Текст книги "Маска: история Меллисы де Бриз (СИ)"
Автор книги: Эллин Крыж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)
Глава 28
В Париже буйно цвела весна. Солнце, очнувшись от зимней спячки и сбросив серую пелену облаков, сияло, доказывая людям, что они ничего не смыслят в жизни. Заговоры – в такую погоду??
Меллиса сидела боком на подоконнике и смотрела вниз на улицу Сен-Клу. Лоранс что-то горячо доказывала, но ученица слушала плохо.
Меллисс давно вернулась в Париж; заговорщиков арестовали; дю Гартр позаботился, чтобы арест выглядел в документах, как взятие с поличным на тайном собрании.
На самом деле, имея на руках список участников заговора, граф и трое его молодцов ездили домой ко всем, начав с виконта де Туари и оставив под конец самого д’Эгревиля.
Почти месяц уже вся эта компания ждёт суда, кто в Консьержери*, кто в Бастилии.
Только вернувшись в Париж (уже после скандала в Немуре) и оставшись при этом доброй подругой Немурских герцогов, Меллиса узнала, что ее работа была лишь ширмой для настоящего скандала. Слухи о заговоре в Немуре только краешком коснулись ушей и сердец парижан. Весь двор кипел и… каждый дрожал за собственную жизнь.
Париж был взволнован внезапным арестом Талейрана, маркиза де Шале*, любимца не только придворных дам, но и влиятельного фаворита Людовика XIII. Король пребывал в страшном гневе, но ведь он сам согласился с доводами Ришелье и подписал приказ о заключении под стражу своего любимца. Ничего не поделаешь, заговор против первого министра… с такими обвинениями не шутят.
– Я не понимаю, – признавалась Меллиса. – Ведь организаторы заговора не были связаны с Парижем и, тем более, с окружением короля. Это совсем другое дело, что ли?
– Какое еще?
– Дело Шале?
Лоранс поманила подругу пальцем, рекомендуя подойти поближе.
– Видишь ли, – понизив голос, сказала она Меллисе, когда они уселись рядышком на софе, – ради "дела Шале", как ты выражаешься, вы с дю Гартром и ездили в Немур на охоту. Не понимаешь?.. Надо связать два заговора вместе, для убедительности. Особенно… ну, чтобы хоть один из них был настоящим! Думаешь, легко убедить Людовика расстаться со своим любимым де Талейраном, маркизом де Шале? Еще как нелегко! Но так надо, и ты, кстати, помогла в осуществлении давнего плана больше всех.
– Почему я?
– Как же, – Лоранс засмеялась. – Помнишь, в известном тебе письме упоминался некий "де Ш.", который прибудет с важной информацией в Лондон. Это во-первых. Кроме того, именно ты столь успешно провела разгром заговорщиков в Немуре.
– Только подготовила, – уточнила, смутившись, Меллиса.
– Успешно подготовила. Имея на руках такие сильные козыри в игре против своих врагов, Монсеньор смог убедить короля в том, что делает всё для его же королевского блага. Кстати, это правда. Только интересы Франции его преосвященство ставит выше интересов Людовика. А в интересах Франции быть под властью одного сильного политика. Мы его знаем, и король его знает и ценит.
– Но, мне кажется, – почти шепотом сказала Меллиса, – что Шале ни в чём не виноват: он не связан с д’Эгревилем и уж никак не мог быть в Лондоне 25-го февраля. Или мог?
– Нет, он не выезжал, это установлено.
– Тогда… – Меллиса неуверенно двинула плечом. Лоранс полуобняла ее и притянула ближе к себе.
– Ты права, милая моя. В письме был совсем другой "де Ш." Но ведь письма нет, ты его отдала и нельзя сверить даты. Кардиналу достаточно того, что он может процитировать в разговоре с королем подобную фразу. Сказав, "из верных источников".
Вина маркиза Шале не имеет значения, у него были свои грехи. Он – фаворит. Он стоял Монсеньору поперёк дороги. Запомни навсегда, девочка: страдают не хозяева, а их фавориты. Когда хотят нанести удар, мишенью становятся приближённые. Имей в виду, если когда-нибудь захотят уничтожить меня – целью их станешь ты. Потому великие люди почти всегда одиноки. Они не могут позволить себе такую роскошь – иметь фаворитов. Им нужна свобода.
