Текст книги "Дуэт с Герцогом Сиреной (ЛП)"

Автор книги: Элис Кова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

Но есть еще один вопрос, на который я хочу знать ответ. Мое время вдруг стало казаться таким коротким. Риски стали меньше, чем когда-либо.

Я все равно все потеряю. Какая разница, буду ли я смелой? Дерзкой?

– Ты когда-нибудь влюблялся? – спрашиваю я.

Его глаза слегка расширяются. Илрит возвращается на то место, где мы сидели раньше, и смотрит вдаль.

– Мне двадцать семь лет. Как и ты, я не чужд сердечным делам. Хотя, похоже, в отличие от тебя, я не нашел никого серьезного. – Он вздыхает. Я сопротивляюсь желанию сказать ему, что Чарльз – всего лишь порча. – Хотя это должно произойти в ближайшее время. Как ты знаешь, мне нужно срочно жениться. Я откладывал, пока занимался твоей предстоящей жертвой, но это оправдание скоро закончится.

Мысль о его женитьбе наполняет меня странным чувством печали. Море становится тише, клубящаяся гниль – плотнее. Меня одолевают мысли о том, что могло бы быть… но никогда не могло бы быть – по крайней мере, в этом мире.

– Но я ведь не об этом спросила, – мягко напоминаю я ему, приваливаясь к его плечу. Желание взять его за руку просто непреодолимо. Я столько раз держала его за руку. И все же сейчас я сдерживаюсь. Сейчас все как-то по-другому.

– Я.… у меня нет перспектив на жену. – Слова даются ему с трудом. Он сдвигается, и наши пальцы снова скрещиваются, отчего по позвоночнику пробегают мурашки.

– Это все еще не то, о чем я спрашивала. – Немного тверже. Я не отступаю. – Ты был влюблен? Влюблен ли ты?

– Возможно, есть кое-кто, кто мне интересен, – признается он, обращая внимание на наши костяшки пальцев, слегка соприкасающиеся в потоке воды. Моя грудь напрягается. – Но это сложно.

– Понимаю, – мягко говорю я. Я хочу спросить больше. Но он не дает мне этого сделать.

– Расскажи мне, как работают маяки? – Илрит сидит, как будто напряжения и не было. Как будто мой вопрос ничего не значил.

Сдерживая вздох, я сажусь рядом с ним. Мое бедро задевает его хвост. Он не отстраняется. Я глубоко вчитываюсь в его вопрос.

– В маяке есть водяное колесо, которое вращает механизм. Служащие должны… – Я рассказываю ему все, что помню о маяках. Большая часть моих знаний почерпнута из базовых, образовательных воспоминаний, которые, думаю, знает каждый в Тенврате, а не из моего личного опыта. Что странно, если учесть, что одно время я был смотрителем маяка.

Наша беседа течет и течет, как прилив и отлив, каждая тема легко переходит в другую. Мы – два корабля в спокойном море, движущиеся в унисон, подгоняемые одним и тем же ветром. Никогда в жизни мне не было так легко говорить с кем-то обо всем на свете. Думаю, если бы мы говорили ртом, у нас бы уже болело горло.

Проходят часы, и океан темнеет. По поверхности океана пляшут золотые блики, отбрасывая слабые лучи света, которые уже не доходят до замка сквозь мрак и гниль. Ночь уже опускается.

Илрит доедает принесенную недавно еду. Правда, все это было для него. Я по-прежнему не испытываю голода и явно не хочу есть. Но, несмотря на это, он все равно предлагает мне немного. Я вежливо отказываюсь, и мое отсутствие интереса вызывает у него короткий, странный взгляд, который я не могу расшифровать.

– Не могу поверить, что мы целый день только и делали, что разговаривали. – Я хватаюсь за перила и откидываюсь назад, приподнимая бедра и зависая в воде в странном равновесии напряжения и расслабления. – Я не могу вспомнить, когда в последний раз я проводила так много времени, делая так мало.

– Мало? Говори за себя. – Илрит тихонько фыркнул. – Я провел целый день, изучая Мир Природы и его народы. Это день, проведенный с пользой при любых обстоятельствах. Но компания сделала его исключительным – знакомство с тобой сделало его исключительным.

