Текст книги "Ты ждала меня, Заруна? Книга первая (СИ)"
Автор книги: Энн Лу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 39 страниц)
Часть 4. Новые трудности
Уже ничего не тревожило его сон. Расслабленный, безмятежный, мне он казался самым лучшим мужчиной на всей Заруне. Неужели он стал моим мужем? Он мой муж?! Неужели я теперь принадлежу ему? Только ему? Да. И я этого сейчас хотела больше всего на свете. Продолжать быть его. Ночь... точнее, минуты любви пролетели мгновенно. Я чувствовала наше единение каждой клеточкой тела и была на небесах. А потом он просто отключился. Как свет. Клац. И все, темно. Словно сдохла батарейка. Но о чем мне жалеть? Он приложил все усилия, чтобы мне было хорошо. Очень хорошо. Ну, и что, что он спит! Ему надо. Не спать несколько суток. Тут и супермен не выдержит. А кто, кстати, этот супермен? А! Проклятая память! Снова эти пугающие проблески.
Улыбка упрямо не сходила с моих уст, отражая мое внутреннее ликование. Я склонилась над ним, уперев голову на подставленную руку и рассматривая его черты лица в холодном свете звезд и лун, лившемся через незашторенное окно. Его ровный выточенный нос, густые черные брови, вычерченные губы, которые он часто кривил в насмешливой улыбке. Я невольно коснулась их контура и обвела вокруг указательным пальцем. Сколько восторга во мне вызвало это движение! А он лишь сладко усмехнулся и продолжил мирно спать. Вот она – первая брачная ночь! Точнее после всего главного. Просто лежишь и любуешься им. Какой он красивый, мужественный и... мой! Просто мой!
Лахрет дышал ровно и спокойно. Все. Позади страхи и тревоги ожидания, терпения, самообладания. Теперь все можно. Теперь я его. Он верит мне. Я знаю. И как же мне не хочется рушить его надежд и иллюзий. Я хочу, чтобы он во мне находил уютную гавань, укрытие от невзгод и непонимания. Я хочу быть для него миром, куда он может прийти, отдохнуть, и не услышать упреков и критики. Выйдет это у меня? Не знаю. Но, хочется попробовать. Вдруг, получится? Хотя внутренний голос подсказывал, что перед нами непростая дорога, полная непонимания и тех самых упреков. У всех так, я знаю. Надо друг к другу привыкнуть. Научится жить с недостатками и терпеть их. Это будет нелегкий путь, но я хочу верить, что мы будем идти по нему вместе, рука об руку. Мой Лахрет... Я положила голову ему на плече и поводила пальчиком по обнаженной груди. Он не откликнулся. Спит богатырским сном мой любимый. Надо вставать и лететь к Забаве. Уже вторая половина ночи и ей нужна я. Что будет, если меня не будет рядом, когда она проснется?
Полежав минут пять у груди мужа, я с глубоким вздохом все-таки оторвалась от него и сползла с постели. Переоделась и вышла на балкон. Чувство, что меня зовет Забава, росло с каждой минутой. Лирит, скрутившись в калачик, спал почти у самого края балкона. Начала его толкать, чтобы пробудить. Он неохотно открыл сперва верхнее веко, затем внутреннее.
– Лирит! Сможешь отвезти меня в поселок Со, обратно? Меня Забава зовет, – говорю, а сама думаю, ответит он мне или нет? Ведь ниясыти часто общаются только со своими наездниками.
Но попробовать стоит. Будить Лахрета – бессмысленная трата времени. Попробую пока сама. Каково же было мое удивление, когда я услышала в голове мысль, похожую на интонации Лахрета:
– Могу.
Лирит послушно поднялся на лапы и подставил мне переднюю, чтобы я смогла легко залезть на его спину. Усевшись поудобнее, я сообщила, что готова. Правда, я не представляла, что нужно говорить и делать, чтобы послать нура в зияние. Понадеялась на опытность зверя. Тем более что он понял, куда лететь.
В ночной синеве неба едва заметно заколебался воздух и нур легко окутал нас своим полем. Потом уже знакомая перламутровость так называемого гиперпространства, то есть пространства вне времени и места. Сердце бешено колотилось в груди от волнения. Все-таки сама первый раз. Лирит послал мне мысль, чтобы я не волновалась, он знает, что делает. Тогда я зажмурилась и сделала глубокий долгий вдох и выдох.
