Текст книги "Мумия блондинки (Сборник)"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

Соавторы: Патрик Квентин,Адам Сент-Моор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

 Глава 21

Даже сейчас я не могу восстановить в памяти последовавшие за этим события. Закрыв глаза, я мысленно вижу Джерри с телом Нормы на руках, он наклоняется и осторожно опускает его на газон у края бассейна. А потом Джерри уже рядом со мной, его холодные мокрые руки у меня на плечах, он толкает меня к дорожке, умоляя уйти прочь и ни на что не смотреть.

Но ноги не слушаются меня, в голове круговорот образов, обрывки мыслей, догадок. И все же я должна идти к учебному корпусу и разыскать лейтенанта Трента.

Повернувшись спиной к фонтану, я побрела, спотыкаясь, по дорожке и неожиданно увидела людей, бежавших через кустарник мне навстречу.

– Вы слышали этот крик?

– В чем дело, что случилось?

Они проскочили мимо, и я не могла их остановить. Потом почувствовала, как кто-то схватил меня за руку. Я обернулась – это была Элейн. В лунном свете она показалась мне бледной и испуганной. Рядом стоял Ник Додд.

– Почему отключен прожектор, Ли? Что случилось?

Элейн снова рванулась вперед, я попыталась ее удержать.

– Элейн, ни с места! Ты не должна туда ходить. Не пускай ее, Ник!

Однако и отсюда была видна страшная картина: Джерри, склонившийся над телом Нормы. Я старалась удержать Элейн – в тот момент именно это казалось мне самым важным.

Кто-то приглушенно закричал. Английский сад заполнился взволнованными людьми. Наконец показалась высокая фигура Трента, спешившего к Джерри.

– Уходите все отсюда! Немедленно, все до одного!

Ему подчинились беспрекословно. Я потеряла Элейн и Ника, когда все поспешно двинулись назад. Студентов сменили местные полицейские, возглавляемые самим шефом Дорданом.

Я увидела, как кто-то бежит мне навстречу. Это был Джерри. Его рубашка промокла, костюм был в грязи и тине. Он обнял меня за плечи и прижал к себе, не обращая внимания на окружающих.

– Ли, дорогая!

– Джерри!

– Трент говорил, что надо подождать. Сейчас подъедет Хаднатт, и мы все поедем в его дом.

К нам подошла Мерсия.

– Ли, Джерри, идемте со мной! Пенелопа уже забрала Элейн. Роберт взял мою машину, мы сейчас поедем.

Мы с трудом пробились сквозь толпу взволнованных студентов, которые скопились в кампусе. Роберт Хаднатт ожидал нас за административным корпусом, и мы поехали к их дому.

Даже оказавшись в большой гостиной, я продолжала оставаться в каком-то отупении, когда все для меня потеряло значение.

Я чувствовала, как пальцы Джерри дрожали в моей руке, и до меня внезапно дошло, что ему куда тяжелее, чем любому из нас: сначала Грейс, а теперь Норма...

Затем в голове у меня немного прояснилось.

– Джерри, тебе необходимо переодеться во что-нибудь сухое.

Похоже, он меня не слышал, зато сразу отреагировал доктор Хаднатт. Он увел Джерри с собой, и вскоре тот вновь появился во фланелевых брюках и свитере с высоким воротом. Но губы оставались синеватыми, как будто он никак не мог согреться.

Трудно сказать, как долго мы сидели в полном молчании до появления Трента. Примерно через полчаса прибыл декан Эппл в сопровождении растерянного Стива Картериса.

Он быстро подошел к Джерри и молча положил ему руку на плечо. Потом вошла Пенелопа, собранная, энергичная и спокойная.

Она обратилась к Мерсии:

– Я оставила Элейн наверху с Ником Доддом. Думаю, так бедняжке будет лучше.

Потом подошла ко мне и положила руку мне на голову.

– Я не хочу, чтобы и ты возвращалась сегодня в Пи-гот-холл, Ли. Будешь спать здесь, с Элейн.

А еще через несколько минут прибыл Трент. Он выглядел по-прежнему элегантным в своем вечернем костюме и белом галстуке, однако и в нем произошла заметная перемена. Деланное спокойствие и благодушие исчезли, на лице застыло суровое выражение, глаза придирчиво разглядывали каждого из нас поочередно.