Я с улыбкой откидываюсь на перила.

– Ты очень вежлив.

Илрит качает головой.

– Я решил, что мне нравится твое общество, Виктория. Неужели в это так трудно поверить?

– Признаюсь, сначала я не была уверена.

– Ты для меня сложный человек.

– Сложный?

– Бывало, что ты меня разочаровывала, а бывало, что… – Он тихо вздыхает, и я думаю, что он не собирается продолжать. А когда он все-таки заговорил, то так тихо, что я едва расслышала. – Когда ты заставляла мою душу петь такими нотами, о которых я и не подозревал.

Я слабо улыбаюсь.

– Я сделаю все возможное, чтобы все Вечное Море пело. – Он не это имел в виду, и я это знаю. Он знает это; я почти чувствую это. Но никто из нас больше ничего не говорит. Мы оба изо всех сил стараемся не переступить черту, которая находится прямо перед нами.

– Я верю в тебя. Если кто и сможет, так это ты. Ты уже столько всего преодолел.

Я пожимаю плечами.

– Я просто продолжаю жить, как и все.

– А у тебя это получается легко. – Он одаривает меня блестящей улыбкой, ослепительной, как закат.

– Сегодня было раннее утро, тебе следует немного отдохнуть. – Не знаю, почему я так неожиданно это говорю. Я не хочу, чтобы он уходил.

– Надо, тем более что у меня есть планы на завтра.

– Еще один день сидеть со мной на балконе? Я могу представить себе и худшие судьбы.

– Нет, мы отправимся в путешествие. – Илрит слегка ухмыляется.

– Я думала, мне придется общаться с Бездной?

– Это не менее важное путешествие.

– Куда? – Я наклоняю голову. Он заинтересовал меня.

– А что интересного в том, что я тебе расскажу?

Я закатываю глаза. Илрит получает слишком много удовольствия от того, что дразнит меня.

– Ладно, храни свои секреты.

Он уходит с балкона, прихватив с собой оставшуюся еду и контейнеры. Я остаюсь на краю Бездны в одиночестве. После почти целого дня, проведенного в его компании, я сразу же ощущаю его отсутствие. Это торжественное напоминание о том, что мне придется встретиться с этой огромной неизвестностью без него.

Меняются течения. Поток прохладной воды поднимается из глубины. Она несет в себе шепот смерти. Я отталкиваюсь от перил, отталкиваюсь от них и прижимаюсь спиной к стене замка как раз в тот момент, когда возвращается Илрит.

– Что такое? – Он смотрит на меня, полулежа на стене, плоский и белый, как пергамент.

– Крокан вернулся.

Илрит подплывает, смотрит вниз, щурясь в том же направлении, что и я. В глубине пропасти мелькнула зеленая вспышка. Я бросаюсь к нему, хватаю его за руку и тяну обратно на балкон.

– Что за…

– Ты слишком далеко заплыл в открытую воду. Ты почти вышел из-под защиты анамнеза. – Я смотрю на него. Сердце колотится в груди. – Крокан обратил на тебя свой взор.

– Лорд Крокан никогда бы не причинил вреда герцогу Вечного Моря. Особенно тому, кто владеет Рассветной Точкой.

Если бы только это было правдой, шепчет во мне инстинкт. Но у меня нет причин верить в это. Нет оснований считать, что я права, а он нет, ведь именно он прожил в этом мире всю свою жизнь.

– И все же я… Пожалуйста, ради меня. Я видела, как вся моя команда погибла на моих глазах от рук старого бога. – Упоминание о них останавливает его. – Я уверена, что ты прав, но… пожалуйста, никогда не заходи слишком далеко за Бездну. Ради меня.

– Для тебя все, что угодно. – Илрит сжимает мою руку и следует за мной дальше вниз, обратно на балкон. Я понятия не имею, почему этот маленький выступ кажется мне способным защитить его и меня от Крокана. Это все равно что думать в детстве, что чудовище в темноте не сможет тебя достать, если ты спрячешься под одеялом и все твои конечности будут лежать на кровати. Глупость. Но иллюзия безопасности лучше, чем ничего. – Но хорошо, что он здесь. Это должно сделать твою следующую группу меток еще более мощной.

