Текст книги "Кошмар на улице Зелёных драконов (СИ)"

Автор книги: Елена Свительская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 42 страниц)

Дух лошади меня поджидал у ворот, в человеческом уже облике.

– Ну, куда теперь? – бодро спросил. – Подвести?

– Нет, так пойдем, – смущенно улыбнулась.

Никуда не хотелось идти.

– Ну, пойдем в никуда, – ухмыльнулся он.

– Не шути так! – пихнула его кулаком в плечо.

А потом испугалась, что обидится. Но юноша—дух только улыбнулся.

Мы прошли несколько улиц. Я не хотела идти к храму Вэй, да и в усадьбу висельника не спешила, потому выбрала другую дорогу.

Вскрикнул внезапно мой спутник. Прокричал отчаянно:

– Беги!!!

Я обернулась.

Лезвие кинжала вонзилось мне в грудь.

Отчаянно трепыхнулось сердце. Кровь брызнула на лицо и руки худенькой девицы, часть волос которой была заплетена в тонкие косицы.

– За… что?.. – прохрипела я.

Незнакомка выдернула кинжал и снова всадила. Мир полетел…

Я лежала на холодной земле и видела, как бьется в смертельной агонии дух степей, с почти отрезанной от шеи головой и с распоротыми внутренностями.

Прости…

«Лучше умереть чьим—то другом, чем чьим—то рабом» – прозвучало у меня в голове.

Юноша дернулся и затих в расползающейся луже крови.

Босая нога наступила мне на горло.

– Я убью каждого, кто связан с Ян Лином! – сказала холодно девушка с лезвиями—полумесяцами, крепившимися к поясу.

Кто он?..

За ее спиной появился жрец Хэ У. Старик с окровавленным виском и слипшимися вокруг волосами ухмыльнулся, сверху вниз смотря на меня.

Сердце не билось.

Я запоздало поняла, что сердце больше не билось.

Я падала в темноту…

Из темноты Ён Ниан отчаянно тянул ко мне руку и что—то кричал, но я его больше не слышала.

Тьма поглотила меня…

Свиток 8 – Разрушенный храм – 8

Ян Лин

Когда мой бог опустил меня на землю неподалеку от столичной стены, я поначалу даже стоять не смог. Но, хвала ему, он поддерживал меня.

– Страшно было? – спросил Эн Лэй насмешливо.

– Было здорово! – ответил я искренне. – В детстве я иногда завидовал птицам, которые спокойно летают, где им угодно, но никогда не думал, что даже я однажды смогу летать!

– Я еще много всего могу, – подмигнул мне, рассмеявшись, феникс, снова убравший куда—то свои огромные черные крылья, охваченные золотистыми искрами.

То ли потешался над смущением человека, то ли соблазнял. Кажется, ему самому выгодно иметь человека, который в него верит и им восхищается.

Бог мне под зад коленом приложил.

– Будешь тут стоять – никого не зарежем до полуночи!

Он мне безумно нравился и своими резковатыми шутками, и своей прямолинейностью. Никогда не думал, что небожитель может быть таким!

– Я, конечно, польщен, но мне проведать надо кого—то к ночи, – меня толкнули в бок кулаком.

Да ладно, я и сам не люблю долго ходить вокруг да около. Это меня бесило еще во дворце.

– Во дворце? – он вскинул брови. – Кстати, а кем ты там был? И с кем воюешь?

– Если б я знал! – вздохнул. – Мать слегла внезапно и умерла очень быстро, а императорские лекари ничего не сказали мне внятного. А через пару лет в краже обвинили мою сестру – и сварили заживо.

– А потом ты решил продать душу демону, чтобы отомстить? Я понял! – поморщился он. – Но ты ничего не сказал о своих врагах.

– Да если б я знал! Во дворце интриганов всегда было полно.

– Мда, что на Небесах, что на земле – дворец везде один, – нахмурился он, обхватил меня за плечи. – Ну, пойдем.

