Текст книги "Кошмар на улице Зелёных драконов (СИ)"
Автор книги: Елена Свительская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 42 страниц)
Свиток 5 – Песня чужого гуциня – 7
Ло Вэй
Ночь над столицею выдалась спокойною и холодною. Кто—то где—то мирно спал, деятельно сновали туда—сюда отряды стражников, кто—то ночью спешил по своим нечестным делам, по любовным делам или просто в бордель. Кое—где в садах благоухали ночные цветы, иногда ветер доносил аромат благовоний каких—то придворных. Шум музыки журчал где—то вдалеке, где тоже пока не спали.
Хотя промелькнувшего над городскими воротами огромного дракона не заметил ни один. Ну, если не считать напугано зазвеневших колокольчиков в местном ближайшем храме. Да только тамошние два молодых бездаря– послушника крепко спали, здоровым молодым сном, так что вообще ничего не услышали.
– Приветствую вас, людишки! – радостно объявил истосковавшийся по живым существам Властелин Бездонного ущелья.
Запахов тут было немеряно, так сразу и не разберешься в этом букете вони и благовоний, следовательно, людей проживало несколько тысяч. Короче, жизнь здесь наверняка кипела.
– И ты здравствуй, вежливый… ик! Господин! – досталось неподалеку, от тускло и неровно светившегося переносного фонаря.
Ло Вэй медленно и с изяществом обернулся.
Хоть и поистрепались длинные черные шелковые одеяния от долгой дороги, поободрались местами от сползания долгого по ущелью и скалам в Срединный мир, от долгого перехода и проползания тайными щелями и тропами, которые нынче знал лишь он уже один. Но Властелин Бездонного ущелья – это все—таки властелин. Демон он там, бог ли низверженный – главное, что император какой—то земли. Его императорское величество. Прекрасное и незабвенное. Он именно так хотел прославиться в мире людей. А на Небесах пускай теперь погорюют!
У стены чьей—то просторной усадьбы, стены новой и чистой почти, сидел возле фонаря, поставленного на земле, некий господин в шелковых темных одеждах, с роскошною вышивкою серебряной. Чиновник, видимо. Рядом стояла бутыль вина. Собственно, к оной человечишка и приложился, совершенно позабыв о явлении великого и незабвенного через миг.
– Червь, ты так приветствуешь богов и демонов?! – прибавил громкости и резкости голосу сиятельный Ло Вэй.
В Бездонном ущелье от его голоса только уже трепетали и прятались или спешили облизать ноги и разбить голову в земном поклоне. Но тут было не Бездонное ущелье.
– Демоны… ик! – господин задумчиво почесал грудь под тканями в несколько слоев шелковыми. – Здесь полно демонов!
– Здесь… много их? – Ло Вэй недоуменно вскинул брови. – Но я не чую их! – сосредоточенно принюхался. – Совсем не чую их!
– Демоны тут! – человечишка ударил себя кулаком по груди. – Здесь ходит, бродит множество демонов!
– Здесь? – Властелин Бездонного ущелья с презрением посмотрел на никчемное существо, вздумавшее над ним шутить. Разумеется, ненадолго. Но даже демонам порою приспичивает поговорить.
– О, самые страшные демоны обитают здесь, господин! – чиновник ударил себя снова в грудь. Дрожащие руки свои повыше поднял, к лицу, рассмотрел на миг, безвольно уронил на землю. – Эти руки подставили и убили множество людей, господин! Все ради спасения своей жалкой душонки!
Шумно втянув воздух, холодно добавил Ло Вэй:
– Душонка твоя и правда никчемная! Но ты – жалкое отребье – всего лишь человек!