– Вентрис не настаивает на том, чтобы снова сделать это самому? – спрашиваю я.

– Нет, пометить твою голую кожу – моя честь сегодня. – Он подносит пальцы к моей шее. Они зависают на мгновение, а затем прижимаются ко мне, прямо под ухом. Хотя ему не нужно прикасаться ко мне, чтобы пометить меня, он все равно делает это. Илрит поет приятную мелодию, наполняющую мой разум воспоминаниями о доме. О ленивом летнем дне и осенних яблоках.

Он проводит пальцами по моей шее и ключицам. Они танцуют и расходятся, тянутся и кружатся. Я вжимаюсь в него, задыхаясь. Он прижимается в ответ, когда я выдыхаю. Мне так приятно, когда кто-то прикасается ко мне, когда делает это. Вносить тепло в этот процесс.

Он как будто притягивает к себе желание. Как будто эти отметки – карта, по которой я могу найти страсть, от которой давно отказалась. Я хочу, чтобы он поцеловал каждую точку, поставленную его большим пальцем. Я хочу, чтобы он лизнул длинную, извилистую линию, которую он проводит от моего колена до самого подола моих шорт, медленно поднимая ткань вверх. Он переводит взгляд на меня.

Его пристальный взгляд сводит с ума, пока он орудует этими ловкими, умелыми пальцами. Я представляю, какое еще применение можно найти этим рукам. Каково это, когда он доводит меня до вершин страсти? Смогу ли я по-прежнему чувствовать все в той форме, в какой я это знаю? Или это будет по-другому? Лучше? Хуже?

Как это вообще логистически устроено? Хотя в воспоминаниях я видела его с человеческими ногами. Может быть, он мог бы вызвать их, если бы это было нужно для того, чтобы связать их с моими?

Тысяча вопросов требуют ответа. Я не должна задаваться ими, но не могу остановиться. Я знаю, что существует множество творческих путей для двух людей. Даже если я и не пробовал, я слышал истории. Но есть ли у него вообще…

Мои щеки горят, и медленные поглаживания по задней поверхности бедер тоже не помогают.

Наконец, когда он отстраняется, наступает облегчение. Но я не уверена, что облегчение от его прикосновений – это то, чего я хотела. Думаю, я бы предпочла облегчение от его прикосновений. В любом случае, у меня есть время собраться с мыслями, пока он отстраняется.

– На сегодня это все.

– Что такое? – По его тону я поняла, что его что-то беспокоит. Чудо, что мои слова не сорвались на визг.

Илрит, кажется, не может посмотреть в мою сторону. Его тело – худая линия на фоне угасающего света. Бицепсы вздуваются, когда он ерзает. Даже явно озабоченный, он один из самых красивых существ, на которых я когда-либо смотрела.

– В течение следующих нескольких недель мы закончим нанесение на тебя меток…

– Хорошо? – Я настоятельно прошу, когда он прерывается.

– Когда это произойдет, нам понадобится… – Он качает головой, немного выпрямляется и снова смотрит на меня с вынужденной, почти клинической отстраненностью. – Остальные помазки будут на остальных частях твоего тела.

– О? О. – Проходит мгновение, но меня осеняет то, что он действительно говорит. – Ты имеешь в виду, что мне придется снять с себя еще больше одежды?

– Да. Хотя я уже послал за Лючией, и она должна скоро приехать. Мне показалось, что она будет предпочтительнее, чем Вентрис, делающая такие отметки. – Он смотрит в мою сторону, как бы желая убедиться в этом предположении.

– Предпочтительнее, – поспешно говорю я.

– Хорошо. Я хотел предупредить тебя, что это произойдет.

– Конечно, конечно. – Разочарование проникает в меня без предупреждения. Я бы не отказалась от его нежных прикосновений к моим самым чувствительным местам. Не это ли было источником моих фантазий?

Но он не дает мне возможности возразить.

– Тогда я желаю тебе спокойной ночи.

Илрит начинает уплывать, отталкиваясь веслами. Наши глаза заперты. Он как будто ждет.

То, как он прикоснулся ко мне…

Это было только для помазания.