– Шеф Дордан будет здесь, как только освободится. Еще многое надо сделать. А пока он просил меня поговорить со всеми вами. Я понимаю, что это тяжело, но придется.

Трент сел в кресло рядом с кушеткой, на которой сидели мы с Джерри.

– В данный момент один вопрос имеет огромное значение. Я хочу знать, давала ли Норма Сейлор кому-нибудь из вас прочесть то заказное письмо, которое она нашла в кармане шубки мисс Ловеринг?

Я незаметно посмотрела на Мерсию, та стояла возле окна, глядя на детектива.

Но она молчала, молчали и остальные.

Немного выждав, Трент сказал:

– В таком случае не остается сомнений в отношении мотивов второго убийства. Норма Сейлор была убита из-за этого письма и того, что в нем содержалось. Работники шефа Дордана извлекли ее сумочку из воды. Письма в ней не оказалось.

Судебный врач еще не успел сообщить подробности, но нам известно, что Норма Сейлор не утонула. Так же как и Грейс Хау, ее сначала ударили по голове, а уж потом бросили в воду. Найдено и орудие убийства: маленькая статуэтка гнома, стоявшая на краю бассейна. Ее тоже бросили в воду, поэтому отпечатков пальцев на ней не осталось.

Шеф Дордан хочет знать и следующее. В начале вечера в английском саду горел небольшой прожектор, потом он погас. Мистер Хау, мне говорили, что вы помогали установить прожекторы и фонари, верно?

– Мы с Ли обратили внимание на то, что прожектор выключен, хотя Ник говорил, что освещение будет работать до конца бала.

– Дело в том, что прожектор не отключали. Провода были перерезаны, очевидно убийцей Нормы Сейлор. Если бы не луна, ее тело обнаружили бы гораздо позднее.

Должен признать, что частично виновата в случившемся полиция. Мисс Ловерипг сообщила мне о письме сразу же, как только узнала, что оно у Нормы. Я выехал сюда немедленно, но, прибыв, не сразу пошел к ней, а счел более важным сначала поговорить с мистером Картерисом. Хоть я и предполагал, что Норме грозит опасность, мне и в голову не приходило, насколько это серьезно!

То же самое можно сказать и о шефе Дордане. Он весь вечер находился в колледже Вентворта, знал про Норму, но занимался другим вопросом, который тоже считал более важным.

Мистер Хаднатт, мистер Хау, мисс Ловеринг, мистер Картерис и я – все мы видели Норму Сейлор на галерее в то время; когда я приехал. Видел ли кто-либо ее после этого?

Все молчали.

– В таком случае естественно предположить, что она была убита вскоре после того, как ушла с галереи, пока я беседовал с мистером Картерисом.– Взглянув на Стива, детектив спокойно добавил: – Алиби на это время может оказаться крайне важным... От мисс Ловеринг я узнал, что Норма отказывалась отнести это письмо в полицию, потому что хотела сначала поговорить с человеком, написавшим его. Мне необходимо знать, кто из вас был с ней наедине во время танцев.

Я почувствовала, как напряглась рука Джерри под тонким шерстяным рукавом свитера, в глазах мелькало что-то близкое к недавней панике, но голос звучал довольно твердо, когда он рассказывал о своем разговоре с Нормой: как заставил ее пойти с ним в английский сад, убеждал отнести письмо в полицию, но она и слушать его не хотела.

– Я оставил ее у фонтана. Она не согласилась вернуться со мной, сказала, что у нее свидание.

– Норма говорила, с кем у нее намечалось свидание, мистер Хау?

– Нет, но когда я уходил, то видел, как от учебного корпуса к ней...

– Он может этого не рассказывать,– усталым голосом прервал его Роберт,– потому что свидание было со мной. Мисс Сейлор настояла, чтобы я пришел к ней в сад.

Пенелопа и Мерсия не удивились, и я поняла, что им это было известно.

– Почему она на этом настаивала? – осведомился Трент.

– У Нормы Сейлор было на то основание. Она прочла заказное письмо, и у нее сложилось впечатление, что письмо написал я.

Декан Эппл вытаращил глаза.

