Текст книги "Мумия блондинки (Сборник)"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

Соавторы: Патрик Квентин,Адам Сент-Моор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

 Глава 11

Заря уже освещала верхушки холмов, когда машина остановилась во дворе отеля. Розовело небо, заголосили первые петухи на фермах вокруг городка.

– Джузеппина! – позвал Гунтер.

– Куда, черт побери, подевалась эта девчонка?! – пробормотал Бассович.

Хриплая жалоба разнеслась в воздухе. Можно было подумать, что где-то подыхает скотина, где-то совсем рядом.

Мужчины переглянулись.

– Дьявол! – прошептал Гунтер.

Они устремились по лестнице и толкнули дверь комнаты, в которой оставили ди Натто привязанным к стулу. Джузеппина была там.

Сидя напротив мэра, она смотрела на него со злобной улыбкой, держа в руке окровавленную бритву.

На «быка» Ларкара Рочча жалко было смотреть. Страшно бледный, он жалобно стонал, как раненое животное,– Ди Натто был кастрирован. Кровь запачкала бедра и пропитала спущенные штаны.

Он поднял несчастные глаза на входящих мужчин.

– Маленькая ведьма! – воскликнул Бассович.– Она его оскопила!

– Это была отличная мысль,– сказала маленькая служанка – Давно следовало бы это сделать,– добавила она, глядя на мэра с гадливой улыбкой.– Да, давно!

Она подобрала жалкие, окровавленные остатки того, что было торжествующим членом провинциального «быка», и сунула их ему под нос.

– Посмотри! Посмотри на свое блаженство! Вот что от него осталось!

И захохотала как сумасшедшая. Гунтер схватил ее за плечи и с силой встряхнул.

– Достаточно! – строго сказал он.

Она вырвалась из его рук одним неуловимым движением и устремила на него взгляд своих черных глаз, твердых и полных ярости.

– Нет, не достаточно! Он пользовался мной в течение месяца! Он обращался со мной как со скотиной, И с моими сестрами – раньше, и с матерью – до сестер! И я еще должна была благодарить его, когда он утром выходил из моей комнаты!

Джузеппина плюнула на отрезанный член и бросила его на пол.

– Теперь я довольна! Довольна! – закричала она.

Потом вдруг замолчала, и слышны были лишь монотонные жалобы ди Натто. Бассович прошел на кухню и откупорил бутылку «Граппы». Он наполнил большой стакан и протянул его оскопленному мэру.

– Выпей! Тебе это необходимо.

Ди Натто выпил и снова принялся стонать, закрыв глаза.

– Я же говорил тебе, что женщины – это ведьмы,– сказал Бассович.

Он повернулся к Г унтеру.

–Что теперь делать с малышкой?

– Пусть уложит свои вещи и возвращается к себе. Мы поручим отцу Орландо, по возможности, устроить это.

– Я не хочу оставаться в этой стране,– запротестовала девушка.– Я хочу поехать в Рим или на Север. Ненавижу эту страну собак и свиней. Увезите меня с собой, синьоры, прошу вас! Увезите меня!

Гунтер почесал затылок. Он знал, что, если девочка останется в Сицилии, рано или поздно, несмотря на покровительство отца Орландо, она будет убита, да еще после бог знает каких пыток! Мафия не простит того, кто оскопил одного из ее членов, к тому же одного из главарей, и такого известного.

–Будет лучше, если она уедет,– решил он.

–Я тоже так думаю,– согласился с ним Бассович.

– Иди укладывайся, да побыстрее! – сказал Гунтер Джузеппине.

Она исчезла, одарив их счастливой улыбкой.

– Куда бы она ни уехала, я найду ее...– прошептал ди Натто.– Клянусь перед Мадонной! Я ее найду!

– У тебя будут другие заботы, более серьезные, супермен,– сказал Бассович.– Счеты с твоими друзьями-мафиози. Они знают, что ты навел нас на монастырь Санта-Рочча... Полагаю, болтунов не очень-то жалуют в вашем святом семействе?

Мэр бросил на него злобный взгляд. Вид его был ужасен и жалок; низ живота весь в крови.

– Послушай,– продолжал Бассович,– хочу дать тебе один совет. Совет друга. Сделай, как девочка. Покинь эти места и укройся как можно дальше. Забери свой фрик, садись на самолет и лети в Африку или Латинскую Америку. Здесь ты – пропащий человек! Здесь ты отныне и всегда будешь евнухом и предателем. Итак, беги!

