Текст книги "Тридцать ночей (ЛП)"
Автор книги: Эни Китинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)
Глава 43
Верен долгу всегда
– Правду о чём? – прошептала я.
– Обо мне... Ты же хотела узнать, что я сделал, чтобы заслужить это.
Я сжала его руку.
– Мне не надо знать, если это причиняет тебе боль.
– Надо. Видишь ли, начиная с нашего второго совместного вечера, я тебе лгал.
Моя рука, сжимавшая его руку, ослабла и соскользнула вниз.
– Лгал мне? О чём?
– О том, что случилось двенадцать лет и восемнадцать дней тому назад.
Я заглушила свой потрясённый вздох, поскольку так или иначе не хотела давить на него.
– Ты уверен?
Он кивнул и протянул руку ко мне, ладонью вверх, словно не был уверен, возьму ли я её. Я схватилась за неё изо всех сил. Он вложил мою руку в локтевой сгиб своей руки и направился в сторону скамейки, на которой ранее восседала пожилая пара. Его глаза были сосредоточены на линии моего подбородка и горле. А затем он начал свой рассказ тихим, сбивчивым голосом:
– Мы базировались в лагере Вольтурно, расположенным за пределами города Эль-Фаллуджа, в течение двух недель. Три сотни морпехов, одуревших от тестостерона и адреналина, вооружённых до зубов. Наша миссия была обеспечить присутствие Штатов и проводить облавы на повстанцев и ополченцев. Метаморфические каникулы после наших молниеносных операций в Багдаде. Ни минометного огня, ни грязевых ливней, как минимум, два часа сна каждую ночь. Казалось, что мы побеждали.
– Помню, как первого мая лежал на своей койке, проснувшись в три ночи – писал письмо, размышлял. "Быть этого не может. Где все эти террористы-смертники, связанные с "Аль-Каидой"?" Затем в нашу палатку нырнул Маршалл, принеся с собой порыв ветра с песком.
– "Бросай свою херню, Шторм. Мы отправляемся в Эль-Фаллудж. У Паломиноса ку-лихорадка, а Мортон на своём этапе или что-то типа того. Мы берём на себя патрулирование. Проведём некую разведку городских трубопроводов, которые ведут на рынок Хаджи".
– Итак, мы собрались – весь мой отряд – с полной выкладкой, в бронежилетах, по восемь магазинов боекомплекта у каждого, по ножу, по два болонский сэндвича, по пакету чипсов "Раффлз". У Маршалла был своеобразный ритуал перед каждой миссией – он пел "Я встретил девушку". Будь то день или ночь. И плевать ему было на то, что кто-то в этот момент мог спать. Так что мы распевали во всё горло, пока я бегло просматривал карту трубопровода, и потом мы выдвинулись. Пешком, конечно, как же ещё можно было осмотреть трубы?
– Господи, там так воняло! Кромешная тьма. Через некоторые колена труб нам приходилось ползти, я возглавлял группу, поскольку запомнил путь.
– "Шторм, твои мозги – самое охренительное, что могло случиться с этим взводом", – рассмеялся Маршалл.
Айден сглотнул, и долгое время хранил молчание. Впрочем, как и я, потому что теперь я поняла, почему он так трансформировался, когда я произносила те очень схожие к этим слова.
– Короче. Мы вышли на поверхность у средней школы, расположенной близ центрального городского рынка, камуфляж насквозь был пропитан потом. Всё вокруг казалось нормальным. Было ещё слишком рано. Несколько детей, находящихся на школьном дворе, играли в футбол каской морпеха. А затем "бум"! – последнее слово он прошептал. – Взорвался двор. Улица. Рынок. Бум, бум, бум!
– Маленькое тельце приземлилось между мной и Калом. Не крупнее, чем то зелёное ведро. Грудная клетка вскрыта, куски лёгкого застряли между рёбрами, подобно губке..., – он запнулся и тяжело сглотнул, как будто к его горлу подступила желчь.
– Мы выкопались из-под обломков – откашливаясь, плюясь, блюя. Хендрикс продолжать орать нам, чтобы мы возвращались в Вольтурно. "Через пятнадцать минут, все хаджи будут у нас на хвосте, Шторм. Они сдерут с нас кожу живьём и продадут наши яйца на фалафель57."... Но разве можно было вот так взять и просто выбраться из чего-то подобного? Как можно уйти и, по меньшей мере, не проверить не уцелел ли хоть один ребёнок? Это дело чести, даже в том, как ведёшь войну.
