Текст книги "Маска: история Меллисы де Бриз (СИ)"
Автор книги: Эллин Крыж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)
8(4)
Первой жертвой этого подарка стала сама Меллиса. Вернее, ее черные косы. Весной, только потеплело, Меллиса безжалостно отрезала свои волосы «под мальчишку». Ей давно хотелось сделать это, только зима мешала Меллисе осуществить давнее желание. Всё-таки косы давали некоторые тепло в мороз, так ей казалось. А отрезала Меллиса их потому, что любила делать всё так, как ей удобней. Она гордилась своими волосами, но взгляды мальчишек, когда она, сидя у огня, долго расчесывала гребешком свою гриву, с некоторых пор перестали нравиться девочке. Меллисе исполнилось тринадцать, а многие сведения о «взрослой» жизни ей стали известны еще в приюте. Девочки в рабочей группе узнавали всё раньше других. Ведь они были исключительно деятельны, любопытны и к тому же не окружены такой глухой стеной молчания, как другие, ведь этих девиц готовили к раннему замужеству. Потому Меллиса решила, что лучше лишиться на время своего тяжёлого украшения – роскошных длинных волос, чем позволить пошатнуться своей абсолютной власти.
Теперь, с новой причёской, Меллисс стала похожа на удивительно симпатичного мальчишку с хитрыми лисьими глазами.
Шла весна, а с ней наступала пора солнечных дней, ярмарок и ясных ночей.
Покинув Соломенный дворец, Меллиса и ее "стая" снова двинулись в путь по лесам Иль-де-Франс*. Ночные налёты, костры, дороги давно перестали быть средством к существованию. Они стали жизнью. Кошелек Меллисы был с золотым шитьём снаружи и "золотым" изнутри. В нём набралось уже достаточно денег для того, чтобы начать жизнь достойную герцогини, но Меллиса не торопилась. И о размерах ее запаса никто ничего толком не знал. Зато о чутком сне атаманши и прекрасном длинном кинжале были осведомлены все члены банды, которая к весне выросла до десяти человек.
Мальчишки были совершенно уверены, что Меллиса слабее их, и это они зарабатывают на хлеб, и ей, и себе. Никто толком не мог понять, почему они подчиняются маленькой слабой девчонке. Многие верили в свои чисто рыцарские чувства, до одного не самого прекрасного, холодного и дождливого дня.
Прошло еще полгода, и приближалась новая зима. Все говорили, что грядут страшные морозы и лучше бы перебраться в какой-нибудь большой город. «Какой-нибудь» произносилось исключительно из кокетства. Все давно мечтали о Париже. Тем более, что до мечты было рукой подать – не более четырёх лье* отделяло нынешнее жильё банды от великой столицы.
Зимняя квартира была избрана, и Париж ждал. А пока, худым жёлтым львом с огненной гривой свирепствовала в округе осень. Она трясла сады, перекрашивала деревья, с глухим рёвом будила холодные ветры и ставила печать своей мощной лапы на всё, что ей казалось еще достаточно летним. В эту осень Меллисс пришлось второй раз отстоять свое право вожака в стае.
В последние две недели часто шли дожди и настроение "волков" находилось в упадке. За последнее время самым значительным приобретением банды стали две верховые лошади и полдюжины бутылок с анжуйским и коньяком. Такая добыча была хороша, но недостаточна. Тем более, что Меллиса разрешала пить только после сильного холода и совсем понемногу. Рика, к примеру, это совсем не устраивало. Еще больше его обидело, что, отправившись в своей деревенской одежде за покупками, Меллиса оставила старшим Сомси, а не его.
Меллиса знала, что не привлечёт ненужного внимания, если придет в деревенскую лавку. Она только маленькая девочка для всех окружающих. Потому, за покупками атаманша обычно ходила одна. Но Меллиса старалась не задерживаться долго. Она не любила оставлять своих подданных без присмотра хоть на минуту. Однако, как она ни спешила, в этот раз Меллисс опоздала.
Вернувшись на поляну к своему костру, девочка увидела, что запасы коньяка и вина растаяли не по погоде. Правда, было сыро и утром шёл дождь, но он не служил оправданием тому, чтобы так напиться, как сделали это мальчишки! Несколько пустых бутылок и окончательно пьяных тел валялись вокруг костра.
– Прекрасно, – сказала Меллиса и поставила на камень корзинку с покупками. – Можете закусить ветчиной, хлебом и сыром. Это будет ваш прощальный пир.
