Текст книги "Та, что гуляет сама по себе"

Автор книги: Ева Софман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

– Эм… недееспособная высоконравственная антропоморфическая сомнамбула?

– Или человек, совершенно неприспособленный к жизни. И если учесть, что именно этот человек управляет… их телом большую часть дня – меня терзают большие сомнения, что они доберутся до Адаманта целыми и невредимыми.

Таша вздохнула:

– А вам Джеми понравился куда больше Алексаса, не так ли?

– Не стану отрицать. А вам, вижу, наоборот.

– Сложно любить и жаловать человека, вместо приветствия вцепившегося тебе в горло.

– Первое впечатление часто обманчиво, – изрёк дэй. – Не знаю, обрадую вас или нет, но ваше отношение к обоим братьям взаимно.

– Да и ваше, судя по всему, тоже.

– И моё.

Таша рассеянно мурлыкнула что-то трудноопределимое.

– А если я скажу, что потерплю рядом с собой Алексаса Семпера? – сказала она.

– Тогда мне ничего не останется, как в свою очередь смириться с его присутствием. Потому что… я тоже вам доверяю.

– Тогда, думаю, мы пришли к консенсусу?

– Я тоже так думаю.

– Чудно. А теперь, отец мой, – с нескрываемым ехидством подытожила Таша, – подайте мне платье и извольте временно покинуть комнату.

Спустя минуту после того, как за Ароном прикрылась дверь – вопль "спасибо, святой отец!!!" оповестил Ташу о том, что их решение сообщено.

– Спасибо, спасибо! – тараторил Джеми, даже вернувшись в комнату. – Мы бесконечно вам обязаны!! Нам вовек вас не отблагодарить!!!

"…ещё б на колени рухнул челом бить…"

– Тогда, как Алексас говорит, осталось лишь решить вопрос с нашей экипировкой, – заявил мальчишка. – Я дам вам…

– Не дадите, – мягко поправил Арон, – а сами вручите ювелиру.

– Э… Святой отец, я думаю, что нам с братом лучше…

– Но ведь те, кто вас ищут, тоже решат, что вы будете прятаться, верно? А на самом деле лучшее место для пряток – то, что у всех на виду. Так что сейчас вы идёте с нами… а потом – решим. Собирайтесь, – дэй взглянул на Ташу. – Быстро заглянем в таверну, накормим вас и отправимся прямо на рынок.

– Я не пойду, – покачала головой девушка.

– Не волнуйся, Нирулин присмотрит за Лив. А тебе необходима новая одежда.

Таша хотела было удивлённо вскинуть бровь, – с чего это вдруг переход на "ты"? – но затем вспомнила, что отцам не свойственно держать с дочерьми церемонную выкательную дистанцию. Пришлось ограничиться секундным колебанием и последующим кивком.

– Отлично.

Врата в Подгорье расположились в десяти минутах пути от трактира. Собственно, лишь пройдя через врата, путники могли говорить, что находятся в Подгорной Провинции – на небольшом предгорном лоскутке грешной земли расположились лишь поля, луга да Приграничное: все гномьи города раскинулись под Лонгорнскими горами.

Вдалеке куталась в облачные клубы вершина Дымчатого Пика – и, насколько помнила Таша, гордый гномий град Камнестольный раскинулся прямо под ним. Возвышавшиеся вдоль пыльной дороги липы сахарили воздух жёлтыми звёздочками соцветий. Ветерок играл россыпью изумрудных листьев, по которой скользили радостные солнечные лучи. Кое-где на небе ещё виднелись лоскутки туч, но было ясно – к вечеру оно уже целиком раскрасится яркой лазурью. Распевались птички, меланхолично махали крылышками бабочки-шоколадницы. Одна почти уже уселась на Ташину подставленную ладонь, но в последний миг передумала и запорхала дальше – к крытой брезентом телеге, некоторое время назад согнавшей троицу на обочину, её вознице, отчаянно обмахивающемся листом лопуха, и полусонной каурой лошадке.

– Ну вот, как всегда, – разочарованно протянула Таша.

– А зачем тебе бабочка? – подозрительно осведомился Джеми. Видимо, проверяя, не входят ли бабочки в ежедневный рацион порождений Мрак.

– Ну, это же примета народная… бабочка в руке – к счастью, – вздохнула девушка. – Но мне счастье, увы, никак не улыбнётся.

