Текст книги "Семейная книга"

Автор книги: Эфраим Кишон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

Долгое ночное путешествие

Было десять с четвертью вечера. Папа с мамой ушли в кино и оставили ребенка на попечении опытной нянечки, госпожи Регины Флейшхакер. Рафи баловался в кровати и не засыпал. Тускло горела лампочка. За окном была безлунная ночь.

Ветер доносил из пустыни вой шакалов. Пролетали совы.

Опытная нянечка: В такой поздний час хорошие дети должны спать.

Рафи: А ты вообще некрасивая.

– Ты хочешь что-нибудь попить?

– Эскимо.

– После того как заснешь, получишь эскимо. Хочешь, расскажу тебе сказку, как вчера?

– Не надо сказку! Не надо!!

– Очень хорошая сказка. Красная Шапочка.

Рафи пытается убежать: Не надо красную! Аааааа!

Опытная нянечка (опираясь на свой богатый опыт): Тихо! Слушай внимательно! Жила была хорошенькая девочка, и звали ее Красная Шапочка.

– Почему?

– Потому, что она всегда носила красную шапочку.

– Эскимо.

– Завтра! И что же сделала маленькая Красная Шапочка? Она пошла к своей бабушке. А бабушка жила в большом лесу, как войдешь туда, так уж никогда не выйдешь! Там высокие до неба деревья, и темнота, ой какая темнота, какая жуткая и страшная темнота…

– Не нравятся мне такие разговоры.

– Каждый ребенок знает сказку про маленькую Красную Шапочку. Что скажут маленькие приятели, если узнают, что Рафи не хочет слушать сказку про Красную Шапочку?

– Не знаю.

– Вот видишь? И вот шла она, шла бедная Красная Шапочка по темному-темному лесу все дальше и дальше, ой как она боялась… в чем дело?

– Я уже хочу спать.

– Нельзя перебивать тетю посреди сказки. И вот она шла, шла, ой как же ей было страшно одной, и ее сердечко билось от страха как барабан, а сзади нее притаился за деревом ВОЛК!

Рафи (в ужасе): Почему волк? Зачем сразу волк? Не надо никакого волка!

– Но это же сказка, дурачок! У волка были огромные страшные зубы и огромные страшные глаза (открывает глаза до размеров тарелки), во-от такие!.. И вот такие страшные желтые зубы – рррр!

– Когда мама придет?

– И что же сделал злой волк? Он побежал к дому бабушки, подкрался к ее постели, раскрыл свою жуткую пасть и ААААМ! бабушку (взрыв, вещи летают по квартире), ррразорвал ее живьем!

Рафи выпрыгивает из кровати от ужаса и накрывает голову.

Опытная нянечка бросается вслед и гоняется за ним вокруг стола: Рафаэль! Вернись немедленно в кровать! Иначе я перестану рассказывать. Ну, ты знаешь, что сказала Красная Шапочка, когда увидела волка в постели бабушки? Она спросила… иди сюда!.. зачем тебе такие огромные глаза? (показывает размер суповой тарелки)?.. зачем тебе такой большой рот?..

Рафи бросается к окну и распахивает его: Спасите!

Опытная нянечка (закрывает окно и делает Рафи «ну ну ну!»): Волк запрыгивает в кровать и ААААМ!

Рафи: Мне нужно поговорить с моим адвокатом…

– И тут волк ррррастерзал Красную Шапочку на куски! РРРРР! РРРР!

Рафи заползает под кровать, прижимается к стенке и орет: Мамочка!

Опытная нянечка (лезет под кровать): И вдруг идет дядя охотник с большим ружьем и буммм! – убивает волка насовсем! Бабушка и Красная Шапочка вылезают из брюха волка целые и невредимые.

Рафи (высовывая голову): Это конец?

– Нет! Нет! Они кладут камни в брюхо злого волка… огромные камни…

Еще больше! Ужасные камни… страшные…

Рафи (сражаясь за свою жизнь): Тетя – бяка!

– И пфлацццц – бросают его в реку!

