Текст книги "Кошмар на улице Зелёных драконов (СИ)"

Автор книги: Елена Свительская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 42 страниц)

Свиток 6 – Смех учителя – 5

Когда я, тяжело дыша, упала на колени, уперевшись ногами в холодную, шершавую землю Бездонного ущелья, уже не в силах возвращаться за лезвием– полумесяцем, то труп свергнутого бога на груде камней превратился в кровавое месиво, обнажив перерубленные местами кости и кровавые внутренности.

Моя ненависть проявилась, обнажив свои кровавые, гниющие внутренность.

Слез не было.

Я хотела упасть, заснуть, а лучше – сдохнуть, но слабости себе не позволила, с места не сдвинулась. Я внимательно смотрела за миром тускнеющим, ловила ускользающими силами на слух среди гудения мух и чавкающего скольжения обрубка чужого сердца и нарезки чужой печени по камню шаги уходящего куда—то демона. To ли справить нужду пошел, то ли труп какой—то поесть, то ли подобрать новое оружие.

Нет, я все—таки заставила себя подняться. На гнущихся ногах, облизывая пересохшие губы, шатаясь, дошла до кровавого месива из тела погибшего несколько часов назад бога, подняла оба полукруга—полумесяца, привязывая подвесками украшений уже обокранной и лежавших поблизости женщин к поясу и немного освоенное оружие и легкий, немного изогнутый кинжал в бронзовых ножнах с легкой каплей бирюзы.

Шатаясь, дошла до скалы. Сил смотреть уже не было. Зажмурилась и прислушалась.

Вроде тихо. Только жрут и срут по трупам мухи, рассаживая яйца, которые кое– где уже доросли до мерзких жирных, белых червей. Уже размазалась по скалистой поверхности печень и кусок сердца изувеченного мною трупа.

Сжав зубы, обдирая пальцы, ладони и колени, раздирая подол украденного ханьфу, я полезла по отвесной скале, цепляясь за уступы.

Нельзя терять сознание в одном ущелье с демоном, пусть и навязавшимся в учители. А то поимеет и съест. Даже если только поимеет, впустить в себя это вонючее тело… нет! Я издохну не здесь!

Я еще поживу!

Вы еще пожалеете, что перерубили глотку мелкому соловью, отобрав у него возможность запеть!

Мир смазался, глаза не видели, на губах застыл и въелся солоноватый вкус собственной крови.

Я не знала, сколько прошло времени. Время теряло свою ценность здесь.

Здесь оставалась важной только упрямая сущность, звериная, полуиздохшая, гибнувшая неоднократно, но отчаянно ползущая куда—то все равно.

До ручья холодно как доползла, не помнила. Не понимала ничего.

Сначала погрузилось в ледяную пучину нога правая по колено, потом я с трудом выбралась по уступам каменного берега. Саднили, болели содранные по скале ладони и ноги, локти, колени ободранные, оказавшись в ледяной воде, но боль бодрила.

Боль умеет отрезвлять, вдохновлять и спасать жизнь.

Оказавшись на берегу, повалилась почти у самой воды на бок, едва отдышалась,

Потом, закусив растрескавшуюся нижнюю губу, каким—то чудом, на упрямстве одном лишь, подползла к воде. Села, зачерпнула. Поцеловала обжигающую чистую жидкость. Чистую! Без вони трупов, без червей…

Просто глоток ледяной воды… это просто пригоршня зачерпнутая воды, коей много в мире, но для умирающего от жажды тела измученного – это целое небо! Это небо, в котором плещется песня жизни. Это сила. Это жизнь, которая снова течет по глотке, по венам, по жилам.

Напившись, села к камню на берегу, выбрав мнение среди обломков скал, чтобы сбоку, спереди и сзади было меня не увидеть. Веки прикрыла, голову запрокинув, кусая растрескавшиеся и саднящие губы.

Только бы не уснуть! Только бы не отдать случайно, теряя сознание, ставши беспомощной, с трудом отобранную у судьбы и чудовищ жизнь!

Держись, общипанный воробей! Только не спи! Ты только не спи, Я Ню!