Меллиса молчала, внимательно слушая свою старшую подругу.
Когда следствие по делу Шале (несколько затянувшееся) наконец подошло к логическому завершению, и не только избранные круги знали окончательное решение королевского суда задолго до начала его заседания, Меллиса забеспокоилась. Обвинение в шпионаже, предательстве и заговоре против его высокопреосвященства кардинала Франции ничем хорошим закончиться не могло. Но ведь после одной головы полетят и другие. Уже с плеч приближённых королевского фаворита.
Посоветовавшись с Лоранс, Меллиса взяла экипаж и в четыре часа утра явилась на улицу Сен-Север. Свет нигде не горел, но гостья была уверена, что нижний этаж, по крайней мере, далёк от мирного сна.
Она не ошиблась.
28(2)
Войдя в дом (дверь оказалась открыта; дворецкий, узнав посетительницу, счёл возможным пропустить ее без доклада), Меллиса застала поспешные приготовления к отъезду. Две служанки, лакей и дворецкий Дюфор, руководивший их действиями, сновали по дому, перенося вещи и укладывая их в дорожные сумки.
Камин не горел, костёр полыхал прямо на письменном столе маркиза. Стоя спиной к дверям, Валлюр просматривал свои бумаги и почти все отправлял в огонь.
– Прелестное зрелище! – громко сказала Меллиса, шагнув в кабинет.
Валлюр оглянулся.
– А, опять вы, мадемуазель. Зачем явились?
– Сплясать ригодон* на вашей могиле, – ядовито ответила Меллиса. – Уезжать собрались? Проще говоря, спасаетесь бегством!
– Вы пришли по собственной воле, графиня, или при вас личный приказ кардинала? – саркастически поинтересовался Валлюр, но в глазах мелькнул расчет путей к отступлению и готовность к возможной драке.
– Как вы смеете?! – разозлилась Меллиса. – У меня других забот нет, кроме как носить вам приказы от Монсеньора? На то существует гвардия! Впрочем, вы заслуживаете, чтобы вас арестовывала женщина. Ваша песенка спета, маркиз.
– Почти, – кивнул де Валлюр. – Вашими стараниями!
– Да, – Меллиса облизнулась, ехидно, но без улыбки, – и горжусь этим. Говорят, вы были другом Шале?
– Не был. Но мы близко знакомы.
– Вот-вот, – кивнула Меллиса. – Я понимаю.
– Вряд ли, – Валлюр усмехнулся. Невесело, но не зло. – Анри де Талейран, маркиз де Шале, действительно был в числе моих постоянных знакомых. Скажу больше, иногда он мне оказывал покровительство при дворе. И был самым безжалостным из моих кредиторов.
– А вы подумайте еще раз, маркиз. Может, стоит попробовать объяснить это не мне, а суду? – невиннейшим тоном предложила Меллиса. – Уехать, значит, открыто признаться в шпионаже и причастности к заговору.
– Остаться, значит, сложить голову на плахе. Богатый выбор, – ответил маркиз.
Не обращая внимания на гостью, он отвернулся и снова занялся бумагами. Меллиса разглядела, что железная тарелка, на которой горёл костёрчик из компрометирующих документов – не что иное как серебряное блюдо с позолоченным восточным узором тонкой чеканки.
"Значит, дела совсем плохи", – отметила она про себя.
Помолчав, Меллиса заговорила снова:
– Итак, вы решили покинуть нас.
Валлюр чуть повернул голову в ее сторону и толкнул в огонь целую стопку бумаг.
– А что, поздно? Хотите сказать, не выпустят из города?
– Отчего же, – зевнула Меллиса и пожала плечами: – Весь Париж только и ждёт, уедете вы или нет. А задерживать, какой смысл? Вы сами сперва подтвердите свою вину, а потом решим, что с вами делать.
– Благодарю покорно за откровенность, – маркиз пристегнул шпагу и взял с кресла плащ, – но у меня, право, нет времени для дальнейшей беседы.
Он отдал приказания слугам; заплаканные горничные исчезли; Дюфор распахнул дверь, приглашая своего господина спускаться вниз к карете, ждущей у черного хода.
