Текст книги "Оборотни"

Автор книги: Эдди Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)

Он слышал, как засмеялся Фруктовый Сок, затем Жирный и все другие, довольные этим развлечением. Упав на колени, он попытался размозжить голову змеи об основание гробницы, но и это ему не удалось.

– Эй, что вы делаете? – раздался крик Фруктового Сока.

Эдем обернулся и увидел, как сверкнуло мачете, вонзившись в головку змеи.

Он поднял глаза на Билли, в руках которой оказалось мачете. Она всеми силами нажимала на него, придавив голову змеи к камню.

Кольца вокруг его руки начали ослабевать, крики Фруктового Сока усилились. Затем он увидел, что Фруктовый Сок старается отобрать мачете у Билли. Эдему удалось высвободить руку от змеи и, отступив, почувствовать себя наконец вне опасности.

Фруктовый Сок все же вырвал мачете из рук Билли, а полумертвая змея сползла с камня в траву.

– Что же вы, падлы, делаете? – визжал Фруктовый Сок, и его молодое лицо вдруг стало выглядеть старым и усталым. – Этот удар обойдется мне в сотню долларов. Вы теперь должны мне за это сотню.

Стоявшие за ним все еще продолжали смеяться.

– Она же могла убить… – сказала пораженная Билли.

– Ничего она не могла. Дура, мы уже высушили ее яд. Подрезали ее вонючие зубы. Она не могла бы убить и бабочку.

– Это же не… – Билли, вне себя от ярости, не находила слов.

– Может, поцарапала бы его. Может, просто сорвала бы немного кожи. Дура! Это была хорошая змея.

Эдем обхватил рукой Билли.

– Успокоитесь, – сказал он. – И благодарю вас. – Он повернулся к Фруктовому Соку: – Что-нибудь еще? Или это все?

– Вы должны мне пятьсот баксов.

Эдем полез в карман и вытащил банкноты. Он добавил к пачке еще одну бумажку и вручил деньги Фруктовому Соку.

– За мной еще сотня.

Фруктовый Сок не потрудился посчитать деньги, просто положил их в карман пальто.

– Доверяете? – спросил Эдем.

– Вы же не жулик. Но у вас действительно есть желание умереть.

– У него это есть, – сказал, дрожа, Жирный. – Наверняка есть.

– Я еще такого не видывал. Вы позволили бы змее укусить вас. Провались я на этом месте, но вы бы ей позволили!

– Я тоже такого не видал. Настоящее сумасшедшее желание умереть.

– Почему вы хотите умереть?

– Никто не хочет умирать, – спокойно ответил Эдем.

– Может, вы не хотите умереть, но вы не заботитесь о жизни.

– Интересное зрелище, – сказал Эдем, меняя тему. Он взял руку Билли. – Получен хороший опыт. С вами все в порядке? – спросил он, когда они шли к выходу.

– Теперь да. Боже, что же мы там делали?

– Спасибо за выручку.

– Не могла бы поверить такому. Эта змея… ой… думала, что она вас ужалит.

– А я-то удивлялся, почему они все смеялись. Мерзавцы, высушили ее мешочек с ядом.

– Ну и представление!

– Понравилось? Вот мы и развлеклись в Новом Орлеане.

– И все это только для развлечения?

– Кто знает?

– А что они имели в виду, говоря, что вас двое? Два духа в одном теле.

– Не знаю. – Эдем не хотел рассказывать ей о Маркусе. Но это была именно та часть обряда, которая потрясла его. Как, черт возьми, могли они узнать?

– Это перетряхнуло вас. Вы стали безумны.

– Еще бы! Змея прямо уставилась на меня. Готовилась меня сожрать, – пошутил он.

– И вынесли вы что-нибудь из этого?

– Нет. А видели вы эту сексуальную штуковину между ними?

– Не могла поверить в это.

– Забавно. Забавно. Удивляюсь, как могли они исполнить такой трюк. И как могли вытащить змею изо рта.

– Ведь не из рукава – он был голым.

– Наверное, из жира. Из складок жира вокруг живота. – Он шутил и понемногу расслаблялся, удовлетворенный тем, что отвлек ее от темы Маркуса.

