355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эрл Стенли Гарднер » Мумия блондинки (Сборник) » Текст книги (страница 24)
Мумия блондинки (Сборник)
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 00:24

Текст книги "Мумия блондинки (Сборник)"


Автор книги: Эрл Стенли Гарднер


Соавторы: Патрик Квентин,Адам Сент-Моор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

 Глава 25

Лейтенант Трент проводил меня до дверей дома Хаднаттов. Впустила меня Мерсия Перриш. Выглядела она усталой и грустной. Как только детектив ушел, я спросила:

– Хаднатты вернулись?

– Нет еще, но думаю, скоро приедут. Во всяком случае, в сегодняшнем вечере было хоть одно светлое пятно: вроде для Роберта все закончится благополучно.

Она провела меня наверх.

– Я тоже ночую здесь. Пенелопа хочет, чтобы ты была вместе с Элейн. Я дала бедняжке снотворное. Постарайся не разбудить ее.

Она положила холодные пальцы мне на руку.

– И, Ли, прошу тебя забыть все то, что я говорила о себе и Роберте. После сегодняшних событий я поняла, что для Роберта не может быть более подходящей жены, чем Пенелопа. Для меня в его сердце не осталось местечка... Теперь постарайся и ты заснуть. Спокойной ночи.

Я проскользнула в темную комнату и разделась, не зажигая света. Я видела очертания фигуры Элейн на постели, слышала ее ровное дыхание.

В доме было удивительно тихо – только один раз скрипнула внизу входная дверь, а потом послышались осторожные шаги, и я поняла, что Роберт с Пенелопой вернулись.

Сон упорно не приходил. Мысли вновь и вновь возвращались ко всему тому, что натворила Грейс. Вроде я хорошо ее знала, а на поверку оказалось, что для всех нас она была загадкой. По ее милости все мы: Роберт, Пенелопа, Стив, Джерри, я сама и Норма – были втянуты в водоворот подозрений и реальной опасности.

Потом задумалась о Норме. Тот факт, что я ее не любила, лишь усугублял мои терзания. Я мучила себя воспоминаниями о тех моментах, когда желала ей зла.

Перед глазами мелькали события первого дня после исчезновения Грейс, когда я была у Джерри в больнице и вдруг в палату впорхнула Норма, уверенная в себе и убийственно красивая. Я представила себе ее зеленый спортивный костюм, ее глаза, ласкающие Джерри и умышленно не замечающие меня. «Хелло, дорогой, я принесла тебе нашу газетку...»

Вроде так она назвала листок, выпускаемый в колледже, или я ошиблась?

Я вдруг села в постели. Норма явилась в палату Джерри с номером «Вентворт Кларион» и, пока находилась у него, порвала в клочки письма Грейс к Джерри, потому что в них были нелестные высказывания по ее адресу. Позднее я снова вернулась в больницу, но не заметила газеты на его тумбочке у кровати. Может быть, Норма сунула обрывки писем в газету и унесла их с собой? У больницы ее поджидала машина – ведь она торопилась в парикмахерскую. Газету она, вероятно, куда-то сунула в машине, а потом забыла о письмах Г рейс, так что «Кларион» может спокойно оставаться и по сей день там... Возможен такой вариант или нет?

Я сказала лейтенанту Тренту, что обрывки писем до сих пор могли сохраниться, еще не осознав, как важно их найти. Тренту они нужны как улики, Джерри – для подтверждения законности своих притязаний на страховку, а мне хотелось, чтобы он ее получил. Вовсе не из-за того, что мое будущее было связано с Джерри... А если и так, чего тут стыдиться?

Короче говоря, я была сама не своя оттого, что могу по-настоящему помочь Тренту и Джерри.

Тут мне пришла в голову другая мысль. Раз эти письма так важны для Трента и Джерри, они наверняка важны и для убийцы! Может быть, именно сейчас кому-то тоже не спится, и он тоже ломает себе голову над тем, как раздобыть обрывки этих писем.

Это все решило.

Я встала, убедилась, что Элейн крепко спит, и принялась одеваться. Я не сообразила захватить с собой будничную одежду, и пришлось снова натянуть свое черное вечернее платье.