Меллиса переглотнула, борясь с сомнениями.
– Через какие ворота вы собираетесь выезжать из Парижа? – с усилием спросила она.
– Через ближайшие. Клиши или Мело.
– Едете в Англию? – Меллисс не могла объяснить, отчего ее так волнует этот вопрос.
– Допустим. Для начала мне бы добраться до Кале.
– До Гавра. Порт Кале закрыт, – уточнила Меллиса. – И на всех воротах города выставлены заставы. Кроме…
Она выдержала длительную выжидательную паузу.
Маркиз не спросил. Только посмотрел.
– …кроме Отейли и Ворот Лилий.
– Для чего вы мне говорите всё это? – насмешливо поинтересовался Валлюр.
– Не ваше дело, маркиз. Главное, что сказала. Но если хотите знать, извольте: я надеюсь, что вы вернётесь, когда утихнет скандал. И я смогу лично убить вас. Но не сейчас, когда вы бежите и у вас нет времени для меня. Я подожду. Эту честь я не уступлю ни одному палачу! Вас как врага я желаю сохранить для себя.
Маркиз молча поклонился и уже уходил.
– Если вам немного дорога жизнь, сохрани вас Бог ехать по Амьенской дороге! – добавила ему вслед Меллиса.
Валлюр остановился. Смерил ее взглядом.
– Когда я попадусь, непременно скажу, кто направил меня в ловушку, – серьёзно пообещал он. – Вам дадут орден.
– Спасибо, маркиз.
– Прощайте!
28(3)
Меллиса еще постояла в пустом кабинете. Посмотрела на серый остывший пепел, сделавший серебряную и золотую чеканку на блюде одинаково седой. Потом вышла на улицу, посветлевшую в первых проблесках утра. Все двери за ней остались открытыми. Только входная, тяжёлая, тёмного дуба, захлопнулась сама собой.
Оглядевшись по сторонам, Меллиса прошла мимо колёс экипажа и лакея, ждущего ее у подножки, и отправилась домой пешком.
Карета тихо поехала вслед за ней…
* ригодон – французский народный танец.
* Консьержери – замок-тюрьма для политических узников в Париже, начиная с XVI века. Ныне – часть Дворца Правосудия.
* Анри де Талейран, маркиз де Шале (1599–1626), фаворит Людовика XIII, казнён по подозрению в заговоре против Ришелье.
Глава 29
Прошло время.
Волнения, связанные с разоблачением заговорщиков и казнью королевского фаворита давно утихли, уступив место повседневным заботам. Меллиса снова занялась корреспонденцией и целыми днями разбирала письма от разных "сестёр" и "вдов".
Более трёх недель Меллиса оставалась единственной хозяйкой их особняка. Лоранс уезжала по делам и просила пересылать письма с сообщениями "масок" в дом маркизы де Шаро.
– О, вдова Турнель вернулась из Англии?
– Выжили, – уточнила Лоранс, не особенно, кажется, сожалея о провале подруги. Что-то вспомнив, она прижала палец к губам: – Подожди… есть новости о нашем дорогом друге! Твоя бывшая соученица из приюта, Шарлотта Лима, недавно упоминала о нём. А мадам Шаро привезла и более свежие новости.
– Это о ком? – сделала наивные глазки Меллиса.
Лоранс с досадой махнула на нее веером:
– Ах, перестань, Меллисс! Допустим, ты не любишь маркиза и зла на него (не могу, правда, понять за что)…
– Я его терпеть не могу!
– Вот и я говорю, допустим, ты не любишь его. Но хоть не притворяйся, что не знаешь его, и судьба Валлюра тебе безразлична.
– Вовсе не безразлична, – возразила Меллиса. – Я отнюдь не хотела бы выпускать маркиза из своего поля зрения.
"А еще больше я хотела бы свернуть ему шею", – добавила она мысленно.
– Лотта пишет, что Валлюр был частым гостем герцогини, ее хозяйки, в последнее время, – задумчиво продолжала Лоранс. – Многие, в том числе и "вдова Турнель" жалуются: маркиз им мешает работать.
– Твоя подруга из-за него покинула Англию? – ехидно спросила Меллиса.
