Текст книги "Кошмар на улице Зелёных драконов (СИ)"
Автор книги: Елена Свительская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 42 страниц)
Вэй Мин сполз по колонне на пол, упал на колени. Рукою дрожащею, окровавленной, накрыл горло.
– Хорошо, госпожа. Я буду заботливым старшим братом для следующего вашего ребенка. Я буду почтительным вашим сыном.
– Если будешь хорошо стараться, то я буду играть в заботливую бабушку для твоих выродков от наложниц, – усмехнулась она. – А нет… жизни твоим детям не будет на Небесах, запомни!
– Хорошо, госпожа, – он согнулся головой до пола.
Дрожали руки, когда упирал пальцы раздавленные в пол, но она сделала вид, будто этого не заметила.
– А веер мой носи всегда при себе. Я буду следить за тобой чрез него. Чтоб я точно знала, что один умный выродок старается устроиться… – с ненавистью сощурилась. – В моей семье.
И, гордо подняв голову, величественно сошла со ступенек и пошла в сторону нашего дома.
Вэй Мин не смотрел ей вслед. Его трясло. Но он ни звука не проронил.
Разве что, когда она отошла уже далеко, протянул руку к упавшему вееру. От первого взмаха рукою с него исчезла кровь. А от второго… рядом с ним появился второй точно такой же веер.
Дрогнули пальцы растопыренные.
Въелся в пол беседки один из вееров.
Поморщившись, Вэй Мин нагнулся и поднял второй.
Раскрыл с усмешкою. Обмахнулся.
– Спасибо за уроки, брат, – сказал весело.
Вмиг обломки костей его соединились правильно, плоть разорванная и раздавленная заросла, зажила.
Следующим взмахом руки Вэй Мин притянул к себе гуцинь, зажал под мышкою.
Гордо голову вскинув, расправив плечи, он невозмутимо сошел по ступеням и пошел в другую сторону от дома, обмахиваясь веером. Прошел мимо меня, даже не увидев.
Но он… разве он мог спокойным быть после всего этого кошмара, что я только что увидел?
Я стоял впереди него на тропе. Вэй Мин неторопливо плыл в мою сторону. Его волосы развевал ветер в отличие от моих. И лицо у наследника спокойное было. Словно и не было ничего. Почему?!
Брат спокойно, с достоинством небожителя и гордостью наследника семьи прошел мимо, приветствовал каких—то встреченных небожителей. Боги и служанки их, духи, смотрели неодобрительно. Особенно смотрели на веер матери, которым он обмахивался как бы между прочим.
Он невозмутимо мимо прошел. Они растерянно посмотрели ему вслед, переглянулись.
– Только—только наследника дома Зеленых глициний сбросили в Бездонное ущелье, а он так ходит, словно стал уже главою семьи! – сплюнул Минж себе под ноги.
– Мерзкий сопляк! – поморщился Хон Гун.
– Но их наследник… – робко сказала принцесса Персиковых туманов и оборвалась под его взглядом.
Глава императорской стражи сердито взглянул на нее:
– Забудьте о нем. госпожа. От паденья в Бездонное ущелье не выживал еще никто.
– Но я слышала… – робкий взгляд на него – и она торопливо потупилась.
– Если слухи правдивы, то такая жизнь хуже смерти.
– Они не выберутся! – с усмешкою Минж обмахнулся веером. – Никто из Бездонного ущелья никогда не сможет выбраться. Серые горы хранят их от мира людей.
– Если бы и выбрались, мы бы услышали, – кивнул серьезно Хон Гун. – Они бы новую армию демонов тогда бы привели для нас.
– Ах. перестаньте говорить эти ужасы! – выронив веер. Мэй Хуа зажала уши.
– Простите старого служаку! – Хон Гун низко склонился, ладонь на кулак положив.
– Но вы же сами вспомнили этого сопляка, принцесса! – поморщился глава архива, снова обмахнувшись веером.
– У брата его было особое исполнение музыки. Жаль, что больше мы не услышим ни его новых версий, ни мелодий, которые он сам сочинил, – она сжала рукав все еще склонившегося главы императорской стражи. – Неужели, вам не жалко, что иссяк один из источников искусства, Хон Гун? Душа каждого мастера, как и его стиль, неповторима! В разнообразии видов и стилей искусства – одна из его неоспоримых и вечных красот!