– Так что мы ввалились во двор, в поисках выживших. Ничего, кроме тел, разбросанных на руинах. Мы попытались сложить вместе некоторые части тел – понимаешь, чтобы матери могли их похоронить.
– Проще всего подбирать части тел было для меня. Кожа на этой руке выглядит так же, как кожа на вот этой ноге. Эта рука в такой же полосатой рубашке, как и эта рука..., – его горло билось в конвульсиях.
– Вот тогда-то они нас и нашли... Партизанская банда повстанцев, втрое больше нашей группы. Они стали стрелять по нам без предупреждения, двое морпехов пали, прямо на те тела, которые они пытались уберечь. Мы отступили внутрь школы – мы с Маршаллом оказались в классе на втором этаже. Кал и Хендрикс – на третьем.
– Мы вели огонь по двору, прикрывая Джаза и других. А затем —
Он резко умолк, его пристальный взгляд ни разу не покинул линию моего подбородка. Его глаза были безмолвными, темнее непроглядной тьмы, но крупинки бирюзы мерцали то тут, то там, словно свет боролся с тьмой. Он плотно прижался спиной к скамейке, плечи были ещё более жёсткими, чем мне когда-либо довелось видеть. Он, по-прежнему, хранил молчание. Я не знала, сколько прошло времени.
– А затем что? – прошептала я, наконец, сжимая локтевой сгиб его руки.
Он пожал плечами.
– Я не помню.
– Что?
– Несколько минут – десять, может быть, пятнадцать – которые я не помню. Последнее, что я помню, так это пронзительный удар по задней части моего черепа, а затем ничего. Ничего, пока я не открыл свои глаза – или точнее сказать, один глаз, поскольку второй заплыл и был закрыт – и увидел, что мы находились в полнейшей жопе...
– Семь повстанцев. Трое сдерживали меня. Четверо играли в русскую рулетку с пальцами ног Маршалла. Они обвязали меня стальными тросами, обмотав два раза вокруг плеч, три раза вокруг локтей, заведённых мне за спину. В общем, суть ты понимаешь. Затем они дали себе волю на Маршалле...
Воцарилась долгая необозримая тишина. Когда он вновь заговорил, его голос был скрипучим:
– Они творили с ним такое, я в жизни не видел, чтобы подобное творили с животными, не говоря уже о людях. Если я боролся с ними, они отрезали какую-нибудь часть тела. Если я вёл себя подобающе..., – он вздрогнул.
– Я начал торговаться с ними на арабском языке. Чего они хотели? Давайте обсудим. Им нужен был живой морпех, чтобы продать его "Аль-Каиде". "Большие деньги за морпеха". Я ответил: "Отлично, отпустите его, я пойду с вами. Я могу говорить на арабском, фарси, был подготовлен в качестве агентуры. Я тот человек, который вам нужен". Они начали перешёптываться друг с другом и, наконец, согласились. Развязали Маршалла, пнули его, сказав: "Проваливай, красавчик".
– Он не уходил. Я умолял его уйти. "Чёрт тебя подери, иди. У тебя есть девушка. Две сестры, мать. Иди..."
– Он начал ползти к двери из класса, дюйм за дюймом, позади него оставались полосы крови. Потом он повернулся, чтобы посмотреть на меня. Я не смог больше разглядеть его носа. Не было видно и губ. Но я знал, что он улыбался..., – губы Айдена приподнялись в слабой улыбке, и он закрыл глаза.
Несмотря на то, что я дрожала, я тоже улыбнулась. Они оба выбрались, так или иначе. Если это не заставит учёного поверить в божий промысел, ничего уже не сможет.
Он открыл глаза и сжал мою руку.
– Они застрелили его.
– Нет! – мой потрясённый вздох сотряс воздух, в то время как моя рука метнулась ко рту.
Он кивнул.
– Семь раз... по одной пули от каждого. Он скончался от первой пули. Он скончался, как только...
В мучительно-долгой, оглушительной тишине, я воспроизвела все те случаи, когда упоминала имя Маршалла, и посмотрела на его реакцию совсем другими глазами. Его ретроспектива. Его отрешённый взгляд. Он всегда прерывал меня или менял тему разговора. Но при этом он никогда не лгал. Маршалл до сих пор для него жив. Он до сих пор его лучший друг.