Ее слова прозвучали зловеще, но отупевшие от вина мальчишки не сразу заметили это.
– Что ты так сердита, красотка? – развязно спросил Рик. – Лучше иди, посиди с нами.
Меллиса оттолкнула его. Пьяный Рик начал к ней приставать, остальным это показалось забавным. Меллиса была одета как обычная крестьянская девочка. Ее редко видели в таком наряде, и слабые головы после выпитого слегка закружились.
Рик окончательно забылся и уже не помнил, кто здесь атаман. Он был намного сильнее Меллисы, но она и не пыталась мериться силами с почти взрослым парнем. Рик почувствовал неприятное прикосновение чего-то холодного к горлу. Скосив глаза, он увидел отливавшее голубым зеркальное лезвие.
* Иль-де-Франс – французская историческая провинция с центром в Париже.
* лье – 5,5 км.
8(5)
И так же холодно светились глаза Меллисы.
Рик убрал руки.
Меллиса отошла.
Все смотрели на нее. Мальчишки готовы были или схватить ее, или пасть на колени и просить прощения. Пока они растерялись. Потом стали медленно наступать. Девочка подхватила за горлышко пустую бутылку и разбила ее о камни. Держав в правой руке нож, а в левой – острый осколок, Меллиса прислонилась спиной к дереву, заняв оборону.
– Подходите, кто хочет! – звонко сказала она. И после минуты бездействия и молчания с презрением бросила бутылку. – Волки! – усмехнулась Меллиса и отошла от дерева. – Я не поведу вас в Париж! Оставайтесь и живите, как знаете.
Меллиса подошла к одной из верховых лошадей, спокойно взобралась ей на спину и тронула повод. Лошадка, которая до этого мирно паслась, оглянулась и, как бы кивнув хозяйке, величественно, не торопясь, перешла поляну и, миновав растерянных мальчишек, прошествовала по тропинке.
Меллиса выехала из лесу на дорогу и, пришпорив лошадь, поскакала вперёд. Она злилась; чтобы успокоиться, ей нужна была скорость. Очень скоро топот копыт стал двоиться, и ее нагнал Рик.
Круто осадив коня поперёк дороги, так что лошадка, на которой ехала Меллиса, встала на дыбы, Рик соскочил на землю. Вероятно, скачка и холодный ветер протрезвили его. Рик схватил лошадь Меллисы за повод.
– Чего тебе? – тоном королевы спросила девчонка.
– Вернись. Вернись сейчас же! Пожалуйста.
– Вы прекрасно можете обойтись без меня, – холодно возразила Меллиса.
Рик молчал и не отпускал повод. Меллиса снова презрительно усмехнулась. С такой надменностью, как в былые годы делала Вивианн де Граншан.
Меллиса как бы видела всю сцену со стороны. Не оглядываясь, она точно знала: где-то позади бегут, выбиваясь из сил, остальные мальчишки.
"Вы прекрасно можете обойтись без меня!"
Она знала, что нет, не могут. Превосходно знала. И Меллиса, в свое время достигшая совершенства в укрощении диких сил, вроде сестры Марго, могла не сомневаться, что всё рассчитала верно. Пока она сражалась на поляне, расчета в ее действиях не было. Но потом, мчась по дороге, девочка уже сообразила, что будет дальше. И она, не останавливаясь, мчалась вперёд, дожидаясь, кто и когда догонит ее, умоляя вернуться.
Оставшиеся на поляне мальчишки тупо проводили ее взглядом, когда Меллиса уехала. Но потом слова "я не поведу вас в Париж", дошли до их пьяных голов. И страх, жгучий страх остаться без вожака, заставил их быстро соображать.
До сих пор они всегда знали, что делать. На кого нападать, где и когда. Они все привыкли считать себя взрослыми, но сейчас поняли, что они просто дети. Брошенные дети в лесу. Снова вернуться к той жизни, которую они вели раньше? Зябнуть где-нибудь под кустом и самим заботиться о своём пропитании случайном и бедном? Они поняли, что разбредутся через неделю и продолжат свое жалкое существование нищих и беспризорников. А то и попадут в тюрьму, если выйдут на большую дорогу без атамана. Меллиса была не только хозяйкой, матерью, полководцем и приманкой, на которую ловились прохожие. Она была еще и их талисманом. И когда мальчишки испугались, что с ее уходом сама удача оставит их, они побежали вдогонку. А по пути еще раз задумались над тем, чего они стоят без этой девчонки.