Пошли мы почему—то в ближайший постоялый двор.

– Нам надо во дворе…

– Заткнись.

Давно уже мною никто не командовал. Но он был сильный. Пришлось заткнуться. Да и, может, он был меня старше намного.

– Возраст не главное, – поморщился он.

– Мысли мои читаешь?! – наконец—то дошло до меня.

– Ай, отстань! Ты же мой верующий.

Меня плечом оттолкнув, кинул золотой слиток хозяину:

– Милейший, мяса нам жаренного, остро—сладкого! И винца один кувшин на двоих.

– Слушай, но мы так…

Меня ухватили за волосы и приложили лбом об стол. Легонько. Но крайне многозначительно. Почувствовал себя опять мальчишкой, нашкодившим перед отцом.

– И вообще, а вдруг меня… узнают? – спросил я едва слышно, когда мы устроились за крайним столом во дворе.

– Они тебя так часто видят?

– Вовсе нет. Меня тут не было уже почти двадцать лет.

– Я тебя иллюзией прикрою, если что.

– А так можно?

– Милейший, что ж так долго? – возмутился он уже хозяину, который, согнувшись, тащил тяжелый поднос.

Тот долго рассыпался в извинениях, расставляя перед нами тарелки с мясом и закусками. Последним впечатляющий кувшин вина и две чаши водрузил, справедливо рассудив, что пить мы будем вместе. Пить… во что я пьяный вляпаюсь теперь?.. Но своему богу перечить не осмелился: он мог быть не только шутливым, но еще и грозным.

– Ну заткнись ты уже! – проворчал тот. – Так, милейший, а что у нас в столице нынче интересного?

– Да как бы это… – старик смущенно прижал к груди поднос. – Да все как обычно. Торговцы разоряются. Нищие от голода мрут.

– Что, совсем ничего не было интересного? – вскинул брови Эн Лэй, наполняя чашу вином.

Я сам себе налить не осмелился, но он сам первую чашу поставил передо мной, а потом невозмутимо налил уже себе.

– Да было дело… – старик почесал голову под узлом волос на затылке. – Какой—то демон несколько недель назад приходил. Испепелил усадьбу левого министра прямо у того на глазах. Тот с борделя нетрезвый возвратился, а там… – старик поежился. – Эта мразь! Ему, видите ли, мало было почтенья, потому у человека сжег весь дом с имуществом, рабами, слугами и семьей заодно. И спокойно ушел. Погорельца нашли под утро, он за одну ночь посидел. А потом – вечером следующим – убежал от родственников и прирезался на пепелище. – старик вздохнул. – Страсти—то какие творятся! Мать императора как узнала, озверела – и воинов, и священников отправила тварь найти и истребить, да только как будто его и не было.

– Так, может… спьяну все привиделось? Погорельцу—то? – Эн Лэй невозмутимо отхлебнул.

– Да разное говорили. Да только больно осерчала императрица—мать. Он же ж любимый ее был… прихвостень. – старик напугано рот ладонью прикрыл.

– Да ладно тебе, нам же все равно! – хохотнул Эн Лэй и его по плечу огрел. – Мы ж не из императорской гвардии пришли.

– Я бы… это… мне к другим надо подойти, господа, – старик низко поклонился, прижимая к себе поднос. – Зовите, если что.

И с несвойственной для его возраста бодростью ушел.

– Приятель мой сюда заходил, прежде чем подохнуть, – Зн Лэй отсутствующе вина отхлебнул. – Так, кстати, кого подозреваешь ты?

– Да это может быть кто угодно в императорском дворце! – я вздохнул.

Он призадумался. Неторопливо поел – еду на нас поровну разделил – и встал. Я—то перекусил по—быстрому.

– На пустой желудок сподручнее воевать, – усмехнулся.

– Ну, пойдем, – поднялся он, рукой взмахнул.

Я невольно отшатнулся, натолкнулся на дворцовую стену. Молодой евнух, меня завидев и Зн Лэя, возникших посреди сада с приправами у кухни, напугано завопил.