Маркус, Маркус… Итак, кто-то другой наконец увидел тебя. А кто же хорош и кто плох? Это я плох, Маркус? Я? С руками, обагренными кровью. Этот жирный мерзавец увидел меня таким, каков я есть. Плохой. По крайней мере, ты был там. По крайней мере, ты тот, кто позволяет мне держаться прямо.

Площадь Свердлова

Москва

Большой лимузин «ЗИЛ» застрял в уличной пробке. Это становилось обычным явлением. Ему способствовал наплыв дешевых импортных машин и ничем не ограниченное передвижение по России.

– Мы стремительно догоняем Запад. Люди голодают, но отдают все, чтобы их увидели в новой машине, – сказал Ростов своему заместителю, поглядывая на неподвижные вереницы машин.

– Равняюсь на Бориса, как пишет журнал «Тайм». Новое пижонство, – ответил Номер Второй, молодой человек чуть старше тридцати, предназначавшийся для дел большого масштаба. Как и Ростов, он был ревностным христианином, и оба чувствовали себя легко в компании друг друга. Доверительность эта установилась давно, еще с тех дней, когда свою религиозную веру они старались не афишировать. – Этим журналистам легко наводить критику. Попробовали бы они пожить в революционном обществе, которое изменяется день ото дня. Хотел бы я посмотреть, как справились бы они, если бы их возлюбленный капитализм заменили на нашу систему.

– Этого никогда не случится. Потому мы и застряли в этой пробке. Нам не следовало выезжать на центральную полосу. Не очень-то уютно сидеть в такой большой машине, когда некуда ехать. – Ростов имел в виду центральную полосу на основных дорогах в город, которая когда-то предназначалась для партийных руководителей и официальных автомашин и была отменена при новом режиме. – С Новым Орлеаном все в порядке? – спросил он, внезапно понижая голос.

– Все в порядке. Никто и не ожидал, что мы продвинемся так скоро.

– Возможности не следует упускать.

– Возникла одна проблема.

– Только одна?

– Вероятно, будет и больше. Личность, с которой мы имеем дело, – двойной агент.

– Проклятье! Не хотел бы, чтобы американцы все узнали.

– В данном случае это единственно существующий для нас связной. Поиски других возможностей потребуют времени. Наверное, длительного.

– Тогда нужно использовать эту возможность.

– Я уже задействовал ее. – Заместитель заметил вопросительный взгляд Ростова. – Как я понял, этим и было вызвано ваше указание о немедленном ответе.

– А остальное?

– В процессе подготовки. Мы сыграем это на слух.

– А пожилая женщина?

– Отправлена на пенсию и выслана в государственный дом в Пермь.

– Под наблюдением?

– Как ястреб. Включая и телефон, к которому она имеет доступ.

– Хорошо. Но если будете использовать германскую резидентуру, сохраняйте осторожность. Никому не доверяйте. Особенно немцам. Они либо у вас на горле, либо подбираются к вашему заду.

Ростов откинулся назад. Процесс пошел. Можно надеяться, что это вызовет реакцию, благоприятную для окончательного решения. Небольшой нажим здесь, небольшой нажим там. Стоит нажать в одном месте, как что-то проявится в другом. Иного способа нет.

«Ривер-Уолк Хилтон»

Новый Орлеан

– Они рано разошлись по своим комнатам, – сказал Такер. – Как только закончились речи.

Эдем и Билли встретили его в коридоре у номера Триммлера. Он выдвинул стул из своей комнаты и сидел недалеко от двери ученого.

– Не слишком ли явно? – прокомментировал это Эдем.

– Послушайте, мудрый парень, мне было сказано сторожить их. Только этим я и занимаюсь.

– А что, если кто-нибудь придет сюда с пистолетом? – Эдем поднял руку, направив указательный палец в голову Такера и щелкнув большим пальцем. – Бам. Вам следовало бы это лучше понимать.

– Зачем? Я ведь просто занюханный клерк. – Такер рассмеялся и был поддержан коллегами. – А что мне следовало делать?

– Не попадаться никому на глаза. Тогда и пасти вас не будут.

Такер встал.

– Что ж, теперь ваша очередь бдеть.

Эдем повернулся к Билли.

– Я приму смену. – Он видел, как она устала, измученная впечатлениями этого вечера.

– Но вы дежурили всю прошлую ночь, – ответила она.

