Текст книги "Рассвет с Рыцарем-Волком (ЛП)"
Автор книги: Элис Кова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
– Дай мне пройти. – Я вырываю слова.
– Ты думаешь, что можешь приказывать мне? Нет, нет, теперь ты моя. Если ты не хочешь, чтобы Конри узнал о твоем поступке, то будешь делать то, что я скажу. – Тонкая зловещая ухмылка скользнула по его губам, изогнувшись острым серпом.
– Давай, расскажи ему. – Воспользовавшись моментом удивления Бардульфа, я обхожу его, стараясь выглядеть увереннее и беззаботнее, чем есть на самом деле. Я знаю, насколько все плохо. Но я не могу справиться с этим в одиночку. Я должна вернуться к Эвандеру. – Скажи Конри все, что тебе хочется сказать. Посмотрим, поверит ли он тебе, когда я буду делить с ним постель и слушать его так, как ты так и не смог добиться.
Бардульф издал рык. Рука смыкается на моей шее. Я задыхаюсь, но его огромные пальцы обхватывают мое горло. Он оттаскивает меня назад и приближается. Я спотыкаюсь, но удерживаюсь на ногах, а руки тянутся к горлу, пытаясь вырваться из его хватки.
– Ты проведешь каждый день своей короткой жизни, жалея, что бросила мне вызов, – рычит он. – Я дам тебе еще один шанс. Скажи, что будешь моей хорошей девочкой, и, возможно, я смогу забыть об этом.
– Отпусти меня. – Я не могу понять, то ли слова звучат мягко и хрипло от его хватки, то ли от ярости, которую я чувствую.
– Или что?
– Ты видел, что я могу сделать в последнем лагере. Я прикажу земле разверзнуться и поглотить тебя целиком.
Это пустая угроза – магия Брундил еще слишком слаба, чтобы я мог требовать от нее чего-то большего. Но Бардульф явно не понимает этого компонента магии духа, потому что его хватка немного ослабевает. Верно, я хочу сказать, не только у тебя, лыкин, есть зубы. Затем его рука снова напрягается, еще крепче, чем прежде. Я чувствую, как мое сердце бьется о подушечки его пальцев. В моих глазах вспыхивает боль.
– Ты не посмеешь навредить одному из рыцарей Конри.
– Проверь.
Он не двигается, и я тоже. Мы оба делаем два вдоха, ожидая, кто сорвется первым. Он держит меня за горло, буквально и метафорически. Но он считает, что у меня есть силы, о которых он может только мечтать. Хотя, если он перейдет в свою волчью форму, то будет быстрее и сильнее любого духа, которого я смогу призвать. Продолжать ли мне уговаривать его или попытаться нанести первый удар?
Бардульф хмыкает, его переполняет разочарование. Я открываю рот, чтобы заговорить. Но ни один из нас не успевает сделать тот шаг, который планировал.
Из ниоткуда в Бардульфа врезается тень. Я падаю вниз вместе с кучей мышц и меха, по крайней мере до тех пор, пока Бардульф не отпускает меня, ослабив руку от шока. Я падаю на листья и корни. Они впиваются в мою плоть, царапая, но не причиняя серьезного вреда.
Я прихожу в себя под звуки когтей и рычания. Теперь на земле лежит не один волк, а два. Они кувыркаются и катаются. Когти, челюсти и кровь.
– Эвандер! – кричу я, когда Бардульф набрасывается на него. Багровый цвет распространяется по земле.
Эвандер обнажает зубы со звуком, больше похожим на рев, чем на рычание. Он вгрызается в горло Бардульфа. Он едва успевает увернуться, но Эвандер все равно вырывает у Бардульфа кусок мяса.
Я должна помочь ему. Позади них журчит ручей. Я не могу так скоро снова столкнуть Брундил. Но Волст…
Встав на ноги, я проскакиваю мимо волков. Бардульф замечает меня и рычит, но Эвандер набрасывается на него и валит с ног прежде, чем он успевает броситься за мной. Плеснув в воду, я опускаюсь на колени, складываю руки и закрываю глаза.
