Текст книги "Рассвет с Рыцарем-Волком (ЛП)"

Автор книги: Элис Кова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

Но Эвандер не поднимает эту тему. Вместо этого он заключает меня в свои объятия, окутывая теплом. Я полуприжалась к его коленям, словно ребенок, которого нужно утешить. И все же я не могу удержаться от того, чтобы не прислониться к нему.

– Тебе тоже не стоит браться за такие ужасные дела, – шепчет он.

– Я не буду для тебя бесполезной.

– Фаэлин. – Эвандер откинулся назад, потрясенный тем, что я вообще сказала такое. – Я не рассматриваю тебя как инструмент, которым можно пользоваться, так же как ты рассматриваешь духов. Ты не измеряешься своей «полезностью». Твоя ценность – в том, что ты моя мэйт, вторая половина моей души. Половина, которая, как я боюсь, может быть раздавлена под тяжестью этого места и его покрытой шрамами истории.

Его большой палец нежно поглаживает мою щеку, когда он заглядывает мне в глаза. Так близко, и я понимаю, что прошло уже несколько недель с тех пор, как мы в последний раз были физически близки. Я поднимаю руку, чтобы коснуться его лица, и понимаю, что… возможно, он прав.

– Я вижу тебя и твои беспокойные шаги. Когда ты пыталась вызвать духов, чтобы помочь лыкинам, тебя встретили с недоумением и опасениями по поводу твоих даров. – Эвандер качает головой. – Я не позволю этим землям уничтожить сердце, в котором бьется мое. Твоя сила – в твоей доброте, Фаэлин. В том, что ты видишь в этом мире. Не променяй его на жестокость, которая поливала эту землю слишком, слишком долго.

– Что тогда? – шепчу я.

– Мы уходим. – Два слова, сказанные так просто. Эвандер опускает руку, помогая мне подняться и уводя от трупов. То, как он это говорит, заставляет меня думать, что он уже некоторое время размышляет над этим. – Мы покидаем эти земли, где власть зарабатывается смертью.

– Но ты их король.

– Фаэлин, для меня важен не этот титул. – Его большой палец проводит по моему, когда наши пальцы переплетаются. – Я хочу уважать и поддерживать титул твоего мэйта. Я готов отдать тысячу тронов ради тебя.

– Я не могу просить тебя об этом.

– Хорошо, что ты не просишь, а предлагаю это я. – Он слегка улыбается. Кажется, что солнце светит ему в лицо ярче, чем в последние недели. Тени под глазами немного рассеиваются, как будто это осознание каким-то образом облегчает бремя, лежащее на нем.

– Но это твой народ.

Эвандер замедляет шаг и останавливается. Он оглядывается в сторону Дена. Нет, мимо него. Если бы его взгляд взмахнул крыльями и полетел прямо, он бы воспарил над туманными равнинами лыкин, через узкое море, через темный Фэйд и прямо к дому, которого больше нет для каждого из нас.

– Нет, – тихо говорит он, ветер треплет его волосы. – Я думал, что люди – мой народ, и провел среди них детство. Но я никогда не принадлежал им по-настоящему. Никогда не подходил. – Мне слишком хорошо знакомо это чувство. – Моя кровь течет из этих земель, но мой истинный народ давно мертв. Лыкины, что бродят по этим равнинам, – те, кто помог их убить. Я могу выть их гимны, но они не мой народ. – Он вновь обращает свой взор в мою сторону, и все вокруг меня словно сжимается от его пристального внимания. Деревья расплываются, когда мое внимание сосредотачивается только на нем. Ветер замирает, словно даже он затаил дыхание, ожидая его следующих слов. – Ты – единственная, с кем я чувствую себя на своем месте.

Эти слова звучат как истина, и не только для него, но и для меня – за все те годы, что я провела не совсем человеком, не совсем магом. Что-то среднее. Я все еще существую в этом пространстве, где существуют все два варианта. Не зная, где мне быть. Возможно, я думала, что могу быть здесь только потому, что здесь был он.

Мой дом – это не место, это человек. Когда я смотрю в его глаза, я дома. Нас не держат ни земли, ни народы, ни какие-либо клятвы, кроме той, что мы дали друг другу.

– Когда? – Это единственное, что я могу спросить.

– Завтра.

– Так скоро?

– Если только у тебя нет причины остаться? – Он слегка ухмыляется, уже зная ответ. Мы оба идем чуть быстрее и с готовностью оставляем позади бремя, которое взяли на себя по умолчанию.