– Не беспокойтесь, я справлюсь. А вы поспите.

– Спасибо. Спокойной ночи, выносливый вы мой.

– Спокойной ночи. И спасибо за помощь.

– Какую помощь?

– Со змеей. Я у вас в долгу.

Такер уже подхватил свой стул, а Билли поплелась к себе.

– Какая змея?

– Никакая. Это просто шутка.

– Вы, очевидно, неплохо провели время.

– Новый Орлеан. Какие сомнения!

– У меня была некоторая возможность повидать Новый Орлеан.

– Спокойной ночи, Фил.

Эдем видел, как Такер вошел в комнату, волоча за собой стул. Он решил расположиться на том же наблюдательном пункте, что и прошлой ночью.

Триммлер вышел час спустя, вначале осторожно приоткрыв дверь своего номера и проверив, нет ли кого снаружи. Удостоверившись, что предоставлен самому себе, он стал спускаться по запасной пожарной лестнице.

Эдем выскользнул из своей каморки и последовал за ним на некотором расстоянии. Триммлер подошел к двери пожарного выхода. Эдем прислушивался, пока не уловил звука закрывшейся двери. Он быстро спустился по лестнице на три этажа и успел заметить, как Триммлер исчез в конце коридора.

Эдем знал, что Триммлер направился в комнату 1589. Там был зарегистрирован седовласый мужчина. Эдем проверил это загодя.

В комнате они опять обнялись.

– Альберт, дорогой мой!

– Хайнрих!

– Шнапс, – сказал Гуденах, держа два стакана.

Они выпили.

– Порой я думал, что этот день никогда не наступит, – сказал Триммлер.

– А у меня не было сомнений, – ответил Гуденах.

Они заговорили о своих семьях, о старых друзьях. Гуденах никогда не был женат, его занимала только работа, только мечта вернуться в Германию. Он вспомнил, как его нашел взвод русских, с которыми был говоривший по-английски политический комиссар. Как и проинструктировал его Митцер, Гуденах рассказал комиссару, что он ученый-ракетчик. Понимая большое значение своей находки, комиссар немедленно вызвал врача из другой части, чтобы тот осмотрел поврежденную коленку Гуденаха. В полевом медсанбате ему сделали операцию самыми устаревшими инструментами и вскоре отослали в Москву. Он ехал в поезде вместе с ранеными солдатами, немецкими пленными и даже с овцой. В Москве его присоединили к группе немецких специалистов, работавших над воссозданием ракет «V-2». Ситуация странная, но у него не было выбора. Их жилые помещения были тесными, пища простой, но ничего лучшего Россия предложить не могла. Это был самый минимум, по западным стандартам, но ученые, занятые бесконечным и всепоглощающим трудом, с этим мирились.

– Как же вы сделали запуск прежде нас? – спросил Триммлер.

– Да, это поразительно, – рассмеялся Альберт. – Был Вернер со своей едкой, самодовольной улыбочкой, который заявил на весь мир, что американцы первыми окажутся в космосе, и мы решили побить их. Пока он разглагольствовал, мы работали. Хотя Ничего не было. Только наши руки и наша «изобретательность». – Говоря это, он похлопал себя по лбу. – Все было так, как в конце войны, когда Берлин ничего нам не давал.

– У Берлина ничего и не оставалось для того, чтобы давать.

– Так случилось и с Советами. Когда мы услышали о проекте «Авангард», мы подумали, что вы побьете нас. С вашими ракетами «WAC Корпорал» и «Викинг» вы имели огромное преимущество.

– Идиотизм! Мы использовали ракету «Редстоун», усовершенствованный вариант «V-2». Вернер блефовал, когда во всеуслышание объявил, что мы готовы для космоса. Так же заверяли в свое время Гитлера, что у нас все готово. Пресса, телевидение, кинокамеры, политики всего мира паслись на пороге наших конструкторских бюро, поджидая, когда это случится, а вы в один прекрасный момент вывели спутник в космос.

Гуденах лукаво улыбнулся.

