Текст книги "Ряд случайных чисел [СИ]"

Автор книги: Елена Павлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

– Ай, ай, пусти! – вырывала руку Тия. По руке, один за другим, пробивали разряды. Не больно, но очень неприятно и страшно. Тию заколотило. – Ну, пусти, пожалуйста! – расплакалась она. – Ты током бьешься-а! Пусти-и!

– Оп-па! – Васкер растерянно смотрел на хнычущую сестру. Руку он отпустил, девочка сразу прижала ее к груди.

– О, проснулась! – в спальню влетел Кон. – И уже ревет! А мы вчера та-ак все напугались – знаешь как? И все тебя искали – и с магом, и мы с Вакой! А сосед этот – знаешь какой? Во! – он изобразил руками что-то, размером со шкаф. – Нет, во-о-о! А я его ка-ак взял! – он показал, как брал воображаемого оппонента за грудки, – И говорю – где, говорю, моя сестра, говорю? А ну, отвечай, говорю!

– Ф-фу-у! – сестра сморщилась, позеленела, зажала нос двумя пальцами, и замахала перед собой свободной рукой.

– Ты чего? – опешил Кон.

– Да врешь же ты! – всхлипнула Тия. – И воняет от тебя!

– Чего-о? – обиделся Кон, – Воняет? Я тебе сейчас покажу – воняет! Сама где-то…

– Стоп! – остановил его Васкер. – Позови маму. Быстро! Бегом! – младший засопел, но спорить не решился и вышел. Васкер тревожно и внимательно смотрел на всхлипывающую сестру. Происходило что-то нехорошее и непонятное, девочка явно не притворялась, выглядела растерянной и несчастной. Да и не врала она никогда. Это было, пожалуй, единственным качеством, за которое Васкер ее готов был терпеть при всей ее липучести и несносности. – Ты ведь… не придумываешь? – осторожно спросил он. Тия, всхлипывая, помотала головой. – Я бьюсь током, а Кон воняет?

– Когда врет, – кивнула Тия. – Что это, Вака? Я… заболела, да?

Тия была в ужасе. Один брат явственно вонял свежими фекалиями, другой, ее любимый Вака, бился током, она даже за руку его взять не могла. А с приходом мамы стало еще хуже. Примчавшись снизу, как ураган, не слушая того, что пытался сказать ей Васкер, она набросилась на дочь с объятиями и поцелуями, что-то несвязно восклицая… Она оказалась липкой, как пластырь и жгучей, как крапива. Тия ревела в голос, отцепляя от себя мамины ласковые руки и выворачиваясь из ее жгучих объятий. Мать тоже разрыдалась от обиды и страха за дочь.

– Что с тобой сделали, деточка? Скажи маме, не бойся! Мы их накажем! Ну что с тобой?

– Да не знаю я, мам! – всхлипывала Тия, затравленно забившись в угол кровати и держа перед собой подушку, как слабую защиту от новых неприятностей. – Просто руками меня не трогай, пожалуйста! Не надо меня… руками…

Именно этот момент и застал вернувшийся отец. Ничего не поняв, раздраженный напрасным, по его мнению, вызовом мага – он же говорил, сама проснется! – он схватил противную девчонку за плечи и хорошенько тряхнул.

– Что ж ты над матерью-то издеваешься?