Когда я мечтала о том, какой след мы оставим в жизни лыкинов, я думала о том, что Эвандер будет править. О том, как я с помощью духов помогу лесу вновь засеять равнины и открыть новую эру для нового народа. Я думала о короле и королеве, единых и равных.

Но перемены не делаются по приказу. Новые правители, которые просто заняло то же место, что и старые, и шли теми же путями. Именно этот цикл веками сковывал лыкинов. Он нарушил естественный порядок их стай и превратил их в то, чем они не являлись. Бесконечная борьба, в которой может быть только один победитель, а не множество тех, кто бродил по равнинам так же свободно, как ветер, который сейчас откидывает мои волосы.

Эвандер подо мной бежит так быстро, как только может. Быстрее, чем мы когда-либо бежали раньше. Теперь нас ничто не сдерживает. Нет нити, связывающей нас с прошлым. Мы оставляем все это позади, мчимся к захватывающему дух обещанию горизонта, когда над землей лыкинов взойдет новый рассвет.

Те же лучи ударят по разбитой короне, клыки рассыплются среди серебристых листьев Дена.

ЭПИЛОГ

Поцелуи Эвандера – неистовые и с придыханием.

Его рот такой же горячий, как наши тела, как наше желание. Мои губы раздвигаются для него, как и мои ноги. Он скользит по моим внутренним бедрам, переходя в слишком хорошо знакомую нам позу. Мы двигаемся, словно в отчаянии, а затем расслабляемся друг в друге.

В его глазах больше нет страха. Нет… они полны обещания. Желания. Всех возможностей, которые нам предоставляет каждое утро.

Я удерживаю его взгляд, пока он толкает вперед. Растягивая. Наполняя до тех пор, пока ни одному из нас больше нечего будет дать. Я чувствую его не только телом, но и разумом, и душой. Это все, но этого недостаточно. Его губы перемещаются с моих, спускаются к горлу, прикусывают плечо, когда он откидывается назад и притягивает меня к себе на колени.

Мы двигаемся медленнее. Но каждый удар становится более ощутимым. Мое тело пылает, когда его рот обхватывает мою грудь. Он дарит мне зубы и когти одновременно с теплом и нежностью.

Должно быть запрещено чувствовать себя так хорошо. Эта шальная мысль приходила мне в голову много-много раз за последние несколько недель, пока мы совершали путешествие по Мидскейпу. Каждый день путешествия сменялся ночами, а иногда и утрами страсти.

Я никогда не знала, что можно так много хотеть, так свободно и легко. Иметь полностью, без страха потери или отказа. Сладкое спокойствие любви, непоколебимой, как сталь, вечной, как силы природы.

Вот где мое место. Прямо здесь. Прямо сейчас, в этих муках бездыханного блаженства. Для меня нет другого места. Ни прошлого, ни будущего.

Он достигает своей кульминации раньше меня, но при этом помогает мне пасть за ним. Мой мэйт всегда заботился о том, чтобы я никогда не покидала нашу постель неудовлетворенной.

Я провожу рукой по волосам на его груди, наблюдая, как она медленно поднимается и опускается, пока Эвандер переводит дыхание. Его рука обхватывает меня, притягивая ближе, и я опускаю голову ему на плечо, прижимаясь губами к моему лбу.

– Ты готова? – наконец спрашивает он.

– Я проделала весь этот путь не для того, чтобы в последний момент повернуть назад. – Я сажусь и начинаю одеваться. Полотно палатки горит оранжевым цветом в лучах заката. Скоро восход луны.

Эвандер делает то же самое, выходит за мной из палатки на песчаный пляж чистого белого цвета. Позади нас – лабиринт песчаных отмелей и островов. Бесплодная и ослепительная земля, в которой было легко ориентироваться только потому, что у меня были духи, к которым можно было обратиться за помощью. Хотя я старалась делать это как можно реже. Мне все еще не нравится беспокоить своих первобытных друзей, когда я могу этого избежать.

Впереди нас, на дальнем берегу, высится дерево, настолько массивное, что мне приходится напрягать шею даже отсюда, чтобы разглядеть верхушки его ветвей, пробивающиеся между облаками. Во время нашего путешествия Эвандер рассказывал мне о мифах этого места. Фантастические истории, окутывающие самый край территории сирен тайнами, подобающими самому краю света. Ведь, если верить этим историям, Вэйл, отделяющий наш мир от Запределья, находится прямо над краем моря. Именно эта близость и позволяет этому далекому, первозданному уголку мира быть единственным местом, где можно пообщаться со старыми богами.