– Волст, я взываю к тебе. Пожалуйста, умоляю тебя, помоги мне. – Сначала ничего. Только звуки дерущихся волков и бегущей воды. Руки дрожат, я крепче сжимаю их, потянувшись к ним с помощью своей магии. Чувствую, как Эвандер обвязывает нить вокруг моего пальца. Я не могу допустить, чтобы с ним что-то случилось – не раньше, чем я скажу ему, что он для меня значит. – Пожалуйста, Волст, Грувун, кто угодно. Пожалуйста.
Течение полностью прекращается. Я открываю один глаз, потом затем другой. Вода выглядит так же, как и обычно. Вот только она неестественно неподвижна.
– Волст? – шепчу я.
По воде пробегает рябь, источник которой не виден.
– Помоги ему. Пожалуйста, спаси Эвандера.
Поток расходится в стороны, струясь в воздухе как гейзер. Кулак воды обрушивается прямо на Бардульфа, отбрасывая его к дереву одной мощной волной. Затем вода просачивается обратно в ручей и течет как ни в чем не бывало.
Бардульф не двигается.
– Неужели он… – Я встаю, чтобы попытаться заметить, как поднимается и опускается его груди. Неужели я только что убила? Эта мысль потрясла меня до глубины души, и я начал дрожать всем телом.
Эвандер бросается к нам, по пути принимая человеческую форму. Мой плащ у него на плечах, и он быстро развязывает его, надевая на меня. Затягивая застежку.
– Ты в порядке? – поспешно спрашивает он.
– Ты… – Я оглядываю Эвандера с ног до головы: он весь в синяками и порезами. Глубокие раны на плечах, где Бардульф набросился на него. – Ты ранен.
– О, это? – Эвандер улыбается. Улыбка натянутая и не доходит до его глаз. Я вижу, как он морщится от каждого движения. – Ничего страшного. Бывало и хуже.
– Нам нужно обработать эти раны. И Бардульф…
Мужчина, о котором идет речь, рывком возвращается к жизни. В процессе перекатываясь на бок, он переходит из волчьей формы в человеческую, выкашливает воду. Он бормочет.
– Чтобы убить ублюдка, потребуется нечто большее, к сожалению, – мрачно говорит Эвандер, в его словах чувствуется гнев.
– Эвандер, – быстро шепчу я, пока Бардульф все еще пока Бардульф не успокоился. – Он видел нас.
– Что? – Эвандер сосредоточенно смотрит только на меня.
– Он видел нас, – повторяю я, стараясь подчеркнуть каждое слово. – Вместе. Он знает.
– Она права. – Бардульф все равно услышал, несмотря на мои попытки вести себя тихо и говорить, пока он отвлекся. – Я все видел. – Он, повернувшись на другой бок, медленно сел лицом к нам. – Я отдаю тебе должное, Эвандер, я не думал, что ты способен на такое. Пойти против Конри, когда внешне ты всегда был таким преданным. Ты думаешь, что только потому, что ты рыцарь, наделенный некоторым обаянием короля, ты можешь украсть его сучку?
– Назови ее так еще раз, – угрожает Эвандер, Руки сжаты в кулаки так сильно, что на руках вздуваются мускулы.
– Королевское очарование… – тихо повторяю я, сведя брови. Прошло столько дней с тех пор, как я в последний раз почувствовала, как погружаюсь в ауру Конри, что я почти забыла об этом.
– О, ты не знаешь? – Внимание Бардульфа приковано исключительно на меня. По его губам скользит ухмылка. – Он не сказал тебе, да? Конечно, не сказал.
– Хватит, – огрызается Эвандер.
– Мы, рыцари, приносим клятву Королю Волков, и, конечно, он отнимает у нас способность иметь детей. Но за нашу верность мы не остаемся с пустыми руками. Нет… мы можем не иметь детей, но мы не лишены в удовольствиях партнеров. Более того, все становится проще. Наши клятвы делают нас продолжением Волчьего Короля, и поэтому мы получаем часть его сил.
– Я сказал, хватит! – рычит Эвандер, бросаясь к Бардульф.
– Дай ему сказать! – огрызаюсь я. Эвандер замирает на месте. Мое сердце колотится, но уже не от страха, что я убила, и не от того, что Бардульф собирается сделать. Я натягиваю на себя плащ, словно могу защититься себя от этой правды.
Бардульф завывает от смеха.
– Ах ты, кабель, она не знала. Да, Фаэлин. Твой защитник, дорогой рыцарь использовал силы, которые он скрывал от тебя, чтобы заманить тебя в свою постель.
