Текст книги "Тридцать ночей (ЛП)"

Автор книги: Эни Китинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

Глава 48

Союзники

Изменение разбудило меня. Дыхание Айдена, ласкающее мою щёку, стало быстрее. Время настало. Через несколько минут его ресницы беспокойно затрепетали. Корбин с Бенсоном находились в комнате, но ожидали за пределами линии взгляда Айдена. Я пересела в кресло, которое, судя по всему, Бенсон поставил у изножья кровати. Глаза цвета сапфира открылись.

Он очень медленно приходил в себя. Айден то открывал, то закрывал глаза, его веки были тяжёлыми. V-образная складка меж его бровей стала ещё глубже. Он попробовал приподнять голову, но уронил ее на подушку. Он огляделся по сторонам, словно не понимал, как мог здесь оказаться. Его дыхание участилось, а глаза широко распахнулись. Он простонал. А потом увидел меня. Страх тотчас улетучился, и его взгляд посвежел. Глаза мгновенно стали цвета яркой бирюзы. Он выглядел так, словно ему снился приятный сон.

– Любовь моя, – его первые слова были нежными и тихими.

Я сорвалась с места, пододвигаясь ближе. Он снова попытался приподнять голову, желая иметь возможность прикоснуться ко мне, но она не повиновалась ему. Он запаниковал и опробовал своё тело в поисках контроля над ним, но оно не отвечало ему, поэтому он начал искать мои глаза. Незамедлительно умиротворение наполнило его черты лица.

– Я знаю тебя, – он улыбнулся. – Ты моя жизнь.

– Как и ты моя.

– Почему ты плачешь, любимая?

– Потому что люблю тебя.

– Ты моя жизнь.

Я вспомнила слова Корбина о том, как некоторые люди пробуждаются после действия "Верседа". Несдерживаемая сущность Айдена.

– Никаких слёз, любимая. Я живу ради твоей улыбки, – его слова спутались.

Он потянулся ко мне; слишком слабый, чтобы противостоять пассивной массе своего тела. Прежде чем страх вновь его атакует, я вложила свою руку в его ладонь. Он вздохнул так, как делал, когда мы занимались любовью.

– Я люблю тебя, – произнёс он невнятно. – Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя.

Несколько раз он то замирал, то вновь наполнялся жизнью, переходя от замешательства и паники к состоянию умиротворённости, когда видел меня. Чем сильнее он пробуждался, тем безумней становилась его ухмылка. Я медленно склонилась к нему и поцеловала его губы. Он блаженно за мной наблюдал.

Но постепенно его глаза начали меняться, а взгляд приобретал отрешенность. И затем я увидела их: тектонические плиты начали перемещаться. Что-то пыталось прорваться сквозь них.

– Айден, останься со мной. Пожалуйста.

Как только я произнесла «пожалуйста», страдания исказили его лицо. Его тело скривилось в положении, напоминающем эмбриона, словно он испытывал острую физическую боль. Он закрыл глаза и начал содрогаться. Гортанный стон усиливался в его груди, пока не сменился на сокрушённые слова:

– Нет! Нет! Элиза! Нет! – снова и снова, и снова...

Бенсон с Корбин вступили с ним в борьбу, но он не позволял им прикоснуться к себе. Он не буйствовал. Он сокрушался. Он схватился за лоб обеими руками, его пальцы сжимали череп так, словно хотели вырвать его.

– Он сейчас вспоминает последние события, которые произошли до приема седативного средства. Проклятье, слишком быстро, – объяснял Корбин, но я едва слышала его, поскольку впервые на любимом лице Айдена я увидела слезы. Они текли из его подавленных страданием глаз.

Я вскочила на ноги и шагнула ближе, но Бенсон и Корбин столпились вокруг меня. Я оттолкнула их прочь и взяла Айдена за руку. Он говорил, что я успокаиваю его. Прямо сейчас, он в этом нуждался.

– Айден? Любимый? Я в порядке. Посмотри на меня, милый, – непрестанно, раз за разом я повторяла слова, пытаясь не произносить «пожалуйста».

Рыдания унялись от звука моего голоса, став лишь просто дрожью. Когда он открыл глаза, они были опустошены. Он попытался вырваться из моей хватки, но я спрятала его голову в изгибе своей шеи, и накрыла его своим телом. Мой запах, мой голос – вся я полностью. Дрожь стала трепетом и потом вовсе стихла.