Рик понял первым. Ведь будь он способен принять ответственность военачальника на свои плечи, он давно бы стал им. Но Рик не захотел взять власть сейчас, когда ему предоставили такую возможность. Он хотел, чтобы вернулась Меллиса.
– Нет, – сказала она. – Зачем мне продолжать путь с такими ничтожествами? Я найду себе лучших.
– Лисс! Меллиса! Послушай, не надо сердиться. Ты очень красивая, когда сердишься, но не надо, – сбивчиво попросил Рик. – Я знаю, я идиот. Можешь прогнать меня, но вернись в стаю.
– За-чем? – настаивала на прямом ответе Меллиса.
– Куда мы без тебя денемся, – наконец пробормотал мальчишка, опустив глаза.
Это был максимум на что хватило красноречия Рика. За это время примчались еще несколько ребят. Они запыхались и ничего не могли сказать, только смотрели на Меллису так, словно от нее зависит их жизнь и смерть.
Поскольку от нее как раз всё и зависело, Меллиса согласилась вернуться на свою поляну в сопровождении своих верных слуг. Вечером, на сон грядущий, она сказала мальчишкам краткую речь, сводившуюся к тому, что "если они желают", то Меллиса готова предложить им завтра план одной вылазки. После которой можно подумать и о переселении в "какой-нибудь" большой город.
Все в один голос заявили, что от всей души "желают" и ничего так не хотят, как услышать ее гениальный план.
Через неделю Меллиса привела свою стаю в Париж.
Глава 9
С приходом в Париж жизнь Меллисы переменилась.
В большом городе стая впервые воочию увидела, что у нее есть конкуренты. Здесь нельзя было отобрать у прохожего кошелек там, где тебе посчастливилось его встретить. Удержать добычу, захваченную на чужой территории, было так же непросто, как прохожему не отдать грабителям свой кошелек.
В Париже царили свои строгие коммерческие законы и соглашения. У большинства прохожих совершенно некстати оказывалось оружие, хотя простолюдинам будто бы запрещалось его носить? Но если справедливые королевские законы не могли обеспечить помощь парижским налётчикам, приходилось преступникам создавать собственный свод законов.
Согласно закону, сразу же по прибытии в Париж банда Меллисы вступила в содружество прочих преступных групп квартала Исси*. Места на набережной им не досталось, но Меллиса не горевала об этом. Она предпочитала тёмные переулки открытым пространствам.
Меллиса быстро освоилась с большим городом. Париж казался ей темным лабиринтом переулков и дворов. Но, выходя за пределы бедных кварталов, моментально попадаешь в другое царство. С каретами, соборами и мостами. А Рынок*! А новая Королевская площадь*! И повсюду дворцы, дворцы…
Впрочем, ночью весь Париж становился одинаково бандитским царством.
Меллисе всегда нравились неожиданные повороты. Еще больше ей нравилась реакция людей на устроенные ею неожиданности. Поэтому, несмотря на то, что характер ее засад изменился, и эффектных сцен, наводящих очарование и ужас стало значительно меньше, прозаичное ремесло грабителей по-прежнему процветало.
Теперь Меллисс достаточно подросла, чтобы, слегка состарив себя с помощью косметики, привлекать мужчин с толстыми кошельками. Ее приятели ждали, пока, мило беседуя и полуобнявшись, парочка приходила в засаду. Рик и более рослые Пьер и Бенжамен, вылетали со шпагами. Меллиса поднимала испуганный крик, выхватывала у клиента кошелек и сама отдавала грабителям. После такой кутерьмы клиент (обычно зажиточный горожанин, дворян Меллиса побаивалась) уже и не помнил, как он уцелел, чего хотел до встречи с бандитами, и тем более не интересовался, куда делась девка, которую он обнимал полминуты назад. А Меллисс каждый раз жаловалась, что у нее от этого визга а-ля Вивианн голос пропал и такая работа очень вредна и вообще, кошелек не стоил усилий, потраченных на него.
Однако, как бы ни было, дела шли неплохо. Полезных знакомств в парижской среде Меллиса завела множество. Много раз ее банде предлагали покровительство более могущественные коллеги. Ее звали в более престижные кварталы. Говорили, что такому юному дарованию не место на задворках.