Ди Натто ничего не ответил. Он опустил голову, раздавленный стыдом, болью, безысходностью... Уставился в пол и смотрел на жалкие остатки, в которые бритва Джузеппины превратила то, чем он так гордился.

Бассович только пожал плечами, и мужчины вышли из комнаты. Джузеппина уже уложила старый чемодан и завязывала его веревкой. С шалью на плечах, она вышла во двор, влезла в машину и забилась в угол, как котенок. За всю дорогу она не сказала ни слова. С фатализмом, присущим ее нации, она отдавалась на волю случая и последовала за двумя мужчинами, которым доверила свою судьбу.

Девушка осталась в машине, во дворе монастыря, и спала мирным сном, в то время как Гунтер и Бассович входили в монастырь.

Отец Орландо был в своем кабинете. Его перевязали, и теперь его голова как бы увеличилась вдвое, что производило внушительное впечатление.

– Послушайте, падре,– обратился к нему Гунтер.– Мы не сможем без вашей помощи покинуть этот остров. Ведь вы знаете лучше меня – здесь повсюду мафия. Она знает все. Они хотят заполучить мумию Мерседес Руйц-Ибарра, и они ее получат. Единственная сила, способная противостоять мафии,– это церковь. Если вы захотите нам помочь, мы сможем ускользнуть от них, в противном случае для нас все кончено.

Отец-настоятель спокойно слушал его. Снаружи, при свете лампы, монахи зарывали выкопанную яму и уничтожали следы разыгравшейся ночью трагедии.

– Все это очень разумно,– наконец заговорил отец Орландо.– Мы одни можем, если захотим, помочь вам покинуть Сицилию. Но почему мы должны этого хотеть?

– По двум причинам,– ответил Гунтер.– Во-первых, вы тоже не хотите, чтобы убийцы завладели останками этой женщины. Во-вторых, вы не хотите, чтобы продолжала литься кровь, а она прольется – можете быть в этом уверены. Мы не позволим себя ухлопать, как кроликов, и также не позволим, чтобы убили Джузеппину.

– Джузеппину?

Гунтер рассказал историю девушки-служанки из «Августина». Отец-настоятель перекрестился и тяжело вздохнул.

– Дикая, примитивная страна! – прошептал он.– Варварство и насилие – это и есть Сицилия на протяжении веков. Разврат, кровь, убийства и похищения, насилие и кражи! Когда кончится все это?!

– Если они схватят девочку, то разрежут ее на куски,– сказал Бассович.

– Я знаю...– прошептал падре.

– Итак, что вы собираетесь делать?

– Я помогу вам покинуть страну. Вам и этой девочке. И доверю вам бренные останки несчастной женщины, которые стали ставкой в борьбе за власть по причине, мне не известной. Мне кажется, у меня нет другого выбора. Я уведомлю своих руководителей,

– Спасибо, падре,– поблагодарил Гунтер.

– Это будет нелегко,– продолжал отец-настоятель.– Мафия действует повсюду. Никто не может покинуть Сицилию без ее ведома. Значит, вы должны покинуть остров поскорее и нелегально. У нас есть, слава Богу, преимущество в несколько часов, до того как ответственные лица в Палермо будут оповещены о том, что произошло здесь ночью. Нам нужно воспользоваться этим.

Очень разумно,– согласился Гунтер.– Что вы предлагаете.

– Сардинию,– ответил отец Орландо.– Я предлагаю вам еще этой ночью отчалить на борту рыбачьего судна. Там о вас позаботятся братья нашего монастыря Санта-Маргарита ди Пула, где вы проведете необходимое время.

– У вас есть рыбачье судно? – спросил Коста.

Монах улыбнулся сквозь многочисленные бинты на лице.

– У нас есть родственники и верные люди на этой земле, которая тоже принадлежит Христу,– ответил он.– Подождите немного.

Отец Орландо вышел. Бассович налил себе «Марсала» и стал пить маленькими глотками.

– Ты только подумай, великие революционные мыслители воображают, что церковь не существует или, во всяком случае, не имеет власти ни политической, ни исторической! А на самом деле они только принимают желаемое за действительное. Теперь, может быть, больше не увидишь папского легата, оказывающего давление на губернатора штата, но зато есть скромный отец-настоятель из маленького монастыря* в' Сицилии, обставляющий заправил мафии и не считающийся ни с полицией, ни с границами.