– Вы, Хаднатт, написали ей это письмо?

– Я не говорил, что писал его, Эппл. Я заявляю с полной ответственностью, что не писал вообще никаких писем Грейс Хау. Это была ни на чем не основанная выдумка Нормы Сейлор.

– Наверное, у нее все же были какие-то основания предполагать это? – негромко осведомился Трент.

– Я могу только пересказать вам то, что слышал от Нормы Сейлор, лейтенант. Наша беседа продолжалась недолго. Я вышел в сад, она сидела на скамье у фонтана и была очень возбуждена. Вынув из сумочки письмо, она пояснила, что именно его Грейс Хау получила в тот день, когда ее убили. Естественно, я посоветовал Норме отнести письмо в полицию, но она ответила: «Вы последний человек, от которого я могла ожидать такого совета!» Я так и не понял, на что она намекала. Тогда мисс Сейлор вынула письмо из конверта, поднесла его к свету прожектора и принялась громко зачитывать отрывки из него. Должен сказать, что письмо можно назвать страстным. В одном месте автор сравнивал Грейс Хау с Нормой Сейлор, разумеется, в пользу первой; в другом писал о дневной ссоре, о встрече в театре позже, вечером. Я все еще ничего не понимал. Тогда Норма спросила, не знакомы ли мне эти фразы, и обвинила меня в том, что письмо написал я сам.

Роберт Хаднатт развел руками с таким отчаянием, что этот жест сказал больше, чем любые оправдания.

– Ну что я мог ей возразить? Отрицал, конечно, но Норма упрямо твердила свое: письмо мог написать только я. Тем более, что внизу стояла подпись: «Роберт».

Ну разве это не безумие?! Письмо, подписанное «Роберт», говорило о ссоре и о свидании в тот же вечер в театре. И письмо это было написано не Робертом Хаднаттом!

Лейтенант молча сидел в кресле, немного наклонившись вперед и сбрасывая невидимые пылинки со щегольских брюк.

– Поскольку она предъявила мне такое обвинение,– продолжал Хаднатт,– я подумал, что имею право хотя бы взглянуть на письмо, но она не дала мне его. Все же мне удалось уговорить ее показать конверт, и я обратил ее внимание на то, что, хотя, по ее мнению, послание было написано мною, почерк-то был не мой! В конце концов, я – не единственный Роберт на белом свете. Однако Норма продолжала настаивать на том, что у меня с Грейс была тайная связь. Вы бы слышали, каким озлобленным тоном она бросала мне в лицо эти мерзкие обвинения! Не понимаю, почему она так меня возненавидела. Под конец она заявила, что отнесет письмо в полицию, но сначала покажет его моей жене.– Он с тоской взглянул на Пенелопу.– За последние дни все мы так глубоко погрязли в этом деле, что я отказался от борьбы с обстоятельствами и сказал Норме Сейлор: если она решилась на такой бессмысленный и бесчестный поступок, я не в силах ее остановить. После этого я вернулся к Пенелопе и Мерсии и рассказал им о своем разговоре с Нормой Сейлор. Что еще я мог сделать?

Теперь Трент смотрел на Пенелопу.

– И Норма действительно явилась к вам после того, как предъявила это обвинение вашему мужу?

– Да,– кивнула Пенелопа.

И тут вмешалась Мерсия:

– Позвольте мне все объяснить, Пенни... Вам лучше послушать меня, лейтенант, так как с Нормой разговаривала я. Она пришла в учебный корпус вслед за Робертом и заявила, что хочет побеседовать с миссис Хаднатт. Я знала, что Норма затаила на нее зло, и не хотела допустить безобразной сцены, как добивалась того Норма. Я настояла, чтобы Норма поговорила со мной. Она предложила снова пойти в английский сад, поскольку там нас никто не смог бы подслушать.

Я недолго пробыла с ней. Сказала ей в лицо все, что думала о ее поведении. Ведь даже если она и в самом деле верила, что письмо написал Роберт, то не имела права на такую жестокость по отношению к миссис Хаднатт за то, что та сделала ей совершенно справедливое замечание. Далее я ей сказала, что было очень глупо с ее стороны до сих пор не передать письмо в полицию.

