Текст книги "Венец Бога Справедливости"

Автор книги: Елена Шихматова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 66 страниц)

40 глава. Конец служителя Магического Огня Зору

Зору подошел к Руфине и, протянув ей руку, вновь сказал:

– Идем, дочь, моя. Мама уже, наверно, заждалась.

Руфина прижала руки к груди, но Зору бесцеремонно схватил ее за запястье и перенес на край обрыва. Теперь место, где раньше стоял его храм, представляло собой поверхность, которую, как бумагу, смяли по всем направлениям. Тех гор, можно сказать, не осталось, а вот обрыв, да – только теперь он не выделял одну вершину, а подходил к ее остаткам с одной из сторон, с той самой, откуда теперь летело трое драконов. Зору продолжал удерживать Руфину за запястье, именно поэтому она не упала в пропасть от его резкого движения. Он специально подтолкнул ее, чтобы показать: что ее ждет впереди.

– Нравится, доченька? Красивый вид, согласись!

Руфина повернулась к Зору – тот смотрел вверх, девушка подняла глаза и, увидев три отчетливые фигуры, с ужасом узнала среди них Беатрис.

– Это она! – воскликнул Георг.

– Попробуем окружить их, – предложил Андрей, – Кайл, вы с правой стороны, Беатрис – ты с левой.

"Будь осторожна, любимая", – добавил он на мысленном уровне.

"И ты будь осторожен. Удачи нам всем"

Кайл и Беатрис разделились, заключив двух драконов на земле в треугольник – Зору зло рассмеялся. Руфина тем временем попыталась обратиться к Георгу на мысленном уровне.

"Георг только не используй против него магию, умоляю!"

– Что? – вслух недоуменно произнес он, но думать у него над этим времени не было – Беатрис первой перешла в наступательные действия. Она обдала волной огня пространство около двух драконов на земле.

– Хочешь поиграть в воздухе, давай! – воскликнул Зору.

Он вновь толкнул Руфину, но на этот раз он не держал ее, девушка сорвалась вниз.

– Андрей!

Но князю Бероеву не надо было объяснять: что делать, он спикировал вниз, но подхватить Руфину до расширенных оконечностей остатков гор не успел – далее лететь было нельзя.

– Нет! Спускайся вниз!

Андрей не слушал Георга, который был вне себя от отчаяния – он не мог применить заклинание по управлению движением, поскольку из-за крыльев брата не видел ее непосредственно. В то же время Андрей понимал: среди этих непропорциональных остатков гор они погибнут оба – лететь вниз – безумие, потому он прибегнул к другому решению. Руфина была почти готова к тому, чтобы стать настоящим драконом, при условии, что в ее организме произошли все необходимые изменения, она могла преобразиться. К тому же за вершинными резными со всех сторон горами открывалось достаточно большое пространство, и опуститься она могла на ровную поверхность.

"Руфина, повторяй все, что я тебе скажу!"

– Андрей, сделай что-нибудь!

– Уже сделал, – ответил Георгию брат, когда Руфина неожиданно превратилась в белую с серебристым отливом драконицу.

Повторив заклинание, услышанное от Андрея, Руфина неожиданно для себя обнаружила, что она – уже не она. Руки и все ее тело разом потяжелело, летать драконы также учатся, а ей сейчас надо было благополучно приземлиться. Она напрягла все силы, и, отчаянно забив крыльями, почти безболезненно приземлилась на обе лапы.

Тем временем Андрей перевел взгляд вверх и, увидев в воздухе сцепившихся Зору и Беатрис, не спрашивая, снял со своей спины Георга и, опустив его на один из плоских выступов изувеченных гор, взметнул ввысь.

– Нет, Андрей, я тебе пригожусь!

Георг попытался ухватиться за его крыло, но Андрей увернулся.

– Брат!

– Нет, Георг!

"Будь осторожен".

Скинув Руфину в пропасть, Зору преобразился и взметнул вверх.

– Ну, здравствуй, дорогая, вот уж не ожидал, что увижу тебя в этом времени, да еще в качестве жены не в меру молодого для тебя князя Бероева! О, что ж я так, на "ты", вы ведь теперь у нас княгиня Бириимии!