Резкий порыв все такого же ночного влажного воздуха отправил мои волосы колыхаться флагом позади головы, а глаза заслезились от сильного ветра. Мы стремительно спускались вниз, где неяркими уличными фонарями блестел ночной поселок Со у горы "Мохнатой горы", как я всегда ее называла. Вот крайний высокий двухэтажный домик семейства Арамсов, утопающий в темно-синем саду. Мягкая посадка и я легко соскользнула со спины нура.
– Спасибо, мой хороший, – поблагодарила я ниясыть, покорно склонившую передо мной голову и получая порцию благодарности в виде поглаживания по голове. – А теперь лети к своему Лахрету.
Лирит довольно заурчал и состроил удивительно довольную морду, а потом вспорхнул, как птица, и исчез в звездной ночи. Я зачарованно проследила за ним, а потом отправилась искать то место, где положила свою умную "зверушку". Переступая через спящих на матрасах гостей, лавировала по комнате, как корабль меж айсбергами, стараясь никого не разбудить. Забава обнаружилась там, где ее оставила. Она ворочалась на широкой кровати и жалобно всхлипывала, проснувшись от ощущения пустоты. Пристроившись рядом, я тихонько прошептала:
– Все хорошо, моя крошка, я здесь. Я с тобой.
Она прижалась ко мне всем телом и, закрыв глаза, умиротворенно засопела. Засыпая, я еще подумала о том, как же все-таки мне повезло, что попала сюда, в этот мир, откуда бы ни пришла. Заруна начала мне по-настоящему нравиться. Я чувствую здесь себя нужной и важной. А что еще надо человеку для счастья?
Утро встретило меня интересным визитером. Она сидела у окна на длинном диване, и ее темный силуэт казался мне продолжением мебели, пока она не зашевелилась. Пришлось напрячь зрение, чтобы понять, кто сидит напротив моего ложа. И долго она там сидит?
– Доброе утро, Лана, – ее голос был низким и мягким, как бархат.
– Лахия?
– Да. Это я. Приятно, что ты меня запомнила, ведь мы с тобой виделись только один раз, – она тепло улыбнулась, и на ее красивом лице появились морщинки вокруг рта.
– Вы же мама Лахрета! Как мне вас не запомнить! – я села в постели и подобрала колени.
– Это очень приятно, – она продолжала улыбаться, но ее улыбка казалась очень уставшей и немного натянутой, будто она надела ее на лицо.
– Простите, я еще не проснулась толком... – я сощурилась, так как свет из окна резал мне глаза и мешал рассмотреть гостью.
– Ничего, я ненадолго. Разговор у меня есть к тебе.
– Я слушаю.
– Лахрет ушел? Его нигде нет.
– Он в атконноре. Я думаю, он должен уже скоро быть здесь, – я пыталась понять, чего хочет от меня эта загадочная женщина.
– Он тебя не замучил сегодня ночью?
– А что? Должен был? – не знала, как мне реагировать на нее.
– Мужчины в первую брачную ночь по вольному договору крайне настойчивы и требовательны. Особенно в первую ночь. Как голодающий, что дорвался до еды, – Лахия старалась быть приветливой и учтивой.
– Он почти сразу заснул после... – я заикнулась и смущенно смолкла.
– Если не хочешь, не говори. Это просто мое любопытство.
– Любопытство? – я удивленно склонила голову набок.
– Да. Я могу быть крайне любопытной. Тебя это удивляет?
– Ну... не совсем.
– Хм... – задумчиво протянула она, внимательно всматриваясь в мое лицо. – Ты и впрямь необычная девушка.
Я смущенно опустила глаза и положила руку на расположенную на моих коленях запчасть от моей Забавы именуемую хвостом. Ее маленькое величество перебазировалось в левую часть кровати, спихнув меня почти на самый ее край и продолжая сладко дрыхнуть.
– Ты прости меня, что я так зашла сюда без предупреждения, – продолжила она, неуверенно поправив распущенные волосы. – Я просто очень хотела рассмотреть поближе ту, что тронула сердце моего упрямца Лахрета.
