Текст книги "Маска: история Меллисы де Бриз (СИ)"
Автор книги: Эллин Крыж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
Глава 37
Слава Меллисы как могущественной тайной властительницы внезапно и быстро стала тускнеть. Меллиса сама прилагала к этому все свои силы. Она перестала участвовать в рейдах тайной полиции, ушла в тень, давая дорогу другим, более мелким участникам их общего дела.
Заговорщики могли ненадолго вздохнуть свободно. Графиню де Граньоль более интересовали домашние дела, и она с нетерпением ожидала приезда Лоранс.
К ее возвращению Меллиса даже провела некоторую перестановку в особняке. Заказала новые портьеры, приобрела кое-что из мебели, многое приказала переставить. Кроме того, она отдала рамы почти всех картин из нижней галереи мастерам, чтобы на них обновили облезшую позолоту.
Меллиса не тронула только портрет старого герцога, бывшего хозяина особняка. Позолота на его раме совсем потускнела, в завитках узора – почернела, но Лоранс считала, что тёмные краски и старинный вид к лицу герцогу. Его портрет казался старше некоторых работ прошлого века, эпохи Франциска I. Тем самым он привлекал внимание ценителей живописи, которых немало побывало в салоне мадам Арманд.
Лоранс наконец вернулась домой. Она была довольна поездкой, но еще более рада была снова видеть Меллису и находиться в своём "уютном гнёздышке". Так Лоранс иногда называла особняк на Сен-Клу, когда была особенно в благодушном настроении.
Мадам горячо одобрила заботы Меллисы и была благодарна ей за точное ведение дел в ее отсутствие.
Лоранс приехала утром. Сбросив дорожное платье, забралась в ванну; потом они с Меллисой болтали обо всём, ели взбитые сливки, пили ревеневый морс. Позже их ждал роскошный обед с до и послеобеденным отдыхом. Немного поговорили и о делах. Но были и другие интересные темы.
Лоранс привезла из Италии попугая. Огромного и будто бы говорящего. Этот факт не был пока установлен: попугай молчал или орал по-птичьи весьма дурным голосом.
Лоранс сперва хотела поставить его на тумбочку в свой будуар, после – в кабинет. Однако после бурных споров и обсуждений, место попугаю определили в галерее.
Клетка стесняла это чудо природы, и попугаю установили специальную жёрдочку, больше похожую на настоящее дерево с многочисленными безлистыми ветками. Попугай носил на лапке длинную цепочку, один конец которой приковывал его к "древу". Но длина цепочки вполне позволяла попугаю лазать по всем веткам и даже спускаться на пол.
– Ты знаешь, чем таких кормят? – поинтересовалась Лоранс у своей подруги. – У меня он съел все семена, которые вместе с птицей дал мне торговец в Италии.
– Да, – кивнула Меллиса. – Орехами, фруктами и печеньем. У нас в цирке был точно такой, только красный.
Попугай Лоранс мог похвастать ярко-синим оперением. С жёлтым брюшком и подкладками крыльев, в зелёной шапочке, с жёлто-белыми щеками и красной бородкой попугай выглядел редким франтом.
– Пусть живёт здесь, возле портрета герцога, – сказала Лоранс.
– Нет, там, в другой торцевой нише, – запротестовала Меллиса, – возле портрета моей любимой дамы!
– Как хочешь, – уступила Лоранс. И велела поместить попугая и его "древо" возле поясного портрета красивой молодой женщины с черными распущёнными волосами и светлыми глазами с искорками. Если бы не бледное печальное лицо и высокий строгий воротник "медичи" на платье начала века, дама сильно походила бы на Меллису.
Поддавшись приютской привычке искать всюду родителей, Меллиса давно зачислила эту красавицу себе в родственницы. Лоранс не особенно возражала и сама говорила, что портрет и ее воспитанница немного похожи.
– Кто она была? – спрашивала Меллиса довольно давно, заинтересовавшись портретом несколько лет назад.
– Моя знакомая, – отвечала Лоранс. – Не то чтобы близкая подруга, нет. Я даже не помню точно, как ее полное имя.
– Она была светской дамой?