Только выйдя из комнаты, я вспомнила о предостережении лейтенанта. Он не велел мне и носа высовывать из дома Хаднаттов до его прихода утром. Мне стало страшно. Но тут же я подумала о том, что, если обрывки писем в гараже, их надо раздобыть как можно скорее, пока убийца не уничтожил эти драгоценные клочки. И потом, чего ради идти туда одной? Я могу позвонить Джерри – он пойдет со мной.

Итак, я стала на ощупь спускаться по лестнице, держась за перила и боясь, как бы не проснулась Мерсия или Пенелопа.

Телефонный аппарат на боковом столике я разглядела в темноте, но, чтобы позвонить, пришлось включить свет, который я тут же и выключила – ждала в потемках, прижимая трубку к уху.

Мне показалось, будто прошло несколько часов, рука с трубкой затекла, нервы были напряжены до предела, потому что я прислушивалась к звукам в доме. Мне даже показалось, что лестница стала подозрительно поскрипывать.

В этот момент в трубке послышался сонный голос:

– Хелло?

– Будьте добры, позовите к телефону Джерри Хау,– взмолилась я шепотом.

– Ли, какого черта ты вздумала звонить в такое время?

Я обрадовалась, узнав голос Стива.

– Стив, передай Джерри, пожалуйста, это крайне важно... Скажи ему, чтобы он ждал меня у северных ворот, как только сможет туда добраться.

– Но зачем?..

– Прошу тебя, я не могу объяснить.

Я осторожно положила трубку и пошла к входной двери. Проклятая щеколда не сразу подалась, но все же я выбралась из дома.

Во дворе было холодно и темно, луна и звезды скрылись за тучами. Только одна едва заметная полоска на горизонте говорила о приближении утренней зари.

Я побежала по сырой траве мимо серых зданий к северным воротам. Джерри пришел почти одновременно со мной. На нем была куртка и довольно неказистые брюки, в которых, как мне показалось, он выглядел большим и надежным.

– Джерри, ты, наверное, подумал, что я сошла с ума, вызывая тебя среди ночи, но мне только что пришла в голову очень важная мысль.

Я поведала ему о том, как Трент обнаружил письмо Г рейс в подкладке моей шубки, содержащее, по его мнению, решение загадки, и как я додумалась до того, что обрывки письма, вернее, двух писем, разорванных Нормой, могут быть в машине сестер Сейлор.

– Это необходимо проверить! – заключила я свой рассказ.

Он не сразу ответил – я подумала даже, что он еще не совсем проснулся,– потом спокойно сказал:

– Теперь я вспомнил. Норма действительно унесла с собой газету, так что, возможно, мы и отыщем эти обрывки в машине. Но Трент ведь предупредил, что это для тебя опасно, Ли. Тебе не следует туда ходить.

– Раз я с тобой, то в этом нет никакого риска, Джерри.

Он подошел ближе и внимательно посмотрел на меня.

– Правильно, дорогая. Всегда помни об этом. Когда ты со мной, тебе не надо бояться.

Неожиданно он обнял меня и поцеловал. И тотчас отпрянул.

– Пошли!

Выйдя из ворот кампуса, мы молча двинулись по дороге. Тишину нарушало лишь пение петухов да эхо наших шагов.

Точно не знаю когда, но я вдруг почувствовала почему-то, что нас преследуют. Уверенность в этом не основывалась ни на чем определенном, однако я могла держать пари на любую сумму, что кто-то крался за нами, соблюдая дистанцию и соразмеряя свои шаги с нашими.

Я не поделилась своими подозрениями с Джерри. Пару раз незаметно оглядывалась, но ничего подозрительного не замечала. Однако чувство близкой опасности не покидало меня.

Джерри ускорил шаги, когда в конце главной улицы Вентворта показался гараж. Кажется, он почувствовал такое же облегчение, добравшись до него, как и я.

Первый этаж был освещен единственной тусклой лампочкой, висевшей на шнуре посреди зала. Серый цементный пандус уходил вверх в темноту. Старик сторож безмятежно спал, положив голову на руки, покоящиеся на столе.

– Не стоит его будить,– прошептала я.– Мне известно, где стоит машина Нормы.

