Текст книги "Дуэт с Герцогом Сиреной (ЛП)"
Автор книги: Элис Кова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)
В этом столько смысла. Чувство вины нахлынуло на меня с тошнотворным холодом, что я так мало подозревала о нем.
– Тогда почему магия не разрушила этого в тот момент, когда я хотела?
– Благословение, которое я тебе дал, было устроено иначе. Оно не действует задним числом, – объясняет он. И я не хотела аннулировать свой брак в ту ночь. Я просто хотела сбежать. – Более того, даже если бы я знал, то не смог бы. Эта клятва была скреплена и связана с другими людьми, до которых я не смог бы дотянуться в тот момент с помощью своей песни. Я сосредоточился на тебе, а не на том, что было позади. – Он пытается поймать мой взгляд. Я отвожу взгляд. Тогда он ловит мои руки. Это возвращает мне внимание. – Но мне очень жаль, Виктория. Я никогда не хотел тебя подвести.
Кончики моих пальцев дрожат под его теплой мозолистой рукой. Все мое тело начинает содрогаться, и я сглатываю. Я пытаюсь загнать все эти переполняющие меня эмоции куда-то глубоко, глубоко внутрь себя, где их уже никогда не достать.
– Я много лет обижалась на тебя за то, что ты не освободил меня от него, – признаюсь я.
– Некоторые вещи мы должны делать сами. Никакие желания и волшебство не могут освободить нас или избавить от ответственности.
– Прискорбно, не правда ли? – мрачно усмехаюсь я.
– Да, – соглашается он с легкостью человека, который много раз желал, чтобы все было наоборот. – Но мы продолжаем. У нас нет другого выбора.
Я киваю в знак согласия. Он улыбается мне маленькой, почти нежной улыбкой, и я отвечаю ему взаимностью. Я вижу его недостатки так же легко, как и его боль. Мрачные реалии, которые он заставляет себя принимать и преодолевать. Я вижу что-то знакомое в этой неразберихе:
Себя.
– Итак, теперь ты все знаешь.
– Я не думаю, что знаю все. – Он слегка улыбается, что смягчает удар, который в противном случае нанесли бы его слова. – Но, если повезет, со временем я узнаю. Я могу потратить целую вечность, изучая тебя, и этого никогда не будет достаточно. Вы стоите любого риска и любого шанса.
Он подается вперед, обхватывая меня руками. Илрит обнимает меня без притворства. В нем нет нужды или страсти. Крепкий, – в который раз напоминаю я. Он неподвижная скала в океане. Он тихая гавань, где я могу бросить якорь и отдохнуть.
– Я думала… что, забыв его, я смогу полюбить тебя лучше, стану более достойным тебя. Но я рада, что вспомнила. Я рада, что могу рассказать тебе все это – всю себя. Если ты хочешь меня, то я хочу, чтобы ты хотел всего этого, хорошего и плохого. – Я хочу быть его – каждой усталой, решительной, избитой и смелой частью меня. Если я ему нужна, то я хочу, чтобы у него было все. Я желаю знать, что он хочет всего этого.
– Хорошо. Никогда не стоит уменьшать себя, чтобы насолить другому. Лучшая месть – это процветание.
Мои руки скользят по его талии, тянутся вверх по спине, цепляясь за затвердевшие мышцы его плеч. Илрит прижимает свои губы к моим, властно, но без нужды, вытесняя последние остатки Чарльза из моего тела и мыслей. Его пальцы то напрягаются, то расслабляются, разминая мою спину, распутывая узлы многолетней боли.
Когда он отстраняется, я понимаю, что огромное море, которое я почувствовала, когда мы только вошли в комнату, сгустилось. Теперь есть только мы. Мы погружаемся в этот момент и фиксируем каждую деталь в глазах друг друга, как созвездия, которые будут вести нас домой.
Никогда еще я не делала так мало, не была так прикрыта и в то же время не чувствовала себя такой открытой.
Это близость, не похожая ни на одну из тех, что я когда-либо знала, и я хочу полностью отдаться ей. С каждой секундой я жажду этого все больше. Это как снять корсет после долгого рабочего дня. Как глоток холодного лимонного чая в палящий летний день – острый на язык, сладкий в горле, освежающий до глубины души. Это первый вздох, который я сделала после того, как одолела волны на пляже той ночью, давным-давно.