– Мы знали, что вы не готовы. Ваши ракеты не развивали скорость семь миль в секунду. И не отличались надежностью. А наши отличались. Важно было иметь спутник весом меньше сотни килограммов. Руководил проектом русский. Спокойный человек. Не то что Вернер со своей машиной рекламы. Сергей Королев. Он боролся за нас, за всякую мелочь, в которой мы испытывали потребность. Мы вышли в космос вопреки Кремлю и всем тем аппаратчикам, которые думали, что мы теряем время и зря тратим их деньги.

– Я ругал вас, когда мне рассказывали о спутнике. Потом вы запустили эту маленькую собачку… – Триммлер сделал паузу, припоминая.

– Лайку. Маленькое милое животное.

– Вас называли варварами в западных средствах массовой информации. Закинуть такую маленькую собачку в космос, на верную гибель!

– Ах! Ваши люди поместили бы туда породистую собаку и затем потратили бы миллионы, чтобы вернуть ее обратно. Нам не нужно было создавать сумятицу вокруг животных, у нас имелись люди.

– Я еще больше ругал вас в 61-м, когда Гагарин полетел на космическом корабле «Восток».

Гуденах продолжал улыбаться.

– Но мы обошли вас, доставив человека на Луну, – постарался поставить точку Триммлер.

– Нам пришлось позволить вам победить хоть в чем-то, – пожал плечами Гуденах. Он потянулся за бутылкой и налил своему другу в подставленный стакан.

– Это нужно было сделать ради фатерланда, – сказал Гуденах. – И мы это сделали. А они никогда не знали об этом. Они никогда не понимали, почему ни одна из сторон не вырывалась далеко вперед. Но теперь этот рывок нужно сделать. Для Германии.

– Слишком поздно. Мы стары. Люди вчерашнего дня.

– Но мы обладаем знаниями.

– Сегодня все дети ими обладают. Наши знания – это то, что они изучают по своим учебникам в начальной школе. Молодые смогут прорваться к новым горизонтам. Они не представляют, что большинству из нас было только двадцать, когда мы работали в Пеенемюнде.

– Германия в нас нуждается. Именно поэтому для нас расчищают путь к возвращению.

– Увы, это не так.

– Чего же мы ждали все эти годы? Получить эти проклятые послужные списки из наших файлов и прибыть домой, не стыдясь, что нас назовут нацистами? К черту все это! Когда-то мы гордились, что нас называли нацистами. Раса господ! А теперь из-за того, что они переписали историю, мы стыдимся самих себя.

– Вы сделали ошибку, отправившись в Канны, – предостерег Гуденах.

– Мы всегда туда ездим. Каждый год. Кушман и Гроб тоже там были.

– Но это заставило американцев наблюдать за вами.

– Поймите, убийца целился в меня. Нажал на курок. Именно за мной он и охотился, – сказал Триммлер в свою защиту.

– А вы уверены в этом?

– Конечно. Если бы это не сорвалось, меня теперь бы здесь не было.

– Но кому же понадобилось вас убивать?

– Я этого не знаю. Неужели это просто мое воображение? Может быть, он просто хотел нас ограбить, но у него не получилось?

– Теперь это уже не имеет значения. После смерти Вилли они нас больше не хотят.

– Кто это говорит? – Триммлер внезапно встревожился.

– Фрик.

– А что же Гроб?

– Он напуган. Боится за себя.

– «Призраки Луцы». Это была мечта. Путь к возвращению.

– Фрика это не волнует. Если нам и суждено вернуться, то на свой страх и риск.

– Негодяи.

– Это новый порядок, Хайнрих. Может быть, мы сами виноваты, и теперь нам придется за это расплачиваться. Нам следовало бы вернуться домой раньше, в те давние дни, когда Германия только оправлялась от войны.

– Но они не хотели нам этого позволить.

– Несмотря ни на что, нам следовало пытаться.

– Мне все равно. Я все еще хочу домой.

– Я тоже, Хайнрих. Я тоже.

– Тогда так и сделаем.

– Вы понимаете, что они используют против нас наше прошлое, а это значит, что появятся израильтяне и другие и начнут за нами охоту. Вы хотите стоять в стеклянном ящике, как Эйхман?

– Он был убийцей. Мы же – ученые, – отклонил эту мысль Триммлер.

– Для них нет разницы.

Триммлер немного подумал, прежде чем ответить.