Рафи лезет на стенку.

– Ну, хорошая сказка?

Папа и мама возвращаются из кино: – Рафи, слезь с потолка немедленно! Что случилось, госпожа Флейшхакер?

– Ребенок сегодня очень нервный. Я хотела успокоить его сказкой.

Мамочка (поглаживая разом поседевшего Рафи): Большое спасибо, госпожа Флейшхакер! Просто не знаю, что бы мы делали без вас!

Вдали возникает благородная фигура Франкенштейна.

Грехи наши тяжкие

В этом году я, как человек очень медлительный, вложил судьбу моего первенца Рафи в руки его бабушки Гизелы и уехал с женой в отпуск.

Мы остановили свой выбор на семейной гостинице где-то на севере страны, на границе с врагом. Тихое скромное местечко, далекое от городской суеты, где нет музыки и бальных танцев, развлечений до утра, алкоголя – все это не для нас.

Я сразу же позвонил в это симпатичное место и заказал комнату для себя и жены.

– Вы приедете вместе? – спросили они.

– Конечно, что за вопрос.

И вот мы входим в гостиницу и предстаем пред регистратурой, заполняем щедрой рукой анкеты, но портье дает нам два ключа:

– Господин в комнате семнадцать, госпожа – в двести третьей.

– Да, но я просил один двухместный!

– Вы хотите вместе?

– Ну да, с женой.

Портье не спеша подошел к нашим чемоданам и посмотрел на наклейки.

О Господи – жена одолжила чемодан у моей тещи, и на нем, естественно, было написано «Гизела Шпиц». Портье вернулся за свою стойку и презрительно бросил:

– Ну ладно, только ради женщины – вот вам ключ от номера на двоих, «госпожа Кишон».

– Послушайте, – пробормотал я, – может, вы хотите посмотреть наши документы?

– Не нужно, – изрек он, – мы не такие уж аккуратисты. Это ваше личное дело…

Со смешанными чувствами мы вернулись в холл. Все взгляды были устремлены на нас, а рты – разинуты в издевательской «понимающей» улыбке. Только сейчас я обратил внимание, что на жене – вызывающее красное платье и каблуки туфель слишком высокие. Черт побери, этот лысый неотесанный толстяк с внешностью импортера или вроде того указывает на нас и шепчет что-то на ухо своей красотке блондинке с пышной прической. Гадость какая! Как не стыдно такой молоденькой девушке появляться в обществе рядом с таким старым истуканом, в то время как в стране немало молодых людей вроде меня! Она, верно, какая-нибудь «танцовщица» полусвета, способная полюбить даже такого старого урода, абсолютно непривлекательного, только за его деньги…

– Привет, Эфраим!

Это, оказывается, Киршнер-сын сидит в уголке, подмигивает и показывает пальцем у виска: «Псих».

Сам идиот. Моя жена весьма хороша на исходе лета. Чего они все от меня хотят? Обед вывел постояльцев из равновесия. Мы тихо и незаметно прошли к своему столу, но наши уши воспринимали обрывки фраз: «Оставил маленького сына с женой дома – эта толстовата, но говорят, что ему как раз такие нравятся… живут в одном номере, как будто так и надо… я знаком с его женой, потрясающая женщина, а он водится с этой девкой, кто поймет этих мужчин…»

Киршнер-сын вскочил нам навстречу, волоча за собой разодетую женщину с обручальным кольцом на пальце. Он представил ее как свою «сестру», а я познакомил его со своей женой. Он поцеловал ей руку с ехидной и одновременно приветливой улыбкой, а затем отозвал меня в сторону.

– Дома все в порядке, – с заговорщицким видом спросил он, – как дела у жены?

– Да ты же только что с ней разговаривал!

Он обхватил меня за талию и предложил пропустить стаканчик сливовицы в баре.

– Ты должен избавиться от этой стеснительности, – объяснял он, – сегодня это уже не считается изменой. Лето. Жарко. Все устали. Такие небольшие приключения помогают мужу преодолеть трудности, возникающие при общении с женой, все так делают, ничего страшного в этом нет, лично он, Киршнер, убежден, что, если бы моя жена узнала об этом, она бы меня простила…

– Но это действительно моя жена!