– Ты судишь по платью? Нет. Насколько я помню, она прибыла в Париж бедной провинциалкой. И устраивала свою жизнь в кругах полусвета, так же как и я. Она была очень хороша, ты сама видишь, но слишком чувствительна для борьбы за звание фаворитки. Эта история происходила еще при покойном короле; мы все были очень молоды… – Лоранс вздохнула с видом вдовствующей королевы, сожалея о поре своей юности. – Я почти ничего не знаю о ней, Меллисс. Это было больше двадцати лет назад. По-моему, сердце этой красавицы было разбито из-за какой-то любовной истории. Кстати, художник, создавший для нас ее портрет, мне знаком куда лучше. Его звали Поль Виардо, и его-то я хорошо знала! Он был ее поклонником одно время. Но потом эта красавица шагнула с моста в Сену, и с тех пор ты – первая, кто меня спрашивает о ней.
– В каком году это было? – спросила Меллиса.
– Не помню. В шестом-седьмом.
– Я родилась в 1608. Эта, – Меллисс кивнула на портрет, – могла ведь и выжить?..
Лоранс странно посмотрела на свою компаньонку.
– Всё может случиться, – неуверенно согласилась она. – Но, вообще-то, это было зимой… Сену тогда наполовину затянуло льдом. Вряд ли… То есть, если она и могла чудом спастись, то уж наверняка без тебя.
37(2)
Как бы ни было, а портрет несчастной дамы нравился Меллисе. Юной «маске» не было дела до подробностей ее жизни, и связать незнакомку с тайной своего рождения Меллиса попыталась, кажется, всего один раз. Во время той давней беседы. Более ни разу не задумывалась Меллиса о таком предположении всерьёз, но место для попугая она отстояла, поместив диковинную птицу рядом со своим любимым портретом в этой галерее картин.
В тот же вечер, по приезде Лоранс, подруги отправились в Пале-Рояль. В приёмном покое они вновь, как когда-то, столкнулись с дю Гартром.
Меллиса не могла не оценить комедию их положения. Но теперь всё было иначе.
– Салют изгнанникам! – приветствовала она графа. – Не поверите, как я рада вас видеть!
– Поверю, – ответил дю Гартр, отвесив в сторону Меллисы изящный полупоклон.
– Кто на этот раз? – кивнув на дверь кабинета, поинтересовалась Лоранс.
– Датчане!
– Не нервничайте, месье Ли… Гартр, – с улыбкой сказала Меллиса, – я могу вас утешить. Примите приглашение к нам на сегодняшний вечер. Мы хотели бы отметить "возвращение блудного сына" на французскую землю!
Дю Гартр смерил Меллису удивлённым недоверчивым взглядом.
– Приглашение от вас – мне??
– Разумеется. Забывать старых друзей – дурная привычка. Это неблагородно и неблагодарно, поэтому ваш тон оскорбителен, граф!
– Приношу свои извинения, – криво усмехнулся дю Гартр. – Вы действительно очень выросли, мадемуазель.
– Это правда. Когда мы встретились в первый раз, я была сущим ребенком! – Меллиса заговорщицки подмигнула Лоранс.
Та отлично ее поняла, и обе подруги начали потихоньку смеяться.
Дю Гартр не стал требовать объяснений. Хотя истории с комиссией в приюте он не знал, и не мог понять причину внезапного приступа веселья обеих женщин. Приём у его высокопреосвященства сейчас занимал графа гораздо больше, чем все тайны Лоранс и Меллисы.
Поздно вечером в особняке Лоранс проходил приём. То не был пышный праздник, нет, скромная вечеринка для самых близких.
Приехала Марион. Если бы не ее общество, Меллиса умерла бы от скуки. Мадам Арманд и месье Лигар болтали о придворных сплетнях и о блюдах, поданных на стол поваром, а иногда начинали спорить, благопристойно и пресно, точно старые супруги. Но вдвоём с Марион молодые дамы весело беседовали о том о сём, не преминув отметить отсутствие их общего знакомого, некоего маркиза…
* * *
С Валлюром Меллиса не виделись даже мельком до самого августа. В начале августа вокруг имени маркиза вспыхнул новый скандал (по старому поводу, в связи с долгами).
Непомерные денежные затруднения довели род Валлюров до полного упадка.
