Текст книги "Оборотни"

Автор книги: Эдди Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

О’кей, Маркус. Настало время воздать им должное. Время перехватить инициативу.

Он изменил направление своего перемещения и двинулся на север. Он мог слышать машины, продвигавшиеся вдоль дороги и высаживавшие на определенном расстоянии штурмовиков для прочесывания леса. Многочисленные крики только помогали ему установить расположение поисковых групп. Их было слишком много; весьма вероятно, что они начнут по ошибке преследовать друг друга. Идеальной была бы половина этого количества, а остальные могли бы искать по периметру.

Он продолжал продвигаться на север, туда, откуда он пришел. Маркус находился вместе с ним, его второе чувство работало, как всегда, предупреждая о возможных ловушках. Довольно скоро он замедлил шаг, оказавшись опять возле деревянного строения.

Стараясь держаться в стороне от покрытой песком полянки и от лучей системы тревоги, он обошел все безопасные места. Ему были слышны крики людей в отдалении, и он знал, что они вели преследование в противоположном направлении. Но он должен был оставаться сверхосторожным.

Когда он оказался в двух сотнях метров от аэродрома, он услышал шум винтов вертолета. Он уже достиг открытого места со следами гусениц, когда вспыхнули прожекторы подымавшейся машины. Эдем упал плашмя в глубокую выбоину от гусениц танков, залег там лицом вниз, сжимая ручной пулемет. Он опасался, что его легко обнаружить сверху, но вертолетчики, поглощенные самим процессом подъема, не ожидали увидеть чужака так близко к взлетной площадке.

Убедившись, что эта опасность миновала, Эдем поднялся из выбоины и двинулся к ангарам, готовым встретить любой другой вертолет, который мог быть приведен в боевую готовность. Однако никакой активности около ангаров не было. Он сделал вывод, что все, дежурившие там, отправились на вертолете помогать в поисках.

Двери ангара и дальнего здания были открыты после вылета вертолета. Проверив, что там пусто, он ворвался внутрь. Не было смысла идти дальше. Два двухмоторных самолета были задвинуты за реактивный «Ситейшн». Фантастическая идея – вылететь отсюда. Он рассмеялся над своей собственной глупостью. Уроки Дженни Дейл придется использовать в другой раз.

Он быстро перебежал к первому ангару. Большие ворота были все еще заперты. Он протиснулся через боковую дверь. Там тоже не оказалось никого. Он осмотрел джипы. Ключи были в машинах.

Подойдя к боковой двери, он проверил обстановку снаружи; все еще не было видно никаких подозрительных движений.

Углубившись снова в ангар, он стал искать кнопку автоматической системы открывания двери. Она оказалась в глубине ангара, Эдем нажал на красную кнопку и убедился, что большая металлическая Дверь открывается.

Забравшись в один из джипов, он повернул ключ зажигания. Машина не заводилась, по-видимому, из-за неполадок в подаче топлива. Он выругался, подкачал акселератор. Надеясь, что он не пересосет бензин, Эдем снова повернул ключ. Джип затарахтел. Он дал задний ход, освободил выезд и двинулся вперед. Ворота уже были широко раскрыты.

– Achtung! Wie gehts? [4]4
  Внимание! Как дела? ( нем.).


[Закрыть]– донесся из темноты голос. Эдем поднял глаза и увидел, что к нему, махая рукой, бежал штурмовик. Когда же он понял, что в джипе чужак, то остановился и стал вытаскивать из кобуры револьвер.

Он не успел это сделать. На расстоянии в пятнадцать метров девятимиллиметровая пуля браунинга прошила ему шею.

Проклятье, Маркус. Теперь все начинается. Вся эта блевотина.

Увидев, как упал штурмовик, Эдем ощутил, что мрак вокруг него сгущается. Он включил фары и поехал по танкодрому к главным воротам. Они, конечно, не ожидают его в машине.

Мрак стал еще плотнее – болезненное ощущение всей последовательности его жизни. Какого черта должен я оказаться в этом месте? Почему я всегда в дерьме?

Надеюсь, что с вами все в порядке, Билли. Пять минут. Не больше. Пожалуйста, сделайте так, как я вам сказал.

