Текст книги "Дуэт с Герцогом Сиреной (ЛП)"

Автор книги: Элис Кова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

Теперь я уверена, что это бредни мертвеца, медленно теряющего разум и здравый смысл от горя.

– Мы имеем дело с сиреной, – мягко напоминаю я ему. – Не с фейри.

Кевхан поворачивается, словно забыв обо мне.

– Я должен вернуться к своей дочери. Она должна знать правду о том, почему ей нельзя идти в лес, иначе на нее начнут охотиться.

– Подожди… – Я тоже встаю. – Ты хочешь сказать, что одна из твоих дочерей связана с фейри?

– Не притворяйся, будто не знаешь. – Он пристально смотрит на меня и Илрит.

– Я не знала! Как кто-то могла это знать? – Я смотрю на Илрита, и он тоже качает головой. – Никто из нас не понимает, о чем ты говоришь, Кевхан. Честное слово, я лгала тебе только об одном – откуда у меня взялись способности, о которых ты теперь знаешь правду. Больше ничего нет.

Он изучает мое лицо, несомненно, ища обман. Я встречаю его взгляд и протягиваю руки в знак того, что мне нечего скрывать. Кевхан расслабляется.

– Ты действительно не знала об этом… Тогда почему?

– Наш корабль не должен был утонуть. – Я позволяю своей боли и чувству вины просочиться в мой голос. – Это была моя вина, да. Но не потому, что я скормила экипаж сирене. Ты прав, я заключила сделку с сиреной – именно с ней, ни с кем другим, – и эта сделка дала мне способности капитана. Но сделка была заключена только для меня и только со мной. Никакие другие люди не должны были участвовать в этом. Корабль потерпел крушение, потому что там была я, но я должна была попытаться пожертвовать собой, чтобы избежать этого. То, как все произошло, было несчастным поворотом судьбы.

Кевхан прекращает попытки вырваться. Он не садится снова, но задерживается. Я воспринимаю это как хороший знак.

– Какое твое последнее воспоминание? – Я начинаю с этого.

Он качает головой, поднося ладонь к виску.

– Мы были в Сером Проходе. Корабль очень сильно качало. А потом… взрыв? Все погрузилось в темноту. Когда я пришел в себя, я был здесь.

– Некоторые члены экипажа тоже были здесь… некоторые нет. Но сейчас остался только я один. Остальные слышали песню. Они сказали, что она похожа на мир. Хотя я слышал только крики. – Он покачал головой. – Я предупреждал их, чтобы они не сдавались. Я говорил им, чтобы они были настороже. Но они сказали, что пойдут добровольно. Что они готовы, и я тоже должен быть готов – что бояться нечего. Глупцы. – Он насмехается.

Странная телесная боль наполняет меня. Она одновременно сжимается и расслабляется. Это больно, но в то же время это тяжесть, покидающая меня. Среди моего экипажа были те, кто смирился со своей участью. Они не лгали, когда говорили мне, что знают о риске перехода и готовы его принять. Все, что их еще связывало на суше, они могли отпустить, обрести покой. Все они были намного лучше меня и в жизни, и в смерти.

Я не заслуживала своего экипажа, ни одного из них. Каждый из них был лучшей версией меня самой. Потому что там, где я так долго боролась со своей конечной гибелью, они встретили ее с благодатью. Если бы я еще не была приверженцем мира в мире, чтобы их души могли без труда перейти в мир иной, я бы стала им сейчас. Я обязана сделать это для своего экипажа, для каждой другой ожидающей души и для каждого будущего экипажа, который заслуживает мирного плавания по морям.

– Мне очень жаль, Виктория. Экипаж, который я видел, стал темной тенью сирены и побрел глубже, говоря, что должен прислушаться к зову. Когда я попытался погнаться за ними, чтобы вернуть их обратно, их остановили.

– Остановили?

– Я не мог этого понять, но воспринял это как благословение. То, что помешало им добраться туда, куда нужно, дало и мне шанс спастись. – Он покачал головой. – Мне жаль. Я бросил их. Но я должен был уйти, чтобы найти своих девочек.

Я снова кладу руку ему на плечо и благодарю, что он не отстраняется. Я указываю на проход, по которому он пытался пробраться наверх.