Мы начали осторожно подниматься по пандусу. Джерри слегка волочил ногу со странным шаркающим звуком, эхом отражавшимся от холодных стен.

Чем выше мы поднимались, тем темнее становилось, а в воздухе все сильнее пахло бензином и пролитым маслом.

Наконец мы добрались до третьего этажа, где стояли машины обитателей колледжа, и остановились, вглядываясь в полнейшую темноту.

– Где-то должен быть выключатель.

– Обойдемся без света, я знаю, куда идти. А потом мы включим освещение на приборном щитке в машине.

Дорогу я действительно знала. Перед нами была небольшая ремонтная мастерская, где я видела машину декана Эппла, которую в то время красили. Машина Стива была восьмой слева, а рядом с ней, как раз возле ремонтной мастерской, и было место коричневого «седана» сестер Сейлор.

Мы медленно двинулись туда. Я дотрагивалась до кузовов автомашин и считала их. Одна, вторая, третья...

Вот восьмая, Стива, и наконец мы возле девятой. Я нажала ручку, распахнула дверцу и нащупала ключ зажигания, потом включила освещение щитка.

– Я осмотрю переднюю часть,– шепнула я Джерри,– а ты поищи сзади.

Когда мы оказались вместе в этом небольшом освещенном пространстве, я больше не боялась, совершенно позабыв о той невидимой, безмолвной фигуре, присутствие которой ощущала позади нас на дороге.

Я принялась за поиски, не пропуская ни одного местечка, куда можно было сунуть газету. Заметив, что Джерри ощупывает чехлы на заднем сиденье, стала делать то же самое и заглянула за сиденье, в карман чехла.

Газета была там.

– Я нашла ее, Джерри! Это «Кларион»!

Джерри подошел ко мне.

– А обрывки письма все еще там?

Он осторожно развернул газету, которую точнее было бы назвать тоненьким журналом, и вздохнул с облегчением. Там, между стихами местной поэтессы и сообщением о деятельности Общества любителей изящной словесности Вентворта, лежала кучка обрывков бумаги. Даже при слабом свете приборной доски я разобрала характерный почерк Грейс.

Джерри смотрел на эти клочки с необычайно угрюмым, как показалось мне, лицом.

Я заговорила первой:

– Джерри, что же нам делать? Может, попробовать собрать эти кусочки и...

– Нет, пусть этим займется полиция. Давай немедленно выбираться отсюда.

Мы выключили освещение в машине и оказались в непроглядной тьме. Я уже протянула пальцы к ручке дверцы, как вдруг Джерри схватил меня за плечо с напугавшей меня грубостью. Затем прошептал мне на ухо:

– Не двигайся! Кто-то поднимается сюда.

Я прислушалась. Да, кто-то осторожно поднимался вверх по пандусу.

Ко мне вернулись все прежние страхи. Сомнений не было: кто-то следовал за нами от самого колледжа.

Шаги достигли верхней площадки и остановились у первой машины в кромешной тьме.

Джерри чуть слышно прошептал:

– Если это сторож, он сейчас включит свет.

Мы замерли, прижавшись друг к другу на переднем сиденье.

Свет не загорелся, а шаги стали приближаться.

– Я посмотрю, кто это,– снова прошептал Джерри.– Оставайся здесь, не шевелись и не высовывай голову. Вряд ли он станет заглядывать в машины.

– Джерри, ты не должен!..

Но он заткнул мне рот поцелуем, сжал руку и неслышно выскользнул наружу, оказавшись у задней стены гаража.

Я пригнулась на сиденье, чтобы голова моя не была заметна снаружи. Теперь я уже не боялась за себя – все затмила тревога за Джерри.

Я не сомневалась, что в этих медленно приближавшихся шагах таилась угроза. Потом подумала: может, это один из сотрудников полиции, которому поручили охранять меня... И на душе сразу стало легче. Но полицейский непременно включил бы освещение, в крайнем случае мог воспользоваться своим фонариком... Нет, это наверняка наш неизвестный преследователь. Но что ему нужно? Вспомнила предостережения Трента. Грозит ли мне действительно опасность? Охотится ли он именно за обрывками письма, которые мы только что нашли? Если так, то он, так же как я, мог догадаться, где следует их искать.