– Илрит. – Его имя ласкает мой разум. – Я люблю тебя.
Улыбка, расплывающаяся по его лицу, ярче полуденного солнца.
– И я люблю тебя. – Его внимание переходит на мой рот. Он облизывает губы, и я еще крепче прижимаюсь к нему. – Виктория, я…
Нас прерывает внезапная и зловещая тишина. Без предупреждения пение хора, которое продолжалось на заднем плане, прекратилось. Я отфильтровала этот постоянный шум. Но его отсутствие стало заметным.
– Что…
В ответ на мой незаконченный вопрос по Вечному Морю пронеслась одна нота – пять голосов в полной гармонии.
– Они приняли решение, – торжественно произносит Илрит, его руки ослабевают. Я едва удерживаюсь от того, чтобы не притянуть его к себе. Еще немного. Еще немного времени, чтобы мы с ним просто существовали.
Но приливы и отливы судьбы тянут нас за собой с самого начала. Невозможно найти ни одного встречного ветра, способного противостоять им. В тот момент, когда наши руки полностью расслабляются и мы расходимся в стороны, хор огибает балкон.
Все они по-прежнему держат копья, и выражения их лиц – мрачные и серьезные. Единственный, кто выглядит счастливым, – Вентрис, что еще больше подтверждает мою теорию об игре, в которую могла играть Фенни. Она играла на другой исход. Теперь я подозреваю, что она проиграла.
– Мы приняли решение, – объявляет Ремни. – Ваши помазания будут обновлены, а затем, на рассвете, вы будете принесены в жертву на берегах Леди Леллии, чтобы ваши тела могли быть предложены для питания Дерева Жизни – в качестве извинения за ваши обиды – и чтобы ваши души могли вернуться к Лорду Крокану. Надеюсь, вместе взятых сил хватит, чтобы умиротворить старых богов и покончить с этим раз и навсегда.
Глава 50
Спорить бессмысленно. Даже если в моих мыслях и вспыхивают возражения, я оставляю их при себе, скрывая за спокойной маской. Илрит, похоже, пришел к такому же выводу, поскольку остается совершенно неподвижным. Хотя мускулы на его челюсти коротко подрагивают. Это единственное, что выдает его волнение.
Пытаясь спасти свои моря, хор проклял всех нас. Но осознание того, что они будут мешать, а не помогать, уже по-своему прогресс. Это подтверждает, что нет смысла искать их помощи дальше. Мы с Илрит сами по себе.
Мысли кружатся в голове, как буря. Давление подталкивает меня. Оно ветер в моих парусах и ориентир, по которому я прокладываю свой курс.
– Если хор решил так, то мы подчинимся вашему решению, – говорю я, слегка склонив голову.
– Хорошо, – говорит Ремни. Вентрис смотрит с диким скептицизмом на мое подчинение, но молчит. Ремни излучает ауру, свидетельствующую о том, что сейчас не время испытывать ее терпение. – Сейчас мы отведем вас к ее пескам, чтобы вы могли должным образом помазаться перед Деревом Жизни перед тем, как принести себя в жертву нашей госпоже. – Ремни перекладывает копье из руки в руку, явно испытывая неловкость от того, что ей предстоит сказать дальше. – Однако, учитывая, что вы говорите о том, чтобы срубить Дерево Жизни, нам придется связать и заточить вас.
Воины огибают балкон, обматывая вокруг наших запястий толстые веревки из ламинарии, напоминающие то, чем Илрит запечатал свой арсенал. В полном молчании они ведут нас за связанные руки к Дереву Жизни. Хор остается позади, но не без последнего взгляда Фенни. Она смотрит в основном на брата, но ее внимание переключается на меня. В ее словах много недосказанного, она слишком сложная женщина, чтобы я могла понять, каковы ее истинные намерения. Она исчезает из поля зрения прежде, чем я успеваю попытаться, превращаясь в исчезающую тень.
На поверхности столько листьев, что некогда белые пляжи стали серебристыми. Листва застревает в прибое, который бьет нас по лодыжкам, когда мы выходим на поверхность. Я сомневаюсь, что мне показалось, что ветви деревьев над головой стали более пустыми, чем несколько часов назад.