Первую группу штурмовиков он увидел в лесу слева от себя. Они двигались к внешней стене. Один из них помахал в его направлении, и он ответил взмахом руки, пряча голову и прибавляя скорости.

Вертолет теперь уже обрабатывал место слева от него, вблизи деревянного строения, и свет его сильных прожекторов проникал сквозь деревья. Впереди него на открытое место вышла другая группа. Фары его машины ослепили их, когда он проезжал мимо. Кто-то попытался запрыгнуть в джип, но это ему не удалось, поскольку тот мчался слишком быстро. Эдем слышал его ругань и смех остальных над неудачей товарища.

Избранная им трасса повернула в лес. Он бы предпочел остаться на открытом месте, где его не искали, но его целью являлись ворота. Он не знал другого прямого пути отсюда.

Ему пришлось замедлить движение: слишком много людей пересекали дорогу в лесу перед ним. У них были факелы, тяжелое оружие висело на плечах. Ему все же удалось проехать беспрепятственно, никто не осветил его факелом, никто не догадался, что среди них был чужак.

Внезапно фары выхватили из темноты Волосатого в черной форме. Стоя посреди дороги с вытянутыми в Стороны руками, он приказывал джипу остановиться.

Мерзавец устал топтаться, Маркус. Надо останавливаться.

Эдем притормозил, будто бы подчиняясь ему. Яркие фары привели Волосатого в замешательство. Он махнул Эдему, чтобы тот выключил фары.

Эдем усмехнулся, мрак покинул его, как только он соприкоснулся с опасностью лицом к лицу.

Когда до Волосатого оставалось лишь несколько метров, Эдем отжал акселератор и почувствовал, что джип, буксанув на твердом покрытии, рванулся вперед.

Волосатый еле отскочил с дороги, выхватывая револьвер, когда машина промчалась мимо.

Вперед, Маркус. Вперед! Вперед!

И он рванул так, что штурмовики не успели среагировать. Может быть, они и были хорошо обучены, но они не совсем подходили для такого дела. Еще до того, как раздались первые выстрелы, Эдем сделал поворот и скрылся под защиту деревьев.

На карту была поставлена его жизнь. Он знал, что Волосатый уже отдает приказы по рации, висевшей у него на плече, велит штурмовикам разыскать и остановить джип. Он решил не оставлять машину, не продолжать путь пешком. Через пару минут он будет у ворот. Может быть, ему удастся просто пробить себе дорогу на улицу.

Но вот дорогу пересек луч прожектора, а потом он услышал вертолет. Шум турбин вертолета был сильнее, чем рев мощного джипа.

Он метался то влево, то вправо, то назад, маневрировал на дороге, увертываясь от пуль и прожектора. Стреляли со всех сторон, но не прицельно. Он вскинул ручной пулемет и стал поливать очередями деревья, вынуждая своих преследователей искать укрытие. Из вертолета тоже открыли пулеметный огонь, но пилоту было трудно маневрировать на таком небольшом пространстве, а пулеметчику еще труднее взять верный прицел. Пули с вертолета летели куда попало, причиняя больше забот штурмовикам, чем Эдему. Вдруг вертолет набрал высоту и ушел в сторону.

Он же направляется к дому над воротами, Маркус. Там он собирается нас поджидать.

Выжав до отказа акселератор, он помчался по трассе, но, сделав заключительный поворот, увидел, что вертолет завис над дорогой не более чем в пяти футах от земли и в каких-нибудь двадцати метрах от ворот.

Ворота были закрыты.

Цепочка охранников растянулась вдоль дороги. Их было не более шести или семи, насколько это мог установить Эдем, и все они были вооружены. У Волосатого не было достаточно времени, чтобы подтянуть сюда большее число людей.

Эдем увидел, что из открывшейся двери «Рейнджера» высунулся пулеметчик. Он не стал ждать, а просто направил одной рукой свой «Хеклер энд Кох МП5К» на вертолет и открыл огонь. Он увидел, что пулеметчик в панике стал бесприцельно стрелять по джипу. Одна из пуль попала в ветровое стекло, и Эдем почувствовал, как осколок стекла обжег его щеку.

Эдем, продолжая стрелять короткими очередями, направил машину прямо на вертолет.