– Кто спас тебя? – изрекла я, совсем потеряв голос.
– Кал и Хендрикс, – он пожал плечами, как будто это не должно было быть столь важным. – Мы уничтожили их всех...
Он умолчал обо всём, что они, должно быть, сделали с ними, обо всём том ужасе, что пережил он сам, и впервые за всё это время отвёл взгляд от моей линии подбородка и посмотрел прямо мне в глаза.
– Вот с таким человеком ты связалась, Элиза. С тем, кто убил своего собственного брата.
«Из-за меня» однажды он мне сказал, когда я спросила, почему Маршалл не собирается поехать в хижину.
Внезапно я взбесилась. Подобно фурии, я была вне себя от ярости. Из-за всего. Из-за каждого, кто сотворил с ним это.
– Айден, ты не убивал никого, кто этого не заслужил. Ты не убивал Маршалла. Ты —
Он прикоснулся указательным пальцем к моим губам.
– Я принял решение, что мы останемся в этом школьном дворе. Я неправильно вёл торг. Я не прорвался через эти тросы достаточно быстро. Я – Поверь мне, Элиза. Всё это целиком и полностью на моей совести.
– Нет, вовсе нет! Это не твоя вина. Милый, даже твой рефлекс Моро – который, очевидно, является результатом этой агонии – проявился не из страха за себя. Он появился из-за страха за друзей. И ты живёшь с этим каждый день.
– Это ничего не меняет.
– Это меняет абсолютно всё! Всё! В этом не было твоей вины. Ты давал взамен свою собственную жизнь. Что ещё мог ты отдать?
– Прекрати, пожалуйста.
– Нет, не перестану! Я никогда не перестану говорить тебе этого. Неважно, где я. В этом не было твоей вины.
– Элиза, – его голос был низким, почти что подавленным.
Услышав этот новый тембр, я осознала, насколько же сильным борцом он был. Во всём, кроме этого. И именно из-за этого, впервые, мне захотелось, чтобы он рассердился. Заорал на меня, разнёс весь этот сад вплоть до самых корней, сделал всё что угодно, но не капитулировал.
– Маршалл не захотел бы этого. Ты должен жить, Айден – жить за двоих, а не нежить вовсе. Помнишь, что ты мне сказал о моих родителях?
Он не ответил.
– Ты сказал, что я должна начать жить собственной жизнью. Дорогой, ты должен сделать то же самое.
– Элиза, детка, пожалуйста... не всё сразу, – он опустил взгляд на свои чёрные кроссовки.
От его безвольного голоса я растеряла всю свою ярость. Мой желудок начало скручивать, но я приветствовала боль – что ещё я могу дать ему, чтобы он это принял? Я отбросила в сторону свои страхи и злость, таким образом, я смогу использовать их позже для борьбы с этим вместе с ним. Затем я сделала глубокий вдох и очень медленно, обвила рукой его шею.
Он поднял взгляд. Его глаза светлели. Медленно, но верно. Я хотела признаться ему в любви. Я хотела закричать об этом. Единственное, что останавливало меня, так это то, что его память свяжет моё «я люблю тебя» с этим мучительно-болезненным моментом в его жизни.
– Я никогда ещё не была так восхищена тобой, – сказала я ему. – Ничто из того, что ты мне рассказал, не изменит моих чувств. На самом деле, это сделало их ещё сильнее.
Он улыбнулся, но, не явив ямочку на щеке.
– Ну, тебе еще очень многое предстоит увидеть. Ты выбираешь жить с этим долгое время.
Долгое время? Навеки.
Я поцеловала его. Прямо здесь, в этом саду, у которого теперь были обе наши истории, ни на йоту не беспокоясь о том, кто нас увидит. Поначалу его поцелуй был чутким. Затем он изменился. Его язык и губы действовали вопреки их свойственному доминированию. Это было просто степенное единение душ. В течение долгого времени до тех пор, пока тень от изгороди из роз не накрыла нас. Когда он отстранился, он тяжело дышал, также как и я.
– Ты первая – единственная – кому я рассказал эту историю.
– Я сохраню её в тайне, – произнесла я, целуя его шрам. – Как звали Маршалла?
