Текст книги "Лето и осень сорок пятого (СИ)"

Автор книги: Евгений Белогорский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 84 страниц)

Прижатый к стене де Голль, лихорадочно думал, как ему поступить. Следуя давней привычке, он постоянно носил с собой пистолет, а в соседней комнате находились два его телохранителя. Стоило ему подать условный сигнал, и они немедленно пришли бы генералу на помощь. Жеро и Делор были бы нейтрализованы, но вот как поведет себя охрана резиденции – это вопрос. Открывшаяся правда о черной измене, свившей свое гнездо прямо у него под носом, заставляла де Голля крепко задуматься.

Мысли отчаянно вертелись в голове у генерала, когда неожиданно для себя он услышал далекий гул. Опытное ухо военного моментально узнало в нем шум движущего танка, который с каждой секундой становился все ближе и ближе.

Прильнув к окну, генерал с удивлением увидел, как к его резиденции подъехал сначала один танк, затем другой, третий. Встав как по команде прямо под окнами кабинета, машины развернули в его сторону свои могучие пушки и застыли.

Прошло несколько невыносимо долгих секунд, командирский люк на башне переднего танка открылся и из него, на землю спустился человек.

Слабое освещение не позволяло де Голлю, как следует его разглядеть, однако с танками он разобрался быстро. Хотя на них не было красных звезд, генерал легко признал в них знаменитые русские "Т-34".

Из окна кабинета было хорошо видно, что покинувший танк человек подошел к парадному крыльцу резиденции и часовые беспрепятственно пропустили его. С большим трудом, де Голль дождался того момента когда дверь его кабинета распахнется и таинственный визитер переступит порог.

Французский лидер был готов увидеть кого угодно из русских военных, но он вновь испытал сильное потрясение. Лихо, стуча каблучками, в кабинет вошла Мария Владиславовна Захарова. В ладно сидевшей парадной танкистской форме, с закрученными в тугой узел золотистыми волосами, она произвела настоящий фурор на всех присутствующих в кабинете мужчин.

Словно не замечая выражения лиц французов, она уверенно подошла к де Голлю и вскинув на французский манер два пальца к строго сидящей на голове пилотке, лихо доложила.

– Господин глава временного правительства, рота советских танков осуществляет движение по направлению к Булонскому лесу. Генерал Петров просит узнать; продолжить ему движение дальше или нет?

Сказанное Марией Владиславовной, для обычных людей было откровенной тарабарщиной. Ведь ехать на танках, на ночь, глядя в Булонский лес к проституткам, было полным безумием.

Отправляя Захарову к де Голлю с подобным известием, Петров очень надеялся, что ле Фэвр успел доложить о своей беседе генералу и не ошибся. "Булонский лес" был условной фразой и де Голль быстро сориентировался.

– Генерал Петров – иронично усмехнулся де Голль и от его слов сердце переводчицы сжалось. Увидев угрюмые и напряженные лица собеседников временного главы правительства, Захарова прибегла к незамысловатой лжи, стремясь повысить статус своего командира, и как ей показалось неудачно. Мария Владиславовна не подозревала, что своей ложью очень помогла генералу де Голлю.

– Простите, с кем имею честь говорить, мадмуазель? – любезно спросил де Голль.

– Старший лейтенант Захарова, господин генерал.

– Очень приятно, госпожа Захарова. Могу я попросить вас подождать несколько минут в приемной? Мы сейчас завершим одно небольшое дело, и я немедленно дам ответ генералу Петрову.

Генерал учтиво проводил Захарову до двери, а затем с презрительным видом подошел к Жеро.

– Вы хорошо блефовал генерал, но эта русская полностью разоблачила вас.

– Не понимаю, о чем вы говорите!

– Бросьте! – махнул в его сторону де Голль, – она произнесла условную фразу про лес, а это значит, что ваши американские друзья находятся в полной изоляции под стволами русских танков.

Не зная точной обстановки, генерал бил, что называется наугад и попал точно в яблочко. Девять танков капитана Колчина с приданной пехотой полностью блокировали Орли и американцы не решились покинуть здание аэропорта.

– Не может быть! Вы врете!

– Также как и вы в отношении находящегося при смерти полковника Петрова! Оказывается, он жив, здоров и даже получил повышение, став генералом! Имейте мужество признать, что ваш вандемьер провалился, Жеро – де Голль подошел к столу и вытащил из верхнего ящика два листа бумаги.