В легендах, которые рассказывал мне Эвандер, говорилось о паломничестве к этому далекому дереву через песчаную отмель – временный мост, соединяющий сушу с морем. Но ничего, кроме темнеющей синевы, не препятствует нашему продвижению. Белые крупы усеивают волны, словно тихая угроза. Это земля сирен и старых богов, говорят они; все остальные здесь нежелательны.

– Ты уверен, что сирены не обидятся на нас за это? – спрашиваю я, идя к кромке воды, оставляя наш лагерь позади и направляясь туда, где земля сужается до естественной точки в направлении Дерева Жизни. Если бы здесь был наземный мост, я бы поспорила, что он находится именно здесь.

– Неизвестно, были ли приливы, сметающие мост, преднамеренными или нет, – оптимистично заявляет Эвандер. Я ценю его уверенность. – Если они расстроены, то смогут вернуть его на место, когда мы уйдем. Но, как ты сказала, мы зашли слишком далеко, чтобы возвращаться назад.

Я смотрю на далекое дерево, как звезды расцветают на акварельном небе. Идея отправиться сюда пришла ко мне в первую же ночь после того, как мы покинули Ден. Я подношу руку к груди, прижимая ее к сердцу, где все еще живет магия Авроры. Я дала ей обещание, что отведу ее в страну сирен. И хотя это может быть слишком мало и слишком поздно, я не могу придумать другого способа, чтобы в последний раз почтить ее память.

Затаив дыхание, я обращаюсь к своей магии, говоря на древнем языке духов.

– Грувун приливов и отливов, Волст воды, Брундил земли, я взываю к вам.

Грувун – это бурление водоворота у берега, два неподвижных белых глаза в его центре. Волст – волна, которая задерживается, поднимаясь и принимая смутные человеческие очертания. Брундил – песчаный голем, который вечно поднимается и опускается рядом со мной.

– Когда-то здесь был песчаный вал, соединявший Мидскейп с Деревом Жизни. Я прошу вас помочь вернуть его на поверхность.

Никто из них ничего не говорит, но я чувствую их согласие. Даже одобрение. Они исчезают в своих стихиях, отступая. Но их присутствие остается в диком пульсировании магии.

Океан вздымается. Пенится вода. Глубоко в земле раздается стон. Песок смещается, рассыпается, словно тает в волнах. Но Брундил упорствует. Грувун с помощью Волста сдерживает прилив.

Между нами и деревом протянулась лента свежей земли.

– Спасибо, – говорю я, делая первые шаги по ней. Я все еще чувствую, как Грувун и Волст прилагают огромные усилия, чтобы не дать воде поглотить новую песчаную полосу. Так же, как я чувствую, как Брундил продолжает сдвигать землю под ним, – силы природы выровнены, но находятся в состоянии противостояния. Пока мы идем, они начинают достигать стазиса, который сохранит этот сухопутный мост достаточно долго, чтобы мы смогли вернуться.

Благоговейная тишина опускается на нас с Эвандером, когда мы приближаемся к дереву. Наши подозрения издалека подтвердились – у него действительно такие же серебристые листья, как у деревьев Дена. Его корни, словно женские волосы, рассыпаются по пляжу и погружаются глубоко, глубоко в воду, за пределы, куда не достает свет Фэйда. Я вижу тени, движущиеся по мере нашего приближения. Эвандер тоже обращает на них внимание. Его мускулы вздуваются, излучая напряжение. Но существа под волнами не всплывают. По крайней мере, пока.

Стена толстых корней преграждает нам путь, когда мы достигаем противоположного берега. Я знаю, что лучше не просить Брундил о помощи – не только потому, что уже обращалась к ней. Но еще и потому, что я чувствую чистую магию, которая течет в них вместо сока. Это древняя и огромная сила.

Мы с Эвандером находим отверстие в массивных корнях, едва достаточное для того, чтобы протиснуться. Мы изгибаемся и скручиваемся, пробираясь вперед. Прямо на грани иррациональной паники от того, что мы навсегда застряли в них, они заканчиваются, обнажая укрытый пляж.