– Если мы предоставлены сами себе, тогда нам нужно отправиться домой и все посмотреть самим. Поговорить с Гробом, поговорить с Фриком. Лицом к лицу. Надоело, Альберт, я хочу быть дома. Ездили вы когда-нибудь снова в Пеенемюнде или в Нордхаузен?

– Однажды. В Пеенемюнде. Там все по-прежнему. Здания, установки для запуска ракет. Гнилые и ржавые, но все на месте.

– Мне очень хотелось бы это увидеть. Послушайте, когда конференция закончится, давайте встретимся там. У меня будет свободное время. Я приеду у Германию. Прежде всего в Нордхаузен.

– Я еще не располагаю вашей западной свободой.

– Не говорите мне, что вы не можете вернуться в Россию через Германию. В эти-то дни?

– Ну, допустим, – согласился Гуденах.

– Встретимся в Нордхаузене. В гостинице «Куротель», около металлургического завода.

– Это не так просто.

– Через… – Триммлер немного подумал, – семь дней. Конференция завершится через три дня, а затем у нас будет достаточно времени, чтобы устроить свои дела и встретиться.

– Не знаю. А что же Гроб?

– Да ничего. Мы ему позвоним и попросим, чтобы он нас встретил. Если захочет. Он-то в Германии. Это мы в изгнании, Альберт! Давайте покончим с разговорами и пожеланиями, что нам делать. Давайте сделаем. Глупо, если мы не сделаем этого теперь…

– Хорошо. Давайте делать. Завтра же решим.

– Через семь дней. Я буду ждать вас.

– Посмотрим.

Они еще раз запили свои печали и горести, опорожняя постепенно бутылку со шнапсом.

– Фрик и другие, – сказал Триммлер. – Мы сделали все это возможным, а они хотят выбросить нас на свалку.

– Так принято в этом мире, мой друг.

– Так не принято. Во всяком случае, мы с этим не должны мириться. Все было нацелено на наше возвращение. Деньги и все остальное. Надо исправить положение именно в этом смысле.

Триммлер покинул номер 1589 полчаса спустя. Он не совсем твердо держался на ногах и на этот раз воспользовался лифтом, чтобы попасть на восемнадцатый этаж. Разумеется, он не видел, как из номера 1591 вышел Эдем, прослушавший этот разговор в соседней спальне, дверь которой ему пришлось взломать.

Через пятнадцать минут Такер связался с ЗДА в его доме в Джорджтауне и представил своему начальнику полный отчет о происшедшем.

Двадцать минут спустя на телефон-секретарь Новака поступило указание позвонить ЗДА.

– Где вас черти носят так рано утром? – спросил его ЗДА. – Я звонил вам и домой, и на работу.

– Играл в покер. С приятелями. Собираюсь уходить, – ответил Новак.

– О’кей. Не отвечайте мне. Но я хочу, чтобы вы ушли оттуда, когда я закончу говорить, и передали все нашим друзьям. Понятно?

– Понятно. – Новак знал, кого он подразумевает под «нашими друзьями». Он внимательно слушал, когда ЗДА передавал ему отчет Такера о разговоре двух ученых. Когда он закончил, Новак сказал: – Я тотчас это передам.

Повесив трубку, он откинулся на спинку дивана и потрогал свой пенис, который тотчас же стал подниматься. На Новаке были только носки, один ботинок и рубашка.

– Два валета, – сказал Зорге, заглядывая в свои карты. Он был одет соответствующе.

Мэри Моникер захихикала и бросила свои карты на стол.

– Два очка, – сказала она, встала и сбросила бюстгальтер.

– Позволь, ты не видела мою руку, – запротестовал Новак.

– Я предпочитаю видеть вашу руку только на моей попке.

Мужчины рассмеялись.

– Это из компании. Они хотят связаться с нами, – обратился Новак к Зорге. – Дело продвинулось.

– И может подождать, – сказал Зорге.

– Естественно. Надо закончить игру.

– Хорошо. Что же было у вас на руках?

Новак перестал дрочить себя, взял лежавшие около него карты и положил их на стол вверх картинками.

– Три короля. Вы выиграли, – сказал Зорге.

– Не совсем. При этой игре выигрывают все.

Франкфуртское отделение «Дейли ньюс»

Франкфурт

Редактор новостей проводил утреннюю летучку, когда раздался звонок телефона.