Я же не зря цепляюсь за жизнь?.. Я же когда—нибудь выйду из этого серого тусклого ада свободной и сильной?..

Рука сползла по промокшему холодному колену на шершавой холодный каменный берег.

Если смогу, я мое освобождение отпраздную смертью Эн Лэя! Если я смогу…

В чистом небе, оторвавшись от тусклых скал и удушливого тумана, сильный феникс, распахнув мощные крылья, нес сжавшегося маленького соловья в острых когтях…

Я распахнула глаза и поежилась от холодного ветра и липнущей к телу мокрой одежды. Сердце испуганно, взволнованно билось.

Это был не сон…

На черном небе, видном с Бездонного ущелья, было вообще не видно звезд…

Сжав зубы, пересела на саднящие ободранные колени. Нет, опираясь о землю только одним коленом и одною рукой. А другою нащупала мои метательные и в руке летающие лезвия—полумесяцы и в ножнах кинжал, крепившиеся к поясу.

Ты еще жива, Я Ню! Даже не верится.

Но то, что я немного смогла поспать здесь, еще не значит, что никто меня не найдет, если я снова здесь усну. Да и надо бы найти поесть.

Доползла, сжав зубы, до ручья, жадно напилась.

Я еще жива, мой убийца! Значит, ты сдохнешь, Эн Лэй!

Демон из Преисподней сидел, скрестив ноги, попеременно отрывая плоти то от другого чудовища, то от бога низвергнутого, то от женщины—демоницы. Отрывал плоть от начавших разлагаться трупов и ел.

Я, едва увидев, отвернулась, почувствовав приступ дурноты.

– Думал, ты сбежала! – приветствовал мой учитель, кажется, ухмыльнувшись моей сгорбившейся спине.

С трудом заставила себя выпрямиться и, расправив плечи, гордо подняв голову, к нему повернулась:

– Хватит жрать! Тренироваться пойдем!

– Маленький воробей озверел! – он приветственно взмахнул отгрызенной рукой изящного бога.

Критично оглядел кольцо с рубином на среднем пальцы, брезгливо сорвал и отшвырнул, как кусок обыкновенной речной гальки.

Откусил еще, от кости – я едва заставила себя стоять ровно и на это смотреть – потом сплюнул кусок кожи и отложил руку.

– Пойдем, водички глотнем и выберем новое оружие. Или это?

– Все, – ухмыльнулась я.

– Все сразу ты не удержись, – ухмыльнулся.

– Все использовать научусь.

Посмотрим, как тогда ты запоешь, Эн Лэй, когда вместо робкого мелкого соловья со шрамом на горле к тебе придет твоя серая смерть.

Свиток 6 – Смех учителя – 6

Ло Вэй

Если в столице Поднебесной появления Властителя Бездонного ущелья не заметили, то в захудалом провинциальном городке Шоу Шане мне вообще подали милостыню! Я не знал, то ли мне смеяться, то ли вообще плакать от безнадежности и тупости этих людишек.

Да, впрочем, что недавно настроение мне совсем попортило – этот гордый небожитель, жравший простое что—то на постоялом дворе, кусок жареной скотины, ковыряющейся в грязи, предпочел поединку со мной! Я издалека почувствовал его присутствие, ауру мерзкую драконью, нарочно гордо и неспешно прошелся у него на виду, а он просто посмотрел на меня и опять стал смотреть на свою свинью! Даже подброшенное грязному мальчишке украшение, вырезанное мною собственноручно в память о Небесном искусстве, вообще не заставило его отправиться за мной! Хотя, гаденыш, он мою поделку у того оборванца себе выменял.

Хотя, когда я окинул взглядом внезапного моего благодетеля, сердце мое забилось в сладком предвкушении. Плевать я хотел на эту девчонку щуплую, что бродила в мужской одежде и с мечом, но вот то, что у нее обнаружилось оружие Эн Лэя…

Я же знал, я чувствовал, что Эн Лэй не сможет дважды убить своего лучшего друга! Но, если он прежде с оружием самодельным не расставался, то когда оно внезапно пропало, стал юлить. Жаль, я его убил, а после не додумался прогуляться в его пещеры, исследовать. А через несколько дней, когда мне опять приснились мы трое, пьющие первый трофейный кувшин вина, за который растерзали с пару десятков рвущихся к нам демонов – Я, Эн Лэй и Ён Ниан – мне уже страшно было возвращаться в Бездонное ущелье. Опустевшее, полное трупов. Не сказать, чтобы я боялся мертвых – подыхающих и разлагающихся видел я немало – но вот увидеть его гниющее лицо… словом, я смалодушничал и просто ушел.