– Если ты пойдешь по этому пути, он приведет тебя к Серому Проходу. Ты станешь призраком, в котором нет ничего, кроме ненависти, и потеряешь рассудок. Если ты пойдешь по этому пути, то никогда больше не увидишь своих дочерей.

– Тогда что же мне делать? – спрашивает он удрученно. – Я не могу уйти, как ушли другие моряки. Я должен еще раз увидеть своих девочек… свою Катрию…

В голове мелькнула мысль.

– Пойдем со мной.

– Виктория, я, конечно, неправильно понимаю… ты берешь с собой из Бездны душу? – Голос Илрита отдается у меня в висках.

– Я не оставлю его здесь, – говорю я прямо, обращаясь к Илриту наедине, надеясь, что все понятно и спорить не о чем.

Возражения, похоже, причиняют Илриту боль.

– Мы не можем забрать его обратно.

– Почему? – Я смотрю ему в глаза, сосредоточившись только на нем в надежде, что Кевхан не услышит нашего спора. – Души постоянно блуждают.

Голос Илрита изменился, он словно шепчет мне через короткий туннель. Он говорит и для меня одного.

– Он превратится в рейфа.

– Мне говорили, что рейфы создаются из обиды и ненависти. Да, он был на пути к превращению, когда я впервые увидела его. Но после небольшого объяснения и времени он понял, в каких обстоятельствах находится. Он не будет обижаться на живых, поэтому не станет рейфом, – рассуждаю я. – Когда он будет готов, он перейдет на другую сторону – станет одним из тех теневых духов, которых мы видим здесь, ожидая своего шанса пересечь Вэйл. Но до тех пор он останется со мной. Если случится что-то плохое, я возьму на себя ответственность. Я сделаю то, что должно быть сделано. У меня есть на это силы, благодаря Крокану и Леллии. – Надеюсь, до этого не дойдет.

Илрит берет меня за руку.

– Ты уверена в этом?

Я киваю.

– Я не оставлю своего человека. Он все, что осталось от моей команды; я не могу бросить его здесь. Кроме того, было бы еще более безответственно оставить его. Он может вернуться к блужданиям по Серой Впадине в одиночку; он уже был близок к этому. По крайней мере, в этом случае, если он превратится в рейфа, мы будем рядом и сможем мгновенно изгнать его. К тому же, как знать, может быть, он поможет убедить хор в том, что мы хотим сказать. Или, возможно, поможет мне понять Леди Леллию каким-то неведомым нам способом. – Я тянусь, но я найду любое оправдание, чтобы не оставлять Кевхана позади.

Подушечка большого пальца Илрита легонько гладит мой. Это движение странно интимно. Так же, как и все остальные плотские удовольствия, которым мы предавались. В этом движении – легкая уверенность и нежность. Сострадания и понимания.

– Я понимаю, почему Крокан выбрал тебя, – задумчиво произносит он. – Ты действительно великолепное создание.

– Ну что, пойдем? – Я снова поворачиваюсь к Кевхану, отвлекая его блуждающее внимание от открытия траншеи. Он, похоже, был совершенно одержим этим, пропустив нашу дискуссию мимо ушей.

– Хорошо, я пойду с тобой.

– Ты уверен, что можешь мне доверять? Даже если я соврала, что работала с сиреной? – Несмотря на то, что я получаю то, что хочу, я все еще сомневаюсь. Ощущение недостойности его доверия закрадывается в меня, как дурная привычка.

– Разве я не говорил тебе, что ты как четвертая дочь, которой у меня никогда не было? – Он сжимает мое плечо. – Каким бы я был вторым отцом, если бы не доверял тебе сейчас? К тому же, у нас обоих были свои секреты, не так ли?

Я слабо улыбаюсь сквозь боль, которую причиняют мне его слова. Подняв руку, я похлопала его по спине.

– Я никогда не говорила тебе, как я ценю тебя. Я никогда не понимала, как сильно ты заботишься обо мне. Все те времена, когда я могла бы – должна была – быть более благодарной тебе. Прости меня за то, что я не осознала всего этого раньше. За то, что не отдала должное.