– Немыслимо! – где-то позади меня тихо прозвучал голос Корбина.

Я проигнорировала науку, и теснее прижалась к Айдену. Краем глаза я заметила, как Корбин с Бенсоном незаметно покинули спальню.

Я нашёптывала Айдену слова, которые имели значение исключительно для нас двоих. Он тоже начал говорить. Сначала это было лишь два слова, которые он повторял снова и снова. «Прости меня». «Прости меня». А потом слова стали ядовитыми, словно он свежевал себя, изливая всё это на меня.

– Элиза, уходи. Уезжай. Будь счастлива. Даже если нелегально, ты ни в чём не будешь испытывать недостатка. Просто уходи. Уходи.

– Я никуда не уйду. Я люблю тебя.

– Ты должна. Оставь меня, поскольку сам оставить тебя я не смогу. Я не смогу, Элиза. Я не смогу сделать этого. Покончи с этим. Покончи со мной —

Я накрыла его рот своей рукой.

– Никогда не говори этого. Ты лучший – ты причина того, что я вновь обрела себя.

Но чем больше я говорила, тем больше я его теряла. Он резко оттолкнул мою руку.

– Элиза, что если бы Бенсона там не оказалось? Ты пострадала. Ты увидишь синяки и возненавидишь меня. Я возненавижу себя ещё больше, чем уже ненавижу.

– Это была случайность, любимый.

– Это была "без пяти минут" твоя смерть.

Я больше не могла это выслушивать. Я встала и взяла его телефон с прикроватной тумбочки, перелистывая контакты в поисках нужного мне имени.

– Айден Хейл, прямо сейчас ты послушаешь меня. Если ты продолжишь настаивать на этом самопожертвовании, я позвоню твоей матери. Затем позвоню Джазу и всем остальным – я знаю, что они все уже собрались в хижине.

Он посмотрел на мой палец, который был наведён на имя "Стэлла" и закрыл глаза.

– Как я могу удерживать тебя после всего этого? Почему ты остаешься?

Мне хотелось сказать "потому что у меня есть надежда" и "потому что я люблю тебя", но он не примет такой ответ. Было лишь одно, что он мог принять конкретно в данный момент.

– Потому что ты в долгу передо мной.

Его глаза распахнулись – крупинки бирюзы в непроглядной тьме. Мои внутренности выкручивало от подпитки его чувства вины, но это был единственный способ.

– Я сделаю всё что угодно ради тебя.

– Я хочу лишь одного, – ну, формально правдой это не было. – Выполнение единственного обещания, которое ты уже дал ранее. Ты начнёшь встречаться с доктором Корбин каждый день. Меня не волнует тот факт, что тебе придется перестать работать, и мы должны будем жить в хижине, или если нам потребуется переехать на Ближний Восток для того, чтобы ты вновь столкнулся с этим. Ты каждый день будешь появляться в его кабинете и проводить там столько часов, сколько потребуется, и ты будешь делать то, что он говорит. Чтобы подобное никогда снова не повторилось.

Он кивнул ещё до того, как я закончила.

– Я всё сделаю. А сейчас, пожалуйста, уходи. Ты будешь в безопасности. Я найду свидетеля. Я построю тебе твою собственную лабораторию. Просто уходи, – его голос принял естественный жёсткий такт.

– Нет!

Каким-то образом – бросив вызов препарату или биологии – он сел прямо. Его движения были похожи на резкие толчки, но они были быстрыми. Правая нога спустилась с кровати, затем левая, затем распрямилась спина. К моменту, как Бенсон с Корбином ворвались в комнату, Айден уже стоял по стойке смирно, словно никогда и не падал.

Я же, наоборот, застыла у кровати.

– Элиза, – он сглотнул, словно моё имя было сродни осколку стекла. – Пожалуйста, иди домой!

– Это мой дом.

– Мне надо, чтобы ты ушла.

– Я никуда не уйду. Тебе придётся тащить меня отсюда за волосы.