Пилот, поняв, что джип собирается протаранить его, попытался подняться, форсируя вращение винта. Но передняя часть вертолета задела за землю колесиком, и содрогнувшуюся машину повело в сторону. Отчаянно пытаясь предотвратить катастрофу, пилот почувствовал, что его машина наклоняется, что ее большие несущие винты вот-вот ударятся в дом над воротами. Быстрее, чем он предполагал, винты прошили крышу дома, как игрушечную. «Джет-рейнджер» метнулся наверх подобно огромному доисторическому птеродактилю, безрассудно бившемуся в смертельных судорогах. Затем он рухнул на землю и погиб, без взрывов, без пламени, рвущегося в небо. Он просто ударился оземь и ушел в небытие.

Эдем остановил джип до того, как опрокинулся вертолет. Он вынул гранату, сорвал предохранитель и бросил ее в основание сдвоенных ворот.

Никто не стрелял, все наблюдали за смертельными судорогами вертолета.

Развернувшись, он отъехал от ворот. Некоторые штурмовики перевели внимание на него, и он полил их огнем из своего ручного пулемета.

Немецкие пули для немецких тел, Маркус.

Взорвалась граната, вырвав кусок ворот длиной метра в два, достаточный, чтобы прошел человек, но не джип. Он крутанул рулевое колесо и снова двинулся к воротам, а в воздухе вокруг него теперь уже свистели пули. Джип немного расширил брешь в воротах, но еще недостаточно, чтобы ему проехать. Еще разок.

От удара Эдема бросило вперед и вверх через разбитое ветровое стекло на капот. Он продолжал катиться, не выпуская из рук оружия, и упал перед джипом на тротуар уже за воротами. Кто-то пронзительно кричал, и поток пуль внезапно прекратился. Когда Эдем заглянул в пролом в воротах, он увидел Волосатого, почувствовал дьявольскую ненависть в его глазах.

Поторапливайся! Если они перестали стрелять, это еще не значит, что они не собираются тебя преследовать.

Он поднялся и побежал вдоль дороги на юг, в направлении Дрездена.

На другой стороне дороги появился «ауди-куаттро».

– Сюда. Скорее сюда! – закричала Билли в открытое окно.

Проклятье, Маркус! Ее не должно было здесь быть.

На дороге не было большого движения, и он перебежал к ней, плюхнувшись на пассажирское место.

– Я же сказал: не более пяти минут! – прокричал он.

Ее всю передернуло.

– Но вы же нуждаетесь во мне. Посмотрите на свое лицо.

Он забыл об осколке стекла, поранившем его щеку.

– Это ничего. Но я же сказал: пять минут!

– Но вы же нуждаетесь…

– Пять – значит пять. Если прошло больше, значит, я в беде. Проклятие, я не хотел, чтобы вы возвращались. Поехали. А где ваш хвост?

– Я его потеряла, – гордо сказала она.

– Ладно, быстрее.

– Куда?

– Просто поехали. Давайте.

Она не успела отъехать от тротуара, как рядом с ними затормозил черный «БМВ». Эдему вспомнилась машина, которая выехала из Heide, когда два часа назад он проходил мимо. Она не потеряла хвост, просто за ней следили две машины.

Прежде чем Эдем взял оружие, пассажир «БМВ», молодой человек с бритой головой, поджег тряпку, заткнутую в горлышко наполненной бензином бутылки, и бросил этот «молотовский коктейль» через открытое окно Билли в «куаттро».

Бутылка упала на заднее сиденье, а бензин разлился по его покрытию. Когда горючее воспламенилось от тряпичного запала, произошел взрыв. Немного бензина попало на волосы Билли, и они тоже воспламенились.

Она начала кричать, безуспешно стараясь отвести свою машину от «БМВ», где юнец готовил еще один «молотовский коктейль». Эдем забросил руку ей за голову, стараясь погасить огонь на ее волосах. Другой рукой он повернул руль направо, бросив машину на тротуар подле стены. От толчка машина резко остановилась. Мотор продолжал работать.

– Уберите ногу с акселератора! – прокричал Эдем. – Давайте. Давайте же. Вылезайте.

Наклонившись еще больше, он распахнул дверцу и вытолкнул ее, в то время как мотор заглох. «БМВ» также остановился, бритоголовый выбрался из него, его «молотовский коктейль» уже был подожжен и готов к применению.