– Миклер на проводе, – сказала секретарша, сообщив по селектору о важном событии. – Новое нападение террористов. Взорвана бомба в «Гравенбрух Кемпински» в Неу-Изенбурге.

– Вот дерьмо! – выругался редактор новостей, – Подключите его. – Он прикрыл трубку рукой и сказал находившимся в комнате: – Отложите все. И приготовьтесь перекраивать все страницы. – Затем рявкнул в трубку: – Что там случилось?

– В Неу-Изенбурге произошел большой взрыв. Вызваны пожарные из центра города. Это крупное происшествие. Мой корреспондент сказал по телефону, что, по его мнению, взорвана бомба. Говорил еще что-то о Звездах Давида и других лозунгах, намалеванных на стенах.

– Где вы теперь?

– В машине. Еду туда.

– А фотограф?

– Со мной.

– Сколько же вам добираться?

– Двадцать минут. Мне повезло. Я ехал на брифинг в полицию, когда получил…

– Позвоните снова, как только приедете. И держите меня в курсе дела.

– О’кей.

Но редактор новостей уже положил трубку, спеша повидаться с Главным.

– Могла быть и бомба, – сказал он своим подчиненным, открывая дверь. – Приготовьте запасную группу при Миклере.

И оставьте линию связи открытой исключительно для него. А все остальное располагайте так, как мы решили утром.

Главный проводил запланированную встречу с местным политическим деятелем, когда позвонил секретарь и сказал, что редактор новостей просит срочно принять его. Он положил трубку, извинился и вышел из кабинета. Это был солидный человек, скорее полный, чем здоровый с широкими покачивающимися бедрами при коротких ногах. Никто не считал его выдающимся журналистом и даже хорошим редактором, но он делал все, что говорил ему владелец газеты. По правде говоря, он был липким приспособленцем, который бесстыдно использовал пост редактора в своих собственных целях.

– Извините, что потревожил вас, – сказал редактор новостей.

– Рад, что вы это сделали. Он меня уже замучил. Политиканы всегда плачутся. – Главный наслаждался проявлением своей значительности перед подчиненным сотрудником.

– Есть сведения, что взорвана бомба в Неу-Изенбурге.

– Опять все тот же Гамбург.

– Возможно. Мы получаем информацию о некоторых «ости», желающих восстановления коммунистического государства. Очевидно, они получают значительную поддержку со стороны, включая «Красную бригаду».

– А какая-нибудь неонацистская активность?

– Не наблюдается. Исключая тривиальные выходки.

– Значит, коммунисты?

– Похоже, что так.

– О’кей. Тогда мы будем атаковать «Новый форум» и другие радикальные организации. Пытаются разделить объединившуюся Германию. Об этом скажет наш лидер. Но я тоже буду действовать аналогично. – Главный помолчал. – Чушь какая. У меня ведь здесь этот политикан.

– Я все устрою. – Редактор новостей привык прислуживаться. – Я подключу к этому Корду. – Он упомянул ведущего автора передовиц. Корда был надежной ставкой. Он всегда следовал линии владельца газеты. – У нас масса материалов об этих группах. А что делать с нацистскими фракциями?

– Ничего. Не будем копаться в прошлом. Это не усилия правых, они безобидная свора.

– Я снова сообщу вам, когда получу что-нибудь более конкретное.

Через час стало известно самое худшее.

Несколько людей погибло во время взрыва. Бомба разнесла в щепы конференц-зал отеля «Гравенбрух Кемпински», шикарную резиденцию в частном парке на тридцать семь акров в пригороде Франкфурта. Это было излюбленное место проведения; съездов и других крупных собраний. Для Евро-израильской торговой конференции ничего лучшего нельзя было отыскать. Ее делегаты могли ходить на заседания, не покидая своего отеля. Безопасность самого высокого уровня.

Как потом было установлено, бомбу заранее поместили в систему воздушного кондиционирования.

Когда пожарные погасили пламя, на внешней стене здания обнаружилась выведенная белой краской Звезда Давида, а на ней еще и красный серп и молот. «СМЕРТЬ ЕВРЕЯМ И ИЗРАИЛЮ!» – таков был лозунг, начертанный на стене гаража позади конференц-зала.