Беатрис ничего не ответила ему: ее всю пробивала мелкая дрожь от возбуждения, негодования и страха за Руфину – ей оставалось только надеяться на то, что Андрей успел подхватить ее. Гневно смотрела она того, кто когда-то убил ее родителей, на ее глазах, кто заставил ее быть его женой, кто теперь сбросил собственное дитя с обрыва. Никто не должен был более страдать от рук Зору Аверского. Так решила Беатрис и пустила в него первую волну огня – Зору уклонился, его не очень порадовало такое начало, поскольку он мечтал применить против нее новое оружие, однако его призывали к честному поединку, в котором у него практически не было преимуществ: он уступал Беатрис в маневренности. Пока последнее выражалось в его постоянных уходах от непрерывных огневых потоков. Уставали оба – никому в этом не было преимущества, и Зору это прекрасно понимал. Он, увертываясь от ударов, постарался приблизиться к Беатрис, чтобы улучить момент для собственного нападения, и у него это получалось – драконица вынуждена была подниматься выше.

– Долго ты будешь взлетать, Беатрис?

Но в следующее мгновение он пронзительно вскрикнул: Беатрис задела его крыло, теперь у Зору практически не оставалось шансов нагнать ее. Следующий ее меткий удар заставил его прибегнуть к силе кристаллов. С их помощью Зору перенесся в пространстве, оказавшись чуть выше Беатрис, его появление было настолько неожиданным для нее, что она не успела увернуться от его когтей. Они пришлись на ее правый бок, чудом Зору не задел ее крыла, не смотря на кровь и резкую боль, она могла попытаться сбросить его. Собрав все силы, Беатрис ударила его в тот момент, когда он наклонился к ней головой. Ее удар пришелся ему по глазам. Вновь Зору издал рев, одному из его глаз уже не суждено было видеть. Он знал: ему не победить ее, и вновь он хотел прибегнуть к силе подвластного ему оружия, но неожиданно для себя утратил связь с миром – со всей скорости его сшиб Андрей, подлетев снизу, он цепко ухватил его за горло. Невольно Зору выпустил Беатрис, и если бы не ее ранение, Андрей уничтожил бы его здесь и сейчас, однако ему пришлось бросить его вниз.

Драконица тяжело дышала, лететь она не могла, ей оставалось только преобразиться – Андрей опустился ниже.

– Давай, я поймаю тебя!

Едва успела Беатрис уцепиться за мягкую черно-серебристую шерсть, как внизу раздался невероятной мощи взрыв, ударной волной от которого Андрея откинуло в сторону на несколько метров, он с трудом смог удержаться в воздухе.

– Беатрис!

"Я держусь. Что это было?"

"Не знаю. Я ничего не вижу – Георг, Руфина, Мирра, они все там!"

"Нет, смотри. Дракон…"

"Это Руфина. Я помог ей. Знаю, я не имел на это право, но выбора не было. Георг с ней, я это чувствую"

"А я вижу"

– Беатрис! – вслух с ужасом в голосе воскликнул Андрей. – Что же это происходит?! Пространство рушится!

– Что? Что ты имеешь в виду?

– Оно… его больше нет, Оно уходит вместе с этой волной!

"Нужно выбираться отсюда! Ты можешь лететь?"

"Могу"

Андрей мощными взмахами крыльев полетел прочь от того места, где когда-то находился храм Зору, а потом кузница нового смертельного оружия.

– Я не могу, не могу сознавать это! – в отчаянии воскликнул Андрей. – Пространства больше нет и его больше нет!

"О ком ты говоришь?"

"О Великом Боге Справедливости!"

"Что?! Но это невозможно!"

"Его больше нет, Беатрис, его больше нет!"

Сделав свою первую удачную посадку, Руфина сразу подняла взор наверх. Она почти ничего не видела отсюда, только отдельные вспышки огня. Сейчас она с трудом верила в свое спасение, и тем более старалась не думать о том, что вопреки всем правилам ей помог стать драконом тот, кто не имел на это ни малейшего права. "Нужно возвращаться туда, я должна помочь им! Страшно подумать: что будет, если они применят магию!"