Отец Орландо вернулся через четверть часа.

– Вы отправитесь немедленно в Капо-Монкербино. Это маленький порт близ Палермо. Отплывете на борту «Терезины» – ее хозяин нам очень предан. В Сардинии будете ночью.

– Существует еще этот бедный ди Натто, он в очень тяжелом положении,– сказал Гунтер.

–Мы займемся им,– пообещал отец-настоятель.—

Полицию известим через час после вашего отъезда, и, само собой разумеется, никто из монастыря не будет знать, кто вы такие и куда направились.

– Спасибо, падре,– сердечно поблагодарил его Бас-сович.

– Отец-настоятель монастыря Санта-Маргарита ди Пула займется вашей протеже, Джузеппиной. Он также позаботится о том, чтобы Ватикан был извещен о произошедших здесь событиях и о том решении, которое я был вынужден принять в отношении усопшей.

Ни разу во время их разговора отец Орландо не назвал имени Мерседес Руйц-Ибарра. Для него она была только усопшей.

Гунтеру было интересно, известно ли ему ее имя.

– Было бы чрезвычайно желательно, чтобы в Секретариате государства согласились вернуть тело Мерседес Руйц-Ибарра ее мужу – Эрнесто Руйц-Ибарро, фактически находящемуся в ссылке. Это чрезвычайно упростило бы дело.

– Я не могу предугадать решение Ватикана,– сказал отец-настоятель.– Все, что я могу сделать,– это как можно скорее известить их о вашем предложении.

Он встал.

– Время не ждет. Вам нужно немедленно ехать. Фургончик ожидает во дворе.

Старый грузовичок монастыря хрипел около входа. Гунтер бросил взгляд назад. Он увидел дубовый гроб, закрытый и перевязанный. Молодой монах сидел за рулем. Бассович разбудил Джузеппину, которая выскочила из машины, еще не совсем проснувшаяся, прижимая к животу чемодан. Отец Орландо поднял руку жестом прощания и благословения.

–Мы займемся вашей машиной! – крикнул он.

Несколько секунд спустя фургончик миновал аллею, обсаженную миндальными деревьями, и устремился к дороге. Солнце уже позолотило верхушки холмов. Его розовый свет теснил сумрак аллеи, в то время как фургончик одолевал петлявшую дорогу, ведущую к берегу.

Они прибыли в Капо-Монкербино через час, в пять утра. Море в маленьком, еще спящем порту было тихим, спокойным. Легкий бриз с примесью сильного запаха гнилой рыбы покачивал сети, протянутые между бараками, от которых несло гудроном.

«Терезина» была пришвартована в конце пристани, в укромном уголке внутренней гавани. Это была солидная барка, оснащенная для ловли сардин и тунца. Ее хозяин ждал, стоя на мостике. Высокий малый, сухой и мускулистый, весь заросший черными волосами, казался напряженным и беспокойным.

– Живей! Живей! – бормотал он, пока фургон маневрировал по пристани.

Гроб исчез в трюме и был прикрыт брезентом. Джу-зеппина прыгнула на борт и забилась в угол, не выпуская чемодана из рук.

Молодой монах несколько минут оставался неподвижным, потом помахал им рукой и улыбнулся.

– Ариведерчи! – прошептал он, когда барка отчалила и заработал мотор.

–Ариведерчи, Фратело! – крикнул Бассбвич.

Хозяин барки не разжимал губ в продолжение всего пути. Это путешествие было для него явно неприятным. В Сицилии никогда добровольно не вмешиваются в дело, которое может не понравиться мафии. Парень рисковал многим, и он это знал, но вынужден был подчиниться приказу.

Джузеппина, забившись в угол, долго смотрела на исчезающие белые пятна городка, на ту землю, где родилась. Потом отвернулась и, видимо, перестала об этом думать. Для нее Сицилия, синьор ди Натто и ее несчастное детство вместе с городком исчезли за линией горизонта.

В полдень хозяин отодвинул перила и растянул на мостике скатерть. Он положил на нее хлеб, салями, жаркое и инжир. Все это в компании с бутылкой красного вина.

– Есть! – лаконично сказал он.

– Вот это замечательная мысль! – обрадовался Бассович.– Я голоден как волк!

– Я тоже,– сказала Джузеппина.