Но несколько дней спустя, в мире людей, передо мною стояла девчонка в мужской одежде, носившая при себе лучшее оружие Эн Лэя. Вот к чему бы? Если Эн Лэй и доверил меч кому—то из людей, скажем, чтобы приятель его немного развеялся, то почему именно ей? Да у этой соплячки оружие в первой же драке отберут!

Но я притворился любезным, раз она притворилась любезной. Или не притворилась? Боги о том ведают, а мне все равно. И от простого риса моего не отказалась и отказалась пить сносное вино. Словом, эта нищая девчонка – девка из чиновников моего бы скромного угощения побрезговала, ровно как и трапезничать за столом с бродягой, родившимся неизвестно где – внезапно заинтересовала меня сама. Но она, даже когда открыл лицо, а лицо, надо признать, у меня было красивое, небожитель же в неизвестно каком колене – я родословные изучать в пору юности ненавидел больше всего – девка внезапно не впечатлилась. Не попалась под чары.

Хотя, когда я устроил для нее чайную церемонию по лучшим небесным традициям, глаза ее внезапно загорелись. Невзрачная девка предпочла роскошному мужчине несколько двигающихся чайных чаш! Позор на мою седую голову! Разве хватку я совсем уже растерял?!

А она просто сидела, лицо ладонями подперев, смотрела. Так глаза горят у детей, когда они садятся возле древнего старика, упросив, чтобы он рассказал им сказку, а он, спину растерев, вспоминает предания давно минувших лет или какую– то небылицу сам сочиняет или перевирает давно услышанное и полузабытое.

Но Ён Ниана—то Эн Лэй ей доверил за что? Или… после смерти Эн Лэя кто—то украл его меч? Или… сам Эн Лэй, которому надоело смотреть на трупную мразь, выбрался в мир людей погулять? Но если б меч у него украла она, то не сидела бы так спокойно среди бела дня. Да и он не дал бы ей остаться в живых. Значит, Эн Лэй сдох совсем или свое любимое и могущественное самое оружие доверил сам ей. Но отчего же?..

Захотелось проверить, с нею ли Ён Ниан, знает ли девчонка о нем? И придет ли ей на помощь Эн Лэй, если я внезапно нападу на нее?

Благо душ своих наложниц я хорошо поел, да и перехватил кого—то из путников душ по пути, сил на создание отдельного магического острова у меня хватило.

Несколько мгновений – и девочка, восхищенно смотревшая на чаши в моих руках, вскочила на ноги, а мы оказались одни на скале у бескрайнего моря.

Я медленно вытащил меч. Эта дурочка почему—то спросила:

– Ты чего?..

А что мы внезапно очутились боги ведают где, вдали от людей, ее как будто вообще не смутило!

Может, она просто его смешила?..

Но поддержание нового искусственного острова сил потребует. Мне б на мой переносной дворец осталось еще, чтобы отлеживаться было где и раны зализывать, если я с каким—нибудь богом могучим или демоном столкнусь на земле людей.

Да и раз начал, то пойду до конца. Или я сегодня вытащу шкуру Эн Лэя из небытия или увижу морду язвительного Ён Ниана, или заброшу мои мечты и память о них насовсем!

Заорав, бросился на нее.

Она просто уклонилась, отскочив в сторону. Реакция медленная. Неужели, простой человек?..

Заорав, рубанул по ее руке. Левой. Чтоб отрезать – и ее защитнику пришлось осознать всю опасность, весь прочувствовать гнев – и вылезть.

Она едва успела отдернуть руку. Медленная.

Я, вздохнув, опустил меч.

– Что, так и будешь бегать как заяц напуганный, сопляк?