– Виктория, я хочу кое-что сказать, и я хочу, чтобы ты хорошо меня выслушала: если есть кто-то, кому ты не отдаешь должное, кому ты никогда не отдавала должное… так это ты сама. Ты сделала все, что могла. Лучшее, что можно было ожидать от любого человека. Смирись с этим и оставь все остальное позади.

– Я работаю над этим. – Я киваю, а затем начинаю двигаться вперед, обратно к Вечному Морю, как маловероятное трио.

Глава 46

Выйти из Бездны гораздо труднее, чем войти. Каждый шаг по скалам и крутым склонам сложнее предыдущего, и оба мужчины стараются идти за мной по пятам. Я постоянно оглядываюсь на них через плечо, чтобы убедиться, что они все еще со мной, боясь, что если я упущу их из виду хоть на мгновение, они исчезнут совсем.

– Извините, что задержал вас обоих… это… – Кевхан запыхался. – Удивительно трудно выползти отсюда.

Илрит бросает на меня обеспокоенный взгляд. Я отпускаю руку сирены и протягиваю свою Кевхану. Мой бывший работодатель, похоже, обратил внимание на наши переплетенные ранее пальцы.

– Вот, – говорю я с вынужденным спокойствием, обращаясь к Кевхану так, как обращалась бы с пугливой бездомной кошкой. Мысли о том, что он может сорваться и убежать обратно в Серую Впадину, занимают все мое внимание. Каким-то образом я убедила себя, что никто из них не будет в безопасности, пока мы не выберемся из Бездны. – Возьми меня за руку. Я не позволю тебе вернуться туда, если ты сам этого не захочешь.

– Уверяю тебя, я не буду «хотеть», пока у меня не появится возможность снова увидеть своих дочерей, – клянется он. Я искренне верю ему, и именно это помогает мне держать твердую руку, его пальцы смыкаются вокруг моих, когда я помогаю ему вскарабкаться на камень.

Мне приходит в голову, что его жена не входит в число причин его возвращения. Вообще, Кевхан никогда не говорит о своей жене иначе, чем вскользь, по-деловому. Я не могу не задаться вопросом, какова конструкция их отношений. Любовь ли это? Или скорее договоренность?

Когда я была молода и голова моя была забита книгами сказок, я думала, что каждая влюбленная пара желает пожениться. И, следовательно, каждый брак заключается по любви – по страсти и огню, и поэтому каждый союз, который заканчивается кольцом, – это блаженство. Именно так я приняла вожделение за любовь, когда Чарльз впервые приехал в город. Один взгляд, и мне показалось, что я все поняла. Ему почти ничего не нужно было делать, только ослепительно улыбаться.

Именно благодаря ему я слишком хорошо усвоила, что любовь не состоит из сказок. Я восприняла это как горький урок. Каждая любовь, которая удалась, как у моих родителей, была случайностью. Каждая неудачная любовь, как моя собственная, была неизбежностью.

Теперь… я вижу этот урок в новом свете. Любовь между партнерами может принимать самые разные формы. Любовь, основанная на страсти, ничуть не хуже, чем любовь, основанная на общем опыте, или бизнесе, или любой другой связи, объединяющей двух людей. У каждой пары есть своя возможность определить, что такое любовь для них. Будь то договоренность, как у Кевхана, или любовь, которая настолько меняет мир, что дни останавливаются, когда партнера уже нет, как у родителей Илрита.

Мое внимание переключается на него. Я бессовестно изучаю резкость его челюсти. Его юные черты, светящиеся собственным светом, его бледные волосы, прорезающие суровые линии на фоне вечной ночи.

Я никогда больше не думала о замужестве. Мне казалось, что это мне не подходит. Долгое время я полностью верила Чарльзу, когда он говорил, что меня трудно любить и трудно быть рядом. Но теперь я знаю, что он ошибался. Он был грустным и горьким человеком, которому отчаянно требовался контроль над собой после того, как его жизнь перевернулась из-за гибели его семьи, и я больше не завишу от его жестокого катарсиса.

Илрит любил меня достаточно сильно, чтобы предстать за меня перед старым богом. Он пришел буквально на край земли, чтобы просить за меня. О такой любви я только мечтала и давно уже списала ее со счетов. Но вот он рядом со мной, борется со мной и за меня. Он мужчина из плоти, крови и добродетели, который хочет меня больше всех на свете, а я хочу его в равной степени.