В следующий миг испуганно вжался в стену, подальше от вытащенного фениксом клинка. То есть, уже поближе.

– У вас тут женщина умерла… – мой бог на меня покосился. – Двадцать лет назад. Эта… как ее…

– Наложница Шу Чун.

Не хотелось имени раскрывать своего, но если за один день тут шумиху замутить, то, может, что—то и всплывет.

– И дочку ее сварили… как ее?..

– Ну О.

– Вот, – Эн Лэй царапнул шею дрожащего евнуха. – Что об этом люди говорят?

– Н—не знаю! – того трясло.

Через миг труп его упал к нашим ногам, хлестая кровью из перерезанной глотки.

– Как, кстати, писались их имена? – невозмутимо мой бог уточнил, меч об одежды убитого вытирая.

– Материно иероглифами «справедливая чистота», а сестра «изящная».

Эн Лэй невозмутимо вырезал на одной щеке евнуха имя моей матери, а на лбу – сестры.

– Пойдем, – рукою взмахнул.

Мы стояли… кажется, у здания швей.

Эн Лэй пропустил несколько девчонок – служанки переглядывались, нас завидев, и торопливо ушли – и дождался, когда выйдет старуха с золотою шпилькою в волосах.

Она вскрикнула, отшатнувшись от лезвия.

Воин ее за ворот шелковых одежд подхватил.

– Двадцать лет убили наложницу Шу Чун и потом сварили заживо ее дочь Ну О. Что тебе известно об этом?

– Н—ничего! – затряслась старуха. – Пощадите, молодой господин!

– Совсем ничего? – прищурился он.

– Только… это… – она теребила кусок свертка, что вынесла от швей. – Только говорили, что отравили ее. Шу Чун—то.

– Иди! – холодно велел Эн Лэй.

Тут как раз в стороне донесся отчаянный женский крик.

– Заметили, – ухмыльнулся он.

Сжал мое плечо.

Я покачнулся, когда мы оказались на гребне крыши, но все же устоял.

– Неплохая реакция, – довольно отметил феникс.

– Чего ты добиваешься? – не выдержал я.

– Смотри. – он обвел переходы дворца свободною рукой.

Меч, внезапно ставший чистым, в ножны убрал.

Во дворце медленно начиналась паника. Забегали служанки, девки молоденькие и старухи. Пробежало несколько отрядов стражи.

– Нравится? – усмехнулся он.

– Нравится, разумеется, – усмехнулся я.

Наконец—то я вернулся во дворец! Чтобы обитателям его стало нехорошо.

– Там!!! – заорали снизу.

Молодой страж указывал на крышу.

Воины – около тридцати – подобрались, ощерились оружием.

Яростно заорав. Эн Лэй спрыгнул с крыши. Приземлился, хоть и с высоты, спокойно. Стражи немного отпрянули. А он с воплем кинулся вперед.

Было непривычно стоять в стороне, покуда рядом кто—то рубится. Да, впрочем, смотреть на то, как дерется мой бог, было одно загляденье. Гибкое, мощное тело, сильные удары, красивые развороты, прыжки… бог у воина тоже должен быть воином.

Убив весь отряд. Эн Лэй неспешно вырезал у них на левых щеках имя моей матери, а на лбах – моей сестры.

– Скучаешь? – возник в следующий миг уже около меня.

– Там серьезных было только двое.

Он расхохотался.

А снизу уже вопила, дорогую вазу из белого фарфора разбив, молоденькая служанка, наткнувшаяся на лежащие трупы.

Убежала, забыв о поручении хозяев.

Эн Лэй, меч о штаны протерев, вернул в ножны, присел на гребне крыши.

– Думаешь, мой враг тоже будет суетиться?

– Не исключено. – ухмыльнулся он. – Даже если из покоев своих не выходит, все равно перетрухнет.

– А если он или она подохли уже давно? – я присел возле.