– Грубое исполнение! – проворчал Минж. – Весьма неумелое! Лучше б он и дальше со своими мечами играл, лаская рукояти, а не струны! – поморщился. – Мерзкая музыка! Это ж надо было так испоганить «Небесного лекаря»! Еще и песенку к нему фривольную сочинил!
– Пойдемте во дворец уже, принцесса? – разогнулся Хон Гун. – Верно, матушка ваша вас уже заждалась. Или отцу вдруг понадобитесь?
Вздохнув, принцесса потянулась, чтоб подобрать выроненный веер, но сразу две служанки, метнувшись к ней, подхватили, отряхнули и протянули ей ее безделушку.
Раскрыв веер, Мэй Хуа, зевнув, обмахнулась.
И первою поплыла перед главою императорской стражи и главою императорского архива. Мужчины, переглянувшись, последовали за нею. Следом – еще два бога и еще три небожительницы. Сбоку поплыла стайка фей—служанок со столиками, подносами с пустыми чашами и тарелками и музыкальными инструментами.
Сидящий на обрыве Вэй Мин сжал полупрозрачную сферу в руке. Посмотрел с вершины горы на проплывающую снизу процессию с Мэй Хуа.
– Брат, они ответят! – глухо сказал юноша. – Кто бы это ни был, он ответит за твою смерть и твой незаслуженный позор!
Свиток 7 – Игра в вэйцы —17
«
Вздрогнув, я очнулся. По руке катился свет заходящего солнца. В кронах дерева над крышею незнакомой усадьбы шелестел ветер.
Напугано сел.
Двор усадьбы незнакомой. Я лежу на галерее, выходящей в сад. Старое дерево, кое—где облезшая краска. Кое—где по двору и по саду выбиваются сорняки. Не слишком ухожено, хотя и похоже на то, что здесь кто—то есть.
Голову мутило. Болел живот.
Ох, мой сон…
Одежда на мне была изрезанная, в присохшей земле и крови. Но живот под прорезью самой большой, под полосками крови присохшей, был цел!
Странный сон.
Или не сон вовсе? Но в том сне я был ранен. И мать с братом говорили так, словно меня вообще никогда не было! Словно меня… меня сбросили в Бездонное ущелье!
Поодаль был забор обрушен. На улице лежали обломки. Мертвый мужчина в лохмотьях. Что—то в городе случилось. Но этот дом… этот дом чей?..
С трудом поднялся, ухватившись за перила. Шатаясь, хватаясь за столбы встречные и за стены потом, вошел в дом. Прошел несколько помещений.
Странно, дом большой, чистый, но людей нет. Ни хозяев, ни слуг.
Прошел еще два помещения. Мимо открытой комнаты с алтарем. Взглянул устало – едва стоял уже – на поминальные таблички. Упал на колени.
Здесь были поминальные таблички с именами всех моих предков! Еще две – с упоминанием какого—то повесившегося и его жены. И несколько старых—с именами незнакомыми. И еще одна…
Я с трудом дополз к ней, едва дотянулся. К глазам поднес дерево свежее.
Погладил пальцами по надписи.
Почерк мой. На всех новых табличках почерк мой. Имена предков моих, но эта…
Мои пальцы разжались.
Поминальная табличка упала возле моих ног.
«Родственнику, чье имя мне не ведомо»
Я запоздало вспомнил, что сам ее начертил.
В доме мира людей.
После внезапных слов старшего брата, что мне никогда не вступить в гвардию Императора Неба, поскольку в семье нашей был тот, кого сбросили в Бездонное ущелье – и доверия к нашему роду больше не будет.
Никто и никогда не говорил мне, что у меня есть старший брат.
Даже Вэй Мин, когда я его опять увидел, сказал, будто те слова были просто моим сном.
Только табличку я позабыл убрать с алтаря.
Странный привкус крови во рту…
Я протер рот рукой.
На кровавый развод растерянно посмотрел. Сплюнул на пол.
Свежая кровь была на моих губах и, кажется, в моем рту. А на одежде вся кровь уже высохла.
Я долго сидел, прислонившись к стене комнаты с алтарем – чужим и моим – прижимая к себе ту табличку.
Родственник, чье имя мне не ведомо…
Это явь или сон?..
В нашей небесной усадьбе никто и никогда не заикался о нем.