Рыбак не коснулся еды. Он удовольствовался куском хлеба, не отрываясь от руля, и отказался от доли, которую принесла ему Джузеппина.

– Неразговорчивый матрос! – заметил Коста.

– Он знает, чем рискует, помогая нам удрать из-под носа мафии,– сказал Гунтер.– Выстрел однажды вечером, или судно неожиданно сгорит...

Они поспали после еды, в то время как судно плыло по спокойному морю. Днем им встретился большой белый пакетбот, который скользил за горизонт. Начало смеркаться... Была уже ночь, когда появились первые огни маяков Капо-Карбонаро и Капо-Спартивенто. Быстро приближалась черная полоса берега со сверкающими огнями селения на склонах холмов.

Хозяин «Терезины» сбавил обороты мотора и осторожно лавировал, огибая мыс.

Слышны были удары волн о берег. Огни Санта-Маргарита ди Пула появились неожиданно. Судно оставило порт слева и, миновав его, стало маневрировать, чтобы попасть в маленький песчаный залив, почти невидимый,– идеальное место для выгрузки контрабанды. С остановленным мотором «Терезина» тихонько скользила по заливчику и, наконец, совсем остановилась. Стояла полная тишина. Слышны были лишь ритмичные всплески воды, наползающей на песок. Потом где-то среди скал три раза зажегся и погас свет. Хозяин посигналил электрическим фонариком. Секундой позже два силуэта показались на тропинке, которая петляла по холму. Несколько минут неизвестные поговорили с хозяином «Терезины», который затем подошел к пассажирам.

– Все идет хорошо,– сказал он.– Можете идти.

Он помог Джузеппине спрыгнуть на песок. Потом с помощью двух пришедших достал гроб.

– Доброй удачи всем вам! – попрощался он и легко вспрыгнул на борт своего судна. Мотор кашлянул, и «Терезина» вышла из гавани. Потом, грузно развернувшись, растаяла в темноте.

 Глава 12

Один из мужчин подошел к Гунтеру и дотронулся до его руки. Это был довольно пожилой человек с седыми волосами, похожий на пастуха в своей бархатной куртке и толстых башмаках.

– Нужно действовать быстро, синьоры,– сказал он.– Здесь время от времени проходит береговая охрана.

Его спутник с озабоченным видом качал головой. Молодой, с густыми волосами, он носил на шее большую медаль. Кроме того, от него резко пахло пачули. Довольно пристально он посмотрел на Джузеппину.

– Фургон ожидает нас наверху,– продолжал мужчина с седыми волосами, показывая на вершину холма.

Они взяли гроб, поставили его себе на плечи со сноровкой опытных контрабандистов. Было ясно, что они не в первый раз приходили сюда за грузом.

Гунтер взял большой чемодан из рук Джузеппины.

– Оставьте, синьор! – запротестовала она.– Я могу сама нести.

– Двигайся без разговоров! Он слишком тяжел для тебя.

Девушка карабкалась вверх, быстрая и легкая, как козочка. На вершине, в кустах, был спрятан фургон, крытый брезентом. Гроб исчез под брезентом, а Джузеппина уселась на пол кузова. Г унтер и Бассович примостились в темноте рядом с ней. В грузовике пахло бараном.

Мотор заработал, фургон тронулся и затрясся по извилистой дороге со скрежетом и скрипом. Потом он выехал на более ровную дорогу, не переставая забираться вверх. Старый мотор чихал и захлебывался на подъеме.

Так они ехали с полчаса, потом грузовик замедлил ход и остановился. Брезент был откинут.

– Можете выходить,– сказал седой человек.– Мы приехали.

Они оказались во дворе, окруженном высокими стенами. Сильный запах навоза ударял в ноздри. Строение напоминало ферму, и они даже увидели стоявший под навесом трактор.

– Где мы находимся? – спросил Бассович.

– В монастыре Санта-Маргарита ди Пула,– ответил мужчина.– Следуйте, пожалуйста, за нами.

Он прошел впереди них в дом, молодой человек взял из рук Джузеппины чемодан, улыбаясь всеми своими белоснежными зубами.

– Пожалуйста, синьора! – прошептал он ласкающим голосом.

Парень разглядывал маленькую сицилианку с уверенностью донжуана. Его темные локоны свидетельствовали о том, что он, вероятно, имеет успех у женщин этих мест. Высок и тонок, узок в бедрах, но широкоплеч. Настоящий местный пастух.