– Дай мне часок, – он достал из—за пояса ветку с оставшимися хвоинками. – Скоро увидим.

Мы сидели на крыше и наслаждались суетой, поднявшейся во дворце. Имя моей матери иногда стражи и слуги произносили. Наконец—то вспомнили о ней.

Пробежался, прикрываясь подушкой для головы, император в окружении приличного отряда стражи. Я с отвращением посмотрел на него. Захотелось сплюнуть. До чего он страну довел своими поисками любовных приключений!

Но Эн Лэй сжал мое плечо, не пуская к нему.

Да я и сам не хотел. Месть за мать и сестру важнее.

Мой бог, ухмыльнувшись, кивнул.

Даже весело, когда есть кто—то, понимающий тебя без слов.

Через некоторое время служанка отчаянно закричала со стороны главных покоев.

– Кажется, кого—то наказывают у императрицы или матери императора, – заметил я.

– Пойдем туда, – поднялся Эн Лэй.

– Думаешь, она?.. – я вскочил вслед за ним.

Едва не навернулся с крыши. Он меня за рукав поддержал.

– А подозрительно она нынче нервная.

– Стреляйте!!! Заорали с другой стороны крыши.

Там уже подбегал отряд с полсотни человек.

Эн Лэй меч выхватил. Взвилась вверх целая туча стрел.

Стрелы смело огненной волной из его меча.

Лучники притихшие попятились.

– Заряжай! – рявкнули от перехода со свежими трупами.

Эн Лэй рванул меня на себя.

Нас окружила огненная сфера.

Еще б немного – и нас утыкали стрелами с обоих сторон, а так обошлось – их слизнул его огонь.

– Поразмяться хочешь? – спросил меня мой бог с усмешкою.

– Конечно! – ухмыльнулся. – Чем больше шума, тем лучше.

– Врешь! – он пихнул меня в бок кулаком. – Тебе это просто нравится.

Он понимал меня как никто.

Когда огненная сфера исчезла, вниз мы спрыгнули оба – и новая туча стрел пролетела уже над нашими головами, где—то сверху.

Он первым свалил двух, смахнув им головы так легко, словно отхватил комки варенного риса ножом.

Я, выхватил меч. Заорав, раскроил спину напавшему на него слева. Воинов все прибывало вокруг. Трупов тоже прибывало быстро.

– Шутники! – смеясь, прокричал Эн Лэй.

– Сопляки! – отозвался я в тон ему, отрубая тянувшуюся к нему руку с мячом.

Встал, заслоняя его спину. Он успел нанизать на свой клинок того, кто тянулся ко мне, когда я обернулся. Я снес мерзавцу голову и отбросил

пинком.

Кольцо сжалось вокруг нас напуганное.

Удар. Защита. Атакую. Противник отступает на шаг. Я убиваю его соседа. Их удар, защищаюсь. Скрипят по моему клинку двое других. Одного пинком ниже пояса. Другому плевок в глаз. И голову снес мечом.

Лучников испепелил он, подняв внезапно меч к небу – и выбросив из лезвия все увеличивающуюся огненную сферу.

Немного воплей. Запах волос и кожи паленой.

Я слегка замешкался.

Эн Лэй отрубил руку и часть плеча кинувшемуся на меня.

Я убавил ухо у парня, к нему потянувшегося.

Меч в живот замешкавшемуся противнику. И пинком ноги отбросил его на следующего. Мои соперники попятились. Так не интересно!

Заорав, я рванулся на них.

Выпад. Защита. Мой удар. Он упал с раскроенным черепом. Меч в его башке подзастрял. Следующему ногой по горлу – и упал, захрипев. Следующему – метательным ножом в глаз – меня самого ослепила на несколько мгновений кровавая струя.

Но от лезвия чужого я уклонился. А в следующий миг нападавший заорал, охваченный огнем.

Двум я наподдал ногой. Одному кулаком. Наконец—то извлек меч из рассеченного черепа.

Атака. Удар. Неудачно. Защищаюсь. Мой противник сильный.