– Она умирает. – Слова Илрита проносятся у меня в голове, когда мы входим в туннель, ведущий к главному пляжу Дерева Жизни.
– Мы спасем ее. – Моя решимость так же ясна, как дневной свет, который ждет нас на противоположном конце.
Пляж сейчас пуст, нет ни одного верующего, поющего свои молитвы. Тот контингент, который был здесь, когда мы только прибыли, должно быть, ушел или был отослан хором. Единственная наша компания – горстка воинов, копья, пронзающие чистый песок, и блестящие топоры, выстроившиеся вдоль больших корней, огибающих этот укромный пляж. Я стараюсь не смотреть на них с голодом в глазах, когда мы проходим мимо. Но это трудно, когда пальцы дергаются, побуждая меня схватить один из них и бежать к двери.
– Сюда, – командует один из воинов. Он указывает жестом на проем между двумя массивными корнями. Остальные воины выстраиваются полукругом вокруг нас, а их предводитель расстегивает путы на наших запястьях. – Если мы услышим хотя бы одну ноту, мы получим приказ хора покончить с вами здесь и сейчас, независимо от того, помазаны вы или нет. – Он смотрит на меня так, словно едва сдерживается, чтобы не выполнить эту угрозу прямо сейчас. – Хор пришлет кого-нибудь помазать вас.
С этими словами он встает спиной к проему, и нам с Илритом ничего не остается, как войти внутрь.
Мы протискиваемся через узкий проход в корнях. Глазам нужно время, чтобы адаптироваться, и когда это происходит, я вспоминаю перевернутое птичье гнездо. Как будто кто-то пытался поймать нас под корзиной. Солнечный свет пробивается сквозь переплетенные корни, отбрасывая лучи света на песок.
– Я думала, у сирен нет тюрем, – бормочу я, массируя запястья. Неудивительно, что Ремни выглядела такой неловкой.
– У нас их нет, особенно на острове Дерева Жизни. Это место обычно предназначено для священных молитв и тихой медитации, поскольку оно находится в объятиях Леди Леллии. – Илрит смотрит вверх через одно из отверстий в сплетенном потолке из корней.
– Неприязнь сирен к тюрьмам будет нам на руку. Они могли бы держать нас связанными. У нас есть преимущество при побеге, так как нам не придется беспокоиться о том, как распутать эти веревки. – Я начинаю ходить по периметру помещения. Стены похожи на живой гобелен, некоторые корни толще, чем три мачты корабля вместе, другие настолько тонкие, что я могу сорваться. Я заглядываю в щели, ищу места, которые могут открыться и образовать проход.
– Другого выхода нет. Я здесь уже был.
– А ты искал его, когда был здесь в последний раз? – Я пытаюсь протиснуться через один из промежутков между корнями, хотя уже знаю, что он слишком мал.
– Я могу осмотреть все пространство одним поворотом. – Он делает это для того, чтобы подчеркнуть. – Выхода нет.
Нахмурившись, я кладу руки на бедра. – Так что же тогда? Ты хочешь сдаться? Просто позволить им убить нас? Позволить Леди Леллии умереть и забрать с собой весь мир?
– Конечно, я этого не хочу. – Илрит перетащил ноги в дальний конец, подальше от проема, и сел на один из широких корней, которые медленно дугой уходили вниз, прежде чем погрузиться в песок. – Но я не уверен, что мы еще можем сделать.
Я преодолеваю несколько шагов, чтобы добраться до него, продолжая искать по пути возможные проемы, но не находя их.
– Может, попытаться одолеть рыцарей? Если они нас развязали, то явно не думают, что мы попытаемся сбежать. У нас будет элемент неожиданности.
– Сомневаюсь. – Илрит вздохнул и покачал головой. – Их слишком много.
Я ухожу, потом возвращаюсь, потом снова ухожу, начинаю шагать. Мои ноги роют траншею в песке от повторения. На одном из поворотов я чуть не врезаюсь лицом в Илрита. Он ловит меня обеими руками за плечи. Наши груди прижимаются друг к другу, и я мгновенно замечаю, что его сердцебиение, кажется, совпадает с моим. Пульсация, которая подчеркивает нашу общую песню.