Но… если этот последний, странный сон, был не бредом, а единственной правдой?
Мои мать и старший брат говорили, что сын моей матери умер. Мать не считала почему—то Вэй Мина своим сыном и била, калечила его спокойно! А он… он терпел, будто он – слуга ее или раб клана Зеленых глициний, та живая собственность, которая не имеет права на свое мнение и обязана все стерпеть спокойно, все стерпеть в молчании.
Я долго думал, обхватив голову, согнув и прижав к груди колени.
Голова побаливала. Иногда болел живот, словно нанесли на него царапину. Не проходил со рта вкус свежей крови. Явно не моей – я ощупал языком губы, десна. Во рту моем не было ран. И лицо было целое.
Вэй Мин почему—то не называл умершего братом. Молодой господин…
Я был живой, я был в мире людей – я запоздало это вспомнил – а в том сне мать и брат говорили, что ее первого сына сбросили в Бездонное ущелье. Но мать радовалась, что могла зачать второго.
Я долго думал, обхватив колени и спрятав лицо в рассыпавшихся, местами засохших от крови волосах.
В чужой усадьбе было тихо.
Здесь не осталось слуг.
Моего ученика унес тот спятивший дракон, устроивший в городе много разрушений. Брат куда—то ушел. Куда они все исчезли?..
Я долго думал, откинув голову на стену и невидяще глядя на потолок. Пыль с потолка я, тогда устав, снять не додумался. Отсутствующе смотрел на большую, старую паутину, в которой застыли оболочки каких—то мух и гусениц. Дохлая плоть паука…
А ведь наследником клана Зеленых глициний считается Вэй Мин! Но почему в этом сне он был как будто нашим рабом?..
Долго сидел, запутанный. Взгляд запутался в паутине на потолке. Мысли запутались в сомнениях и обрывочных мыслях. Я устал…
А потом задрожал. Расплакался. Подобрал трясущейся рукою упавшую дощечку и прижал к груди.
Я понял наконец.
Тот сон не был сном.
Моя мать и Вэй Мин не были матерью и сыном.
Я запутался. Они запутались. Мы все запутались в паутине их игры. В паутине чьей—то чужой игры.
В том странном сне мать и брат говорили так, словно меня совсем не было.
Потому что меня не было.
Тогда меня совсем не было.
В том странном и жутком сне я увидел кусок прошлого Вэй Мина.
Нынешний наследник дома Зеленых глициний – Вэй Мин – не должен был стать нашим наследником.
Он был всего лишь сыном наложницы отца или одной из служанок дома. Мать его потому не любила. Он держался в стороне.
Не знаю, что стало с его матерью. Ее имя никогда не упоминалось в нашем доме, как и имя родного сына госпожи, настоящего наследника отца.
Но брат Вэй Мин знал нашего старшего брата сколько—то. Он даже играл порою мелодии, которые тот сочинил, но никогда не говорил мне о том!
Они все никогда ничего мне не говорили!
Что—то случилось с братом – и его сбросили в Бездонное ущелье, как ужасного преступника. Родители… или этот ужас матушка захотела?! Они решили о преступнике из нашего рода больше не говорить. Скрыли даже от меня, что он был.
А второго брата, среднего, Вэй Мина, моя мать заставила играть роль ее погибшего сына. Заставила Вэй Мина меня поддерживать вместо первого ее сына! Но Вэй Мин обязан был притворяться легкомысленным бездарем, чтобы он никогда не посмел меня затмить!
При мне они вроде были сыном и матерью заботливыми. Но мне иногда казалось, что старший брат меня ненавидит. Он и правда не мог иногда скрыть своего холодного ко мне отношения.
Плача, сжал ткань в крови просохшей.
Я же ему никто! Я только брат ему по отцу! Ненавистный младший брат, которого он обойти не посмел. Он, наверное, и сам б хотел сдать Великий Экзамен – и не терпеть унижение после неудачных сто двадцати попыток – но моя мать ему запретила. Он должен был позволить первым сдать Великий Экзамен мне. Или мне единственному.
Если бы не эта ссылка в мир людей.
Плача, погладил табличку, прижатую к груди.
Где ты, настоящий наследник дома Зеленых глициний? Где истлело твое тело? Я – непочтительный младший брат, который ничем не услужил тебе при жизни! Я – непочтительный младший брат, который даже не сможет никогда поклониться твоей могиле!