Когда пламя охватило крышу «ауди», Эдем, растянувшись на передних сиденьях, застрелил метателя из пулемета. Бритоголовый упал, бутылка вспыхнула уже в машине, разбрасывая языки пламени.

Эдем выполз из «ауди», схватил Билли и побежал с ней в сторону, ожидая взрыва бензобаков.

Первым взорвался «БМВ», крыша его была сорвана и отброшена племенем. Секундой позже взрывом сорвало дверцы и смотровое стекло «ауди-куаттро».

Когда Эдем пытался поставить на ноги Билли, он увидел перед собой Волосатого. Тот был в окружении штурмовиков.

Эдем потянулся к своему пулемету, но кто-то сильно ударил его по затылку. Сопротивляясь боли, он пытался применить оружие.

Другой удар пришелся между лопатками.

Никакой боли, Маркус. Останови боль.

Усилием воли он заставил себя приподняться и двинуться вперед.

Еще удар в висок. И еще один.

Мерзавцы били его, как бешеную собаку. Он пытался увернуться от ударов, воспользоваться тем большим пулеметом, который так давно носил с собой.

Но они не позволили ему сделать это, нанося удары еще и еще. Под дых, по плечам, по голове.

Какое-то время он не поддавался боли, лишь потеряв сознание, он попал к ним в руки. В последний момент он услышал, что Билли выкрикивала его имя:

– Эдем! Эдем!

Помоги же ей, Маркус. Помоги ей, пока я не вернусь.

Штаб-квартира ЦРУ

Лэнгли

– Вы в этом вполне уверены?

Да, сэр.

ЗДА откинулся в кресле и стал ждать, чтобы исполнительный директор продолжил разговор. Сообщенная ему новость произвела нужное впечатление. Иначе говоря, он был озадачен, хотя и не уверен в ценности и значимости только что услышанного.

– Как же, черт возьми, вам удалось выяснить это? – с подозрением спросил исполнительный директор. Два его заместителя давно враждовали, и он этому достаточно способствовал. Принцип «разделяй и властвуй» был рабочим инструментом его метода руководства.

– Я решил проверить весь персонал, связанный с этим делом.

– До уровня заместителей директора. – Не следовало показывать, что он мог сомневаться в своих начальниках.

– С какой целью?

– Дело принимает такую изощренную форму… что я счел необходимым проверить все углы. Могу добавить, что я проверяю и свои собственные записи, ибо там может оказаться нечто такое, что позволило бы нам открыть новую страницу.

– А разве ваша страница не была уже открыта? – резко оборвал его исполнительный директор.

– Хочу сообщить только, что мы обнаружили, забросив все имена в большую базу данных и ожидая ответной реакции компьютера.

Исполнительный директор поднялся из-за стола и прошел к окну, уставившись на холодный, снежный пейзаж Лэнгли. Почти минуту он молчал, и ЗДА не прерывал его мыслей.

– Было время, когда мы с наслаждением играли в эти игры, зная своих любимых врагов в лицо, – пояснил свое отношение Исполнительный директор. – Теперь же мы оказались на одной стороне. Беда в том, – продолжал он, снова подходя к столу, – что вы не знаете, на чьей вы стороне, включая и нашу собственную сторону. Как вам известно, свинина и говядина не смешиваются на одной тарелке. – Он сел. – Насколько же близкими они были?

– Англичанин или русский?

– Все трое.

– Оказывается, что они были в Вашингтоне в одно и то же время. Думаю, что, вращаясь в одних и тех же дипломатических кругах, познакомились друг с другом. В этом нет ничего необычного. Даже в сообществе плаща и кинжала. Хорошие источники информации.

– А теперь они общаются друг с другом?

ЗДП пожал плечами.

– Обмениваются письмами, открытками. Ничего особенного. ЗДР пару раз встречался с Коем. Этого и следовало ожидать. В период операции «Смерч в пустыне» они тесно сотрудничали. Этот визит Кою в Лондоне был объяснен сбором информации о Нихолсоне.

– И он обнаружил что-нибудь?

– К нам еще не поступало доклада, сэр.

