Текст книги "Оборотни"

Автор книги: Эдди Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

– Ну да. Я буду поблизости. Если увидишь его, скажи, что я у Конго.

– Договорились, беби Фрэнки.

– Осторожно, – сказал он, давая задний ход, чтобы снова повернуть на Бургунди-стрит.

– Не забывай о клиентах! – прокричала вслед Джули.

– Непременно. Попозже, – бросил он в ответ, не отрывая глаз от зеркальца заднего вида. При его увечье надо было исхитряться, выполняя такие сложные маневры. К тому же он не забывал своих пассажиров: – Сводничание на Бурбон-стрит – часть работы ЦРУ. Докладываете об этом в своих отчетах?

– Вы тоже в игре? – удивилась Билли.

– Представьте себе. Только не в Новом Орлеане. Сами понимаете, что жить на этот самый мизер, который платит наше управление, нельзя.

Он наконец вывернул на Бургунди-стрит и сделал следующий левый поворот на Сент-Филипп-стрит, в северном направлении от Центра туризма.

– Кто такой Малыш Фруктовый Сок? – спросил Эдем.

– Мужик, – ответил Фрэнки. – Кровопийца! – Он засмеялся и ничего не стал пояснять. – Если где-то что-то происходит, ему немедленно сообщают, – добавил он.

«Кадиллак» проехал через Норт-Рэмпат к парку Луиса Армстронга, крупнейшему парку, названному в честь выдающегося сына города. Статуя его гордо возвышается у ярко освещенного входа. Музыкант как бы обозревает знакомые места юности, богатые клубы, так и не удостоившие Армстронга приглашения за все годы его бурной карьеры.

– Раньше это называлось Конго-парк, – сказал Фрэнки, выбираясь из запаркованного «кадиллака». Как многие инвалиды, он гордился своей самостоятельностью и совсем не просил помощи. Эдем, принимая это во внимание, просто вытащил кресло и раскрыл его для Фрэнки, как помог бы вполне здоровому человеку справиться с багажом. Именно тогда он заметил на груди Фрэнки девятимиллиметровый пистолет «Хеклер энд Кох П7».

– Не знал, что ваши парни это носят, – сказал он.

– Это не для ЦРУ, – ответил Фрэнки, похлопывая по пистолету, – это для Нового Орлеана.

Они проследовали за Фрэнки в парк, большая часть которого была погружена в темноту, лишь некоторые извилистые дорожки были освещены сверху фонарями.

– Сюда раньше приходили рабы, – рассказывал Фрэнки. – Здесь они танцевали и сближались. Проводились и большие религиозные сборища с барабанным боем и выступлениями зажигательных проповедников вуду. Вся эта черная магия и началась в этом месте, куда белые приходили по воскресеньям поглазеть на их выкрутасы. И называли они это «Черным Шабатом». Вон там, у маленького фонтана, резали цыплят для жертвоприношения их языческим богам. Этот фонтан и был центром Конго-парка. Теперь тоже иногда эти парни собираются здесь.

Никого не было, в том числе и загадочного Малыша. Только явственный шорох в ближних кустах показывал, что за ними наблюдают невидимые люди.

– Не тревожьтесь, – сказал Фрэнки, – они просто высовывают головы посмотреть, кого можно ограбить. Пока вы проходите по дорожке, они не нападут. Разве что вы покажетесь им действительно беспомощными. Меня они знают. Знают, что я вооружен.

Когда они вернулись, у «кадиллака» их ждал высокий чернокожий мужчина в белом костюме. У него были седые вьющиеся волосы, тщательно приглаженные. Лицо казалось совсем молодым, не больше двадцати. Узкие китайские глаза, а нос негритянский, приплюснутый, с раздутыми ноздрями. В неожиданно тонких его губах таилось что-то зловещее.

– Здорово, Фрэнки! – закричал он. – Слышал, ты ищешь меня.

– Здорово, Фруктовый Сок. Как делишки? – ответил Фрэнки, продвигаясь вдоль машины. Он протянул руку, и высокий пожал ее. – Встречай моих друзей. Они хотят чего-нибудь посмотреть.

– Посмотреть? Что именно?

– Обряд.

– Обряд? Убей меня Бог, ты же знаешь, Фрэнки, что это запрещено законом.

– Послушай, это не туристы. Это друзья. Вот Билли из Калифорнии. Знаю ее много лет. А это – Эдем. Он из Англии.

– Из Англии? Ну и чертовщина! Что же нужно такому хорошему парню здесь, на пороге леса?