– Демоны рушат все и всех. Боги украшают этот мир. Самые жуткие существа и самые красивые живут вот тут! – напившийся снова постучал себя по груди. – О, как я когда—то любил, господин! Я тогда был молодым! – подался вперед, к внезапному ночному собеседнику, цепким взором взиравшему на него из тьмы, не различая, что тот чем—то отличается от людей. – Часть ужасных злодеяний делается ради близких людей. Часть самой ужаснейшей темноты обрушивается на сердце и мир вокруг именно из—за любви! – сжал и смял полы роскошных одежд. – О, я так любил ее, господин! Десять лет не женился, смотря на нее со стороны…
– Жалкий человечишка, который ничего не смог изменить! – ухмыльнулся Ло Вэй.
– Жалкий?.. – чиновник приподнялся, глава застыли где—то вне, вдруг вспомнив. – О нет! Я был влиятельнейшим воином империи! До того, как это жуткое существо заживо сжег две сотни моих людей!
– Заживо? – заинтересовался нисвергнутый бог. – И что же это за демон?
– Мне неведомо, – господин, шумно выдохнув, голову запрокинул о забор. – Мне донесли о них. Едва живой от ужаса, обожженный слуга загнал уже вторую лошадь, но сообщил…
– Значит, в мире страшнее всех демоны! – ухмыльнулся опять Ло Вэй.
– Самые жуткие существа… внутри! – сорвался мужчина, сжимая ткань на груди. Глаза его расширились. – Но демоны… демоны везде! Демоны смотрят со всех щелей столицы! Демоны живут в каждой душе!
– А я, значит, не самый страшный? – сердито сощурился Властелин Бездонного ущелья.
– Демоны! Ик! Демоны везде! – чиновник широким жестом обмахнул заборы усадьб напротив.
«Зажрались местные! – подумал недовольно Ло Вэй. – Их уже сложно впечатлить»
– Демоны атакуют! – прокричал в ужасе выпивоха, подпрыгнув.
Когда Ло Вэй радостно к нему обернулся, задницею сполз по стене.
– Демоны везде! В каждой жизни… в каждом доме… – глаза его закрылись. – В каждом сердце… так страшно… когда они подступают… – сжал кулаки, полы смял своих одежд. – Когда приходится пить, чтобы больше не видеть их… но, стоит лишь протрезветь, глаза открыть… и они тут как тут! Видеть, что натворил…
– Зажрались люди! – вздохнул нисверженный бог.
От яркого жара пьяница все же глаза невольно разлепил, приподнялся в ужасе.
Ло Вэй стоял, выхватив из ножен Ледяной меч. Широкою стороною лезвия на заботливо подставленную ладонь положив.
И тонкая струя огня, льющаяся из не таявшего лезвия, внезапно вдруг стала огненной волной. Она подкатилась к замеревшему от ужаса чиновнику, внезапно взмыла ввысь, перемахнула через забор… и тихо стало. Укатилась. Повеяло прохладой. Криво улыбнулся Ло Вэй. И ужасающие, отчаянные крики хлынули из загоревшейся усадьбы. Крики женщин. Детей. Всполошившихся, только—только задремавших после тяготных трудов рабов.
– Я еще вернусь, человек! – ласково сказал Ло Вэй, меч опустив.
В ужасе, в стену вжавшись, человек смотрел на него. На прекрасного хрупкого юношу в черных шелковых одеждах, на волосы взметнувшиеся, длинные—длинные, белые. Нет, моргнул, а те уже развевались по ветру рекою черною. Только жуткий мрак смотрел из прекрасных по форме глаз. Мрачно горел в глубине зловещий красный огонь, да пересыпались искры.
– Ты говорил, что страшно, когда демоны подступают! – засмеялся Ло Вэй. – Что ж, я еще вернусь! Жди!
Запоздало забили на башне в колокол. Затопотали по дорогам с ближайших улиц воинские отряды.
Черный дракон взметнулся в бездонное, черное небо, прошмыгнул над крышами просыпавшихся домов, не преминув на несколько мгновений погреть пузо над загоревшимися.
Город всполошившийся, к пожарищу подтекающий, оставив, Властелин Бездонного ущелья низко по небу поплыл к изгибам Хуанхэ.
«Зажрались люди столичные! – подумал угрюмо. – Но, может, в провинциях побольше их страху и веселия наберусь?»