– Ну и как? Ничего? Или есть возражения?
– Нет-нет! – замахала она руками. – Ты не подумай, я не судить пришла. Ни в коем случае! Это действительно мое простое женское любопытство. Да-да, я отношусь к категории особенных женщин Заруны, способных к глубоким переживаниям! Мой отец был наездником, и я с детства знала ниясытей. Они во мне пробудили много глубинных качеств... Понимаешь, я много времени намекала сыну, что ему пора жениться. Уже пришло время. А он все не хотел. Говорил, что ищет особенную. Ту, которая способна... кхм... чувствовать, как и я. Таких очень мало. Ты сама знаешь, – она на этот раз улыбнулась искренне. – А тут я узнаю, что он женится, да, еще и так скоро! Поразительно. Конечно, я тебя видела и не раз по кому, но в живую... Говорили, что новая кашиасу очень отличается от предыдущих и даже от Мары... – при упоминании этого имени она немного запнулась. Потом продолжила тараторить без пауз (наверное, долго сочиняла, что будет мне говорить): – Я так боялась, что он, то есть мой сын, всегда отличавшийся особой потребностью в ласке и заботе, встретит особенно холодную персону, и тогда будет очень страдать. Ты, наверное, уже знаешь, что он – эмпат. Это многого стоит и много требует от него и для него. Понимаешь, когда он рос, я уже тогда видела в нем особенные черты... я понимаю, что каждый родитель видит в своих детях что-то особенное и для них они – самые лучшие в мире, но в отношении Лахрета я говорю не по этой причине. Он умел в людях уже с детства вызывать эмоции и очень сильные эмоции. Влиять на них и заставлять делать то, чего он хочет. Я учила его контролировать свои способности и слишком боялась за него. Именно поэтому Барет его побаивался и избегал, что очень обижало сына. Как-то так получилось, что умом Лахрет пошел в отца, а вот эмоциями в меня. Это причиняло ему массу неудобств и трудностей, пока он не научился правильно пользоваться тем, что ему подарила природа. Я еще тогда, когда он был подростком, боялась, что ему будет сложно найти подходящую девушку в спутницы жизни. Когда он стал взрослым и редко посещал мой дом, я потеряла возможность наблюдать за ним и направлять его. Потом, однажды, я поняла, что он научился закрываться от людей. Как бы создавать вокруг себя защитный кокон и это не раз его выручало, однако я перестала его видеть, видеть изнутри, как раньше, – Лахия наклонила голову набок. – Прости, я не утомляю тебя своим многословием? Я просто так долго ждала и думала над этим, а теперь не могу остановиться...
– Ничего-ничего! – я свесила с кровати ноги и села уже по-человечески, поправив задравшуюся ночную сорочку. – Мне даже интересно знать о детстве Лахрета от других. Он особо не распространялся об этом периоде своей жизни.
– Он не говорил, наверное, тебе, что эмпатам особенно трудно найти подходящую жену? – она прищурилась, ожидая моего кивка. – Дело в том, что им для подпитки нужны эмоции других людей. Они, как ниясыти, тоже нуждаются в них и тянутся к ним, как мотылек на свет. Так что... я рада, что ты вот такая вот необычная. Я тоже чувствую это. С детства Лахрет был очень серьезным ребенком и все воспринимал буквально. Он крепко боялся отца. Дело в том, что Барет чрезмерно гордый и упрямый человек и всегда был строгим отцом. Он никогда... никогда сына не хвалил. Говорил, чтобы тот не зазнался и больше старался, – она замолкла и отвела взгляд в сторону.
Видимо она так же очень сильно обижалась на мужа за это, но ничего с этим поделать не могла. Я пересела на диван, рядом с нею и положила руку на ее ладонь. Лахия подняла на меня блестящие выразительные глаза и произнесла:
– Но я пришла поговорить с тобой немного не об этом.
– А о чем?
– О себе. Если хочешь, можешь потом рассказать ему об этом, но, я думаю, что он всё знает. И достаточно давно. Он, вообще, о многом знает. Работа у него такая, – она поджала губу в задумчивости. – Славный все-таки у меня сын вырос. Я не думала, что у нашего с Баретом союза что-то хорошее может выйти.