Старый маркиз доживал свой век в боях со сборщиками налогов в своём ветхом фамильном замке. Впрочем, замок еще не рушился, он лишь казался ветхим, а на деле выдержал бы еще не одну осаду!
Молодой наследник прожигал жизнь в Париже и в заграничных вояжах, вращаясь около королевского двора, но даже не пытаясь поступить на королевскую службу и умножая свое наследство, исчисляемое в закладных векселях.
И наконец (терпению кредиторов, как и терпению Всевышнего есть предел) замок должен был отойти новому хозяину в счёт уплаты долгов. Род докатился до полного разорения. Но…
В тот момент, когда (как считали все вокруг) порядочный человек должен был застрелиться, Валлюр (не будучи таковым) неожиданно нашёл где-то деньги, чтобы уплатить по самым "горящим" счетам. И, качнувшись обратно от самого края пропасти, старый замок остался собственностью мэнских* маркизов рода де Валлюр.
С точки зрения высшего общества, поведение Валлюра было по меньшей мере странным, почти неприличным. Просто недопустимым! – если принять во внимание тот простой факт, что никто не давал ему взаймы столь огромной суммы денег в последнее время. Ни целой суммы, ни по частям.
Лоранс в открытую радовалась, что ее другу удалось выпутаться из столь затруднительного положения. Впрочем, это сочувствие можно было отнести и на счет де Валлюра-старшего. А Меллиса считала, что маркиз всё-таки должен был застрелиться.
Вероятно для того, чтобы сказать ему об этом в глаза, графиня де Граньоль снова нанесла визит на улицу Сен-Север. Хотя прошло ровно полгода с тех пор, как она клялась никогда больше не переступать порог этого дома. Разве что вместе с конвоем гвардейцев, явившихся арестовать наглеца. Но Меллиса снова пришла и пришла одна.
* Мэн – историческая французская провинция, главный город Ле-Ман.
37(3)
На этот раз она не застала маркиза дома. Но Дюфор, питавший к Меллисе некоторое смутное расположение, пригласил ее подождать хозяина.
– Он не задержится долго, мадемуазель. Господин маркиз никогда не приходил с подобной прогулки позже двенадцати, – заверил Дюфор и добавил, что госпожа может быть уверена: не позже чем через пятнадцать минут (столько осталось до полудня) маркиз будет дома.
– А где он? – удивлённо спросила Меллиса, не замечавшая прежде за Валлюром тяги к регулярным ранним прогулкам. В эти часы он обычно оставался дома.
– У господина маркиза дуэль, – бесстрастно ответил дворецкий, протирая чистой салфеткой бокалы для вина, пока те не начинали сверкать радужными лучами.
Меллиса совершенно опешила и не от самой возможности, а от подобной наглости, которую услышала в ответе старого слуги.
Дуэли строжайше запрещены!
Никто не сказал, что теперь мужчины дерутся меньше, но говорить о подобном преступлении так открыто?.. Дюфор по всей видимости давно считал Меллису настолько "своей", что не опасался при ней упоминать о "прогулках" хозяина.
Валлюр действительно явился через десять минут. Крикнул слугам, чтобы несли завтрак, и беззаботно, даже весело, вошёл в кабинет. Он бросил на стол перчатки и шляпу и уже отстёгивал перевязь, когда заметил в своём кресле Меллису.
Удивления маркиз не проявил вовсе. Иронично приподнял одну бровь:
– Добрый день, сударыня. Не могу поверить, что вы решились возобновить наше былое знакомство. Чему обязан?
– Зашла вас поздравить, – сухо отвечала Меллиса, встав с кресла. – Вижу, у вас сегодня удачный день?
– Да, мадемуазель. Думаю, вам уже доложили о причинах моей удачи, – вынув шпагу из ножен, Валлюр демонстративно протирал ее белым платком, хотя клинок и без того зеркально блестел. Меллиса заскрипела зубами.
– Что сказал вам несчастный, которого вы сейчас убили, маркиз? – спросила она.
– Не преувеличивайте, графиня. Он только ранен и может говорить теперь что угодно. Но тех слов, из-за которых и случился наш маленький спор, ручаюсь, он больше не повторит.