Никто не заметил худощавого человека со свежим рубцом на левой щеке. Он покинул отель за два часа до взрыва.

Считалось удачей, что погибло только семь человек. Из других сорока двух делегатов трое были помещены в больницу в критическом состоянии, в то время как остальные отделались легкими ранениями.

Из семи погибших трое были израильтянами, один – ирландским и один – итальянским евреями, а также два немца.

В одном из немцев признали Гроба Митцера, ведущего промышленника. Он был последним из опознанных.

Вашингтон, округ Колумбия

– События развиваются слишком быстро.

Пробки при интенсивном уличном движении одинаковы во всем мире. Москва и Вашингтон, при всех их различиях в образе жизни и расстояниях, испытывают одни и те же транспортные проблемы. Они обостряются при оттепелях из-за тающего снега и раскисшей грязи. Это самая тоскливая сторона зимы.

Черный правительственный лимузин «линкольн-таун-кар» застрял между «Тойотой-Королл» 1964 года и «фордом-турбо-мустангом» 1990 года. Водители обеих машин (длинноволосый студент колледжа в рваной водолазке и кожаной куртке и деловая женщина в темном костюме) заглядывали в лимузин, стараясь определить, кто там находится внутри.

ЗДА, направлявшийся к исполнительному директору, чтобы оповестить его о развитии событий, не обращал на них внимания. Он был скрупулезно аккуратным человеком с приверженностью к вещам и делам, имеющим определенно аккуратные очертания. Дело Триммлера не только не было аккуратным, но оно быстро вырвалось из-под контроля. Если оно когда-нибудь находилось под ним.

– Просто дьявольски быстро, – повторил он.

Студент, водитель «мустанга», наклонился к «таун-кару» и постучал в окошко. ЗДА игнорировал его. Если бы это было в России, такого засранца, наверное, поставили бы к ближайшей стенке и пристрелили. Он позавидовал своим коллегам в КГБ, которые могли наслаждаться некоторыми преимуществами. Не очень многими, но некоторыми.

Студент постучал еще раз, затем повернулся и прокричал что-то непристойное женщине в «тойоте». Та дернула плечами и отвернулась. В тихом раздражении она нажала на гудок, дополнив тем самым общую звуковую картину остановившегося потока; волнение нарастало столь же быстро, как и температура автомобильных двигателей.

Через свое затемненное стекло ЗДА увидел, что студент начал ковырять в носу, очевидно получая удовольствие от своего вдохновенного занятия.

– Говнюк! – сказал ЗДР, сидевший рядом с ним. – Замечаете, что все в остановившихся машинах кончают тем, что начинают ковырять носы? Вот дрянная привычка!

– Кто такие эти «Призраки Луцы»? – спросил ЗДА, возвращаясь к теме дня.

– Кодовое название, полагаю. Если английский парень правильно расслышал.

– Его доклад Такеру довольно основателен. Он определенно расслышал эти слова. «Призраки Луцы».

– А Фрик?

– Полная неясность.

Поток чуть двинулся вперед и снова остановился.

– А передали мы об этом русским?

– Да. Но пока ничего еще не получили взамен, – ответил ЗДА. – Им ничего неизвестно о Митцере. А Гуденах был одним из ведущих ученых в их космической программе. «Был» – они использовали именно это слово. Его рассматривают теперь скорее в качестве показной фигуры. Они не могли обнаружить никаких связей между ним, Митцером и Триммлером. Известно лишь, что досье на Гуденаха находилось в комнате, где случился пожар.

– И оно было уничтожено?

– Этого не сказали.

– А продвигается ли у нас дело с этим вирусом?

– Нет. Но все указывает на организацию Митцера. Черт возьми, им было легко ввести вирус в систему! Они ведь работали с нами почти двадцать лет. Он мог быть оживлен в любое время.

– Но зачем же нападать на нашу агентурную сеть?

– Именно это не вписывается в развитие событий. Но все указывает на Триммлера и Митцера. Может быть, это широко раскинутая сеть, как-то связанная с Фуксом и «Атомным кольцом». Вы помните, что у британцев оставались русские агенты, когда Филби удрал в Москву? Не исключено, что мы сидим на крупнейшей в истории организации шпионажа, выходящей на самый верхний уровень. И вот приходится работать с русскими – провались они ко всем чертям! – чтобы раскопать ее.