– Джекоб. Джекоб Самуэл Маршалл.
– Может нам стоит в память о нём посадить розу?
Он улыбнулся. Привычный тембр его голоса вернулся к нему.
– Я не знаю. Не замечал у него любовь к цветам.
– Как насчёт дерева? В нашем новом приусадебном саду?
На щеке сформировалась ямочка.
– Если хочешь.
– Какое дерево мы должны выбрать?
Он пожал плечами.
– Ты учёный. Никогда не интересовался у него о том, какие деревья ему нравились.
Я отложила этот вопрос на вечер, для более глубокого анализа. Это настоящий прорыв, на который он вообще мог согласиться. Он сделал глубокий вдох, и только тогда я осознала насколько редким было его дыхание в течение всего времени, пока он рассказывал историю.
– Пошли, – сказал он, поднимаясь со скамьи и вновь вкладывая мою руку в свою ладонь.
Я последовала за ним, не озадачиваясь тем куда мы направлялись. Это не имело никакого значения. Мы покинули "Шекспировский сад", предварительно сделав снимок бутонов розы "Леди Клэр". Бенсон шёл позади нас на значительном расстоянии. Айден прослеживал наши первые шаги по арочному туннелю из плетистых роз. Каждый раз, когда мы встречали прохожих, мы останавливались и ждали пока они пройдут мимо. Его мускулы так и не переставали вибрировать. Всю дорогу до фонтана, расположенного в самом центре сада. Он улыбнулся и запустил руку в карман.
– Мы не можем уйти, не загадав твоё желание, – он высыпал мне в ладонь несколько четвертаков.
Я поцеловала его руку и повернулась спиной к фонтану. На этот раз у меня было так много желаний. О нём: чтобы полюбил меня. Для него: чтобы удержал меня. О грин-карте: получить её. Я вновь проигнорировала их все, подула на монетки и перекинула их через плечо. Бултых. Бултых. Бултых. Затем повернулась, зная, что он выжидательно смотрит на меня, точно также, как это было в нашу первую ночь.
– Что ты загадала?
– Если расскажу, то не сбудется.
– Или может быть сбудется.
– Я пожелала, чтобы тебе стало лучше, чтобы ты смог позволить любви войти в твою жизнь и смог даровать себе прощение.
Теперь его глаза были цвета ясного неба. Не отводя от меня взгляда, он потянулся к заднему карману джинсов за своим iPhone, вытащив его, он набрал несколько цифр по памяти.
– Соедините с доктором Корбин, пожалуйста... Айден Хейл... Да, доктор, это Айден Хейл, вы – ох, вы помните... спасибо...
Я слушала, как он назначал встречу на следующий вторник, моё горло стянуло, словно было зажато в тисках. Он пристально рассматривал свои чёрные кроссовки, пиная невидимый камешек. По возможности быстро он закончил разговор, насколько ему это позволяла вежливость.
– Это будет интересно, – сказал он с весьма не-похожей-на-Айдена натянутой улыбкой.
Он ещё немного попинал невидимый камешек. Я никогда раньше не видела его таким стеснённым.
– Спасибо, – сказала я, погладив кончиками пальцев его шрам и приподнявшись на цыпочки, чтобы поцеловать его.
Он нахмурился, и на мгновение я испугалась, что могла спровоцировать ещё одну ретроспективу. Но на этот раз причиной этого была не я. Его телефон вновь завибрировал. Проклятье! Я едва не вырвала его из рук Айдена и не выбросила в фонтан, но он ответил на звонок, прежде чем я смогла воплотить желаемое в жизнь.
– Боб?... Да, да, она рядом.
Я тут же пришла в себя. Он вложил телефон в мою дрожащую руку.
– Алло? – прошептала я, мой голос вновь пропал.
– Элиза, это Боб. Дорогая, у нас, возможно, назревает проблема.
Глава 44
Истинность
Окутанный розами ярус качнулся и наклонился, словно я падала. Сильная рука схватила меня за талию, удерживая меня в вертикальном положении.
– Какая проблема? – я с трудом дышала.
– Переведи его на громкую связь, – выпалил Айден ещё до того, как у Боба возникла возможность ответить.
Я попыталась нажать на кнопку громкой связи, но мои руки тряслись настолько сильно, что Айдену пришлось взять телефон из моих рук и сделать это самому.