Он вздрогнул, сморщившись, и закрыл глаза, как будто этот образ ослепил его. Когда он вновь их открыл, он не смотрел на меня. Он смотрел на свой iPhone, который я всё ещё держала в своих руках. Я прижала его к своей груди – ни за что ему не вырвать его из моей мёртвой хватки.

Он плотно сжал губы.

– Бенсон, – его голос пересёк комнату. – Твой телефон.

– Айден —, вмешался Корбин, но Айден поднял вверх руку, прерывая его, не отрывая взгляд от Бенсона.

– Пожалуйста, позвони Хавьеру Солису. Расскажи ему всё, что я с ней сделал, пусть он приедет и заберёт её. Сейчас же.

– Нет! – взмолила я.

Хавьер сойдет с ума. Он бросится на Айдена. И Айден позволит ему победить в схватке.

Взгляд Бенсона метнулся сначала на меня, а затем вернулся к Айдену. Он распрямил свои громадные плечи.

– Я не могу сделать этого, сэр, – произнёс он очень тихо.

На долю секунды, глаза Айдена широко распахнулись, словно он никогда раньше не слышал таких слов от Бенсона – или вообще от кого-либо. Затем его лоб нахмурился, а челюсть изогнулась.

– Прошу прощения? – процедил он сквозь стиснутые зубы, его голос был таким холодным, что мои зубы застучали.

Никто не дышал. За исключением Корбина.

– Айден, Элиза права! – его голос был очень спокойным. – Она тоже заинтересована в этом, – он сделал шаг вперёд, ближе к Айдену. – То, что ты прогонишь её, не разлучит вас, и ты знаешь об этом, – он мягко уговаривал. – Помнишь, о чём ты упоминал мне в своём письме?

Взгляд Айдена оторвался от Бенсона и сосредоточился на Корбине. Едва лишь прошёл миг, как пациент с доктором встретились взглядами, но в этот самый миг я поняла, что одержала победу. Он не выгонит меня – как минимум, не сегодня. Я бы с радостью многое отдала, лишь бы узнать, о чём говорилось в письме.

– Как бы там ни было, ты не должен принимать никаких важных решений в течение семидесяти двух часов из-за действия "Верседа", – небрежно добавил Корбин. – Затем мы проведём повторную оценку твоего состояния. А сейчас я бы хотел обследовать тебя, всё же судя по тому, как ты возбужден, твой разум бросает вызов "Верседу".

Взгляд Айдена скользнул по всем нам. Он осознал, что это был государственный переворот – как это ни назови – и он понял, что ничего с этим поделать не сможет. Не раньше, чем через семьдесят два часа. Я задрожала. И как же он поступит потом? Урезонит ли его Корбин? Или он снова вернется к этому Айдену, но в семьдесят два раза могущественнее?

– Бенсон, – его голос резко и неожиданно прорезал воздух. – Мы должны найти свидетелей.

Плечи Бенсона расслабились.

– Да, сэр. Я привлеку Роквелла в поисковую группу.

Всего лишь один кивок головы Айдена, и Бенсон широкими шагами направился в сторону двери. Он посмотрел на меня, прежде чем завернул за угол. «Спасибо» безмолвно выговорила я. Он подмигнул и, вышагивая, направился дальше по коридору, Корбин последовал за ним.

Непостижимая тишина обрушилась на спальную комнату. Айден не сводил с меня глаз, как будто сохранял этот образ в завершении всего. Было нечто такое безапелляционное в этом взгляде, что я побежала к нему, буквально наскакивая на его грудь.

Он отступил назад и его правая рука – та самая, которая атаковала меня – быстро переместилась за его спину. Я в ужасе застыла. Неужели он никогда не будет прикасаться ко мне снова? Лучше не начинать с этого вопроса прямо сейчас.

– Пожалуйста, не звони Хавьеру, – сказала я. – Или Реаган. Это касается только нас с тобой. Никого другого.

Он кивнул.

– Позвони Бобу. Скажи ему, что сначала мы будем искать других свидетелей.

Несмотря на весь свой ужас, слова, вырвавшиеся из моего рта, были произнесены пылко и с придыханием:

– Спасибо!

Его глаза смягчились, блуждая по линии моего подбородка и горлу, это уже давно стало обычной моделью поведения, когда он больше всего нуждался в умиротворении. Но затем он заметил свой армейский жетон и нахмурился.