– Прекрасный ответ! Я постараюсь передать его Монсеньору дословно, – ехидно пообещала Меллиса.
– Вы собираетесь донести на меня? – весело поинтересовался Валлюр.
Меллиса очень хотела ответить твёрдое: "Непременно!" – но только молча пожала плечами.
– Не можете даже представить себе подобной опасности? – в свою очередь спросила она. И Валлюр медленно отрицательно покачал головой, не сводя с нее насмешливого взгляда:
– Не могу. Вы столько раз твердили, будто я вам нужен живым, что наконец я свято поверил в это. Вы же не из тех, кто легко отступается от задуманного.
– Вы правы, маркиз, – гордо сказала Меллиса. – Я не хочу отдавать вас в руки властей. Это было бы слишком просто. Сосватать вас палачу я могла не меньше десяти раз и не сделала этого.
– Я вам крайне признателен за отсрочку, – холодно ответил Валлюр.
Меллиса заулыбалась:
– Не стоит торопиться, маркиз. Мы не виделись столько времени, не будем ссориться и говорить о делах.
– Согласен. Разговор о делах нас неизбежно приведёт к ссоре. Я также давно не имел удовольствия видеть вас. Поэтому, говорите о чём угодно вне мира интриг и политики. Я настроен вас слушать. Что вы будете пить, графиня?
– Всё, что вы мне предложите, кроме яда, – любезно ответила Меллиса, беря бокал.
– Как можно! – искренне воскликнул Валлюр. – Вам своего яда не занимать, мадемуазель! Куда уж больше!
– Спасибо. Вы считаете это комплементом, маркиз?
– Как вашей милости будет угодно понять, так и есть, – с шутовским поклоном дипломатично ответил Валлюр. Потом весёлость сбежала с его лица. Больше маркиз не смеялся и говорил с Меллисой доверительно и немного устало.
А ее сил хватило бы на десять бесед. Графиня была в отличнейшем настроении, сама не могла бы объяснить, почему.
– Где вы прятались от меня, маркиз? Я действительно удивилась, услышав ваше имя в последних сплетнях.
– Меня не было в городе.
– Вот как? Теперь всё понятно. Вы просили милостыню по всем европейским дворам, чтобы уплатить долг чести: выкупить родовой замок!
– Честно говоря, да.
– Вам это удалось. Поздравляю!
– Тронут вашим вниманием. Приятно, сударыня, знать разгадку тайны, которая занимает весь двор, не правда ли?
– Да, не скрою. И за что же вам заплатили такую сумму? Ведь мне казалось, душу вы давно продали, что у вас осталось ценного, если не секрет?
– Да всё то же, мадемуазель. То, что уже продано. Я ее просто перезаложил под новые проценты, – загадочно ответил маркиз, хотя Меллиса не ошибалась, понимая, что речь идет о его тайной службе.
37(4)
– И кто же платит такие деньги за столь неверный товар? – шутя, уточнила она.
Маркиз повёл бровью:
– Да всё тот же, кто в нём заинтересован. Кому души нужны, тот их и скупает. Даже с переплатой, представьте себе.
– Ваша ирония хороша в устах честного человека. А для вас…
– Для защиты хороши многие средства, графиня. Слово я ставлю всё-таки на первое место. Перед шпагой.
– Я уже успела это узнать. Это оттого, маркиз, что вы всё-таки не военный!
– Целиком признаю, что "всё-таки" вы правы.
– Скажите, – вдруг спросила Меллиса после недолгой паузы, – почему вы никогда не брали денег у Соржюса? Ведь маркиз был несметно богат и предлагал вам дружескую помощь.
– Откуда вы знаете? – резко спросил Валлюр. – Впрочем, да, так и было.
– Никогда-никогда? – настаивала Меллиса. – Почему?
– Боюсь, вам не понять этого. Это вопрос чести. – Смягчив свой категоричный тон, Валлюр пояснил: – Отчего же, я иногда позволял Эжену платить за наши обеды.
– И только?
– Достаточно, по-моему. Я нищий, но не настолько, чтобы взять кроме жизни еще и деньги у своей жертвы.
– Я предпочитаю наоборот, только деньги, – буркнула Меллиса, не подумав, какие расспросы это высказывание может повлечь за собой. Но маркиз не придал ему большого значения.