– Боб, ты на громкой связи. В чём дело? – он настойчиво потребовал разъяснить своим жёстким деловым тоном.
– Ну, мы только что узнали, что Департамент Юстиции начал всестороннее расследование по делу "Фейн Арт" в вопросе обмана потребителя и незаконного уклонения от уплаты налогов. Они изучают абсолютно всё, начиная с его реестра клиентов, заканчивая его личными финансовыми средствами.
– Чем это обернётся для меня? – сбивчиво заговорила я.
– Это значит, что они, вероятней всего, обнаружат твою неофициальную подработку.
– Но как они узнают моё имя? Обо мне нет упоминаний ни в каких архивных делах личного состава.
– По-видимому, были видео материалы с камеры службы безопасности, где ты была запечатлена, а также эскизы и несколько фотографий, дорогая. Департамент Юстиции проводил свою обычную операцию и сверил полученные данные с Национальной базой Службы Безопасности. Сведения о тебе там имеются, поскольку ты иностранный подданный. Так что теперь, Департамент хочет тебя допросить, чтобы выяснить, что ты знаешь о бизнесе Фейна и что ты для него делала. Наш контакт подтвердил, что ты в списке фигурантов дела.
Ярус, оплетённый розами, вновь наклонился.
– В списке фигурантов есть ещё какие-либо имена? – Только не Хавьер. Пожалуйста, только не Хавьер.
– Так, давай посмотрим, – послышался некоторый шелест перекладываемых листов бумаги. – Фейн, члены его семьи, Касия Мосс, бухгалтер, финансовый консультант, арендодатель, поставщик расходных материалов. Зачем тебе это?
Я с облегчением вздохнула. Ничего из этого не сможет вывести Департамент на Хавьера. Безмолвно я поблагодарила всевышние силы за то, что Хавьер всегда следовал правилам и пользовался исключительно потайной задней дверью.
– Просто... так, – ответила я немного погодя. – Что будет теперь?
Проследовала непродолжительная пауза.
– Ну, если вскроется тот факт, что ты работала незаконно, это может означать что угодно, вплоть до... – итак, давайте сначала встретимся завтра утром в моём офисе и обсудим все варианты.
Я понимала смысл его незаконченной фразы. Вплоть до отказа мне в грин-карте. Мои колени подкосились. Всё та же сильная рука прервала моё падение до того, как я ударилась бы лицом о кромку фонтана.
– Никаких завтра, Боб. Сейчас! – Айден прошипел сквозь стиснутые зубы.
– Я не могу, мистер Хейл. Я должен быть в суде —
Слова Боба становились несвязными, беспорядочными, пока его голос и вовсе не затих до полной тишины. Окружающий меня сад скрылся из вида. Не было ни бурлящего фонтана. Ни воздуха, пропитанного ароматом роз. Всё что осталось, так это тёмная пустота. И я.
Кислород, 15.999 –
Порыв коричного дыхания на моём лице оживил мои лёгкие. Раз вдох, второй вдох. Медленно благоухание роз просочилось в воздух. Затем тёмные глаза Айдена и тепло, исходившее от его тела, окружили меня. И, наконец, послышался его голос, который вновь приобрёл неистовый, господствующий тембр:
– И Боб?
– Да, мистер Хейл?
– Я скажу это только один раз. Англия. Не. Вариант. Я не хочу слышать об этом ни завтра, ни послезавтра или вообще когда-либо. Это понятно?
За его словами последовала минута молчания.
– Я понимаю, мистер Хейл, – наконец, прохрипел Боб. – И, Элиза, постарайся сегодня поспать. Мы сделаем абсолютно всё от нас зависящее в данном вопросе.
Потребовался ещё один порыв воздуха, наполненного запахом корицы, чтобы я смогла найти свой голос.
– Спасибо, Боб, – задыхаясь, произнесла я.
Айден закончил разговор и стянул свои руки вокруг меня.
– Эй! Шшш, шшш, – прошептал он, присев на кромку фонтана и удерживая меня на своих коленях.
Озноб, который я умудрялась сдерживать, вырвался и прошёл сквозь меня, и я начала дрожать.
– Я с тобой. Я не позволю им причинить тебе боль. Просто дыши, детка. Я тут, – он поцеловал мою щёку, висок, мои волосы.