В песок воткнуты копья, придающие ему колючий вид, почти как у дикобраза. Я пробираюсь сквозь них, стараясь не касаться ни одного, поскольку они, похоже, сделаны из той же древесины, что и дерево, и я могу только предположить, что они означают какое-то глубокое почтение, которого я не понимаю.

Мы доходим до противоположного конца, где у большого цветка сидит мужчина. Он прислонился к одному из корней и тихонько похрапывает. Я приостанавливаюсь и смотрю на него. У него каштановые волосы и борода. Одежду я не узнаю, но она явно… человеческая. Все в нем говорит о том, что он человек. От его моды, которую в Мидскейпе не видно, до изгиба его ушей. И все же его кожу покрывают отметины, почти как вихри нитей и тонко вышитые линии моего плаща.

– Он сирена? – Эвандер нерешительно шепчет мне на ухо.

Я качаю головой. Но я не знаю, кто он. Мои глаза говорят, что он человек. Но мои чувства подсказывают мне… дух? Я не знаю, что о нем думать. Может быть, он такой же колдун, как и я?

– Сэр? – мягко спрашиваю я. Не хочу его пугать. Он продолжает храпеть. – Сэр? – Чуть громче.

– Кевхан крепко спит, – говорит женский голос у нас за спиной.

Мы с Эвандером оба поворачиваемся. Он – чуть быстрее. Чуть напряженнее, готовый нанести удар. Но я мгновенно хватаю его за запястье, как только мои глаза видят фигуру, сидящую на одном из лепестков огромного цветка. Никто из нас даже не заметил, как он распустился.

Слабый золотистый блеск покрывает ее кожу, вихрясь среди целой радуги цветов. Ее глаза цвета моря в штормовой день, как будто в них заключена вся вода, окружающая этот остров. Сплетенные крылья, всего их шесть, – скорее радужные очертания, ловящие последние солнечные блики, падающие со спины, чем что-то твердое. Медово-золотистые волосы рассыпаются по плечам, путаясь в коре, которую она носит как одежду. Она двигается так, словно является частью ее кожи. Как будто она – часть самого дерева.

Нет… она и есть дерево. Ее сырость, древняя и первозданная. На секунду позже, чем хотелось бы, до меня доходит, что я нахожусь перед Старой Богиней Жизни.

– Леди Леллия? – шепчу я в благоговении. Глаза Эвандера расширяются, и все его тело расслабляется. Кажется, он вот-вот упадет от такого поворота событий.

– Не совсем, но близко. Обычная ошибка. Прошу вас, я Леди Виктория. – Уголок ее рта искривляется в язвительной улыбке. Затем она прочищает горло и громко говорит: – Кевхан, у нас гости.

Мужчина наконец-то просыпается. Он что-то бормочет и шипит. Глаза расширены от удивления.

Леди Виктория разражается ярким смехом.

– Ну ты и какой из тебя Хранитель Дерева Жизни. В первый раз, когда у нас гости со стороны, тебя застали спящим.

Не ожидала, что у старого бога есть чувство юмора. В воздухе вокруг нее чувствовалась легкость. Эта странность не настораживает меня, а наоборот, успокаивает. Несмотря на то, что она явно не человек, в ней есть человечность. Чувство смертности, которого я не ощущаю даже от духов и уж точно не ожидал встретить у старого бога.

– Прошу прощения! – Кевхан быстро встает, смахивая песок со своих брюк.

– Добро пожаловать… к Дереву Жизни? – Он смотрит в ее сторону, потирая затылок. – Мы так и не обсудили, что я должен говорить или делать.

Богиня откровенно ухмыляется.

– Я хотела посмотреть, что ты придумаешь. Обычно ты такой спокойный.

– Для меня все это тоже в новинку.

– У тебя было почти три года, чтобы освоиться в своей роли.

– Моя «роль» обычно заключается в том, чтобы нежиться на солнце и наслаждаться волнами.

– Неправда, – возражает она, – я видела, как ты играешь в камешки с Лючией.

– Только когда ты не занимаешь ее время.

Леди Виктория отбрасывает волосы на плечо и подается вперед.

– Ее нельзя винить за то, что она хочет получить настоящий вызов в игре в камни.

Кевхан фыркает, но не предлагает упрека.

– Но я сомневаюсь, что ты проделала весь этот путь, пересекая земли и моря, чтобы поиграть в камни. – Ее глаза возвращаются ко мне, взгляд оседает в ожидании. Как будто она ждет, что я задам вопрос.