Норма была не менее упряма, чем Грейс, Вновь и вновь она твердила, что это написал Роберт, несмотря на то что почерк был не его. Достала письмо из сумочки и предложила мне его прочесть и удостовериться в этом самой.

– И вы прочли письмо, мисс Перриш? – спросил Трент.

– Нет. Я отказалась даже дотронуться до него. Не хотела брать на себя новую ответственность. Я лишь снова повторила, что она должна немедленно отнести это послание в полицию.

– Она обещала это сделать?

– Нет.– Мерсия пожала плечами.– Тут она заявила мне нечто и вовсе не понятное. Мол, до нее только сейчас дошло, что все это может иметь совсем другое объяснение.

 , Трент вскинул голову.

– Что именно она имела в виду?

– Она не стала объяснять, вернуться в учебный корпус со мной тоже не пожелала. Я не могла принудить ее уйти из сада: за ручку таких девиц уже никто не водит. Так что она осталась сидеть на скамейке, а я сразу же позвонила в местную полицию. Мне ответили, что шеф Дордан уже в Вентворте. Больше я ничего не могла сделать.

– Все это было до моего приезда?

– Мне кажется, примерно за полчаса.

Трент перевел взгляд на декана Эппла.

– Скажите, вы с Нормой совсем не разговаривали в этот вечер?

– Я? – удивился тот.– Нет. Впрочем, в самом начале вечера я с ней танцевал. Всегда стараюсь потанцевать со своими студентками, чтобы не было обид. Но ее у меня тут же перехватил какой-то парень, так что я с ней вряд ли перекинулся и парой слов.

– Мистер Картерис?

– Я? Нет, я не подходил к Нормё. Видел ее мельком вместе с мисс Перриш в саду, когда встретился с Ли. И только.

Пришла моя очередь. Я рассказала о своей неудачной попытке побеседовать с Нормой, о том, как встретилась со Стивом, вернулась с ним на танцы, а позднее танцевала с доктором Хаднаттом, после чего разыскала Джерри. Мы с ним были вместе с того момента, как появился Трент, и до моего страшного открытия в бассейне с фонтаном.

Детектив слушал внимательно.

– Ну что ж, все ясно. Убийство было совершено после моего прибытия на танцы, когда все мы видели Норму на галерее. Я могу отчитаться за мистера Картериса на этот период времени: он находился со мной вплоть до начала тревоги. Мистер Хау и мисс Ловеринг вместе ужинали, они могут дать об этом соответствующие показания. Но если кто-то еще входил в английский сад уже после...

Он не закончил фразу, но всем было понятно ее значение.

Нервно кашлянув, декан Эппл проговорил:

– Вы можете также вычеркнуть и меня, лейтенант. В тот момент, когда вы прибыли, я как раз танцевал с женой ректора и видел, как вы вошли в зал с миссис Хаднатт. После танца мы с ней уселись в уголке с мороженым и беседовали до т ого момента, как нам сообщили о трагедии. Уверен, она подтвердит мои слова.

Заговорила Мерсия:

– Я тоже видела, как вы вошли, лейтенант. Я танцевала с доктором Хаднаттом. После этого мы поднялись наверх поужинать. И все еще были там, когда смолкла музыка и все куда-то побежали. Нас наверняка видели десятки студентов.

Глаза Трента раскрылись еще шире.

– Похоже, все, находящиеся в этой комнате, могут предъявить свое алиби.

Помолчав, он посмотрел на Пенелопу.

– А вы, миссис Хаднатт? Есть ли и у вас столь же неопровержимое алиби?

Та покачала головой.

– Нет, лейтенант. В то время, о котором идет речь, я отправилась одна в английский сад. У меня на то была серьезная причина. Я беспокоилась за Норму, после того как Мерсия сообщила мне об их разговоре. Вы приехали, лейтенант, и сразу же ушли со Стивеном Картерисом. Ни вы, ни местная полиция не обращали внимания на Норму. И я сочла своим долгом пойти туда и убедиться, что с ней все в порядке. Прежде всего я поднялась на галерею, где мы ее видели, но ее там не оказалось. Я нашла там только Элейн Сейлор, и она не знала, где ее сестра. Поскольку в танцевальном зале Нормы тоже не было, я отправилась в английский сад.