Я мягко улыбнулась своей свекрови и тепло ответила.
– Вам надо было пожениться уже только потому, чтобы родить Лахрета. Он великий человек! – мои глаза горели восхищением.
– Ты так думаешь?
– Он покорил меня, разве я могу думать иначе?
– Ты славная девочка, – Лахия сжала мои пальцы. – Иногда я думала, может, и хорошо, что Лахрет рос вдалеке от отца. Он там, в конноре Сандрии, нашел друга и многому научился. Барет ему не помог ни на грамм. Но гены – великая сила. Он всего в своей жизни добился сам, и, мне кажется, где-то внутри, очень глубоко внутри, Барет все-таки гордится сыном, но никому об этом не говорит. Пусть будет проклято его упрямство и несоразмерная гордость! – Лахия вспыхнула и презрительно искривила губы. – Но я и не об этом пришла рассказать... Все отхожу и отхожу от темы... Какая я болтушка... – ее милое лицо озарила настоящая любезная улыбка. – Я хочу рассказать свою историю. Это важно. Пожалуйста, выслушай, не перебивая, хорошо? – я кивнула (будто до этого слишком ее перебивала). – Так вот. Все началось, когда я училась в конноре перед тем, как поступить в атконнор. Мой отец, Исат Кри, ятгор в отставке, поспособствовал, чтобы я училась в самом престижном учебном заведении Ира. Правда, ему это не составило труда. Он верил, что я стану наездницей, как и он, и не простой ниры, а самой королевы. Он видел все задатки и не сомневался, что меня обязательно выберет королева. У меня была подруга. Близкая подруга. Ты ее знаешь. Мара Ницре. Потом она стала Ниасу, – я удивленно вскинула брови. – Она – дочь одного малоизвестного военного в отставке и простой девушки из рыбацкого поселка. Единственная дочь. Отец сделал все, чтобы устроить свою любимую дочурку в тот же престижный коннор, где училась и я. Над нею все смеялись и унижали за ее простое происхождение. А я ее жалела. Мы часто ели вместе, отдыхали вместе, учились вместе. В общем, делали все вместе. В параллельной группе учился один мальчик... я ему очень нравилась. И он мне, если честно, тоже. Однажды он мне даже в любви признался и сказал, что хочет жениться на мне, когда мы закончим коннор. Я тогда по детской глупости, выдала ему, что я собираюсь стать кашиасу и не желаю сейчас играть во всякую там любовь. Он, конечно, не сильно обратил внимание на возражения женщины, как любой мужчина. Продолжал оббивать пороги моего дома. Я ему постоянно говорила, что, мол, станешь наездником, и тогда я подумаю. А пока пусть идет на небо за звездочкой. Но как же он меня доставал! Ох, и натерпелась я! Пока не сдалась. Тогда, почти перед самым окончанием коннора мы договорились, что поженимся, как только пройдем церемонию единения с ниясытями, куда были приглашены, как кандидаты. Мы считали дни до Церемонии. Но я тогда не знала, что его любила еще одна девушка... Мара. Я лишь потом узнала, насколько сильно она любила его. Она всегда скрывала это, даже стыдилась этого чувства, учитывая, что женщины не ищут отношений с мужчинами. Нам, если ты не знаешь, не приятны их ласки, а особенно близость с ними. Ну, правда, не у всех женщин так... Кхм... Так вот, – Лахия встрепенулась, словно отгоняя неприятные мысли, – Мара даже однажды призналась ему в своих чувствах, но тогда мы уже с ним обо всем договорились и поэтому он отверг ее. Она затаила обиду, которая прорвалась в день Церемонии. Мы тогда шли в гассэ и очень спешили, так как опаздывали. А потом... почти на самом верху лестницы она толкнула меня. Я стремительно покатилась вниз. Никто этого не видел. Я же сломала ногу и ребро. Тогда, толкая, она прошипела мне на ухо: "Ты никогда не станешь наездницей! Будь проклят день твоего рождения!"... – Лахия с грустью опустила взгляд и глубоко вздохнула. – Эти слова до сих пор пульсируют в моих ушах, словно это было только вчера. Как ты понимаешь, попасть на Церемонию я не смогла. А она – да. И, как ты, наверное, уже догадалась, ее выбрала королева. Его тоже выбрал нур... – она совсем смолкла.