– Расслабься, Виктория, – успокаивает он.
– Но…
– Паника никому не поможет. Если есть выход, он придет к нам, когда будет нужно. А пока постарайся успокоить свои тревожные мысли. – Глаза Илрита закрываются, его руки перемещаются и хватают мои на своей груди, сжимая их между нами. Его лоб мягко прижимается к моему. Мгновенно я расслабляюсь. Он прошептал: – Мне бы хотелось, чтобы у нас было больше времени.
– Нет. – Я качаю головой, отстраняясь. Я вижу, что он делает. Покорность, призыв отпустить. – Не начинай с прощаний.
Илрит усмехается, убирая прядь волос с моего лица.
– Прощания между нами бессмысленны. Однажды я уже выкрал тебя из Бездны Смерти.
И все же, когда он наклоняется, чтобы поцеловать меня, в этом поцелуе чувствуется какая-то завершенность. Поцелуй обжигает всем, что осталось недосказанным. Все то, чем мы хотели бы успеть поделиться в медленном темпе развития отношений – роскошь, украденная у нас. Наши руки дрожат. Он отстраняется, наши дыхания смешиваются во влажной дымке этого места, которое теперь стало полностью нашим. Стены чуть ближе, чем в прошлый раз, когда я открывала глаза, свет чуть тусклее. Солнце садится, возможно, это наша последняя ночь в жизни.
– Не надо, – шепчу я, и это слово дрожит на моих губах.
Он улыбается и снова целует меня в ответ. На этот раз в его поцелуе чувствуется вкус надежды, но он движется с голодом отчаяния. Что-то внутри меня ломается, и я теряюсь в нем. Если это наши последние мгновения, то я подчиняюсь потребности, растущей между нами. Отчаянию. Я подчиняюсь его языку, пальцам и рукам, которые прижимают меня к задней стене, скользят по моему торсу и хватают за грудь.
Между тем, как мои руки оказались на его груди и легли на его бедра, он толкнул меня на корень, где сидел сам. Илрит нависает надо мной. Глаза закрыты, в них блестят слезы, которые мы оба отказываемся проливать.
– Если это наши последние мгновения, то давай создадим песню, которая эхом отзовется в вечности, – шепчет он мне в лицо.
– Нет.
– Нет? – Он хмурится.
– Нет, – повторяю я с большей убежденностью. – Это не будут наши последние мгновения. Но я все равно буду иметь тебя.
Он хмурится и ухмыляется, проводя языком по моим губам, углубляя наш поцелуй. Я жажду его так, что это одновременно и возбуждает, и пугает. Тоска и отчаяние захлестывают меня, заменяя всякую нерешительность и печаль жжением, которое грозит поглотить меня. Я не могу притянуть его к себе достаточно близко и крепко обнять.
У Илрита перехватывает дыхание, когда он хватает меня за талию и посылает толчок по моему телу. Наши движения становятся неистовыми, поцелуи сменяются поцелуями зубов и языка. Руки – неотложными. Слишком много его, слишком много меня, и недостаточно нас. Все, чего я хочу, – это сократить расстояние между нами, оставив только горящую кожу и восхищенные вздохи.
Обхватив меня за колени, он тянет меня к краю корня. Мои ноги инстинктивно обхватывают его бедра, и я выгибаюсь дугой вверх, мои руки скользят по его плечам. Наши глаза встречаются, пока он позиционирует себя. Я более чем готова, и он легко входит в меня. Мои глаза закрываются, и все тело охватывает волна удовольствия от маленького, но бесконечно захватывающего акта полного и абсолютного наполнения.
А потом он двигается, заставляя все мои чувства пылать.
Ритм легко найти, темп нарастает с каждой секундой. Я реагирую инстинктивно, помогая по мере сил. Когда я прижимаюсь лбом к его лбу, Илрит – все, что я вижу, его тело – все, что я чувствую. Нет ничего, кроме этих глубоких, грохочущих стонов, которые гулко отдаются в его груди и резонируют в моей. Мы – одно целое, слившееся в причудливой гармонии, присущей только нам.
Сдвинувшись, он берет обе мои руки, не сводя с меня глаз, и кладет их мне на голову, обхватывая пальцами корень над головой.