Но его слова меня не утешали. Они лишь напоминали мне о том, что поставлено на карту. Насколько много я могу потерять.
– Шшш, детка, шшш. Водород, 1.008. Гелий, 4.003, – он медленно вслух излагал периодическую таблицу, в ритме с круговыми движениями пальцев, которыми он вырисовывал символы на моей спине.
Он прошёлся по таблице пять раз, прежде чем дрожь начала спадать. Тем не менее, его пальцы так и не прекратили ласкать мои плечи. Я сосредоточилась на их движениях, стараясь понять какие буквы, слова он выводит. Л-ю-б-о-в-ь.
– Скажи что-нибудь, – вполголоса произнёс он, приподнимая кончиками пальцев моё лицо, чтобы я посмотрела на него.
В ту секунду, как только я встретилась с ним взглядом, вопрос, который я никогда не осмеливалась ему задать, вырвался из меня:
– Что если мне придётся уехать?
Его плечи передёрнуло.
– Мы будем этому противостоять всеми имеющимися у нас силами, – неистово ответил он.
Но в этом я расслышала то, что он не мог мне пообещать, что этого не произойдёт.
– Позволь мне выяснить, что я могу найти на этого урода, хорошо? Я хочу иметь хоть что-то, что даст нам преимущество, – он презрительно усмехнулся, когда говорил о Фейне, и его ступня начала притопывать. Словно его раздирало желание начать действовать.
Я кивнула, предоставив нам некоторое облегчение.
Он вскочил на ноги, каким-то образом ухитрившись прижать меня к своему боку без единого толчка, и начал выдавать приказы Бенсону. Я даже и не заметила, как он навис над нами, даже, несмотря на то, что его тень затемняла почти половину фонтана. Его лоб изрезали морщины, точно так же, как это бывало у Хавьера.
– Найди всё, что сможешь на этого ублюдка. Дедушки и бабушки, двоюродные родственники, всех партнёров по сексу, доктора, школы, банки. Потом предоставь мне список каждого следователя, включенного в расследование – полную сводку по каждому, по их коллегам и их семьям. Полная зачистка здания. Слежка за Фейном круглые сутки, семь дней в неделю. Загрузка по линии связи 20.3 100.
– Да, сэр, – Бенсон практически отдал ему честь.
– Я свяжусь с Сартейном и конгрессменом Киршнер, и затем направлюсь в Юридическую библиотеку Боли58. Я сам лично хочу прочитать эти грёбанные законы.
До того, как Бенсон смог вновь кивком головы подтвердить свою готовность и понимание, Айден схватил меня за руку и зашагал прочь из "Сада Роз". Выражение его лица настолько внушало ужас, что посетители и их собаки сторонились нас, держась подальше по своему собственному желанию.
– Айден? – скрипучим голосом произнесла я, пока спотыкалась и быстрым шагом пыталась поспевать за ним. – Могу я позвонить Хавьеру с твоего телефона? Я должна предупредить его.
Он передал мне свой iPhone, даже не сбившись с шага.
– Скажи ему, чтобы обходил стороной весь тот район.
Я набрала Хавьеру, молясь всевозможным высшим силам, о которых я смогла подумать, чтобы он ответил на звонок. Силы откликнулись на мою мольбу. Или может быть, я уже исчерпала всё имеющееся в мире несчастье. Я затрещала и выдала исключительно всё, пока бежала следом за Айденом.
– Так что ты должен держаться подальше от галереи, Хавьер. Просто вообще не расхаживай поблизости с галерей! Пожалуйста!
– Не буду, – пробормотал Хавьер, его голос звучал слишком отдалённо, слишком изнеможённо.
Неожиданно мне захотелось рвануть к нему, а не в библиотеку. Поддержать его так же, как все эти годы он поддерживал меня.
– Не переживай, у них нет ни твоего имени, ни каких-либо видео материалов, на которых можно увидеть тебя. Это просто мера предосторожности.
– Знаю. Мне только жаль, что этот придурок вместо того, чтобы сказать мне правду, оставил мне голосовое сообщение, рявкая о каникулах. Не говоря уже обо всей той наличности, которую мы из-за этого потеряем.
– Не думай об этом. Мы что-нибудь придумаем, – сказала я, когда мы добрались до шпалеры, и Бенсон побежал через парковку, дабы подогнать нам машину.