– Значит, вы тоже понимаете, что всё сразу – это немного слишком, – холодно констатировал он. – Вижу и вам не чужд собственный кодекс чести. Рад за вас.
– Значит, вы знали заранее, чем кончится ваша дружба? – настаивала она.
– Нет, я предполагал другую развязку. Без вас!
– По крайней мере, признайте честно, маркиз, я очень помешала вам или оказала услугу?
– Вы хотите честного ответа, графиня?.. Я не знаю, что вам сказать.
– Это тоже ответ в некоторой степени, – удовлетворённо проговорила Меллиса. – Мне нравится, когда вы не знаете, что сказать. Тогда вы хотя бы не лжете!
– Откровенность за откровенность, – усмехнулся Валлюр. – Из вас, мадемуазель, получился бы неплохой инквизитор.
– А из вас – просто отличная жертва для инквизиции! – с воодушевлением подхватила Меллиса.
– Готов согласиться. Вам, конечно, виднее, графиня.
– Естественно. Меня столько раз называли ведьмой!
Валлюр посмотрел на нее без шуток:
– Вам повезло, что не оказалось рядом человека, который мог бы всерьез принять то, как вас называли.
– Собираетесь донести на меня, маркиз? – Меллиса вернула ему вызывающую улыбку, в которой ясно читалось опровержение такой возможности.
Валлюр слегка нахмурился:
– Думаете, это лишено смысла? Пока за вас кардинал, бояться нечего, верно? Но однажды, когда Монсеньор пожелает избавиться от вас, он будет рад любому, кто даст ему в руки подходящий мотив. Так обычно воскресают доносы, пролежавшие иногда по нескольку лет в забвении.
– Вам бы податься в магистры предсказатели будущего, маркиз, – мрачно ответила Меллиса, почувствовав холодок на спине, когда ей вспомнился Таверни, – весьма прибыльное занятие. И ошибки в нём стоят дешевле, чем в нашей с вами игре.
– Это смотря кому делаешь предсказание, – возразил маркиз. – Охотно подумал бы над вашим предложением, графиня, но не хочу связываться с охотниками на ведьм. Я не питаю к ним особой любви.
– Вы так боитесь отцов-инквизиторов?
– Не столько их, но… да, боюсь. Я уже имел с ними дело и, благодарю покорно, не желаю возобновлять наше знакомство.
– Но мне расскажите, пожалуйста, – попросила Меллиса, превращаясь в ласкового котёнка, желающего послушать сказки. – Я обещаю хранить вашу тайну!
– Это вовсе не тайна. Большинство современных студентов имеют подобный опыт. Беседы с разными доброжелателями с глазу на глаз, "случайные" ситуации, в которые вы упорно попадаете, когда это выгодно для смены ваших убеждений, лекции, проводимые в университетах (обычно учёными иезуитами*) всё служит для наставления молодежи на путь истины и предупреждения вольнодумства.
– Я заметила, вам прилежные занятия наукой не помешали ступить на весьма опасный путь…
– …ведущий в одну компанию с вами, мадемуазель. Вы совершенно верно заметили, – своеобразно продолжил ее мысль де Валлюр.
Помолчав, он спросил, продолжая инквизиторскую тему беседы:
– Вам не случалось, мадемуазель, находиться доме, осаждаемом безумной толпой, где кричат: "Смерть ведьмам!" – или нечто в этом же роде? Никогда не видели близко подобных сцен?
– Нет…
– А мне, знаете, довелось побывать. Однажды в Германии я зашёл ненадолго в лавку почтенного торговца Шлоссера, а через час на штурм его дома двинулась с факелами большая часть населения города. Очень забавно видеть, как в ваши окна летит град камней… и знать: это только начало.
37(5)
– Хорошенькая жена была у торговца? – поинтересовалась Меллиса, стараясь не показать, будто ее сколько-нибудь взволновал рассказ.
– Не жена. Дочь.
– Я понимаю вас, маркиз. Хотя вы считаете, разумеется, что мне это недоступно! Я ничего не знаю, ничего не видела в жизни. Я и в тюрьме не была, увы!