Руфина оттолкнулась от поверхности, сделав несколько взмахов крыльев, она очень успешно взлетела и поднялась вверх. Ей пришлось обогнуть выступы верхних уплотнений, но не все – на это у нее просто не было времени, она пролетела в наиболее широком месте, трюк немыслимый для драконов, делающих первые взмахи крыльев. По всему было видно – матери она в маневренности она уступать не будет.

Заметив Георга, Руфина долетела до него и ухитрилась даже подхватить его лапой на лету, а потом поднялась выше. Теперь им обоим было видно, как подал с высоты Зору, а потом неожиданно содрогнулась земля, от мощной ударной волны, Руфину откинуло еще сильнее и дальше, чем Андрея, поскольку она находилась много ближе к эпицентру взрыва. Мощнее всех удар пришелся на Зору, он поставил заключительную точку в жизни служителя Магического Огня Зору Аверского, дракона, который создал перстень королевы, бросил вызов Богу Добра и Милосердия, и, пережив тысячелетнее пленение, едва не погиб от сока Паллиды. Быстро и стремительно пронеслись в его сознании наиболее значительные моменты его жизни.

– Здравствуй, Гедеон. Ты приготовил то, что мне нужно?

– Нет, Зору.

– Почему?

– Потому, что мы не станем служить тебе!

Зору рассмеялся. Холодно посмотрел он на красивого еще молодого дракона, за спиной которого спряталась его маленькая дочка, Беатрис. Девочка была удивительно похожа на отца, ничем не напоминая невзрачной внешности мать. Сама женщина тоже была здесь, она стояла рядом мужа и гневно смотрела на Зору.

– Не станете? Хм! Не боитесь гнева Богов?

– Ни один Бог не одобрит твоего восхождения, Зору, – бросил ему в ответ Гедеон. – Уходи! Оставь нас!

– Оставить вас? Что ж, хорошо.

Зору повернулся и уже собрался уходить, но неожиданно для всех, он незаметно выхватил кинжал, и с резкого оборота пустил его в Ренату.

– Спрячься, Беатрис! – отец силой оттолкнул дочку, девочка испуганно посмотрела на лежащую в крови мать, но здравый смысл подсказывал ей, что лучше сейчас последовать словам отца.

– Я еще готов дать тебе шанс одуматься, Гедеон!

– Ты убил мою жену!

– Да, брось, неужели она тебя когда-то радовала. Да на нее смотреть-то было страшно!

– Замолчи!

Гедеон выстрелил в Зору огненной стрелой, но тот увернулся, и первый раз и второй, третьего Гедеону не представилось – Зору пустил в него куда более реальную стрелу, холодную и твердую. Неожиданно все стихло и около Беатрис, спрятавшейся под столом, упал ее отец. Теперь его глаза безжизненно смотрели на нее, а потом послышались шаги. Зору небрежно переступил через тело Гедеона и, наклоняясь, заглянул под стол, посмотрев на девочку, он улыбнулся, отрешенно малышка глядела сквозь него, туда, где лежали ее родители.

– Их больше нет, Беатрис. Идем со мной.

Зору протянул ей руку и долго ждал, пока она, наконец, вложила в его ладонь свою.

– Идем, я многому научу тебя.

– Ты – моя жена и не смеешь отказываться от этого! – кричал Зору, но Беатрис демонстративно сняла с пальца обручальное кольцо.

– Я не давала на это внутреннего согласия, Зору, я чиста перед тобой!

– Нет!

– Да! – Беатрис бросила кольцо под ноги, рискуя также резко и решительно расстаться с жизнью.

– Тебе не видать дочь!

Она чуть побледнела, но твердым голосом ответила.

– Что ж, да будет так.

– Никто не посмотрит на тебя, зная, чьей женой ты была!

– И хорошо! Лучше не доставаться никому, чем быть с таким, как ты!

– Отдаешь ли ты себе отчет в том, что…

– Отдаю! Прощай, Зору.

Он негодовал, в порыве ярости схватил он первое, что попалось под руки – тяжелую тумбочку – и запустил ею в Беатрис, она же вовремя воспользовалась правом прибегнуть к помощи Богов, что позволялось в случае смертельной опасности.