Немного пролетев, он обернулся.
Уж догорал в ночной темноте роскошный светильник чьих—то роскошных домов. Копошились с редкими всполохами факелов—искр муравьи– людишки, сползающиеся отовсюду к разворошенному месту. Трепетали от разворошенного им в их душе ужаса.
«Или зря я показал ему, что я – из богов? Как бы с Небес не прицепились?»
Развернувшись спиною к чужому бедствию, торопливо прошмыгнул в чащу ближайшую лесную. Уж на земле, вглядевшись в равнодушные, холодные небеса, так же ослепительно звездам блестевшие на напуганные обездоленные снизу души, снова усмехнулся.
«То ли ослабели местные боги—покровители, то ли здесь совсем нет их, – ухмыльнулся. – Да и пусть думают на драконов. Пусть меньше преданных останется у храмов великих небесных богов! – сжал кулаки, ощутив вылезшие невольно когти. – После того, что они со мною сделали… пусть они мучаются, пытаясь вновь убедить людей в своей чистоте!»
Немного он отдышался. Точнее нанюхался запахов лесных, столь не похожих на зловоние и сырость Бездонного ущелья, да редкий аромат благоуханий его дев. Блаженный букет чистых запахов… ярких и чистых…
– Кстати. надо бы и деву умыкнуть, – усмехнулся Ло Вэй.
Но, поскольку в столице он уже нашумел, да еще и показавшись в истинном облике своем. то боги с Небес могли туда явиться, а потому, хоть бы он и успел деву какую—нибудь умыкнуть, поразвлечься могло и не остаться вдосталь времени.
Лениво и тихо текла в ночной мгле великая Хуанхэ. И, посидев немного на берегу, приняв уже человеческий облик, Властелин Бездонного ущелья прекрасною прогулкою насладился. По разности ощущений Срединный мир походил отчасти на мир Небес. Хотя и было тут погрязней.
Хотя чуть погодя он вспомнил, что боги могут заметить его по ауре, уже погрязневшей, уподобившейся демону, да и, как у самого близко замеченного демона, придерутся. Особенно, если заметят клеймо низверженного бога.
«Драка, разумеется, на радость, но надо перед дракою хорошо поесть и отдохнуть» – подумал серьезно Ло Вэй, сердито почесав ус. Сам не заметил, как в дракона обернулся. Но это кстати было, ибо помогает срезать путь. Помогает ускориться. А уж в провинции какой—нибудь он развернется! Столичные будут трепетать, с ужасом ожидая его прихода туда!
«И тот дурак безмозглый тоже будет трепетать!» – с усмешкою подумал большой дракон, летя над землей, вдыхая с невольным блаженством запах трав, песка, ила и воды великой Хуанхэ.
А люди тихо спали вдалеке от столицы. Эти дурни мирно еще спали, не зная. что их ждет. И даже тот юноша—рыбак, заснувший в лодке на воде.
Поначалу Ло Вэю хотелось хвостом тому на морду водицы вдруг плеснуть или перевернуть лодку. Но было уже как—то лень. Да хотелось вновь отведать земной еды. Еда Поднебесной страны была получше жратвы Бездонного ущелья.
Тот юноша мирно спал на волнах притихших, едва заметно качающих лодку, не подозревая, что висела его жизнь на волоске, что выжил он лишь от того, что чье—то ужасное сердце сильно хотело еды.
Немного погодя, Ло Вэй над водою притормозил. Пихнул по глади воды хвостом недовольно. Едва не замурлыкал, почуяв нежное прикосновение воды к чешуйчатому телу. Едва удержался от искушения вернуться в человеческий облик и бултыхнуться туда с размаху, с высоты.
«Но кто тот демон, испепеливший людей? – задумался на мгновение. – Верно, ошивается где—то около столицы. Заметит, быть может, меня. Особенно, если суматоху огненную припишут опять ему. Заметит. Если память еще не дырява, если голова еще не стара, тогда уже точно заметит. И, возможно, захочет разыскать меня. Но так даже интереснее!»