– Пока, – заметил Арон.

Врата выглядели более чем внушительно. Они впечатляли немыслимыми размерами створок морёного дуба, скрещёнными стальными запорами и глазницами бойниц в скальной породе по бокам. Задрав голову, Таша разглядела массивную подъёмную решётку.

"Мда, в случае какой напасти гномы явно устроились лучше всех…"

Сравнительно маленькую дверку, которая в данный момент и выполняла функцию входа в Подгорье, Таша даже не сразу приметила.

Арон выдал бочкообразному гному-сторожу пару медяков, и компания вступила под своды Окраинных гор. Эхо каменной галереи чутко откликалось на каждый звук, гулко перекатывая шаги Джеми и деликатно помалкивая на поступь его спутников. Таша из озорства подпрыгнула, постаравшись приземлиться как можно шумнее – однако полминуты спустя, осторожно потряхивая заложенными ушами под жалобные стенания Джеми на "оглошность", решила, что больше подобных опытов осуществлять не стоит. Арон жалобы парнишки на "порождение Мрак" устало пресёк, однако и "порождению" мягко посоветовал "больше так не делать, ладно?"

Между тем гул в галерее так до конца и не утих. Более того – потихоньку нарастал. А вскоре троица вышла из каменного коридора, и когда их взгляду открылся Центральный Рынок Подгорной Провинции, у Таши неволей вырвалось восхищённое "ого!"

Когда Таша побывала на Большой Нордвудской Ярмарке, пресловутая ярмарка поразила её воображение невиданным столпотворением. Проходила в столице Озёрной, конечно, но – как только в городе столько народу поместилось?..

Рынок гномов был раз в десять больше.

Арон уверенно вёл их сквозь лабиринт каменных галерей, а рынок расползался во все стороны, переплетался нитями-улочками, уверенно покрывая отмеренную ему территорию подобием гигантской паутины с Большой галереей в роли основной нити. Пестрели магазины, ларьки, лотки и лавки в ярком свете волшебных фонариков цветного стекла.

"Видно, до фонарей на Центральном Рынке магам Подгорной таки дело есть…"

По широким каменным плитам мостовой нёс свои пёстрые воды нескончаемый поток покупателей. Яростно торгующиеся за каждый медяк крестьяне. Купцы в расшитых золотом сюртуках. Стайка подростков в мешковатых штанах и просторных рубахах. Скользнувшая и тут же исчезнувшая в толпе пара подозрительных субъектов в тёмных плащах, с надвинутыми на лицо капюшонами. Невесть каким ветром занесённая знатная дама, вышагивающая в сопровождении пяти пажей – двое подбирают волочащуюся по мостовой юбку пышного платья, остальные волокут корзины с обновками.

Продавцы, исключительно гномьего происхождения, всех обслуживали одинаково вежливо, с почтительной улыбкой и умеренным количеством елея в голосе. Но вот в спину покупателям зачастую смотрели с таким нехорошим прищуром, что Таша, ёжась, отводила взгляд.

– Гномы всегда были расой обособленной, – негромко пояснил Арон. – Чужаков они в лучшем случае терпят.

– Да? А гномы в Приграничном показались мне такими…

– Милыми и добрыми? В том-то и дело, что в Приграничном. Профессия обязывает. К тому же они большую часть времени проводят наверху, а потому несколько отличаются от своих городских собратьев. Здесь, в самой Провинции, совсем другое дело. На рынке они ещё сдерживаются, а в самом Камнестольном – хорошо, если инопровинциал отделается волной презрения…

– А не помоев, – бормотнул Джеми.

– Гномы не терпят, когда кто-то суётся в их дела… и в их город, – Арон говорил спокойно, однако зорко поглядывал на прохожих. – Две фактически непокорных королю провинции – Подгорная и Лесная. И это во всех остальных провинциях правят князья, а у них… хоть для Его Величества формально они тоже князь и княгиня (потому что уже тысячелетие король в Аллигране один), но на деле для гномов и альвов их правители – единственно возможные Король и Королева. Слава Богине, что наши величества это поняли и не сажают своих князей, как во всех остальных провинциях, а лишь присылают ко двору своего Первого Советника.