Глава 32
Я перевела взгляд на Эвандера и встретилась с ним глазами.
– Это правда? – Слова – не более чем дрожащий шепот. Страх за то, каким может быть ответ, почти полностью заглушает их.
– Фаэлин, это… – Пауза невыносима.
– Да или нет.
Бардульф вмешивается. Он явно получает слишком много удовольствия от моих мучений, чтобы оставить все как есть.
– Разве ты никогда не задумывалась, почему тебя так тянет к нему? Почему ты с такой готовностью легла в постель мужчины, с которым только что познакомилась? Вероятно, ты почувствовала влечение к нему с первого взгляда, не так ли?
Я снова в палатке на берегу, в ту самую первую ночь. Удивляюсь, почему мне не было так противно, как должно было быть, когда он дотронулся до меня.
– Большинство из нас, рыцарей, стараются подавить в себе обаяние. Особенно рядом со суками, которыми интересуется король.
– Я сказал, не называй ее так! – Эвандер фыркнул и снова попытался двинуться к Бардульфу.
– Отвечай! – Я останавливаю его резким приказом. Эвандер оглядывается, и выражение его лица говорит мне обо всем. – Это правда… не так ли?
– Это не то, что ты думаешь, – поспешно пытается сказать он. – Фаэлин, я бы никогда…
– В ту первую ночь, когда ты взял меня в свою палатку… – Мурашки бегут по рукам в тех местах, где Эвандер коснулся меня в ту самую первую ночь. Теперь уже не от удовольствия, а от ужаса. Я помню, как хорошо он себя чувствовал. Как сильно я хотела его, даже тогда, несмотря на себя. Он был готов принять меня, когда я сделала ему предложение позже. Он без проблем отвел меня в свою палатку, чтобы я могла… Я думала, что это просто давление очарования Конри на нас обоих. Что это были вынужденные действия. Но нет.
Я была такой дурой.
– Мне всегда казалось, что в один прекрасный день, рано или поздно, я наконец-то смогу показать Конри твое истинное лицо, Эвандер. – Бардульф медленно встает, опираясь на дерево, о которое он только что ударился, чтобы подняться на ноги. – Доказать ему, что тебе нельзя доверять. Но я никогда не думал, что смогу сделать это именно так.
– Ты действительно думаешь, что я мог так поступить с тобой? – шепчет Эвандер, сосредоточившись только на мне.
– А во что я должна верить? – спрашиваю я его. Гнев и боль борются за контроль над моими словами. Один хочет закричать. Другая хочет вообще ничего не говорить. – Ты солгал мне, Эвандер.
– Нет, нет. Я… я не говорил тебе о чарах, но…
– Тогда это все, что мне нужно знать.
– Я могу подавить его! – Он делает шаг ко мне. Не к Бардульфу. – Магия – это выбор, всегда. Я не использовал ее на тебе, клянусь.
– Ты влюбился в королеву короля или обманом пробрался в ее постель; в любом случае, это не сулит тебе ничего хорошего, – с ликованием говорит Бардульф.
Я не получаю от этого никакого удовольствия. Нет никакого удовлетворения, извращенного или иного, в этом разоблачении. А его энтузиазм лишь заставляет меня ненавидеть Бардульфа еще больше. Ему наплевать на меня, его волнует, как схватить Эвандера и подчинить меня себе. Эвандер же заботится лишь о… У меня нет четкого ответа. Мое сердце и разум слишком мутны для этого. Единственное, на чем я могу остановиться, это он сам – Эвандер заботится только о себе.
– Как я могу верить тебе, если я уже знаю, что ты мне солгал? – спрашиваю я Эвандера.
– Я никогда тебе не лгал. – Его тон стал умоляющим. Он умоляет меня понять.
Но я не понимаю. Не могу.
– Недосказанная правда – это все равно ложь. Ты не сказал мне правду, и я бы не догадалась спросить. Ты должен был понимать, что это то, о чем я хотела бы знать. Иначе было бы нечестно по отношению ко мне.
– Фаэлин…
– На твоем месте, Эвандер, я бы не произнес ни слова, пока ты не предстанешь перед Конри. Побереги дыхание для защиты. Думаю, оно тебе понадобится. – Бардульф приближается, обращая внимание на меня, а не на него. – Фаэлин, Конри послал меня, потому что почувствовал твое возвращение на равнину и попросил прийти, убедиться, что ты в порядке, и проводить тебя обратно. Если ты хочешь уйти, мы можем отправиться без Эвандера.