На мгновение я слишком ошеломлена, чтобы что-то сказать. Я представляла себе, что это взаимодействие будет больше похоже на те, что я имела с духами. Ощущение силы – оно есть, но есть и потусторонность. Я не ожидала, что Старая Богиня Жизни станет со мной шутить.

– Я… я дала обещание. – Как только я начинаю обдумывать, что сказать, это звучит так незначительно. – Я обещала той, кто мне дорог, что приведу ее сюда, к тебе. И я… – Слова на секунду захлебываются, но я все равно выдавливаю их из себя. – Я не смогла. У меня не получилось. Но я хотела сделать это… как будто… каким-то образом этого будет достаточно.

От тяжести этой правды, от того, что я признаюсь в ней этой богине, которая с терпеливой материнской улыбкой наблюдает за моей борьбой с этой смесью сильных эмоций, у меня на глаза наворачиваются слезы.

Леди Виктория отталкивается от лепестка, на котором сидит. Кажется, что она парит над землей, прежде чем коснуться ее. Ее ноги едва шевелят песок.

– Но ты не потерпела неудачу, – мягко говорит она. – Твоя подруга здесь, не так ли? – Богиня кладет кончики пальцев на центр моей груди.

– Только ее сила, – бормочу я и качаю головой. Духи были первыми отпрысками старых богов. Первобытные дети, в своем роде. Я ожидала, что этот момент будет трудным, но не подумала о том, что меня может постигнуть наказание. Но каким бы оно ни было, я принимаю его. – Я пыталась уберечь ее, клянусь.

– Мы оба старались. – Эвандер сжимает мои пальцы. – Это был не только провал Фаэлин, а наш.

Она хмыкает, наклоняя голову.

– Я не вижу здесь никакой неудачи… Если уж на то пошло, я считаю, что вы справились великолепно. – Леди Виктория пристально смотрит на мою грудь. Как будто она обращается прямо к моему сердцу. – Пришло время выходить.

Без предупреждения или объяснения богиня отдергивает руку. Я чувствую, как от меня тянется знакомая нить магии. Я вижу ее. Лунные лучи вырываются из моей груди и закручиваются вокруг пальцев богини. Она отбрасывает их в сторону, и магия выплескивается из меня, как из опрокинутой бутылки.

Все вокруг становится ярким, а мое зрение ослепляет свет. Я снова оказываюсь далеко над миром. Но на этот раз я падаю. Сила Авроры покидает меня, а вместе с ней и более глубокое понимание времени и пространства.

Мимо меня проносятся мелькающие события – настоящие, прошлые и будущие. Вот большой зал, в котором собрались короли и королевы. Праздник в замке фейри с маленьким ребенком и ее родителями из двух миров. Праздник в заснеженных горах, за которым наблюдает женщина в фартуке кузнеца. Тихая хижина, на какой стороне Фэйда, я не могу сказать… но здесь чувствуешь себя как дома. На плите кипит кастрюля над Фолостом. На подоконнике сидит Мария. А в окне за окном…

Я моргнула, и все исчезло.

Но я видела Эвандера и троих детей, играющих в высоких травах за окном. Ни один ребенок не похож на другого. Ни у кого нет наших черт лица или волос, никто не появился из моей утробы. Но все они, несомненно, наши.

Фэйд, когда свет меркнет и реальность снова обрушивается на меня, последние светящиеся нити магии Авроры покидают мою плоть. Они образуют знакомый контур, а затем свет и сила наполняют его. Леди Виктория крутит пальцами в воздухе, как бабушка скручивала шерсть в нити на колесе. Организуя сырую сущность мира в силу, которую можно использовать и которой можно владеть.

Я пошатываюсь и едва не падаю. И упала бы, если бы Эвандер не подхватил меня. Кевхан произносит тихое «Вау», как будто он тоже никогда не видел ничего подобного.

Мои глаза встречают знакомую пару. От Авроры захватывает дух. Ее форма меняется, как лунный свет сквозь деревья. Не совсем твердая. Скорее, это туман тех земель, которые мы с Эвандером оставили позади.

Она подплывает ко мне и берет мои щеки в обе руки. Ее рот открывается и закрывается, словно для того, чтобы произнести слова, но из него вырывается лишь мелодичный звук. Как слабый звон вдалеке. Песня, в некотором роде, но такая, какой я еще никогда не слышал.