– Можно пережить связь с Коем. Но русский меня тревожит. Проклятье, Ростов же второй человек в КГБ! И его прочат на место председателя.

– Они были друзьями много лет назад. Ростов в то время служил военным атташе…

– Собачья должность. Просто шпион. Все они были шпионами.

– Наши сотрудники знали это. Они находились в дружеских отношениях. Нет никаких сомнений на этот счет.

– Надеюсь, что нет. – Исполнительный директор сделал паузу на добрых двадцать секунд. – А как насчет общих женщин или чего-нибудь вроде этого?

– В этом плане ничего:

– Ведь случилось же такое в Англии! Тот скандал шестидесятых годов. С военным министром Джоном Профьюмо. Он общался со шлюхой, которая спала и с русским шпионом.

– Помню, Иванов?

– Да, с этим парнем. Дело кончилось падением правительства. Бывает и такое.

– Не думаю, чтобы здесь имелась аналогия. Они просто вместе обедали, то да се.

– Проследите за этим. Я не хотел бы получить нагоняй с другой стороны.

ЗДА понимал, что имелось в виду под нагоняем сверху. Исполнительный директор был таким же сотрудником, как все. Каждый старается прикрыть свой зад.

– Я не буду спускать с этого глаз, сэр.

– А немецкой полиции удалось получить что-нибудь об этих «Бонни и Клайде»?

– Ни слуху ни духу.

– Догадываюсь, что мы получили фотографию Нихолсона от британцев?

– Может быть, но никто не хочет признаться. Они уже приставали к нам по этому поводу.

– Какого хрена бы мы?.. Кой… Не от него ли она к нам попала?

– Об этом вам нужно спросить ЗДР.

– Придется подождать. Главная его задача – присматривать за берлинской поездкой. Будем только надеяться, что немецкие полицейские отделаются от Нихолсона и этой женщины, пока они еще чего не натворили, чтоб им пусто было. Знать бы, к чему они теперь готовятся. Очень хотел бы знать.

Этого хотели бы и все остальные, думал ЗДА. Все мы хотели бы…

Главный дом

Дрезденский Heide

Дрезден

Боль вывела его из бессознательного состояния, острая боль с левой стороны ниже ребер. Но вскоре эта боль смешалась с другими. Болело все тело.

Эдем лежал спокойно, с закрытыми глазами, не желая привлекать внимания тех, кто мог бы находиться в комнате. Весь превратившись в слух, он отметил только приглушенные звуки радио или телевизора из другой комнаты.

Он слегка приоткрыл глаза. Волосатый наблюдал за ним со стула со зловещей улыбкой на лице.

– Добро пожаловать в Дрезден, – сказал он по-английски с сильным акцентом, но четким произношением. Эдем не ответил, и он встал, отодвинув стул. – Я же знаю, что вы меня слышите. Хотите избежать боли, откройте глаза. – Сказав это, он стал угрожающе надвигаться.

Нет смысла, Маркус. Мне еще понадобятся силы.

Эдем открыл глаза и взглянул на Волосатого.

– Хорошо. Мы понимаем друг друга. Ведь мы профессионалы, – заявил Каас.

Эдем не отвечал; ему хотелось понять, где он находится. Руки его были за спиной, он ощущал на запястьях металлические кольца наручников. Он был в ботинках, но без носков.

Комната средней величины, пустая, возможно, мансарда. Это предположение подтверждали покрытые снегом верхушки деревьев за окном. Где же Билли, что с ней? Внезапно он осознал возможность худшего, того, что могло произойти, когда у него отключилось сознание.

Каас повернулся, прошел к двери, распахнул ее и крикнул по-немецки:

– Позовите Крагана!

Эдем продолжал спокойно лежать, когда Каас вернулся и снова уселся на стул. Где же Билли?

Каас вытянул правую ногу и сильно толкнул ею Эдема, ухмыляясь при этом. Эдем резко отодвинул свою ногу, когда боль разлилась у него по мышцам. Должно быть, они очень сильно били его, раз нога стала такой чувствительной.

– Итак, англичанин. Мистер Нихолсон. Эдем Нихолсон. Вы теперь стали знаменитой личностью. – Говоря это, Каас вытащил из кармана своей куртки газету и развернул перед Эдемом ее первую страницу. Он взглянул на свое собственное лицо, смотревшее на него рядом с лицом Билли. Немецкий заголовок гласил, что объявлен розыск подозреваемых в убийстве.