– А чего ты вообще на меня накинулся? – возмутилась она. – И где мы вообще?

– Или дерись, или я тебя зарежу!

– Ты все равно меня зарежешь, раз в какую—то дыру затащил, – она уныло руки на груди скрестила.

А меч—то, меч—то был при ней! Дура!

– Я хочу с тобою сразиться. Если ты красивым воином окажешься – я тебя отпущу.

– Мне вообще—то родителей надо навестить! – она вздохнула. – У меня время есть только до полудня. А они волнуются обо мне. Думают, я просто пропала, – нахмурилась. – Хотя тебе, похоже, все равно.

– Вот именно, – проворчал, – мне все равно: я просто хочу сразиться.

Эн Лэй, скотина, так и не явился. И Ён Ниан притих, как будто этот меч вместилищем души был не для него. Я ведь… не мог ошибиться? Это же тот меч! И аурой вполне похож, хотя при ней на его ауре как будто добавился новый узор. Тот же узор и… какой—то не тот.

Прищурившись, посмотрел на ауру. На завитки кровавые, искрящиеся, проступившие по белому, полутусклому кружеву края ци, обнимавшей магический меч.

– Ты вот это вообще видел? – девушка уныло рукою окинула тощее свое тело. – Зачем это тебе, чтоб сразиться?

Нет, она даже смешная. На каплю.

– Али ты слепой и не видел, какие у нас стражи высокие и плечистые в Шоу Шане ходят.

– У стражи один учитель, а у тебя точно другой, – усмехнулся.

– Да с чего это?

– Ты не с ними, ты сам по отдельности. Да еще и не спешишь вступать в поединок, прячешь свой стиль и свои возможности. Притворяешься тупицей, – ухмыльнулся ей. – Или ты правда тупица?

Но малявка спокойно среагировала на оскорбление. Даже не дернулась.

Если так привыкла к оскорблениям, то на что Эн Лэй вообще отдал меч ей? Зачем отдавать роскошное оружие скверному воину, который его вообще не будет использовать?!

Но эти кровавые, чуть мерцающие узоры, будто вены, прозрачные, по которым струится блестящая кровь… а похоже ведь на иероглифы магии крови, которые проступили, когда Эн Лэй убил его и душу его запечатал в мече! Но… не совсем. Что—то с узором стало не то. Эти иероглифы и завитки как будто собрались еще в какой—то смутный, тускло различимый еще силуэт. Она смогла перекрыть заклинание старого феникса, поглотившего сотни душ и ставшего невероятно мощным? Она? С этим хилым телом и абсолютно простою человеческою аурой и не слишком плотной ци?!

Заорав, кинулся на нее, нанося удары один за другим. Даже если зарежу – не страшно. Тогда—то хоть этот упрямый дракон вылезет и наподдаст мне!

Свиток 6 – Смех учителя – 7

Она какое—то время уклонялась, убежать пыталась, но вовремя сообразила, что подставляться спиною даже хуже – обернулась – я лезвие упер ей в шею. А за спину, чтоб не вырвалась, подложил свободную руку.

– Воин из тебя никчемный.

И в лице ничего особо красивого. Мордою она Эн Лэя привлечь не могла.

Хотя… разве только она была научена женским искусствам, когда вся внешность расползается в ночной темноте и на первое место выходят тело и жар…

Я жадно поцеловал ее, пытаясь добить упрямую нахалку или отвлечь на другой спор.

Губы не дрогнули, как ни мял их. А когда вздумал за нижнюю прикусить, то получил коленом между ног.

Зашипев, отпрянул.

А она наконец—то выхватила меч, поняв, что я все—таки был серьезен.

Или мысль о том, чтоб переспать со мной, была для этой соплячки самой ужасной? Намного ужаснее, чем просто из—за меня умереть? Старею, что ли?..

Отчаянно закричав, она сама подняла меч. Я успел уклониться. Конечно, я успел уклониться.