– Господа, не будем попусту терять время. Ситуация поменялась и теперь я, жду от вас заявления о добровольной отставке – приказал генерал властно положив руку на клапан кобуры. – Хочу предупредить, в соседней комнате находятся мои личные телохранители. Стоит мне подать им сигнал, и эту ночь вы можете не пережить. Прошу!

Так завершилось противостояние двух лидеров Франции, получившее в советских анналах название "Марлезонский балет", благодаря таланту товарища Шалашова правильно оформлять нужные бумаги. И в первую очередь победные реляции.

Французы ещё только начали составлять списки на розыск заговорщиков, а особист уже завершил написание подробного доклада в Москву, о том, что парижский вандемьер, проходил под полным контролем "СМЕРШа".

Именно особый отдел, с целью выявления тайных противников де Голля, подставил вишистам и их американским союзникам, в качестве аппетитной приманки полковника Петрова. Благодаря умело и грамотно составленному плану, особистам удалось с блеском провести тонкую и очень сложную операцию, по пресечению коварных планов общих врагов.

Москва по достоинству оценила героические действия представителей особого отдела. Подполковнику Шалашову "Марлезонский балет" принес орден Красного Знамени и продвижение по служебной лестнице. Старший лейтенант Захарова стала кавалером ордена Красной Звезды и ордена Почетного легиона. Белокурая бестия произвела нужное впечатление на генерала де Голля, и тот не мог её не отметить.

Что касается Петрова, то Москва ускорила его июльское представление к званию Героя Советского Союза, а также была вынуждена воплотить в жизнь экспромт Марии Владиславовны. Сталин посчитал неуместно поправлять своего французского партнера, приславшего восторженную благодарность за умелые действия генерала Петрова.

Что такое генеральское звание, за возможность сохранить Францию в числе своих военно-политических союзников в Европе? Полная ерунда. В России генералов всегда было как тараканов, зато теперь соотношение союзников среди стран победителей стало 2:2. Пусть временно, но Франция встала в один строй с Россией.

Новое звание и награды не особенно обрадовали Георгия Владимировича. В тот момент, когда радист доложил: – "Товарищ полковник, вам генерала присвоили", славный "сын якутского народа" находился в депрессии, из-за расставания с любимой.

По настойчивому требованию Шалашова, француженка покинула Париж, уехав к тетке в Алансон. Во время прощания, Констанция сообщила Петрову, что беременна и эта новость только усилила горечь разлуки. Оба понимали, что возможно больше никогда не увидятся и потому не скрывали своих чувств.

Захарова буквально насильно увела рыдающую девушку от Петрова, по щекам которого катились скупые мужские слезы. Как полноправному члену "операции", Шалашов поручил ей доставить девушку в Алансон, и переводчица благополучная выполнила эту миссию.

Известие о присвоении генеральского звания вызвало кривую улыбку у Петрова.

– Теперь все будут говорить, что я его получил, за ночную поездку в Булонский лес, к девицам легкого поведения – сказал Петров, щедрой рукой наливая в стакан вестнику радости французского коньяка. Новоиспеченный генерал, очень хорошо знал потребности людских душ.

Глава XV. И от тайги до британских морей.

Резкая, назойливая трель телефонного звонка в кабинете Верховного Главнокомандующего, прервала плавную речь доклада генерала армии Антонова о текущих событиях. Скомкав прерванное звонком предложение, начальник Генерального Штаба с укоризной покосился в сторону телефонного аппарат.

Звонок в кабинет Сталина во время его дневного совещания с Антоновым, мог означать только одно, случилось нечто важное, что Поскребышев не рискнул отложить до его окончания. Алексей Иннокентьевич это отлично понимал и потому замолчав, стал, терпеливо дожидаясь пока вождь подойдет к столу и снимет трубку.

– Да, что случилось? – спросил Верховный ровным и спокойным голосом, внутреннее готовый услышать неприятное известие.

– Извините товарищ Сталин, но звонит патриарх Алексий – извиняющим голосом сказал секретарь. – Ранее он уже дважды пытался связаться с вами, и вы сказали чтобы...

– Я помню, что говорил, – прервал Поскрёбышева вождь. Он на секунду задумался, а затем приказал, – соединяйте.

– Здравствуйте Иосиф Виссарионович – почтительно донеслось из трубки.

– Здравствуйте Ваше Святейшество – учтиво ответил Сталин.