– Я немного по-шпионила, – пробормотала я, опустив свой взор на свои голые ноги. – И, умм, ещё я прочитала твоё письмо. Прости. Похоже, у меня серьёзная проблема.

Я невольно, украдкой взглянула на его лицо. Его губы, щёки, его красивые брови исказились, как будто хотели приподняться в улыбке, но так и не смогли. Вместо этого его глаза потемнели – стали бездонными – словно они извлекали все до единой частички из этого момента

– Ты не можешь шпионить за тем, что итак уже принадлежит тебе, – прошептал он.

Я улыбнулась, проглатывая невыплаканные слезы.

– Наконец-то, теперь я знаю всю правду о Байроне. Я не думала, что смогу полюбить тебя ещё больше, но я полюбила, – я приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его, но он отстранился.

– Отсутствие любви никогда не было нашей проблемой, Элиза.

Он лаконично кивнул и удалился из комнаты. Я ошеломлённо смотрела на место, где он только что стоял. Слёзы, которые я сдерживала всё это время, хлынули из моих глаз так сильно, что я не смогла издать ни звука.

Вы слышали, что любовь сильна, любовь добра. Но любовь не участвует в войнах, не пишет законы, не меняет их. В отношении этих мирских нужд, любовь бессильна.

Глава 49

Американская красавица

Ещё до того как открыть глаза, я поняла где нахожусь. Кровать, стеклянная дверь открыта, прохладный бриз приносит запах свежевскопанной земли. И меня окружает корично-сандалово-и-Айденовский аромат. Я сравниваю его с пробуждением во всех смыслах этого слова. Пусть даже если оно и ужасающее.

Сегодня был первый день свободы от "Верседа".

Я неподвижно лежала на своей стороне кровати, готовя себя к чему угодно – начиная с "Элиза, Кора упаковала твои вещи" и заканчивая "Элиза, полиция снаружи, чтобы доставить тебя в тюрьму".

Айден нежно подул вдоль линии моей шеи, и мои мускулы незначительно расслабились. Это уже стало привычным явлением за последние три дня. А потом я вновь напряглась. А ведь это было совершенно ненормально для него. Уместными были только эти ласковые порывы дыхания, которые оставляли меня опустошённой.

– Ты проснулся, – произнесла я чуть позже.

– Как и ты.

Я повернулась, чтобы посмотреть на него. Он лежал поверх одеяла, обернувшись вокруг меня, но при этом меня не касаясь, уже одетый в поношенные джинсы и чёрную футболку. Побагровевшие круги под его бездонными глазами стали ещё насыщенней. Щетина гуще, длиннее, а ямочка исчезла.

– Утром поцелуй, вечером блаженство, часто говорила моя мама, – прошептала я и поцеловала его.

Мои губы едва коснулись его рта, прежде чем он отпрянул. Но этого прикосновения длиной в наносекунду было достаточно, чтобы мы оба вздрогнули.

– Вскоре привезут дерево Маршалла и твои розы. Я запущу оросительную установку, – сказал он, соскочил с кровати и исчез в патио до того, как я успела моргнуть.

Я обескуражено поднялась, игнорируя острую боль в руке и спине. Кого вообще волнуют синяки, когда все твои внутренности так горят?

Я выпорхнула из кровати и помчалась в гардеробную, с целью найти там что-нибудь для маскировки синюшных, фиолетовых-и-синих очагов на моей коже. Ночью было гораздо проще – я запросто могла надеть футболку с длинным рукавом и фланелевые пижамные штаны. Но возможно ли это при семидесяти пяти градусах по Фаренгейту? (прим. ~ 24°С) "Ах, да, легинсы и рубашка Айдена, которую я надевала для позирования. Так я смогу чувствовать, словно он всё ещё ко мне прикасается". Я натянула на себя одежду и выбежала в патио, из-за боязни как бы он не исчез.

Он сидел за столом из кованого железа, прижав пальцы к вискам, плечи были ссутулены, опустошенные глаза наведены, не мигая, на горизонт. Словно кто-то поглощал его душу. Этот вид заставил меня дрожать.

Услышав меня, он встал и постарался придать своему лицу видимость человеческих черт.