Но он уже отстал от меня, и я вернулся к жене, а он – к своей «сестре».

Мужчины, уставившиеся было на мою жену, стали медленно и неохотно расползаться. Моя женушка вся сияла, и в глазах ее светилась весна.

Она рассказала мне, что один из здешних мужчин, очень приятной наружности, уговаривал ее «удрать от этого смешного типа» и перейти к нему в номер…

– Разумеется, я просто посмеялась над ним, – успокоила меня жена, – я к нему не пойду. У него большие уши.

– Только из-за этого? А то, что я – твой муж?

– Ой, правильно, я совсем забыла.

Толстый лысый импортер подскочил к нашему столу и представил нам свою чудо-блондинку:

– Знакомьтесь – это моя дочь.

Только из-за того, что он такой толстый, я не стал выставлять его на посмещище перед всеми этими ханжами. «Дочь»? Она вообще на него не похожа, у нее нет даже следов лысины…

– Познакомьтесь с моей подружкой, – сказал я, – госпожа Шпиц.

Это было началом новой эпохи семейных отношений. Моя женушка сразу же на диво изменилась. Если я пытался ее слегка обнять при всех, она отстранялась, утверждая, что ей нужно хранить свою честь. Однажды после ужина я попытался ущипнуть ее за щечку, чтобы появился румянец, но она резко скинула мою руку.

– Ты с ума сошел! – процедила она сквозь зубы. – Ты хочешь, чтобы они все окончательно убедились в том, что я – какая-нибудь девка? Тебе мало того, что о нас судачат на каждом углу…

Что говорить – она была права. Мне уже довелось слышать, что мы купались вечером обнаженными при свете луны в открытом море. Пошел слушок, что я приучаю ее к наркотикам и другим подобным вещам.

«Сестра» Киршнера-сына (кстати, ее видели «гуляющей» с «братом» в «ближайшей роще») – так вот, она рассказала нам, что народ нервничает из-за того, что муж моей женушки что-то заподозрил и бросился за ней в Цфат и нам пришлось в последнюю минуту сматывать удочки, опасаясь его гнева…

– Это правда? – допытывалась «сестра». – Ну пожалуйста, я никому не скажу…

– Не совсем, – ответил я, – ее муж действительно поехал в Цфат, но со своей домработницей.

Любовник домработницы (кстати, отец троих детей) погнался за нами и забрал свою подругу. Муж решил нам страшно отомстить, и с тех пор продолжается это ужасное преследование…

«Сестра» снова пообещала нам молчать, как семейная могила, и тут же побежала поговорить со знакомыми…

Через четверть часа нас подозвал портье и спросил с видимым отвращением:

– Может, все-таки вам пожить в отдельных номерах, формально?

– Нет, – ответил я, – только смерть разлучит нас!

Положение усложнилось по совершенно другой причине. Жена решила заказать праздничный ужин с французским шампанским в серебряном ведерке со льдом. А в конце недели она заявила, что ей срочно нужны дорогие украшения и шуба. Ну, как принято в таких случаях…

– Посмотри, какие подарки получила «дочь» лысого толстяка.

И тут случилось несчастье. В один прекрасный день с совершенно удушающей погодой в нашу гостиницу прибыл хайфский репортер, который всех здесь хорошо знал.

– Жуткое место, – заявил он после молниеносного осмотра гостиницы, – Киршнер-сын со своей сестрой, вы – с женой, а мировой судья – со своей дочкой-бактериологом. Как это вы ухитрились продержаться здесь в такой «чистой» атмосфере?

– Ну, ты мне будешь рассказывать, – ответил я.

Мы поникли, настроение наше упало до нуля.

Окружающие в одно мгновение превратились в скучных обывателей – жен и мужей.

Вскоре мы уехали домой. И что самое обидное – моя женушка утверждает, будто я изменял ей с ней же.