– Точно не знаю, возможно. Валлюр вмешивается в нашу тайную переписку и ужасно надоел "вдовам" и людям Сегье и дю Гартра.
– А какое отношение имеет к нам королевский канцлер Сегье?*
Лоранс сделала поясняющее движение бровью:
– Прямое. У многих вельмож свои люди при английском и австрийском дворах. А уж "армия" Пьера Сегье… он, должно быть, занимает второе место после самого Монсеньора. Хотя, их нельзя разделять. Армия канцлера – это только фланг в армии первого министра.
– И Монсеньор доверяет господину канцлеру? Они… заодно?
– Боже, какой ты еще в сущности ребенок, Меллиса, – вздохнула Лоранс. – Перестань наконец удивляться тайнам. Все мы здесь "заодно". И вот если наш драгоценный маркиз будет и дальше покушаться на переписку столь влиятельных людей, его просто заставят исчезнуть навеки, вот и всё. Жаль, далеко до Лондона, не то сказала бы я этому мальчишке несколько слов о благоразумии!
– Он и сам понимает опасность, наверное, – в виде утешения заметила Меллиса.
Лоранс оставила раздражённый тон и сказала в своей обычной лёгкой манере:
– Еще бы! Иначе он не успел бы выехать из Парижа в самый разгар облавы, да и в Англии Валлюр уже такого натворил, что должен скрываться.
– Разве он не бывает там при дворе?
– Нет, разумеется! Он как-никак французский маркиз, а мы с Англией ведём войну! – Лоранс сбавила пафос и улыбнулась: – Валлюр там и в мирное время персона нон грата*, а сейчас и подавно!
– Разве? Я думала, у него там могущественные покровители, – безразлично пожала плечами Меллиса.
– Весьма могущественные. До такой степени, что Валлюру обеспечена почти полная вседозволенность. Иначе, он не посмел бы открыто задевать самого герцога Бэкингема.
– Я подозревала, что он безумец, но… до такой степени? – высказалась с удивлением Меллиса. – Маркиз рискует потерять заработок и могущественного хозяина.
– Нет, просто они с Джорджем Вилльерсом друг друга не переносят, у них всегда были натянутые отношения. А сейчас, когда маркиз стал частым гостем в доме известной нам дамы, в дружбе которой заинтересован и Бэкингем, их столкновения неизбежны. Де Шаро утверждает, что дело дошло до вызова на дуэль, но я не верю. "Вдова Турнель" – известная сплетница.
– Почему же Бэкингем не напомнит маркизу, кто из них у кого на службе? – удивилась Меллиса долготерпению английского герцога.
Лоранс рассмеялась.
– Он и не знает! Если бы Бэкингему было известно, что Валлюр – его надежда и опора во Франции, один из лучших осведомителей, герцог нашёл бы способ смирить свою гордыню и не привлекать внимание к этим стычкам.
– Значит, Валлюр связан не с самим Бэкингемом?
– Нет. С тех пор, как нам удалось уличить маркиза в тайной деятельности (с твоей помощью, разумеется), мы многое разузнали о его связях в Англии и смогли оценить их теневую сторону. Герцог только щедро платит за его услуги, а покровители де Валлюра находятся где-то не при дворе. Я знаю только, что ее величество королева весьма расположена к нашему другу. Это естественно, ведь она родом из Франции. Но есть и другие покровители, как есть и могущественные враги.
29(2)
– Никак не могу понять, – сказала Меллиса. – Покровители покровителями, но неужели он способен был вызвать на дуэль…
– Можешь не сомневаться, – твёрдо сказала Лоранс. – Я не думаю, будто случай с дуэлью происходил в действительности, это всего лишь слухи, но ОН – способен.
– Тем хуже, – проворчала Меллиса. – Я всё-таки считала маркиза более умным. А что ты говорила, будто он уже скрылся куда-то из Англии… нет?
– Куда он может деться, – возразила Лоранс. – Маркиз сейчас в Ньюгейте, в тюрьме.
– Из-за чего?
– Долги. Но, по-моему, долговая тюрьма для него сейчас лучшее укрытие. Не удивлюсь, если Валлюр очень постарался, даже, возможно заплатил немалую сумму, желая попасть туда.