Это было хуже всего, что Тия испытала до сих пор. Как будто ее с головой погрузили в помои. Вонь тухлятины была невыносима. Девочка потеряла сознание, обвиснув в руках отца сломанной куклой. Хорошо еще, что маг пришел вместе с отцом. Задав Васкеру, как единственному вменяемому из присутствующих, пару вопросов, он сразу определил пробуждение Дара Видящей. Разговор с Университетом занял буквально пару минут, а через полтора часа ее туда уже и забрали. Больше она дома не бывала никогда, даже на каникулах. Впрочем, как и все Видящие. Такова уж была их судьба – обладающих Даром Жнеца Видеть Истину. И это было не так уж плохо. До 300-летней войны, до развития магии, как науки, таких, как она, считали сумасшедшими, и дни свои они заканчивали в приютах для безумных, тихо сходя с ума уже по-настоящему. Дар был коварен и опасен для самой носительницы даже и теперь, в дни расцвета магии. Он мог тихо спать десятилетиями – и вдруг проснуться. Чем старше оказывалась одаренная – тем печальнее были последствия. Владели Даром только женщины, к тридцати годам – уже жены, матери. Распадались семьи, ломались судьбы. Дар Видения был изрядной редкостью, все обнаруженные Видящие тут же объявлялись собственностью Короны, приводились к присяге, независимо от возраста, и подчинялись уже только самому Королю-Судье, без посредников. Да, почетно, да, престижно, и… все. Должность судебного эксперта при магистрате, как последней инстанции в судебных спорах, не была особо денежной, зато была неимоверно скучной. Плюс вынужденное одиночество. Весьма сложно общаться с человеком – или нечеловеком, – когда доподлинно знаешь, что он из себя представляет. Неудивительно, что многие пытались скрывать свой Дар, пробудившийся в уже солидном возрасте – а заканчивалось это в большинстве случаев плохо. Одаренных, но неспособных контролировать свой Дар, женщин начинали считать странными все окружающие. Очень трудно оставаться в своем уме, когда все вокруг считают тебя ненормальной. Все это объяснили и рассказали Тие в первый же час по прибытии в Университет, ибо знание – лучший лекарь от домыслов и неуверенности в себе. Надо признаться, для девочки действительно оказалось некоторым облегчением узнать, что она не больна и не сошла с ума, но резкий и неожиданный разрыв с семьей все же оставил в ее душе глубокую рану и нежелание принимать собственные способности. «Заберите обратно, я не просила!» Но это была не болезнь, и лекарства от Дара не было. Были только некоторые приемы контроля – но им надо было еще обучиться – и правила Видящих для общения с другими существами. И перчатки. Это было первым, что Тия получила, едва переступив порог Университета. Перчатки можно было снимать, оставшись в одиночестве, или в обществе существа, не вызывающего у Видящей неприятных ощущений. Но, как показывал опыт, вероятность обнаружить такое существо была исчезающе мала. Не похож был внутренний мир окружающих на кущи Перворожденных, не похож. И существ, белых и пушистых внутренне, а не внешне, почему-то в обозримом пространстве не наблюдалось. Увы.

Исключение составляла работа. Но там перчатки снимались по долгу службы – очень неприятной службы. Собственно, все, что было нужно сделать – взять подсудимого за руку и описать свои ощущения. Какая гадость! В повальном большинстве! Но такого описания, конечно, было недостаточно, существовала масса нюансов – распознаванию этих тонкостей и обучали Видящих в Университете.

Мать навестила Тию всего три раза в первый год – и перестала ездить. Невыносимым для нее оказалось видеть дочь – и не иметь возможности к ней прикоснуться. Так она объясняла это и себе и окружающим. Все, конечно, было гораздо сложнее. В том, что внутри жила обида на «липкую и жгучую», мать не признавалась даже самой себе. Только бабушка Берита, пока была жива, да братец Васкер – единственные из всей семьи, кто упрямо продолжал ее навещать. Остальные Видящие – шесть человек, от десяти до восемнадцати лет – ей завидовали. У них не осталось никого. Для их родных оказалось невозможным общение с существом, видящим их насквозь. Каждому хочется если не быть – то хотя бы выглядеть хорошим. А тут, как ни старайся – вся твоя мелочность, эгоизм, вранье и страхи – как на ладони! Кому ж это понравится?

Тия все больше склонялась к мысли, что не Дар это никакой, а проклятие. Люди, казавшиеся такими симпатичными и приятными в общении, на проверку оказывались склизкими, или холодными, или острыми – настолько, что хотелось срочно посмотреть на ладонь – нет ли пореза или царапины. Постоянные разочарования сильно изменили ее характер. Правда, циником, как многие Видящие, она не стала. Наоборот – в ней выработалась привычка принимать людей такими, как они есть и относиться к их стараниям выглядеть симпатичнее, чем на самом деле, с огромным снисхождением. Она милостиво прощала им их несовершенство. Нельзя сказать, что это делало ее приятной в общении, скорее раздражало. А если прибавить общую для всех Видящих полную неспособность врать и лукавить – пообщавшись с Лисой, как она теперь себя называла, многие впадали в откровенное бешенство. Нахалка! Как она смеет быть снисходительной – ко мне! Что эта пятнадцатилетняя пигалица о себе возомнила? А вот к таким воплям Лиса оставалась совершенно равнодушна. Потому что дальше все развивалось по одному и тому же сценарию. «Что-что? Видящая? А! Ой! Да-да, благословенная, вы, конечно, абсолютно правы! Конечно-конечно! Прошу прощения, до свиданья!» Оставалось только подтереть оставленную лужицу самомнения, а сам благословенный райн стремительно исчезал.