– Я бы хотела, – холодно отвечаю я. Единственный человек, которому я могу доверять, вернулся к Конри… Аврора. Она – единственная, кого мне стоило слушать в этом жестоком мире.
Но Аврора… Она доверяла Эвандеру. Хорошо отзывалась о нем. Она никогда не упоминала о привороте. Значит ли это, что он не настоящий? Или Эвандер говорит правду о том, что подавляет его во мне?
Единственный способ узнать наверняка – спросить у нее. Тогда, что бы ни сказала Аврора, я буду верить ей. Чем быстрее я вернусь, тем лучше.
– Почему бы тебе не пойти вперед, Эвандер? – Бардульф пытается обхватить меня за плечи. Я отстраняюсь, не желая, чтобы он думал, что мы дружим. Я могу злиться на Эвандера, но это не значит, что Бардульф мне вдруг понравился. Он лишь одаривает меня тонкой улыбкой и возвращает свое внимание Эвандеру. – Я закончу сопровождать ее в Ден. Думаю, со мной она будет в большей безопасности.
– Конри велела мне защищать ее и быть рядом с ней. Заботиться о ней. – Эвандер с трудом выговаривает слова, так сильно сжимается его челюсть.
– И как же ты ее защищал. – Бардульф делает еще один шаг ко мне. Я делаю еще один шаг назад.
– Ты заставляешь ее чувствовать себя неловко, – говорит Эвандер от моего имени. Я хочу сказать ему, чтобы он этого не делал, но втайне благодарна ему за то, что он заставил Бардульфа отойти, даже если мне все еще противно.
– Вот ты пытаешься читать мне нотации, как будто у тебя есть какие-то высокие моральные принципы, в то время как я всего лишь пытаюсь предложить тебе возможность спастись. Ты действительно хочешь, чтобы Конри услышал об этом от меня? – Угроза Бардульфа очевидна.
– Я не уйду…
– Иди, Эвандер, – отрывисто произношу я. Эвандер переключает внимание на меня, и выражение его лица становится израненным, словно это я впилась когтями в его плоть. – Отправляйся в Ден и лечись. Увидимся через день.
– Фаэлин…
– Я не хочу, чтобы ты был рядом со мной. – Заявление спокойное, холодное. Но я вижу, какой хаос оно вызывает в нем. Эвандер отступает на шаг, и его уверенность заметно ослабевает. Он сказал, что всегда будет рядом, пока я хочу это. Что ж, теперь я все прояснила. Я провела черту на песке.
– Я… Очень хорошо. – Эвандер старается взять себя в руки. Это ему почти удалось. – Но мы увидимся завтра. – Он вторгается в личное пространство Бардульфа, и Эвандер, с его внушительной мускулатурой, почти полностью заслоняет его. – Мне лучше увидеть ее завтра целой и невредимой. Если с ней что-то случится…
– В отличие от тебя, я не забыл о своей клятве Конри. – Бардульф смотрит на меня. – Пойдем.
– Я никуда не пойду, пока не получу свою одежду и вещи. – Я плотнее натягиваю на себя плащ и смотрю на них обоих. У них хватает здравого смысла не бросать вызов, и я возвращаюсь в лагерь, который мы с Эвандером разбили.
Одеяло все еще не расстелено. Отпечатки наших тел лежат рядом, словно призраки. Со всем достоинством, на которое я еще способна, я одеваюсь. И стараюсь не обращать внимания на воспоминания, которыми почему-то наполнена даже моя одежда: я вижу, как Эвандер сдирает ее с моего тела, а потом чувствую его руки на себе. Он целует меня.
Я одеваюсь быстрее и, закончив, поворачиваюсь лицом к ним обоим.
– Ну что ж, пойдем.
Бардульф делает шаг вперед. Он все еще немного прихрамывает, но уже хорошо восстанавливается. Он переходит в волчью форму и низко опускается, явно ожидая, что я заберусь на него. От одной мысли о том, чтобы ехать на его спине, у меня сводит живот.
– Ты не можешь ему доверять. – Эвандер крадет мои мысли, придавая им звучание.