– Посмотреть на мир, – ответил Эдем.

– Новый Орлеан – это целый мир, мальчик. Такого больше нигде нет.

Он полез в карман и достал плоскую высокую бутылку, наполненную жидкостью цвета темно-красной крови. Он отвинтил пробку и предложил Эдему выпить из нее. Руки, державшие бутылку, были старые, скрюченные – дикое несоответствие его молодому лицу. Эдем понял, что возраст этого человека невозможно определить.

– Примем глоток, мальчик?

– Что это?

– Кровь и моча. От новорожденной девочки. – Он подмигнул Эдему. – Помогает сохранить молодость.

Эдем посмотрел ему в глаза.

– На этот раз пропущу. Если у вас нет возражений.

– Никаких возражений. – Он засмеялся и приложился к бутылке, сделав большой глоток и причмокнув от удовольствия. Затем он завинтил бутылку и сунул ее обратно в карман. Повернувшись к Фрэнки, он сказал: – У тебя действительно добрые друзья, Фрэнки.

– Какие есть. Так ты нам поможешь?

– Слишком рано для таких дел.

– Вроде темно.

– Может быть.

– И никакой туристической швали.

– Тебе это надо, Фрэнки? – Фруктовый Сок разразился каким-то потоком повизгиваний.

– Ну, что скажешь? – настаивал калека.

– В зависимости от порядка.

– Сколько?

– Сам назови.

– Тысяча долларов, – вмешался Эдем.

– Две тысячи.

– Тысяча.

– Не «Америкэн экспресс», – пошутил Фруктовый Сок. – Даже если в платине. – Он подался вперед, вплотную к англичанину, впиваясь в него взглядом, потом отступил. – Ты, мальчик, какой-то малахольный. Я вижу в твоих глазах желание смерти. – Фруктовый Сок повернулся и пошел.

– Так по рукам или нет? – прокричал ему вслед Фрэнки.

– Мобыть. Если так, увижу вас у Старого Номер Один. Через час. Если нет, хорошего вам вечерка.

Фруктовый Сок исчез в темноте за огнями фонарей.

– Ну что? – спросил Эдем, поворачиваясь к Фрэнки.

– Посидим, подождем.

– А что это такое – «Старый Номер Один»? – нервозно спросила Билли.

– Старое кладбище. Сент-Луис номер первый. Просторное место на Бейзин-стрит в конце парка. Занимает почти весь квартал. Видели фильм «Спокойный наездник»? Ну вот, это кладбище там было показано. Огромные замысловатые мавзолеи, белый мрамор и все такое. Полно склепов и надгробий.

– Отвратительно, – прокомментировала Билли.

– Еще бы, только в торговом центре вуду не подается. Это уж определенно, – усмехнулся Фрэнки. – Так у вас есть сегодня вечер? – спросил он у Билли.

– Ни за что этого не пропущу.

– А почему он зовется…

– …Малыш Фруктовый Сок? – перебил его Фрэнки. – Потому что никто не знает, что в бутылке. Никто никогда не пил из нее. Большинство думает, что это смесь томатного сока с лимонным. Но предполагать-то легко. Ни один сосунок не пошел еще на такой риск.

– А сколько ему лет?

– Спросите чего полегче. Он здесь крутится с тех пор, как я могу это припомнить. А я здесь работаю таксистом уже десять лет. И выглядит он теперь не старше, чем в первый день, когда я его увидел.

Штаб-квартира КГБ

Площадь Дзержинского

Москва

Ростов через стол рассматривал эту пожилую женщину. Она нервничала – ведь не каждый день шифровальщиков вызывают ответить на вопросы заместителя председателя КГБ.

– Пожар в архиве, – сказал он, – вызвал у нас большую озабоченность. Вы понимаете почему?

– Да, товарищ заместитель председателя, – мягко ответила она, слегка кивнув в знак понимания.

– Только уже не «товарищ», – ответил он также мягко, располагая ее к доверию. – Заместитель председателя или господин – на западный манер – это лучше соответствует новой реальности. А могу я вас называть по имени-отчеству?

– Конечно, това… господин. – Она была застигнута врасплох его неформальным отношением. Молодой негодяй внизу, который руководил отделом, мог бы поучиться хорошим манерам у этого человека.

– Хорошо. Стакан чаю?

– Нет, спасибо. – У нее вдруг зародилась надежда, что он не будет ее оскорблять. – У меня уже был перерыв на чай, – объяснила она.