Потому что я не знаю, где твоя могила, брат, чьего имени я не знаю.
Потому что даже Вэй Мин не знает, где твоя могила.
И. и была ли у тебя своя могила, старший брат?
Боюсь, никто никого не хоронит в Бездонном ущелье. О сверженных богах, выживших там, ужасное говорят. Говорят, что они хуже демонов. Что они становятся демонами, пожирая от голода и отчаяния плоть и души друг друга!
Брат… что они с тобой сделали?! Кто?.. Кто тебя убил, брат, чьего имени я никогда не услышу?!
Тихий вздох из сада. Тихое шуршание одежды. Там кто—то есть! Кто—то пришел!
Я спрятал табличку за ворот и осторожно выглянул из храмовой комнаты.
По саду брел Вэй Мин. Вот, гуцинь треснутый выронил. Бледный—бледный. Одежда вся в крови. Едва идет.
Он поднял руку – рукав сполз, обнажая разгрызенное запястье, на котором только—только корка крови присохла, но снова была вынуждена открыться ужасная, ободранная рана от клыков – и сжал одежды над сердцем, поморщился.
Тонкая кровавая струйка подсыхала у рта.
Его рука… разорвана. Запястье разорвано! Кровь на подбородке, на губах.
И мои губы были в крови, когда я очнулся.
Вэй Мин едва шел. Словно всю ци из него выпили. Словно всю кровь из него выпили.
Он внезапно покачнулся. Рухнул на колени, упираясь трясущимися ладонями в землю. Закашлялся кровью.
Я запоздало вспомнил, что учитель в Небесной Академии Сиятельных говорил мне, что кровь драконов лечебна.
И моя одежда выглядит так, словно я ужасную рану получил. Но раны нет. Но привкус крови долго был во рту. И запястье брата, вены его разорваны были недавно. И кровь на рту.
Он… меня поил своей кровью?.. Это он спас мою жизнь!
Морщась, кусая губы, старший брат скомкал ханьфу на груди. Словно дикая боль раздирала его изнутри.
Он знал что—то о моем старшем брате. Он меня ненавидел. Он… он несколько столетий врал мне!
Глядя куда—то в пустоту, Вэй Мин завалился на бок. Губы дернулись, словно он шептал что—то. Словно он звал кого—то.
Я рванулся к нему.
Упал на колени возле, сжал его плечо.
– Брат! Брат, Вэй Мин!
– Ах, отстань… – прошипел он, не раскрывая глаз. – Я не хочу снова играть на гуцине…
– Брат, Вэй Мин! – испуганно встряхнул я его.
Разве мы когда—то играли в месте на гуцине?
Со мной он не играл никогда.
Не со мной.
– Не зови… – губы молодого бога дрогнули. – Не зови меня братом… госпожа… будет ругаться, – и, обессилев, на спину упал.
Замер неподвижно.
Белый—белый.
Его ранили?!
Осторожно разжал его пальцы, отодвинул ворот ханьфу.
От шеи, по груди, до живота уходили кроваво—красные, мерцающие иероглифы. Словно их прорезали изнутри его тела. Знаки, которые мне неведомы. Снова эти надписи! Что с ним?!
Но его рука была разодрана клыками. И в моем рту был привкус свежей крови. Не моей крови.
Я осторожно уложил его на спину. Сел возле него на колени. Вызвал клыки, прокусил вены на запястье. Сплюнул своей кровью ему на лицо. Или кровь надо поднести к его рту?
Он долго лежал неподвижно. Не дышал совсем. Я уж испугался, что он не очнется.
Что он отдал мне всю свою кровь.
Но куда он еще ходил?..
А впрочем, не время.
Даже если Вэй Мин никогда не расскажет мне о настоящем наследнике рода Зеленых глициний, он все—таки мой брат. Брат мой родной! Старший для меня. Хоть и не единственный мой брат.
Он долго лежал неподвижно. Сердце вообще не билось. Побелели прядки волос на голове. Ох, учителя говорят, что если волосы бога стали белыми, значит, он умер! Он… он может пережить эту смерть, но, может, и нет…
А еще несколько прядей его волос отчего—то стали алыми. Даже не те, куда падали капли моей крови.
Ох, рана моя заросла. Так быстро!
Потянулся опять перегрызть руку.