– Приготовься, – рычит он мне в ухо, а его руки перемещаются на мои бедра.
Я делаю то, что мне говорят, и уверена, что моя душа покидает мое тело, когда он погружается в меня со свирепостью, которая лишает меня рационального мышления. Его дыхание скребется о мое горло, его зубы следуют за языком, как будто он пытается слизать вихри, нарисованные на моей коже. То, как он овладевает мной, неистово, и я полностью отдаюсь его неистовству. Меня не волнуют ни синяки, которые я могу на нем оставить, ни звуки, которые я могу издать. Есть только его руки, ощущение того, как он входит и выходит, как его большой палец внимательно перебирает все точки на моем теле, от которых можно получить удовольствие.
Мое тело дрожит в предвкушении. Спина выгибается. Глаза закрываются. Сломай меня, хочу сказать я. Но с моих губ срываются лишь стоны. Но я думаю, что он слышит.
Кульминация наступает быстро и тяжело, мы задыхаемся, заглядывая друг другу в лицо, а Илрит рушится на меня, снова прижимаясь лбом к моему. Мои пальцы наконец разжимаются и скользят по блестящей поверхности его груди. Прижимаясь к моему лицу, он целует меня, снова и снова. Сладко и в то же время страстно. Голодный и в то же время сытый.
– Я мог бы иметь тебя тысячу раз, но этого никогда не будет достаточно, – тихо произносит он.
Маленькая, лукавая улыбка рассекает мои губы.
– Ночь еще только начинается.
Глава 51
Еще так рано, что солнце еще не успело взойти над волнами. Не факт, что мы сможем увидеть его, когда оно появится, из нашего гнезда корней. Мы с Илритом лежим бок о бок, нежась в объятиях друг друга. Конечно, нам еще предстоит найти способ сбежать. Мы предпочли гарантированное наслаждение телом друг друга, а не неопределенную возможность найти выход из затруднительного положения.
– Ты боишься? – шепчет он, кончиками пальцев скользя по моей руке, задрапированной на половину его тела, пока мы лежим на корне, который был нашей опорой в течение последних нескольких часов.
– Не очень, – признаю я. – А ты?
– Немного, если быть честным. – Мягкая усмешка. – Хотел бы я иметь твою стальную волю.
– У тебя есть. Ты уже побывал в Бездне, – напоминаю я ему. – Ты предстал перед старым богом и выжил, чтобы рассказать об этом. Что еще могут сделать с нами простые смертные? Что может вселить в нас страх, когда у нас есть сила гимнов древних?
– Ты правильно заметила. Но во мне все еще живет страх.
– Есть вещи похуже, чем сохранение своей смертности. – Интересно, не потеряла ли я по дороге часть себя? Хотя – благодаря дуэту песен Леллии и Крокана и их благословению – ко мне вернулась память. Моя плоть по-прежнему соткана из магии, мерцающей, как звездный свет, вдоль золотых и серебряных линий, выгравированных в моем теле среди цветных вихрей. Мой разум вышел за пределы своих возможностей и растянулся, чтобы вместить форму.
Колеблющийся песок отвлекает нас.
– Пришло время помазания, – раздается в голове незнакомый грубоватый голос. Мы садимся, не спеша приводить себя в порядок, как вдруг из-за угла появляется не кто иной, как Лючия.
– Лючия! – Илрит мгновенно поднимается на ноги, и я тут же благодарю его за то, что у нас было время привести себя в порядок. Он бросается к сестре и заключает ее в крепкие объятия. Остается только надеяться, что она не чувствует моего запаха на его коже. Но, к счастью, у Лючии другие приоритеты.
– У нас мало времени, – поспешно говорит она. – Мы с Фенни организовали смену караула – наши люди заступят на смену прямо перед тем, как хор и остальные прибудут на жертвоприношение. У вас двоих будет достаточно времени, чтобы ускользнуть.
– Ускользнуть? – Илрит нахмурился. – И куда мы пойдем?
– Отправляйтесь в бассейн для путешественников. Отправляйтесь к юго-западным морям у лыкинов. Идите куда угодно, – умоляет Лючия брата. Илрит приводит разумные возражения.