– Зачем ему понадобилось скрываться в тюрьме?
– Правильно будет спросить "от кого", а не "зачем". Я ведь уже говорила, что Валлюр вмешался в дела наших людей. А тайна дипломатической переписки стран, ведущих войну… За ним еще тянется шлейф "дела Шале" и, вероятно, случались серьёзные встречи, грозящие последствиями…
– Покушения, – уточнила Меллиса.
Лоранс возразила, что нет, обдуманных покушений пока не было, иначе она бы знала.
– Но сейчас Валлюр почёл за благо временно выйти из игры на несколько недель или месяцев. И правильно сделал.
– Учитывая размеры его долгов, – вставила с усмешкой Меллиса, – ему грозит пожизненное заключение. Но не думаю, чтобы у маркиза были подобные планы. Ему, вероятно, организовали роскошную и спокойную жизнь в заключении, так что не рассчитывай, будто я стану его жалеть!
– Я не рассчитываю, – в тон ей ответила Лоранс. И вдруг стала серьёзной. – Я рассказала тебе все новости для того, чтобы предупредить тебя.
– О чём?
– Будь умницей во время моего отсутствия. Из-за забот с письмами ты точно будешь несколько раз встречаться с мадам Шаро и, конечно, будешь вынуждена выслушивать английские дворцовые сплетни. Так вот, пожалуйста, не говори с "вдовой" на эту тему. О нашем друге.
– У тебя могут быть неприятности? – Меллиса, кажется, впервые сообразила, что и она, и Лоранс не вольны, в общем-то, в своих симпатиях, поступках и связях.
Подруга успокоила ее.
– Нет, дитя мое. Монсеньор кардинал смотрит сквозь пальцы на наше мелкое самоуправство, ибо он знает о моем добром сердце. Если бы Валлюр действительно нарушил планы Монсеньора (нет, это еще полбеды), если бы и вправду вызвал на себя нешуточный гнев кардинала, тогда никто не мог бы его спасти. Но мадам Шаро не надо об этом знать. Она мне подруга, но она – «вдова», а я – «маска», – подвела итог Лоранс.
Меллиса понимающе кивнула. Лоранс ласково потрепала ее по щеке:
– Умница. Думаю, ты устоишь перед искушением.
– Кабы Еву вовремя предупредили, и она бы то яблоко не взяла! – хмыкнула Меллиса.
– Значит, я могу на тебя рассчитывать. Всё помнишь? Деньги на запросы "масок" высылай без задержки. Важные письма отдавай маркизе Шаро. А самые важные… пусть ждут меня.
– Лоранс, а если в "самом важном" письме требуют немедленного ответа, как быть?
– Оставить для меня, – повторила Лоранс. – Мои девочки, не получив ответа, имеют возможность и право решать всё сами, по обстоятельствам. Даже если возможна ошибка, лучше пусть она зависит от них, чем от наставницы другой группы.
– Хорошо. А если твоя помощь всё-таки необходима? Мне, например. Или… Монсеньору?
– Если тебе, высылай гонца с письмом на почтовую станцию, чтобы перехватил нас в дороге. Тебе принесут подробное расписание, где и когда мы должны проезжать, в какой день, время… Только будь осторожна с этим документом, пожалуйста.
Меллиса обиделась. По крайней мере, дала понять, что она смертельно обижена. Лоранс поцеловала ее в лоб, еще раз сказала, чтобы Меллисс была умницей и уехала. Меллиса даже не знала, куда. Только получив вечером (с гонцом из Пале-Рояля) конверт, в котором находился план путешествия, Меллиса наконец могла точно представить, что Лоранс выехала в Неаполитанское королевство, опять по делам военной поддержки. В расписании значилось, что она должна по пути посетить Ватикан. В Риме предполагалась остановка всего на день, но, вероятно, там свершалось немаловажное, может, и самое важное из всех дел нынешней поездки. Меллиса могла только предполагать: цели Лоранс в Италии были известны ей весьма приблизительно. Обе подруги считали, что глубоко вникать в дела, которые их не касаются, совсем ни к чему. Если, конечно, дела эти не касаются заговора против Франции, тогда необходимо приложить все усилия, чтобы "вникнуть".