– Прошу прощения, что отрываю вас от решения важных государственных дел, но возникла проблема, решить которую можете только вы один.

– Я вас внимательно слушаю, – усмехнулся в усы Сталин, – говорите.

– Совинформбюро сообщило, что советские войска вошли в пределы Константинополя. Русская Православная церковь с огромной радостью восприняла известие, которого ждала более сорока лет. Совет епископов обращается к Вам, дорогой Иосиф Виссарионович, как председателю Правительства и Верховному Главнокомандующему с просьбой оказать помощь в проведении службы в храме святой Софии – смиренно попросил патриарх.

После этих слов, в разговоре возникла пауза. Прежде чем ответить, Сталин взвешивал каждое слово, ибо обращение патриарха таило в себе опасные подводные камни.

– Честно говоря, ваша просьба, несколько застала меня врасплох. Она не столько необычна, сколько не в вполне своевременна. Наши войска вступили в Стамбул для предотвращения столкновений между греками и болгарами с одной стороны и турками с другой. Советские солдаты на берегах Босфора находятся временно, точно также как там находились британские войска в начале двадцатых годов. Боюсь, что исполнение вашей просьбы, серьезно осложнит положение в Стамбуле и даст повод нашим недругам обвинить нас в захвате чужой территории.

– Мы смиренно просим Советское Правительство о проведении только одной службы в стенах святой Софии. Одной единственной. На общее положение дел в Константинополе это не скажется никоим образом, ведь храм святой Софии в настоящий момент является музеем. Зато влияние Русской Православной церкви от этой службы возрастет многократно. Как среди автокефальных церквей Восточного предела, так и на Западе, в том числе и за океаном – выложил свои козыри патриарх и вождь задумался.

Одна служба в храме по большому счету действительно ничего не решала, но будучи даже чисто символической, могла принести России большую выгоду. Ведь почти шестьсот лет в стенах храма не было христианской службы. Именно из-за этого, в 1914 году Россия и вступила в Первую мировую войну. И какие бы идеологически высокие слова не говорил бы Генеральный секретарь ВКП (б) своей пастве с высокой трибуны, в мозгу бывшего духовного семинариста этот дятел сидел очень прочно, и время от времени стучал клювом по темени.

– Умеете вы логически излагать, Ваше Святейшество. Не скрою, в словах ваших есть резон, но сейчас, я ничего не могу вам обещать. Надо все хорошенько обдумать. Есть ли ещё просьбы и пожелания?

– Нет, Иосиф Виссарионович.

– Тогда позвольте попрощаться с вами. Как только мы примем решение, независимо от его результата вам обязательно позвонят. Всего доброго.

– До свидания.

Вождь положил телефонную трубку и неторопливо возвратился к столу с картами. Он не стал посвящать начальника Генерального Штаба в суть состоявшейся беседы, мудро разделяя вопросы стратегии и религии.

– Продолжайте, товарищ Антонов – сказал Сталин, размеренно перебирая пальцами, пустую трубку. Это давнишняя привычка, позволяла ему быстро переключаться с одной темы на другую.

– Таким образом, войска маршала Малиновского взяли под свой контроль всю территорию полуострова Галлиполи и пролив Дарданеллы на всем его протяжении. Сложившие оружие турецкие войска, определены в лагеря временного содержания. Как только будет получено согласие Анкары на их интернирование, все они будут незамедлительно отправлены в азиатские пределы Турции.

– Не думаю, что их появление, усилит и укрепит моральный дух остальных частей и соединений турецкой армии. Господин Иненю по-прежнему громко заверяет всех и вся, что его страна способна защитить свою территорию от натиска любого врага, но после потери Восточной Фракии и Стамбула, ему верят не так охотно как прежде – с удовлетворением отметил Сталин. – С этим вопросом разобрались, что ещё у вас осталось.

– Высадка десанта на Крит, товарищ Сталин. Маршал Малиновский считает, что её нужно проводить в скорейшие сроки, пока не испортилась погода – генерал вопросительно посмотрел на вождя.

– Скажите, товарищ Антонов, а так ли нам сейчас необходимо занятие Крита. Я прекрасно понимаю товарища Малиновского, который стремиться извлечь максимальную выгоду из сложившейся ситуации. Да, враг разбит, деморализован и на Крите, у англичан сейчас нет большого числа войск. У нас появились корабли при помощи, которых высадка десанта будет иметь больше шансов на успех чем прежде. Но какую выгоду и пользу принесет нам эта десантная операция в данный момент? Стоит ли рисковать жизнями наших советских людей ради взятия под свой контроль этого острова? На мой взгляд, мы уже достигли всех целей, которые ставили перед собой, начиная Балканскую операцию.