– Кора принесла тебе ещё сливочного варенца, – он подтолкнул красиво сервированный поднос с завтраком в мою сторону. – Съешь что-нибудь. Я начну капать яму для дерева, – он небрежно перепрыгнул через ступеньки патио и направился через лужайку, не одарив меня больше ни единым взглядом.

– Ты сам поел-то? – окрикнула я его. Он не ответил.

Солнце постепенно спряталось за облаками, и дрожь просочилась сквозь мою кожу.

– Айден! – его имя резко сорвалось с моих губ.

Он повернулся, и я заметила, что даже в это мимолетное мгновение, он отводит от меня свой взгляд, черты его лица вновь стали сдержанными.

– Да?

Я попыталась вспомнить, как улыбаться.

– Я люблю тебя.

Его опустошённые глаза стали – невероятно – ещё более безмолвными.

– Я тоже люблю тебя, – произнёс он без какой-либо интонации и снова зашагал в сторону самой дальней опушки двора.

Я вновь задрожала. Исаак Ньютон ошибался. Не все тела в покое, остаются в покое. Есть тела – изорванные, разрушенные изнутри – которые вздрагивают в тишине, вполне вероятно, и даже после смерти.

Я проковыляла к столу, где ждал меня поднос с завтраком. Всё было точно так же, как в наше первое утро. Варенец, булочки, апельсиновый мармелад, яйца, бекон, "Бачи"... Я взяла булочку, раскрошила её большую часть и бросила лазурным птичкам, не в силах отвести глаза от Айдена.

Он вырезал сорняки вдоль периметра почти что безжалостно. Быстро, как ураган. Его плечи пульсировали от движения и напряжения. Он взял лопату и начал капать. Я вслушивалась в чириканье, суету и порхания птичек, которые он оставлял на своём пути. Звуки жизни, которая продолжается, несмотря на отсутствие виз, несмотря на войны или несчастные случаи.

Я подскочила, когда завибрировал его iPhone, лежавший рядом с моим подносом. Я взглянула на экран, боясь увидеть слова, наподобие "Тюрьма", "ICE", или "Исаак Ньютон". Но нет. Это было лишь напоминание для Айдена о встрече с Корбином сегодня после обеда. Они закрывались в одной из гостевых комнат каждый день, и проводили там часы. Жалюзи тоже были закрыты.

Телефон снова завибрировал – Хендрикс.

– Айден, – выкрикнула я. – Тебе звонит Хендрикс.

Он кивнул и начал капать ещё быстрее.

Телефон перестал гудеть, но прежде чем я усилием воли заставила себя проглотить ещё один кусочек булочки, он вновь завибрировал. Этот звонок заморозил воздух в лёд. "СемьяСолисов".

Я смотрела на номер телефона на экране, не в состоянии двинуть и пальцем. Как вообще возможно мне ответить на этот звонок? Что я могу сказать, чтобы это не было ложью или ужасной новостью? Они тотчас по моему голосу поймут, что что-то было не так. Я не могу рассказать им. Это будет огромным предательством Айдена. И ещё один повод для беспокойства Солисам.

Мой желудок скрутило так резко, что я едва не оставила свой завтрак под ежевичными кустами. Я почувствовала пристальный взгляд Айдена на своём лице, поэтому изобразила улыбку и помахала ему рукой. Он повернулся к яме, прорывая себе путь в Австралию.

iPhone вновь загудел. На этот раз это было текстовое сообщение:

Хендрикс: Шторм! Ответь!

Я вскочила на ноги – неожиданно не в силах больше что-либо из этого выносить. Наше молчание, их настойчивость, отдалённость Айдена. Я зашагала через двор, аккуратно, стараясь не затоптать дикие цветы.

– Весь мир жаждет тебя, – сказала я, когда подошла к нему. – Не то, чтобы я винила их.

Его щёки были покрыты лёгким румянцем – единственный признак жизни на без того пустом лице. Он бросил лопату, взял телефон, не произнеся ни слова, и прочитал сообщение. Бездонные глаза стали ещё темнее. Но вместо того, чтобы ответить, он швырнул телефон в траву и начал вырывать несколько оставшихся кустов чертополоха.

Я нежно положила ладонь на его руку.

– Айден, любимый, они волнуются о тебе. Может быть, стоит написать пару строк и сообщить, что ты... занят?