Я сочувственно сжала ее руку и спросила:
– А как его звали?
– Тирет... Тирет Ниасу. Смешно, правда? Я стала ненавидеть ее за то, что она сделала, а наши дети... стали лучшими друзьями и наша история повторилась снова, только у них... – она нервно сглотнула ком в горле. – Только Лахрет смог простить Нарана, а я... Мара до сих пор ненавидит меня.
– За что? Ведь она добилась своего!
– Да. Тирет выбрал ее, так как оказалось, что он любил власть больше, чем меня. Однако он так и не смог полюбить её, хоть она и родила ему семерых! детей. Почему я так уверена, что он ее не любит? Я встречалась с ним много лет спустя... но тогда уже было поздно. Тогда он мне признался, что до сих пор любит меня... а дороги назад уже нет. Через пару лет после не случившейся церемонии отец заставил меня подписать брачный контракт с весьма перспективным молодым выпускником атконнора. Я согласилась. А что мне терять? В условиях брачного контракта было оговорено двое детей и раздельное жительство. Одно время мы все-таки пытались жить вместе, но его холодность и жесткость убили во мне все надежды. Я научилась его лишь бояться. Уважать... может, как человека, талантливого министра, гениального политика и успешного деятеля... но не мужа. Поэтому, родив второго ребенка, я ушла из дома, воспользовавшись условиями контракта. Я не могла терпеть его наглых притязаний на мое тело. Он страшно рассердился, но сделать что-либо не мог. Он, конечно, приходит раз в год требовать от меня исполнения супружеского долга, но не больше. Приходится терпеть. Контракт есть контракт, – Лахия поежилась. – Если бы он был нежнее и терпеливее... может, я бы смогла звать его чаще, но... слишком больно и не приятна его близость. Он слишком торопится и не учитывает моих просьб, – она подняла на меня глаза и в них я увидела обиду. – У тебя, наверное, все по-другому... Лахрет, я думаю, был нежен с тобой... – я отрывисто кивнула. – Понимаешь, нам больно, когда мужчина... входит в нас... и, конечно, поэтому нам неприятны эти отношения. Правда, у некоторых женщин все наоборот, но это редкость. И счастливы их мужья!
Мне было неловко обсуждать с нею такие интимные темы, но я понимала, что кто-то должен был мне объяснить этот аспект супружеской жизни. Ведь близость – одна из основных областей этой самой семейной жизни. Поэтому я слушала со всем вниманием.
– Тирет остался в моем прошлом. И я думаю, что он терпит моего Лахрета и все его смелые поступки в политике из-за памяти к нашей несбывшейся любви. Даже как-то романтично выходит... Кого-то другого бы он раздавил и не моргнул, а мой сын... не знаю, что он чувствует к нему. Ненавидит, да... но не смеет его уничтожать, иначе он уничтожит и меня, ту, кого он до сих пор любит.
– Вы так уверены в этом...
– Мое сердце чувствует это. Мы ведь встречаемся иногда с ним на всяческих мероприятиях. Я вижу его взгляд. Но, что мы сделаем? Мара из-за этого истерит и нервничает. Готова убить меня, но у меня иммунитет на ее злость. Одного звать Тирет, а другого – Барет. Однако для меня, что прошло, то прошло, отболело, отлегло. Всё.
Она облегченно вздохнула, словно скинула с плеч камень, тяготивший ее много лет.
– Знаешь, – продолжила она через минутную паузу, – я думаю, что Лахрет сможет добиться с тобой то, о чем мечтал мой отец. Он станет лортом. Мало того, он будет правителем всей Иридании! Ведь ты – особенная, а значит, у тебя все перспективы стать главной шиасу.
– Мне Мара не позволит. Скорее она удавится на своих чулках, чем уступит нагретое место, – покачала я с сомнением головой.
– Если твоя Забава сможет покорить Кару, то пусть давится, – Лахия загадочно растянула губы и подмигнула мне. – Но вот еще что! Меня беспокоит идея Лахрета о Зарунской рукописи...
– Вы считаете, что ее не существует?