– Генеральный штаб полностью с вами согласен, товарищ Сталин. Высадка десанта на Крит имела бы смысл, если бы мы собирались вести боевые действия в области Восточного Средиземноморья и на приграничных к нему территориях. Своими действиями на Балканах и в районе проливов, мы не только лишили Черчилля всех его местных резервов, но и заставили перебросить часть сил из Европы. Этим самым мы получили большой плюс, однако дальнейшие наши действия в направлении Крита, Мальты или Александрии, при нынешнем состоянии войск Балканского фронта, могут превратить его в минус. Я считаю, что на данный момент, нам целесообразней имитировать подготовку высадки десанта на Крит или итальянский порт Брундизий. Это продержит Черчилля в напряжении определенное время и не позволит ему быстро вернуть в Европу изъятые оттуда войска.

– Изложите, пожалуйста, наше совместное видение этого вопроса, маршалу Малиновскому письмом. Но не в форме канцелярского приказа, а в мягкой и аргументированной форме, он вполне этого заслуживает – попросил Верховный Антонова и тот послушно чиркнул у себя в блокноте.

– А как обстоят дела в Европе? После занятия Рокоссовским Роттердама, англичане так и не начали эвакуацию войск из Голландии?

– Нет, товарищ Сталин. Черчилль продолжает держаться за этот плацдарм, упрямо лелея надежду на нанесение по нашим войскам в Германии двойного удара, с севера и юга.

– Насколько реально его осуществление в ближайшее время?

– Генеральный штаб считает подобное развитие событий маловероятным.

– Головокружение от успехов, опасная штука, товарищ Антонов. Не стоит идти, поэтому опасному пути – предостерег вождь, но генерал не согласился с ним.

– Все свои наступления, англичане начинали при своем многократном превосходстве в живой силе и технике, товарищ Сталин. При этом они предпочитают не прорывать фронт ударными клиньями в двух местах, как это делали мы или немцы, а методично продавливают его в одном месте. Своеобразный рецидив от тактики Первой мировой войны. Его англичане так и не смогли преодолеть за все время войны, и нет никаких признаков, что они собираются сделать это. Мы самым тщательным образом следим за перемещением войск противника но, ни в Голландии, ни в районе британской части Рура, концентрации войск необходимой по британским меркам для прорыва обороны, не наблюдается – заверил Антонов генералиссимуса.

– Ваша уверенность вселяет оптимизм. Ну а англичане, не заметили наших наступательных приготовлений у Апелдорна и Арнема? – спросил Сталин, сделав трубкой, плавный жест над картой.

– Никак нет, товарищ Сталин. Маршал Рокоссовский докладывает, что переброска войск проводиться исключительно в ночное время, с соблюдением максимальной осторожности. В район Апелдорна и Арнема идет сосредоточение соединений мотострелков и артиллеристов. Бронетанковые подразделения подойдут к местам ударов перед началом наступления. С целью отвлечения внимания противника, идет имитация подготовки наступления в районе Неймеген, с целью взятия под полный контроль низовья Рейна. И англичане в это поверили. Согласно показаниям пленных "языков", генерал Крафтон отдал приказ о подготовке к взрыву всех плотин и шлюзов на Нижнем Рейне, в случаи нашего наступления в этом районе – уверенно доложил начальник Генштаба.

– Хорошо. Будем надеяться, что сосредоточение наших войск осталось незамеченным и начав наступление, мы не наткнемся на контрудар врага на полях Голландии, и не получим удара в спину из Рура. Мы достигли хороших успехов в Греции и получили гораздо больше, чем ожидали в районе проливов. Однако для того, чтобы добиться отставки Черчилля, необходимо расколоть одно из "британских яиц" в Европе. Наступать в Руре небезопасно, значит, остается "голландский мешок" – Верховный вновь провел рукой над картой, помолчал, а потом продолжил свою речь.