– По крайней мере, в нем я могу быть уверена, – шиплю я в ответ. – Ты… я не знаю, что о тебе думать.
Он делает полшага ко мне, опускает подбородок и смотрит мне в глаза. В отличие от Бардульфа, я не отстраняюсь. Даже сейчас, зная то, что я знаю, ни одна часть меня не хочет отстраниться от него. Меня все еще тянет к этому мужчине… но что это – инстинкт, которому я могу доверять? Или магическое очарование, которое пленяет мое сердце? Возможно, я никогда этого не узнаю, если каким-то образом не уйду от него и не дам себе время собраться с мыслями.
– Если я тебе понадоблюсь, просто позови. Никакое расстояние не будет слишком большим, никакая сила не будет непреодолимой. Меня больше не пугает цена, Фаэлин… Я найду тебя.
Чувство было бы приятным, если бы не обстоятельства, сопутствующие ему.
– Я не буду звать. – Я знаю, что эти слова причинят ему боль – и они причиняют, – но я злая, потому что не нахожу в себе сил заботиться об этом. Желание причинить ему боль, как он причинил мне, – отвратительное, но неутолимое желание.
Бардульф поворачивает голову через плечо и издает хриплое рычание. Я двигаюсь к нему, оставляя Эвандера позади. Эвандер не делает никаких других движений в мою сторону. Он стоит и смотрит, как я неловко устраиваюсь на спине Бардульфа.
Я слегка покачиваюсь, с трудом удерживаясь на ногах, пока Бардульф стоит. Он немного меньше Эвандера, как волк. Более худой. Мне неудобно держаться за него и трудно понять, где я хочу сидеть. Одно то, что я сижу на нем, наполняет меня нежелательным чувством близости.
Оглянувшись через плечо, я встречаюсь взглядом с Эвандером, прежде чем Бардульф уносится в ночь. Слишком скоро деревья и ночь полностью заслоняют Эвандера, и я ощущаю, будто теряю часть себя.
Это ощущение, что очарование покидает меня? Я чувствую, как магия покидает меня? Или это чувство разбитого сердца, которое мне слишком хорошо знакомо?
Ветер бьет мне в лицо, когда мы выходим из леса на равнину. Он щиплет глаза, словно вытягивает из них соль. Я пытаюсь бороться со слезами. Я не хочу быть такой уязвимой рядом с Бардульфом. Если бы это зависело от меня, я бы сейчас была совершенно одна. Я бы вернулась в свою хижину, поставила кипящий котелок над Фолостом и крутила бабушкино колесо, пока мои мысли не стали бы такими же упорядоченными, как нить между пальцами.
Но домашний уют – это роскошь, которой я больше не обладаю. И это не роскошь, которой Аврора не обладала уже много веков. Я направляю свою боль и страдания на мысли о ней – на то, что я вообще здесь делаю. Я собираюсь спасти ее. Не имеет значения, насколько сильно я страдаю, насколько мне тяжело на душе, – это лишь малая часть того, через что ей пришлось пройти.
С рассветом придет Ден, и, как только мы прибудем, я не стану сдерживаться и не буду терять времени. Мы оставим Конри, лыкинов и Эвандера позади.
Глава 33
Бардульф замедляет шаг. До рассвета еще далеко, а мы только-только взобрались на склон, ведущий к Равнинам Лыкина. Лес затеняет долину под нами. Эвандера не видно. Бардульф опускается на землю, и я спускаюсь с него.
– Все в порядке? – спрашиваю я, когда он возвращается в человеческий облик.
Бардульф кладет руки на поясницу и наклоняется влево-вправо, вперед-назад.
– У меня все еще болит после нашей схватки, да и ты не совсем легкая.
Я вздрагиваю от того, как он формулирует это замечание. Хотя я ценю свои полные бедра и пухлый зад и не собираюсь позволять ему изменить это, очевидно, что он хотел оскорбить меня.
– Тогда, возможно, тебе стоит стать сильнее. – Я складываю руки и оглядываю равнину. – Как скоро ты снова будешь готов бежать?
– Ты неумолима, – ворчит он, глядя на меня. – Ты должна благодарить меня за то, что я освободил тебя от Эвандера. Склоняться и целовать мои сапоги.