Было и все остальное.

Случайные прикосновения.

– Илрит, подожди, – говорю я, несмотря на здравый смысл. Не зная, что скажу дальше.

Он останавливается в углу моей кровати.

– Да?

Эти его глаза… Я могла бы потеряться в них навсегда. Я могла бы жить только за счет их напряженности. Возможно…

Слова «использованная женщина», произнесенные голосом Чарльза, эхом отдаются в моем сознании.

Нет. Я больше не позволю Чарльзу диктовать мне свой внутренний голос. За эти годы я дала ему слишком много власти над собой. Настолько, что даже трудно определить, что в моем собственном голосе, а что он посеял во мне.

Мне осталось жить всего несколько недель. Как я хочу их провести? Не труся от страха. Не жалея, что не сделал что-то по-другому.

Я утихомириваю свою внутреннюю борьбу – пусть это будет единственное, что не дает мне спать сегодня ночью. Я преодолеваю расстояние между мной и Илритом и хватаю его лицо обеими руками, целуя его с такой яростью, о которой я и не подозревала.

Глава 30

Илрит не отстраняется. Наоборот. Он хватает меня за бедра и с силой притягивает к себе. Дюжина бесплотных голосов одновременно звучит в моем сознании, когда наши рты встречаются в великолепной гармонии.

Я отстраняюсь, заставляя себя остановиться. Мои губы дрожат, я все еще жажду его. Дрожа от страсти, которую я едва сдерживаю. Прикоснись ко мне, кричит все мое существо. Интересно, слышит ли он это, ведь его ладони впиваются в мякоть моих бедер.

– Скажи мне, что мы не должны этого делать. – Мои пальцы скользят по мышцам его шеи. Наконец-то, наконец-то они прослеживают метки, нанесенные на его кожу. Наконец-то я позволила себе прикоснуться к ним и боюсь, что никогда не захочу остановиться.

– Мы не должны этого делать, – соглашается он, но его слова ничуть не убеждают.

– Скажи мне, что это закончится катастрофой, – требую я, прекрасно понимая, что это правда. С этим фактом я смирилась уже давно.

– Это наверняка закончится катастрофой, – утверждает он со всей уверенностью человека, который думал об этом столько же, сколько и я. И все же его руки крепко обхватывают меня. Подушечки его пальцев впиваются в мою плоть. – Я не надеюсь, что мое сердце переживет встречу с тобой без потерь. Хотя я знаю это уже много лет.

– Много лет? – шепчу я.

– Много лет. С тех пор, как я впервые увидел тебя. Даже если я отказывалась признать это. Ты овладела мной. Необъяснимо и без усилий стала объектом моих желаний.

– Но ты… Я не была… Как? Почему я?

Он отпускает мою руку, чтобы погладить меня по щеке. Он отводит от моего лица выбившуюся прядь волос так нежно, как отгоняют бабочку. Одна рука с нежностью касается меня. Другая все еще обвивает меня, обхватывая так крепко, что мышцы дрожат, словно он насильно удерживает себя от того, чтобы взять меня здесь и сейчас.

Я жажду его с такой яростью, какой никогда раньше не знала. Я хочу, чтобы он двигался медленно, чтобы бережно относился к моему разуму и сердцу. Чтобы он бережно относился ко всем моим нежным ранам. Но в то же время я хочу, чтобы он вырвался на свободу, чтобы он опустошил меня и оставил бездыханной.

– Почему восходит солнце, Виктория? Почему приливы и отливы вздымаются или рыбы плавают группами? Некоторые вещи просто существуют. Это силы природы, и подвергать их сомнению было бы оскорблением божественной красоты этого мира. Я не хочу сомневаться.

– Ты заботишься обо мне, хотя знаешь, что я каким-то образом была связана с другим? – осмеливаюсь спросить я. Хотелось бы этого не делать. Но я хочу. Я должна сказать ему, что была замужем… Он имеет право знать, не так ли? Но, может быть, это неважно. Может быть, достаточно знать, что у меня были серьезные отношения с другим. Может быть, это не будет иметь значения вскоре, когда я забуду все, что связано с Чарльзом…

– Мне не угрожает человек, которого ты пыталась вычеркнуть из своей памяти. – У него почти высокомерная ухмылка. Эта уверенность, легкость, с которой он остается таким неуязвимым, не может быть более привлекательной. – История – это просто история, Виктория, история. Единственное, что она имеет отношение к настоящему, – это то, чему она научила тебя и что ты решила перенести в будущее. Я бы не поменял ту женщину, которой ты сейчас являешься, ни за какие моря.