Хвост невольно потянулся опять разрезать водяную гладь. Морда клыкастая и рогатая с интересом посмотрела вниз, на свое отражение в реке.
Никто не видел, но юноша в лодке дернулся, заслышав, как молодой юноша без одежд с радостным визгом свалился с неба и утонул в реке, подняв высокую стену водяных брызг!
To есть, видел какой—то старый ворюга, кравшийся к перекупщику, но тому поутру никто не поверил. Ибо пожар в столице – это дело. А с каких пор с небес падают и топятся прекрасные юноши?
To есть, говорила дочь рыбака, поесть приносившая отцу поутру, что ночью ставил даже сеть, налоги чтоб жадные семьи своей жалкой выплатить. Говорила, что у реки, покуда развернул заботливо завернутую еду отец, вдруг заволновались воды, да вышел прекрасный юноша, длинноволосый и хрупкий, прекрасно сложенный, прошел мимо двух обалдевших крестьян, с ухмылкою, не смущаясь своей наготы.
Но, право, пожар в столице был людям интересней. Тем более, пламя прошло близко у дворца, поместий сгорело несколько чиновничьих. Даже сам император по поводу такому внезапно перестал в гареме пить и играть на флейте, днем ночи ужасной вышел, парадно одетый, и торжественно отбыл в храм, молиться там с полдня, на коленях, просить богов смилостивиться и уберечь их.
Хотя говаривали злые языки, что то сгорел и дом родителей его прелестной наложницы и глупая молодуха сама хозяина Мандата Неба из покоев вытолкала к утру. Ревела, ругалась страшно. Но там кого—то сварили днем во дворце. Кому—то отрезали языки и руки. А кому – не известно. Ну, отрезали и отрезали. Обычное же дело во дворце.
А что одна из рыбачек так и прожила жизнь незамужней, всю жизнь вспоминала какого—то прекрасного юношу, вышедшего из воды… да мало ли что болтают девки? Вот новости с захудалого Шоу Шана доходили куда интереснее…
Свиток 5 – Песня чужого гуциня – 8
Бо Хай
Вздрогнули стены моей тюрьмы. Пальцы разжались вдруг моего мучителя. Снова открылось надо мной звездное небо, темное, шелковое, тягучее… такое заманчивое… и… и лицо моего убийцы.
– Все, что я хотел – это спасти Ну О, – глухо сказал он, смотря на меня, почему—то сжавшегося на его руке. – Я не хотел убивать эти сотни людей! – тяжело вздохнул. – Мои братья… названные братья и друзья… этою жуткою силою демонов… – отчаянно усмехнулся, повыше меня поднял, к своим глазам. – Ты сияешь так ярко! Я даже завидую тебе, человек! – шумно выдохнул, но меня почему—то не сдуло с руки его от дыхания. – Я чувствую, что моя душа уже не будет сиять так ярко, как твоя. И она… – он вдруг руку протянул к телу неподвижному моей распростертой возле меня дочурки.
И… и вторая Чун Тао, сквозь которую просвечивал мой дом, грустно стояла за мертвыми нашими телами и смотрела на нас.
Рука, державшая меня, дрогнула.
– Спасибо! – всхлипнула душа Чун Тао, внезапно опускаясь перед моим убийцей на колени. – Спасибо, что вы отпустили моего отца, господин!
– Уходите! – глухо попросил Ян Лин. – Пусть хоть кто—то в эту ночь уйдет летать на небесах!
Отчаянно посмотрел на ворота. Те как раз приоткрылись. Раб, выглядывавший наружу, что—то шептал. Он не видел нас. Не видел его. Но колдовство демона скоро рассеется. Он не собирался особо моему убийце помогать.
Но…
– Как ты могла?! – я негодующе развернулся к дочери, трясущейся рукою на нее указал. – Как ты могла убить себя?! Как ты могла мертвой упасть возле моих ног?! Кровь от крови моей! Я даровал тебе тело, чтобы ты умерла так?!