– Юному дарованию не место в полиции, – возражала Меллиса. – Я уступаю дорогу мэтрам. Здесь, в Исси, мне спокойнее.
Втихомолку Меллису называли "Провинциалкой", кто с завистью, кто свысока. Но ее стаю приняли как своих. Многие, даже пожилые мэтры преступного мира удивлялись ее благоразумию. Они ставили Меллису в пример своим юным, чересчур горячим и самонадеянным ученикам.
Меллиса, войдя в Париж, не поскупилась отдать весь свой золотой запас из бархатного кошелька на установление полезных знакомств. Она щедро оплатила безопасность и независимость стаи и свою собственную. Меллиса умела считать. И справедливо считала, что двести экю*, которые она постепенно раздала – огромные деньги. Но если не отдать их сейчас, к этому запасу не прибавится ни сантима. А впереди зима и орда голодных конкурентов в любой подворотне. Меллиса знала, что слишком многие на свете сильнее нее, тринадцатилетней девочки без покровителей и родных. Но она не могла допустить, чтобы все они были еще и умнее. Неудивительно, что старые пройдохи, видя холодный расчёт и деловую хватку острых жемчужных зубок у столь юной особы, ставили ее в пример своим питомцам. И предрекали ей грандиозное будущее.
Очень скоро ее акции повысились настолько, что сперва женщины из зависти, а потом и солидные господа стали называть Меллису "Герцогиня Волчица". Это произносилось злым шёпотом за спиной. А в глаза ее звали только "Маленькой герцогиней". Но Меллиса слышала оба прозвища, и не могла решить, что льстит ее самолюбию больше.
"Если бы в приюте я считалась настолько примерной ученицей, как здесь, – думала временами Меллиса, – сестра Генриетта могла бы гордиться мной!"
Всё менялось, шло время, но чисто отцовская благосклонность королей преступного мира к Меллисе оказалась непреходящей.
Маленькая герцогиня регулярно платила дань и была строгих правил. Полиция тщетно охотилась лично за ней уже несколько месяцев, но ни одного наводчика, согласного помочь выследить ее, не нашлось. Да это было теперь тяжело сделать. Меллиса работала всё больше одна. Никто точно не знал, где ее можно найти. Но стоило сказать, буквально в пространство, что есть настоящее дело – она появлялась скорее, чем ее ожидали увидеть.
Большинство ее ребят перешли в парижские банды. Меллиса их не удерживала. У Сомси, одного из самых старых ее дружков, оказался талант карманника, и Сомси отделился, перейдя на тихую ювелирную работу.
* квартал и набережная д`Исси на юго-западной окраине Парижа.
* на месте Старого Рынка – «Чрево Парижа» сейчас находится Форум и центр Искусств им. Жоржа Помпиду. В прошлом Рынок был колоритной достопримечательностью города.
* ныне – площадь Вогезов.
* экю (`ecu – франц.) – французская монета. С XIII в. До 1653 г – чеканились золотые экю (1экю=3 ливра), позже серебряные (1 экю=3 франка). Упразднена в 1834 г. (В XIX в. «экю» назывались пятифранковые монеты).
9(2)
Рик держался с Меллисс дольше всех. И когда им пришлось расстаться, это случилось не по его вине. А по случаю облавы, какие всегда проводятся пред праздниками. В этот раз Рику не повезло накануне именин короля.
Меллисс не особенно горевала, хотя последние два года Рик всегда находился рядом, был ее адъютантом и верным поклонником. Теперь Меллиса осталась одна. Впрочем, одиночество мало страшило Герцогиню Волчицу. В работе ей теперь никто не был нужен. Она могла попросить помощи у любого, а многим могла бы и приказать. Но Меллисс тоже сошла с "общей" дороги, предав девиз "Кошелек или жизнь!" в пользу относительно "тихой" профессии. Зачем ей нужен был кто-то? Теперь она и сама могла приставить нож к горлу без криков и шума. Особенно ей нравилась реакция дам.
Многие знатные красавицы полюбили в последнее время гулять вечером по городу, нацепив полумаску. Если уж им хотелось действительно острых ощущений, Меллиса могла обеспечить их, как никто другой. А улов нескольких перстней и бриллиантового колье позволял ей надолго чувствовать себя состоятельной. Ведь воровские притоны, комнаты, сдающиеся тёмным личностям, кабаки и подвалы существуют не только для того, чтобы встречаться там по работе. В них жили. И можно вести пристойную благоустроенную жизнь с полным пансионом, если хватает денег.