– Нет!

– Отец, вы ранены? – войдя в кабинет, Руфина сразу подбежала к нему – он сидел на полу, облокотясь о ножку стола, однако ранен он не был. Обняв его за плечи, она опустилась на колени.

– Отец, что произошло? Чья эта кровь? Голубая…. Но ведь, если вы не ранены, то…

– Да, это его кровь! Кровь того, кому ты должна была отдать руку и сердце!

– Что? Что вы такое говорите?

– Я видел вас, видел! – задыхаясь, говорил Зору. – Видел, когда был в будущем, но это была только возможная линия! Слышишь: возможная! И, дожив до его времени, ты сможешь видеть его только до того момента, как он отправится сюда!

– Отец, вы… кто ранил его?

– Я… убил… его, – медленно, с остановками, но твёрдо и холодно ответил Зору.

– Из-за этого? – спросила она, приподнимая еще мерцающий факел.

Зору не скрывал своего негодования.

– Он прочёл! Прочёл! Но ничего не сказал, ничего! – Зору сжал кулаки и, что было силы, ударил ими по стене. – Я должен был стать Богом! Должен был!

– Ну, скажи, доченька, разве ты не хотела бы видеть своего отца Богом? Ты бы могла гордиться им. Ведь, ты бы гордилась мной?

Руфина поднялась на ноги, в ужасе покачав головой, она встала и убежала прочь.

– Нет! – воскликнул Зору. Не оставляй меня!

Бесконечная жажда изводила его весь день, тщетно пытался он напиться, вся влага, словно испарялась, так и не достигая его рта.

– Будь ты проклят! – то и дело шепотом повторял он.

Когда близ него появился очередной гость, Зору собрался уже запустить в него огромный двуручный меч, пусть даже это и не могло повредить Богу, но неожиданно замер. Дракон, который предстал перед ним, не являлся Богом.

– Успокойся, Зору, иначе убьешь своего спасителя прежде, чем он успеет помочь тебе.

– Мне не нужна помощь!

– Неужели? Кажется, твой храм разрушен, а магической силы ты, фактически, лишен.

– Кто ты? Что тебе нужно?

– Только твое желание сотрудничать со мной.

– Сотрудничать? – Зору, наконец, опустил меч. – В чем?

– В борьбе против Богов.

Что ни говори – предложение заманчивое, но что оно значит теперь для Зору, жить которому осталось несколько дней?

– Ты опоздал.

– Почему? – гость явно удивился.

– Я… умираю.

– Все мы умираем, каждый день приближаемся к смерти, однако, я хочу предложить тебе более привлекательный вариант. Конечно, Богом быть не предлагаю, но, скорее, тем, кто стоит выше их.

– Кто может стоять выше Богов?

– Мы, Зору, – говорил Син, протягивая ему руку. – Идем.

Мощной разрушительной волной Зору откинуло на острые складки на месте его бывшего храма, прочно приковав к ним.

– Прощай, Зору, – произнес Син Балскове и в следующий миг перенесся в то место, где собирался создать центр нового мира. В лапах он сжимал то, что отныне утверждало его могущество, основанное на иных, чем нынешний мир, началах.

41 глава. Война началась

Зору, забрав с собой Руфину, исчез, оставив Сина одного и, открыв двери в их изолированную до того цитадель. Мелкая дрожь пронизывала все тело Сина Балскове, сколько дней он ждал этого момента, хотел скорейшего его наступления, и вот теперь, когда этот момент настал, он терял самообладание, эмоции переполняли его. Стараясь устыдить самого себя, он язвительно заметил вслух.

– Так то ты умеешь держать себя в руках, Син!

Поскольку Зору открыл двери, в помещение попал внешний воздух, теперь пространство было пронизано токами двух начал. Воспользовавшись одними из них, Великий Бог Справедливости предстал перед Балскове.

– Здравствуй, Син! Долго же ты прятался от меня.

– А я долго ждал тебя, и вот дождался.

– И откуда такое страстное желание увидеть меня? Неужели захотелось покаяться?