Прозрачной уже рукою.
– Но отец! – всхлипнула мерзкая дочь. – У меня кроме вас никого нет здесь! Никого нет! Куда вы – туда и я! Если вы пойдете в ад – я пойду в ад вслед! Если вы пойдете на Небеса – я пойду в рай следом! Только за вами я идти хочу!
– Но ты потеряла свою жизнь!
– Но дороже вас для меня ничего нет! – Чун Тао сжала маленькие кулачки. – Только вы были добры ко мне, мой господин! Только вы! Здесь… что я сделала не так?! Почему даже мертвым вы отказываетесь забирать меня с собой?!
Я бы выдохнул… хотел бы шумно выдохнуть… укоризненно посмотреть в упрямые глаза ее… если б я мог. Я уже не мог. Но…
– Уходи! – заорал я на отшатнувшего от меня убийцу. – Ты так много старался, чтобы спасти какую—то Ну О! Ты даже убил меня из—за нее! Ты отобрал из—за нее жизнь моей малышки! Уходи! Иди, спасай свою Ну О, чтобы наша смерть не вышла напрасной!
– Но ты… – распахнул растерянно глаза он.
– Мне плевать на тебя, Ян Лин! – рявкнул я, заставив его вздрогнуть. – Но если ты жизнью рискуешь, чтобы спасти ее, то ты должен спасти ее! Мать ли, возлюбленную ли, твою ли малышку…
– А кто такая эта Ну О? – заинтересованно спросила Чун Тао.
Только что стояла, но через миг уже стоит у меня. Прижимается ко мне, сжимает руку мою тонкими руками. Я руки сбросил ее. Она осторожно ухватилась за края моих одежд. Робко в глаза мне заглянула. Глупая! О, какая же глупая моя дочь!
Задрожали губы Ян Лина, смотревшего на нас.
– Дочь? – тихо спросил я.
Он убил меня. Эта ночь и эти мгновения – последние мои мгновения на земле. Моя дочь, погибшая из—за него, стоит рядом со мной, но… но эта глупая отцовская любовь мешает мне злиться. Эта глупая отцовская любовь… она догнала меня здесь, за гранью моей смерти. За гранью нашей смерти. Значит, даже если тела погибнут, то хотя бы любовь не умрет!
– Сестра! – всхлипнул Ян Лин. – Я продал свою душу демону, чтобы он спас ее. Мне нужно добыть драконью кровь… я вовсе не хотел убить тебя, старик. И дочь твою… смерти дочери твоей я не хотел.
В ворота усадьбы вбежали воины. Свет факелов разорвал темноту. Они увидели его.
Сломались в нескольких местах стены забора. Из—за ограды выбежал отряд воинов. С оружием обнаженным. С факелами.
– Попался, мерзавец! – прокричал со стороны господин Син.
– Съешь мою душу! – вдруг попросила Чун Тао, ступив к моему убийце. – А потом ступай и спаси свою сестру!
– Но я не хочу есть твою душу! – грустно признался он.
Стражи, окружившие его, невольно шарахнулись назад, наступая на ноги другим. Копья и мечи в чьих—то руках дрогнули.
– Я умерла, но пусть хотя бы твоя Ну О живет! – попросила моя глупая дочь.
Моя добрая дочь. Наверное, ей уготовано было пировать на небе с такой—то доброй и яркой душой?
И верно она, силуэт ее, засиял несказанно ярко.
Ян Лин невольно принюхался.
– Какая яркая ци… – едва слышно прошептал он. – Какая красивая ци… я снова вижу ее! – распахнулись его глаза.
– Взять его!!! – проорал глава стражи города.
И какой—то придурок кинулся.
Ян Лин поморщился. Нож из сапога вытащить не успел. Или не было ножа. Он, сидя, схватился за меч. Поморщился.
Чун Тао, оказавшаяся вдруг за его спиной, обхватила его руками за пояс. Он вдруг, перестав хмуриться, встал.