– Но чья же это шпионская сеть, если она не их?

– Я думаю, что все заверчено вокруг этих проклятых ученых. Мы видим конец карьеры Гуденаха. Может быть, здесь находится связующее звено.

ЗДР покачал головой.

– Это безумие. Чтобы мы оберегали военных преступников, будто они герои? Глупо. Нам следовало бы получить все, что мы хотели, от Триммлера и его приятелей, а затем вернуть их обратно.

– Но мы этого не сделали. Теперь они на нашей ответственности. Можете ли вы вообразить, что случится, не приведи Господи, если все это выплывет? Политические последствия для Белого дома были бы катастрофическими.

– Вы напомнили мне. Придется остаться у исполнительного директора после этого совещания. За мной приедет моя машина, так что нет необходимости ждать.

О чем пойдет речь? – ЗДА заинтриговал такой внезапный поворот беседы.

– Пустяки. О поездке президента в Берлин. Надо рассказать им о складывающемся там положении. При всех этих беспорядках на улицах нам нужно быть уверенными, что не возникнет случайных проблем.

– Вы увидитесь с президентом? – Это редко выпадало ЗДА. Он надеялся, что ЗДР не почувствует зависти в его вопросе.

– Да, разумеется. – ЗДР не знал, удастся ему или нет повидать президента, но не будет никакого вреда, если другие подумают, что ему это не внове.

Затрещал телефон машины, и водитель поднял трубку.

– Это из вашего офиса, сэр, – сказал он ЗДА.

ЗДА взял трубку.

Да, сказал он, а затем смолк. Когда его секретарша закончила сообщение, он заговорил снова: – О’кей. Если еще что-нибудь произойдет, сразу свяжитесь со мной.

Он положил трубку и сделал Медленный выдох, собираясь с мыслями.

– Проклятое уличное движение! – сказал он.

– Что случилось? – спросил ЗДР, предчувствуя, что новость касалась их обоих.

ЗДА помолчал, прежде чем ответить. Он предпочел бы подождать, пока они не доберутся в офис исполнительного директора.

В Германии произведен взрыв. Бомба. По сообщению «Ассошиэйтед пресс», один из убитых – Гроб Митцер.

– Суки! – выругался ЗДР. – Черепашье движение!

Студент в «турбо-мустанге», наскучавшись ковыряться в носу, развернулся и опять уставился на лимузин.

– Чтоб им всем подохнуть! – сказал ЗДА.

«Ривер-Уолк Хилтон»

Новый Орлеан

Конференция началась хорошо.

Билли дежурила утром. Она сидела в глубине конференц-зала, откуда были хорошо видны и Триммлер и Гуденах. Она пыталась следить за ходом конференции, но скоро утратила к ней интерес. Такие встречи предназначены для средств массовой информации, а серьезная работа начнется, когда они скроются с глаз общественности.

Гуденах с энтузиазмом аплодировал каждому выступавшему. У Триммлера был до странности спокойный вид, он расположился в темном углу, в стороне от других участников.

Перед самым ленчем на свободный стул возле нее присел Эдем.

– Вы действительно можете обходиться без сна? – поинтересовалась она.

Он усмехнулся.

– Это профессиональный трюк. Как идут дела?

Она рассказала ему об отсутствии заинтересованности у Триммлера.

– Возможно, устал после ночной встречи.

– Я сменю вас. А вы пока перехватите что-нибудь и пару часов отдохните.

– Хорошо. Я вернусь раньше.

Двадцать минут спустя на конференции был объявлен перерыв на ленч. Эдем последовал за Триммлером в фойе. Тут же появился Гуденах. Они отделились от основной группы, и Триммлер возбужденно потрясал пальцем перед своим спутником, что-то ему доказывая. Гуденах пытался отвечать, но Триммлер не давал себя перебить. Вскоре это приняло вид жаркого спора, но внезапно Триммлер ушел. Эдем последовал за ним в лифт. Триммлер гневно уставился на англичанина, но Эдем не обращал на него внимания, пока они подымались на восемнадцатый этаж. Ученый бросился по коридору к своему номеру. Когда он ворвался туда, Эдем прошел в свою комнату, оставив дверь открытой, и стал поджидать ученого.