Тринадцать неудачных ударов моих. Семь его. Красавец.

Молодой парнишка рухнул с распоротым горлом. Лениво учился. Тьфу, скучно!

Но этот был у меня последним.

Обернулся к Эн Лэю.

Тот взмахом свободной руки расплавил летящий в меня метательный нож – тот отек кому—то лежащему на морду – и парнишка с раной на ноге отчаянно завопил, теряя меч и поднося руки к лицу и серебристой лужице поверх левого глаза.

Многовато трупов лежало вокруг. Поодаль пепел от лучников. Там, за зданием то ли притихли, то ли где—то между трупов лежали они.

– Каллиграфией заняться не успеем, – я поморщился, – слишком много было шума.

Эн Лэй, ухмыльнувшись, сжал свободную руку. Шар огненный сверкнул между пальцев.

Завоняло паленой кожей – поверх щек и лбов тех, кто лежал лицом кверху, проступили ожоги—иероглифы: «справедливая чистота» и «изящество». Я криво усмехнулся.

Эн Лэй ступил ко мне.

Мы сидели уже на крыше зала для совещаний.

Во дворце суетились, бегая, крича еще больше. Запыхавшиеся отряды стражи бегали туда—сюда. Трупы с надписями прожженными – отсюда их немного было видно, вдалеке – убирать не спешили.

– Красота, – ухмыльнулся мой бог, любуясь своей работой.

– Красота, – согласился я.

Еще немного шума. Девушка, рухнувшая вдалеке, теряя сладости с подноса и разбивая тарелку. Какой—то воин с отрезанной ногой приподнялся, отчаянно протянул к ней руку.

– Любовь! – криво усмехнулся Эн Лэй.

– Занятие для дураков, – криво ухмыльнулся я.

Он, внезапно напрягшись, сжал мое плечо.

В следующий миг мы стояли на другой уже крыше. Помещение для слуг императрицы—матери. Кстати, многовато воинов оцепили ее покои!

– Они с твоею матерью могли враждовать? – серьезно спросил Эн Лэй.

– Возможно. Мать моя была из рабов, а простолюдинки матери отца никогда не нравились.

Феникс пробежался по крыше, спрыгнул на землю.

Воины ощерились копьями и мечами.

Ленивое движение его меча – и они заорали, заживо вспыхнув. Вскоре рухнули кто как обугленными трупами.

Эн Лэй, ухмыльнувшись, убрал меч. Меня не звал. Я с интересом смотрел сверху.

Вскоре из—за двери робко выглянула молоденькая уродливая служанка. Трупы увидев, вскрикнула – феникса из—за створки двери ей было не видно – и, рот испуганно зажав, торопливо юркнула внутрь.

Вскоре что—то загремело, разбилось в покоях.

Эн Лэй меня поманил к себе. Я спрыгнул с крыши. Спокойно приземлился. Выхватил меч.

Но он пошел не к главной двери, а здание обогнул. Я побежал за ним, торопливо оглядываясь.

Императрица—мать, заметно одряхлевшая и поседевшая уже совсем, в окружении шестнадцати служанок тихо кралась к узкой галерее. Вскрикнула, когда Эн Лэй с окровавленным мечом ей путь перегородил.

– М—а—а—тушка! – насмешливо протянул феникс. – Куда же ты?

– Уйди с моей дороги, выродок! – старуха гордо вскинула голову.

– У вас нет возможности мне приказывать, – Эн Лэй осклабился.

Хорош мерзавец!

– Стража! – истерично прокричала женщина.

Служанки попадали, отчаянно крича и пытаясь закрыть лицо, на котором проступали иероглифы с именами моих матери и сестры. Императрица—мать осталась одна. Шкатулку из рук не выпустила. Стояла гордо, расправив плечи, подняв голову, сдавленную тяжестью множества золотых заколок.

– Побеседуем может?.. – мило улыбнулся Эн Лэй.

– Ты убил моего слугу, демон? – женщина нахмурилась.