Тем временем мои мысли заняты другим. Смена караула… узкое окно… Если бы мы могли создать достаточно отвлекающих факторов – достаточно хаоса. С дополнительными людьми… Мои мысли проносятся со скоростью дюжины в секунду. Возникает дикая идея, возможно, безумная, но она может сработать.
– Вот оно, – говорю я, напугав их обоих.
– Что такое? – спрашивает Илрит, когда они с Лючией поворачиваются ко мне лицом, и в их выражениях обоих проглядывает замешательство.
– Как мы собираемся открыть дверь. – Я тоже встаю. Лючия хочет возразить, но я говорю первой. – Бежать некуда. Мы освободим Леди Леллию, или все будет кончено. И вот как мы это сделаем…
Наше окно возможностей невелико. Воины из Герцогства Копья прибывают незадолго до начала хора. Первоначально обсуждался вопрос о том, чтобы дождаться полной смены караула. Но было решено, что это не оставит нам достаточно времени.
Мы с Илритом стоим бок о бок у туннеля, ведущего из нашей маленькой тюрьмы.
– Ты готова? – шепчу я.
– Как никогда.
Хотелось бы, чтобы его слова звучали более уверенно. Но я не могу винить его за нерешительность. Даже если он знает, что поставлено на карту. Даже если он слышал слова Лорда Крокана. Это противоречит всему его воспитанию – всему его миру до меня.
Моя рука скользнула в его руку, и я уверенно выдержала его взгляд.
– Все будет хорошо, – клянусь я ему, всему миру. – Мы доведем дело до конца.
– Я вам верю. – Он кивает.
– Значит, ничего не будет. – Я закрываю глаза и сосредоточенно нахмуриваю брови, мысленно обращаясь к нему. На переднем плане моих мыслей стоит одно лицо, которое я знаю так же хорошо, как своего родного отца из плоти и крови. От соли в его волосах до щетины на подбородке. – Кевхан?
– Виктория? – В его голосе слышится удивление.
Я сжимаю руку Илрита с предвкушением и тревогой.
– Сосредоточься только на мне, хорошо? И не говори больше, чем нужно. – Наступила тишина. Я воспринимаю это как хороший знак. – Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал: отвлекся.
Еще одна секунда молчания, которую на этот раз я воспринимаю как колебание. Тогда:
– Что ты хочешь, чтобы я сделал?
Я рассказываю Кевхану об острове. Как обплыть дальний берег, пробираясь между корнями и гнилью, чтобы не попасться на глаза ни приближающимся воинам, ни собирающемуся хору. Я верю, что в нынешних обстоятельствах на пляжах страсти нет сирен, которые могли бы поскандалить с ним, пока он будет пробираться по лабиринту, образованному Деревом Жизни. Учитывая его молчание, я верю, что он без проблем найдет дорогу на пляж и в корневой туннель.
– Итак, Кевхан… – Мои мысли на мгновение разбегаются, осознавая, какой опасности я его подвергаю. Один удар копьями воинов – и с ним, как с духом, будет покончено. – Ты должен бежать. Как только воины придут за тобой, беги так, как будто от этого зависит твоя жизнь. Вернись к воде и спрячься, как прежде. Уходи глубже в гниль, где они не будут преследовать. Несмотря ни на что, не позволяй им поймать тебя.
– Я тебя не подведу, – заверяет он меня. Это отголосок одних из первых слов, которые я ему сказала. Я умоляла его, как молодая женщина на улицах Денноу, о шансе сделать что-то лучшее для себя.
За шанс стать той женщиной, которой я являюсь сейчас.
– Я знаю, что ты этого не сделаешь. Я доверяю тебе, – отвечаю я, зеркально отражая слова, которые он сказал мне однажды. Я поворачиваюсь к Илриту и говорю только для него. – Ты готов? – Он кивает. Затем, снова закрыв глаза, я возвращаю свое внимание к Кевхану. – Хорошо… Сейчас.
Я задерживаю дыхание и прислушиваюсь. Хотя на суше сирены не говорят ртом, я слышу удивленные возгласы, когда Кевхан появляется из дальнего туннеля, и звуки скрежета песка, когда они бросаются в погоню. Переглянувшись с Илритом, мы тоже начинаем действовать.