– Но за последние двадцать лет в Камнестольном обосновалось приличное количество людей, – добавил Джеми. – Многие бежали сюда во время мятежа – гномы их пытались прогнать, да пока отношения выясняли, почти всех за своих считать стали… потом и его лиходейское величество…

– Тш.

– …решило не мытьём, так катаньем обеспечить контроль вольных территорий. И хоть на гномий рынок люди ещё доступа не получили, но маги всегда на вес золота в Подгорной были, а тут и ткачам его лиховеличество велело…

– Джеми, я говорил, что лучшее место для пряток – у всех на виду, но играющие в прятки обычно сидят в своём убежище тихо.

– Да, уже молчу, святой отец… Ну то есть ещё не уже, но вот сейчас буду уже.

Первым удостоился визита ювелир. Окинул внимательным взглядом потенциальных покупателей, наткнулся на не менее внимательный взгляд Арона – и отчего-то стал несказанно сговорчивым. За золотой перстень-печатку с крупным алмазом, который Джеми извлёк невесть откуда (перед этим покраснев и попросив всех отвернуться) гном послушно отвалил кругленькую сумму. Кругленькую настолько, что у Таши, наслышанной о скопидомстве подземного народца, глаза немедля расширились блюдцами.

– Что за фокусы? – осведомилась она, когда рассыпавшийся в благодарностях гном с поклонами проводил компанию до дверей.

– Всего-навсего алмаз редкой огранки, золото высшей пробы и филигранная работа, – мирно откликнулся Арон. – Семперы не скупились на украшения. Никакого обмана.

– И ловкость глаз?

– Таша, учитывая, сколько покупателей до нас он обделил хоть и презренным, но, тем не менее, заслуженным металлом – я даже не восстановил справедливость.

"Нет, всё же он ксашевски странный дэй…"

"…и в который раз за последние дни ты так думаешь?"

Взгляд зацепился за шестигранную стеклянную вывеску с выпуклым клеймом – и Таша прянула к окну-витрине, за которым покоились новенькие мыслеграфы и помни-стёкла. Первые являли собой серебристые ящички с ладонь размером, вторые смахивали на зеркала с кнопками на рамках.

И те, и другие широкой публике доступны тоже стали не так давно. Впрочем, и цены до сих пор ой как кусались, и спроса особого пока не было. Если игрушки, способные мгновенно запечатлеть увиденную картинку лучше всякого живописца, могли пригодиться простому люду, то вот игрушки, запоминающие серию картинок движущихся, этот самый люд пугали.

Что мыслеграф, что помни-стёкла были элементарны в использовании. Держа первый в руках, достаточно было сосредоточиться на предстающей твоим глазам картинке, щёлкнуть кнопочку – и вуаля, готово: картина запечатлена на одной из тридцати шести стеклянных пластин, покоящихся внутри ящичка; гибких пластин непрозрачного стекла, которое невозможно разбить. Пластинки, правда, были мелкими, и чтобы увеличить их хотя бы до размера книжной страницы, приходилось нести мыслеграф к магу, но полученный результат превосходил величайший полотна и портреты: что люди, что пейзажи выходили точь-в-точь как живыми.

Помни-стёкла тоже не отличались особой сложностью эксплуатации: достаточно нажать кнопку и держать стекло в руке, и оно запоминает всё, что видишь ты. Когда захочешь освежить память об увиденном, достаточно продиктовать стеклу время и дату – и наслаждаться зрелищем, мелькающим на серебристой поверхности. Правда, время запоминания ограничено, – в одних стёклах двенадцать часов, в других сутки, – но ведь порой так хочется увидеть-пережить-прочувствовать заново хотя бы один момент…

И та, и другая безделушка давно уже были в ходу среди волшебников и чародеев, но сделать волшебство доступным и простому люду было серьёзной проблемой, так как маги вместо кнопок использовали заклятия. Правда, как видно, под пристальным вниманием Его Величества Шейлиреара любые проблемы предпочитали самоликвидироваться.

– Таша…

– Да, иду-иду, – она кротко отвернулась от витрины.

"Когда-нибудь куплю себе мыслеграф и буду графить всё подряд. В мире ведь так много того, что стоит оставить не в одной только памяти…"

Следующей посетили одёжную лавку. Стоило мелодично звякнуть дверному колокольчику, как навстречу вынырнула продавщица – юная, пухленькая, похожая на ванильную зефирину. Зарумянилась, засуетилась и принялась расхваливать как товар, так и покупателей, которым буквально всё "изумительно шло".