Син рассмеялся.

– Можно сказать и так: я хочу покаяться перед собой за довольно долгое бездействие и неумение отомстить тебе!

– Снова месть. Что это дает тебе, Син, чего ты хочешь?

– Анархии!

– А я уж думал власти.

– Нет, я не хочу быть таким диктатором, как ты.

– Считаешь, произвол – лучше?

– Красивее!

– Что может быть красивого в хаосе? Красота возможна только в строгих формах.

– У нас разные представления о красоте, и о модели существования мира тоже.

– Ты озвучил сейчас замечательную мысль – мир есть, и будет существовать.

– Смотря что, будет.

– Хаос – это переходная ступень, Син, любые, даже самые нечеткие линии, все равно обретут форму. Это – закон Природы.

– А я разрушу Природу, и не будет больше ее законов! Ничего не будет. Никого не будет!

– Получается, и тебя тоже.

– Пускай, но до этого, я наслажусь прелестью разрушения!

– А потом, после того, как не будет ни тебя, ни меня, ни кого бы то ни было еще – вновь появится мир. Тебе не жаль зря стараться?

– Этого не будет!

– Будет, Син, или ты надеешься разрушить вселенную? Говоря о Природе, я имею в виду не только нашу планету. Или ты думал она одна?

– Одна – две. Мне какое дело! Все равно ничего не будет. Ты не знаешь моей силы!

– Любая сила временна, Син. Вечность – это не постоянство, а изменение.

– Скажи, еще, ты изменяешься!

– И я тоже! Пока не внешне, но это не значит, что я не изменяюсь совсем. Да и внешние формы тоже когда-нибудь изменятся.

– И ты, получается, тоже умрешь.

– Тебя сгубило страстное желание не умирать и боязнь смерти, именно поэтому ты хочешь умереть не один, а, скажем так, в компании. Не мне, так и ни кому вовсе! Но мир не так однобок, Син, и смерть означает лишь конец одной формы, на смену которой придет другая. Ты же пытаешься ухватиться за настоящее, думая, что можешь сохранять его постоянно. Но это тщетная попытка, уверяю тебя!

Син тяжело дышал, разговор с Богом Справедливости начинал пугать его, и оттого еще больше злить, он не стал отвечать на последнюю реплику, тем более что чувствовал в ней пугающую правду. Но он хотел других истин, других. Из активизированных им кристаллов, измененных и практически невидимых для Бога Справедливости, он сделал себе жилет и перчатки, теперь кристаллы стали продолжением него самого, ему оставалось только применить свое и их действие.

Бог Справедливости появился на месте бывшего храма Зору, сначала на поверхности, на знакомую вспышку сразу обратила внимание Мирра, сидящая на спине Кайла Новилина, сам Кайл тем временем хотел помочь Беатрис и вместе с ней напасть на Зору. Он-то не знал о ее незаурядных способностях маневрировать в воздухе, потому решил, что она заранее обрекает себя на поражение. Возмущенный действиями князя Бероева, а тот вместо того, чтобы помогать своей жене, кинулся за сброшенной в пропасть девушкой, он просчитывал в уме возможные ходы для нападения. Конечно, такие действия князя могли диктоваться требованиями принца, но в это Новилин мало верил: он знал, что Андрей был весьма самостоятельным в принятии решений в мирное время, и не то, что сейчас. А вот то, как Беатрис держалась в воздухе, говорило об истинных причинах действий Андрея, он знал, что она сможет если не победить Зору, то продержаться достаточное время в воздухе, прежде чем он придет на помощь.

Итак, Кайл решил нападать с другого захода, он уже сделал несколько взмахов крыльев в том направлении, но неожиданно к нему обратилась Мирра.

– Нет, спуститесь вниз!

Естественно, Новилин расценил слова девушки как страх перед сражением, ведь Мирре пришлось бы проявить не дюжую силу, пытаясь удержаться. Он знал это, но так же и то, что на это не было времени.

– Удержишься!

– Нет, спуститесь, я хочу быть там!

– Где еще?

– Я эти кристаллы чувствую, а он нет.

– Что? Ты о чем?