Но если бы нам удалось выкрасть время, достаточное для совместного будущего, смогла бы я дать ему то, в чем он нуждается? Даже если ярость Лорда Крокана будет подавлена, ему все равно нужны жена и наследник. Он должен возглавить свое герцогство, и Илрит заслуживает герцогиню, которая будет радоваться этим обязанностям вместе с ним.

Все это не про меня. Больше нет. Возможно, никогда. Так что же остается нам? Наша любовь совершенна, но обречена, что бы ни случилось со старыми богами?

У меня нет ответов… но, возможно, часть того, за что мы боремся, – это возможность узнать это. Право задавать вопросы самим себе и искать свой собственный путь. Каким бы он ни был.

Наконец-то мы добрались до лодки на расплавленной реке. Течение уходит в сторону от Бездны, что я воспринимаю как хороший знак. Я помогаю Кевхану забраться в лодку, а затем делаю знак Илрит.

– Я пойду последним, – говорит Илрит.

– Приказ капитана, – настаиваю я.

– Но…

– Я бы не стал оспаривать приказ Виктории, когда речь идет о судне, – вмешивается Кевхан.

Я ухмыляюсь Илриту и наклоняю голову в сторону лодки.

– Он прав, знаешь ли. К тому же я единственная из нас, кто действительно способен ориентироваться в Бездне.

Илрит усмехается и забирается внутрь, переваливаясь через борт. Он сидит на краю, его хвост изогнут и закручен вдоль корпуса. Он все еще двигается странным парящим, почти плавающим способом. Он улыбается мне.

– Очень хорошо, тогда веди.

– С удовольствием. – Во мне есть врожденная тяга. Я отталкиваю маленькую лодку от берега и иду в лаву, догоняя ее и прыгая в воду.

– Вы оба… говорите? – Кевхан выглядит в равной степени неуверенным и искренне взволнованным этой идеей.

– Да, – подтверждаю я.

– Как? Я ничего не слышу.

– Мы говорим мысленно… – Я вкратце объясняю ему суть телепатической связи, пытаясь дать более точную информацию, чем та, которую я получил вначале.

Он хмыкает, сосредоточенно нахмурив брови.

– Вот так? – спрашивает он и ртом, и мысленно.

Слова практически кричат. Боже, неужели я так говорила, когда только прибыла? Неудивительно, что Илрит и его семья поначалу так напрягались, разговаривая со мной. Голова раскалывается от внезапного шума. Он бы оповестил половину Вечного Моря о нашем присутствии, если бы мы уже поднялись из Бездны.

– Более или менее. – Я пытаюсь превратить свою гримасу от резкого звука в ободряющую улыбку. – Продолжайте работать над этим, пока мы уезжаем отсюда. Но вот это поможет. – Я снимаю ожерелье со своего горла и надеваю ракушку ему на шею.

– Хорошая мысль, чтобы защитить его до нашего возвращения, – хвалит Илрит. Мне приятно, что он не расстроился из-за того, что я передала ему ракушку.

– Я так и думала, – отвечаю я, сосредоточившись только на нем. Кевхан никак не реагирует на эту мысль. Я действительно научилась держать свои мысли при себе, и мои коммуникации сосредоточены – ракушка больше не нужна.

– Спасибо, – говорит Кевхан, поджав губы, чтобы они не двигались. Я борюсь с собственной улыбкой. Его глаза переходят на Илрит. – Он меня слышит? – Илрит никак не реагирует. – Ха! – Кевхан, похоже, весьма доволен своим открытием. И его громкость уже гораздо более терпима.

Я начинаю грести, давая ему возможность проверить эту новую способность вместе со мной и Илритом. Мы говорим о Вечном Море и сирене, о Дереве Жизни, быстро в общих чертах рассказывая о наших обстоятельствах. Кевхан быстро овладевает телепатией. Хотя я могу предположить, что человек, так или иначе связанный с фейри, быстро адаптируется к миру Мидскейпа.

Когда в разговоре наступает затишье, я прошу Илрита рассказать о текущих обстоятельствах, а не о событиях, которые привели нас сюда.