– Этого не будет, – говорю я категорично. Я возвращаю свое внимание к нему, устремляя на него пристальный взгляд. – Не думай, что мое присутствие здесь означает какую-то симпатию к тебе. Я по-прежнему считаю тебя грубым и совершенно невыносимым. Ты – лишь способ быстрее вернуться в Конри. – Я добавляю последнее слово, подчеркивая, что все еще нахожусь под защитой Конри. Эвандер прав, с Бардульфом я не в безопасности, и я это знаю.
– Я удивлен, что ты хочешь вернуться к Конри. Не похоже, чтобы ты торопилась вернуться к нему, когда ты лежала на Эвандере и стонала его имя. – Бардульф не жалеет слов. Я поджимаю губы и чувствую, как алый румянец поднимается от гнева и смущения. Он этого не упускает. – Да, Фаэлин, не забывай, прежде чем открыть свой умный рот, что я все еще имею над тобой власть. Ты либо несчастная жертва вероломства Эвандера, либо предательская девка. И только от тебя зависит, что я скажу Конри, когда мы вернемся.
Я поднимаю на него глаза и держу рот на замке, пока не поверю, что не сорвусь. Когда я все-таки заговорила, мои слова были мягкими.
– Возможно, тебе стоит больше сосредоточиться на восстановлении сил, а не на том, чтобы болтать без умолку. Не думаю, что тебе понравится выяснять, кого Конри слушает из нас двоих.
Бардульф фыркнул и сел на траву.
– Первая умная вещь, которую ты сказала. Прислушайся к собственному совету, сучка.
Я вздрагиваю, но не отвечаю на оскорбление, а продолжаю сосредоточенно смотреть на него.
– Через час отправляемся?
– Ден еще слишком далеко. – Он зевает. – Мы поспим, а после восхода солнца продолжим путь.
– Это не так далеко.
– Мы пойдем через несколько часов, – настойчиво повторяет он.
– Хорошо. – Я делаю несколько больших шагов от него и тоже ложусь. Я лежу спиной к Бардульфу и опираюсь головой на руку. Я смотрю в пустоту, ожидая, что сон придет ко мне. Но сон не приходит.
Вместо этого я коротаю время, размышляя о том, что буду делать в первую очередь, когда доберусь до Дена. Аврора – мой единственный приоритет сейчас. Будем ли мы сразу же уходить? В быстром бегстве может быть элемент неожиданности. Конри ни в коем случае этого не ожидает, и чем дольше мы остаемся, тем больше подозрений у него может возникнуть. Кроме того, похоже, что Эвандеру предстоит какое-то испытание сразу после возвращения. Мы могли бы воспользоваться хаосом…
От одной только мысли об этом у меня все внутри сжимается. Это так бессердечно. Неужели я могу оставить его, как жертвенного агнца? Он первым был бессердечным, напоминаю я себе. Но когда я это делаю, ко мне возвращается его израненное выражение лица. Боль в его глазах.
Неужели он действительно использовал меня?
Я сдерживаю вздох. Желание встать и пойти обратно в лес почти одолевает меня. Я зажмуриваю глаза, как будто могу как-то избавиться от этого желания, отгородившись от мира.
Но в темноте за веками в мой разум закрадывается новое желание. Оно крадется, как муравей, переползая через край корзины для пикника, разведывая, приглашая друзей. Дрожь пробирает меня, накрывая плечи неподвижностью. Я тяжел, как облако над луной. Мое сознание ясное, как сумерки.
Мне было приятно отдаться ему… действительно было приятно. Прошло столько времени. Как же хорошо снова отдаться ему… Мое дыхание сбивается, застревая в горле. Я почти чувствую, как его пальцы пробегают по моему плечу и руке. Чувствую его дыхание на своей шее.
Сдайся…
Голос в моем сознании больше не принадлежит мне. Я нахмуриваю брови. Что-то не так.
Расслабься. Ты хочешь этого.
Нет. Не хочу. Я заставляю себя открыть глаза, и мир снова рушится вокруг меня. Вместе с ним приходит осознание присутствия кого-то за моей спиной. Я быстро сажусь, поворачиваясь.
Бардульф приближается.
– Что тебе нужно? – Я огрызаюсь, потирая руки. Это помогает избавиться от склизкого чувства, которое закралось в меня, как зимний холод. И тут я осознаю, что плащ сполз с моих плеч. Или, может быть… ощущение пальцев на моей руке. Неужели он снял ее? Я не свожу глаз с Бардульфа, осознавая, насколько он угрожающий, и целенаправленно возвращаю плащ на место.