– Где она? – спросил Эдем у Волосатого.

– Ваша приятельница? В хороших руках, – Немец усмехнулся, засовывая газету обратно в карман. – Вам нравится быть знаменитым, мистер Эдем Нихолсон? Ваша фотография передана и по телевидению. Ничего не скажешь… знаменитая личность, но никто не спросит у вас автографа. Потому что никто никогда не найдет вас. – Волосатый рассмеялся, а Эдем увидел, что дверь раскрылась и вошел Краган. Волосатый встал при виде своего начальника.

– Он что-нибудь сказал? – спросил по-немецки Краган.

– Спросил, где эта женщина.

– А что вы ему сказали?

– Что она в хороших руках.

– И достаточно. Пусть падлюка тревожится.

– Он сильно избит. Мы здорово его прощупали. Все станет проще, когда мы еще над ним поработаем.

– Хорошо. – Краган наклонился над Эдемом и посмотрел на него, как мясник стал бы осматривать кусок мяса. – Мы знаем, что вы говорите по-немецки, мистер Нихолсон, – сказал он все еще по-немецки.

Эдем не отвечал, а лишь смотрел на Крагана отсутствующим взглядом.

– Как сказал Вальтер, эта женщина в хороших руках. В руках наших молодых людей. Они хорошо поработают с ней.

Вне всяких сомнений, она останется довольна лучшими нашими мужчинами, – продолжал Краган по-немецки, но не увидел никаких перемен на лице англичанина, никаких признаков понимания, ни малейшей тени озабоченности. Он встал и повернулся к Каасу.

– Не знаю. Может, он и понимает, а может, и нет. Но понадобится нечто большее, чем несколько синяков, для того, чтобы найти с ним общий язык. Я хотел бы, чтобы пять штурмовиков напомнили этой женщине лучшее время в ее жизни. И чтобы они это сделали одновременно. Пусть он увидит, как ребята трахнут его подругу во все дырки, которые у нее имеются. Повсюду. Если его синяки не причиняют ему боли, посмотрим, не почувствует ли он боль от ее синяков.

– Хорошо. – Каас вышел из комнаты.

Эдем продолжал молчать, проклиная свою беспомощность. Если он позволит им понять, что он знает немецкий, это не будет иметь большого значения. Они просто хотят сломать его и будут использовать для этого все возможные средства.

Помоги освободить мне руки, Маркус. Побудь со мной, пока я не освобожу руки. О, Билли, я, должно быть, сошел с ума, позволив вам приехать со мной!

– Где она? – услышал Эдем свой вопрос к Крагану.

– Миссис Вуд? Это не имеет значения, – отвечал Краган по-английски. – Кто еще знает, что вы здесь?

– О чем вы говорите? Почему кто-нибудь должен… – Он замолчал и стиснул зубы, когда Краган бросился на него, сильно ударив его по ребрам.

– Вы понимаете, о чем я спрашиваю! – закричал Краган. – Кто еще знает?

– Я же сказал. Я…

Краган снова нанес ему удар, на этот раз ладонью по щеке. И еще пинок в ребра. И еще три раза, все сильнее, все с большей злостью. Под дых. По лицу. В грудь. Боль захлестнула Эдема, и он опять чуть было не потерял сознание.

– Кто еще знает? – холодно повторил Краган.

– Я не… проклятье. Я не знаю…

– Боль, которую вы ощущаете, покажется вам пустяком в сравнении с тем, что сделают с вами другие. Почему вы здесь? Нам известно, что вы были вместе в Америке. Что американцы вызвали вас для защиты нашего друга Хайнриха Триммлера. Знаете ли вы, кто убил его? Эй!

– Я не знаю.

– Это вы убили его? Из-за этого вы убежали? Вместе с этой женщиной? – Он ждал, что Эдем ответит, но ничего не последовало. Тогда он снова дважды пнул англичанина в ребра, наблюдая, как тот пытался справиться с болью, как в глазах его жертвы меркло сознание. – Зачем вы последовали за Альбертом Гуденахом? Почему он убит?

– Не знаю.