– Думаю, графиня, вам совершенно не стоит сожалеть об этом, – улыбнулся Валлюр. – Я бывал там несколько раз, да и с полицией часто встречался, из-за участия во всяких студенческих уличных потасовках. Ничего достойного внимания вашей светлости в таких заведениях нет.
– Так вот почему вы не жалуете фараонов! – обрадованная внезапной догадкой, выпалила Меллиса.
Впрочем, она тут же сообразила, что высказывание это в устах нынешней благородной графини звучит не совсем уместно, и прикусила язык. После секундного холодка и боязни разоблачения, Меллиса почувствовала прилив злости на Валлюра. Он совершенно не заинтересовался ее невольным промахом и никогда, вероятно, не пожелает узнать ее. И той давней встречи бесчувственный маркиз конечно не помнит!
Подавляя в себе жажду мести и не будучи в состоянии полностью избавиться от нее, Меллиса заговорила снова.
– Вы столько путешествовали, сударь, – с уважением сказала она. – А в далеких странах за океаном или хотя бы за Средиземным морем вы бывали?
– Нет, увы. Большинство моих поездок пришлось на дороги Европы. Южнее Греции нигде не был. Ни на Востоке, ни в жарких мавританских странах.
– Жаль. Хотели бы отправиться куда-нибудь морем?
Валлюр пристально посмотрел на Меллису:
– Вы хотите устроить мне пожизненную ссылку за океан?
– Нет. Я хочу добиться вашего бегства. Представьте, как романтично: скрываясь от властей вы покинете поспешно Париж, сядете на большой корабль и… Мне нравится видеть, как вы уходите от погони. Возможно, я даже позволю вам ускользнуть.
– Перспектива весьма заманчивая, тем более, что у меня и у вас есть уже подобный опыт. Из-за чего же я буду вынужден покинуть Францию на этот раз?
– Из-за… из-за дуэли! Вы сами мне подали эту мысль сегодня.
– С кем же, позвольте спросить, у меня будет тот роковой поединок? – забавляясь, поинтересовался маркиз.
– Я постараюсь подобрать вам достойного противника, господин де Валлюр, – пообещала Меллиса деловым тоном опытного секунданта.
– Ха, вот как!
– Да, так. И можете преспокойно продолжать свои утренние прогулки с кем пожелаете, маркиз. До того дня, пока не придет время решающего боя.
– Как я узнаю об этом дне, мадемуазель?
– Не всё сразу, маркиз, не всё сразу, – интригующе проговорила Меллиса. – Вам станет ясно, благодаря тому поводу, из-за которого вы обнажите шпагу.
– Соблаговолите назвать повод для поединка, прекрасная мадемуазель, – с насмешливой любезностью продолжал вопрошать Валлюр, словно древний рыцарь, встретивший лесную фею и жаждущий ее предсказания о своём будущем.
– Я! – ответила Меллиса. И гордо повернулась, собираясь уйти.
Валлюр расхохотался, нарушая атмосферу волшебной легенды.
– Из-за вас – никогда! Меня не удастся сделать защитником вашей чести, мадемуазель! Это исключено.
– Не зарекайтесь, – зловеще пообещала Меллиса. – Вам известно, что женщины способны на всё?
– Да, известно. Но я не способен вести дуэль ради вас.
– Можете быть совершенно уверены, дорогой маркиз, вы не сможете отказаться.
– Посмотрим!
Провожая Меллису, Валлюр поцеловал ей руку и небрежно напомнил, что их "дуэль", как изволила выразиться мадемуазель де Граньоль, длится не первый день, если он не ошибается, с 1625 года, и ничто не предвещает окончательной победы одной из сторон, без участия в бою могущественных покровителей.
– Вы ошибаетесь, маркиз, – твёрдо сказала Меллиса. – И наша дуэль, кстати, началась гораздо ранее, чем вы думаете…
* монашеский орден «Общество Иисуса» («Societas Jesu» (лат.)) основан в 1534 г. в Париже испанским грандом Игнатием Лойолой. Служил для борьбы с Реформацией в католической церкви. В обществе иезуитов существовала очень строгая иерархия и беспрекословное подчинение на всех уровнях. Девиз ордена: «Цель оправдывает средства».