29(3)
Оставшись одна, Меллиса не скучала. Со всеми сложностями она расправлялась успешно и довольно легко. С мадам Шаро держалась настороже и развития дружеских отношений с ней не желала. Впрочем, Меллиса принимала все приглашения на обед от подруг Лоранс. Она знала, что не всегда ее приглашают без умысла; некоторые хотели бы в дружеской беседе узнать кое-что интересное о делах Лоранс, а кому-то просто поручено присмотреть за Меллисой или позаботиться о ней в отсутствие старшей подруги.
Устояв перед одним искушением, против которого предостерегала Лоранс, Меллиса поддалась другому. Воспользовавшись предоставленным ей правом отвечать на некоторые письма, Меллисс удовлетворила одну свою причуду. Когда в руки ей попало письмо с подписью "Жёлтая маска", Меллиса решила, что имеет право на мелкую месть.
У змеи-Симоны, скрывавшейся за этой подписью, не ладилась какая-то интрига. Возникли денежные затруднения.
Симона просила выслать две сотни золотых флоринов на подкуп служанки в "интересующем ее доме" и себе триста пистолей на расходы. Она жаловалась, что отношение в труппе циркачей к ней самое плохое. И ставила Лоранс в известность, что расстаётся в ближайшее время с цирком Кальяро и постарается найти работу у кого-то другого.
Мстительно улыбаясь, Меллиса тут же написала ответ. Она послала с гонцом двести флоринов для служанки, велела в письме немедленно сообщить место своей новой работы, с Кальяро расстаться немедленно и без скандалов. А насчёт трёхсот пистолей… Меллиса написала, что Монсеньор щедро платит лишь за сделанную работу. Деньги Симона получит по окончании своего задания. Пока пусть выпутывается из затруднений сама.
Меллиса была уверена, что Лоранс не будет за это на нее в обиде.
Прошло меньше года и карьера "Жёлтой маски" окончательно развалилась. Меллиса постаралась сделать всё, чтобы Симона навсегда исчезла с ее горизонта. Когда после двух неудачно раскрученных интриг, Симона потеряла заработок с "Маске" и укатила в Австрию с каким-то балаганом, Меллиса своей рукой вычеркнула имя соперницы из списков.
Лоранс понимала, что Симона могла бы работать в группе "масок" и дальше, ее умело скомпрометировали. И Лоранс знала и видела, кто. Но, во-первых, ей было интересно наблюдать, как Меллиса проводит свою месть. Кроме того, выбирая между двумя своими помощницами, Лоранс понимала, что Симона – обыкновенная амбициозная дрянь, крайне честолюбивая и довольно ловкая, но таких найдётся не одна тысяча. Найти замену будет нетрудно.
Вообще, после своего возвращения, Лоранс как-то иначе стала смотреть на Меллису. Ей охотнее стали поручать всевозможные встречи и роли, Лоранс не хотела долгих отъездов своей компаньонки, но говорила, что не собирается вечно держать ее в секретарях.
Они часто обсуждали подробности своих новых предприятий.
– Пора подключить тебя к какому-нибудь длительному серьёзному делу, – говорила Лоранс. – Тебе нужно сделать имя и репутацию в свете.
– Зачем?
– Затем, что ты губишь свою репутацию, живя у меня. Ты еще молода, Меллиса, но скоро может стать поздно. Тебя и так уже многие знают в Париже. И при дворе.
– Какая печаль мне от этого? – удивлялась Меллиса.
– Ты не сможешь подняться выше моего круга, останешься дамой полусвета. А я хотела бы, чтобы мадемуазель де… пока не знаю, вращалась при дворе.
– Но я не хочу. Что мне там делать?
– Нашлись бы занятия, – таинственно обещала Лоранс. Потом она стала говорить, что нужны люди в Испании. Меллисе могли бы получить дела колоссальной важности.
– Ты внешне, конечно, слишком француженка, – с лёгкой досадой говорила Лоранс. – Но при упорной работе и настойчивости ты могла бы стать чистокровной испанкой. Хватило бы нескольких месяцев. Нет, хотя бы полгода.
– За-чем? – недовольно спрашивала Меллиса.