– Не знаю... – она пожала плечами. – Может, где-то и спрятана эта загадочная Рукопись, но никто не знает точно, где и как ее искать... однако Лахрет верит...
– И я верю! – выпрямилась я.
Она смерила меня сощуренным взглядом, покачала задумчиво головой и произнесла:
– Это хорошо, что ты поддерживаешь его даже в таких безумствах. Вам будет легче найти общий язык.
– Я думаю, Зарунская рукопись – не безумство. Просто о ней умалчивают и не хотят, чтобы она была найдена.
– Почему ты так считаешь?
– Ведь она сможет положить конец войне с тараками! А кому-то не выгодно, чтобы она заканчивалась.
Лахия протяжно выдохнула:
– Сколько запала в твоих глазах... Возможно, ты и права. Только смотрите, чтобы потом не случилось страшного разочарования. Потому что в жизни нет ничего тяжелее, чем когда все во что ты всегда верил – оказывается ложью и иллюзией, – она вяло улыбнулась и посмотрела во двор через окно. – О! Лахрет прилетел... он будет искать тебя. Ладно, я пойду.
Лахия подвелась на ноги и подошла к двери. На выходе застыла и повернулась через плечо:
– Пожалуйста, будь и дальше такой... – теплая улыбка озарила ее приветливое лицо.
А потом она исчезла за поворотом коридора. Я отрешенно смотрела ей вслед и думала. Думала о том, что только услышала от Лахии, о Зарунской Рукописи, о комнате, которую мы нашли. Интересно, что уже перевел Зунг. Неужели мы на пороге разгадки тайны?
– Привет! – с порога донесся лахретов голос.
Я вскинулась. Вот бывает же такое, что смотришь куда-то и ничего не видишь. Так и сейчас. Смотрю на дверной проем и ничего не вижу. Не увидела и Лахрета, застывшего там. Освеженный, с ясными глазами и широкой улыбкой на лице, он казался еще красивее. В ответ на его приветствие я лишь рассеяно улыбнулась. Он быстро пересек комнату и присел передо мной, сжав мои пальцы.
– Я так и знал, что найду тебя здесь. Там внизу все бродят по дому, как сонные насекомые после спячки. Ты как?
– Все хорошо. А ты, я вижу, выспался!
– Не то слово! Никогда еще так легко и свободно себя не чувствовал! – он обернулся на все еще спящую Забаву. – Я вижу, королева спит...
Я поглядела на развернувшееся на постели создание. Она лежала на спине, сложив передние лапы вдоль тела, как человек, и раскорячив задние. Смешно!
– Лана, я хочу кое-что тебе сказать.
– Что? – я рассеяно посмотрела на него сверху вниз. – Звонил Зунг и сказал, что перевел надписи?
– Вообще-то, о другом, – он уперся подбородком в мои колени. – Прости меня...
– За что?
– А! Ты не сердишься? Ну, тогда ни за что! – он насмешливо усмехнулся, но, встретив мой недоуменный взгляд, посерьезнел вмиг. – Я об этой ночи. Вырубился сразу, как только... сделал свое дело. Даже стыдно. Простишь?
– Хм... – я сделала напускной вид недовольства. – Тебе придется отработать!
То, что у него возникло на лице, было похоже не на шок, не на удивление, не на потрясение, а на их гремучую смесь. Чего-чего, а этого он от женщины не ожидал.
– Ты серьезно?
Я хихикнула и провела пальцами по его щеке.
– Очень. Как тебе этой ночью? Время удобное? Ты ничего не планировал?
– Кхм... нет, не планировал.
Я склонилась над его озадаченным лицом и коснулась губами его щеки, а потом томно прошептала:
– Уже жду с нетерпением... – потом, с присущей мне резвостью, как ни в чем не бывало, вскочила на ноги и громко воскликнула: – А пока я умираю с голода!
Надо было видеть это потрясенно-довольное выражение лица молодого ятгора. Он еще несколько минут приходил в себя, с зависанием рассматривая, как быстро я переодеваюсь в брючный синий костюмчик. Когда я уже подошла к выходу, поманив его за собой, то столкнулась на проходе с Родом. Он звал нас на немного запоздалый завтрак. Я посмотрела на спящую Забаву и решила ее пока не будить. Та может проспать и сутки, если ее не дергать. Все-таки растет девочка...