– Что нас ждет по возвращении?

– Ничего хорошего, – мрачно отвечает он. – Моря стали еще хуже. Другие герцогства начали ополчаться против меня, обвиняя в том, что я подверг Вечное Море такой участи, выбрав в качестве жертвы человека.

Я фыркнула. Они и не подозревают, что этот человек – их лучший шанс на прочный мир. Илрит, похоже, уловил мои мысли без моих слов, потому что он слегка ухмыльнулся. Мы обмениваемся взглядами.

– Это ведь была не телепатия, не так ли? – У Кевхана внимательные глаза. Или удачная догадка. – Я так понимаю, вы давно знаете друг друга?

– Технически, много лет, – отвечает Илрит. – Хотя мне посчастливилось познакомиться с Викторией на более личном уровне только в последние несколько месяцев.

Я сосредоточилась на гребле, чтобы не покраснеть при словах «личный уровень».

Кевхан обдумывает это. Даже имея некоторое предварительное знакомство с Мидскейпом, я не могу представить себе, с каким трудом ему приходится справляться со всем, что ему было представлено. Поэтому я еще более потрясена, когда он протягивает руку Илриту.

– Полагаю, следует поблагодарить Вас, добрый господин, – говорит Кевхан. – Ее способности сделали меня очень богатым.

Илрит некоторое время раздумывает над предложением, но в конце концов принимает его. Однако он не отпускает руку Кевхана, выражение его лица становится каменным.

– Значит, это вы не заплатили ей должным образом, и ее семья оказалась под угрозой?

– Илрит, – отрывисто произношу я. – Он заплатил более чем достаточно. Были и другие обстоятельства, которые подкосили мои финансы независимо от него.

Илрит медленно разгибает пальцы и бормочет:

– Прошу прощения.

– Все в порядке. Я ценю, что кто-то заботится о нашей дорогой Виктории. – Кевхан улыбается, массирует ладонь, а затем бросает на меня знающий взгляд.

– Кевхан, не могли бы ты рассказать мне побольше из того, что тебе известно о Мидскейпе? – поспешно спрашиваю я. Нам осталось пройти совсем немного, и я гребу чуть быстрее. Меньше всего мне хочется, чтобы у них двоих было время поговорить без умолку. Кевхан знает слишком много моих секретов и слишком много моего прошлого.

Прошлого, о котором мне еще предстоит рассказать Илриту. Я расскажу Илриту, когда мы благополучно вернемся в Вечное Море. Надеюсь, когда все уладится, но если понадобится, то и раньше. Он заслуживает того, чтобы знать. Я просто… хочу рассказать ему, когда у нас не будет зрителей и мы не будем пытаться спастись от Бездны бога смерти.

Берег, где я нашла лодку, появляется за поворотом. Разговор затихает, пока я веду их по лабиринту анамнеза и, наконец, к кругу камней, к которому я добралась первой. Взяв каждого из них за руку, я закрываю глаза и ищу в себе нужные слова для песни. Так близко к Дереву Жизни я слышу шепот ее песни.

Ясно осознав свое намерение, я открываю рот и выпускаю высокую ноту.

Мы идем, Леллиа, говорю я без слов. Скоро ты будешь свободна. В первый раз мы пели Крокану и просили его подсказки для спуска. В этот раз мы поем Дереву Жизни, которое находится высоко вверху. Кевхан совершенно очарован нами с Илритом. Его челюсть слегка отвисает, а глаза стекленеют. Он покачивается, поддаваясь трансу песен сирен.

Крошечные пузырьки окружают нас. Мое тело становится легким, отстраненным. Мои ноги отрываются от земли, и они вдвоем летят за мной. Мы начинаем парить далеко под волнами. Все выше, выше и выше. Все вокруг расплывается, пока мы не моргаем, и наши головы не оказываются на поверхности Вечного Моря.

Глава 47

Кевхан инстинктивно громко задыхается. Как будто ему все еще нужно дышать. Меня так и тянет сделать то же самое, но я воздерживаюсь. Я гораздо больше привыкла к своей магической форме.