И только.

– Какого именно? – невинная улыбка.

– Чего ты хочешь? – просто спросила она.

Вскрикнула, когда лезвие переместившегося бога оказалось прижато к ее шее. выглядывающей из воротов тяжелых и ярких одежд.

Нет, в следующий миг шпильку выхватила, метя ему в шею. Но Эн Лэй увернулся.

– Неплохо! – он ухмыльнулся. – Для женщины.

Прижимая к себе шпильку, седоволосая женщина с отчаянным рыком бросилась на него.

– Внуков бы вы так хранили! – он со смехом увернулся.

Она налетела на стену узкого перехода. Выронила шкатулку.

На дорогу к ее ногам выпали две пряди волос: одна была связана красивой розовой шелковой лентой, вторая – простой веревкой. И вместе связаны были желтой расшитой лентой, с причудливой и мелкой вышивкой.

Императрица—мать посмотрела на выпавшие волосы отчаянно.

Эн Лэй, ухмыляясь, ступил, занося над ними ногу.

– Шутишь? – женщина нахмурилась.

Вокруг пальцев его свободной руки заплясало пламя.

– Я люблю шутить, – серьезно уже заметил он.

Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза.

– Что тебе нужно?! – спросила императрица—мать резко.

Он опустил руку, с пальцев его слетело два огненных шара.

В следующий миг эта гордая и обычно невозмутимая женщина – я еще в детстве видел ее иногда во дворце – внезапно упала на колени, оттолкнув его ногу и торопливо прикрыв потускневшие волосы рукой. Лишь поморщилась, когда на ее сморщенные руки упало пламя. Но то быстро потухло.

Нет, огненный круг протянулся вокруг нее.

– Если не поговоришь со мною – все сожгу, – Эн Лэй на корточки опустился, чтобы их глаза оказались примерно на одном уровне.

Хрупкая седоволосая женщина глазами сердито сверкнула. Подхватила запачкавшиеся пряди, торопливо прижимая к груди и пряча ладонями.

– Что тебе… – задыхаясь, спросила. – От меня нужно? Зачем ты смеешься над старухою, демон?

– Приятель хотел с тобой поговорить, – он невозмутимо меня поманил. – Пади—ка сюда. Ян Лин!

Услышав мое имя, императрица—мать дернулась. Признала, хотя и вгляделась пытливо. Смотрела снизу вверх.

Я красноречиво направил на нее меч.

– Что случилось с моей матерью, наложницей Шу Чун?

Она промолчала, с ненавистью смотря на меня.

Друзьями они точно не были.

– Ты сварить велела мою сестру? – я, приблизившись – пламя феникса расступилось, меня пропустив – опустил клинок ей на плечо. – Убить клан Хэ У тоже было твоей идеей?

– Зачем ты пришел? – мрачный взгляд.

– Это была ты?! – я сорвался на крик.

Старуха медленно поднялась. Мне пришлось медленно меч поднять вслед за нею: прирезать ее сейчас я не был намерен.

– Смотри, кому дерзишь, мальчишка! – прищурилась императрица—мать.

– Ты так и не ответила на мои вопросы, бабуля! А мне уж очень хочется с тобою поговорить спустя столько лет!

Нехорошо хамить старшим, тем более, своим старшим родственникам. Но этот день единственный с помощью бога, пришедшего на мой зов, был последним моим шансом что—то изменить.

– Да, я убила ее! – внезапно ухмыльнулась старая женщина, приосанившись. – Но тебе все равно не стать новым императором, Ян Лин! Я уже послала слуг…

Вздрогнула, когда лезвие кольнуло ее шею.

– Почему?.. – глухо спросил я.

– А почему я должна терпеть грязных шлюх возле моего сына?

Меч пошел вперед прежде, чем я что—то подумал. Злость первою пошла вперед.

Женщина отчаянно заорала, когда ее рука упала на землю. Когда она невольно выронила свои волосы.

Я испугался только в первый миг. А потом стало поздно. И пусто. Давно уже поздно.