Человек с седыми волосами открыл одну дверь и отошел в сторону после того, как зажег свет. Они находились в большом зале, нечто вроде трапезной. Вестибюль с каменным полом служил проходом в двадцать комнат, одинаково обставленных: одна кровать и стол с кувшином воды.

– Здесь монастырь помещает поденщиков во время сбора урожая,– пояснил седой мужчина.– Монастырь располагает сельскохозяйственными угодьями, а я – управляющий. Меня зовут Бенефекто, а это мой племянник Этторе.

Красавчик Этторе победоносно улыбнулся. У него был чеканный профиль. Он продолжал разглядывать Джузеппину с видом облизывающегося кота.

– Устраивайтесь где хотите,– продолжал Бенефекто,– здесь больше места, чем нужно. Благочестивый отец-настоятель увидится с вами завтра.

– А гроб? – поинтересовался Гунтер.

– Гроб?

– Да. Куда вы собираетесь его поместить?

– В хранилище часовни, синьор,– ответил управляющий.

– Позаботьтесь о нем, старина! – попросил Бассович.

По всей вероятности, этот славный Бенефекто сам был в неведении относительно гроба. Никогда до этого он не провозил гробы тайком и на сей раз просто выполнил приказ.

– Вы что-нибудь желаете? – спросил управляющий.

– Только спать,– ответил Гунтер.

– В таком случае желаю вам спокойной ночи.

Бенефекто поклонился и вышел вместе с Этторе. Каждый из трех путешественников выбрал себе комнату. Вскоре все затихло.

Гунтер не мог заснуть. Он растянулся на кровати и стал размышлять о том, каким образом ему известить представителя ЦРУ в Риме о создавшемся положении. Агент, о котором он знал, работал в посольстве, что немного облегчало дело. Задача состояла в том, чтобы передать извещение и попросить его связаться с Лэнгли – узнать его директивы. Гунтер и Бассович, пусть с некоторыми издержками, нашли мумию Мерседес Руйц-Ибарра, но совершенно не знали, что с ней делать дальше. Дело было деликатное, потому что бренные останки «Мадонны Дескамизадос» фактически находились еще в руках Ватикана. Гунтеру хотелось, чтобы дело было урегулировано дипломатическим путем, и на самом высоком уровне. Он не хотел тайно перевозить тело: прежде всего, в том положении, в каком они оказались теперь, это было чертовски трудно. Без высокого покровительства духовенства у мафии оставалось множество шансов рано или поздно их ликвидировать. Даже здесь, в Сардинии, все зависело исключительно от духовенства.

Почему, черт побери, мафия вмешалась в это?! Почему она заинтересовалась мумией?.. Почему идет на такой огромный риск, включая убийство духовных лиц, и не только простых монахов, что даже для мафиози – акт далеко не ординарный?.. Конечно, не только ради денег. У «Коза ностра» масса других источников и возможностей зарабатывать деньги. Тогда почему?.. Было в этой истории что-то совершенно непонятное...

Внезапно он прислушался: что-то вроде приглушенного стона и последующий за ним шепот. Гунтер встал и насторожился. Опять глухой жалобный стон откуда-то из глубины коридора.

Гунтер взял «Магнум» и тихонько отворил дверь своей комнаты. Он скользил по коридору, словно тень, до комнаты Джузеппины. Потом прижал ухо к двери.

– Спокойно... спокойно,– шептал хриплый голос...– Не будь глупой...

Послышался треск раздираемой материи и скрип пружин. ‘

– Я тебе не нравлюсь,– продолжал шепчущий голос.– У тебя плохой вкус, крошка.

Гунтер осторожно открыл дверь. Красавчик Этторе опрокинул Джузеппину поперек кровати. Он придавил девушку всех своей тяжестью и, сжимая обе руки Джузеппины, раздирал ее ночную рубашку. Маленькая служанка прилагала все силы, чтобы освободиться, но парень был слишком тяжел для нее. Он залепил Джузеппине рот широкой лентой лейкопластыря.

– Увидишь, тебе понравится это! Все девушки просят повторить, когда узнают, каков Этторе.

Маленькая сицилианка пыталась вырваться, но он просунул колени между ее обнаженных бедер, безмолвно смеясь.

– Настоящая тигрица, а? – восхитился он.

– А ты настоящий поросенок! – сказал Гунтер,

Молодой человек подскочил от неожиданности и выпустил свою жертву. Он поднялся, страшно бледный, в то время как Джузеппина, задыхажь, оставалась лежать поперек кровати.