Как и в случае с Серым Проходом, я готовлюсь к тому, что будет дальше. Всякий раз, когда я пробиралась через проход, меня защищал Илрит. Теперь я иду под защитой самих богов. Божественная миссия.
Илрит выходит из-за спины оставшегося в стороне воина. Остальные – лишь песчаное пятно, несущееся по туннелю. Не теряя времени, Илрит обезоруживает человека и делает его беспомощным.
Я уже на полпути к главному стволу Дерева Жизни, по пути прихватив топор. Дверь Леди Леллии тускло светится во мраке и серости раннего рассвета, как будто внутри заперта частичка солнца. Тонкое, теплое пульсирование – ритм, который я теперь понимаю. Я борюсь с желанием прикоснуться к дереву и отвожу топор назад.
В это же время с ближайшего к замку берега прорываются дружественные воины во главе с Лючией и Шеелом. Это те, кто патрулировал впадину. Мужчины и женщины, преданные Илриту и Герцогству Копья выше даже хора. Их достаточно, чтобы выиграть время.
Я взмахнула топором, и он ударился о дерево. Я закрываю глаза и пою песню, которую не слышали тысячи лет. Позволь мне быть твоим голосом, умоляю я ее.
Я пою слова анамнеза в Бездне и в траншее, не заботясь о том, кто услышит и сможет ли вообще понять. Истории, вложенные в мою душу, просят освобождения. Я пою их для молчаливой богини. Для трепетного сердцебиения, которое я чувствую, как отдается в рукоятке топора. Каждая секунда слабее предыдущей.
Леллиа, пора уходить, нежно говорю я между словами и нотами, шорохом за спиной и воем ветра.
Мои дети…
Я защищу их. Что бы тебе ни понадобилось, я твоя.
Серебряный топор врезается в древесные усики, тысячелетиями закрывавшие дверь. Как только лезвия погружаются в древесину, из них вытекает серебристый сок, переливающийся в солнечных лучах радужными бликами. Топор все еще зажат, я приостанавливаюсь и протягиваю руку, чтобы потрогать сок. Он легкий, как вода, и прекрасный, как перламутр.
Он не красный. Даже спустя столько лет гниль не добралась до сердцевины Леллии. Дерево по-прежнему стояло крепко, обнимая Леллию, защищая ее, но в то же время заключая ее в такие крепкие объятия, что она не смогла бы вырваться, даже если бы захотела. Неудивительно, что Крокан был в отчаянии. Он все еще чувствовал, как далеко она находится.
Позади меня начинает разворачиваться хаос. Оглянувшись через плечо, я вижу, как Илрит движется в мою сторону с топором в руке. Шеель и воины выстроились в линию. Лючия ведет остальных к туннелю, соединяющему пляжи страсти, и преграждает путь воинам, преследовавшим Кевхана.
Мы с Илритом снова замахнулись в унисон.
Дерево мягче, чем я ожидал. Клинки почти не встречают сопротивления. На полпути через древесные лианы дерево начинает вздрагивать. Это настолько незначительно, что сначала я думаю, что это просто эхо от ударов по лезвию и по моим рукам. Но все сильнее и сильнее раскачиваются ветви над нами. Серебристая листва сыплется вниз. Скоро на ветвях ничего не останется.
Ты скоро уйдешь, тихо пою я, предназначая слова только для ушей Леллии. Скоро ты будешь с Кроканом.
Когда я уже почти дошла до первой лозы, она начинает вянуть и провисать в сторону от двери. Я хватаюсь за нее и изо всех сил тяну. Она напрягается. Раздается ужасный звук, разрывающий дверь. Но тут же все заканчивается. Одна из прутьев клетки Леллии исчезла.
На дверце, под тем местом, где когда-то была лоза, остался след от ожога – дерево почернело, как будто сгорело. Я представляю, что эта лоза была инвазивным видом, который на века перекрыл циркуляцию воздуха.
Наши атаки останавливают, когда земля вокруг нас вздрагивает и содрогается. Из глубины морей доносится стон, сопровождаемый ревом. В это же время из ближайшего к замку туннеля вырываются воины, возглавляя хор. Шеель вступает в бой.
– Крокан знает, – вздыхаю я, слишком сосредоточенный на Леллии, чтобы беспокоиться о чем-то еще.