Лисой Тия решила стать от обиды на семью. Не хотите меня знать – и пожалуйста! Значит, я сама себе теперь и папа, и мама, и дедушка с бабушкой. Бабка Алберитина, в свое время, при разводе с мужем, когда от нее отвернулась ее собственная семья, поступила так же, став из Тины Беритой, и теперь горячо поддержала решение внучки. Васкер некоторое время сбивался на Тию, потом привык.

Собственно говоря, если не учитывать практические занятия, жизнь в Университете оказалась весьма приятной и интересной. Видящие жили в отдельном трехэтажном флигеле на двенадцать комнат – и часть комнат всегда пустовала. Всего один раз собралось в Университете десять Видящих одновременно – это был очень удачный год – но это было уже давно. В общеобразовательную школу в соседнем квартале – обычная практика – она ходила в форме Видящих: перчатки, глухая косынка, чтобы ни один волосок не выбился и не задел случайно за кого-нибудь, платье или блузка с длинными плотными рукавами в любую погоду, даже если жарко. Никаких подколок на тему одежды Лиса не услышала: здесь всегда обучалось какое-то количество Видящих, их вид был привычен и вопросов не вызывал ни у кого. Весьма порадовало лентяйку и удивило то, что никто не требовал от нее особого прилежания на общеобразовательной ниве. Тянешь на троечку – и Слава Жнецу! А зачем больше-то? Всем уже понятно, какие знания тебе в жизни пригодятся, а какие – вряд ли. Но уже на следующий год, с двенадцати лет, начались для нее занятия по вечерам в самом Университете по изучению истории права и самого права – и стало не до смеха. Наставников по праву было трое, занимались по графику. Каждая из Видящих получала свое задание, в зависимости от срока обучения, а не от возраста – Дару все равно, сколько тебе лет. Например, когда Лисе исполнилось семнадцать, в группу пришла новенькая двадцати лет, Фира – такая же растерянная, сбитая с толку и расстроенная, как и все они при поступлении. Да, таким «стареньким новеньким» не приходилось ходить в школу, в этом им было легче. Зато в других отношениях было намного хуже: Фира собиралась через неделю выйти замуж, а теперь не могла прикоснуться к любимому человеку без перчаток: он обжигал, как кипяток. Шок от пробуждения Дара она переживала очень тяжело, все время плакала. Лиса, сама недавно пережившая разочарование в первой влюбленности, страшно ей сочувствовала, но реально и действенно помочь ничем не могла. Остальные девушки тоже пытались утешить несостоявшуюся невесту, но толку было немного. Целители держали ее на успокоительном, и когда она сможет, наконец, приступить к занятиям, оставалось неясным даже спустя три месяца.

А практические занятия оказались самыми противными. За длинным глухим щитом с тремя отверстиями стояли трое райнэ. Каждого из них нужно было взять за руку и записать в свой лист – что из себя каждый из них представляет, руководствуясь только собственными ощущениями. А ощущения были… разнообразными. И всегда неприятными.

Зато. Зато была Университетская библиотека. Это перевешивало все. Лиса читала запоем, иногда по ночам, стоически снося ругань учителей за сон на уроках. Ну, да, ну, спала – но не прогуляла же?