Таша, не мудрствуя лукаво, удалилась за примерочную ширму с первым приглянувшимся платьем – жатый светло-бежевый хлопок, немного кружев, вышивка серебряной нитью по неглубокому вырезу и рукавчики буфами. Выяснилось, что платье сидело, как влитое: вздымалось, где положено, красиво облегало бёдра длинной юбкой и спускалось широкими складками до лодыжек.

– А зеркало можно? – искрутив голову под всевозможными углами, наконец спросила Таша.

– Бархатную занавесь видите? – откликнулась продавщица. – За ней зеркало и есть.

Таша видела и уже тянула на себя тяжёлую чёрную ткань.

"А ведь только сейчас вспомнила, что в последние дни лишь раз удосужилась в зеркало взглянуть…"

– Это я с такими волосами почти три дня ходила?!

Из Подгорья выбрались уже ближе к вечеру. Джеми горестно вздыхал по деньгам, выброшенным на такие бесполезные, по его мнению, вещи, как штаны из тонкого сукна, отделанную кружевом рубашку, высокие замшевые сапоги и куртку из лучшей кожи, какая нашлась. На этом процесс отоваривания далеко не завершился. Был присмотрен тёмный плащ с щеголеватой вышивкой. Под плащ подобран пояс, кошель и ножны (замысловатая конструкция из дерева, кожи и золотой инкрустации). И завершающим штрихом – вместо планируемого меча в итоге приобретена сабля: однолезвийная, чуть изогнутая, с защищающей кисть гардой, витиевато переплетённой несколькими дужками.

Собственно, в приобретении "экипировки" Алексас принимал участие побольше Джеми. Взять хотя бы эпизод в одёжной лавке: поминутно отбирая у братца контроль над телом, Алексас отверг девятнадцать рубашек подряд, так как одни "жали в груди", в других "руки были скованы", а третьи попросту "не шли". Таша даже подозревала, что главным аргументом в выборе оружия послужил тот факт, что сабля в руке смотрелась изящнее простого меча с незамысловатой крестовидной рукоятью.

Сама Таша мерила дорогу новыми башмачками, – светлой кожи, остроносыми, стягивающимися ремешком выше щиколотки, – ловила ветерок полами свежеприобретённого плаща из мягкой шерсти кремового цвета и на ходу пыталась расчесать волосы подысканным с час назад частым гребнем.

"Не собираюсь больше терпеть на голове эти колтуны!"

Колтуны, впрочем, сдаваться не собирались и оборону держали стойко.

– Может, остричь? – подсказал Джеми.

– После тебя, – Таша яростно чесанула гребнем особо упрямую прядь. Прикусила губу, моргнула, смахивая с ресниц немедля навернувшиеся слёзы.

"Мда…"

– Джеми, может, всё-таки поможете? – ровно проговорил Арон.

Мальчишка угрюмо шмыгнул носом:

– Ей и так…

– Джеми…

Паренёк страдальчески вздохнул, вскинул руку и щёлкнул пальцами.

Непокорные волосы зашевелились, вздыбились, извильнулись – и покорно легли на плечи: расчёсанные, шелковистые и ещё пушистее, чем прежде.

– Спасибо, – изучив на ощупь ближайшую прядь, только и смогла вымолвить Таша.

"Нет, всё-таки педестриан – он и есть педестриан!! Видел же, мог же…"

"…скажи спасибо, что заклятье правильно прочёл. Мог бы и остричь, с него станется".

Несмотря на то, что день лишь начинал тихонько двигаться к сумеркам, все до единой бабочки таинственным образом исчезли – чем немало расстроили Ташу, твёрдо решившую на обратном пути попытать счастья.

"Или попытать счастье – как посмотреть… Если за крылышко…"

"…вот садистских наклонностей в тебе пока не наблюдалось".

"Да шучу я, шучу…"

Впрочем, Таша быстро утешилась, занявшись собиранием букета из васильков, вербены, горечавки и колокольчиков, жизнерадостно синевших по обочине.

– Не люблю рвать цветы. Живые же. Лучше бы росли себе спокойно, глаз радовали, – прикидывая, куда приладить очередной цветок, услышала она голос Джеми.

– Быть сорванным в блеске красоты порой лучше, чем оказаться обречённым на бесполезное увядание. И потом… Чем бы дитя ни тешилось.