Вэй Мин внезапно дрожащею рукой меня перехватил.
– Перестань…
– Но тебе стало лучше! Хоть немного!
– Я умру… – грустная улыбка.
– Я не дам тебе умереть!
– Что ты можешь? – молодой дракон устало усмехнулся, еще больше прядей его покраснели. – Мой верующий умер. Мой единственный верующий умер… – устало закрыл глаза. – Мой верующий бросил меня…
– Брат! – отчаянно потряс его плечо.
Он устало открыл глаза. Какое—то время смотрел отсутствующего на Небо, я напугано ждал, боясь его трясти.
– Ты… – он приподнялся вдруг, пытаясь заглянуть мне в лицо.
– Нет, лежи! – надавил на его грудь, заставив обратно голову опустить мне на колени. – Ой, прости. Тебе больно, а я…
Он устало сомкнул глаза. Едва слышно вдруг произнес:
– Можно… я так полежу? Головой на твоих коленях? Я так устал… будто у меня… старший брат… есть…
Кусая губы и плача беззвучно, я положил дрожащую ладонь ему на голову и робко погладил по волосам.
– Как хорошо… – едва слышно произнес он, задрожал, кровью закашлялся. Не сразу смог успокоиться.
Я только и мог, что гладить его по волосам.
– Так никогда не было… – устало улыбнулся Вэй Мин.
Всхлипнул. Дернулся. Затих.
Свиток 8 – Разрушенный храм
Ян Лин
В Шоу Шан топал дальше уже пешком. Чуть погодя возле меня возникли дух меча и ножен – чиновник с одной стороны, его дочка – с другой. Уговаривали меня поговорить с Ли У, что, мол, Бо Хай вовсе не хотел того убить, а все жена его, стерва. Хотя на мачеху лично Чун Тао не ругалась. Едва не плача, молила поговорить с ее братом. Но души не плачут.
– Я же его простила!
– Другие – не ты!
Так, за руганью с призраками, одного из которых я сам убил, дорога до захудалого провинциального городишки прошла незаметно.
Они что—то бубнили, то над одним ухом, то – под другим. Я их уже не слушал. Так, бурчал что—то невнятное порою.
Дракон интересовал меня больше всех. Интересно, когда он вернется? Могу я засаду соорудить? Тьма преисподней, я теперь же один! Или кто—то мог выжить? Но на что ему тащиться в Шоу Шан? Я бы, как самый умный, на время бы залег на дно. Тем более, меня мог предать кто—то из своих. Вдруг те, змеи из дворца, могли его подкупить? Нет, лучше не знать врагам, что я живой. Буду как бы подохший, пока смогу.
Наконец меня осенило.
– Ну, допустим, я смогу… – повернулся я к девочке.
Как к самой доброй.
– Сможешь? – радостно в руки мои вцепилась, но ее тонкие пальцы сквозь мою плоть прошли.
Смутившись, Чун Тао убрала руки. Спрятала за спину.
– Так—то лучше, – вздохнул.
Иногда нелегко с призраками. Особенно, когда опять вспоминаешь, что одного из них убил, а его мелкая дочь прирезалась из—за меня. Напоролась на шпильку. Да тьфу.
– Но ему все равно надо какое—то время, чтоб успокоиться. Недавнее нападение чудовища, потом еще чокнутый мужик, утверждающий, что видел призрак его отца, утверждающего, что не тот его убил, напоминание, как его душили веревкой.
– Да, это слишком, – Бо Хай вздохнул. Попытался вздохнуть, по недавней привычке.
– В общем, в ближайшие дни из этого не выйдет ничего. Потом мне надо подкараулить его и войти в доверие. Вниз—то оборванцы меня больше не пустят. Тем более, там это заклинание… если сунусь и сгорю, вам придется отдельно искать шаманов…
– Мы поняли, – грустно сказала девочка. – Пока ты не можешь с Ли У поговорить.
– Но вы можете быть мне благодарны хотя бы за то, что я для вас выяснил, что Ли У все еще живой.
– Зато мы двое из—за тебя сдохли! – нахмурился дух меча.
– Да вы сами напросились ко мне в услужение!
– Так, хватит! – встала между нами полупрозрачная девочка. – Скоро город. Если вы будете и дальше ругаться, то люди будут коситься на Ян Лина.