А во время каникул и вообще было замечательно. Университет почти пустел, парк зарастал и дичал. Можно было забраться вглубь – и читать. Только обед пропускать не рекомендовалось: большая часть поваров тоже разъезжалась, а оставшиеся норовили уйти пораньше. А еще их, тех, кому почему-либо некуда было уехать на лето, водили на экскурсии, в театры, а периодически в лес, и не на пикник! Это называлось – уроки жизни. Их учили делать временные стоянки, разжигать костры, готовить на костре еду, которую и добыть должны были они сами. С последним, надо признаться, было плоховато, дальше ловли рыбы и сбора ягод и грибов – если они уже были – дело у большинства не шло. Всякие травки и корешки легко найти на грядке в огороде, когда хоть примерно знаешь, что где растет, а в лесу это превращалось в почти непосильную задачу. Вон травы-то сколько! А вот драться на палках понравилось Лисе настолько, что она и после каникул стала ходить на занятия – благо, это не требовало непосредственного, физического контакта с преподавателем. У нее получалось! И неплохо! Соседки Видящие, глядя на распаренную Лису, явившуюся после тренировки, фыркали – и зачем тебе это? Нравится – пожимала плечами Лиса. Близкими подругами соученицы так и не стали, хотя и относились друг к другу с сочувственным вниманием – Дар Видящей не располагает к близкому общению. То, что ты сама способна разглядеть всякую пакость в окружающих, вовсе не исключает этой пакости в тебе самой.

В 16 лет Лиса чуть было не влюбилась. Чуть было. Очень серьезный молодой человек, черноволосый, с карими глазами, учился на целителя – она целую неделю издали смотрела на него украдкой. А потом случайно столкнулась нос к носу на лестнице – и пережила самое сокрушительное разочарование. Тухлая вареная рыба. Рассыпается и пахнет. Она никому не сказала – это была еще не гниль, только возможность ее появления, но той ночью долго плакала в подушку. Как обидно, Жнец Святой, как обидно! Ну почему она не может, как все? Ну, да, Дар оберегает ее от ошибок, да, этот юноша, наверно, не очень-то хороший человек, но… Неужели у нее нет права на собственные ошибки? И поняла – право есть, а возможности его реализовать – нет. От ментальной вони носик не заткнешь.

К двадцати годам Лиса закончила обучение и была определена для прохождения дипломной практики помощницей Видящей в маленький городок Тьер-н-Дайн. Она заранее готовилась к двум скучнейшим месяцам – городок-то маленький, развлечений никаких, ни театра, ни библиотеки хорошей, а на порталы не напасешься! – но получилось все не так.

Она проработала целую неделю – наискучнейшую и тягомотнейшую в своей жизни, когда в магистрат вдруг нагрянула Рука Короны. Короне срочно нужна была Видящая. Доброволец. Работа в полевых условиях. Охота на Тень.

– Мелисса, деточка! – сказала ей райя Синтия, – Ты, конечно, можешь отказаться – заставить тебя никто, кроме Короля не может, а он этого никогда не сделает: Тень – это очень опасно! Риск огромный! Но, знаешь, мне бы годков пятнадцать сбросить – я бы побежала, не оглядываясь! Здесь такая скука! Подумай! Если решишься – я тебе документы оформлю – будет у тебя практика в боевых условиях, а это на целый месяц меньше, и оплата потом выше.

– Я… Ой! Я… – растерялась Лиса. – А что я должна делать?

– Понятия не имею – улыбнулась райя Видящая. – Они тебе сами объяснят. Но для начала – поздороваться!

Специфика отлова.

Корона подняла руки. Руки шарили по континенту, просеивали Мир сквозь пальцы – и оставались пустыми. Маг исчез, сгинул, растворился. Все образцы его крови исчезли, эта линия поиска была оборвана. Магические ориентировки его внешности и запаха были разосланы на Базар и в магистраты, оттуда в села и на хутора. Во всех магазинах, магазинчиках и лавочках при входе повисли магические ловушки – не заурядные развеиватели личины, нет, вполне серьезные оковы: Король обиделся. Должен же предатель, будь он хоть трижды маг, чем-то питаться! Гастрономическая магия была весьма узкой специализацией и достоянием цеха, обучали ей только платно – маловероятно, что помощник целителя ею владел! А теперь он смог бы получить какие-то продукты только в северных районах, где селились люди, недовольные и несогласные с эльфийскими порядками – в диких деревнях, как их называли. Но там не любят чужаков, так что… Настолько крупномасштабных действий в Мире не происходило уже несколько тысяч лет. Маг мог гордиться!