За столом в столовой собрались почти все, за исключением младшеньких Арамских отпрысков. Да я на это и не обратила особого внимания. Мы с Лахретом заняли место посередине стола и принялись с аппетитом уплетать остатки вчерашнего богатого ужина. Шумное общение сотрясало воздух столовой. Все активно делились своими впечатлениями о вчерашнем празднике. Я любовно обвела взглядом все собравшиеся здесь родные лица и думала, что это один из самых счастливых дней в моей жизни. И все было бы хорошо, если бы...
– Ааа! – заорала я и неведомым мне способом очутилась на столе.
Ноги жгло неимоверно. Все присутствующие инстинктивно поотскакивали от подозрительной мебели. Серая пушистая шестилапая фурия с диким воем и шипением выскочила из-под стола на мой стул, потом на его спинку и на стол. Далее Сур (именно это домашнее животное Арамсов явилось на общий завтрак) с истошным "Фсшх!" прыгнул мне на уже исцарапанные ноги и покарабкался выше. Теперь вопила я. Очень громко вопила. От боли. Что-то, вроде, про маму и папу, но явно не на ириданском. Ибо Суровы острезные когти впивались с силой в мою плоть и нещадно сдирали кожу и рвали мышцы. Я пыталась его скинуть с себя, но получив пару болезненных укусов, руки отправились к лицу, дабы защитить хоть его. Через считанные секунды это дико вопящее существо уже забралось мне на плечи, и, вертя хвостом, как пропеллером, попыталось забраться на мою макушку. Чьи-то руки умело стянули его с меня и через следующую секунду Сур уже, вывернувшись и оттуда, прыгнул на стену и по ней до окна на шторы. Я отступила назад и поскользнулась на каком-то блюде. Нога взметнулась вверх и инерция с гулким бумом уложила меня на лопатки. Тем временем бешенный бег домашнего питомца снова завершился на столе. На нем, изогнувшись кольцом, Сур принялся гоняться за своим задом, раскидывая и переворачивая все, что было на столе в стороны. Посуда с шумным грохотом валилась на пол. Затем, Сур снова выпрямился, и повернулся в мою сторону с явным намерением опять запрыгнуть на лежащую меня. Однако предупредительные руки Рода умело его поймали в прыжке и быстро обездвижили. Все зрители ошарашено наблюдали за столь необычным стремительным поведением обезумевшего существа, прижав руки ко рту. Род дождался, пока домашний питомец не затихнет на его коленях, и осмотрел беспокоивший того участок тела, то есть зад. Сур жалобно выл, кряхтел, пытаясь укусить хозяина, чтобы выбраться из сильных пут. На лбу главы семейства прорезалась гневная морщина. А потом его громогласное: "Сон! Рит!" прорезало напряженное молчание. Все глаза вопросительно взирали на Рода.
– Что там? – Март склонился над изучаемым "предметом" и изрыгнул виртуозные ругательства. – Они ему зад перцем натерли! – а затем помчался прочь из столовой со словами "Кто-то сегодня будет спать стоя!", чтобы найти спиногрызов и натереть теперь им то самое место перцем.
Марта предложила мужу помыть бедолашного Сура, чтобы тот не мучился, и смазать заживляющей мазью пострадавшее место.
Я медленно начала сползать со стола и сквозь слезы смеяться над событием. Лахрет ловко меня подхватил на руки, и я его одарила болезненными воплями:
– А! Больно-больно-больно! Печет!
Он, виновато скривившись, поставил меня на ноги и произнес:
– Прости...
Марта, услышав мои причитания, достала из стола шкатулку и протянула ее Лахрету.
– Иди, смажь ей раны, – указав на лестницу, велела она моему ятгору.
Он слегка подтолкнул меня в непострадавшие места к лестнице. Уходя, я услышала, как женская половина гостей хором начала предлагать помощь Марте, чтобы прибраться с беспорядком.
В комнате, закрыв за собой дверь, Лахрет приказал ровным тоном:
– Раздевайся!
Я вздрогнула, бросив на него подозрительный взгляд и обернувшись на спящую Забаву. Она, интересно, собирается сегодня просыпаться? Или же мне обязательно надо ее будить? Мимоходом коснулась ее сознания. Должна скоро пробудиться, если ее раньше не разбудить. Потом повернулась назад к Лахрету. Он ждал.