Лоранс терпеливо объясняла, что ее величеству королеве Анне грустно на чужбине и среди ее приближённых полно шпионов. Практически, кроме своей наперсницы и камеристки доньи Эстефании королеве не с кем поговорить о родине и о своих королевских и женских сердечных тайнах. А королевские тайны это почти всегда тайны политического характера. И устроить в королеве молодую фрейлину испанку… притом, что кардинал выжил из дворца почти всех близких ее величеству людей… это было бы грандиозно. Монсеньор, разумеется, был бы всячески против, строил козни против этой безрассудно смелой, верной и преданной юной особы… Но зато как была бы счастлива королева!
Меллиса, прямо сказать, от этих планов не приходила в восторг. Жизнь комнатной королевской собачки ее не прельщала. Ни фрейлин, ни парадных платьев, ни пышных фраз и жеманного кокетства она не любила.
Лоранс утверждала, что, оставаясь искренней, естественной и непритворно честной, Меллисс завоюет гораздо большую любовь "ее страдающего величества" Анны Австрийской. Но для успеха всего предприятия надо быть искренней "по-испански". А для этого придется брать уроки, сделать родословную и документы известной, преданной королевскому дому семьи и, наконец, придется ехать в Испанию…
29(4)
– Но когда ты приедешь обратно, Меллиса, ты станешь приближённой королевы! Ты сможешь оказывать большое влияние на дворцовые интриги, будешь в курсе переписки ее величества с Мадридом и австрийским двором ее брата. А главное… Англии. Это стратегически важно для Монсеньора.
Наши великие полководцы: принц Конде* и Бассомпьер* считают, что серьёзной военной компании под стенами Ла-Рошели не избежать. Иначе, пока у англичан есть поддержка в этом укреплённом гугенотском гнезде, никакие переговоры с Карлом I*, а тем более с его распрекрасным министром Бэкингемом – невозможны.
– При чём же ко всей этой мужской драке наша королева?
– При том. Сердце женщины… – таинственно возвела очи к небу Лоранс. – Говорят, ее величество меньше заинтересована в победе Франции, чем полагается доброй супруге нашего короля и католичке. И если, несмотря на то, что испанские и австрийские Габсбурги ведут давнюю войну с Англией, они вступят временно в военный союз, скреплённый общей ненавистью к Ришелье, у нас с тобой, лично, будут крупные неприятности.
Меллиса вздохнула понимающе и почти согласно.
– Но почему Испания? И почему именно я? Мне гораздо больше хотелось бы работать в Италии, у меня просто лучше бы получилось.
Лоранс всплеснула руками:
– Не сомневаюсь в этом! – саркастически сказала она. – Но тебе, милочка, придется подождать хотя бы лет десять, пока я не уйду от дел. Италией занимаюсь я! И мне вот только не доставало такой нахальной молодой соперницы!
Меллиса снова вздохнула, теперь сожалеющее, и шмыгнула носом. В Испанию ее правда не отправили, но Лоранс не отказалась окончательно от своих планов, просто выжидала момент. Меллиса прилежно, хотя и с явной неохотой совершенствовала свой испанский, училась танцам и разбирала сплетения геральдических узоров и ветвей родословных древ Священной Римской Империи*. Единственное, что приносило ей некоторую радость, то, что во время этих занятий Меллиса живо вспоминала своего дорогого друга сеньора Гаррехаса – Клоуна. И когда учитель ругал ее за галисийский* акцент, Меллиса упорно считала это комплиментом.
Но с сентября 1627 года началась осада Ла-Рошели. Полки выступили из Парижа, чтобы принять участие в настоящих сражениях. "Испанский план" Лоранс отодвигался в будущее, уступив место более мелким насущным интригам. Меллиса, сказать правду, была этому рада.
Вместе с Лоранс они покинули Париж и переехали в Сентонж*. Дю Гартр уехал гораздо раньше, еще до выхода из Парижа королевского полка и самого короля с ближайшим окружением. У графа имелись близкие знакомые в Рошфоре*, и женщинам была обеспечена прекрасная штаб-квартира в замке.