Вот только толку с этих действий не было никакого. Прошла целая неделя – ловушки оставались пустыми. И тут появилась новая напасть – люди видели Тень. Оперативно проверили всех мужчин и мальчиков, потерявших родственников за последние несколько дней – искали Зовущего. И не нашли. В диких деревнях проверка, конечно, была невозможна, но и не нужна: там не пользовались порталами, вызванная Тень там же, в диких землях, и осталась бы. А вскоре, за месяц, сошла бы на нет, съев своего носителя, необученного ее отсылать. Обучить отсылать Тень могли только сами Зовущие, ни в один учебник по магии эти сведения почему-то так и не попали. Видимо потому, что никому, кроме самих Зовущих, были не нужны: чужую Тень, вызванную другим человеком, отослать невозможно. Жертвой Тени оказался владелец деревенской лавочки. Тревогу подняла семья: исчез глава семьи! Пошел утром открывать магазин – и больше его никто не видел! Непьющий, работящий! И, видимо, даже до магазина не дошел – дверь-то закрыта! Вызвали Руку. При осмотре выяснилось, что открыта задняя дверь лавочки. Деньги остались на месте, что было унесено руками владельца под воздействием Тени определению не поддавалось. Продукты, а какие – неизвестно. Еще целую неделю дела по магу и Тени расследовались параллельно, пока их не догадались объединить. Зовущие, привлеченные для консультации, встали на дыбы, в один голос утверждая – это невозможно! Зовущим, способным вызвать Тень, не может быть полукровка! Это чисто человеческая способность, причем бывает она только у мужчин. Всем известно: все Видящие – женщины, а Зовущие – мужчины! И те, и другие – только люди! Но факты – вещь упрямая. След рядом с магазинчиком разил дэ Форнеллом, а жители деревни видели человека, сопровождаемого Тенью, шедшего в том направлении. Серые отследили порталы прибытия и ухода, определили вектора – и ничего. Вектора на карте не пересеклись, маг пришел из одного места, а ушел совсем в другое, и не привел преследователей к своему укрытию. А они-то уже надеялись… Дело серьезно осложнилось. Маг, да еще и полукровка, да еще и Зовущий – это было очень плохо. Полукровки живут долго. Даже необученный отсылать Тень, полукровка протянет намного больше месяца. Раз в сто. Около десяти лет. Скольких людей, и не только людей, сделает он за это время кормлецами, удовлетворяя свои потребности в пище и вещах? И, вдобавок, преступник явно умеет создавать порталы по координатам, хотя откуда у него это умение – совершенно непонятно. Вроде бы, учился он только целительству. Но – умеет, и это еще больше осложнило задачу. Покупные порталы делились на деловые, приводившие к магистратам, и туристические, открывавшиеся рядом с гостиницами и постоялыми дворами. Перекрыть эти места – и дело в шляпе. А если он может лепить порталы сам – совершенно невозможно предсказать, где он в следующий раз объявится. А Тень тем временем опять проявилась – и, что интересно, без носителя. Серые растерялись. След портала убытия – вот он, определяется по следам захваченного Тенью булочника. А след самой Тени, без носителя-Форнелла, они не ощущали! Его запах присутствовал только у самого портала. Он топтался там в ожидании своей жертвы? Хорошо. Но как жертва была захвачена? Кому пришла в голову идея позвать местную Видящую, потом никто не вспомнил, но идея оказалась удачной. Вооруженная домашней тапочкой Тимона, она вполне уверенно указала путь Тени – и привела их к тому же порталу. Стала понятна последовательность: маг открыл портал в тихом переулке, послал Тень не к конкретному человеку, а просто в магазин, на кого Жнец пошлет, и спокойно – или нервничая – ждал там ее возвращения с добычей. И тем же порталом и ушел. Но от понимания было не легче. Двое. Уже двое стали бессмысленными идиотами, кормлецами – что дальше? Сколько их еще будет? И, кстати, где они? Может, поиск по их крови даст необходимый результат? Не дал. Оба обнаружились в Госпитале – их подкинули ночью к крыльцу первого корпуса. Первый – с сильным обезвоживанием, оба голодные, простуженные и грязные. Отслеженный вектор портала опять вел в неведомую даль, с другими векторам не пересекаясь.