– Я не могу тебя понять. – Я смеюсь, и слезы текут по моим щекам. Наконец-то вся ее магия ушла от меня. Вернулась к ней, как и должно быть. И теперь я больше не могу говорить на древнем языке духов. Аврора с улыбкой наклоняется вперед и нежно целует меня в лоб, как я целовала ее в роще, когда думала, что это прощание. Ощущение ее губ на моей коже – не более чем прохладный шепот ночного бриза. – Но, кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду… Теперь все будет хорошо, не так ли?

Аврора смотрит на меня и моргает. Да.

Затем она поворачивается к Эвандеру, издает ту же бессвязную мелодию и целует его в лоб. Она бросает на меня еще один взгляд и улыбается так, как я ее еще никогда не видела. Ярче, чем любая другая, которую я могла бы себе представить. Чистая, как сама луна.

Через мгновение она исчезает. Вернулась домой. Эвандер обхватывает меня за плечи и целует в висок, а мы смотрим на луну, которая, кажется, сияет ярче, чем когда-либо прежде.

– Что теперь? – шепчет он.

– Я думаю… нам стоит найти собственную хижину. – Мои щеки болят от моей улыбки и будущего, которое ждет нас всех.

Notes

[

←1

]

Лабрадорит – разновидность горных пород, обладающих редким свойством иризации – внутренним радужным сиянием.

[

←2

]

Крупные украшения, в том числе и серьги с массивными подвесками, – фавориты подиума, красных дорожек, зажигательных выходных и, в более умеренном варианте, «изюминка» рабочих будней. Называются такие серьги по-разному: люстры, канделябры, шандольеры, – но означают одно и то же. Французское слово сhandelier, в неизмененном виде вошедшее в английский язык, а потом заимствованное и нашими модницами, переводится как те же «люстра», «канделябр». Сложно ли сделать висячие серьги частью своего стиля? Вовсе нет, если воспользоваться подсказками с модных показов и вдохновляться образами звездных красавиц.

[

←3

]

Издавать однообразные, монотонные звуки

[

←4

]

Плетень – это плетеный забор из прутьев и веток.

[

←5

]

Marigold – календула, бархатцы

[

←6

]

У слова «подпалина» есть два значения:

Слегка обожжённое подпалённое место (разг.).

Рыжевато-жёлтое или белёсое пятно на шерсти или мехе другого цвета.

[

←7

]

Мансарда – это помещение (преимущественно жилое) на чердаке здания, каждый скат крыши которого состоит из двух частей – верхней, пологой, и нижней, крутой.

В широком смысле мансарда – любое помещение, устроенное на чердаке под высокой крышей. Она увеличивает полезную площадь здания.

[

←8

]

Брезент – это один из видов технической ткани, прочное, водонепроницаемое полотно, обычно сделанное из хлопка или полиэстера, покрытое специальными пропитками для защиты от влаги и ультрафиолетовых лучей.

[

←9

]

Denning – это термин, который используется для описания места, где животное, особенно хищник, проводит зиму, спит или отдыхает. На русский язык слово «denning» можно перевести как «спящая нора» или «зимовка».

ОТ МЕНЯ: в тексте это не название, но я решила писать это как название без перевода

[

←10

]

Mate – суженая. Вы могли встречать это слово в книгах Сары Дж. Маас «Королевство Шипов и Роз». Там называли их «истинной парой». Но дальше главная героиня скажет фразу (подумает), что не понимает, поэтому я решила не переводить, чтобы не нарушать в этот момент логику (для меня она тогда нарушается).

[

←11

]

– Тот, кто хорошо знает законы и следит за их исполнением; – Тот, кто строго соблюдает законы; – Вор в законе, авторитет; – Название свода законов

[

←12

]

Неограниченное своеволие, отсутствие законности, справедливости; самовластие

[

←13

]

Корм – это продукты растительного, животного или микробного происхождения, содержащие питательные вещества в усвояемой форме и не оказывающие вредного действия на здоровье животных и качество получаемой от них продукции.

[

←14

]

В фортификационной архитектуре вал – это отрезок берега или стены, образующий часть оборонительной границы замка, городища, поселения или другого укрепленного объекта. Он обычно имеет широкую вершину и сделан из выкопанной земли и/или каменной кладки.

[

←15

]

Передовой пункт, опора чего-либо

[

←16

]

Фертильность (от лат. fertilis – «плодородный, плодовитый») – способность половозрелого организма производить жизнеспособное потомство.