– Спаси ее! – попросила моя добрая девочка, обхватив его руку, держащуюся за рукоять меча.
И… дымкою сияющей вокруг руки его обвилась.
– Прости… – глухо сказал Ян Лин.
– Спаси ее! – потребовали сияющие искры.
Ян Лин успел выхватить меч и защититься от напавшего молодца. Руку тому срубил. И, чтоб отмучился, поскорее срубил голову.
Я видел едва светящуюся, тусклую и почти неразличимую каплю, выпавшую из шеи обрубленной. И крохотными искорками растворившуюся в земле.
Несколько воинов бросилось на Ян Лина. Он, поморщившись, ступил на простреленную ногу. Метнулся, оставляя на земле вокруг себя кровавую петлю. Отбился, тяжело дыша. Сияющий браслет вился вокруг его руки.
Кажется, чтобы использовать души, совсем не обязательно их есть! И моя добрая Чун Тао не хотела, чтоб кто—то его убил! Если б я тоже мог ему помочь! Даже если мы с дочерью умерли, в этом мире не должна обрываться чья—то любовь! Он же даже полумертвым и потерявшим много—много крови все равно боролся ради нее!
Мир помутнел. Я… ухожу в ночную мглу. Я… ухожу к звездам или сейчас я растворюсь в земле?.. Но я хотел бы помочь Чун Тао! Хотел исполнить хотя бы последнюю ее мольбу. Обращенную к нему. Даже если она молила моего убийцу. Даже если не обо мне…
Мир расплывался. Я уже не видел дерущихся, но слышал яростные крики Ян Лина и напуганные воинов вокруг.
Сильный… Ян Лин даже без помощи демона очень сильный! Его меч, должно быть, так красиво взлетает в его руке! А мой меч… мой меч никогда никого не убил. Даже эту змею! А я хотел бы…
Мир затянулся искрами. Я вдруг увидел испуганные лица вокруг. Лицо приблизившееся. Блеск острия. Глаза напуганные. Меня залило горячей кровью. Стекла кровь по моей руке… нет, по его руке!
Ян Лин бил сразу, уверенно, чтоб наверняка. Бил яростно, чтобы пробиться насквозь ряды воинов Шоу Шана. Бился, чтобы спасти свою Ну О. Я был возле и видел лица его врагов. Я ощущал нежное прикосновение дочери где—то возле.
Лишь только он замер, один, среди десятков разрезанных и искалеченных тел, навек замеревших или еще дергавшихся, мы с Чун Тао соскользнули с его руки. Она с браслета сияющего в хрупкую девочку обернулась. А я, соскользнув с его меча, снова стал мужчиной. Через полупрозрачное тело мое трупы просвечивали. Сверкнул, прячась в дыре забора, шлем главы охранников Шоу Шана. Вот подлец!
– Спасибо! – смущенно сказал нам Ян Лин.
И вдруг… меч в землю воткнув, опустился на колени и поклонился нам до земли. Мы с дочерью смущенно переглянулись.
Он… он, кажется, не злой, этот Ян Лин. Или хоть на каплю благородный.
– Значит, чтобы использовать души, совсем не обязательно их есть! – заинтересованно сказала Чун Тао.
Я сжал ее плечо. Она внимательно посмотрела на меня, голову наклонив на бок.
– Тюрьма! – испуганно дернулся Ян Лин, вскочил, смотря на высоко поднимавшееся пламя над крышами.
– Ну О там? – испугалась моя дочь.
– Нет, там был юноша, которого я поклялся спасти, – он устало опустил голову.
– Ну так иди! – возмутились мы с дочерью в один голос.
– Да, – дернулся он. – Я должен проверить. Или хотя бы тело Ки Ю похоронить…
Меч выдернул. Спешно о штанину свою обтер. В ножны воткнул, хромая, пошел. Побежал. Упал, споткнувшись. Одному ему недоставало сил.
– Отец… – робко сказала душа Чун Тао, в глаза мне заглянувши.