Я закрываю глаза, прижимаясь щекой к его руке. Его большой палец нежно поглаживает меня, так же легко и нежно, как и знаки, которые он рисует на моей плоти.

– Илрит, скажи, что мы не можем этого сделать.

– Я уже сказал тебе, что мы не должны. – Его пальцы слегка изгибаются на мне, как бы маня еще раз. В одном его вкусе я услышала песню страсти, наслаждения, всех благ мира, которые раньше были для меня запретными. И я захотела еще.

– Скажи мне, что мы не можем.

– Ты знаешь, что мне запрещено даже прикасаться к тебе. – Это не мое воображение, он притягивает меня ближе. Обе его руки тянут меня вниз.

– Тогда мы не можем.

– Я этого не говорил. – Он слегка наклоняется ко мне, его глаза поглощают мои. – Это может быть запрещено, но мы, конечно, все еще можем.

– Я не хочу причинять тебе такую боль… – Я закрываю глаза. Мое сердце тоже будет разбито в клочья, если мы сделаем это. Но у меня есть совсем немного времени, чтобы вытерпеть это. А у него – годы.

И все же, несмотря на все это, я не отстраняюсь. При всех причинах, по которым мы не должны этого делать… я могу придумать одну, единственную причину, которая превосходит все остальные: Я не хочу останавливаться. Я эгоистична, жестока и нуждаюсь в помощи.

– А что, если я дам тебе разрешение? – Его слова громко бьются о мои мысли, как будто они исходят из моего собственного разума. – А что, если я хочу этого?

– Ты хочешь душевной боли?

– Я хочу тебя – все риски и наслаждения, которые с тобой связаны.

– Что с тобой будет, если они узнают? – Моя рука проходит по его ключице и скользит по груди. Все мысли говорят «нет», но мое тело, мое упрямое сердце говорит, «да»!

– Они могут попробовать сделать это снова.

– У тебя есть столько всего, ради чего ты должен жить, за многих ты несешь ответственность. Я не могу просить тебя рисковать всем этим.

– Ты не просишь, я предлагаю. – Илрит отстраняется, как бы обретая ясность расстояния. Позволяя мне увидеть решимость не только в его взгляде, но и в его плечах и осанке. – Я всегда поступал только «правильно». Я оставался в строю и жертвовал собой ради своего народа. Даже с матерью я быстро встал на место. Я молча стоял в стороне и отказывался от всего остального, как мне было велено. Только в этот раз я хочу быть бесстыдным. Я хочу добиваться чего-то исключительно для себя.

Как я могу с этим спорить? Как я могу спорить, если мои мотивы столь же корыстны?

Он снова сокращает расстояние между нами, и мои губы почти горят от близости к его губам. Мне потребовались все остатки здравого смысла и самоконтроля, чтобы не целовать его до головокружения. Он шепчет, прижимаясь к моему рту так близко, что даже наши волосы с трудом развеваются в пространстве между ними.

– Обнажись передо мной. Скажи мне, чего ты хочешь?

– Все, чего у меня не было много лет. Все, чего, как я думала, у меня больше никогда не будет. – Я качаю головой, слегка потираясь о его нос. – Я хочу страсти и удовольствия. Я хочу безрассудства, даже когда знаю, что это неправильный выбор.

– Тогда давай вместе будем ужасно ошибаться. – Его рука скользит по моей шее и забирается в волосы. Мои ноги обхватывают его середину, наши тела сливаются, и я тону в новых, разных и невообразимых ощущениях.

Его крепкие мышцы служат надежной опорой под теплой плотью и чешуей. Крошечные токи дразнят мое тело, словно тысячи крошечных пальчиков ласкают меня. Я невесома. Нет ни давления, ни напряжения, ни неловкой расстановки конечностей. Все течет и течет, как будто мы само море. Без усилий. Как он сказал… сила природы.