И только полиция, не довольствуясь данью, которую ей платили, время от времени врывалась в спокойный налаженный быт, добавляя лишние проценты "вредности" старинному ремеслу разбоя. Полиция постоянно нарушала договоры и от нее никогда не знали, чего ожидать. Хуже того, личная гвардия нового кардинала считала своим долгом и вмешиваться в дела полиции, и заменять ее.
– Братья! – ораторствовал неподалёку от Рынка Кабанья Башка – первый головорез и бретёр квартала Монмартр*. – В городе слишком много военных, это добром не кончится! Когда издаётся указ, запрещающий дуэли, мужчины в форме становятся просто сумасшедшими. Я не ручаюсь за будущее каждого из вас, братья мои, если мы не примем ответных мер!
Толпа собравшихся на совет представителей парижского "дна" волновалась, как кипящий котел.
– Король знает, что делает! – откликнулся Франт, вор из Латинского квартала*. – Лишившись возможности драться между собой, все, кто носит шпагу, кинутся на нас. Таким образом, министры думают покончить с преступностью.
Франт всегда гордился своими познаниями в политике. На почве драгоценных камней и золота он был знаком со многими куртизанками, которые не только всё знали о мыслях государственных мужей, но даже иногда прокладывали путь этим мыслям.
– Горячка лечится кровопусканием, – сказал очень пожилой мошенник Ромбен. И прибавил что-то по-латыни.
В прошлом мэтр Ромбен был доктором и если бы не его страсть к костям (не скелетным, а игральным), возможно, доктором бы и остался.
– Кабанья Башка сто раз прав, – произнёс доктор Ромбен, – в городе чересчур много военных. Им нужен враг, и если его нет снаружи, его ищут внутри, прямо в ночном Париже. Франция живёт слишком мирно, раз у полиции хватает времени и сил на нас, грешных.
– Братья! – воскликнул Кабанья Башка. – Я услышал мудрую мысль! Пусть кто-нибудь посмеет не согласиться с мэтром Ромбеном! Завтра же мы напишем донос об очередном заговоре против его высокопреосвященства и…
– Я не согласна! – подала голос Меллиса. Она стояла рядом, едва доставая бандиту до локтя.
– Что-что? – скривился Кабанья Башка, словно его раздражал писк надоедливого комара, и посмотрел вниз: – Не расслышал?
Меллиса скорчила гримасу, яснее слов объяснявшую его отношение к подобным спектаклям.
Кабанья Башка слез с пустой перевёрнутой бочки, на которой сидел, подхватил девчонку за талию и поставил на дно бочки как на трибуну. Они с Меллисой были друзьями. Девочка часто помогала ему даже бесплатно.
– Говори, Маленькая герцогиня.
– Ты, Кабанья Башка, слишком спешишь, – глядя вниз, заявила Меллиса. – Если бы ты мог связать на бумаге два слова так же ловко и без ошибок, как вертишь клинком, я бы не волновалась. К тому же, – она подняла голову, – кардинала нельзя считать дураком! За это сажают! И даже вешают. Если нам поможет заговор, значит, его найти, а не выдумывать. Одна улика даст им работы на месяц, а наш донос они раскусят за три часа или, максимум, за ночь. Вот, что я говорю. А в остальном, господа правы – да здравствует заговор!
Всё собрание завопило "да здравствует!"
Франт обещал раскопать подлинные имена заговорщиков. Мэтр Ромбен, вспомнив о своих связях, отправился к знакомым алхимикам и аптекарям, выяснять, как нынче обстоят дела с ядом: кто и для кого приобретал зелья в высшем свете.
Такая забота о благе государства позволила грабителям и мошенникам спокойно дожить до новой зимы.
* Монмартр (Montmartre) – «Гора мучеников» (франц) – место казни ранних христиан. Холм на севере Парижа и одноимённый квартал. Позже, название района.
* Латинский квартал – «студенческий городок» Парижа на левом берегу Сены, где с XIII в. располагался Парижский университет.
9(3)
Под Рождество полиция снова проснулась. Кабанья Башка погиб в схватке на Новом Мосту. Он дрался как лев против стаи гиен, но их было намного больше. Франта арестовали. Говорят, одна из его любовниц решила поздравить себя на Рождество рубиновым перстнем, полученным без его процентов, даром. Меллиса вторую неделю не могла работать в Исси. Мушкетёры и гвардия появлялись повсюду, не давая ей шагу ступить. Наконец какие-то служители власти погнались за ней.