– Честно говоря, меня очень тревожит, пусть даже чисто гипотетически, возможность американского наступления против войск маршала Конева. Следуя рекомендации Генерального штаба, для проведения заключительной операции в Голландии, мы изъяли у него часть войск, сделав его более уязвимым перед внезапным наступлением американцев. Мне кажется, что у товарища Рокоссовского и так много войск, чтобы выполнить поставленную перед ним задачу – поделился своими сомнениями Сталин.

– Тактика американского наступления полностью сходна с тактикой британцев, товарищ Сталин. Они её так сказать получили в наследство от своих англосаксонских родственников и хорошо освоили. Подготавливая Утрехтскую операцию, Генштаб не исключал такой возможности. Войсками маршала Конева была проведена тщательная наземная и воздушная разведка, но никакой усиленной концентрации войск не было выявлено. Исходя из имеющихся на данный момент сведений, Генеральный штаб считает, что единственное, чем могут помочь англичанам американцам, это авиационной поддержкой, – твердо стоял на своем Антонов. – Что касается числа войск у Рокоссовского, то они ему необходимы для быстрого прорыва обороны противника. Без дополнительных сил, войска Северной группы войск рискуют ввязаться в затяжную борьбу с непредсказуемым исходом, учитывая плотность обороны противника и особенности местного рельефа.

– Значит, будем считать вопрос с нашим наступлением в Голландии решенным. Готовьте директиву – подвел итог беседы Сталин, но как, оказалось, был человек, который имел свою точку зрения, расхожую с точкой зрения Ставки. Не прошло и двух часов после завершения разговора Сталина с Антоновым, как в Москву позвонил маршал Малиновский.

– Товарищ Сталин, командование Балканской группы войск несогласно с директивой Ставки и просит вас разрешить проведение десантной операции на остров Крит.

– Насколько мне известно, товарищ Антонов отправил вам письмо. В нем четко и ясно изложены причины, по которым Ставка считает не целесообразным проведение этой операции. Вы его получили, товарищ Малиновский?

– Так точно, товарищ Сталин, получил. Однако в нем, по моему твердому убеждению не учтены два важных фактора, которые позволяют по-новому взглянуть на эту операцию – продолжал настаивать маршал. Твердый и напористый, способный отстаивать свою точку зрения при помощи действенных аргументов, а не набором горячих фраз и пылких обещаний, Малиновский импонировал Сталину. Он давно приметил Родиона Яковлевича в общей плеяде генералов, выдвинутых войной на самый верх. Командуя корпусом, армией или фронтом, он всегда хорошо выполнял поставленные перед ним боевые задачи.

– Внимательно слушаю вас, товарищ Малиновский – сказал диктатор, который по утверждениям свободной прессы не терпел чужого мнения и не выносил никакого инакомыслия.

– Во-первых, общая численность англичан на острове, включая тех, кого смогли вывезти с материковой части Греции, составляет не более восьми тысяч человек. Основные силы противника находятся в Ираклионе. Они не успели рассредоточиться по острову и занять ключевые позиции его обороны. Так стратегически важный аэродром Малеме охраняют всего два взвода автоматчиков. Грех не воспользоваться таким удачным шансом, товарищ Сталин.

– Откуда у вас такие данные? Они существенно расходятся с теми, что на сегодняшний день располагает Генштаб. Согласно им, общая численность английских войск на острове оценивается около пятнадцати тысяч человек. Насколько достоверно ваше утверждение о восьми тысячах и малом гарнизоне аэродрома? Нет ли здесь дезинформации со стороны англичан?

– Наши сведения получены от греческих коммунистов. Я прекрасно понимаю, что для полной объективности их надо проверять и перепроверять, но у нас нет причин не доверять греческим подпольщикам, ежедневно рискующих своей жизнью. За годы немецкой оккупации они хорошо научились считать вражеских солдат и офицеров.

– Хорошо, – после некоторой паузы произнес вождь. – Будем считать, что данные Генерального штаба несколько завышены. Скажем в связи со сложностью подсчета отступивших с материка англичан и возможностью эвакуации части войск не на Крит, а на близлежащие острова. Например, Хиос или Родос. Это вполне возможно. Судя по тому, что вы сделали упор на аэродром Малеме, вы предполагаете произвести высадку не морского десанта, а воздушного?

– Совершенно верно. Согласно данным разведки англичане ждут, нашего десанта со стороны моря, а мы ударим двумя воздушно-десантными бригадами генерала Глаголева. Штаб Балканской группы войск внимательно изучил немецкую десантную операцию "Меркурий" и считает, что мы можем воспользоваться опытом господина Штудента.