И ярче еще засветилась упрямая и добрая душа ее. Такая яркая… как никогда не светить мне.
А еще… еще мне не нужно было особых сил, чтобы читать теперь ее мысли. Душам слова вообще оказались не нужны, чтобы говорить.
– Постой! – рявкнул я.
Шумно выдохнув, Ян Лин обернулся и остановился.
– Мне не дадут вас похоронить – этим, полагаю, займутся ваши трусливые родственники, когда вылезут, – горько усмехнулся. – У вас есть, кому похоронить. А я помолюсь о вас. Если выживу.
И прочь пошел.
– Стой! – рявкнули мы в один голос.
– Ну, что?! – сердито обернулся он.
– Возьми меня с собой! – просила Чун Тао.
– Или двоих нас, или никого! – оскорбился я.
– Но я не хочу ваши души есть! – оскорбился уже и он.
– Но… – Чун Тао смущенно поскребла полупрозрачный нос, – Но, кажется, ты способен использовать нашу силу и так, если мы сами захотим пойти за тобой?
– Ну… вы, кажется, вселились в мой меч. Но я же не буду…
Мы с дочерью переглянулись. Мы поняли снова друг друга без слов.
– Мы будем с тобою, пока ты не умрешь, – сказал Чун Тао за нас двоих. – Мы поможем тебе спасти Ну О. А потом наши души уйдут. Куда отец, туда и я. Если он уйдет в ад – я уйду в ад за ним. Если он уйдет в рай – я уйду за ним на небеса.
– Ты слишком яркая! – вырвалось у нас двоих.
– Без отца я никуда не уйду! – грустно улыбнулось упрямое дите.
– Что ж… – я вздохнул, то есть, попытался вздохнуть, если б мог, а так только сделал вид. – Я тогда буду жить внутри твоего меча, пока ты не умрешь. А Чун Тао…
– А Чун Тао станет его ножнами, чтобы обнимать родного отца каждый раз, когда он придет на отдых.
– Но… – возмущенно начал было Ян Лин.
– Мы будем с тобою, пока ты не умрешь! – оборвал его.
– Но я… вы…
Он вдруг заорал, выронив меч.
По правой его ладони, да по руке от запястья до локтя проступили, словно вырезаемые изнутри, кровавые, светящиеся письмена. Два ряда незнакомых мне вообще иероглифов.
В следующий миг закричала напугано, согнувшись, Чун Тао, уронив мерцающую руку. По ней как будто кто—то невидимый высекал непонятные, красные, чуть мерцающие надписи.
В следующий миг боль сожгла мою правую руку изнутри.
Вспыхнула пламенем и замерцала пролитая и смешавшаяся у наших трупов кровь, моя и дочери. Замерцала, скатившись по рассеченной слегка щеке, кровь Ян Лина. Упавшая словно кровавая слеза… вспыхнула огнем, упав на его выпавший меч.
Мир померк. Мир снова вернулся, став куда более огромным.
«Что это?..»
«Я рядом, отец!»
– Что же… – резко, с усилием выдохнул Ян Лин. – Мы теперь… связаны вместе?..
«Ты кого—то обещал спасти в тюрьме!» – возмущенно напомнил я, только теперь голос мой иначе прозвучал.
– Что ж… – усмехнулся Ян Лин. – Пойдем.
Сделал шаг. Медленный шаг. Еще один. Еще.
Вспыхнули, закружились бело—голубые искры вокруг. Мир загудел.
И мой новый хозяин внезапно сорвался на бег.
Сорвалась, опадая, развязавшаяся повязка с его простреленной ноги. Улетела, теряясь в оставшейся за нами темноте. Он, рассмеявшись, выхватил меч.
Я увидел ночной мир вокруг. Четко стал видеть в темноте. И ногу его, в крови, но не простреленную. С легким следом шрама побелевшего у щиколотки увидел.
Так мы оказались связаны втроем: мой убийца, я и моя дочь, случайно сложившие какое—то древнее заклинание.