Он вырвал поросль щавеля с корнями.

– Почему бы тебе не поехать и провести с ними несколько дней? Корбин сказал, что это может помочь. Со мной всё будет хорошо здесь, – я старалась придать своему голосу спокойствие даже, несмотря на то, что сама мысль о том, чтобы не видеть его сейчас –даже час – разрывала меня на части сильнее, чем любая из атак, какую он смог бы направить на мужчину или сорняк.

Он сделал глубокий вдох и, наконец, посмотрел на меня.

– Сначала я хочу пройтись по списку потенциальных свидетелей.

– Есть зацепки? – мой голос дрожал.

Его мускулы изогнулись – так же как они делали, когда его руки обнимали меня.

– Мы найдем одного.

Это прожгло моё спокойствие. Я бросилась ему на грудь, страстно желая его... всего полностью. Может быть, он не смог устоять от того, чтобы утешить меня, или может быть он тоже страстно желал этого; что бы это ни было, но впервые за три дня, он не оттолкнул меня. Он убаюкивал меня в своих руках.

Моё тело неистово откликнулось. Кровь прихлынула к моей коже, сердце заколотилось о рёбра, и трепет перерос в пульсацию. Я заперла все свои мускулы в обычном положении – боясь, что моё безрассудство прогонит его прочь – и положила свою голову ему на грудь. Здесь ощущалось больше Айдена, нежели сандала. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Он содрогнулся, и его дыхание стало ускоряться. Как и моё.

Откуда-то снаружи нашего пузыря, я расслышала ещё один проклятый гул. Я усилила свою хватку на Айдене, но было слишком поздно. Чары были разрушены.

Он опустил руки – моя кожа стала сильно пульсировать из-за его отсутствия – и поднял телефон из травы. Я готова была вырвать телефон из его рук и выкинуть в ежевичные кусты, но выражение лица Айдена пустило под откос все мои планы. Меж его бровей вновь появилась глубокая V-образная складка. Айден не хмурился, когда видел номера входящих звонков – он всегда помнил их. Я свирепо посмотрела на экран. Звонок был из района с кодом 253.

– Кто это? – прошипела я.

– Не знаю.

Он ответил на звонок своим обычно принятым "Айден Хейл" и стремительно помчался через двор в сторону дома. Без единого слова. Без единого прикосновения.

Дрожь вернулась, и слёзы, которые я и не подозревала, что сдерживаю, потекли из моих глаз. Каждая клеточка лишилась сущности. С каждым часом, когда его руки не на мне, я становилась всё больше похожей на призрака. В конце концов, не это ли делает призраков, призраками? Неспособность прикоснуться к ним?

* * * * *

К тому времени, как питомник «Города Роз» доставил нам сеянец Дугласовой пихты Маршалла и четырнадцать кустов роз, слёзы высохли, пусть даже дрожь и не утихла. Айден не выходил из кабинета Бенсона – больше он не пользовался библиотекой, она была наглухо закрыта – так что я выследила его там. Садоводство ранее очень положительно на нас сказалось. Может быть, и сейчас это поможет?

Я резко остановилась у закрытой двери, готовая снести её с петель, но голос Айдена остановил мой кулак прямо в воздухе. Его голос больше не был спокойным и бесстрастным. Его тембр был возбуждённым, выпаливающим команды в привычной действенной твердости. Неужели я находила этот каданс пугающим? Теперь же он звучал подобно музыке.

– Да, мы знаем об этом... Мне жаль. Меня ожидает вызов по другой линии. До свидания... Гленда, отправь копии юристам и Конгрессмену Киршнеру. А теперь переведи меня на Сартейна. Да, Генерал, Айден Хейл... этого будет достаточно?... Ну, сегодня я звоню, чтобы попросить об услуге... Это всё, о чем я прошу. До свидания... Бенсон, закончи с остальным, как и обсуждали... Никаких лазеек.

Раздался сильный удар по столу. А потом повисла тишина.

Чёрт возьми! Я заколотила в дверь обоими кулаками.

– Айден! Это —

Дверь рывком открылась.

– Элиза? Ты в порядке?

Я открыла было рот, но его внешний вид подавил все мои слова. Это была безмолвная пустота, если не считать слабое мерцание света в его глазах. Словно кто-то зажёг свечу.