– Иногда быть чокнутым даже помогает, – ухмыльнулся.
– Не всегда, – дух ножен поджал губы.
Мы помолчали. Сделали шагов еще немного.
– В общем, пока я охочусь на дракона.
– Мы поняли, – снова она ответила за двоих.
А чиновник архива грустно молчал.
Несколько мгновений спустя духи исчезли.
И в Шоу Шан я шел уже один.
Вскоре стемнело. Стало даже как—то грустно. Тьфу, нелепая жизнь, когда скучаешь уже по болтовне с призраками, оба которых сдохли по твоей вине!
В Шоу Шане было неспокойно. Пять дней прошло от нападения дракона. Хм, два дня я был в отключке. А эта морда пока еще снова не появилась!
Украв бутылку вина, булочку, сваренную на пару, и шесть штук «столетних яиц» – жители все еще были рассеяны, много болтали друг с другом – я отправился искать место, где можно поесть.
Ноги сами вынесли меня на улицу Зеленых драконов.
Стену храма так и не починили – в городе и без того хватало трупов, которых надо похоронить, и разрушений, которые надлежало отремонтировать – однако внутри было уже пусто и тихо. Внутри – я сквозь дырищу заглянул – и снаружи кое– где валялись брошенные в спешке вещи.
Пройдя вокруг храма заброшенного пару раз – давно уже пора, драконы их непригодны к защите города, может даже, сами и покрушили тут все – я пристроился в кустах у парадной лестницы бывшего борделя, то есть, храма бывшего.
Фонари красные висели незажженные, но, хвала таинственному Хэ У, то ли настоящему принцу демонов, то ли самозваному, я по—прежнему видел в темноте.
Нынче ночью люди по городу не шатались. Город как будто даже наполовину опустел. Ни грабителей, ни искателей любовных приключений. Тишина. Хорошо. Можно посидеть, поесть наконец—то спокойно. Духи мои так и не появились.
Я винца глотнул. Пару раз. Потом вылил на землю, чтоб не очнуться опять в объятиях очередного юноши. В тот раз было не смешно. А в следующий можно проснуться в объятиях даже раздетыми. Ну, нет! Приключений мне хватает и без извращений! Жизнь охотника на драконов нелегкая.
Какой—то отчаянный выпивоха все же приперся. Замер пред храмом, тоже, видно, раздумывая о смысле жизни или о вере в богов. Или сонный просто. Может, ограбить?.. Да нет, черные шелковые одежды простые, к поясу не крепится украшений. Нищий аристократ.
Я спокойно отломил белок уже очищенного к его приходу «столетнего яйца». Белок смотрится тем же янтарно—желтым и прозрачным, что и на дневном свету. Желток серо—черный, когда разломал, такой же немного мягкий внутри. Запах…
Я покосился на парня длинноволосого, с волосами распущенными. Тот как раз отхлебнул немного, закинув голову. Модник, тьфу! Но вином воняло от него почище, чем от моих вонючих яиц. А их вкус… ммм! Давненько я не ел закопанных в землю утиных яиц. Мм… да они вкуснее обычных! Как я соскучился по их черно—серому, слегка отдающему зеленью, желтку! Белок—то мне не нравился никогда. Выкинул б, да покуда я наворую еще.
– Зачем?! – отчаянно прокричал юнец, глядя то ли на крышу храма, то ли на луну.
О, еще один глупец влюбленный!
Я откусил от пирожка и устроился поудобнее, чтобы насладиться зрелищем: чужие страдания почему—то всегда интересуют больше, чем свои, даже радуют, когда их в избытке.
– Почему ты выбрала Ён Ниана, о глупая?! – провыл юноша, забыв опять отхлебнуть.
Я откусил еще и подосадовал, что вино все почти вылил. Такой голос! Такие эмоции! Если б он выступал в театре этого борделя, эти шлюхи никогда бы не разорились!
– Мы же дрались с Вэй Мином! Оба! – проорал он с ненавистью. – Так почему ты Ён Ниана выбрала, дура?!
А она выбрала третьего? А неплохой поворот!
– Зачем тебе сдался этот мертвый бог?!
Я подавился пирожком.
– Он же ни на что не пригоден!!!
Я едва не сдох, подавившись пирожком – везет мне нынче на шансы для нелепой смерти, один «краше» другого – а этот малолетка так и не заметил возле умирающего человека. Или не придал значения, поглощенный смакованием своего горя. Надолго из кувшина отхлебнул.