А маг продолжал преподносить сюрпризы. Следующего кормлеца, на этот раз владельца мясной лавки, он, не утруждаясь дальнейшей возней, бросил прямо у портала в подворотне его же дома. И запаха самого мага на этот раз не удалось уловить вообще. Через портал туда и обратно проходила только Тень. Маг не хотел рисковать.

В четвертый же раз он довел свои действия до совершенства. Люди видели Тень, вызвали Руку. Рука явилась и, ничего не найдя, ушла. Да, Тень, наверно, была – но откуда явилась и куда делась – неизвестно, маги не чувствовали ее следа и не смогли указать на этот раз даже места, где был открыт портал, не говоря уже о конечной цели. Только когда прошло уже три дня, а магазин одежды не открылся, соседи забили тревогу. Вполне могло пройти и куда больше времени: жена владельца с дочерью были в отъезде. Но одной из соседок захотелось новые чулочки – она-то и заявила в стражу, что «оттуда ну о-очень странные звуки раздаются и запахом таким тянет изнутри неприятным». Опять вызвали Руку, взломали дверь – и обнаружили сразу двоих, владельца и его взрослого сына. Оба в ужасном состоянии: на полу в луже фекалий, истощенные, с сильнейшим обезвоживанием, и, конечно, без признаков разума.

Мир еще не понял, что ему грозит, хотя слухи уже поползли. А у тех, кто хорошо представлял себе ситуацию, волосы вставали дыбом от ужаса. Король был в ярости, маги сокрушались: какой талантливый, оказывается, был молодой человек! Какая жалость, что он свихнулся!

След Тени хорошо распознавали Видящие, но они были только в магистратах, да и то не во всех – уж очень редким был этот Дар. Созрела идея: нужны Видящие в паре-тройке Рук. Именно эти Руки и будут ходить на вызовы при новых появлениях Тени. Риан скривился, но разрешение дал, правда оговорив исключительно добровольное участие. В этом и оказалась основная проблема. Как ни скучна была их жизнь, но совсем не рвались райи Видящие сменить свои теплые уютные кабинеты судебных экспертов на прыжки по полям и ночевки в сомнительных гостиницах, а то и в казарме. Беда!

Мысль попытать счастья с недавними студентами – существами, как известно, склонными к авантюрам, пришла в голову Рогану. В ректорате, куда Рука ввалилась с извечным воплем «Рука Короны, Дело Жнеца», им выдали адреса выпускниц за три года и быстренько, хотя и вежливо, выставили вон. Результат удручал: три года – четыре Видящих. Нет, они знали, что Видящих мало – но настолько… Двое отказались сходу. Третья стояла перед ними.

Плечики могли бы быть и поуже, талия и щиколотки – потоньше. И личико красивым не назовешь – уж больно остренькая мордочка. И рыжая. Ой, какая рыжая! Хоть и забраны волосы под косынку по обычаю Видящих, но челка прямо горит! Лиса! Просто лиса! А взгляд… Такая безмятежность может быть только во взгляде человека, который дряни от жизни нахлебался под завязку – и сумел с ней справиться. Сам. Такой взгляд бывал иногда у… у Лайма. Дон непроизвольно коснулся груди. «Моя», решил Донни. «Чхал я на вашу Тень, но эта девочка моя будет. Гадом буду. Зуб даю. Клык.»

Лиса нервничала. Слишком быстро все помчалось! Выпускные, праздник Жнеца Великого, еле успела съездить к брату, переезд, устройство на новом месте, неделя скуки, а теперь перед нею стоят эти четверо, и если она согласится – не станет ли ее жизнь чересчур интересной? Вот просто насмерть? Кстати, почему четверо? Пальцев же пять? Трое в черном с золотом – форма Руки, один в сером балахоне – понятно, маг. Выпадает из гарнитура. Откуда это у нее выскочило – фиг знает, но чуть не прошибло на нервный смех. Точно! Этажерка, шкаф, книжный шкафчик и серенький комодик!