Я держусь, чтобы не упасть, когда моя голова кружится, и прижимаюсь к его губам. Илрит двигается медленно, как будто давая мне достаточно времени, чтобы отстраниться. Как будто я когда-нибудь захочу этого. Я хватаюсь за его плечо левой рукой, правая по-прежнему лежит на его груди.

Его губы касаются моих, и он замирает. Они слегка вздрагивают, едва касаясь друг друга. Все мое тело вздрагивает от этого ощущения. Илрит прижимает меня к себе еще крепче. Его рука скользит с моего бедра на заднюю часть тела, разминая мышцы, а его губы снова прижимаются к моим.

Мы беззвучно плывем под волнами. Нет шума тел, ртов и дыхания, когда мы прижимаемся друг к другу. Есть только блаженная тишина и зарождение новой мелодии, которая складывается с каждым нашим движением. С каждым нажатием на слова, впечатанные в нашу плоть, ноты заполняют задворки моего сознания. Они трепещут и переливаются, когда он проводит по мне рукой.

Образуются новые чернила. По рукам, по шее, по спине и бедрам. Где бы ни находились его руки, музыка следует за ними.

Его прикосновения одновременно нежны и желанны. Его руки такие же властные, как и его рот, и оба требуют того, что могу дать только я – все, что я могу дать. У меня перехватывает дыхание от его голода, от ощущения, что насытить его будет непосильной задачей, но от перспективы мне хочется еще больше стараться.

А что касается поцелуев Илрита… Его рот стоит того, чтобы ради него жить и умереть. Я отдаюсь его силе. Мой живот переворачивается, как будто я качусь на гребне высокой волны, когда мы поворачиваемся, меняя углы, но при этом парим в невесомости, в подвешенном состоянии. Его язык проникает в мой рот, и я теряю сознание.

Прошли годы с тех пор, как меня в последний раз касались подобным образом. Годы медленного отвоевывания своего тела и души. Годы принятия себя такой, какая я есть, и такой, какой я становлюсь.

Действия, связанные с поцелуями и прикосновениями, для меня не новы, но ощущения – да. Я думала, что знаю все о потакании плоти. Но я ошибалась. Ужасно ошибалась.

Его рука перемещается на мою шею, захватывая большими пальцами мою челюсть. Илрит отрывается от меня и наклоняет мое лицо к себе, целуя меня в горло. Его язык проводит по линиям, которые теперь являются частью меня. Я вздрагиваю, и мои губы расходятся в беззвучном вздохе, который каким-то образом проявляется в виде единственной мысли, Еще.

Илрит готов исполнить приказ. Он поворачивает меня спиной к кровати, и вода смягчает наше падение на губку. Его руки ласкают мои бедра, вдавливая волны в тонкую ткань, облегающую мои нижние части тела. Его зубы впиваются в плоть моего плеча. Я обхватываю его бедра ногами, прижимая к себе. Илрит исследует каждую часть моего обнаженного тела, начиная с бюста и заканчивая поцелуями, возвращаясь к моему рту. Я намечаю линии мышц его спины, прослеживаю каждую грань его собственных отметин и закрепляю все это в своей памяти.

Если мне суждено умереть, я хочу унести с собой именно эти ощущения от мужчины. Страсть и наслаждение. Любовь, которая так же глупа, как и освобождающа. Когда поцелуи Илрита замедляются до простого чмоканья, мои колени расцепляются с его, оседая по обе стороны, а на губах появляется улыбка.

– Ты выглядишь довольной, Виктория, – пробормотал он.

– Ты дал мне сегодня больше, чем думаешь.

– Я хочу дать тебе еще больше, чем сейчас. – От интенсивности чувств я смотрю на него, смущенная, но жаждущая.

– Илрит…

– Не здесь, по… причинам. – Его хвост слегка ударяется о кровать.

Я не могу удержаться от смеха.

– Стыдно признаться, что мне было интересно?

Он задумчиво хмыкает, отстраняясь от меня, ложится на спину и смотрит в потолок.