Или другое: его интересует письмо, написанное  Грейс мне, в котором, по словам лейтенанта Трента, заключается разгадка двух убийств. Каким-то образом он додумался, что оно спрятано под подкладкой моей шубки. Ведь Трент это предвидел, значит, мог догадаться и тот, другой...

Если так, то преследователь явился сюда с определенной целью – найти машину Нормы, в которой сейчас, скорчившись в три погибели, сидела я.

Мне страшно захотелось позвать на помощь Джерри, но я понимала, что этого делать нельзя.

В гараже воцарилась мертвая тишина: замерли все звуки, даже шагов больше не было слышно. Я медленно подняла голову и стала вглядываться в темноту.

И тут внезапно эту темноту прорезал яркий луч фонарика, светивший, по-видимому, оттуда, где находился неизвестный. Световой конус начал перемещаться от одной машины к другой, вырывая их из темноты и неумолимо приближаясь к коричневому «седану» Нормы.

Где же Джерри?

Я снова прижалась к сиденью, полуживая от страха, ожидая, что кто-то вот-вот распахнет дверцу и найдет меня.

Вдруг слева раздался резкий звук. Луч фонарика метнулся прочь от меня. Тишина, снова грохот и звук шагов, быстро, но осторожно удалявшихся от меня.

Чувство тревоги и облегчения слились воедино, когда я сообразила, что произошло: очевидно, Джерри заметил, как этот тип приближается ко мне, и нарочно отвлек от меня его внимание.

Я приподняла голову и выглянула в окошко.

Луч фонарика ощупывал стены, стараясь обнаружить источник непонятного звука. Вот он медленно заскользил по стене, высветив большие жирные пятна и многочисленные трещины на кирпичной кладке. Вот добрался до распахнутой двери ремонтной мастерской, освещая то, что я уже видела: блестящий кузов спортивной машины декана Эппла.

Потом я заметила в ремонтной мастерской фигуру Джерри, чуть освещенную фонариком. Он прижался к стене, по-прежнему сжимая в руке «Кларион».

Слава богу, луч скользнул дальше, но тотчас вернулся назад, повторив несколько раз свой путь слева направо и обратно. И каждый раз передо мной мелькала прикрытая машиной фигура Джерри.

Наконец луч остановился на Джерри, и тот медленно стал отступать в глубину мастерской. А сноп света становился все ярче и короче – человек с фонариком неумолимо приближался к своей добыче.

А я лежала в машине, умирая от страха за Джерри и обвиняя во всем себя. Да, во всем была виновата я одна. Пренебрегая предупреждением Трента, заставила Джерри пойти вместе со мной в гараж!

Теперь Джерри был за машиной, у задней стены. И тут я увидела то, что не мог заметить он: позади него поперек бетонного пола протянулся какой-то предмет: не то рельс, не то труба. Отступая, Джерри мог легко споткнуться об это препятствие и...

Все произошло именно так.

Джерри споткнулся и замахал руками. «Кларион» выпал из его руки, когда он пытался ухватиться за машину Эппла. Но это ему не помогло.

Неизвестный с фонариком быстро двинулся вперед, а Джерри тяжело упал на серый бетонный пол. Фонарик погас, и наступила полнейшая тишина. Я так и не успела разглядеть, кто держал этот фонарик: мужчина или женщина.

Я услышала шарканье, негромкий крик боли – и опять тишина. А потом отвратительный скрежет закрывающейся, скользящей двери ремонтной мастерской.

Я ничего не понимала. Джерри упал и ударился затылком о бетонный пол. Никакой борьбы не последовало. А это могло означать только одно: Джерри был ранен, возможно, потерял сознание и лежал на полу мастерской, где его и запер неизвестный.

Продолжение последовало так быстро, что я к нему не успела подготовиться, да и почти ничего не соображала в паническом ужасе. Левая дверца машины открылась, кто-то влез внутрь, захлопнул дверцу и стал нащупывать ключ зажигания. Я пыталась помешать этому и коснулась руки с длинными пальцами и острыми ногтями – это не была рука Джерри. Я отпрянула, мотор заработал, и машина двинулась к пандусу.