– Хорошо. Расскажите, пожалуйста, как вы обнаружили пожар.

– Мне нужно было достать некоторые дела для работы. Спустившись в хранилище, я почувствовала какой-то странный запах. Немного погодя поняла: что-то горит. Попыталась установить, где именно. Там, как вы знаете, очень много комнат. И коридоры. Наконец я увидела струю дыма под одной из дверей. Я кинулась назад и сообщила об этом.

– Вы не увидели там ничего странного?

– Нет, господин заместитель председателя.

– Попытайтесь вспомнить. В конце концов, ведь пожар только начинался. Никаких звуков, никто не пробегал?

– Нет, господин заместитель председателя, абсолютно ничего.

Он кивнул, а затем взял один из лежавших перед ним листков бумаги.

– У вас хороший послужной список. Вы неплохо поработали в КГБ.

– Спасибо, господин заместитель председателя.

– Это мы должны вас благодарить за такую безупречную службу в органах. Мало того, вы были замечательной разведчицей во время войны.

Если бы тот негодяй, внизу, мог услышать это!

– Я была только переводчицей.

– В Берлине?

– Да.

– Прекрасно. Я тогда пешком под стол ходил. Здесь говорится, что вы видели бункер…

– Где умер Гитлер. Да.

– История. И вы – часть ее. Завидую. Но почему же вы не вернулись домой, когда все закончилось?

– Из-за своей склонности к языку, господин заместитель председателя. Наши войска нуждались в тех, кто мог говорить по-немецки.

– Вы прослужили там до 1975 года. В каком городе жили?

– В Дрездене.

– Красивый город.

– Был. До того, как его разрушили англичане.

– Да, печально, но война делает некоторые вещи необходимыми.

– Но не убивать же, когда в этом нет необходимости! Они бомбили незащищенный город и убили тысячи людей. Мирных, гражданских. В этом не было никакой необходимости.

– Вам стали нравиться немцы?

– Некоторые из них.

– И вы прожили там тридцать лет.

– Да.

– В казармах.

Он заметил, что она почувствовала какой-то подвох в его словах.

– Нет, господин заместитель председателя, не все время.

– В городе?

– У меня была маленькая квартирка.

– И там вы наслаждались свободой от службы. Это очень понятно. Всегда хорошо иметь свой собственный дом, что-то тебе лично принадлежащее…

– Это была лишь небольшая квартирка, – подчеркнула она.

– Вы жили там одна?

– Да, господин заместитель председателя.

Он знал, что она лгала. Он провел многочисленные расспросы, прежде чем начать этот разговор. И он решил изменить тему.

– А зачем вы спустились вниз, в архивное хранилище?

Она ощутила внезапную перемену в его голосе.

– Мне нужно было кое-что найти.

– Что именно?

– Некоторые данные. По теме, которую я изучаю.

– По словам вашего начальника, вы попросили разрешения спуститься вниз, чтобы найти досье для своего коллеги.

Начальник. Этот плюгавый проныра, который весь рабочий день лапает девиц своего отдела и не способен организовать даже элементарного застолья для своих сотрудников.

– Возможно, я сделала это, – ответила она.

– Он утверждает, что вы это сделали.

– Теперь я вспоминаю. Я не очень хорошо себя чувствовала. В комнатах было сильно накурено, а окна в отделе закрыты. Мне захотелось немного подышать свежим воздухом.

– У вас часто случаются головные боли?

– Не очень.

– Ваш начальник утверждает, что вы редко спускаетесь в архивное хранилище.

– Он так говорит?

– Более того, он никогда не просил вас об этом из-за вашего возраста.

– Извините, он лжет. Единственная причина, почему он не хочет, чтобы я туда ходила, заключается в том, что я не так молода, как остальные. Посмотрели бы вы, чем он там занимается. Думает, что никто не видит. Он же все время проводит внизу, в архиве, с одной из своих девиц.

– Но его не было внизу, когда начался пожар?

– Нет.

– Мы проверили все отделы в здании. Каждый сотрудник может отчитаться за свои действия и передвижения во время пожара…

Она осознала вдруг серьезность своего положения и то, что ее открытая ненависть к начальнику играет против нее. Она думала, что ее вызвали разобраться, почему этот начальник пытается избавиться от нее. На самом же деле она, оказывается, на подозрении.

– …что и заставляет нас обратиться к вам за разъяснением, – сказал Ростов, теперь уже угрожающим тоном.