– Только если стыдно признать, что меня еще больше возбуждает твое любопытство.

Хотеть и быть желанным… это хорошее чувство. Даже если это может быть не более чем плотское влечение. Даже если упрямо растущая под ним любовь не имеет будущего.

Не успев опомниться, я переворачиваюсь на бок, прижимаясь к нему. Илрит смещается, и я ожидаю, что он оттолкнет меня, но вместо этого его рука обхватывает мои плечи и притягивает меня к себе. Я инстинктивно кладу голову ему на грудь, наши тела прилегают друг к другу, словно созданы друг для друга. Звук его сердца – это симфония.

– Мне придется уйти, – говорит он несколько извиняющимся тоном.

– Я знаю. – Я закрываю глаза. – Я знаю, что ты должен уйти, чтобы сохранить это в тайне – по их правилам, касающимся подношений… но мне нужно, чтобы ты знал кое-что еще.

– Да?

– Я знаю, что делать это с тобой – эгоистично с моей стороны.

– Как и для меня, – быстро добавил он. – Я тот, кто требует от тебя всего. У тебя нет места для извинений или эгоизма.

Я качаю головой, прижимаясь к его шее.

– Ты неисправим, Илрит.

– Как и ты, Виктория. – Он целует меня в лоб.

Я продолжаю свою мысль:

– Но я хочу, чтобы ты знал, что мне не нужно, чтобы это была любовь. Пусть все будет просто для нас обоих. Только физические желания.

Даже произнося эти слова, я уже знаю, что беспомощна перед силой, которая пытается увлечь меня, несмотря на меня саму.

Однако это не то, что ему нужно знать. Я не могу лгать себе, но я могу лгать ему. Я могу притвориться, что все это не имеет никакого значения, кроме того, что я ползу в его объятия. Кроме чисто физического желания. Я видела достаточно женщин и мужчин, которые могут относиться к этому как к случайной интрижке, и могу взять с них пример.

Если я влюблюсь, это будет моим бременем, моей тайной, которую я унесу с собой в могилу. Я не могу причинить ему такую боль. Мое сердце также не выдержит еще одной неудачи на поприще романтики. Может быть, я и не помню всего, что было связано с моими прошлыми отношениями, но я точно помню, что они не удались… и, судя по тем обрывкам, которые я могу вспомнить, и по тем чувствам, которые я испытываю, у меня есть подозрение, что неудача произошла по моей вине.

Он внимательно следит за выражением моего лица, как будто каким-то образом может разгадать мой фарс – мои утверждения об обратном. Илрит слегка нахмуривает брови. Я почти ожидала, что он возразит.

Но он, похоже, принимает мои слова за чистую монету, слегка кивая. Полагаю, у него было много любовниц. В это я и решила поверить. Так будет проще, если я буду думать, что для него нет ничего серьезного. Если для него случайная интрижка – это просто.

А если для него это нечто большее… то нам обоим лучше делать вид, что это не так. Если мы не будем говорить о дальнейших привязанностях, то они могут умереть в сомнениях. В неизвестности и недосказанности.

– Как пожелаете, миледи.

Я слегка улыбаюсь. Я ожидала этого… Он знает, что я ходячая мертвая женщина. Так будет проще для нас обоих. Если я скажу себе это достаточно много раз, может быть, я поверю в это.

– Тебе следует отдохнуть, – мягко говорит он. – В ближайшие дни и недели предстоит еще много работы по помазанию.

– Тебе следует уйти. – Я решила проигнорировать упоминание о работе.

– Мне следует, но я, пожалуй, останусь, пока ты не заснешь… полагаю, это тебя не потревожит? – Глубокий голос Илрита наполнен беспокойством.

– Нисколько. – Я зеваю. – На самом деле, ты заставляешь меня чувствовать себя расслабленно и безопасно. – Я закрываю глаза и наслаждаюсь этим ощущением. Несмотря на пробелы в памяти, я уверена, что никто и никогда в жизни не заставлял меня чувствовать себя такой желанной и защищенной. Впервые я чувствую, что могу спокойно лежать, не смыкая глаз, не беспокоясь ни о ком и ни о чем.