Илрит смотрит на серое небо над нами, спокойный и собранный. Он не хватал ртом воздух. Он не задыхается, не ныряет под волны. Его губы кривит усталая улыбка. Свет Дерева Жизни сияет на его влажной коже, выделяя все его рисунки серебром и золотом. Он действительно великолепен, не поддается никакому сравнению.

Но резкий ветер проносится над океаном, взбивая его до серого цвета, как мои глаза. Я борюсь с дрожью и смотрю, как с Дерева Жизни падают серебристые листья, больше чем когда-либо.

– Это и есть Дерево Жизни? – шепчет Кевхан.

– Да.

– Она говорила о стеклянных коронах, о людях, живущих в морях, о духах глухих лесов и о королях, способных разрушать миры, – негромко размышляет он про себя. Эти слова кажутся настолько личными, что я не хочу вмешиваться. – Я никогда не ожидал, что увижу такие волшебные вещи своими глазами.

– Ты увидишь все гораздо ближе, – говорю я, начиная плыть. – Мы плывем к Дереву Жизни.

– Виктория, нам нужно действовать осторожно, – предупреждает Илрит, но все же следует за ней. – Как только хор узнает, что мы вернулись, нас арестуют. И я могу только предположить, что Вентрис почувствовал возмущение из Бездны.

– Не сомневаюсь. – Это не имеет прецедента. Я этого и ожидала, поскольку, похоже, в Вечном Море принято: запирай кого-нибудь в комнате, пока не поймешь, что с ним делать. – Именно поэтому мы и отправляемся сначала к Дереву Жизни. Нам нужно безопасное место для Кевхана.

– Вы оставляете меня? – спросил Кевхан, поспешно плывя за мной. Я и не подозревала, насколько быстро я умею плавать, пока не перестала сравнивать себя с сиренами.

– Здесь ты будешь в безопасности, – заверяю я его. – Дерево Жизни привязывает саму жизнь к этому миру. Оно защитит тебя от падения обратно в Бездну. – Я надеюсь. Это небольшое предположение, но это лучшее, что у меня есть. На мгновение я задумалась, правильное ли решение я принял, вернув его… но теперь я не могу колебаться. Я не могла его бросить, и Илрит, похоже, тоже согласилась с моим решением.

Мы плывем к задней части Дерева Жизни – корням, нависающим над Бездной. Я никогда не видела сирен, плавающих здесь, благодаря гниению, и надеюсь, что это означает, что оно хоть немного защищена от их любопытных глаз. Вода свертывается, и воздух становится тяжелым от гнилостной вони. Чтобы спасти свои носы, мы снова ныряем под воду.

Через несколько мгновений Кевхан поднимается на воздух, но я ловлю его за руку.

– Ты дух, – напоминаю я ему. – Тебе не нужно дышать.

– Верно… – Он смотрит на запястье, которое я держу. – Как же так получается, что я могу чувствовать? Или чувствовать запахи?

– Я подозреваю, что это магия старых богов, – говорит Илрит от моего имени. – Чтобы подняться в этот мир из Бездны, ты слышал их песни через Викторию и меня. Подозреваю, что это стабилизировало твой дух.

Это дает мне надежду на то, что он не вернется в виде рейфа.

– Ты немного похож на меня, я думаю. – Я ободряюще улыбаюсь Кевхану и отпускаю его запястье, возвращаясь к текущей задаче и указывая жестом на небольшое углубление в корнях. – Оставайся здесь. Держись здесь, скрытый от всех, кроме нас. Мы скоро вернемся. Я надеюсь.

– Что ты будешь делать?

– Мы попытаемся освободить богиню, – говорю я с вынужденным спокойствием. Как будто это невозможно даже подумать. – Но пока тебе нужно спрятаться. Если тебя найдет сирена, она, скорее всего, решит, что ты рейф, и может напасть. Как только все уляжется, мы придумаем, как вернуть тебя к дочерям. Я обещаю. Но это может занять день или два.

– Хорошо. Ты никогда меня не подводила. – Кевхан заплывает в гнездо корней. Он делает паузу, потом добавляет с ухмылкой: – За исключением того случая, когда из-за тебя я погиб.

– Для мертвеца ты выглядишь неплохо, – с усмешкой отвечаю я.

Внимание Кевхана переключается на Илрита.