– В газетах пишут, что вы британский военный. А женщина – американский агент. Что вы были в Нордхаузене, когда убили беднягу Альберта. Почему?

Послушай, Маркус. Если не эти молодчики, то кто еще? Кто несет ответственность за всю эту белиберду?

– Где эта женщина? – снова спросил Эдем.

– А я спрашиваю: кто еще знает? – И новый град ударов в ответ.

Эдем увидел, как за спиной Крагана в комнату вошел Каас. Он понял, что тот никуда не ходил, что это был трюк, разыгранный с ним для того, чтобы выяснить, не говорит ли он по-немецки. Итак, с нею все было в порядке. Ему приходилось верить в это. Он не должен позволить себе думать иначе.

– Где женщина?

Краган раздраженно повернулся.

– Я же не велел вам возвращаться! – рявкнул он на Кааса по-немецки.

– Но вы таким образом ничего не добьетесь, – сказал Каас. – Этот парень бывал на войне. Это не воск…

– Тогда именно вам придется выяснять, что происходит. Мне безразлично, как вы это сделаете. Просто добейтесь этого.

Краган выскочил из небольшой комнаты, а Каас снова подошел к Эдему.

– Он не понимает вас, мистер Нихолсон, – произнес он с улыбочкой. – Для того, чтобы заставить говорить людей, подобных нам, требуется нечто большее, чем несколько ударов в пах.

Эдем не отвечал. Волосатый представлялся ему психом, который демонстрирует полицейское всезнайство.

Мы переживаем жестокий момент, Маркус. Этот тип не делает такое для забавы.

Каас наклонился вперед, поставил Эдема на ноги и вызвал охранников. Эдем не сопротивлялся: не было смысла растрачивать силы, если в ответ он мог получить только очередное избиение. Он должен был выжидать, сохранять терпение, пока не придет время действий. Ведь всегда наступал для этого момент. Задача заключалась в том, чтобы разгадать его, не пропустить нужного мгновения.

– Наши люди добиваются от него признания, докладывал Краган.

– Вы что-то слишком долго тянете, – резко возразил Фрик, и в голосе его прозвучала явная озабоченность. – Нам необходимо выяснить, что замышляли эти люди. У меня нет времени на это дерьмо. Больше и не остается времени. Мы должны привести себя в готовность. Наш момент наступает.

Они находились в большой комнате на втором этаже, которая служила для Фрика кабинетом. Когда-то это была спальня хозяина, и окна ее с восточной стороны выходили на лес. Фрик любил взирать на зимний пейзаж с сильным снегопадом.

– Мы не должны позволить, чтобы это дело замедлило наши усилия, – сказал Краган, придвигаясь к Фрику. – Но нам нужно узнать, что же…

– Что нам нужно узнать, я знаю сам. Вам надлежит это выполнить.

– Это исполняется, но…

– Вы спрашивали, почему они здесь?

– Да.

– И они ничего не сказали?

– Пока нет.

– А зачем им понадобилось убивать Триммлера? И Гуденаха?

– Если они сделали это.

– Так вы не думаете, что это они? – Фрик развернулся, чтобы посмотреть в лицо своего адъютанта, пораженный его ответом.

– Я не знаю. Просто не вижу, зачем бы им понадобилось это.

– А зачем же им тогда приезжать сюда? В Дрезден. Затем в Heide. Если не для того, чтобы заманить нас в ловушку? С помощью властей. Или американцев.

– Но их фотографии даны по всем сводкам новостей. Фотографии, которые могли исходить только от американцев или же от англичан, – осторожно ответил Краган.

Фрик ненавидел, когда ему возражали, и часто впадал в ярость, когда его ставили в такое положение. Но на этот раз Фрик задумался.

– Тогда это русские. Чтобы привести в замешательство американцев. И вынудить нас раскрыться.

– Это весьма вероятно, фюрер.

– Есть ли какие-либо изменения в Берлине? – спросил Фрик, внезапно меняя тему.

– Бюле говорит, нет.

– Надеюсь, он держит язык за зубами.

– Он же газетчик. Он привык к секретам. – Краган не добавил, что сам он никогда не верил этому владельцу газет, который заседал в Совете. И не потому, что тот был сколько-нибудь не лоялен делу, а потому, что он слишком уж наслаждался своей значимостью.