– Спустись, умоляю, нет времени!

Кайл подчинился, осторожно он приземлился на жутко неровную поверхность и опустил крыло, чтобы Мирра могла безболезненно слезть с его спины. Как только девушка коснулась земли, она сразу же сбежала по ступенькам вниз, в подземную галерею.

– Куда?!

Несколько мгновений Кайл колебался, он не знал: кому помогать – то ли Беатрис, которая жгла нещадным огнем Зору, то ли Мирре, которой вздумалось помогать Богу Справедливости. В конце концов, он решил преобразиться и пойти за тэнийкой.

Узкие витиеватые ступени вели вглубь. Все пространство тоннеля было выложено кристаллами, их повсеместное присутствие пугало Мирру, но она шла, как и все время до того, превозмогая страх. Вертикальная лестница переходила в довольно широкий коридор, один конец которого вел вниз, а другой в тупик. Мирра стремительно сбежала вниз, еще два метра и впереди комната, словно сотканная из кристаллов, там она увидела двоих. Бог Справедливости стоял напротив уже немолодого дракона с изуродованным лицом, на последнем был жилет и перчатки, созданные из того же материала, что и комната. Теперь кристаллы отличались от таковых в лаборатории Долины Времен Года – Син нашел к ним другой подход, изменив возможности их действия.

– Разговор окончен, Амедео! Пора встретить неизбежный конец!

Однако вопреки ожиданиям Сина Бог Справедливости не стал нападать на него, а ведь в этом состояли все его надежды. Несколько удивленной образовавшейся заминкой, Бог вопросительно посмотрел на Балскове, словно говоря: где же твое великое оружие? Он видел только очертания кристаллов, для его взора оставались недоступны зеленоватое сияние, создающее постоянные вибрации. В первые мгновения Син, действительно, растерялся, но потом создал иллюзии применения магии, явив нечто подобное огненной стреле, от которой Бог Справедливости только небрежно уклонился.

– И это все?

– Нет, не все! Нападай!

– Зачем? Мне нет в этом нужды.

– Разве ты не хочешь уничтожить меня?!

– Ничто нельзя уничтожить, Син, все равно это останется существовать в измененной форме.

– К чему эти бессмысленные разговоры!

И рискуя собственной жизнью, Син наколдовал голубую молнию, настоящую, не иллюзорную, действие собственного заклинания пронзило все его тело резкими потоками боли, но его творение успело оправдать эту боль, Бог Справедливости, наконец-то ответил на нее магией, уровень которой превосходил как любого из Богов, так и любого из смертных.

– Нет! – это воскликнула Мирра.

Странными, далекими показались они в тот момент великому дракону, он чувствовал, что его сковала невероятная сила, и он понимал: она его собственная, решительным движением он попытался освободиться от нее, но чем больше он хотел этого, тем больше она обращалась против него.

– Нет! Нет! – кто-то схватил Мирру за руку и потащил обратно, на поверхность, но она укусила Кайла за запястье и вырвалась.

Стремглав, кинулась девушка туда, где, корчась от боли и смеха, лежал Син, и где, окутанный волной света стоял Бог Справедливости.

– Ты умрешь от собственной магии! А ее сила даст начало разрушению мира! Тебе следовало опасаться самого себя, Амедео!

Более оставаться здесь было нельзя, Син собрал все свои силы и перенесся на поверхность, на километра три от бывшего храма Зору.

Все магические токи обращались в замкнутые линии против их создателя, сталкиваясь и перевиваясь, они вели его прямиком к гибели. Внезапно Амедео ощутил и еще одну катастрофическую истину: ему стало больно, тяжело от навалившегося груза.

– Нет, не сопротивляйся, пожалуйста! Эти кристаллы разрушают тебя, обращают всю твою силу против тебя самого!

Вновь далекие слова, но они остановили его от желания последнего рывка в попытке освободиться. "Я не поддамся!" Одним усилием воли он отказался от поддержания действия собственных силовых потоков и иных потоков одновременно, падая, он понял, что больше не является Богом Справедливости, пространство более не подвластно ему.