– Очень похвально, что вы изучаете опыт врага, но двух бригад на весь остров Крит мало. Даже если на первичном этапе операции будет достигнут успех, этими силами будет очень сложно удержать его. Англичане обязательно попытаются отбить Крит, а для отражения высадки десанта в разных местах у вас просто не хватит сил. В подобной ситуации может не стоит гнаться за лаврами генерала Штудента и довольствоваться достигнутым.

– Двух бригад для обороны острова, безусловно, мало, товарищ Сталин. Но кроме них, у нас имеется второй важный фактор – греческий народ. Он очень силен и огромен, и им никак нельзя пренебрегать. В сорок первом году немцы были для греков оккупантами, теперь для них оккупанты – англичане. Если мы передадим греческим патриотам трофейное оружие, то мы сможем противостоять высадке англичан на Крит и продержаться до подхода основных сил. Кроме этого, после завершения боевых действий на Галлиполи, мы сможем перенацелить на Крит всю нашу авиацию. Как бомбардировочную, так и истребительную – маршал говорил легко, уверенно и в его словах был слышан твердый продуманный расчет, а не авантюрная бравада.

– Помниться мне, ещё недавно у вас были определенные сомнения относительно полезности греческих патриотов. Теперь ваша оценка в отношении полностью поменялась, что произошло?

– В начале операции мне было известно о них только с чужих слов и это вызывало определенные опасения. Теперь, когда мы сражаемся с ними бок обок, я вижу, что несколько ошибался в них – честно признался Малиновский.

– Рад это слышать, товарищ Малиновский. Я нисколько не сомневаюсь, что перед звонком в Ставку вы все тщательно взвесили и просчитали, но кроме бумаги есть и овраги. Скажите честно, вы уверены в целесообразности проведения Критской операции? Может лучше синица в руках, чем журавль в небе – спросил вождь собеседника. Возникла пауза, после которой, собравшийся духом маршал, сказал: – Я полностью уверен в необходимости этой операции, товарищ Сталин. Остров Крит "непотопляемый авианосец", с которого англичане могут свободно наносить удары, как по материковой Греции, так и по всем островам восточного Средиземноморья. Если мы не возьмем Крит сейчас, неизвестно, сможем ли мы взять его потом. Остров Мальта наглядный тому пример.

– Хорошо, товарищ Малиновский. Ставка пойдет вам навстречу и санкционирует десантную операцию на Крит. Скажите, сколько времени вам будет необходимо для этого?

– Мы сможем начать операцию ровно через сутки – озадачил маршал вождя.

– Сутки, товарищ Малиновский, я не ослышался? – переспросил собеседника Сталин.

– Нет, не ослышались, товарищ генералиссимус, ровно сутки.

– Это очень серьезное и ответственное заявление, товарищ Малиновский. Может вам стоит подумать, переговорить с членами штаба?

– В этом нет необходимости. Чем позднее мы начнем, тем крепче будет враг, тем сильнее будет его сопротивление и тем больше невосполнимых потерь понесут десантники генерала Глаголева.

– Вы очень хорошо сказали. Считайте, что согласие ставки у вас есть и сутки пошли. Я верю в вас, товарищ Малиновский, но прошу помнить. Если что-то у вас пойдет не так, если возникнут непредвиденные обстоятельства, вы всегда сможете остановить операцию по собственному усмотрению, без консультации со Ставкой.

– Спасибо за оказанное нам доверие, товарищ Сталин. Приложим все силы, чтобы его оправдать – заверил маршал и колесо закрутилось.

Прося у Верховного Главнокомандующего именно сутки, Малиновский ничуть не кривил душой и не пытался произвести хорошее впечатление на вождя. Десантная операция на Крит разрабатывалась ещё с первых дней "Генерала Скобелева" и к началу октября была полностью готова. Было необходимо лишь толкнуть камень с надписью "Крит" и он с готовностью рухнул бы на врага, погребая его под своей грохочущей лавиной.

Первым под удар попал гарнизон аэродрома Малеме на северо-западной оконечности острова и удар этот был весьма коварен.

Ровно через сутки после разговора Малиновского со Сталиным, аэродромные локаторы засекли группу самолетов приближавшихся к Криту с запада. Судя по отметкам, это были три транспортных самолета идущих в сопровождении истребителей.