* * *
Лоранс очень часто ездила в расположение королевских войск. Меллиса предпочитала выезды к океану. Она видела впервые эту стихию, так непохожую на тёплое, бархатное, шитое золотом Средиземное море, и была потрясена знакомством. Она влюбилась в огромные серо-голубые валы, встававшие, словно спина гигантского зверя и щетинящиеся белой кипящей пеной. Шипение, грохот и стоны воды, дрожь высокого берега под ударами прибоя, интересовали Меллису куда больше, чем флот англичан и грохот пушек под стенами Ла-Рошели.
Замок Рошфор пустовал – хозяева принимали участие в боевых действиях; а хозяйка отдыхала где-то на водах. Лоранс постоянно находилась в разъездах, и Меллиса нередко оставалась единственной владелицей замка по нескольку дней. Это было мирное время для нее, счастливое своим покоем. Но вокруг шла война, и очень скоро пришлось уезжать из старого замка: перебираться в маленькое селение Бюзей, под Ла-Рошелью. Поближе к театру боевых действий.
Неизвестно, кому в голову пришло это сравнение, но Меллиса считала его верным. Война разворачивалась перед ней, со своими действующими лицами и хором оружейных залпов. Но казалась слегка нереальной. Меллиса наблюдала бои издалека, ни разу не прочувствовав хоть малейшей опасности.
Боясь, что Лоранс именно теперь отошлёт ее в Испанию, выяснять, не готовит ли Англия тайный союз с Габсбургами в обход интересов Франции, Меллиса постаралась включиться в битву на месте. Здесь, в тылу королевских войск собиралась пёстрая компания, не хуже чем при дворе, но более открытая, желавшая с полной готовностью принять всех в свое общество.
В особенности, если "все" – это хорошенькие женщины.
Лоранс говорила, что сейчас главные их противника находятся не на поле брани. Английские кирасиры и шотландские стрелки Карла I – грозная сила, но солдаты честнее дерутся с солдатами, чем политики между собой. В светском обществе и среди гонцов, вестовых, оруженосцев прячутся осведомители и предатели. Меллиса принесёт больше пользы если сумеет раскрыть и пресечь деятельность хотя бы одного агента англичан, чем если бы взяла в руки мушкет и стала бы стрелять в гугенотов и английских солдат.
29(5)
В словах подруги было всё верно, но Меллиса почему-то не могла согласиться с ней до конца. Ей очень хотелось попробовать вступить в войну с оружием в руках. Некоторые дамы, из числа весьма знатных, взбирались на бастионы, кричали, подбадривая своих любимых мужчин, размахивали французскими флагами и даже стреляли с крепостных стен в солдат противника. Меллиса молча завидовала им. Потом, однажды, не выдержав, она сорвалась без спросу на поле битвы.
Молоденький вестовой привёз письмо от Лоранс, в котором просили передать некоторые сведения о вновь прибывших в Бюзей. Ходили слухи, что могла приехать сама госпожа де Шеврез*. Если этой знаменитой в политике даме, близкой подруге Анны Австрийской удалось всё-таки бежать из-под наблюдения в Туре, где мадам сидела в ссылке, в собственном замке, и миновать заставы на военных дорогах.
Меллиса скромно посчитала, что сведения требуют безотлагательной передачи и никак нельзя доверить свои подозрения бумаге. Поэтому, выхватив нож, Меллиса кинулась на растерявшегося вестового.
Вся вина бедного мальчика была в том, что он позволил себе сказать: "Я подожду, пока вы напишете ответ, мадемуазель, и передам его в штаб армии. Для женщины здесь, конечно, слишком опасно, но…"
Он не договорил. Меллиса так разозлилась, что спорить с ней стало бесполезно. Юноша вынужден был отдать ей свою форму, оружие и коня. И через четверть часа гнедая лошадь несла Меллису галопом по полю брани.
Только позже она оценила преимущества такого рода действий.
Едва Меллиса вылетела как на крыльях из тихого Бюзея, у ее щеки свистнула первая пуля. Вторая сбила шляпу.
Нечего говорить, что предательская черная грива заполоскалась по ветру.
Увидев, что имеют дело всего только с женщиной, те, кто стрелял, рискнули выбраться из засады и пуститься в погоню.
Меллиса увидела, что погоня возникла не со стороны англичан, а тут же, из-за бруствера, окружавшего выезд из Бюзея. С французской стороны!
