всегда было за военными.

– Последние данные воздушной разведки, а также сведения, полученные агентурным путем с Окинавы, полностью подтверждают предположение Генерального штаба империи, что главная цель американцев является остров Кюсю. Точнее его южное побережье, куда они собираются высадить свой десант. Из-за катастрофической нехватки топлива, императорский флот не может помешать противнику, совершить высадку десанта в Миядзаки. Поэтому всю тяжесть борьбы с врагом принимает на себя армия – торжественно подчеркнул генерал, не поленившись бросить камень в огород моряков. С давних пор, в японских вооруженных силах шла жесткая конкуренция между армией и флотом, за право быть главным видом войск империи.

– Для противодействия американцам, Генеральный штаб империи разработал ряд контрмер под общим названием "Кэцуго". Главная суть этого плана, любой ценой нанести противнику максимальный урон, как во время его высадки на остров, так и после неё. С этой целью мы перебросили на остров пятнадцать дивизий, в том числе и три танковые бригады. Общая численность наших войск на острове, в общей сложности составляет почти миллион человек. Кроме них, на острове находятся триста тысяч человек из Народного добровольческого корпуса. Вооружение их составляют в основном винтовки старого образца, но даже, если каждый из них убьет по одному человеку, врагу будет нанесен огромный урон.

– Вы перебросили на Кюсю почти четверть всех сил, которые находятся на островах в данный момент. Не слишком ли большой риск, генерал? Ведь американцы вполне могут высадиться и на Хонсю. Не случиться ли так, что увлекшись обороной Кюсю, вы ослабите оборону нашего главного острова. И если американцы вдруг высадятся под Токио, то нам может не хватить пары дивизий для победы над врагом – выразил сомнение премьер Судзуки, сам в недавнем прошлом моряк.

– Нет, господин премьер министр. Мы достаточно хорошо изучили стратегию врага, главный козырь который в любом наступлении – это авиация. В случаи высадки на Кюсю, американцы могут задействовать всю свою авиацию, тогда как, высаживаясь на Хонсю, они могут рассчитывать на помощь исключительно самолетов стратегической авиации. Другие самолеты просто не долетят до Хонсю с Окинавы – спокойно парировал выпад премьера Умэдзу.

– Столь активно насыщая оборону Кюсю войсками, Генеральный штаб империи прекрасно понимает, что все они по своей сути смертники, которые должны внушить американцам сильнейший страх своей готовностью умереть ради родины и императора. "Белые дьяволы" слишком ценят свои жизни и это фактор должен стать решающим в битве за Кюсю. Понесенные американцами жертвы должны привести их в ужас и заставить сесть за стол переговоров.

– Насколько реальна возможность реализации ваших планов, генерал? Помня то как много солдат погибло на Окинаве в первые дни высадки врага от огня его кораблей и самолетов, я сильно сомневаюсь, что они нанесут серьезный ущерб противнику.