– И? – осторожно спросил Трент.

– Ее там не было. Мне показалось, что в саду вообще нет ни души.

– Прожектор светил или нет, миссис Хаднатт?

– Затрудняюсь сказать, но у меня создалось впечатление, что в саду было очень темно. Да, полагаю, что прожектор уже был отключен.

Немного помолчав, Трент снова обратился к ней:

– Вы, конечно, понимаете, что, сообщив это, сами оказались на месте преступления примерно в то время, когда оно было совершено?

– Понимаю, но умолчать об этом я не могла.

Детектив стал ерзать на стуле.

– Есть несколько моментов, которые я хочу прояснить с вашей помощью, миссис Хаднатт. Наверное, это лучше сделать без свидетелей.

– Наоборот,– резко возразила Пенелопа,– я предпочитаю отвечать на ваши вопросы в присутствии этих людей, ибо все мы имеем отношение к данной истории.

– Хорошо. Вы согласны, конечно, миссис Хаднатт, что случившееся сегодня связано со смертью Грейс Хау. Я хочу на минуту вернуться к той ночи. Мистер Картерис только что неохотно сообщил мне, что он доставил письмо Грейс в этот дом незадолго до того, как она была .убита. Я говорю о письме к вам. Вы же мне ничего об этом не сказали.

Впервые Пенелопа растерялась.

– Письмо? Какое письмо?

– Я должна взять вину на себя,– вмешалась Мерсия.– Миссис Хаднатт ничего не знала об этом письме. Я нашла его в почтовом ящике, прочла и намеренно утаила от нее.

– Это правда,– подтвердила я.– Мисс Перриш показала его мне, я прочла и... и сожгла, поскольку оно было подлое и мерзкое... Миссис Хаднатт о нем ничего не знала.

– Полиция тоже.

Одна бровь Трента выразительно взметнулась вверх, но он больше ничего к этому не добавил.

– Ну что ж, один вопрос выяснен, миссис Хаднатт. А теперь я попрошу остановиться подробнее на событиях того вечера и ночи. Когда вы вернулись из театра с мужем и мисс Перриш, вы, если не ошибаюсь, сразу же легли спать?

– Да.

– В вашей комнате есть параллельный телефонный аппарат?

– Да.

– В таком случае вы могли слышать весь разговор вашего мужа с Г рейс, звонившей со станции техобслуживания.

– До того как лечь спать, я отключила телефон. Но тут вы должны поверить мне на слово. Продолжайте...

– Если вы подходили к площадке лестницы, то могли слышать разговор вашего мужа и мисс Перриш о Г рейс Хау, происходивший в этой комнате: о том, что Грейс грозила предать огласке одно очень серьезное...

– Ваши старания быть тактичным в этом щепетильном вопросе излишни, лейтенант. Роберт рассказал мне об инциденте в Калифорнии. Единственное, что удерживало его от этого раньше, было нежелание вспоминать про тот несчастный случай. Но когда убили Грейс Хау, я еще ничего не знала о калифорнийском эпизоде и о глупейшем намерении Грейс вытащить его снова на свет божий.

– Но вы могли об этом узнать, если бы подслушивали на верхней площадке лестницы,– настаивал Трент,– и, конечно, это возмутило 'бы вас и настроило против Грейс. Вы также могли узнать, где ее можно в этот час Найти. Мисс Ловеринг уже говорила, что ваш желтый «седан» покинул пределы колледжа еще до поездки мисс Перриш на станцию техобслуживания. Кто-то ведь должен был быть за рулем. Вы все еще продолжаете отрицать, что в ту ночь тоже отправились на встречу с Грейс Хау?

– Конечно, и самым категорическим образом.

– И, однако, на следующий день вы отправили свой желтый «седан» в Нью-Йорк для того, чтобы его перекрасили и сделали новые чехлы на сиденья. Разве это не странное совпадение?

– Возможно. Но так уж получилось.

– Я говорил вам, что сегодня днем мы получили новые данные. Забрали вашу машину из ремонтной мастерской, миссис Хаднатт, и сотрудники криминалистической лаборатории полицейского управления ее тщательно осмотрели. На чехле заднего сиденья они обнаружили маленькие пятнышки. Анализ показал, что это пятна человеческой крови, той же группы, что и у Грейс Хау. У меня нет ни малейших сомнений в том, что именно на вашей машине тело Грейс было перевезено в Грейвилл.