– Ты лишила меня возможности обнять моих близких! – проорал я. – И я навсегда лишу тебя возможности обнять твоего сына! – и, не выдержав, хлестнул клинком по второй ее руке.

Она упала, обвалившись об стену, заливая свою и нашу одежду собственной кровью.

– Я никогда больше не смогу обнять ни мать, ни Ну О, но ты тоже больше никогда никого не обнимешь! – прорычал я.

– За что?.. – старуха голову запрокинула о стену. – Я же тоже… хотела любить! Я же тоже… хранила их… – из глаз ее слезы потекли. – Они зарезали его… они убили моего сына… – затряслась, залив мои ступни и колени горячей кровью. – Они хотели меня утопить… – глаза сердито распахнула. – Что я тебе сделала, щенок?! Я только пыталась выжить!

Женский вскрик.

– Схватить их!!

Новый отряд стражи – человек уже на двести – заслонил проход со стороны садов.

– Убить… их… – глухо велела императрица—мать.

– И чем ты лучше меня? – я ухмыльнулся. – Хочешь избавиться от внука?

– Убейте их!!! – рявкнула она, выпрямившись.

Попыталась выпрямиться.

Стражи, увидев, что мы сделали с ней, с яростными воплями бросились на нас.

Думать стало некогда.

Удар. Защита. Атака. Защита.

Я едва уклонился от огненной волны.

Там, куда по проходу указал ладонью феникс, ветер перекатывал теплый пепел. Мне пригоршню швырнул на лицо. В волосах запутал.

Подступивших вооруженных евнухов с другой стороны было попроще убить. Только семеро. Хотя и дрались так яростно, что стоили этих двести.

Мир затянулся кровавой пеленой. Бешено колотилось сердце. Кровь стучала в висках.

Удар. Уклоняюсь. Мой выпад. Едва увернуться успел. Срезал ему пук волос. И, когда его волосы рассыпались, закрыв ему лицо, отбросил пинком ноги.

Эн Лэй отрезал ухо у замахнувшегося на меня. Евнух молодой отчаянно завопил. Мой бог снес ему голову.

Удар. Защита. Защита.

Я уже тяжело дышал, когда сшиб с ног последнего своего противника. С мстительным злорадством всадил меч в его живот по самую рукоять. Провернул. Он отчаянно протянул ко мне руку, роняя свое оружие. Я пинком по нему свой меч освободил.

Эн Лэй уже закончил своих четверых.

Ступил к лежавшей уже матери моего отца.

– Река… не надо… – женщина, завалившаяся на бок в кровавой луже, тряслась. – Не надо меня топить! Не убивайте! Не убивайте моего сына! Моего первенца! Глупый… – криво улыбнулась. – Глупый принц! Зачем ты… снял меня… с дерева?.. Тогда… – дернулась в последний раз. И застыла.

Стало пугающе пусто внутри.

– Кажется, я о ней слышал, – Эн Лэй протер меч о ханьфу ближайшего евнуха. – Прошлый император, тогда еще просто седьмой принц, нашел ее на берегу реки, в окрестностях Шоу Шана.

– Думаешь, ее топили?

Эн Лэй озадаченно потер стенку носа.

– Кажется, лет сорок назад это было.

– Погоди… сорок лет назад в Шоу Шан утопили девственницу для драконов!

– Мерзкий дракон!

Мы, дернувшись, развернулись к старухе.

– Зачем ты… – она тяжело дышала. – Зачем ты вытащил меня из… реки? Ты все испортил… – закашлялась. – Ты оставил меня… ты… меня убил… твой храм… я его разрушу!

– Какой еще дракон? – я присел возле нее.

– Я не хотела… – криво улыбнулась старуха. – Я не хотела жить, Ян… Лин. Ничего бы не было… родители… убили моего любимого… убили моего ребенка…

– Врешь! – резко сказал Эн Лэй, приблизившись. – Даже если твои родители убили твоего любовника, это не оправдание всем смертям, что ты сама устроила потом!