Шёл снег. Частый и мелкий снег, сухой, падавший словно блёстки на голову и плечи Меллисы. Оседающий на камнях мостовой… Девочка решила уже, что избавилась от преследования, и медленно шла, кутаясь в большой шерстяной платок. Серый, как камни, по которым она шла.
– Вот ты где! – Прямо на нее из-за угла выскочили гвардейцы.
Меллиса перебежала улицу и юркнула в подворотню. На другой улице она заметила экипаж и, догнав его, вскочила на подножку. Таким способом она часто "уезжала" от преследования. Теперь главное соскочить в подходящем месте. Какой-нибудь переулок спрячет девочку в своём лабиринте так, что ни одна ищейка ее не найдёт.
Кучер не заметил добавочного пассажира, лошадь – лишнего веса. Тёмные занавески на окне экипажа были задёрнуты, по крайней мере, со стороны Меллисы. Пока она вертела головой, высматривая погоню и удачное место, где можно спрятаться, экипаж повернул за угол.
А где же преследователи? Отстали!
Нет, они очень скоро появились на улице и так же осматривались по сторонам в поисках добычи. Меллиса плотнее прижалась к дверце экипажа. Но вдруг под ее руками дверца качнулась. Она приоткрылась!
Дверца открывается наружу, и Меллиса неминуемо упала бы, вернее, спрыгнула и убежала, если бы успела. Из щели высунулась рука, и кто-то втянул девочку внутрь экипажа.
Этого Меллиса как раз совсем не хотела. Она испугалась. С ней однажды произошёл подобный случай. Она так же вскочила на подножку кареты, а люди, ехавшие внутри, схватили ее за руки и втащили через окно. В полумраке кареты она оказалась в компании нескольких молодых дворян, настроенных очень весело. Близко, напротив себя Меллиса увидела усмехающуюся рожу с завитыми усиками.
– Какая миленькая! – заговорили вокруг.
Меллиса их тут же разочаровала, энергично доказав, что она вовсе не "миленькая". Некоторых страх парализует, другим, напротив, придаёт силы. Тем более, Меллиса по опыту знала, что лично ее мужчинам непросто удержать в руках, как змею. Поэтому она поступила так, как привыкла защищаться, тем самым страшно удивив молодых людей, пивших вино и весело ехавших куда-то в карете.
Меллиса, в секунду оценив обстановку, сильно ударила ближайшего к ней повесу кулаком в лицо. Выхватив у него бутылку, она разбила ее о голову того, кто ее держал и, рванув дверцу, выскочила наружу, скрывшись в ближайшей подворотне.
Улов для подвыпивших молодцев явно был неудачным в тот день. Но Меллиса с тех пор стала бояться попутных экипажей. Сегодня крайняя опасность заставила ее забыть о другой. Но, в конце концов, и она помнила это всегда: у Меллисы был нож. Неизвестно, успеет ли она им воспользоваться, но сама мысль добавляла ей хладнокровия.
Только очутившись внутри экипажа, девочка сразу поняла, что на этот раз ее положение лучше: пассажир был один.
– Добро пожаловать! – сказал он, швырнув попутчицу на сидение, а сам сел напротив.
– Спасибо, – ответила она, деревянно кивнув и не сводя глаз с хозяина экипажа.
Сперва Меллиса приняла его за молоденького аббата, потому что пассажир был в черном и читал толстую книжку. Но второй взгляд убедил ее, что это человек светский. Студент какой-то. И, наверное, всё-таки дворянин. Уж очень у него высокомерный вид.
Молодой человек (очень молодой, такой же, как Рик или чуть старше, так показалось Меллисе) не обращал на нее ни малейшего внимания. Опустив глаза, он смотрел в книгу.
«Платон. А-по-ло-ги-я Сократа»* – прочитала на обложке Меллиса. – Должно быть, жутко интересный роман!"
Она принялась разглядывать своего спасителя, поскольку ничего другого ей не оставалось. Строгий тёмный костюм, черная широкополая шляпа без плюмажа, всё говорило о бедности и дальней дороге. Но на пальце юноши светилось кольцо, сходу оцененное Меллисой в две тысячи ливров.
"Чудной какой-то, видно, иностранец. Англичанин или фламандец. Впрочем, нет. Фламандцев и германцев слышно по акценту с одного слова. А он сказал два".