Цепная реакция

Однажды в знойный день я дремал у себя в кабинете, когда зазвонил телефон. Ну что я мог сделать? Поднял трубку:

– Алло! Кальман уже ушел?

– Какой Кальман?

– Идиот! – пробурчали на том конце провода и бросили трубку.

Я остался наедине со жгучей обидой. Почему он меня ненавидит? Что я ему сделал? И все это лишь из-за того, что я – не Кальман? Значит, всякий, кто не Кальман, – идиот? Я виноват, что он неправильно набрал номер?

Нет, если хотите знать, это он идиот! ОН, ОН!..

Кровь начала приливать к моей голове. Что он себе думает? Кто он такой вообще? А? Я поднял трубку и набрал случайный номер.

– Алло, – ответили мне.

– Что «алло»? Придурок!

На душе сразу полегчало. Жара на улице вроде стала полегче, хамсин в моей голове развеялся, давление упало. Так ему и надо, идиоту! Жизнь вернулась в нормальное русло. Но мой телефон снова зазвонил.

– Алло, – ответил я.

– Черт побери, это снова ты? – заорал тот, что просил Кальмана. – Осел!

Это вывело меня из равновесия. Я – осел?! Ну вы за это ответите!

Я набрал случайный номер, руководствуясь своей интуицией.

– Да! – ответил кто-то.

– Свинья, – обрушился я на него, – сволочь такая!

– Это Йоэль? – с надеждой в голосе спросил собеседник.

– Нет! – заорал я. – Ты плохо кончишь, придурок! Убирайся к чертовой матери немедленно!

Я уже завелся. Я тут же набрал другой номер. Собеседник получил от меня так, что он не забудет этого до конца жизни. Один из хулиганов, которым я звонил, пытался было протестовать, но я сказал ему:

– Как был ты тварью, так и остался!

Получилось неплохо! А что я могу сделать, если и меня ругают по телефону незнакомые?!

– Алло, – кричал я, – ты сам Кальман, грязный подлец!

Да, это был тот самый, я его по голосу узнал.

– Идиот, чтоб ты сдох! – прокричал я.

Я им еще покажу! Я без промедления набрал дюжину номеров наугад. Не прошло и четверти часа, как один из моих случайных собеседников («псих») уже вернулся ко мне и назвал меня лошадью на четырех ногах.

Телефон звонил весь вечер. Город пробудился. Да, мы – немного нервный народ. Климат, что поделаешь.

Чисто выбритое радио

Вообще-то соседями мы довольны. Грех жаловаться. Все они – люди благородные, и частота вещания их младенцев не превышает двести мегагерц на крик. В соседней квартире живут, как вы помните, Зелиги – Феликс и его жена Эрна, очень симпатичная пара приятного обхождения. Отношения у нас с ними совершенно нормальные. Каждый раз, встречаясь с ними на лестнице, мы останавливаемся и перекидываемся несколькими интеллектуальными фразами насчет общих проблем, например бесконечного мытья лестниц, шансов на установление мира в регионе в свете счетов за электричество и так далее. Ни разу не было между нами даже тени конфликта, каких-нибудь трений. Очень приятные люди эти Зелиги.

И что же?

Их невозможно вынести. Из-за их проклятого радио. Это просто ужас.

В шесть вечера Зелиг приходит усталый как черт, бросается к приемнику и включает его до невыносимой мощности. И не важно – музыка, заголовки новостей или шедевры литературы, главное – как можно громче, чтоб шум был просто невыносимым и доносился до каждого угла нашей квартиры.

Пустые стаканы у нас на полках танцуют рок круглые сутки, радиоактивная штукатурка падает с потолка, а наши щетки трясутся всем телом.

Интересно, что заставляет Зелига включать радио настолько тотально? Может, причина в его тяжелом детстве, когда его мать была нервной певицей в опере, и теперь ему этого не хватает?

Как же от этого защититься?