Огромная волна от взрыва прошла не один километр, содрогнулась вся Идэлия, весь новый материк, недоуменно его жители спрашивали друг друга: «Что случилось? Что это было?» И только в высшем кругу понимали: это означает падение прежней власти. С ужасом и содроганием ощутили гибель своего господина Боги, но собраться им всем на собрании, было не суждено.

– Если бы я был смертным, я бы заплакал, – сказал Адорио, который вместе с Тасмиром в тот момент довершал строительство моста, поврежденного действиями двух магов-учеников Чертомира.

– Как же так, Адорио, как это возможно?..

– Я… не знаю. Но ясно одно: тот, кто смог победить Великого Бога Справедливости опасен, очень опасен, и мы должны предпринять все, чтобы не дать распасться сонму Богов, и мы не должны допустить разрушения мира.

– Я глубоко сомневаюсь в этом, Адорио. Может, я не прав, и хорошо бы, если бы я был не прав, но я не верю в единство, образуемое противоположными началами. Из-за этого я забыл имя отца, забыл имя сына своей родины, из-за этого стал злостным врагом тому, кем должен был гордиться и восхищаться.

– В основе мироздания справедливость, – уверенно сказал Адорио, – если не видишь мгновенное восстановления равновесия, это не значит, что его не будет вообще. Может, и не мы будем сознавать обновленную действительность, но кто-то другой, Тасмир, будет!

Каких бы то ни было видимых мгновенных последствий в материальном мире, тот взрыв и гибель Бога Справедливости за собой не повлекли; ударной волной отбросило и Андрея, и Руфину, но она не принесла им никаких повреждений, очень скоро они смогли восстановить нормальный полет. А чем было опасно разрушение пространства они еще, как и сам виновник происшедшего, пока не знали.

– Мы должны вернуться: Кайл и Мирра остались там.

– Они, наверняка, погибли, Беатрис, – возразил жене Андрей, – можно, конечно, попробовать туда вернуться, но не думаю, что мы сможем что-то найти. К тому же ты ранена и я не за что не прощу себе, если ты истечешь кровью!

– Но…

– Я ничего и ничего не вижу внизу!

– А что чувствуешь?

– Ничего, кроме боли тысячи голосов, боли разрушенного пространства!

– И боли от его гибели, – добавил Георг. – Я не воспринимаю пространство так, как ты, брат, но я чувствую, если что-то случается с теми, кто мне дорог. В конце концов, для нас он был не только Богом, но и великим предком.

– Тот, кто сделал это, поплатится, клянусь!

– Это сделал Син Балскове, – ответила Руфина, – и прежде, чем вы станете мстить, тысячу раз обдумайте, как будете это делать: магией его победить нельзя.

– Что?! Откуда тебе это известно?

– Я пробовала применить магию там, в том помещении, но если в моей комнате мне это удалось, то в коридоре, нет. Мое собственное заклинание обратилось против меня, фактически, применяя магию, мы уничтожаем себя сами. Видимо, это и убило Великого Бога Справедливости…

– И скольких убьет еще! – воскликнул Андрей. – Мы должны предупредить конклав магов.

– Что они говорили еще Руфина? – спросил Георг. – Ты знаешь что-нибудь об их планах?

– Только то, что Балскове собирался поквитаться с тобой за проигранный поединок и с Богом Справедливости за причиненные им обиды. Одно ему уже удалось. Еще они отправили Яромира к Амнэрис в качестве посла, они обладают мощным оружием, и надо думать, теперь могут призывать самых могущественных союзников.

– Андрей, что это за кристаллы? О них никто никогда до этого и не слышал! Ты говорил, что они могут выражать волю того, кто активизировал их, но причем здесь самоуничтожение от магии?

– Я не знаю, Георг, для меня ясно пока одно: выражение воли – внешнее проявление, но это не раскрывает сущности этих кристаллов. В чем она, остается только догадываться. Я буду думать над этим, но пока, извини, у меня нет мыслей.

Беатрис тем временем устало положила голову на спину мужа, он, почувствовав это, немедленно стал настаивать на остановке. Очень кстати пришлась поляна перед лесом – Руфина имела возможность просто опуститься, без проявлений какой-либо маневренности, что следовало бы за спуском на прогалине леса, а такое для нее при условии ее первого полета было практически недосягаемо.

"Руфина, – обратился к ней Андрей, – вначале спущусь я, а потом уже ты"

Сейчас как никогда хотелось ей возражать и возражать, но она сдержалась: хотелось ей этого или нет, но князь Бероев стал ее поверенным отцом, когда помог ей преобразиться в дракона и теперь никто кроме него не мог вернуть ей ее прежнюю ипостась. На такое имели право только родители – в исключительных случаях ближайшие родственники, еще реже – посторонние, ибо они не просто читали заклинание для нового дракона, но еще и соединяли две формы в одно целое, здесь не использовалась магия – это являло собой обращение к природной сущности драконов. И даже это не могло бы так угнетать Руфину, как сознание того, что теперь Андрей Бероев обладает над ней непосредственной властью: соединение двух форм всегда своеобразно, поверенный фактически давал начало новому существованию, по праву становясь родителем, а также мог разорвать сформированные им связи. Конечно, вряд ли Андрей стал бы когда-нибудь угрожать ей последним, но вот само утверждение между ними такого родства возмущало Руфину. Если бы не недавние события, она бы не преминула дать волю своим чувствам.

Делать было нечего, в конце концов, она должна была помочь Беатрис, которую теперь в полуобморочном состоянии Андрей положил на землю – Руфина осторожно приземлилась на землю и опустила Георга. Беатрис тем временем, придя в себя, попыталась встать, но Андрей не позволил ей, повелительным движением уложив ее обратно.

– Но я должна.

– Нет, я все сделаю сам.

– Андрей, ты не имеешь права!

– Я знаю, – он повернулся, – Георг, присмотри за ней.

– Андрей, правильно ли я понимаю, что Руфине… поможешь ты?

– А ты сам можешь это сделать?

– Нет, но…

– Он прав, – надрестнутым голосом сказал Руфина. – я… я никогда не смогу относиться к вам так, как того требуют правила.

– Я знаю, но я и не требую этого.

– Не требуете? – драконица искренне удивилась.

– Как бы это выглядело, если бы я потребовал от тебя называть меня своим поверенным отцом?! Руфина, будь благоразумна, ни я, моя жена не станем заставлять тебя видеть в нас родителей. Единственное, на что мы хотели бы рассчитывать, это на отношение к нам как к близким друзьям.

Руфина опустила голову, сейчас ее переполняли два чувства: первое – боль от сознания полного забвения к слову "мама", второе – негодование по поводу возмутительного заявления князя Бероева. На каких основаниях он решает так за свою жену? Или… Они давно все решили, и он только озвучил обговоренное?

– Хорошо. Делайте, что нужно.

– Тут надо будет постараться и тебе. Приготовься к этому.

Андрей прочел ей вторую часть заклинания по преображению, сам соединил две формы, но понять все тонкости каждой Руфине предстояло самой. Одно восстановление в прежней сущности и в одежде уже представляло проблему.

Руфина видела перед собой незнакомое пространство, неясно, и скорее, она только ощущала себя в нем. Здесь все было ей не знакомо, каждый поток внушал неуверенность и страх, краски сгущались, и неожиданный серебристый луч металлического света поначалу заставил ее отступить в еще более мрачные оттенки поглотившего ее пространства, потребовалось время, прежде чем Руфина поняла, что это рука, за которую ей нужно ухватиться. А потом сознание наполнил голос, сейчас он казался ей незнакомым, и только странное чувство чего-то близкого и родного заставило ее потянуться к серебристому лучу. Андрей что-то говорил ей, она не сразу вникла в смысл его слов, но постепенно ясность и трезвость сознания возвращались к ней. Оказалось, что преображение – это не набор сложных заклинаний – заклинание было очень коротким и простым – основную часть составляло понимание силовых линий ее собственной сущности, надо было только правильно направить их.

Ослабленной, но целостной предстала перед ними девушка, упасть ей не позволил Андрей – он успел подхватить ее. Тут же подбежал Георг, которому Андрей и передал заботы о ней, сам же он пошел к Беатрис.