– Что? Прям здесь?
– Тебя что-то смущает? Здесь никого нет. Я не смогу обработать тебе раны через одежду, – он мягко приподнял тонкую рубашку, побуждая меня ее снять.
Послушно, с громким шипением я стянула одежду, оставшись в одном нижнем белье. Мурашки пробежались по коже от смущения. Я стояла при дневной свете перед мужчиной почти обнаженная. И это ощущение было весьма необычным и будоражащим. Он, с лицом врача-исследователя, принялся аккуратными и осторожными движениями проходиться по окровавленным царапинам.
– Хорошо же он по тебе пробежался, – прокомментировал он, повернув меня к себе спиной.
А у меня внутри все сжимается от его прикосновений. Конечно, ранки болели, но анестезирующая мазь, мгновенно обезболивала. Я чувствовала, как его умелые руки спустились по бедрам к голеням. Теплыми волнами набежали новые ощущения. Лахрет истолковал мои шипения и постанывания по-своему:
– Потерпи немного, скоро боль пройдет...
– Угу... – а сама чувствую, как накатывает огнем, учащая дыхание.
– Вот. Все, – он повернул меня к себе лицом и заглянул в глаза. – Как? Уже проходит? – его низкий заботливо-мягкий голос довершил свое дело.
Сердце громко застучало в висках, а дрожь толкнула к его груди.
– Что? – недоуменно спросил он. – Сильно испугалась?
– Нет, – порывисто выдохнула я, слушая шумный поток крови в ушах.
Он нежно скользнул ладонью по моей обнаженной спине.
– Тогда почему дрожишь? Холодно?
– Нет, – я всем телом прильнула к нему, чувствуя, как слабость сводит колени.
– Лана?
Я не заметила, как потянулась губами к его губам, а руки обвили сильные плечи.
– Что? – я приоткрыла веки, ощущая под губами его мягкую кожу щеки.
– Я правильно тебя сейчас понимаю?
– Ты о чем? – я смотрела на него из-под ресниц, чувствуя, как горит кожа под его руками на спине.
– Ты хочешь меня?
Эти слова ударили обухом по голове, и я смущенно отстранилась, пытаясь осознать, что сейчас делаю. Он не сводил вопросительного взгляда. Признать это после брачной ночи можно было, но почему-то неловко. Я опустила глаза и промолчала, рисуя узор на его широкой груди. Он насмешливо спрыснул и, крепко обхватив руками, прошептал на ушко:
– Чудная ты... Ты вот что лучше мне скажи. Как ты сюда добралась из атконнора? Лирит сказал, что он тебя принес. Но как же вы прошли зияние? Он мне так и не объяснил.
Рассматривая спящую королеву на постели и прижимаясь щекой к теплой груди, я рассеяно ответила:
– Я просто сказала, что мне надо в поселок Со, назад. И он полетел.
– Но для того, чтобы пустить ниясыть в зияние, необходимо представить то место, куда лететь. Ты представила его?
– Ну, да. Я тогда подумала о ночном поселке. Я вообще, часто образами думаю. И сны мне красочные снятся.
– Интересно, – хмыкнул он.
– Ты о чем?
– Ириданкам редко сны снятся. Причем только черно-белые, – он глубоко вздохнул. – Все в тебе не так, как у всех женщин. И все-таки, откуда же ты?
– Я бы тоже хотела это знать...
Вот так, обнимая друг друга, замерев, мы простояли довольно долго. Потом проснулась Забава и изумленно взвела на нас глаза. Она доложила, что выспалась и желает кушать. Отлипнув от мужа и быстро накинув платьице, я повела ее вниз. Лахрет, подобрав аптечку, пошел за нами.
Внизу все уже прибрали. Выпросив у Арамсов пару рыбинок для Забавы, мы сообщили, что улетаем в атконнор. Расцеловав нас всем семейством и благословив в дорогу, Арамсы вручили нам некоторые драгоценности и отпустили домой. Все гости возвращались на вызванном флайере, а мы с Лахретом решили лететь на Лирите. Так что простились заодно и с гостями.