– Береги ее.

– Обязательно. Хотя я уверен, что все будет наоборот. – Илрит берет меня за руку. – Нам пора идти.

Я киваю и веду его за собой. Вместо того чтобы вернуться в замок, где, несомненно, ждет хор, я плыву к Дереву Жизни.

– Подожди, Виктория, где…

Я оглядываюсь через плечо.

– Честно говоря, Илрит, мне все равно, что думает или говорит твой хор. Крокан поручил мне одну задачу: освободить Леди Леллию. Не вижу смысла медлить.

Мы огибаем корни и выходим на берег. Только выйдя из воды, я слышу песню, разносящуюся над островом.

– Лючия возносила молитву старой богине, прося о мире, – объясняет Илрит. Он не сбросил свой хвост. – Там есть поклонники. Мы должны пройти через хор.

– Сколько сирен? – спрашиваю я.

– Что?

– Сможем ли мы с ними справиться?

– Виктория. – Он плывет назад, качая руками, и смотрит на меня в шоке. – Я не буду сражаться со своим народом.

– Чем дольше мы медлим, тем ближе мы к гибели всего мира. – Я жестом указываю на туннель, ведущий к двери Леллии. – Мы находимся прямо здесь. Мы идем. Я хватаю один из топоров, прислоненных к корням, затем взламываю дверь, пока ты удерживаешь остальных. Ты же Герцог Копья, я видела, как ты сражаешься.

– Ты не можешь вот так просто взять и войти. – Он медленно покачал головой.

– Почему нет?

– Они убьют тебя.

Я жестом показываю на себя.

– Я уже ходила в саму глубину Бездны и вернулась по собственной воле. Мне не страшен ни один смертный.

– Пожалуйста, я не хочу видеть тебя злодеем в этой сказке, – тихо говорит Илрит.

Я захожу в воду и становлюсь перед ним на колени. Волны бьются о мою грудь. Руки Илрита обхватывают меня с двух сторон. Наши лица почти соприкасаются, когда я глажу его по щекам.

– Илрит… Я провела годы, когда люди видели во мне злодея. Годы, когда я верила их словам – что я жалкое, нелюдимое существо, – тихо говорю я. Его глаза расширяются от шока. Я продолжаю, прежде чем он успевает возразить. – Но теперь я знаю… что это не так. И никогда не была. Я твердила себе, что знаю, но сердце не верило.

– Но теперь я знаю это в своей душе. Я слышу свою собственную песню так ясно и правдиво, что не остается никаких сомнений. Пусть они попробуют петь надо мной. Они не смогут. Я буду кричать, если потребуется, чтобы меня услышали. Моя правда и ты – вот все, что мне нужно. Пока ты знаешь замысел моего сердца – не видишь во мне зла – мне нет дела до всего остального мира. Они не имеют значения.

– Виктория, – тихо прошептал он, наклоняясь, чтобы нежно поцеловать мои губы, на которых был вкус его и соленой воды, но также и печали. Столько боли живет в нем из-за меня. Я ласкаю его щеки и пытаюсь улыбнуться, чтобы уверить его, что все в порядке. Впервые в жизни все будет хорошо. У меня есть не только сила вершить свою судьбу, но и мир с прошлым.

– Отпустите меня, если не для того, чтобы выломать дверь, то для того, чтобы спеть с Леллией. Чтобы впервые за тысячи лет спросить у нее, чего она хочет. Мы сделаем то, что она прикажет, прежде всех остальных.

– Очень хорошо. – Илрит только успевает взять первую ноту песни, чтобы пролить свои весы, как нас прерывает знакомый голос.

– Старые боги вверху и внизу, смена песни была правдой. Заговорщики вернулись, чтобы проклясть всех нас. – Вентрис дымится в отверстии туннеля.

Я быстро поворачиваюсь, убирая руки от лица Илрита. Фенни стоит рядом с Вентрисом во главе целой толпы воинов и сирен, которые, должно быть, были среди поклоняющихся. На правой руке и плече Фенни – отметины, идентичные тем, что я всегда видела на коже Илрит. В руке она держит знакомое копье – Рассветную Точку.

– Фенни? – Илрит моргает, в имени сквозит замешательство.