Силы в тощих ее руках было немножко: она быстро выдохлась. Защищалась кое—как – бил бы в полную силу – легла бы после первого удара, разрезанная пополам. Удары были непросчитанные. Тело недолго вообще готовили. И она следила за моим мечом, а не за течением моего тела. Училась недолго. Или учитель был скверный. Совсем не похоже было на старину Эн Лэя. Да что он вообще в ней нашел?! Разве что он старательно прятал извращенную склонность к тощим малолеткам, которые сначала бьют его между ног!

Она запыхалась, быстро выдохлась. Я быстро выбил из руки ее оружие, ударив плашмя.

Ни Эн Лэя. Ни засранца Ён Ниана. Испарились, что ли, они оба? Все?..

Но сдаваться было не в моем стиле. Меч отбросил – она вздрогнула – и, метнувшись через несколько шагов, чего она, разумеется, не заметила, крепко обхватил, магией сковав ей руки и ноги.

Что ж, если ты колдуешь, то у тебя останется только это!

И жадно вцепился поцелуем в ее губы.

Сжалась, словно окаменела, словно нападал на нее мужчина впервые.

Впервые?..

Отпустил на несколько мгновений – мордочка покраснела, глаза расширились, грудь поднималась быстрее, быстрее… боится или…

Я ухватил ее осторожно. Целуя помедленнее и нежнее. Не хотелось уж нежничать с заразой, из—за которой у меня несколько мгновений болела самая хрупкая мужская часть, но вытрясти из нее степень и мощность защитной магии или вынудить—таки заревновавшего защитника вылезть – это, определенно, того стоило.

Я ее выпустил, задышавшую быстрее. Мне внезапно захотелось просто забыть обо всем. Все—таки, в руках у меня замерла робко юная женщина. Обожаю видеть их такими испуганными и покорными!

– Ты ведь меня не любишь! – сказала она с укоризной.

Не страх, а сожаление, что все так сложилось. Со мной.

– А разве обязательно кого—то любить, чтобы получить удовольствие на несколько мгновений?

– Мне не нравится твой способ жить, – отрезала она, голову отвернув.

Упрямица. Гордая. Невинная. Прямолинейная до отвращения.

Прямолинейная… как они!

Разве что она могла привлечь одного из них этим?..

– Может, тебе нравится слоняться по земле и видеть других униженными, – голос ее дрожал, в глазах появились слезы. – Может, тебе даже нравится видеть и причинять другим мучения. Но если ты останешься таким, то ты не увидишь всех красок жизни. Никогда не увидишь.

– Каких же? – осторожно скользнул пальцами от ее виска, по щеке, по шее.

Не отзывалась даже телом. Стойкий дух, зиждящийся на твердых принципах, въевшихся уже и пропитавших все ее хрупкое существо.

– Например… – голос ее дрогнул. – Например, ты никогда не услышишь, как кто– то будет играть, стараясь украсить твой день и твою жизнь.

– Как будто опытные музыканты играют скверно! – усмехнулся.

– Есть мастерство. А есть песня души. Ты никогда не услышишь ее.

– Песня… души… – произнес, смакуя.

A ведь Ён Ниан тоже любил музыку, любил порассуждать о ней. Когда Эн Лэй притаскивался ко мне и заставал за музицированием, тогда, пожалуй, язвительный и неприступный Ён Ниан возникал чаще всего. Якобы ему скучно. Якобы просто на время. Так, просто в голову взбрело. И колкость он давно мне не говорил, но со скуки и безделья опять что—нибудь едкое придумал. Конечно, для меня. Конечно, чтоб меня пнуть. Но почему—то чтоб непременно нарушить мою музыку. Но при этом в самом ее конце, эдак на вторую, третью или дальше вообще песнь. Короче, я все заметил. Всю его любовь. И только к ней.

Глухо спросил:

– Если я тебя выпущу, ты мне сыграешь?

Может, я смогу дорваться до этого упрямого музыканта хоть так?..

– Ты меня похитил. Напал на меня, – укоризненный взгляд. – Разве я смогу сыграть для тебя от всей души?

Безыскусная. Пугающе прямолинейная. Неожиданно чистая. Ко всем.

– Да и где тут…

Ухмыльнувшись, отошел.

Вслед за моим неспешным жестом и следом за течением удлинившегося рукава ханьфу за мною появился столик с цинем. А к ней вернулась способность двигаться.