– Ты выглядела так, словно тебе снился кошмар. – Он приседает. – Я волновался.
Нет, не волновалась.
– Я в порядке.
– Ты уверена? Ты выглядишь бледной. – Он протягивает руку, чтобы коснуться моего лица, и чувство возвращается с такой силой, что едва не выбивает из меня дух. Я отворачиваюсь, и лицо Бардульфа превращается из маски беспокойства в гораздо более искреннюю хмурость.
– Я сказала, я в порядке. Возвращайся туда, где ты спал, и оставь меня в покое, – огрызаюсь я, надеясь, что у меня не останется места для неверного толкования.
– Я сказал, что беспокоюсь о тебе. – Он говорит медленно, как будто я как-то неправильно его поняла. – Позволь мне утешить тебя.
Чувства возвращаются. Оно бьется об меня, давит на плечи, словно пытается сломать мои кости и проникнуть в мой мозг. Стремительность нападения почти достигает моей головы. Я почти расслабляюсь, когда он снова тянется ко мне.
Почти. Я опираюсь на пятки, отталкиваясь от земли. Его лицо снова искажается от ненависти.
– Как ты…
– Тронь меня, и ты будешь страдать, – угрожаю я.
– Ну же. – Он хихикает. Поведение Бардульфа снова меняется так же легко, как качается маятник. Он смещает свой вес с уклончивой ухмылкой. Он выглядит как мужчина, пытающийся соблазнить и потерпевший неудачу. От этого зрелища меня тошнит. – Давай не будем играть в скромность. Я наблюдал за тобой с Эвандером, я знаю, какое ты сексуальное создание. Я могу наполнить тебя лучше, чем он.
– Еще одно слово, и меня вырвет на тебя. – Я добавляю кляп для пущей убедительности. Маска снова спадает с его лица. Единственная неизменная эмоция Бардульфа сейчас – это голод в его глазах. – Нет такого мира, в котором я бы когда-нибудь, когда-нибудь захотела тебя.
– Но ты уже хочешь меня. – Он произносит слова, как заклинание. Еще один импульс магии. Становится совершенно ясно, что он делает.
Я плотнее прижимаю к себе плащ и пытаюсь защититься от натиска его магии. Он пытается использовать чары со всей изощренностью мясника, орудующего топором. Это и есть те грани силы Конри, о которых он говорил? Это и есть те чары, которыми обладают рыцари? Эвандер владеет каким-то более высоким мастерством, или он говорил правду и не использовал его, чтобы заманить меня в свои объятия? Я никак не могла этого пропустить.
– Я больше не буду повторяться. – Я стою во весь рост. – Я не хочу тебя. Я никогда не хотела тебя. И никогда не захочу. А теперь убирайся с моих глаз.
– Это из-за плаща. – Он тоже встает. – Вот как ты сопротивляешься.
– Не подходи ко мне. – Я протягиваю руку, как будто только это его остановит. Конечно, это не помогает, и он делает шаг ближе.
– О, теперь я знаю все, не так ли? – Он усмехается и делает еще один шаг. Я делаю два шага назад. – Я расскажу Конри о твоем волшебном плаще и о том, как ты легла под Эвандера.
– Я сказала, не подходи ближе. – Если он не остановится, мне придется выполнить свои угрозы. Мое сердце снова начинает колотиться. О чем я думала, когда пришла сюда с Бардульфом одна? Я явно ни о чем не думала. Я была просто обижена и глупа, и теперь мне придется защищаться.
– Я выдам тебя Волчьему Королю, если ты не доставишь мне удовольствие. – Он ухмыляется. Так ясно, что он полностью рассчитывает на то, что я уступлю. Ублюдок.
– Никогда.
– Старые боги! С Эвандером ты согласна, а со мной – нет? С этим жалким, хнычущим подхалимом? – Руки Бардульфа сжались в кулаки. – Дай угадаю, ты думаешь, что он на твоей стороне, потому что жил в твоем мире.
Что? У меня нет возможности задать этот вопрос. Да и ответу я не доверяю. Бардульф начинает приближаться быстрее. Я не могу преодолеть достаточное расстояние между нами.
– Сейчас я покажу тебе, как настоящий мужчина берет женщину.