– Да, да. Послушай, не говори Марии, она с ума сойдёт. И будь осмотрительна с Бобом.
– Обо мне не волнуйся. Айден с головой погрузился в это дело.
Я взглянула на Айдена. Чёрные тучи опустились на его глаза, плечи были настолько напряжены, что готовы были рушить бетон. Искра надежды затеплилась в пустоте. Я не могла представить никого – ни ICE, ни даже огонь – кто был бы так отважен, чтобы связываться с ним.
– Я рад, что он есть у тебя, – сказал Хавьер тихим голосом. И я осознала, что только что нечто в его отношении к Айдену изменилось.
– Спасибо, – ответила я, слова были такими пылкими, что Айден опустил на меня взгляд, его глаза замерли в сосредоточении.
– Делайте всё, что позволит тебе остаться, дорогая. Чего бы это ни стоило.
– Мы будем стараться. Люблю тебя, Хавьер.
– Тоже тебя люблю.
Я завершила разговор и передала телефон Айдену. Он смотрел на меня, в его глазах появилось какое-то новое, странное выражение – как будто он что-то себе представлял.
– Он сказал, что рад тому, что ты у меня есть. И что мы должны сделать всё от нас зависящее.
V-образная складка углубилась, но он кивнул и потащил меня за руку, когда резко перед нами остановился "Ровер". Мы забрались внутрь машины и отъехали от обочины в тот же миг, как только щёлкнули замки ремней безопасности. Патти и Джек помахали нам на прощание через открытую дверь садового магазина.
– Мне надо присмотреть за девочками сегодня, – прошептала я, теперь опасаясь часов разлуки каждым электроном своего тела.
Если до этого Айден был напряжён, теперь же это было пустяком по сравнению с тем, как он выглядел сейчас. Его руки замкнулись вокруг меня, подобно железным прутьям.
– Элиза! – начал он протестовать сквозь стиснутые зубы. – Ты едва сознание не потеряла!
– Знаю, но у Антонио физиотерапия, а Хавьер должен работать. Со мной всё будет в порядке в доме семьи Солисов, не переживай, – я прильнула к нему, схватив его руку.
Импульсы его напряжения прокатывались по нему, подобно толчкам после землетрясения. Или, может быть, это было предвестниками землетрясения. Но он сделал глубокий вдох и обхватил руками моё лицо.
– Я не позволю тебе быть одной сегодня ночью. Ты можешь понянчиться дома, – его плечи резко подёрнулись от такой простой мысли.
– Дома? – я моргнула, мой рот приоткрылся. – Н-но... ты – что насчёт твоих... отдаленности и рефлекса Моро? – по какой-то причине последние два слова я прошептала.
– Я запру себя в библиотеке. Ты можешь использовать остальную часть дома. Кора тебе поможет. Я не хочу, чтобы ты была одна..., – он призадумался. – И к тому же я не хочу находиться вдали от тебя. Ни на минуту.
На один ослепляющий момент, страх исчез, и я стала всего лишь влюблённой девочкой. Впервые. За последнее время.
* * * * *
Семь часов спустя, во время которых Айден досконально изучил три трактата и всецело ознакомился с тремя сотнями страниц иммиграционного закона США, Бенсон припарковал «Рендж Ровер» перед домом семьи Солисов, мы с Айденом находились позади него в «Астон Мартин». План был таков: мы с девочками поедем в «Ровере» с Бенсоном, а Айден последует за нами, чтобы по ошибке, случайно, девочки не коснулись его спины.
Мария была во дворе, поливала жёлтые нарциссы, в то время как девочки учили Анамелию ездить на её розовом велосипеде, с серебристой мишурой на руле.
– ¡Ah!Amorcita (пер. с испан. – Ах! Дорогая), – выкрикнула Мария, когда увидела меня, вылезающую из машины.
Переваливаясь с ноги на ноги, она направилась в нашу сторону, вытирая руки об фартук, на котором было изображено солнце. Девочки окружили меня, Анамелия, подъезжая к нам на велосипеде, врезалась в колесо "Ровера".
– ¿Linda, estás bien? Pareces cansada. ¿Tienes frio? (пер. с испан. – Милая, ты в порядке? Ты выглядишь такой уставшей. Ты не замерзла?)