– Райя! – поклонилась этажерка, – Позвольте представить Вам Руку дэ Стэн! – четыре левые руки легли на бедро, оттопырив локоть; четыре правые руки хлопнули по левому плечу, отмахнули вперед-вниз и вернулись согнутыми в локте выше солнечного сплетения, будто поддерживая что-то перед грудью – корону, наверно. Четыре глотки гаркнули «Служу Короне!». Ой, а она, оказывается он! Так это эльф! Вот дура! Сколько раз в Универе эльфов видела – а в форме приняла за девушку! Хотя, да, понятно. Там они либо в шляпах ходили, либо с непокрытой головой. А у этих форменные банданы – вот и обманулась. Хотя только насчет эльфа – остальных-то за девушек не примешь при всем желании, даже в этих платочках. Вон, шкаф какой! А книжный шкафчик что-то на нее очень-очень смотрит! Сейчас дырку взглядом просверлит! Лиса строго нахмурилась, но вдруг вспыхнула всем лицом под этим взглядом. Дон чуть не ахнул в голос от восхищения и расплылся в улыбке. А Квали рассыпался мелким бесом:

– Простите, райя, что мы не в полном составе, но Найджел, наш Мизинец, готовит праздничный обед к вашему приходу! Пожалуйста, райя, соглашайтесь! Я лично гарантирую вам полную безопасность и вполне комфортные условия! Никакой казармы, никаких гостиниц! Дом в деревне, свежий воздух, парное молоко, рядом речка!

Лиса несколько оторопела от такого напора:

– Вы меня, простите, отдыхать, что ли, приглашаете? А работа?

– Ну-у, не все же время работать, надо же и отдыхать! А работа несложная – для вас. По специальности – просто пройти по следу, который чувствуете только вы, до того места, где он оборвется! А дальше уже маги сами… Вот увидите – ничего сложного, абсолютно! И времени занимает совсем немного, так что отдых у вас будет, не сомневайтесь! И речка, и молочко! Соглашайтесь, райя!

– Ну-у, хорошо, – нерешительно сказала Лиса. Надо же, как уговаривает! Можно подумать – она единственная Видящая! С другой стороны – а что она теряет? Два месяца скуки, а потом… а потом еще целая жизнь такой же скуки. Другого-то ничего не будет, работа Видящей везде одинакова, и жизни всех Видящих похожи одна на другую до тошноты. – Хорошо, – сказала она уже решительно. – Тогда надо оформить документы и забрать мои вещи.

Запах в каждом обжитом доме свой, неповторимый и уникальный. И от чего он зависит, в точности определить невозможно. Складывается он из тысячи мелких, казалось бы, незначительных привычек обитателей, из их личных запахов – и много чего еще. А вот от денежного достатка зависит мало. Бывает так, что в богатом, благополучном с виду доме пахнет затхлостью – и хочется поскорее уйти. Как будто жадность, подозрительность и скука тоже обладают собственным запахом – гнетущим и отталкивающим. А в каком-нибудь зачуханном обиталище может пахнуть просто мылом – и, несмотря на кавардак и раскиданные вещи, возникает ощущение чистоты и легкости, и хочется остаться, приобщиться, пообщаться. И даже позавидовать – надо же, как это у них так получается – легко и весело! Я тоже так хочу! Дайте кусочек!

Запах дома Руки дэ Стэн купил Лису сразу, с потрохами, с первого вздоха. Немного дыма от печки – нет, плиты на кухне, немного аромата сушеных травок, еще что-то легкое, цветочное – это, похоже, присутствие эльфа. Воск, мед, молоко – что еще? Не уловить, но уходить не хочется. Хочется сесть, закрыть глаза, улыбнуться, блаженно расслабиться и не двигаться. А почему бы, собственно, и нет? Последние полчаса были очень утомительными. Даже удивительно, как вещи умудрились так расползтись по всей комнате всего за неделю? И вещей-то немного, а, вот, поди ж ты! Недолго думая, Лиса плюхнулась на лавку прямо в сенях, откинулась спиной на бревенчатую стену и прикрыла глаза. Не трогайте меня никто! Дайте передохнуть и хотя бы попытаться понять, во что ввязалась, куда попала, и что мне светит! Ага! Размечталась!