Подняв голову, Таша встретила укоризненный взгляд мальчишки, и тепло-улыбчивый – Арона. Обычно серые, сейчас глаза дэя светились отражённым небом, и потому, казалось, сияли ещё ярче. И была в них какая-то трепетная, с оттенком неизъяснимой грусти нежность…

Таша, приладив таки василёк с краешку, неторопливо склонилась за следующим.

"А я ведь любила Альмона…"

"…Альмона. Именно. Вот даже интересно, почему любила? Лишь потому, что – родитель?

…в его глазах за все годы даже намёка на нежность не видела…"

Да, я любила Альмона, подумала Таша.

Но называть его отцом сейчас казалось куда более странным, чем думать так об Ароне.

– Таша!

– А?

– Идём?

– Да… да, – Таша, тряхнув головой, побежала обратно на дорогу, помахивая букетом в опущенной руке.

Сантименты, ксаш бы их побрала…

Глава седьмая

Теория случайности

– Таша, поешь.

Она подняла голову:

– Почему Лив не просыпается?

Таша не знала, сколько просидела у кровати сестры. Не знала, зачем. Надеялась, что Лив почувствует сквозь сон? Почувствует… Вернётся…

Арон перевёл задумчивый взгляд на спящую девочку.

– Джеми, – негромко окликнул он.

– Жа, швяшой ошец?

– Прожуйте сначала, – вздохнул дэй.

Джеми покорно заработал челюстями, уминая ужин.

"…а ему неплохо удаётся роль многодетного отца, как думаешь?"

– Жы хоши… кхе… Вы хотите у меня спросить, что с девочкой, да?

– Именно. Профессиональная консультация, так сказать.

Джеми, с грохотом отодвинув стул, прошёл к кровати, важно откашлялся, поднёс правую руку ко рту и пошептал что-то. Потом медленно провёл ладонью вдоль тела Лив, не касаясь.

Кольцо на указательном пальце мальчишки замерцало тревожным голубоватым светом.

– Что это? – Таша, впрочем, не особо надеялась услышать ответ…

– Так, простенький артефакт-детектор. Обычно я налаживаю его на опознавание нечисти и нежити, но в таких случаях, как сейчас, легко могу перенастроить.

…и потому несказанно удивилась, таки услышав его.

"…снизошёл до порождения Мрак… Где-то волкодлак в болоте почил…"

– Опознавание нечисти?..

– Если передо мной не человек, не гном и не альв, кольцо светится. Разными цветами. На вампиров руны реагируют красным, на оборотней – зелёным, на нежить – фиолетовым… Ой, я отвлёкся.

"…так вот каким образом он распознал в тебе оборотня".

– В общем, тут налицо подчиняющее заклятие, – авторитетно заявил паренёк.

– Это я и так знала. Почему она спит?

– А ты что, не поняла? Хотя что с тебя взять… – Джеми пренебрежительно фыркнул. – Наложивший заклятие приказал ей спать. Элементарно и одновременно очень проблематично для объекта. Куда действеннее любого сонного зелья… Всё гениальное просто.

– Проблематично?

"Подвох есть, сама чувствую… но в чём?"

– Проблематично? – повторила Таша. – Почему?

– О Неба! – закатил глаза Джеми. – Нет, недаром всё-таки люди сомневаются в умственных способностях светловолосых особ женского пола.

Таша стиснула зубы.

"Самый умный нашёлся… Мало одной располосованной руки, смотрю?"

– Джеми, – негромко сказал Арон, – оскорбляя мою дочь, вы…

– Ой, простите, простите, святой отец, – не дожидаясь продолжения, торопливо забормотал мальчишка. – Изви…

– Прощения просите не у меня.

Джеми, повернувшись к Таше, послушно извинился. Выражением его лица можно было кислить молоко.

Таша извинение приняла. Тоном, которым девушка попросила разъяснить, в чём именно заключается проблематичность данной ситуации, можно было морозить вышедшую простоквашу до лучших времён.

– Ладно, объясняю подробно, – нехотя буркнул Джеми. – Свойства подчиняющих заклятий…

– Их я и без тебя знаю.

– Да неужели? А почему же ты до сих пор не додумалась, что в таком случае твоя сестра проснётся лишь тогда, когда наложивший заклятие отменит свой приказ или умрёт?