В туманном северном происхождении уверял Меллису пуританский кружевной воротник, тёмный костюм и бледное с тонкими чертами лицо юноши. У него были очень красивые руки, благородной формы, с длинными тонкими пальцами, железный капкан которых Меллисс до сих пор ощущала на своём правом плече. Волосы у молодого человека тоже были светлыми, длинными, как у дворян, но без локонов. У него не было усов, что в первую очередь делало его похожим на священника или иностранца. Впрочем, он был достаточно молод, чтобы иметь право не носить усы в любом случае.
* «Апология Сократа» (в диалогах) – сочинение Платона (428–348 г. до. Р.Х.) – древнегреческий философ-идеалист.
9(4)
Меллиса тихо презрительно фыркнула, окончательно убедившись, что он, во-первых – мальчишка, а во-вторых – всё остальное.
Молодой человек перевернул страницу и поднял глаза на Меллису. Глаза тоже оказались светлыми, голубыми или серыми не поймёшь. В зимнем холодном свете падающем из окна всё кажется одинаково белёсо-серым.
– Где вас высадить, мадемуазель? – спросил он.
– Всё равно. Лучше на перекрёстке.
– Но на каком именно? Я могу отвезти вас домой.
– Спасибо, не надо. Я люблю прогуливаться пешком, – степенно отвечала Меллиса.
– Оно и видно, – он усмехнулся и снова обратился к книге. – В любом случае, мой экипаж в вашем распоряжении.
"Наглец!" – решила Меллиса и стала смотреть в окно. Но это же решение утвердило девчонку в том, что молодой человек несомненно ее соотечественник. Краем глаза пассажирка наблюдала за ним. И видела, что он, изобразив сильную заинтересованность книгой, украдкой смотрит в ее сторону. Тоже разглядывает.
Так они ехали довольно долго. По всей улице Вожирар до самого пересечения ее с Шерш-Миди.
– Здесь я выйду, – сказала Меллиса.
Ее никто не удерживал. Экипаж остановился на углу Шерш-Миди.
Открыв дверь, Меллиса оглянулась в нерешительности.
– Всего хорошего, – пожелал, не поднимая глаз от книги, ее спаситель. – Путь свободен, фараонов нет.
– Благодарю вас, – сухо сказала Меллиса. – Прощайте.
– Всего хорошего, мадемуазель.
Не оглядываясь, Меллиса поспешила по улице. Ночевала она в трактире, где раньше часто бывала со своими мальчишками. Показал ей этот трактир когда-то Кабанья Башка. Там собирались бретёры, и туда не забредала полиция.
К несчастью, в ту ночь в трактире произошла хорошенькая потасовка по вине мушкетёров королевского полка. Поэтому выспаться Меллисе не удалось. До самого утра в трактире стоял страшный гвалт, но потом всё затихло. В обрывках снов Меллисс всё еще ехала в экипаже и убегала от полицейских.
В другой раз бегство от ищеек привело Маленькую герцогиню на окраину Парижа в предместье Сент-Антуан. Дело происходило ночью, в более тёплое время года – весной. В середине апреля. Меллиса попала в кольцо предпасхальной облавы.
Удирая, она долго кружила по переулкам. На площади Монтрейльских ворот стояли какие-то фургоны без окон. Внутри слышался слабый шорох и хруст. Подумав, Меллиса решила, что внутри находятся лошади для какой-нибудь богатой конюшни. Фонари гвардейцев мелькали близко, раздумывать было некогда.
Меллисс распорола ножом брезентовую стену фургона. Внутри был каркас из досок. Протиснувшись в щель, Меллиса забралась внутрь. Там повсюду были загородки, решётки и темнота. Дожидаясь, пока уйдут полицейские ищейки и солдаты гвардии кардинала, Меллиса устроилась на сухой соломе между ящиками и задремала.
Спала она около часа. За это время повозки выстроились в караван и тронулись в путь. Люди легко засыпают под мерное покачивание, но Меллиса, наоборот, проснулась. Высунувшись наружу, она увидела, что впереди движется колеблющаяся цепочка огней. Восемь фургонов, из которых ее – последний. Они проехали ворота Монтрейль. Вокруг тянулись поля; ночной сельский пейзаж. Меллиса глубоко вдохнула свежий воздух весенней ночи. Улыбнулась. И, спрятавшись в фургон, свернулась клубочком и заснула опять…