Примерно с минуту на это сообщение не последовало никакой реакции со стороны собравшихся, потом я увидела, как изменились выражения лиц. У Джерри и Стива они стали суровыми и настороженными, декан Эппл открыл рот, демонстрируя недоверие, Мерсия побледнела до неузнаваемости.

Первой заговорила Пенелопа. Откинув назад голову, что придало ее фигуре величавость, она спросила:

– Значит, лейтенант, вы обвиняете меня в убийстве Грейс Хау?

– Боюсь, что все выглядит именно так, миссис Хаднатт,– ответил он, глядя ей в глаза.

И тут же Роберт Хаднатт подошел к жене и встал с ней рядом. Его плечи ссутулились, словно от непосильной тяжести, он молча взял Пенелопу за руку, затем повернулся к лейтенанту Тренту.

Тут я увидела его лицо – лицо человека так много пережившего, что теперь он был просто не в состоянии что-либо чувствовать.

– Не надо продолжать эксперимент, лейтенант. Я уверен, что вы не подозреваете мою жену,– это всего лишь очередная попытка заставить меня сказать то, чего вы добиваетесь уже несколько дней. Я готов признаться – можете радоваться.– Он устало махнул рукой.– Я убил Грейс Хау.

 Глава 22

«Я убил Грейс Хау».

От этих четырех слов все присутствующие застыли. Я не могла заставить себя поднять глаза, чтобы посмотреть, какое впечатление это ужасное признание произвело на Пенелопу и Мерсию.

Можно было не сомневаться, что Трент уже некоторое время подозревал это. Он специально обвинил Пенелопу в убийстве, чтобы заставить Роберта признаться.

Теперь все было кончено, сейчас мы услышим тайну убийства Грейс и Нормы.

– Благодарю вас, доктор Хаднатт. Я рад, что вы наконец признались.

Трент говорил спокойно и, как ни странно, совсем будничным тоном, будто благодарил Роберта за то, что тот передал ему соль или хлеб за столом.

Но Хаднатт не слушал его – он говорил «домашним» голосом с Пенелопой, очевидно, забыв о посторонних:

– Очень сожалею, дорогая, мне следовало все тебе рассказать раньше. Но у меня не хватило смелости просить тебя разделить со мной такую тяжесть. Признаюсь, в ту ночь я воспользовался твоей машиной, так как моя не заводилась. Забавно, как такой пустяк может оказаться столь важным.

Он повернулся к Мерсии, глядевшей на него с отчаянием и недоверием.

– Я должен был сказать и тебе, Мерсия. Я так и собирался сделать на следующее утро. Боюсь, что именно ты, сама того не ведая, помогла мне изменить это решение. Ты подумала, конечно, что я поехал за Грейс на своей машине, а потом заявила лейтенанту, что видела ее в гараже, когда вернулась со станции техобслуживания.

Таким образом у меня появилось почти полное алиби. Ты могла присягнуть, без злого умысла, что у меня не было времени совершить эту кошмарную поездку в Г рей-вилл. Прости меня, Мерсия, что я не был с тобой вполне откровенным, я не заслужил твоего доверия.

– Но, Роберт, ты не можешь...

– Нет, могу и должен. Я был идиотом, воображая, что можно как-то выпутаться из этого кошмара.

Роберт обратился к Тренту со скорбной усмешкой на губах:

– Наверное, вы не очень высоко цените мое честное слово, лейтенант, но все же я хочу заявить вам следующее: признаю, что я убил Грейс Хау, но, бог – свидетель, я сделал это непреднамеренно. В этом не было злого умысла или желания ее наказать.

Вмешался Трент, он вежливо напомнил, что Роберт не обязан признаваться в том, о чем потом пожалеет. Можно было подумать, что он искренне симпатизирует человеку, за которым так упорно охотился.

– Благодарю, лейтенант, но я предпочитаю, чтобы собравшиеся в этой комнате услышали, что я скажу. Из-за моей нерешительности я причинил им много страданий, поэтому они имеют право узнать правду. Я намерен признаться в том, что является, разумеется, криминалом, но я лично не могу считать это убийством. Пенни, ты, вероятно, тоже согласна со мной, им надо послушать, да?