Правда осозналась не сразу.

Следующие из неё выводы – и того позже.

– Значит, – произнесла Таша осторожно, словно ступая по свежему ледку, – значит, нам придётся найти его… и… убить?

– Ну, или уговорить снять приказ и отменить заклятие, если удастся настроить его на дружелюбный лад. Но кому понадобилось накладывать заклятие на вашу дочь, святой отец? И когда это могло случиться?

Тишина.

– Святой отец?..

Таша оглянулась.

Дэй смотрел в окно невидящим взглядом, и у его левого виска тиком билась жилка.

– Арон? – неуверенно окликнула Таша.

Он моргнул, придержав книзу длинные ресницы. Медленно вдохнул. Выдохнул.

Когда клирик посмотрел на Ташу, лицо его было спокойным.

– Я не хотел бы его искать, – негромко сказал дэй.

– Но Лив…

– Я буду его искать, если не останется иного выхода. А вот выход я как раз найти попытаюсь, – он пододвинул к кровати стул. – Хотя бы попытаюсь.

Сел, взял ладошку Лив в свои ладони, закрыл глаза. С минуту сидел так…

…и, вздрогнув, поднял голову.

– Что?..

– Остаётся ждать, – он устало коснулся лба тыльной стороной ладони. – Я сделал то, что в моих силах, но это может быть выше моих сил.

– Ждать? Сколько?

– Дня три-четыре, думаю.

– Ещё четыре?!

– Таша, в нашем случае… четырьмя днями больше или меньше – особой роли не играет.

– Тем более, – не замедлил вставить Джеми, – что в таком состоянии она может обходиться без еды и воды месяц точно.

– Но…

– Таша, подождём, – мягко произнёс дэй. – Верь мне. А если я не смогу… То он сам нас найдёт.

Девушка только кивнула понуро.

– Вот так. И не надо грустить, ладно? Вот выпей… А парки остыл уже. Я отнесу вниз, попрошу Нирулин…

– Не надо, я сама, – заставив себя улыбнуться, Таша взяла кружку в руки. – Правда. С собой возьму и сразу ей отдам.

Дэй кивнул, и, глотнув немножко, чтобы не расплескалось… а холодный парки такой приторный, оказывается, брр… девушка решительно направилась вниз.

Нирулин в поле зрения не обнаружилась. Пришлось спрашивать у хозяина, который довольно-таки угрюмо ответил, что Нирулин собирается домой.

– Она сегодня не работает? – Таша не смогла скрыть нотку расстройства в голосе.

– Я её отпустил, – гном поднял взгляд, взглянув в Ташино лицо. Вздохнул и, почему-то смилостивившись, добавил:

– Дочка у неё болеет. Десять дней уже. Сегодня кризис, похоже.

– Ох… Но ведь всё будет хорошо, правда?

Господин Ридлаг помолчал. Тяжело вздохнул и, не ответив, открыл учётную книгу.

Когда Таша ввалилась в комнату, Арону хватило беглого взгляда в её глаза, чтобы, помрачнев, шагнуть к ней.

Как всё же здорово, когда не нужно ничего объяснять – путаясь, заикаясь, подбирая слова…

Дэй ещё миг смотрел на её бледное лицо. Потом перевёл задумчивый взгляд на тёмное небо за окном.

– Да, пожалуй, – вдруг тихо сказал он.

Таша непонимающе моргнула:

– Что?

Арон прошёл к шкафу, достал плащ и набросил на плечи.

– Оставайтесь здесь, – выходя из комнаты, бросил он через плечо. – Я скоро.

– Арон… постой, подожди!

Таша схватила плащ и с криком "Джеми, будь здесь!" рванула следом.

– Куда ты?

– Хочу помочь.

– Ты?! Чем ты можешь помочь?

– Ты ведь пойдёшь со мной.

– Да.

– Тогда – увидишь.

Оклик Арона застал Нирулин в воротах трактира. Та, обернувшись, остановилась – скорее машинально.

– Я слышал о вашей дочери…

Нирулин кивнула – как кукла, которую дёрнули за верёвочку. Она слушала, не слыша.

– Простите, что задерживаю вас, но причина оправдывает. Дело в том, что я немного владею навыками целителя… Я могу помочь.

Таша даже не сомневалась в том, что служанка, кивнув, скажет следовать за ней.