– Это Герцогиня Копья для тебя, предатель.

Глава 48

Нас силой отводят обратно в замок. Хотя ни Илрит, ни я не подвергаемся рукоприкладству, но по выхваченным копьям и суровым взглядам можно понять: если выйдешь за рамки, добром это не кончится. Времени на застолья и обсуждения не тратится. Нас сразу же проводят в зал хора, залитый глубоким синим светом.

Остальные сирены ушли, несомненно, вынужденные уйти со словами, в которые я не посвящена. Думаю, если бы у них была возможность, они предпочли бы остаться и наблюдать за нашим испытанием. Воины и поклонники покидают зал с резкими нотками, брошенными в нашу сторону. Ненавистные усмешки.

Я воспринимаю это легко. Я слишком привык к подобным вещам. Но для Илрит это в новинку. Эти черствые взгляды людей, которых он любил, ради которых пожертвовал многим, ранили его. Я чувствую это самой душой, когда в его глазах вспыхивает боль, хотя он старается сохранить самообладание. Я подумываю взять его за руку, но сопротивляюсь. Я не знаю, что они знают о наших отношениях, знают ли они о нашей любви и о том, что мы перешли все границы. Я могу только предполагать, что они догадываются, учитывая, что Илрит бросил вызов всем законам, чтобы добраться до меня. Но пока лучше ничего не выдавать. Даже если мне больно не тянуться к нему.

Несколько воинов занимают позиции у входа, выстраиваясь в линию, чтобы преградить нам путь к бегству. Хотя мы не сделали ничего, что могло бы свидетельствовать о том, что мы попытаемся это сделать. Севин, Ремни и Кроул неподвижны, как статуи в своих панцирях. Вентрис и Фенни запели полным хором.

Странно и больно, даже для меня, видеть, как Фенни берет раковину Илрита. Она укладывает Рассветную Точку к себе на колени. Каждый из остальных герцогов и герцогинь делает то же самое со своими легендарными копьями. Интересно, хватит ли их магии, чтобы открыть дверь Леллии? А может, и не нужна такая сила, и дверь закрыта только потому, что никто не пытался ее открыть, а Леллиа стала слишком слаба, чтобы сделать это самой, даже если бы захотела.

Ремни, возглавляющая хор, протягивает копье в центр. Все остальные делают то же самое. Слабое свечение загорается от их наконечников, освещая анамнез, где раньше находилась резная раковина, когда я в последний раз стоял перед хором.

– Хор начинает работу, – объявляет Ремни.

Я не теряю времени.

– Я могу объяснить…

– Объяснить, как ты разрушила наши моря? Как ты предала нас? – прорычал Вентрис. – Теперь ты пришла насмехаться над нами и плавать в водах нашей гибели.

– Хватит, Вентрис, – отрывисто говорю я, достаточно громко, чтобы они все услышали. Надеюсь, его услышит все Вечное Море. Я окидываю его жестоким взглядом; никогда еще он не выглядел таким маленьким. – Ты всего лишь жалкий мальчишка, который надеется и отчаянно пытается оправдать наследие своего отца. Но тебе это никогда не удастся. Ты так зациклен на том, чтобы быть им, что не обращаешь внимания на то, что сделало его великим.

– Как ты смеешь. – Он пытается продолжить, но я не даю ему этого сделать.

– Ты так много времени тратишь на то, чтобы напускать на себя вид, что у тебя никогда не было времени на работу. Ты даже не можешь услышать слова Лорда Крокана, не так ли? – Это частично догадка, частично правда, которую я уловила из того, что сказал Крокан.

Вентрис отшатнулся назад, руки его обвились вокруг копья. На лицах хора появилось шокированное выражение. Илрит слегка ухмыляется.

– Твой отец мог бы, правда, но не ты, – продолжаю я. – Ты потратил столько времени и сил на демонстрацию своего могущества и известности своего замка с его стенами и резьбой, чтобы компенсировать то, чего тебе не хватает по существу. Твоя неуверенность и высокомерие могут стоить твоему народу всего. Именно из-за тебя все успехи, достигнутые твоим отцом, пропали даром.

Вентрис злобно смотрит на меня. Я удивлена, что вода вокруг него не бурлит от его ярости.