– Как хочешь, Роберт,– едва слышно ответила она.

– Наверное, вам всем известны обстоятельства, которые привели к этой трагедии,– продолжал доктор Хаднатт голосом, лишенным каких бы то ни было эмоций,– детское обожание Грейс, которое неожиданно переросло в злобу, идиотская сцена в карьере, а позже и в театре и, наконец, телефонный звонок со станции техобслуживания. Нет необходимости повторять все это, не так ли, лейтенант?

Трент покачал головой.

– Я поехал на эту станцию за Грейс один, во-первых, потому что не хотел беспокоить женщин среди ночи, а во-вторых, так просила сама Грейс. По телефону она разговаривала со мной извиняющимся тоном, и я подумал, что, возможно, мне удастся поговорить с ней спокойно и убедить ее в том, что на нее никто не обижается. Я был расстроен, нервничал, и мне не удалось завести свою машину. Вот почему я взял желтый «седан» жены и поехал по дороге, которая ведет в Нью-Йорк. Ехал я довольно быстро, но на допустимой скорости. Начался дождь. Тогда еще только моросило, но дорога стала скользкой.

Наверное, я притормозил, приближаясь к повороту у каменоломни. Но проделал это, скорее, механически, по привычке. Помню только, что протянул руку, чтобы включить «дворники», так как ветровое стекло стало мокрым от дождя. Вероятно, поэтому я так и не увидел, что же произошло, пока не почувствовал сильный толчок. Тут я понял, что налетел на что-то при повороте, остановил машину и вышел из нее.

И сразу же увидел... У края дороги лежала девушка, голова ее откинулась назад, видимо от удара о камни у входа в карьер. Это была Грейс Хау в красном плаще.

В комнате воцарилось напряженное молчание, только слышно было, как ветки дерева стучатся в окно.

Мерсия обратилась к Роберту, в ее голосе слышалась надежда:

– Так вот как все было, Роберт! Это же несчастный случай!

Я подумала то же самое, но потом вспомнила заключение судебного патологоанатома, на первом дознании в Грейвилле. Тогда доктор сомневался, что на Грейс наехала машина. Но если Грейс даже упала навзничь и ударилась головой о камень на обочине шоссе, значит, этот камень кто-то позднее отнес в глубь каменоломни. Хорошо, если Роберту удастся доказать, что с Грейс произошел несчастный случай, но ведь Норму-то, несомненно, убили – этого никто не сможет опровергнуть.

Между тем Хаднатт продолжал:

– С минуту я стоял неподвижно и смотрел на нее. Потом увидел обломок камня с острыми неровными краями сантиметрах в тридцати от ее головы. Я его совершенно машинально поднял. В свете фар увидел на нем следы крови и отбросил его.

До этого я уже побывал в автомобильной катастрофе. Мне так и не удалось преодолеть шок с того времени. А теперь еще это! Может быть, поэтому я так и действовал. Все это было похоже на ночной кошмар, горячечный бред больного человека. Я склонился над Грейс, пощупал ее пульс. Все это я проделал тоже механически, заранее зная, что она умерла.

Постепенно я начал сознавать, в каком тяжелом положении оказался. Я убил девушку второй раз в жизни. Это было ужасно само по себе. Но убил не просто девушку, а Грейс Хау, которая имела – как бы это выразиться? – какую-то абсурдную тягу ко мне и которая преследовала меня не далее как сегодня вечером, грозилась обнародовать то, о чем я так страстно хотел забыть. Мисс Ловеринг была свидетельницей очаровательной сцены, которую устроила мне Грейс в театре. Мисс Перриш знала, что Грейс представляла собой реальную опасность моему благополучию и моему семейному счастью. Она также знала, что я поехал к Грейс один. Обе женщины знают, что у меня были не только основания, но и возможность убить Грейс Хау.

И вот она лежит мертвая возле колес моей машины.

– Один момент, доктор Хаднатт,– вмешался Трент.– Скажите нам, видели ли вы Грейс на дороге до того, как ваша машина сбила ее?