– Зачем бы мне понадобилось… – Она остановилась, отчаянно пытаясь освободиться от этого ужасного предположения.

– Я намерен использовать все имеющиеся в моем распоряжении средства, чтобы узнать правду. Вы пережили войну, будучи знакомой с нацистами и со сталинскими чистками. Нужно ли мне напоминать вам, какими возможностями располагает эта организация?

Ростов увидел, что душа ее начала уходить в пятки. Теперь следует надавить на нее, и она будет в его распоряжении. Возраст ее не имел значения, важно лишь то, что она сделала.

– Вы были героиней государства, – холодно сказал он, – а теперь вы пойманы с поличным. Вы будете разжалованы. Ваши прошлые дела, ваши награды, ваши заслуги, даже ваша пенсия будут отобраны, будто их никогда не было. – Он увидел, что она начала рыдать, закрыв руками лицо.

– Перестаньте! – рявкнул он. Она резко подняла глаза. – Для меня вы предатель. Если понадобится, я вас сломаю. Вы пожилая женщина, которую легко сломать. Расскажите мне чистосердечно, зачем вы совершили поджог. Расскажите мне все и подробно. И тогда я, возможно, позволю вам уйти с работы, не затронув вашего достоинства. Даже вашей пенсии.

Когда она закончила, когда рассказ ее оказался полным, он вызвал свою секретаршу.

На этот раз ему нужна была запись того, что здесь говорилось. Все последующие действия, предпринимаемые по его инициативе, надо будет хорошо обосновать.

Настало время подумать о защите собственного тыла.

Новый Орлеан

– Сказать, что вечер полон возбуждений, никак нельзя, – констатировала Билли, опершись о «кадиллак». Битый час они топтались у Старого Номер Один.

Высокая белая стена сент-луисского кладбища протянулась во всю длину квартала. Поверх нее в жестком зимнем свете луны они могли видеть заостренные купола и черные как смоль крыши склепов и гробниц.

– Раньше бывало так, что во время сильных дождей гробы всплывали на поверхность, – объяснял Фрэнки. – Уровень воды в округе дьявольски высок. Поэтому-то всех стали хоронить над землей, в этих склепах.

Стоянка находилась у входа со стороны Бейзин-стрит. Высокие металлические ворота кладбища были закрыты на ночь.

– Послушайте, – продолжала Билли, – давайте поедем в отель.

– Погодите, – сказал Фрэнки. – Народ в Новом Орлеане никогда ничего не делает, не подготовившись.

Десять минут спустя (Эдем как раз закурил еще одну сигарету) неизвестно откуда появился жирный малый с гитарой, все еще перекинутой через плечо, и с картонной коробкой в руках. Он подошел к ним и протянул коробку Эдему. Она была пуста.

– Вам придется мне спеть, если вы чего-то от меня ждете, – сказал англичанин.

– А что бы вы хотели услышать? – спросил жирный малый повышенным и раздраженным голосом.

– А что вы можете?

– Не много. – Он поставил коробку на тротуар и передвинул гитару на голый живот. Потом брякнул по струнам, взял пару аккордов, тут же опять закинул инструмент за плечо, вновь протянув коробку Эдему.

Эдем запустил руку в карман, вынул долларовую бумажку и бросил ее в коробку.

– Не густо, – сказал жирный малый.

– Сообразно работе.

– Черт возьми, то ли вы совсем тупые, то ли спешите отправиться в ад.

Жирный малый откинул назад голову и испустил пронзительный крик, который заставил Билли вскочить на ноги, а Фрэнки высунуть голову из окна такси.

– Вы же обещали. Вы обещали! – театрально негодовал жирный малый. – Вы говорили! Вы говорили!

– Что я обещал? – заинтересованно спросил Эдем.

– Тысячу баксов. Тысячу баксов.

Эдем рассмеялся, а жирный малый начал приплясывать вокруг него, повизгивая:

– Тысячу баксов, тысячу баксов.

Металлические ворота сент-луисского Старого Номер Один распахнулись, и показался Фруктовый Сок.

– Вырубись, Эрби! – закричал он на жирного малого. – Вырубись сейчас же!

– Но он обещал. Он обещал.

– И он сдержит свое слово. Не так ли, мальчик?

Эдем усмехнулся и вынул из кармана куртки несколько банкнотов.

– Вот пятьсот. И пятьсот потом.

– Он нарушил свое обещание! Он нарушил свое обе… – снова завизжал жирный малый.