Я думала только об одном: кто-то нарочно увозит меня прочь от Джерри. И я нащупала ручку дверцы, открыла ее и на ходу выскочила из машины, хотя похититель попытался меня удержать. Машина съехала с пандуса не задерживаясь.

Сперва я почувствовала только облегчение, потом появилась тупая боль в правом виске, она становилась невыносимой – и я погрузилась в небытие.

Не знаю, долго ли это продолжалось, но постепенно снова застучала боль в виске, которым я, очевидно, ударилась о крыло ближайшей автомашины.

Но все это было пустяком по сравнению с мыслями о Джерри. Где он? Неужели все еще заперт в ремонтной мастерской?

И как будто в ответ на свой вопрос услышала где-то ритмический стук работающего мотора. Сначала я решила, что незнакомец в «седане» Нормы все еще где-то в гараже. Потом до меня дошло, что звук идет из ремонтной мастерской. Боже мой! Кто-то запустил мотор машины декана Эппла, а беспомощный Джерри лежит в этом маленьком помещении без вентиляции. Он дышит выхлопными газами. Это же верная смерть!

Превозмогая боль в виске, я поднялась с пола, бросилась по проходу к мастерской и забарабанила обеими руками по тяжелой двери.

– Джерри!.. Джерри!..

Но изнутри – только стук мотора.

На ощупь я стала искать замок. Спичек у меня не было, но в темноте я все же нащупала металлический квадратик и поняла, что это был пружинный замок, автоматически защелкивающийся при закрытии двери.

Джерри был заперт, а я не могла до него добраться. Оставалось только громко звать на помощь. У старика сторожа внизу наверняка есть ключи. Он должен услышать меня и прийти на помощь.

Прошла целая вечность. Наконец этаж осветился. Я повернулась. Сторож стоял у пандуса, руку он все еще держал на выключателе и смотрел на меня опухшими от сна глазами.

– Скорее!– крикнула я.– Ключ от двери! Там заперт человек, он может задохнуться!

Шаркающей походкой сторож поспешил ко мне. Зазвенели ключи, он неторопливо перебирал их на связке. Найдя ключ, он вставил его в скважину и отодвинул дверь.

– Осторожно,– предупредил сторож,– здесь полно выхлопных газов.

Но разве я могла думать о таких пустяках? Я отстранила его и метнулась в тесное помещение без окон. Джерри лежал там же, где упал, в полуметре от выхлопной трубы. Я в отчаянии ухватилась за его куртку и, напрягая силы, потащила наружу.

– Заглушите мотор!– крикнула я сторожу.

Тот послушно засеменил мимо меня к машине. Потом вернулся ко мне. Мы вдвоем приволокли Джерри к окну в гараже.

Я опустилась возле него на колени. Губы его посинели, даже щеки приобрели синеватый оттенок. Видеть его в таком состоянии было мучительно. Поборов страх, я взяла Джерри за руку и убедилась, что пульс слегка прощупывается. Наклонившись к его лицу, уловила дыхание.

Приподняв его голову, я стала ласково приговаривать:

– Джерри, Джерри, дорогой! С тобой будет все в порядке. Все будет хорошо.

Медленно задрожали ресницы, и открылись глаза. Сначала он ничего не видел, потом с трудом повернул голову и облизал губы. Взгляд постепенно стал осмысленным – он узнал меня.

И тогда я расплакалась.

 Глава 26

Мне удалось справиться с минутной слабостью. Джерри было скверно и без рыдающей девицы. Мы со сторожем перетащили его в машину Стива. Я попросила ошеломленного и изрядно перепуганного старика отвезти нас в больницу колледжа, сама же села вместе с Джерри на заднее сиденье, положив его голову на свое плечо.

Занималась заря, снаружи царил предрассветный полумрак. Я продолжала ругать себя последними словами. Ослушавшись лейтенанта Трента, я чуть не стала причиной гибели Джерри и ничего при этом не добилась, даже позабыла об обрывках письма, ради которых решилась на эту авантюру. Интересно, где они теперь? Может, по-прежнему лежат в гараже? Или их взял человек, проделавший такую штуку с Джерри?