– Не видел, лейтенант. Как я и говорил, в это время я включал «дворники» и до того, как почувствовал удар обо что-то, на дороге ничего не заметил. Естественно, я сразу вспомнил тот первый несчастный случай, с его страшными последствиями, и отдавал себе отчет в том, чем грозит мне этот второй случай. Конечно, в тот момент я был не в состоянии трезво все обдумать – у меня в голове была одна мысль: никто не должен узнать о случившемся. Я положил тело Грейс к себе в багажник. Одежда промокла от дождя, и я завернул ее в ковер. Потом вспомнил про камень. Его нельзя было оставлять на дороге. Я поднял камень и подумал, что дождь смоет с него все следы, но все же решил войти в каменоломню и положить его среди других таких же, полагая, что гам камень не найдут. Потом вернулся к машине... Тут я услышал шум проезжавшего по шоссе автомобиля и выключил фары.

Не сочтите это малодушием, но на минуту у меня появилось желание выбежать на шоссе навстречу этой машине и покончить разом с тем кошмаром, в каком я оказался. Но когда я увидел машину мисс Перриш, то отказался от мысли о самоубийстве. Я не имел права так ее подводить.

Я догадался, что мисс Перриш спешит на станцию техобслуживания. На обратном пути она может заглянуть в карьер. Мне необходимо до этого отсюда уехать, решил я. У меня не было определенного плана. Я вспомнил, что в Грейвилле была больница, и я знал тамошнего врача. Дорога туда была тихая и спокойная – вот я и поехал туда.

И, только добравшись до моста за городом, начал соображать, что делаю: везу мертвую девушку километров за двадцать от того места, где она была сбита. Как это можно объяснить? Меня спросят, почему я не повез ее в больницу Вентворта или колледжа. Подумают, что Грейс, может быть, удалось бы спасти, если бы я поспешил с ней к ближайшему врачу. Вряд ли поверят, что это не было предумышленное убийство.

Я остановил машину, вышел из нее, снова осмотрел Грейс, пощупал ее пульс, чтобы полностью убедиться... Можете быть уверены, мистер Хау,– обратился он к Джерри,– что если бы у нее были хоть малейшие признаки жизни, я отвез бы ее в больницу. Я не прощу себе то, что сделал с вашей сестрой, и не прошу вас простить меня. Могу только добавить, что я поступил как трус, и к тому же глупо, потому что в тот момент почти ничего не соображал. Я отнес тело Грейс к воде. Вряд ли вы захотите слушать продолжение, мистер Хау.

Джерри, со смертельно бледным лицом, посмотрел на Роберта Хаднатта и хриплым голосом пробормотал:

– Представляю, каково было вам, как это было ужасно!

Мне показалось, что Джерри хотел сказать что-то еще, но не нашел слов.

– Благодарю вас... Остальное вы знаете. Я поехал домой и лег в постель. Моя жена спала и ничего не знала обо всем этом. Я действительно собирался на следующее утро рассказать об этих страшных событиях мисс Перриш и спросить у нее совета. Но когда она решила, что я ездил на собственной машине, когда с ее помощью мне было легко солгать и получить алиби, я смалодушничал, поверив, что теперь в безопасности. Оставалось только позаботиться о машине, так как кто-то по дороге мог ее заметить, и я уговорил жену поменять цвет. Боюсь, что это тоже было глупо.

Помолчав, он заговорил более уверенно:

– Хочу, чтобы все вы твердо запомнили одно. Я бы непременно признался во всем, если бы подозрения пали на невинного человека. И еще: я никогда не давал Грейс повода думать, будто я интересуюсь ею не только как подающей надежды студенткой. Я никогда не писал ей никаких писем, и – он слегка пожал плечами – вы должны мне поверить, что я не имею ни малейшего понятия, кто убил Норму Сейлор.

Неожиданно я поняла, что признание Роберта не разрешает загадку убийства Г рейс Хау. Так и осталось неизвестным, кто писал ей бесчисленные письма, с кем она надеялась встретиться в театре. Ну и конечно же, мы по-прежнему не знаем, с кем она намеревалась встретиться так поздно в карьере, не говоря уже об убийстве Нормы, которое, несомненно, связано с трагедией Грейс.