– Послушайте, синьор, это она сама делала мне авансы,– неуверенно начал Этторе.

Гунтер с интересом посмотрел на него.

– Потрясающе! Брось это, лгун и насильник!

– Это правда, клянусь вам! Она сказала, чтобы я пришел к ней в комнату, и даже открыла мне окно – вот, посмотрите!

Он показал на открытые ставни.

– Это неправда! – обрела голос маленькая служанка, которой удалось оторвать пластырь.– Он врет, эта черная свинья! Он раздвинул ставни, пока я спала, а когда проснулась – он был уже на мне.

Гунтер смотрел на тонкое, загорелое тело юной девушки. Он с удивлением обнаружил, что Джузеппина совсем не худая, а ее грудь и бедра приятно округлы. Бывают же иногда сюрпризы!

– Это она лжет! – кричал Этторе.– Клянусь Мадонной! Она меня звала!

– И поэтому ты залепил ей рот пластырем и разорвал на ней рубашку? – спросил Гунтер, подходя к нему.

Красавчик Этторе отступил. Он даже посерел от страха.

– Ну, потом она не захотела... эта грязная лгунья...

– А ты – настоящий джентльмен! Так что я и разделаюсь с тобой по-джентльменски.

Этторе осторожно подбирался к открытому окну, потом внезапно ринулся к нему, но Гунтер опередил его. Он схватил парня за вьющуюся шевелюру. Этторе повернулся и попытался ударить Гунтера в низ живота, но тот парировал удар коленкой и надавал парню таких звонких пощечин, что они раздавались в тишине, как выстрелы. Этторе упал на четвереньки, спрятав голову в руках, но Г унтер продолжал его лупцевать жесткой ладонью. Когда он перевел дух, лицо незадачливого соблазнителя приобрело фиолетовый оттенок.

Сидя на краю кровати, зажав обрывки ночной рубашки на груди, Джузеппина с интересом наблюдала за этим спектаклем.

– А теперь убирайся! – приказал Гунтер.

Этторе бросил на него испуганный взгляд, выскочил в окно и исчез. Его шаги затихли вдали, Гунтер закрыл ставни.

– Он не сделал тебе больно?

Малышка потрясла своими темными кудрями, разглядывая царапины на плече.

– Нет, но я тоже здорово его укусила, прежде чем он успел залепить мне рот этой пакостью.

Она была восхитительна в лохмотьях рубашки, которые почти не прикрывали ее твердую, высокую грудь и длинные, стройные ноги. Золотистая кожа блестела в свете лампы. Освобожденная от своих обычных черных одежд и бесформенной юбки, Джузеппина предстала во всей своей трогательной девичьей красе.

–А теперь я тебя покину,– сказал Гунтер, так как начинал испытывать весьма недвусмысленный трепет при виде Джузеппины, более чем раздетой, на смятой постели.

Она подняла на него свои большие глаза, оттененные черными ресницами.

– Синьор?

– Да?

Девушка встала, и рубашка, вернее, то, что от нее осталось, соскользнула, обнажив очаровательную грудь. Она подошла к Гунтеру и положила свою маленькую ладонь на его руку.

– Я боюсь оставаться совсем одна.

Гунтер почувствовал легкий запах, который исходил от этого почти обнаженного тела. Джузеппина смотрела на него снизу с тенью улыбки.

– Чего ты боишься?

– Вдруг он вернется?

– Он не вернется.

– Вы не хотите остаться со мной? – прошептала она и тихонько прижалась к нему.

Гунтер почувствовал прикосновение ее маленького, твердого живота и нежной груди, ее волосы щекотали ему лицо.

Потом она встала на цыпочки, и Гунтер перестал задавать вопросы.

Джузеппина заснула лишь под утро. Гунтер несколько секунд смотрел на нее, спящую: она лежала на животе, с растрепанными волосами, и, полуоткрыв рот, улыбалась.

«Господи,– прошептал Гунтер, ощупывая свои болевшие плечи там, куда маленькая сицилианка вонзала свои ногти на протяжении всей ночи,– ну и девчонка! Вот это возлюбленная!»

В минуты наслаждения Джузеппина не издавала ни одной жалобы, ни одного стона. Она любила молча, страстно, с закрытыми глазами и сжатыми зубами. Время от времени открывала глаза и смотрела на своего любовника, снова глубоко погружаясь в молчаливый экстаз.