Она же смотрела дэю в глаза.

– Эм… а… – не удержавшись, шепнула Таша уже у самых Врат в Подгорье, – ты действительно…

– Да, действительно.

"Сколько же у тебя ещё припасено сюрпризов? Хотя – дэй же, а среди них целители нередко встречаются…"

– Эй, подождите меня!

Таша обернулась так резко, что плащ взметнулся крыльями:

– Джеми?! Я же сказала тебе…

– А я сидел, сидел, но потом… пуф… Святой отец, я хочу с вами, очень хочу, – затараторил мальчишка, поравнявшись с ними, – я и не мечтал посмотреть на такого целителя, как вы!!

"Такого, как вы?"

"…хочет сказать, что твой "папенька" так знаменит?.."

– Можно с вами, можно?! Ну пожалуйста…

– Если будете вести себя тихо, – после секундного колебания молвил Арон.

– Считайте, что я рыба, – торжественно пообещал Джеми.

– А в каком виде рыба? Хотя, – задумчиво протянула Таша, – кошки и сырую едят…

Вытянувшееся лицо Джеми хоть чуточку, да компенсировало моральный ущерб за этот вечер.

"Один-один".

На дорогу ушло около получаса.

В какой-то миг своды ведущего к городу туннеля поползли всё выше и выше, пока наконец не взлетели отвесно вверх – на такую высь, что, как Таша ни старалась, потолка открывшейся взгляду пещеры разглядеть не смогла. Казалось, над каменной площадкой, от которой вилась вниз крутая лестница, молчит ночное беззвёздное небо.

Море Камнестольного мягко переливалось огнями далеко внизу. Хотелось бы сказать – как на ладони, но противоположной окраины, равно как и стены пещеры, Таша не увидела. От скопления огней в центре расходились широкие круги жилых районов – по мере приближения к окраине всё темнее. Как снисходительно пояснил Джеми, центр был белокаменным, а вот далее по "степени элитности" кварталов использовали более тёмный камень. Кроме того, круги отгораживались друг от друга высокими стенами.

Система…

"А здесь совсем не так, как я себе представляла".

"…а как?"

"Свободно и так… высоко. Будто и не под землёй…"

"…угу, а ещё здесь – вечная ночь".

Нирулин безмолвно шагнула на первую ступень бесконечной лестницы.

Вскоре процессия уже вышагивала между первыми домами – невысокими, почти чёрного камня, с такой искусной резьбой, что Таша только диву давалась. Не просто резьба – скорее картины. Девушка даже задержалась было у одного, чтобы рассмотреть сцену охоты, но спустя полминуты её окликнул Арон, и пришлось нагонять спутников, успев рассмотреть лишь самый хвост пешей свиты короля. На разглядывание прочей пешей свиты, конной свиты, самого короля, волкодлаков, которых они загоняли, и окружающего пейзажа ушёл бы час, не меньше.

"И это – у самой окраины!"

Хохотали о чём-то своём соседи по домам, хлопали двери, задирали лапы на углах низкорослые беспородные собачки. Гномы деловито сновали по освещённым сотнями фонариков улицам, окидывая компанию подозрительными и довольно-таки недружелюбными взглядами. Впрочем, взглядами дело и ограничивалось – скорее всего, благодаря следующей впереди безмолвной тенью Нирулин.

Пункт назначения обнаружился где-то посерёдке второго круга, казалось, с трудом втиснувшись между двумя соседними домишками. Гномы высоко ценили родственные связи и предпочитали строить дома рядом с родичами, как не замедлил объяснить Джеми. Камень стен был тёмно-серым, а вокруг дома жизнерадостно зеленел небольшой огородик – грядки с овощами и даже несколько розовых кустов.

"И как они только умудряются растить это всё под землёй? Вот уж точно мастера на все руки…"

Впрочем, все посторонние мысли поспешили ретироваться, стоило Таше перешагнуть порог – основательно при этом пригнувшись.

Парки, спирт, целебный корень скинпы…

…и дымок тлеющих цветов эндилы.

Аромат смерти.

Слишком хорошо Таша знала этот запах: цветы эндилы жгли над колыбелью новорожденного и постелью умирающего.

Не раздеваясь, Нирулин метнулась в спальню. Таша – за ней, порой задевая макушкой балки потолка, слыша позади шаги Джеми и шелест одежд Арона.