Вдруг мне все стало безразлично. У меня болела ссадина на голове, ныли ноги в модных туфлях на высоченных каблуках-шпильках... Мне хотелось забиться в какой-нибудь уголок и умереть.

В больнице медсестра вела себя удивительно. Она не задавала никаких вопросов – просто провела Джерри в отдельную палату, уложила его в постель и заверила меня, что ничего страшного не произошло. Словно он обратился в больницу в обычное время с порезом пальца или ушибом локтя. Я хотела подежурить, но Джерри настоял на том, чтобы я отправилась спать.

И я ушла.

Я прекрасно понимала, что мне следует немедленно обратиться в полицию или, в крайнем случае, позвонить туда по телефону, но я не стала этого делать. Мне было даже страшно подумать о встрече с лейтенантом Трентом после того, что я натворила.

Я отперла входную дверь ключом, который мне дала Пенелопа в здании суда, и потихоньку поднялась по лестнице, по-видимому, никого не разбудив.

В ванной нашла антисептический пластырь и неуклюже заклеила им ссадину. Нужно было видеть меня с этим сомнительным украшением на виске, с всклокоченными волосами, в испачканном нарядном вечернем платье! Но мне и это было безразлично.

Я пробралась в нашу комнату, переоделась в пижаму и буквально свалилась на кровать. Сквозь плотные шторы пробивался утренний свет, рядом спокойно спала Элейн, принявшая снотворное. Обстановка была какой-то очень мирной.

Удивляясь, как можно вообще заснуть в такое время, сама я почти мгновенно отключилась: меня сморила не только физическая усталость, но и все переживания последних часов. И проспала бы до самого вечера, если бы меня не разбудила Пенелопа. Солнце стояло уже высоко в небе, а в комнате ощущалось приятное тепло.

Пенелопа Хаднатт стояла в ногах моей кровати, наблюдая за мной суровыми, неулыбчивыми глазами. И все же она изменилась, как будто переживания прошедшей недели растопили защитную ледяную оболочку, которая отпугивала от нее многих. Во всяком случае, на меня она смотрела с явной симпатией. Откуда-то Пенелопа уже знала о наших приключениях в гараже, но не стала меня бранить, а просто присела на край кровати.

– Надеюсь, этот порез не опасен, Ли?

– Порез?

Я вспомнила о своей травме и тронула пластырь на виске.

– Сущие пустяки. А как Джерри?

– С ним все в порядке. Снова повредил свое злополучное колено, но не слишком. Сейчас у него в больнице лейтенант Трент. Он хочет поговорить с тобой, но сначала я пришлю тебе сюда завтрак. Ну тебе и досталось, дорогая! Надеюсь, ты не утратила свою стойкость и смелость? Чувствую, что всем нам они еще понадобятся.

– Почему? Что еще случилось?

– Не знаю, но думаю, что шеф Дордан готовит ордер...– вздохнула она.– Последует арест.

Я устало кивнула.

– Значит, лейтенант Трент был прав. Он сказал мне вчера вечером, что знает, догадывается, кто преступник. В некотором смысле, я даже рада. Раньше мне не хотелось знать правду, но после случившегося с Джерри и Нормой...

– Да, Ли, нам всем лучше знать правду, какой бы горькой она ни была.

Пенелопа взяла меня за руки.

– Мне нелегко говорить, но я все-таки хочу тебе кое-что сказать. Мерсия поведала мне о том, как ты пыталась защитить колледж, меня и моего мужа. Не могу решить, права ты была или нет. Мы все наделали глупостей, но знай: мы тебе очень благодарны. Последние дни были настоящим кошмаром для Роберта и меня. Если бы не ты и Мерсия, не представляю, как бы мы все это вынесли. Не забывай, что мы – твои верные друзья навеки.

Она наклонилась и поцеловала меня в щеку. И тут же снова стала энергичным, деловитым деканом.

– Сейчас я пришлю тебе завтрак. Нельзя заставлять ждать лейтенанта.

Я пошла в больницу окружным путем, минуя Брум-холл. Как и после убийства Г рейс, кампус гудел: студенты читали газеты и высказывали самые фантастические предположения. Оказаться среди них было выше моих сил – мне вполне хватало предстоящего разговора с лейтенантом Трентом.