– Он еще привык и к утечкам информации, – заметил Фрик, – но в данный момент, кроме него, у нас в этой среде никого нет.

– Если и произойдут какие-либо перемены, я уверен, что нам удастся вовремя узнать об этом. Но, думается, этого не будет. Такие вещи планируются и отрабатываются задолго до самих событий.

– Пока никто не начал что-то подозревать. Поэтому выясните, что знают этот англичанин и его женщина. У них может оказаться ключ, который спасет нас.

Страх ее перешел в отрешенность, затем в тоску, а теперь в гнев. Группа штурмовиков грубо оттащила Билли от горевшей машины и запрятала ее в дрезденский Heide. Она вспомнила свои вопли, вспомнила, как один из штурмовиков ударил ее по лицу, чтобы она заткнулась. Когда они тащили ее от полыхавшего «ауди», Билли оглянулась и увидела, что Эдем лежал на дороге, прикрываясь от сыпавшихся на него ударов. Она закричала им:

– Не бейте его! Не бейте его!

Но крик ее затерялся в общей кутерьме, а затем ей снова дали зуботычину, на этот раз сильнее и с угрозами. Она почувствовала, что ее верхняя губа разбита, ощутила вкус крови и больше не открывала рта. Она могла только думать об Эдеме и молиться, чтобы с ним было все в порядке.

Ее бросили в джип и завезли в Heide через лес к большому деревянному зданию, запрятанному в деревьях. На руках ее пронесли из машины через главный вход по коридору в маленькую комнатку. Комната была без окон, совершенно пустой, там она провела последние девять часов.

Никто ее не посещал. Единственным свидетелем ее присутствия здесь была яркая лампа, укрепленная высоко на потолке и покрытая толстым стеклянным колпаком с мутными полосками. В комнате не было мебели, только облицованные деревом стены и деревянный пол. Все это было неуютно, но дерево защищало от холода.

Когда страх ослабел, она стала стучать в запертую деревянную дверь. Ответом явился смех охранников, которые располагались по другую сторону двери.

Она села в углу напротив входа, губа ее сильно болела. Попыталась представить себе, что в такой ситуации ожидал бы от нее Эдем, как он хотел бы, чтобы она себя повела. Она долго старалась взять себя под контроль, оттолкнуть от себя страх.

«Это нелегко для бабы средних лет вроде меня», – пошутила она сама с собой. Затем она занялась своими опаленными волосами, полизала свою разбитую губу и попыталась подправить свои сломанные ногти. По крайней мере, у нее будет более приличный вид, когда они, кто бы они ни были, войдут к ней. Увидел бы ее сейчас Питер! А Гейри? Этот, без сомнений, занят в эту минуту своей последней поклонницей. Будьте вы прокляты! Все, все! Это не имело уже никакого значения. И она плакала по Эдему, плакала потому, что боялась его смерти, боялась потерять то, что так неожиданно нашла.

Наконец она взяла себя в руки. Сосредоточилась. Настроилась на волю Эдема, чтобы терпеливо ждать, что же произойдет дальше.

Через девять часов после того, как она была заточена в этой комнате, к ней бесцеремонно бросили Эдема. Дверь быстро открылась и закрылась, и он неожиданно оказался с ней.

Волосы его прилипли к темени. Он был без рубашки. На спине и под мышками виднелись глубокие порезы. На руках и на плечах следы ожогов. Штаны были еще на нем, но «молния» их была разорвана, и немногие части его тела оставались без кровоподтеков.

– Привет, принцесса, – мягко произнес он опухшими губами.

– Привет, ушлый парень. – Она не знала, что еще сказать, придя в ужас от того, что они с ним сделали.

Он улыбнулся. Затем сознание его отключилось.

Она бросилась к нему, заключила его в объятия и прижала к себе. Через некоторое время она положила его на спину и проверила его тело. Она не обнаружила переломов, и дыхание его было ровным. Она стала лизать его лицо, смывая с него грязь и кровь, охлаждая припухлости вокруг глаз и на щеках. Это казалось ей вполне естественным. Ничем, кроме языка, она не могла ему сейчас помочь. И действительно, ее слюна и дыхание помогли его телу восстановить саморегуляцию.