Мы с женой не раз ломали голову над этим. У моей женушки есть свободный доступ на кухню Эрны, и моя жена заявляет, что мы столкнулись с акустическим чудом. По ее мнению, уровень звука у нас выше, чем у них. Дело в том, что стены, разделяющие наши квартиры, настолько тонкие, что мы вынуждены выключать свет, когда раздеваемся, дабы Зелиги не увидели наших силуэтов на фоне стены. И разумеется, любой шепот усиливается жутким эхом до максимальной громкости. Так что положение наше – швах. С шести часов наше пребывание в квартире превращается в сплошной кошмар.

Что же делать?

Вначале возникла идея подойти к Зелигам и попросить их, чтобы они сделали радио потише. Но мы с порога отмели это предложение как нереальное, упрощенное и грубое. Невозможно просто так, ни с того ни с сего, нападать на культурных людей. Это бы омрачило наши отношения. Поэтому мы решили ограничиться намеками. Однажды я завел с Зелигом разговор на лестнице под оглушающий шум радио, как бы намекая ему, что мы можем оглохнуть, но он никак не отреагировал. (Мы слышали через стенку, как он говорил жене: «Этот идиот к тому же и совершенно глухой». Интересно, почему «к тому же»?) Моя жена несколько раз пожаловалась Эрне, что у нее болит голова из-за шума в доме, и получила от нее в подарок две затычки для ушей – сразу чувствуешь себя как в могиле.

Один инженер побывал у нас и сказал, что нет никакого смысла покрывать стены звукоизоляционным материалом, как в студиях звукозаписи, потому что шум входит через окна. Существует значительно более популярное решение – перенести квартиру в другую среду.

* * *

И случилось чудо.

В тот судьбоносный вечер мы собирались в театр. Жена взглянула на меня и сказала, вернее, проорала, чтобы перекричать радио:

– Как ты выглядишь? Побрейся!

У меня есть электробритва, хоть и старенькая, но тихая и приятная, как изолированная вилла в Рамат-Гане. Я начал бриться и вдруг услышал: в квартире Зелигов радио начало жутко тр-тр-тр. Я выключил бритву – шум в приемнике прекратился. Включил – снова начался. Вдруг я услышал через стенку голос Зелига:

– Эрна, этот шум меня с ума сводит!

Понимаете?

* * *

Назавтра ровно в шесть я стоял с бритвой наизготовку. Феликс пришел, подошел как обычно к приемнику, включил. Я подождал минуту, затем воткнул штекер в розетку – и Четвертая симфония ля минор превратилась в трррр.

Феликс немного подождал в тщетной надежде, что «технические помехи» исчезнут, затем утратил остатки самообладания и закричал на ни в чем не повинный приемник:

– Замолчи, черт тебя подери!

Его голос звучал противно и резко, и я инстинктивно выдернул вилку из розетки.

Феликс выключил радио, грубым голосом позвал жену и сказал ей то, что услышали мои уши за стеной:

– Эрна, случилось что-то странное. Я закричал приемнику «Замолчи», и он прекратил шуметь…

– Ну конечно, ты переутомился. Сегодня не пойдешь играть в карты.

– Что я, ребенок, что ли? Это было в самом деле! Вот послушай!..

Он включил приемник, я представил себе, как они сидят там и ждут шума– тррр. Сперва я не включал бритву для усиления эффекта.

– Ерунда! – сказала Эрна. – Никакого шума нету.

– Когда я хочу показать, так нету, – пробурчал Зелиг и закричал приемнику разочарованно: – Ну, теперь ты молчишь?

Я воткнул штекер. ТРРРР.

– Действительно странно, – сказала Эрна, – я просто боюсь… скажи ему, чтоб прекратил.

– Прекрати, – прошептал Феликс Зелиг, дрожа всем телом, – пожалуйста.

Я вынул вилку из розетки.

Понимаете?

* * *

На следующий день по дороге домой я встретил Зелита у входа.

Выглядел он неважно, под глазами темные круги от недосыпания. Несколько лестничных пролетов мы посвятили безвозвратно ушедшей молодости, и вдруг он остановился и спросил:

– Вы верите в сверхприродные явления?

– Не бывает такого, а что?