Гунтер встал и отошел от кровати, весь в поту. В маленькой комнате было жарко. Он взял полотенце и обтер тело.

– Милый...– прошептал сонный голос Джузеппины.– Что ты делаешь?

– Ничего, спи.

– Я больше не хочу спать,– возразила девушка. Она смотрела на него, улыбаясь сквозь сетку ресниц.

– А что ты хочешь делать?

– Поговорим,– попросила Джузеппина.– Сядь около меня, пожалуйста.

Гунтер растянулся возле маленькой сицилианки. Она положила свою темную головку ему на плечо.

– Послушай, ты первый мужчина, с которым мне было хорошо... Это правда, клянусь тебе! С другими мне было противно. Первый, кто меня взял, был управляющий моего отца, старик, от которого воняло, как от свиньи. Потом ди Натто нанял меня служанкой. Спать с ним было то же, что дотрагиваться до грязных вещей.

Гунтер равнодушно погладил ее плечи. Он находил девушку очаровательной. Ему нравилось ее тонкое, нервное тело, ее свежие губы, запах ее кожи. Но он не обращал внимания на сентиментальную болтовню женщин. Никогда. Пока маленькая служанка рассказывала тихим голосом о своей жизни, он думал о другой женщине, умершей, о той, что отдыхала, набальзамированная и размалеванная, в своем гробу со стеклом в хранилище часовни. Думал о роковой судьбе этой женщины, вышедшей из народа, так же как и Джузеппина, и ставшей после триумфальной жизни принципом, идеей, силой, которая могла и через десять лет после ее смерти изменить политическую карту одного из континентов. В возрасте Джузеппины она была, вероятно, очень похожа на нее – только что блондинка... Работала у богатых кастильских буржуа и, как Джузеппина, наверное, рассказывала про свою жизнь любовникам.

– С тобой это – как будто купаешься утром в море,– продолжала Джузеппина,– как будто солнце высушивает воду на коже.

Теперь мысли Гунтера сосредоточились на диктаторе в отставке, президенте, стареющем в своем мадридском дворце. Вспоминает ли он еще о Мерседес? Помнит ли о светловолосой мадонне, вместе с которой он так часто слышал оглушительный рев толпы под балконом президентского дворца? А если да, то о ком? О восхитительной девушке-блондинке в ее двадцать лет или об этом раскрашенном лице с восковой улыбкой для вечности?

– Восковой...– Гунтер резко выпрямился на кровати.

– Любовь моя, что происходит? – с беспокойством спросила девушка.

– Ничего, спи! – резко ответил Гунтер.

Он спрыгнул с кровати и отправился будить Бассовича, который спал сном праведника.

– Пошли!

– Куда это? – зевнул Бассович.

– Посмотрим на мумию.

– Зачем?

– У меня есть идея.

Бассович одевался, недовольно ворча. Он последовал за Гунтером, который прошел через двор и направился к часовне. Дверь была открыта. Гунтер вошел и зажег свой электрический фонарик. В одном из склепов он увидел гроб, стоявший на подставке. Гунтер принялся освобождать крышку.

– Что это на тебя нашло? – спросил Бассович.– Она внутри, мы это знаем!

– Помоги! – коротко сказал Гунтер.

Бассович вздохнул, пожал плечами и в свою очередь начал орудовать ножом. Шесть болтов были вынуты, крышка положена на пол. Обнажился второй гроб, со вставленным стеклом, за которым улыбалось фарфоровое лицо, в обрамлении знаменитых светлых волос, с закрытыми глазами.

– Итак?– спросил Коста.

Прижав фонарь к стеклу, Гунтер разглядывал это лицо. Потом что-то проворчал и принялся освобождать крышку от серебряных болтов.

– Это еще зачем? – спросил Коста.

– Увидишь!

– Хорошо!

Бассович стал помогать ему. Вторая крышка потихоньку поддалась. Изнутри гроб был выложен белым шелком. Оба нагнулись.‘

– Боже мой! – воскликнул Коста.

У головы блондинки не было тела. Ниже бюста белое платье покрывало матрац. Осторожно, кончиками пальцев, Гунтер коснулся воскового лица, потом поднял его. Голова легко отделилась от бюста, к которому она была прикреплена простой деревянной планкой,– восковая голова, на которую был надет пышный парик блондинки.