Я встретилась с ним в коридоре больницы, куда он вышел из палаты Джерри. Вид у него был измученный и встревоженный.

– А я уже хотел вас разыскивать...

Он остановился против меня, его серые глаза на этот раз не улыбались.

– Хотя вы и виновны в том, что едва не погиб Джерри Хау, я хочу вас поздравить с тем, что вы его спасли.

– Я очень сожалею, понимаю, что вела себя по-идиотски. Мне и в голову не пришло, что убийца...

– У вас очень своеобразное представление об убийцах, Ли. Пора бы уж кое-чему научиться. И в этом смысле я рад, что у вас появилась шишка на голове. Надеюсь, она болит и будет напоминать вам, что люди, убивающие других, не те, кого приглашают на чашку чая или партию крокета. Вы с самого начала были в дружеских отношениях с убийцами и, признаться, очень мне этим мешали.

Несмотря на то что мне было очень стыдно, я рассердилась.

– Но ведь вы все равно разгадали загадку, не так ли? Даже если на вашем пути был бы десяток таких, как я, вас не собьешь с толку. Не ругайте меня! Разве вы не понимаете, что я сама ненавижу себя за то, что сделала с Джерри?

Он сочувственно похлопал меня по плечу.

– О’кей, Ли Ловеринг, не обижайтесь... Просто я не владею собой, когда думаю, что могло случиться ночью, если бы... – Он взглянул на пластырь на моем виске – ...если бы ваша голова не оказалась такой крепкой.

Затем он снова посуровел.

– Вы правы, я знаю, кто убил Грейс Хау и Норму Сейлор. Шеф Дордан согласен с моими выводами, но пока у нас мало улик. Вот почему я прошу вас и Джерри внести ясность в кое-какие моменты. Вы ведь знали Грейс и Норму лучше, чем кто-либо другой. Вы готовы мне помочь?

– Готова, готова!

Мы вместе пошли по коридору к палате Джерри. Его ног а была снова забинтована, лицо поражало своей бледностью. Все же он мне улыбнулся, и я села рядом с ним.

– Джерри знает, что я намерен проделать, Ли,– заявил Трент, усаживаясь на единственный стул.– Изложу, как дело представлялось с самого начала мне, постороннему человеку. Хочу убедиться, придете ли вы к тому же заключению, что и я. Вынужден сообщить несколько очень нелестных сведений о Грейс, которые Джерри будет неприятно слышать. Но и для всех это дело оказалось крайне неприятным и, похоже, останется таковым.

Данная версия появилась у меня очень рано. Благодаря вам, Ли. Мне пришлось пройти долгий путь, но он привел меня к вполне логичному выводу. В большинстве дел, связанных с убийствами, кто-то кого-то непременно покрывает. А поскольку большая часть убийств оказываются довольно примитивными, то в девяти случаях из десяти «опекаемое лицо» и является виновным. Но данное дело с самого начала было непростым. Более того, некая Ли Ловеринг старалась защитить как минимум пятерых людей.

Интригующая ситуация – иначе не назовешь. Особенно когда я выяснил, что четверо из этой пятерки побывали на месте преступления примерно в то время, когда оно было совершено, и что каждый из них отчаянно старался скрыть это от полиции. Постепенно выяснилось, что все они, правда в разной степени, имели основания желать смерти Грейс Хау.

В уголовных делах личность убитого часто подсказывает правильный ответ, но ваша сестра, мистер Хау, озадачила меня. Сначала она показалась мне такой же, как сотни других студенток. Ее проблемы казались типичными для ее возраста: легкие романы, обычная ревность, вполне объяснимая зависть, понятные разочарования. И лишь постепенно я понял различие. Ваша сестра шагала по жизни без защитного панциря, поэтому все, что нормальные девушки легко забывают и прощают, глубоко ранило ее. А уж если кто-то ее обидел, даже нечаянно, она этого не прощала никогда. Да-да, у нее была гипертрофированная мстительность особы с повышенной чувствительностью. Именно по этой причине упомянутые мною пять человек могли желать ее смерти.