Вскоре эти предположения полностью оправдались. Наблюдатели узнали в них транспортники "Дуглас" и прикрывавшую их восьмерку "Спитфайеров". Летела они не на аэродром Малеме, а проходили несколько южнее его, держа курс на Ираклион.

Коменданта аэродрома капитана Бейнса это сообщение серьезно обрадовало. Он постоянно получал приказы от командования быть бдительным, в связи с возможной высадкой русского морского десанта. Ираклион почти каждый день напоминал об этом, но оставался, абсолютно глух к просьбам капитана об усилении гарнизона аэродрома.

– У вас почти рота, капитан. Умейте обходиться малым – нравоучительно вещала телефона трубка голосом майора Прайса, и Бейнс люто ненавидел и трубку, и говорившего с ним человека.

– Наверняка перебрасывают подкрепление из Италии. Может быть и нам, что-нибудь перепадет – подумал капитан, совершенно не подозревая, что в самое ближайшее время его предположение материализуется и очень больно.

Все началось с того, что восьмерка истребителей неожиданно поменяла курс и атаковала аэродром. Это произошло так стремительно, что охрана взлетного поля была застигнута врасплох.

Ловко имитируя заход на посадку, "Спитфайры" внезапно открыли огонь по зенитным установкам аэродрома и быстро уничтожили их. Изумленные англичане принялись пускать в небо сигнальные ракеты, пытаясь известить истребители, что они по ошибке атакуют свой аэродром, однако все было напрасно. Совершив разворот, самолеты вновь атаковали аэродром, сбросив в этот раз на него бомбы.

Только после этой атаки иллюзии рассеялись, и все встало на свои места. Вместо привычных кругов королевских ВВС на крыльях самолетов, защитники аэропорта заметили красные звезды. Пользуясь своей полной безнаказанностью, советские самолеты ещё дважды атаковали аэродром, после чего не таясь, ушли на север.

С большим опозданием, из-за повреждения радиостанции, по запасной аппаратуре, капитан Бейнс связался с Ираклионом и доложил о нападении противника. Принявший сообщения капитана дежурный офицер, пообещал немедленно доложить командованию о случившимся и традиционно посоветовал Бейнсу держаться.

Капитану стоило больших сил не послать невидимого советчика куда подальше. Пользуясь, случаем, он в ультимативной форме потребовал немедленно прислать подкрепление, и занялся обороной аэродрома. В скором нападении русских на Малеме, капитан не сомневался. Вне всякого сомнения, на борту "Дугласов" находились парашютисты врага.

Даже после внезапного нападения русских истребителей, общая численность гарнизона составляла около ста человек. Конечно, для успешного отражения противника требовался батальон, но и того что было, Бейнсу вполне хватало для отражения атаки врага. Учитывая, что англичане оборонялись, а русские наступали, капитан мог продержаться часов десять-двенадцать. Этого времени было вполне достаточно, для переброски на аэродром подкрепления.

Расчеты Бейнса были безупречны по своей логике. Советский десант действительно мало превосходил по своей численности гарнизон аэродрома и в открытом противостоянии, без поддержки танков и артиллерии вряд ли бы смог быстро сломить сопротивление англичан. Все было верно, однако у противника оказался один маленький, но очень весомый козырь. В составе советского десанта находились снайпера. Их было не один, не два и не три, а целых восемь, имевших за своими плечами богатый боевой опыт.

Пока десантники связали внимание защитников аэродрома стрельбой с двух сторон, снайпера занялись привычной работой по развалу рядов противника. В первую очередь уничтожались пулеметные расчеты, выбивались офицеры, а также наиболее активные участники обороны.

Годами отработанная методика, не дала сбоя и на этот раз. Боевая активность подчиненных капитана Бейнса стала медленно, но верно терять свою активность и к концу второго часа боя сошла на нет.

Впрочем, к столь быстрому подавлению сопротивлению англичан, привело не только наличие у десанта снайперов. На вооружении десантников имелись трофейные гранатометы и отечественные огнеметы. Готовясь к захвату аэродрома, генерал Глаголев не хотел допустить осечки, подобно той, что случилась в этих местах у немцев пять лет назад.

Десантники ещё зачищали аэродром, а по радиоволнам уже неслось кодированное сообщение об успешном выполнении задания. Не прошло и двух часов, а на взлетно-посадочную полосу сел транспортник, имевший на своем борту легкую артиллерию; минометы батальонные минометы и противотанковые орудия М-42.