– Всё хорошо? – я с трудом дышала. – Я слышала, ты говорил со Сартейном.

Он отступил в сторону, позволяя мне войти внутрь. Мне не хватило присутствия духа, чтобы разглядеть офис Бенсона. Я лишь заметила несметное количество мониторов, компьютеров и мебель. Их размытые очертания исчезли, когда Айден закрыл дверь и взял меня за руку.

– Элиза, детка, присядь, – его голос был встревожен, но всё также оставался красивым.

Он подвёл меня к вращающемуся креслу, но у меня перехватило дыхание. Он снова назвал меня «деткой». И он прикоснулся ко мне. Хороший ли это был знак? Или плохой?

Он сел в такое же вращающее кресло, стоящее передо мной.

– Дыши, Элиза. Новости хорошие, я надеюсь, – он подул мне на лицо. – Похоже, у нас появился свидетель. Некто, кто знает о мошенничестве Фейна и охотно готов дать показания.

Его слова текли неторопливо, но каждая клеточка моего тела начала трепетать, наполняясь жизнью. Я боялась вновь почувствовать себя живой. Это прикончит меня на этот раз, если я вновь всё потеряю.

– Правда?

– Да.

– Кто?

– Клиент, которого Фейн недавно обманул.

– Что насчёт Хавьера? Свидетель же не знает о нём, не так ли?

Айден покачал головой.

– Он не будет впутывать Хавьера. Если что, он ему поможет.

– Ты уверён?

– Уверён.

– Удовлетворит ли это Департамент Юстиции? Остановит ли это их, прежде чем они доберутся до меня?

Рука Айдена сжала мою ладонь – его кожа окутывала пламенем.

– Я послал информацию Бобу. Через два-три дня мы будем владеть большей информацией, любимая.

Все его высказывания были приглушены всего лишь этим единственно-важным словом.

– Ты снова называешь меня любимой.

– Ты всегда будешь моей любимой, – его голос был настолько глубинным, что мою грудь начало сотрясать. Этот свидетель не изменит ничего между нами, так ведь?

– А что насчёт последних нескольких дней? – выдохнула я.

Он быстро переместил свою правую руку за спину, и его челюсть изогнулась.

– Любовь не изменит последние несколько дней.

Я проиграла слова в своей голове. Они прозвучали в обратном направлении.

– Ты не выставишь меня? – изрекла я на недвусмысленном английском.

Свет потускнел в его глазах.

– Только пока сама не захочешь уйти.

– Этого никогда не случится.

Мерцание света в его глазах полностью угасло. Внезапно, чуть ли не со слышимым щелчком. Пустота, оставшаяся в его облике, была ошеломляющей. Черты его лица окутало завесой одиночества – чрезвычайно опустелой и бессодержательной. Изменение было таким радикальным, что я ахнула и обхватила его лицо ладонями, словно мои пальцы могли породить в нём жизнь.

– Я никогда не оставлю тебя. Я люблю тебя. Навечно, – произнесла я с усилием.

Он кивнул, пока постепенно брал под контроль своё выражение лица и попытался смягчить голос.

– Я не ослышался, что приезжал грузовик, и кто-то давал указания о том, куда должны быть отнесены розы?

Я не выпускала из своих ладоней его лицо.

– Поцелуй меня.

Но я не ждала его реакции. Я ринулась на него – запустив пальцы в его волосы, подобно крюкам, руками стискивая его лицо, ногами захватывая его бёдра. Настолько мощным было моё нападение, что кресло наклонилось, и он ахнул, позволяя моему языку ворваться внутрь. Ах, его вкус!

Лишь несколько штрихов языка, и я поняла, что нежная хватка на моих плечах на самом деле была отталкиванием. Я вжалась в него ещё сильнее, но он отклонился, приподнимая моё лицо.

– Нет, любимая, – его голос был тихим.

– Пожалуйста? – прошептала я, пытаясь удержать своё тело собранным воедино. Не знаю, были ли это трепет или же сдержанные рыдания.

Его челюсть изогнулась во внутренней борьбе. Когда он заговорил, его голос вновь был спокойным.

– Я тоже скучаю. Больше, чем ты представляешь. Но отныне это не правильно.

– Между нами всегда всё было правильно, Айден.