Илрит оглядывается назад и снова вперед.
– Должны ли мы…
– Продолжай! – уверенно говорю я. – Крокан будет здесь, чтобы забрать ее, как только она освободится. Он идет к нам, и это значит, что все получилось. – Я знаю это до мозга костей. Я чувствую растущую близость старого бога, и песня в моей голове становится громче с каждой секундой. Но Илрит перестал рубить. – Илрит?
Хор и его воины угрожают шеренге Шееля.
Илрит хватает меня за плечо.
– Продолжай, Виктория. Освободи ее.
– Но ты…
– Я буду сдерживать их, пока могу. – Он бросает свой топор и начинает спускаться к Шеелю.
– Илрит! – кричу я, поворачиваясь от двери. Он сталкивается со мной, и я бросаюсь к нему, обнимая за шею. Удар моего тела о его тело едва не сбивает его с ног.
Я целую его со всей силой.
Обхватив меня за талию, он открывает рот, углубляя поцелуй. Его твердое тело прижимается к моему, и на мгновение бушующее море, трясущаяся земля и вся неопределенность исчезают. Когда мы отрываемся друг от друга, я вижу только его в обрамлении серебристых листьев, падающих, как проливной дождь.
– Я люблю тебя, ты знаешь, – шепчу я.
– Я знаю.
– Я очень, очень не хотел этого.
– Я знаю. – Он ухмыляется. Почему-то это высокомерие ему идет.
– Я не знаю, что нас ждет в будущем. Сможем ли мы вообще быть вместе. А если и сможем, то я сомневаюсь, что буду хороша для тебя и…
Он крепко целует меня, заставляя замолчать.
– Перестань так волноваться, Виктория. Если нам удастся отменить тысячелетнюю историю, освободить старого бога и не разрушить при этом мир, я не буду слишком беспокоиться о том, с чем еще нам придется столкнуться в будущем. – Илрит отпускает меня. – А теперь иди. Освободи Леди Леллию.
Мы расходимся, и я бегу обратно к Дереву Жизни, поднимаю топор и снова замахиваюсь. В это же время Илрит мчится на шум сирен, доносящийся из туннеля. Фенни бросает ему Рассветную Точку, и он ловит. А я все это время продолжаю размахивать руками.
Сирены ведут между собой песенную войну. Из глубины доносится грохот Крокана. Леллиа кричит. В общем, какофония. Ужасная, громкая и раздирающая.
Не обращая внимания на голоса, я продолжаю раскачиваться, продолжаю отрывать прутья. Мой топор бьет в ритм дереву. Снова и снова. Неустанно. Битва бушует позади меня. Но я продолжаю идти, пока…
Пока не отпадет последняя лоза.
Впервые за много веков дверь открыта, и на мгновение мир замирает, когда топор выскальзывает из моих пальцев. Моря спокойны, и ветер больше не воет. Пение затихает, и все и вся затаивают дыхание, когда я распахиваю дверь в то место, которое стало для Леллии невольной тюрьмой.
Глава 52
Я ослеплена светом. Плита дерева, отслаивающаяся через века, шипит, как последний выдох усталого, раненого зверя. Нити мембраны и слизи цепляются между дверью и корой ствола дерева, пока я продолжаю ее открывать.
Ослепительный свет исчезает, и перед нами предстает маленькая, хрупкая фигурка старого бога. Леллиа почти ребенок, но в ней чувствуется та же атмосфера безвременья, что и в Лорде Крокане. Четыре ее руки обхватывают колени, по три пальца на каждой руке сжимают бока, и она дремлет в позе эмбриона. У нее два глаза, но они большие и круглые, как у стрекозы. Крылья из золотистых перьев оторвались от ее плеч, слившись с коконом, в который она была заключена. Листья покрывают предплечья и кисти рук, как перчатки. От висков отходят древесные рога, соединяющие ее с самим деревом.
Она не шевелится. Она не просыпается и не открывает глаза, когда первый ветерок касается ее щек. Мир пребывает в состоянии жуткого покоя. Даже ее песня смолкла, и сердце заколотилось от страха, что, пытаясь спасти ее, я создала шок, который стал смертельным ударом.