Тихо вздохнув, я молча попрощалась со своей семьей и теми немногими друзьями, которые были у меня за границей Фэйда и над морем. Им будет хорошо без меня, так и должно быть. Я не могу вернуться сейчас, и я больше ничего не могу для них сделать, кроме как стать достойной жертвой старому богу. Поэтому я отпустила их.

Следующие несколько дней, недель или сколько там еще осталось, я впервые в жизни буду жить только для себя.

Глава 31

Когда я просыпаюсь, я одна, как он и говорил. Я приподнимаюсь и отталкиваюсь от кровати, руки погружаются в мягкую губку. Конечно же, его нет и следа, что делает весь этот роман похожим на роскошный сон, а не на реальность.

Наверное, это к лучшему, думаю я, с внутренним вздохом падая обратно на кровать. Будет легче притвориться, что все это ничего не значит, если мы не проведем утро, не понежимся в объятиях друг друга, как возлюбленные, которыми мы не являемся. И все же я закрываю глаза. Я представляю, каково это – проснуться с рассветом, когда его тепло все еще окутывает меня.

Я резко открываю глаза, прогоняя опасную дневную мечту. Это были именно те эмоции, которые я не могла допустить. Но игнорировать их стало не легче, когда всего несколько часов назад я заснула в его объятиях.

Это был лучший сон за долгое время, но вместо того, чтобы проснуться отдохнувшей, я устала.

Я уже не знаю, что такое усталость в телесном смысле. Но все мои суставы болят от того, что мышцы были так сильно накручены его поцелуями и ласками прошлой ночью. Я со стоном переворачиваюсь на спину. Несмотря на себя, рука скользит по боку, гладит выпуклость живота, проскальзывает под шорты и оказывается между ног, чтобы коснуться себя в том месте, где я так отчаянно хотела, чтобы прошлой ночью была рука Илрита.

Медленно, нежно потирая, средний палец проводит по самому чувствительному месту на моем теле. Мои губы раздвигаются, и из них вырывается беззвучный вздох наслаждения. В моем сознании Илрит все еще рядом со мной. Он будит меня этими нежными ласками. Его нижняя половина больше не покрыта чешуей, а обладает всеми желанными частями человеческого тела.

Я представляю, как он наклоняется ко мне и кусает мочку моего уха. Он будет шептать подробности всего, что хочет сделать со мной, прямо в мой разум, проникая в мои мысли. Моя левая рука скользит по груди, нащупывая корсет, а образы, проносящиеся перед глазами, становятся все более яркими.

Прошлая ночь была лишь закуской. Искушением. Доказательством того, что наши тела отвечают друг другу. Все, чего я хочу, – это исследовать, как далеко мы можем зайти. Как глубоко мы можем познать друг друга.

Внизу живота завязывается узел. Пальцы ног подгибаются. Освобождение не за горами. За эти годы я достаточно натренировалась, чтобы довести себя до такого состояния, и эта фантазия слаще, чем все, что я когда-либо придумывала, потому что она осязаема. Это почти возможно, и это…

– Ваше Святейшество, ты проснулась? – Голос Вентриса – это ведро холодной воды, вылитое на меня.

Я вырываю руку из шорт, другой освобождаю грудь и отталкиваюсь от кровати. Я пытаюсь откинуть волосы с лица, инстинктивно пытаясь их укротить, хотя в моем нынешнем виде это совершенно не нужно. Я успеваю перевести дыхание и прогнать фантазии к тому времени, когда он появляется в туннеле со своей охраной.

– А, доброе утро. Похоже, ты хорошо спала этой ночью.

– Прости? – Я паникую, гадая, есть ли в комнате какие-нибудь признаки Илрита. Возможно, Вентрис просто знает, что мы пересекли границу. Что это значит для Илрит?

– Сегодня утром ты в своей постели, а не на балконе, – непринужденно говорит он. – Приятно видеть, что ты получаешь отдых, необходимый для того, чтобы не отвлекаться от изучения гимнов старых.

Я немного расслабляюсь.

– Да, конечно. Медитация перед Бездной была довольно тяжелой для ума и тела.

– Кстати, о помазании. – Он машет рукой, и появляется еще один отряд стражников со знакомым лицом.