Она прикусила губу, тонкую, но после этого вспыхнувшую ярко. Призывно вспыхнувшую. В моих фантазиях.

Но ухватить за что—нибудь эту хрупкую странную душу было даже веселее, чем просто отыметь это хрупкое тело, к которому не прикасался еще никто.

Я, улыбнувшись, отошел за столик – даже повернувшись к ней спиною, достаточно, чтоб успела добежать и схватить меч – но когда повернулся уже за столом, на несколько шагов, то девочка в мужской одежде все еще стояла на месте. Кусая губу. Дура.

– Правда, отпустишь?

И чем она тебя пленила, старина Эн Лэй? Ён Ниана скучающего можно было ухватить только музыкой. А ты равнодушно смотрел на всех моих женщин.

– Ты же то угощал, то вдруг напал на меня с оружием.

– Верить или не верить – решать тебе, – медленно развел руки в стороны. – Но искусства я люблю не меньше, чем оружие. Если станешь моим гостем и сыграешь сносно хоть что—нибудь, то из уважения к искусству я захочу тебя отпустить, – ухмыльнулся. – А иначе ты отсюда живой не выйдешь. Воин из тебя, уж извини за прямоту, никудышный.

– Никчемный, знаю, – ответила неожиданно простодушно и спокойно. – Но если я отсюда выйду, то научусь.

– Интересно будет на это посмотреть, – многозначительно ей улыбнулся.

Но, нет. Эта слишком чистая душа еще хотела другим верить.

Прошла, волнуясь, резкою, нервною походкою. Села напротив меня за цинь. Тонкие пальцы осторожно и робко легли на струны. Она извлекла первый звук, с крайней струны. Замерла, глаза прикрыв и прислушавшись. Пальцы с жадным любопытством опробовали пение каждой струны.

А настоящий инструмент отличать от дешевки она умеет!

– Красиво звучит… – растерянно распахнула глаза.

Детская наивность.

Хрупкие пальцы легко перебрали несколько струн.

– Я новую мелодию опробую, может? – вопросительный взгляд на меня.

– Конечно, как тебе угодно, дитя, – приглашающее и неспешно, чтоб получилось побольше красивых движений, ей указал на мой любимый цинь. А сам, отогнув переднюю полу ханьфу, сел на расстоянии, где стоял, ноги скрестив.

Доверилась. Хотела верить. Могла еще верить любому. Влюбленная в музыку девочка тронула струны.

А от звуков, что вдруг родились, у меня оборвалось все.

«Небесный лекарь»! Мелодия, рожденная давним старцем на Небе. Трижды Ён Ниан появлялся, когда я начинал играть ее, почаще, чем на других мелодиях и песнях. Да и… вроде Эн Лэй как—то упоминал, что на Небе Ён Ниан прославился своею манерою исполнения древних мелодий. Хотя за искажение «Небесного лекаря» его ругали нещадно. Но ему так хотелось. Ему просто так хотелось. Это давнее, неизменное, всегда непредсказуемое стремление истинного мастера, влюбленного навечно в какое—нибудь искусство. Оно вспыхивает время от времени и заставляет его рождать новые вселенные, разрушая прежде принятое отчасти или насовсем.

И она играла «Небесного лекаря» совсем иначе, чем разучивали меня и Эн Лэя на Небе! Хотя… что—то от исполнения Эн Лэя было и у ней. А Эн Лэя мог упросить сам Ён Ниан.

Как причудлива мелодия жизни! Как знать, сколько десятилетий спустя один давний, полузабытый, полупьяный разговор расставит все по местам и расстроит планы друзей и врагов! Когда что—то давнее неожиданно всплывет..

A она играла, забывшись, где, забыв совершенно о моем присутствии.

Его не мог отдать ей Эн Лэй.

Ее мог выбрать только сам Ён Ниан.

И я душою готов поклясться, что этот упрямый поэт здесь, при ней!

Эту божественную музыку, это наглое нарушение священных почти уже канонов этот ценитель моих экспромтов и издевательств над классикой и человеческими музыкальными веяниями просто не мог пропустить.