Мария потрогала мой лоб и отвела вниз моё веко, желая выяснить, почему же я выгляжу такой уставшей. Потребовалось минимум две минуты на то, чтобы убедить её, что со мной всё в порядке. И только то, что из "Астон Мартин" грациозно вылез Айден, остановило её. Во дворе воцарилось долгое молчание. Даже девочки перестали хихикать.
Широкими шагами он прошествовал к нам, выглядя самоуверенно для всего окружающего его мира. Но я уловила натяжение его плеч и незаметный взгляд, которым он обменялся с Бенсоном, который в свою очередь вкрадчиво встал между ним и девочками. Лицо Марии озарилось красивой материнской улыбкой.
– Ах, сеньор Хейл! Finalmente (пер. с испан. – Наконец-то). Рада видеть вас.
Она положила свои поцелованные солнцем руки на его лицо, встала на мыски и расцеловала его в обе щеки. Айден в изумлении смотрел на меня поверх её плеча, его широко раскрытые глаза замерли. Бенсон сдавленно усмехнулся и постарался преподнести это так, словно он закашлялся.
– Я тоже рад встречи с вами, мэм, – ответил Айден, когда Мария высвободила его лицо и начала тараторить на английском, прежде чем Айден смог выговорить хоть ещё одно слово.
– Спасибо вам за нагреватель воды. В эту субботу придут его устанавливать, так что теперь мы сможем принимать тёплый душ каждый день, – она заломила руки. – И благодаря вам, в эту пятницу девочки поедут в лагерь. Но iPadы, сеньор Хейл, нет – девочки больше со мной не разговаривают, только что и делают, так это смотрят мультики «Пиксар». Bien, bien (пер. с испан. – Ну да, ладно), пойдёмте внутрь, я приготовила суп посоле59.
Она приподняла руку, словно собиралась похлопать его по плечу. Я встала между ними.
– Мария, ты опоздаешь на физиотерапию Антонио, а у Айдена с Бенсоном есть некая работа, которую надо ещё успеть сделать. Я подумала было забрать девочек к нему домой, и мы могли бы там поиграть. Хорошо?
Она нахмурилась так, будто не понимала моего вопроса.
– Конечно, аmorcita (пер. с испан. – дорогая), – затем она посмотрела на Айдена, вздернув подбородок, выражая солидарность. – Я доверяю вам всех своих детей, сеньор Хейл, в том числе и Изу.
– Я сделаю всё, что в моих силах со всеми ими, мэм, – Айден прочистил горло, когда, наконец, ему представился шанс заговорить.
Она кивнула с улыбкой на губах и начала загружать игрушки девочек с "дьявольскими" iPadами в багажник "Ровера". Не имея её в качестве защитного буфера, и учитывая то, как девочки смотрели на Айдена, я не была столь уверена в том, кто больше был напуган: они или он. В итоге, я решила, что Айден. Но он натянул на себя выражение лица морпеха и улыбнулся. Глаза Беллы широко распахнулись, но она так и не заговорила. Дора с Даниэлой поприветствовали его, улыбаясь так, что это заставило меня испытать чувство гордости. Анамелия, которая родилась всего лишь две недели спустя, как я познакомилась с Солисами, тут же взяла его в оборот:
– Большая машина, – категорично заявила она ему.
Он несколько раз моргнул.
– Да, – ответил он, разглядывая Анамелию так, будто она могла его съесть.
– У меня есть машина для моей Барби. Но она розовая, – она взглянула на Айдена, ожидая от него комментария по полученной информации.
Он почесал голову.
– Розовый это хорошо, – сказал он некоторое время спустя.
Три других девочки захихикали и забрались на заднее сидение "Ровера". Я пожалела, что не захватила с собой камеру.
– Почему у тебя две машины? – Анамелия продолжила свой допрос.
– Ах... потому, что вы очень особенные.
Она расплылась в улыбке.
– У тебя много волос для мальчика, – огласила она.
Она сравнивала его с Хавьером и Антонио, у которых волосы были пострижены короче, чем у Айдена. Я взяла её на руки, ущипнула за щёчку и пощекотала её. Она игриво завизжала и потянулась к Айдену, взгляд, которого уже был диким, указывающий то ли на панику, то ли на что-то ещё такое, что я не смогла разгадать.