– Не трогай меня!
Он игнорирует мою угрозу и протягивает руку. Я смотрю на его руку. Он не собирается останавливаться. Бардульф сорвет с меня булавку, плащ, а потом…
Я лезу в сумку, достаю кусок очага, который долгие годы был домом Фолоста, держу его перед собой и зову:
– Фолост.
Дух оживает и зависает над маленьким осколком кирпича. Бардульф замирает, растерянно глядя на маленькую искорку. Глаза Фолоста встречаются с моими, и Бардульф разражается хохотом.
– Думаешь, это жалкое маленькое пламя остановит меня? – Бардульф поднимает руку, собираясь выбить кирпич из моей ладони.
Я полностью игнорирую его, сосредоточившись только на духе передо мной. Он не могущественный и не первобытный, но я знала, что он придет, несмотря ни на что.
– Мне нужно, чтобы ты привел Девлана. – Я опускаю подбородок и встречаюсь взглядом с духом, давая понять свое намерение таким образом, что его поймет только Фолост – зная, что я могу говорить с ним на языке, который Бардульф не понимает. Даже если бы мне удалось призвать одного из великих духов прямо, не было бы времени на мольбы и объяснения. Я слышала это имя лишь однажды от Авроры на берегу, когда мы только прибыли. У меня нет связи с этим духом, и я вынуждена полагаться на то, что за меня скажет Фолост.
Ладонь Бардульфа врезается в мою, когда он отбивает кирпич. Фолост пытается ухватиться за камень. Искра. И гаснет в сырых травах.
– Хватит игр, – рычит Бардульф. – Теперь дай мне то, что я хочу!
Я не двигаюсь. Я стою, как могучее красное дерево. Непоколебимая, как дух перед своей сущностью. Я не стану трусить перед таким жалким существом, как он.
– Девлан, – говорю я, когда Бардульф бросается на меня. Мои слова спокойны. Смертельно спокойны. – Пожалуйста, я призываю тебя.
Искра от обломка кирпича, брошенного в траву. Я чувствую присутствие Фолоста. Всплеск магии. А потом…
Пламя.
Это огненный поток, который вырывается наружу, как крик. Из-под обломков кирпича Фолоста вырывается огонь и поглощает Бардульфа целиком. Жар ошеломляет. Но языки пламени не касаются меня. Они кружат вокруг меня, пока я смотрю в ослепительный свет на том месте, где когда-то стоял Бардульф.
Его крики обрываются. Они сопровождаются вонью горящей плоти. Затем – ничего, кроме огня и дыма. Девлан горит, пока его пламя не становится золотым, как солнечный свет. Так же быстро, как и появился, он исчезает.
Передо мной – обугленный участок земли. Почерневший от грязи. От Бардульфа не осталось даже костей. Словно его и не было вовсе.
Я отгоняю синюю дымку, которая задерживается в моем зрении от слепящего света, и медленно дышу. Повернувшись, я делаю несколько шагов, забираю кирпич, который Бардульф выбил из моей руки, и возвращаю его в подсумок. Моя рука дрожит. Не вздрагивает, не трепещет. Именно дрожит.
Конус обожженной земли простирается от моих ног, как надгробие. Последнее напоминание о нем. Как стрела, указывающая на меня, которая говорит, Она сделала это.
Что я должна была сделать? Я хочу спросить. Я должна была защищаться. Он не был хорошим человеком. Я хочу объяснить все так, чтобы меня услышали мои собственные уши. Но у меня получается только крик.
Я не позволю себе чувствовать вину. Не за это. Не за него. Не после тех жестоких намерений, которые он так ясно выразил.
– Я не буду чувствовать себя виноватой, – удается мне сказать. Хотя каждое слово дрожит, как и мои шаги.
Когда я пытаюсь уйти, то спотыкаюсь и падаю на колени. Я упираюсь руками во влажную землю, пытаясь найти в ней опору – что-то твердое, настоящее и стабильное. Потому что я не являюсь ничем из этого. Я рассыпаюсь на части.
Я убила его.
Я убила человека. Я использовал свою магию. Магию моих предков. Магию, которую бабушка научила меня использовать для защиты и служения. Дух, невинный в смертельных конфликтах. Я использовала для убийства.
– Эвандер, – прохрипел я. Затем я кричу небесам: – Эвандер!