Не дотянув до конца «Небесного лекаря» всего несколько мгновений, девочка внезапно остановилась и счастливо рассмеялась.

– Какой красивый инструмент! – тонкая рука нежно погладила струны.

– Мой самый любимый! – признался я с гордостью.

Есть такая зараза, внезапная, непредсказуемо возникающая и опьяняющая порой покрепче вина и женских объятий – встреча с другим ценителем прекрасного. И плевать уже, что я только хотел найти и вытащить за шиворот этого упрямого мелкого дракона! И неважно, что я вообще—то напал сначала на нее. Мы сидим вокруг хорошего инструмента и просто улыбаемся друг другу. Есть мы, прекрасный инструмент и дыхание божественной музыки. Жизнь упоительно прекрасна!

Не сразу вспомнил, что наши задумчивые рожи на иллюзиях, оставленные там вместо нас, могут со временем привлечь внимание. Особенно, если там уже день закончился и пришел хозяин нас выгонять из—за стола. А с хорошею музыкой, как и с хорошею компанию, время незаметно пролетает!

Сначала переместил обратно в Шору Шан себя, чтоб обстановку разведать.

Да нет, день еще. Солнце сдвинулась на полчаса—час. Наши задумчивые морды, застывшие в одной позе, пока никого не привлекают: люди жрут и пьют как и прежне, обсуждают события последних ночей, какого—то странного собрания светлячков, когда над Хуаньхэ сотни иль тысячи этих мелких созданий недавней ночью сложились в форме дракона, обнявшего девочку, играющую на гуцине.

Гуцине?! Играющую девочку? Еще и дракон?..

Я сел, обхватив голову, покуда настоящая она еще была заперта там.

Даже если она там напуганая после моего исчезновения и при перемещении все припомнит, не поверив, что это был лишь сон или ее личная внезапная мечта.

Видение над Хуанхэ, давним владением драконов! Дракон, кольцом обнявший девочку, играющую на гуцине!

Эта странная девочка в мужском костюме тоже любит цинь. Любит один струнный инструмент, так почему же ей не любить его дальнего родственника?

Знамение из светлячков в ночной мгле… могла ли то быть подсказка древней Хуанхэ?..

Хотя… коварная игра судьбы! И я, и Ён Ниан оба драконы!

Так к кому из нас имеет отношение знамение о девочке, играющей на гуцине?!

Сердце замерло от внезапной игры памяти и разума.

Несколько часов назад я видел в этом городе еще одного дракона. Он явно был слишком молод, поскольку не слышал обо мне и не узнал моего лица! Он явно родился на несколько веков спустя, как меня сбросили в Бездонное ущелье.

Дракон, обнимающий девочку, играющую на гуцине.

Три дракона в городе, а она одна.

Кто из нас троих был связан с нею? И как переплелись красные нити судьбы тех двоих?..

Я?.. Тот незнакомый мальчишка?.. Дух Ён Ниана умершего?.. Кто?.. Кто из нас для нее рожден?.. Или она рождена, чтобы украсить жизнь кому—то из нас троих?..

Я боялся игр судьбы. Чувства, которые она завязывает из красных нитей, самые крепкие, яркие, почти неукротимые! Перед этими чувствами теряются демоны, и даже боги могут проиграть. Это какая—то иная жизнь, какой—то новый уровень игры, до которого не каждый из трех миров успевал и сумел дожить. Это как море бездонная мощь стихии, то спокойной, то рушащей все преграды на своем пути. Это, как повествуют легенды и летописи, что—то, затканное узорами на самом сердце.

Это… что—то новое. Я… люблю новое, но играть с судьбою, как и выступать против самой судьбы, я боюсь.

Но раз знамение явилось, раз оно случилось незадолго до нашего появления – всех троих драконов лишь недавно в Шоу Шан занесло – значит, это предупреждение, чтоб мы увидели.

Что—то начнется здесь, на этой земле, на этом берегу Хуанхэ.

Здесь начнется какая—то новая история, где будут девочка, играющая на гуцине, и пойманный ею в плен заслушавшийся дракон. Или в плен дракона надлежало попасться ей, оказавшись в кольце – тюрьме чешуйчатого тела?