– Глупый демон… – выдохнула мать моего отца едва слышно. – Я не хотела жить… я только… хотела повеситься… он… снял меня с дерева… – глаза устало прикрыла. – Зачем?.. Прости, Хэ У… больше… алтарю… не смогу… – закашлялась. – Поклони…

Отчаянно заорал Эн Лэй вдруг.

Я напугано обернулся.

Хэ У в одеждах степного народа выдернул у него… из груди сердце!

Мой бог отчаянно развернулся. Заорал, напоровшись на два ногтя, вдруг удлинившихся и заострившихся.

– Из—за тебя я больше не смогу увидеть своего верующего! – прошипел демон.

И множеством мелких каменных лезвий Эн Лэя впечатало в стену. Множество лезвий застряли в его теле.

Внезапно стали белыми—белыми волосы.

Сзади вскрикнули.

За Хэ У стояла…

– Ты?! – потрясенно вскричал я, смотря на ожившего духа—соловья.

Но спятившая девка совсем не обратила на меня внимания. Смотрела в ужасе, как поднимает руку дрожащую Эн Лэй, как стекают с его опустевших глазниц кровавые потоки, будто слезы.

С грохотом развалились стены и ближайшие здания. Издалека, из—за исчезнувшей стены, на нас смотрели напуганные слуги. Видны были крадущиеся за домом стражи, обнажившиеся за развалинами.

Я устоял. Устояли Хэ У и эта девушка.

Нет, с отчаянным рыком она бросилась, чтоб полоснуть по спине наискось… Хэ У!

С рыком демон обернулся.

Она успела прочертить глубокую, кровавую, косую полосу по его груди и основанию шеи вторым полумесяцем.

Демон вскинул руку – и она поднялась в воздух, выронив лезвия– полумесяцы, пытаясь уцепиться за что—то невидимое, сжимавшее ее шею.

Хэ У рванул к ней вторую руку.

Девушка закричала, когда сорвавшийся с его ладони огненный шар разросся и впился в ее чрево, прожигая плоть насквозь, вместе с костями.

Я окаменел от ужаса, грядя на прожженный круг в худом, хрупком женском теле, на обнажившийся обугленный позвоночник. Я оглох от ее отчаянного крика, когда она умирала от боли.

Хэ У, поморщившись, руку сдвинул небрежно.

Девчонку орущую отшвырнуло и припечатало об землю, возле притихшего феникса. Возле моего бога.

Из последних сил девочка протянула к нему дрожащую руку, с трудом коснулась кончиков пальцев. Эн Лэй вздрогнул. Поморщившись, сдвинулся в расползающейся кровавой луже, нащупал ее хрупкие пальцы и крепко сжал. Они застыли, глядя друг на друга. Массивный мужчина и хрупкая девушка.

– Сдохните!!! – вокруг рук Хэ У появилось множество маленьких молний. – Глупые птицы!!!

Их тела закрыло огненной сферой.

Демон с глазами уже нечеловеческими – словно волоски, тонувшие в расплавленном золоте – яростно обернулся ко мне.

– Ты посмел убить моего верующего, Ян Лин?! – прорычал он.

Я шарахнулся в сторону от облака тонких лезвий. Завалился на огненную сферу, провалился внутрь.

Мой бог и его женщина застыли с навеки соединенными пальцами.

Нет, полыхнули внезапно огнем.

Я напугано сел, зажатый между двух огненных стен.

Миг… только миг – и возле меня лежат на земле растрескавшейся в двух слившихся лужах крови две птицы – огромный черный феникс без глаз и крохотный соловей с выпотрошенными внутренностями, соединившиеся навеки кончиками крыльев.

Полыхнуло огнем.

И только две горстки пепла остались от чьей—то любви на земле. Блеснул из пепла бок овального красного камня с золотыми прожилками.

И огненная сфера обрушилась на меня. Мир утонул в моем отчаянном крике и огне…