Он подул на мои губы один раз и – раньше, чем я успела моргнуть, сделать вдох или совершить очередное нападение на его рот – протянул мне свою руку.

– Нам надо посадить дерево, – произнёс он.

* * * * *

Айден осмотрел багрового цвета кусты роз, составленные вдоль вспаханного периметра в форме прекрасного полукруга. Они уже были в цвету. Пихта Маршалла стояла, как часовой, прямо напротив нас, первое дерево перед раскинувшимся за ним лесом.

– Дугласова пихта? – заинтересованно спросил Айден, пока мы бесцельно бродили по лужайке.

– Да. Я сочла, что это дерево было верным выбором для него. Высокое, сильное и вечнозеленое.

Я взъерошила иголки, когда мы добрались до молодого деревца. Оно было всего лишь высотой с мой рост, но, с течением времени, оно может вырасти вплоть до трехсот футов.

Айден протянул свою уверенную руку, охватил стройный ствол и нежно потряс.

– Спасибо, – сказал он, его голос был наполнен сильной, сдерживаемой эмоцией. – Оно подходит ему.

Я склонила голову ему на плечо.

– Он задержится здесь надолго, – как и "Леди Клэр", я не могла назвать пихту Маршалла "оно".

Он кивнул, и его глаза странствовали по кустам роз.

– Почему четырнадцать? – поинтересовался он.

– По одной на каждого члена нашей семьи.

Он сглотнул, и бороздка, где должна была бы его ямочка, углубилась.

– Не английские розы?

– Нет. "Американская красавица".

Он обернулся ко мне лицом, его тело было близко ко мне. Так близко. Мерцающий свет, который я видела ранее, вновь возгорелся в его глазах. Я положила голову ему на грудь.

– Мне показалось, что было бы разумно начать наш сад таким образом. Потом, позже, мы можем добавить...

В честь маленького Питера. Или маленькой Клэр.

Если он и услышал в этом невысказанное будущее, он не откликнулся. Но он нежно обвил меня руками. Я стояла неподвижно, чтобы не испортить момент.

– Красивые, – полушепотом произнёс он.

– Как ты.

И я всё испортила.

Он опустил руки, мускулы натянулись, и взял "Маршалла".

– Давай, надевай перчатки. Ты нанесла солнцезащитный крем?

– Да, – проворчала я. Кого вообще волнует загар, когда большая часть меня уже и так пылает?

Он зашагал к яме, которую он заблаговременно вырыл, и покорно опустил в неё "Маршалла".

– Подожди! Подожди! – прокричала я, стараясь догнать его. – Всего секундочку, дай мне свой телефон!

V-образная складка пролегла между его бровями, но он запустил руку в карман и подал мне свой iPhone.

Я тыкала по экрану пальцем и перелистывала список, пока не нашла то, что хотела.

– Думаю, нам надо немного музыки для сопровождения этого действа.

Он нахмурился, но затем его лоб разгладился, когда на него снизошло понимание. Его поза стала напряжённой, как будто готовилась к удару. Впервые за последние три дня тектонические плиты переместились. Он послал мне быстрый, отрывистый кивок. Я сжала его руку и стала выжидать, пока его глаза блуждали по моему лицу. В миг, когда они осветились бирюзой, я нажала на экран и включила звук.

"Ну... Я встретил девушку", пророкотал Рэй Чарльз в воздухе.

Дыхание Айдена усилилось, его плечи запульсировали, но он не отвёл от меня взгляд. Я прильнула к его груди, обняв его руками когда, атом за атомом, напряжение полностью покинуло его тело, и он вздохнул.

– Ты справился, – приглушённо произнесла я, незаметно вытирая слёзы об его футболку.

К моменту как песня закончилась, Айден отпрянул от меня. Я решила, что он собирался выключить iTunes, но он нажал на экран, и Рэй завёл песню с самого начала. Он положил телефон на траву и, вместе, синхронными движениями, мы опустили "Маршалла" в землю. Большие руки, маленькие руки, обрабатывали мой собственный участок земли, прикапывали корни, пока пихта не стала держаться за почву так крепко, чтобы стоять без чужой помощи.

– Расти хорошо, Маршалл, – прошептала я, скользнув ладонью по его иголкам.