– Чем я тебе не хорош, тупая мелюзга?! – провыл он. – Я и воин хорош, и музыкант приличный!
Ей, видимо, тоже не очень нравятся гордые.
Но о моем мнении я промолчал. Оно ж ему не важно совсем.
– Дура! – он с горечью отхлебнул. – Почему ты выбрала его? Другого… – отхлебнул. – Друга моего—то за что?!
Я подпер щеку, наблюдая за ним. Жаль, драки той мне не увидеть – вряд ли друг припрется сюда ночью.
Отхлебнув еще, закашлявшись – так тебе и надо, черствая скотина – он развернулся ко мне, опуская кувшин.
Я застыл с надкусанным пирожком у рта.
А где—то видел я его лицо?
Он, посмотрев на меня недолго, икнул, отхлебнул еще. Зацепил лоб рукавом. На рукаве проступило две рваных полосы.
И я внезапно вспомнил, что два таких рога, на расстоянии примерно таком, было на лбу у того дракона! Хотя тот был беловолосый, а этот – обычный, юный. Но след, будто от рогов, остался на рукаве. Значит, он иллюзией рога прикрыл. Мог и прикрыть белые волосы.
Мой… дракон приперся? Или то явился сынок его?..
Юноша отвернулся, снова отпил, снова закашлялся.
А хоть внебрачный отпрыск – мордой—то похож!
Я бесшумно подошел к нему.
Он растерянно повернулся, все—таки заметив.
Я всадил клинок ему между ребер, прямиком в сердце. По самую рукоять всадил. Выдернул.
Кровью захлебываясь, он покачнулся. Выронил кувшин.
Я пинком сшиб его с ног – очень кстати нетрезвого – и, наступив ему на горло ногой, несколько раз еще всадил в него свой меч.
Дракон или его выродок – он, к несчастью, все—таки видел меня в темноте – сумел—таки от очередного удара уклониться. Перекатился. Я, вложив все свои силы, всадил меч ему в спину, поднажал.
Он заорал.
Я поднажал сильней.
Или я его, или он меня.
Он шипел, рванулся.
Я вжал его в землю ногой и отчаянно рванул меч.
Хруст костей. Я наконец—то перерубил ему позвоночник. Поганец дернулся и затих. Я на всякий случай потыкал в него его еще несколько раз мечом.
Кровь хлестнула на бирюзу на рукояти меча демона. Камень засветился, выплыл наружу.
Миг – и вытянулся в сосуд, будто из голубого мочевого пузыря неясного зверя, огромного. Тонкий, почти прозрачный, голубоватый, неровной формы, с кроваво¬черными прожилками.
Кровь из ран юноши уже не стекала по телу, не растекалась лужей, а внезапно потянулась вверх, к сосуду. Сосуд замерцал, затягивая в себя кровь. Пара ударов сердца – моего, а не затихшего юноши – и сосуд разбух, потянулась вверх, в горло узкое, даже пролившаяся на землю кровь. Нет, она, долетев до горла, была исторгнута. Кувшин такой же брезгливый, как и хозяин старик? Смешно!
Сосуд разбух заметно, с овцу размером. Наверное, впитав всю чистую кровь этого чудовища. Парень остался лежать неподвижно. Сдох. Точно сдох?
Я его пнул. Он даже не дернулся.
– Хэ У! – прокричал я. – Путь укажи к тебе! Я добыл кровь дракона!
Словно когтистая лапа вцепилась в мое сердце, рванула вверх. Я захрипел, отрываясь от земли. Кувшин утянуло вверх, в сияющую воронку. Воронку?.. Водоворот?.. В Небе?!
Закашлявшись, голову опустил.
Меня затягивало в водоворот в ночном небе.
Дракон подохший остался лежать снизу, в жалких остатках своей крови. Так просто… это было так просто! И так быстро!
Когтистая лапа сжалась на сердце. Словно мне самому когтями вцепились во внутренности. Или?..
– Хэ У… – прохрипел я, пытаясь уцепиться за лапу невидимую, но руки лишь соскользнули по воздуху, а когти его ощутимо застряли внутри, в моих внутренностях, сжимаясь на сердце. – Ты же обещал… Хэ У…