– Я просто так.

– Был у меня дедушка, – развязал я язык, – который еще верил в такие вещи.

– Духи?

– Не только. Он себе вбил в голову, что у вещей есть душа. Это просто смешно – представляете, у стола, пишущей машинки, патефона есть душа. Что с вами, господин Зелиг?!

– Нет… ничего…

– Дедушка утверждал, что его патефон его ненавидит. Вы слышали когда-нибудь такую глупость?

– Ненавидит?

– Ну да. В ту страшную ночь мы нашли деда бездыханным возле патефона… пластинка еще вертелась…

– Простите, я себя плохо чувствую…

Мне пришлось довести его до двери, ибо ноги его не несли.

Я тут же бросился к ящику и вынул моего маленького электро-Хичкока.

Я устроился у стены. Феликс пропустил стаканчик коньяка и дрожащей рукой включил радио.

– Ты меня ненавидишь, – кричал измученный сосед.

Жена моя утверждала, что голос шел откуда-то снизу, то есть Зелиг стал на колени.

– Я знаю, что ты меня ненавидишь. Да?

ТРРРР. Я подержал штекер в розетке и вынул.

– Что мы тебе сделали плохого? – Это уже была госпожа Зелиг. – Чем мы тебе не угодили? Мы с тобой плохо обращаемся?

Трррр.

Зелиги были уже сломлены. Эрна сдавленным голосом обвиняла мужа в том, что он ел в пост Судного дня. Феликс же склонялся к мысли, что в этом году он голосовал за правительство и это зафиксировали там, наверху…

– Будь что будет, – рыдал Зелиг, – пощади!

Настало время решительных действий. Моя женушка вышла и постучала к Зелигам. События развивались с головокружительной быстротой.

Мне было хорошо слышно, как Зелиги в неописуемом ужасе объясняют моей жене, что они попали в сети сверхъестественных сил, преследующих их посредством радио. Выяснилось, что они всерьез подумывают о создании новой религии, основывающейся на предположении, что у вещей есть своя жизнь. Моя хитренькая женушка слушала с неослабевающим интересом.

– Может, – сказала она, – удастся найти общий язык с этой Силой?

– Попробуйте! Но мы ужасно боимся Ее.

Жена включила радио. Настал великий момент.

– О Божество, – заговорила жена, – ты меня слышишь? Дай знак.

Штекер внутрь. Тррр.

– О Божество! Дай знак! Ты хочешь, чтобы тебя чаще включали?

Молчание.

– А может, ты хочешь, чтобы Зелиги больше никогда не включали радио?

Штекер внутрь.

Штекер внутрь!

НУ?! Ну что это такое? Нет тррр! Проклятая машина не работает!

Испортилась! Именно сейчас! Шесть лет все было нормально… Господи!

– Божество, ты слышишь?! – повысила голос жена. – Я спрашиваю, хочешь ли ты, чтобы Зелиги не включали это проклятое радио?! Ну отвечай уже!

Я снова и снова втыкал штекер. Все напрасно. Я встряхивал бритву, стучал по ней, царапал. Все было напрасно. Я покрылся холодным потом.

А может, в самом деле… есть душа… у машин…

– Ну, где же твое тррр?! – завывала жена во весь голос. – Дай же нам знак, о Божество, что нужно не включать радио. Эфраим!

Да, это была серьезная ошибка. Зелиги выключили таинственный аппарат, и я почувствовал, что они начали косо посматривать на мою жену. Там, за стеной, наступила тишина. Жена вернулась домой вся красная от злости.

– Не получилось, – промямлил я, – ну что я мог сделать?

Она не разговаривала со мной двое суток. Я отдал капризную электробритву в срочный ремонт, о деньгах я не думал. Через пол-дня я забрал ее.

– Конденсатор сгорел, – сказал мастер, – я его заменил. Больше она не будет создавать помех для радио…

И с тех пор мы каждый день живем под оглушительные звуки радио, идущие от Зелигов. Может, и в самом деле есть душа у вещей, но чувства юмора у них точно нет.