Это было моей первой идеей. Потом возникло безумное предположение, что все пятеро договорились вместе убить ее или прикрыть того, кто это сделает. Я не мог найти иного объяснения тому, что все они непосредственно общались с ней в последние часы ее жизни.

Трент обратился ко мне:

– Конечно, я очень скоро отказался от этой версии. Она была фантастической, но помогла .мне прийти к другой, более убедительной и правдоподобной. Я был уверен, что предполагаемая причастность этих пяти человек к убийству не была случайной: кому-то из них или совсем другому человеку были известны факты, связывающие их с Грейс, и этот «Икс» сделал все, чтобы максимально впутать их в убийство. Понимаете, как это было ловко придумано? Этот человек подстроил так, что на место преступления приблизительно в одно и то же время приехали пятеро других, кого можно было счесть убийцами. Вот я и принялся выискивать настоящего преступника среди подставных, руководствуясь при этом всего одним, не очень надежным показателем.

– Заказными письмами? – спросила я.

– Совершенно верно. Точнее, несколькими фразами из последних писем, которые мне удалось услышать от Дэвида Локвуда и доктора Хаднатта.

Эти заказные письма были самым трудным звеном в расследовании. Последнее из них пришло вечером в день убийства Грейс и, очевидно, определило все ее действия. Прочтя его, она отказалась пойти на празднование дня рождения Стива Картериса и поехала в театр «Кембридж» на свидание с кем-то. Все, казалось, говорило о том, что автором этих писем был Дэвид Локвуд: вы,

Ли, видели его в театре с Грейс. Но оказалось, что это не так. Я тщательно разобрался и установил, что он вообще не имел никакого отношения к нашему делу.

Однако кто-то же писал эти письма. Кто? Давайте подумаем. Грейс хотела с кем-то встретиться в театре, а позднее – в карьере. Дэвид Локвуд видел письмо и был готов присягнуть, что это было страстное любовное послание от мужчины. Какого мужчины? Разумеется, теперь все указывало на доктора Хаднатта. Он был в театре, разговаривал с Грейс, позднее она звонила ему со станции техобслуживания. На той стадии расследования я не сомневался в его вине и постоянно давил не него, пытаясь всеми способами заставить его сознаться. И заставил. Он признался, что убил Грейс Хау.– Лейтенант развел руками.– Но стоило мне услышать его исповедь, как я понял, что ошибался не только я, но и сам доктор Хаднатт, хоть он и считал себя виновником смерти Грейс. Он не писал ей этих заказных писем.

Полагаю, вам ясны мои рассуждения? Лицо, убившее Норму Сейлор, уничтожило это роковое послание к тому времени, как Хаднатт признался. Никто не читал этого письма. Если бы Хаднатт был виновен, он не стал бы пересказывать нам все, что говорила ему Норма. Ведь ее слова компрометировали его.

Тогда-то я и понял, что он не мог быть автором писем. К тому же Норма не скрывала, что в письме содержались унизительные для нее фразы. На основе этих двух фактов я догадался, кто сочинял эти послания.

Я считал, что и вы догадаетесь. Ли. Сначала Норма Сейлор была уверена, что их писал Хаднатт. Иначе она не обвинила бы его в этом совершенно открыто. Откуда у нее была такая уверенность? Значит, письма были написаны стилем Хаднатта, а одно даже было подписано «Роберт».

Дальше. В письме говорилось о ссоре, происшедшей в тот же день. Грейс поссорилась лишь с одним человеком – с доктором Хаднаттом, в карьере. В письме упоминалось о встрече в театре. Доктор Хаднатт признал, что виделся с Грейс в театре «Кембридж». Выходит, кто-то писал Г рейс от имени Роберта и сумел убедить ее, что письма подлинные.

Джерри приподнялся в постели.

– Но это же безумие!

  Давайте сначала разберемся, кто их в действительности писал, тогда все станет предельно ясным. У кого были основания писать любовные письма Грейс от имени Роберта Хаднатта? Кто понимал, что доставит Грейс удовольствие, обливая грязью Норму? Кто знал о сцене в карьере или предвидел встречу в театре? Наконец, кто мог писать письма ежедневно, письма интимные, наполненные подробностями из жизни Грейс, которые льстили бы ей, но не вызывали подозрения, что это – мистификация?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю