Текст книги "Венец Бога Справедливости"

Автор книги: Елена Шихматова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 66 страниц)

– Как теперь успокоить их? – с ужасом спросила Лидия.

– Берендор – прошептала королева, – Берендор – вот, кто нам поможет!

Да, именно сейчас Амариллида вспомнила тот разговор в лесу, те слова Руфины. Конечно, Звенящий родник – не Сияющий город, но иного выхода из создавшегося хаоса у нее не было. Воспользовавшись прибором, усиливающим голос, Амариллида обратилась к гражданам своей страны.

– Слушайте все! Слушайте и узнайте, что я, Амариллида Миира Ди-Армини – истинная и законная королева Идэлии, заживо похороненная, но исцеленная от яда Кавериса, которым меня травила моя сестра и ее приспешник – маг, выдающий себя за Кирилла Белорского. Я стою здесь и сейчас перед вами. Только королева могла беспрепятственно одеть перстень королевы, утраченный много лет назад, но обретенный ныне, и только королева может воззвать к Хранителю Идэлии! Я надеюсь, вы еще не забыли о Хранителе своей страны и Балскове не стер из вашей памяти наш герб!

О, Великий Берендор, я взываю к тебе и молю тебя явить нам свой образ и принять обратно, в лоно своего покровительства и своей добродетели, посмевший отвернуться от тебя народ идэлийский!

Сначала вся площадь, потом весь город, а потом и все небо Идэлии озарилось ярким сиянием. Это чудо видели не только идэлийцы, но и на пограничных территориях жители соседних государств, даже в Тэнии заметили странное свечение, а драконы, облетающие границы Каримэны и вовсе разглядели волну света, от маленькой точки до огромной сферы.

– Слушай, народ идэлийский, – говорил сам Берендор, Хранитель Идэлии, спокойным и, в какой-то степени, негромким голосом.

Его слышали все, во всех точках страны и не только на поверхности, но даже в тюрьмах, а они, как известно, располагались под землей. Голос его достиг даже Чертомира, окраинного перед морем города, где располагался большой храм Богини Амнэрис.

– Слушай, народ идэлийский и внимай речам моим. Я – единственный и беспрекословный покровитель Идэлии, утвержденный Великим Богом Справедливости. Я принял этот пост много лет назад, но ваши предки предпочли забыть меня, однако я верил, что когда-нибудь сознание идэлийцев возродится, и потомки тех, кто принимал власть перстня королевы, поймут ошибку прошлых лет. Я бы мог покарать вас, но вы все же не забыли мой образ и продолжали, сами того не ведая, поклоняться мне. Я учел это и потому теперь не держу на вас зла. Не повторяйте ошибок прошлого, во второй раз вы так просто не исправите свое положение, не получите обратно ни Хранителя Идэлии, ни свою королеву, потомком моим исцеленную. Любите свою королеву и с радостью принимайте ее возвращение.

Берендор смолк, а свечение еще целых получаса продолжало озарять Идэлию. Покой и умиротворение давал он эльфам, дарил радость и тепло душевное. Вернулась королева, вернулся Хранитель – теперь это не абстрактный образ на гербе и флаге, но действительный, настоящий защитник.

43 глава. В рамках закона

Речь Берендора слышала вся Идэлия и ее столица в том числе. Когда город накрыло странным свечением, Алисия, уже извещенная о сумасшествии своего сподвижника, испугалась, когда же Берендор провозгласил о своем возвращении и возвращении королевы, то она и вовсе пришла в отчаяние. Алисия металась из стороны в сторону, из комнаты в комнату, но все слуги, совсем недавно так трепетно взиравшие на нее, теперь смотрели весьма и весьма подозрительно. Естественно, никто из них не спросил: «Что с вами, госпожа?» «Вам плохо? Быть может, вам что-нибудь нужно?» «Принести вам чай с успокоительными капельками?» Нет, никто ей ничего подобного не предлагал. И она знала: почему. Берендор открыто объявил об исцелении королевы, значит, кто-то способствовал ее отравлению, и кто, как не временные правители, могли сделать это?

"Почему я не стала вести себя по-другому? – с горечью подумала Алисия. – Если б я сейчас радовалась вместе со всеми – никто бы ничего не заподозрил. А теперь? Что делать теперь?"

Что теперь будет с виновниками начатого хаоса в Идэлии? Как отнесутся к ним? Простят?

– Хорошо ему, монстру проклятому! – зло прошептала Алисия, – У него память отшибло – все равно ничего не поймет. А я? Хоть кайся, хоть плачь, хоть что делай, а только так просто мне это не забудут!

С ужасом вообразив себе особенности пыток, Алисия скользнула в пока еще свои покои (принадлежащие до того Амариллиде), и, собрав небольшой узелок, покинула дворец. Она прошла по потайным коридорам и благополучно вышла за городской оградой. Отряд, который все-таки организовали для ее ареста, так и не нашел ее во дворце. Кто робко заметил, что это надо было бы сделать сразу, но никто не чувствовал даже угрызений совести по поводу запоздалых действий: все были слишком напуганы тем магом, Мурлычиком, жестокими реформами Алисии.

***

Несмотря на теплый плащ, было почему-то ужасно холодно, зябко и очень неуютно, все тело пронизывала дрожь. Руфина, конечно, не могла знать всего этого, но лишь догадываться, стоило ей только обратить взгляд на Георга. Она ничем не могла помочь ему, точнее, она не знала: как помочь. Глубоко вздохнув, Руфина стала разжигать печь, чтобы не напороться на какие-нибудь осколки, а они здесь после ареста Игната с дочерью лежали на каждом шагу.

Сухие дрова, заготовленные радетельным хозяином на ночь, быстро стали потрескивать в печи и вскоре уже давали знать о себе разогревом влажного вечернего воздуха, который проникал через разбитое окно. Руфина, укрыв потеплее Георга, сама села на скамью и вскоре невольно задремала: после всех передряг сегодняшнего дня она едва держалась на ногах. Но вдруг раздался резкий звук, поначалу девушка решила, что ей это приснилось, и она вновь закрыла глаза, но звук повторился. Когда же Руфина прислушалась и отчетливо разобрала рычание и скрежет когтей зверя Балскове, то ей стало не по себе.

– Так, – вслух размышляла Руфина, судорожно потирая виски, – нельзя отчаиваться. Еще не все потеряно, сражение еще не проиграно. Что я могу противопоставить зверю Балскове?.. Сразиться с ним я вряд ли смогу: для этого нужно знать его слабые стороны, хотя бы часть из них, если они у него, конечно есть…. Есть – нет! Что мне от этого?!

Мурлычик зло скреб дверь, с его когтями его приход в гости был вопросом времени, в небольшой дистанции, а, судя по недовольному рычанию, этому времени суждено было и без того сократиться.

– Что же делать? Что? – судорожно повторяла Руфина, но вдруг ее осенило, твердо и громко она произнесла. – Я знаю, что делать! Это ведь смертельная угроза! Значит, я могу просить Богов о перемещении в пространстве, но вот кого и куда?.. Берендора, и в его владения!

Берендор мог отказать, а мог разрешить вновь посетить его владения, но сейчас, Руфина знала, это являлось оптимальным вариантом: безопасное место, в Идэлии, не так далеко от Звенящего родника, куда, скорее всего, отвели Амариллиду, Лидию и Яромира. Попробовать стоило. Мурлычик почти сломал дверь, но обитателей в ней уже не было – Берендор проявил милость и приютил в своей долине и Руфину, и принца Каримэны.

– Спасибо! – прошептала девушка, даже не пытаясь остановить текущие из глаз слезы.

– Успокойся, – ласково сказал Берендор. – Здесь вам ничто не угрожает.

***

После того, как произошло сражение Балскове и Георга, Тасмир в спешном порядке собрал Совет, он хотел добиться правды, осудить действия Сина и его госпожи, призвать их к ответу. Совет собрался, но мог ли предполагать Тасмир, что он так быстро кончится? Мог, но отказывался верить самому себе до последнего.

– О! Великий Бог Справедливости! Внемли тому, что я поведаю тебе.

– Не думаю, что ваш рассказ будет для меня чем-то новым, – слишком резко, как показалось Тасмиру, оборвал его Бог Справедливости, – лучше назовите тот вопрос, который вы хотите обсуждать.

– Хорошо. Я хочу обсуждать правомерность действий Богини, которая сама назначает себе учеников.

– Это запрещено?

– Да.

– Да? Каким правилом?

Тасмир едва нашелся, что ответить.

– А-а, статус ученика – начальный этап обучения нового Бога.

– Не всегда, но даже если и так, что это меняет?

– Но…. Я имею право спросить с Амнэрис за ее действия?

Он переловил ее холодный, чуть насмешливый взгляд, устремленный на него с высокой боковой трибуны, а потом его, спокойный и не менее холодный. Невольно вспомнил он годы жизни, когда не раз спрашивал себя: как сын может быть так похож на мать, и почему отец – именно он.

– Что именно вы хотите? Наказания?

– Да.

– Какого же?

– Наказания соответствующего нарушению закона.

– Нарушению закона? Не было никакого нарушения, Тасмир, мне жаль, но я вынужден ответить вам, что все произошло в рамках закона.

– В рамках?! Вот как? И перенесение во времени на сущностных началах, и все несчастия Идэлии, и чудом не совершенное убийство королевы, и поединок Сина Балскове с Георгием Ти-Ирисом?

– Да, – беспристрастным тоном ответил Великий Бог Справедливости, – если у вас нет больше тем для обсуждения, то я объявляю этот совет закрытым.

– Я требую пояснений!

– Какие пояснения еще вам нужны?.. Что ж, хорошо. Адорио, в равновесном ли состоянии магические токи в Идэлии?

– Да, о Великий!

– Берендор, сохраняется ли равновесие источников в Идэлии?

– Да, о Великий!

– Амнэрис, есть развитие сущностных начал будущего Бога, есть ли развитие миросозерцания жителей Идэлии?

– Да, о Великий!

– Нужны ли вам еще какие-то объяснения, Тасмир?

– Нет, мой господин. Этого достаточно.

– Я рад. Тогда – объявляю совет закрытым.

Холодный и беспристрастный ответ – иным его Тасмир назвать не мог. А ведь к такому тону следовало привыкнуть. С того самого дня, когда четырехлетний мальчик спокойно смотрел за охотой кошки на выпавшего из гнезда птенца, и ничего не сделал, когда усилия кошки увенчались успехом. Он, Эдвин, был рядом, в которой раз выясняя отношения со своей женой Адэлиной, лишь изредка бросал взгляды в сторону сына, он не сомневался в том, что мальчик отгонит кошку, каково же было его недоумение, непонимание, когда мальчик поступил иначе. Он подбежал к нему, схватил за руку, развернул к себе и посмотрел ему в глаза, ребёнок едва не плакал, но, уже зная вопрос отца, ответил холодно: "Так должно быть, кошка должна охотиться, чтобы есть". "Ты – маленькое чудовище! Ты должен был отогнать её!" "Нет, вы должны, вы можете, а я не имею права". "Что?! О каком еще праве ты говоришь? Что ты мне голову морочишь? Знаешь, как это называется: содействие убийству!" "Нет! – воскликнул мальчик, вырвавшись из рук отца, – я не убивал его! Но я не могу нарушать закон! Вы – можете, а я нет! Думаете, я не хочу помочь?! Я хочу, но ничего не могу с собой поделать, потому что знаю, что не должен мешать!" "Оставь его, Эдвин! Если он так говорит, значит, так и есть!" "А ты всегда рада поперечить мне! Это что, нормально, когда ребенок спокойно смотрит на то, как кошка ловит и съедает птенца?!" Она холодно посмотрела на него и ответила спокойно, не повышая голоса, так, словно читала наизусть свод законов: "Если это Амедео Ти-Ирис, то да. Обрати на него внимание Эдвин, ты, видимо, раньше не замечал, насколько необычен твой сын! Амедео, иди к себе!" Далее последовал скандал, сейчас Бог Добра и Милосердия Тасмир печально опустил голову: не согласный с решением, он согласился, в который раз.

44 глава. Радостные известия

Подходили к концу международные игры, подводились итоги минувших дней, естественно, определились лидеры по количеству медалей, большинство из участников, а также все гости ожидали церемонии закрытия Игр. То, насколько привлекало зрителей театрализованное представление конца, заставляло всерьез задуматься о таковом для начала Игр, но пока на открытии традиционно оставалось лишь торжественное шествие участников и несколько показательных номеров, не смеющих соревноваться с пышностью декораций, сюжетом действа, количеством задействованных актеров закрытия. Однако участники последних двух дней, акробаты, не теряли головы, и морально готовились к выступлениям, не однократно исполненным на тренировках. Теперь им предстояло оправдать все вложенные до того труды, достойно и для этого скорее искусства, чем спорта, в первую очередь красиво выступить.

Тэния жила в ожидании значительного красивого и торжественного события, в этой обстановке все, казалось, забыли, что Игры были прерваны, и что Георг и Яромир до сих пор не вернулись. Антонио уже почти перестал верить в истинность того видения, в мыслях всё четче и четче звучала одна мысль: прошло слишком много времени, но от них нет никаких известий. Его возмущало и приводило в негодование внешнее спокойствие драконов, души которых, на самом деле, наполняло не меньшее волнение. А король Адельберт мог только ругать себя: зачем он приказал возобновить Игры, теперь все будут осуждать только его, и будут правы. Лучше бы он организовал конкретные поиски, привели они к чему-нибудь или бы не привели, по крайней мере, он бы знал, что делает все возможное, и никто со стороны не осудил бы его, наоборот, оценил по достоинству. А так, что теперь? Адельберт глубоко вздохнул и, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла, и в этот самый момент, когда он, наконец-то, смог остаться один, в дверь постучали. "Может, сделать вид, что я сплю?" Но в дверь постучали вновь, и, решив, что это что-то серьезное, Адельберт, мрачно сказал:

– Войдите!

В кабинет вошел охранник, по лицу которого видно было, что он не хотел беспокоить короля, но его принудили к тому.

– Ваше величество, я прошу прощения, но пришел господин Абельский, Анжи Абельский, – уточнил он в ответ на обрадованный, было, взгляд короля, – так вот он… очень просит вас принять его.

– Пусть зайдет.

Буквально сразу в кабинет короля только что не ворвался Анжи Абельский, бравый генерал, в недавнем прошлом главнокомандующий риданскими войсками, он сам отказался от этой занимаемой должности по состоянию здоровья, не слишком-то крепкому хотя бы в силу возраста, к тому же Анжи хотел завершить обучение своего единственного сына, о котором он тогда, двадцать два года назад, в свои пятьдесят, не женатый, не смел и мечтать. Однако нашлась одна вдова, согласившаяся стать женой бравого генерала, покалеченного в бою, и через год она родила ему мальчика. Анжи был счастлив: король (отец нынешнего, Адельберта) назначил его на такую почетную должность, на его глазах подрастал маленький Георг, однако с каждым годом Анжи понимал все более отчетливо: насколько сын не похож на него, не внешне, нет, но по характеру, устремлениям. То, что нравилось отцу, за редким исключением нравилось сыну, сначала это выражалось в выборе книг, времяпрепровождении минут отдыха, потом уже, в школе, в выборе любимых предметов. Нет, юный Георг отнюдь не разделял увлечений отца боевыми искусствами, он любил посещать уроки истории, астрологии, различных наук о Земле, так привлекающих своими попытками объяснить миропорядок, обосновать его разумность. Он мечтал стать учеником одной из философских школ, в то время как отец мечтал видеть его военным. Мать Георга одобряла выбор сына, из-за чего постоянно спорила с мужем, в конце концов, супруги вынуждены были расстаться. После всех судов она потеряла надежду забрать сына, которому теперь пришлось учиться любить воинское искусство и не где-нибудь, а в стенах специализированного училища для мальчиков, и единственной отдушиной в теснине будней для него стали воскресные посещения матери, прогулки с ней по школьному садику и беседы, рассуждения обо всем, столь волнующем душу, пусть и не всегда возможно дать ответы на эти вопросы.

И вот, наконец, сбылась мечта Анжи: его сын отправился в столицу, чтобы стать военным, верно и право служить королю и отечеству. Когда старик узнал обо всех подвигах Георга, о его столь высоком назначении, то пришел в неописуемый восторг.

Конечно, Адельберт не знал всего, но лишь отдельные моменты истории семьи Абельских, однако и то, что ему было известно, заставило задуматься короля над тем: как сказать ему, что он заблуждался, что его сын никогда не становился главнокомандующим риданскими войсками. И где, собственно, был сам Георгий Абельский?

Король приветствовал вошедшего, на лице которого читалось явное волнение, войдя, старик почтительно склонился.

– Прошу вас, садитесь, – сказал Адельберт, указывая на кресло напротив себя.

– Благодарю.

Анжи уже собирался начать пламенную речь, но Адельберт предвосхитил его намерения, начав очень спокойным тоном разговор первым.

– Я догадываюсь, что привело вас сюда. Когда вы узнали об исчезновении… сына?

– Да, вот, буквально несколько дней назад. Голубь с сообщением прилетел.

– Да… печально вышло и самое страшное то, что нет никаких вестей.

– Совсем никаких?

– Совсем никаких. Мне, конечно, тяжело вам, как отцу, говорить об этом, но увы…

– Не извольте беспокоиться, ваше величество, я не какая-нибудь малохольная девица, и если уж суждено, то и смерть сына переживу!

– Ну, зачем так сразу, смерть! Вполне возможно, что и Георг, и Яромир живы.

– Мне хочется верить в это.

– Вот, это уже лучше.

В тот вечер Адельберт так и не смог рассказать Абельскому всю правду, но, как и всегда, рано или поздно тайное становится явным.

Следующий день был, как уже говорилось, посвящен акробатике, на довольно большом стадионе, где круговые зрительные места располагались в несколько этажей, были размещены специальные ковровые дорожки, на которых и показывали свое искусство акробаты. Сегодня не было привычных криков и скандирований, но чаще звучала красивая музыка, сопровождающая исполнение номеров, и гимны стран после завершения того или иного этапа. Не один раз звучал сегодня гимн Каримэны, звучал он и после самого последнего на этот день выступления. Гимн еще продолжал звучать, но взоры всех были устремлены на летящую ласточку, она сделала несколько кругов над стадионом и, наконец, под аккорды гимна, уронила письмо прямо над королевской ложей. Поймав его, принц Дмитрий зачитал вслух его название.

– Последние новости из Идэлии.

– Что ж, пусть тогда один из комментаторов зачитает его всем, – распорядился король.

Письмо, не распечатывая, передали к комментаторскому столику. Воцарилось молчание – даже самые ярые болельщики с нетерпением ожидали: о чем им сообщат.

– Приветствуем всех собравшихся на международных играх: и властителей стран, и участников, и болельщиков. Сегодня Идэлия торжествует, и мы сообщаем о самых последних и радостных новостях. Стараниями принца Каримэны Георгия Ти-Ириса, Руфины Аверской, принцессы Лидии и ученика королевского мага Риданы Яромира была возвращена к жизни королева Идэлии Амариллида, а самозванцы, незаконно захватившие престол, повержены. Вчера, девятнадцатого августа, его высочество Каримэны, Георгий Амадос Ти-Ирис силой своего могущества и мастерства победил самого главного врага, зачинщика заговора, мага, выдающего себя за Кирилла Белорского, и по просьбе ее величества и величайшему благоволению Богов Идэлия вновь обрела Хранителя, Хранителя Берендора. А сегодня был пойман страшный зверь – изобретение того мага, этот зверь держал в страхе мирное население страны все последнее время. Страна торжествует, скинуто тяжкое бремя!

Поначалу все так и поддерживали то молчание, пока один из эльфов не воскликнул.

– Ура!

Его возглас подхватили все представители Идэлии, за ними ликовать стали драконы, гордые за своего принца, даже Альчести позволила себе заплакать, не взирая на присутствие посторонних, разве что Даниил недоуменно спросил самого себя.

– Амадос? Что это значит?

– Адельберт, я знал, что он жив! – радостно воскликнул Антонио. Он молитвенно закрыл глаза, произнося слова благодарности всем Богам, и только один голос прозвучал очень трагично.

– А как же мой сын?

Адельберт встал и спустился на следующий ряд зрительных мест, где опустив голову на руки сидел Анжи Абельский. Подойдя сзади, король положил ему на плечо руку.

– Я думаю, он должен быть здесь с минуту на минуту.

– Кто?

– Георгий, Георгий Абельский.

Анжи медленно повернул голову и отрешенно посмотрел на короля.

– Я не знаю, что произошло тогда, три месяца назад, но по видимому по пути в Тэнию он встретил юного принца Каримэны и…

– Что это чудовище сделало с ним? – прошипел Анжи, не побоясь оборвать короля на полуслове.

– Я бы поостерегся на вашем месте делать столь поспешные выводы. В конце концов, вас там не было, при их встрече, а вот почему ваш сын предпочел службе в войсках родины учебу в философской школе, вам должно быть лучше известно.

– Что?! Да как он мог! Как посмел!

Анжи резко встал и уже готов был сорваться с места, но Адельберт повелительным жестом указал ему на сиденье.

– Я не хочу, чтобы вы обвиняли сына. Это его выбор, который нельзя не уважать. Представьте себе обратное: это вас отдали учиться в философскую школу, против воли заставляя любить неродное сердцу занятие. Я рад, что он встретил Ти-Ириса и поменялся с ним ролями – это обоим дало шанс обрести себя. Анжи, обещайте мне, что не станете винить сына!

Анжи молчал, он был потрясен, он не хотел, отказывался принимать правду, но она существовала, как и вопросительный взгляд короля.

– Обещаю, – прошептал старик, – я не стану осуждать его.

– Вот и славно. Тогда, я думаю, вы будете рады увидеть сына.

Адельберт взглядом заставил Анжи обернуться – по ступеням поднимался Георг, одетый во все белое, как и полагалось ученику философской школы. Юный философ, постигающий основополагающие законы магии, изучающий строение и жизнь вселенной, тэниец, во всем старающийся дойти до самой сути, вот кто стоял перед ним. Нет, Анжи не понимал: зачем это, для чего, но сегодня он понял другое, самое важную для него истину, насколько дорог ему сын, насколько он любит его.

– Отец! – радостно воскликнул Георг, но, подойдя к нему, не осмелился обнять, но лишь склонить колени и опустить голову.

– Я виноват, папа, я даже не знаю: смею ли просить у вас прощения.

– Смеешь, сын мой, как и я.

Георг, сомневаясь, правильно услышал и понял слова, удивленно поднял взор – из глаз отца текли слезы!

– Папа, я знал, что вы любите меня.

– Конечно, люблю, очень люблю.

– Тогда, вы прощаете меня?

– Прощаю.

Георг не мог более сдерживать себя и, поднявшись с колен, обнял отца.

– Ура! – раздалось вокруг. – Да здравствует королева Амариллида!

– Ура принцу Георгию!

– Спасибо тебе, – прошептал Георг одними губами.

"– Я не хочу быть военным, – говорил он тогда юному дракону. – Я хочу учиться в философской школе, но мой отец и слышать ничего не хочет об этом. Он меня ненавидит.

– Не говори так, Георг. Я уверен, отец любит тебя, очень любит, но не понимает. И чтобы понять тебя ему понадобится время, и даже не столько время, сколько осознание привязанности к тебе. А любимым не желают зла, но только того, чтобы любимые были счастливы. Пока отец видит тебя счастливым на военной службе, все твои доводы кажутся ему оправданиями одной из временных увлеченностей, поэтому ты должен доказать ему и всем, что это не так. Я уверен, однажды отец горячо обнимет тебя и скажет…"

– Как же ты дорог мне, сынок, – сказал Анжи вслух, сейчас. Георг в очередной раз отказывался верить услышанному.

– И вы мне, отец, очень дороги.

– Ура! Да здравствует королева Амариллида!

– Хвала Великому Богу Справедливости!