В ярко освещённой детской металась в жару на постели девочка – слипшиеся на лбу рыжие кудряшки, бледное, очень бледное лицо, губы с оттенком синюшности. Часто, тяжело дышала. Выкрикивала что-то сквозь сон. Седовласый гном в алом камзоле, что-то бормоча, протирал ей лоб спиртом, другой, рыжеволосый, сидел на трёхногом табурете подле кроватки – сгорбившись, тупо уставившись на стену.

– Как Лана? – с порога выпалила Нирулин.

Рыжеволосый поднял голову, скользнул равнодушным взглядом по новоприбывшим и беспомощно посмотрел на жену:

– Нир…

– Как Лана? – отрывисто повторила Нирулин. – Господин Гирре?

"…но ведь знает, не может не знать, что значат эти цветы…"

Седовласый устало вскинул на неё светлые-светлые, будто слепые глаза:

– Госпожа Миран, белая лихорадка – коварная болезнь…

– Господин Гирре, я задала вопрос.

Лекарь, вздохнув, затеребил краешек бороды. Сколько их у него было, сколько ещё будет – но выносить приговор нелегко, будь то первый или сотый раз…

– Девочка не переживёт этой ночи, – без намёка на эмоции произнёс он.

Господин Миран закрыл лицо руками.

Нирулин смотрела на дочь, будто каменное изваяние, будто одно из творений гномьих мастеров. Прямая, безжизненная, безнадёжная…

Арон неслышно шагнул вперёд.

– Что ты здесь забыл, человек? – холодно отчеканил лекарь, не замедлив встать между дэем и кроваткой Ланы.

– Я пришёл помочь, – мягко отозвался мужчина.

– Ей ничем не помочь. Можно излечить тело, но умирающую душу нужно отпустить.

– Эта девочка не должна умирать.

– Кто ты такой, чтобы это решать, дэй?

– А вы, знахарь?

Таша вдруг услышала тишину, которой не было раньше. Посмотрела на кровать.

Лана не металась больше. Лежала тихо, дышала редко. Лицо девочки было спокойным, почти умиротворённым…

…и бледность лица постепенно становилась восковой, а нос заострялся.

– Арон, – прошептала Таша, – она уходит.

Господин Миран отчаянно всхлипнул.

– Отойдите! Отойдите, пропустите его! – Нирулин рванула к лекарю, крича, срываясь на визг. – Вы что, не понимаете, что это моя дочь?! Она ДОЛЖНА ЖИТЬ!

Гном отшатнулся, Нирулин отступила – а шагнувший вперёд Арон опустился на краешек кровати.

Лекарь, рухнув на стул в углу, вдруг повесил голову:

– Она уже никому ничего не должна, – пробормотал он. – Я сделал всё, что в моих силах. А ты только испортишь всё, человек. Это будет трудно и больно. Для ребёнка. Она встречает смерть спокойно, а ты…

– А я не привык уступать, – Арон бережно взял Лану на руки. – Даже смерти.

Дэй положил ладонь на лоб умирающей девочки. Сжал губы, закрыл глаза.

Жара не было. Её тело больше не сопротивлялось болезни. Не боролось за жизнь. Дыхание Ланы было почти неслышным – Таше приходилось напрягать слух, чтобы различать его в звенящей тишине.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох…

Тишина.

"Нет…"

Дэй одними губами бормотнул что-то – сидя, как сидел.

"Что ты делаешь, Арон? Всё кончено. Минутой раньше ты это скажешь или позже – ничего не…"

…обмякнув, клирик начал крениться набок.

– Арон!

Таша с Джеми одновременно кинулись вперёд, судорожно вцепившись в чёрную накидку. Если бы ребята не поддержали дэя с двух сторон – он бы упал.

– Арон, что с тобой? Арон! Ар… ох…

Таша прижала ладонь ко рту.

Дэй не дышал.

«Нет, не может быть. Не может, не мо-жет…»

– Что? – четыре голоса прозвучали одновременно. Один с любопытством, один – с недоверием, двое – с надеждой.

Таша нервно сглотнула.

"Нет, как можно это сказать, если этого быть не может…"

– Это глупо… знаю… но он почему-то не…

Оборвавшись на полуслове, Таша уставилась в лицо дэя.

Его ресницы дрогнули.

…двойной судорожный вдох…

– Арон?!