– Райя, что с вами, вам плохо? – эльф вокруг приплясывает. Руками не хватает – дрессированный. Это хорошо. Мог и в глаз получить, у Лисы не заваляется. – Райя! – не отвяжется ведь. Лиса открыла один глаз. Эльф, склонившись, обеспокоенно вглядывался в ее лицо.

– Нет, – улыбнулась ему Лиса. – Мне хорошо. Просто пытаюсь осознать, где я, и я ли это. Та, что где. Которое тут.

Губы эльфа дрогнули, потом расплылись в улыбке.

– Ага, еще один Донни, – непонятно хмыкнул он. – Знаете, лучше пойдемте, все же, в комнату! Там вам будет еще лучше, я вам обещаю! Там стол накрыт уже, и познакомиться же надо наконец!

– Сто-ол? – осознала Лиса. – Стол – это да, стол – это серьезно, – она со вздохом поднялась и шагнула в любезно открытую эльфом дверь.

Вот теперь их пятеро. К гарнитуру прибавилась… тумбочка. Нет, правда. И выражение лица такое… тумбочковое…

Найджел был неприятно поражен. Он ждал райю Видящую – пожилую почтенную райю, строгую, может быть даже величественную. В Дар Найджел не верил абсолютно, но «судебный эксперт» – это, как ни крути, нечто серьезное. Он расстарался, приготовил праздничный стол – и, как оказалось, для кого? Вот для этой рыжей нахалки? Найджел вообще не любил людей, а особенно женщин. С женщинами Найджелу не везло – или им с Найджелом, все ведь относительно! К двадцати годам он окончательно в них разочаровался, считая их всех существами коварными, злокозненными и, одновременно, безмозглыми, хотя – как совместить эти качества в одном человеке – объяснить бы не смог. Исключение делал он только для дам в возрасте своей матери и старше. Зато перед эльфами Найдж преклонялся, Перворожденных боготворил, и мечтал стать вампиром, потому что эльфом, как хотелось в детстве, было, увы, никак. Он жаждал совершить подвиг, после которого ему разрешат в качестве награды поднятие во Жнеце. Идея пойти в добровольные кормлецы его не устраивала: чувствовал он в этом какую-то интригу, а интриги он презирал. Оставалась только Рука Короны, где же еще можно совершить подвиг? Но, вот беда, мечом он не владел, стрелять из арбалета не умел тоже, взяли его только Мизинцем, и подвигов что-то никак не получалось. Вот если бы они брали его с собой на вызовы – но его не брали. А в кухне очень сложно совершить что-то героическое. Найджел поменял уже три Руки за десять лет, из каждой уходя с неплохими рекомендациями и все большим разочарованием. Никто не хотел обучать человека-Мизинца бою на мечах! Да почему? Еще в первой Руке ему попытались это объяснить, но не преуспели. Такое простое и понятное объяснение, как разница в скорости реакции, отметалось им с негодованием. На то, что большинство Пальцев-боевиков – вампиры и полукровки, владеющие мечом не по одной сотне лет, он ответил такой классикой, что все смеялись. Он сказал «Ну и что?». Его ободряюще похлопали по плечу и отправили в резерв, посоветовав попытать счастье с другой Рукой – а вдруг? «Вдруга» не произошло, во второй Руке все повторилось с обидной идентичностью. В этой Руке, дэ Стэн, он оказался год назад чисто случайно. Мизинцев, кроме него, в резерве не оказалось, а им надо было срочно: их Мизинца неожиданно разбил паралич, возвращения его в Руку ожидать не приходилось даже после выздоровления, из-за весьма и весьма почтенного возраста. Эта Рука ему понравилась. И Большой у них эльф. Найдж затаился. Он просто выждет момент и постарается пойти с ними! А уж там-то он себя покажет! Он кого-нибудь из них спасет – просто прикроет собой! Уж тогда-то ему не смогут отказать! Если бы ему сказали, что это и есть по сути одна из тех самых интриг, которые он так презирал, он не согласился бы ни за что. Это… план. А пока он старался быть хорошим Мизинцем. Он очень старался, но продолжал оставаться Мизинцем. Вот и сегодня он, чтобы не ударить в грязь лицом, накрыл та-акой стол, да еще и на склад бегать за формой пришлось по поручению Большого, а тут эта… вертихвостка рыжая! Тьфу!