– Я сказал – отрубись! – рявкнул на него Фруктовый Сок. Он повернулся к Эдему: – Но у него есть довод.

– Я просто хотел убедиться.

– Деньги. Мать моя мамочка, это отвратительно между друзьями – считать деньги. О’кей, мальчик, пусть будет по-твоему. Но не меняй своих решений. У меня друзья… в потаенных местах. – Он повернулся и повел их на кладбище. – Пошли. Время вуду.

Эдем подошел к Билли и взял ее за локоть.

– О’кей? – спросил он.

Билли кивнула, но он почувствовал ее неуверенность. Эдем мягко пожал ей руку, чтобы ободрить и успокоить.

– Фрэнки? – Эдем повернулся к таксисту.

– Нет. Вы, ребята, развлекайтесь сами. Я подожду вас. Помните, в одиннадцать вы должны быть в отеле. Воспринимайте все легко, здесь и так почва из-под ног ускользает.

Фрэнки смотрел, как они миновали ворота. Последним шел жирный малый. Металлические створки закрылись, и опустилась тишина ночи. Фрэнки захлопнул дверцу, поднял стекло, щелкнул замком. Не такое здесь место, чтобы расслабляться поздним вечером. Он уселся поудобнее, положив пистолет рядом с собой на сиденье.

У гробницы со свеженачертанными мелом знаками «Икс» было только шестеро.

Эдем ожидал, что будет больше, но его представление о церемониях вуду было почерпнуто из случайных газет и фильмов.

Группа, собранная с разных участков Старого Номер Один, в ожидании начала действа пританцовывала, издавала какие-то негромкие, неясные звуки. Небольшая полянка была освещена несколькими пылающими факелами, ненужными при ярком лунном свете, но, как понял Эдем, необходимыми для создания должного эффекта.

Когда они подошли, группа, приветствуя гостей, расступилась, образовав подобие открытого треугольника. На земле у основания гробницы лежали три большие коробки, закрытые крышками.

– А где же танцовщицы? – спросил Эдем.

– Я думал, вы хотели увидеть подлинный обряд, – ответил с пренебрежением Фруктовый Сок, подчеркивая слово «подлинный». – Все эти танцовщицы и джазы – для сопляков. Здесь нет Барона Самди.

Присмотревшись к группе, Эдем увидел, что она состояла из четверых мужчин и двух женщин. Мужчины были одеты в длинные черные пальто и шляпы, лица их были закрыты весьма выразительными масками животных. Они изображали обезьяну, козла, курицу и свинью. Маски были покрыты белой краской.

Женщины, обе небольшого роста, были в длинных сатиновых платьях, напоминавших стиль 1820-х годов. На одной была маска обезьяны, другая стояла с открытым лицом. Это было лицо поразительное, креольская смесь африканской и испанской кровей, какая-то гипнотическая и ошеломляющая красота.

Она подошла к Эдему и Билли, взяла их за руки. Подведя к гробнице, она пригласила гостей сесть у ее основания. Один из мужчин, козел, взял барабан и начал тихо выстукивать на нем какой-то ровный ритм, немного более звучный, чем тиканье старых часов.

– Вуду, – сказал Фруктовый Сок, – это не то, что вы видели в кино. Йоруба как основание вуду утверждает существование жизненной силы, которая объединяет всех живущих, мертвых и еще не родившихся. Поэтому мы носим маски. Вся жизнь едина, во всех вещах существуют духи. Когда мы приносим жертвы, мы убиваем не цыплят, козлов или змей, а ту самую жизнь, в которой мы с вами пребываем.

Раздался звук другого барабана, в игру вступил мужчина в маске обезьяны. Ритм стал более интенсивным, первый барабан как бы перекликался со вторым, но мягкость звучания оставалась.

– Маска и барабан – это одно и то же, – комментировал Фруктовый Сок. – Они выражают язык и образ духа. Когда наших прародителей обращали в католическую веру в те далекие годы на Гаити, они смешали все лучшее из двух религий. Они приняли Высокую Мессу и обратили ее К нашим целям. Кровь, которую пили католические пастыри, стала кровью наших жертвоприношений. Таким образом мы сумели наконец объединить мертвых, живущих и не родившихся. Духи стали единой сущностью.

– В гробнице, у которой вы сидите, находится Мари Лаво. В ее жилах текла кровь черных, индейцев и белых. Она была королевой вуду в Новом Орлеане. Она первая стала прокалывать булавкой куклу, чтобы навредить духу личности через боль и даже смерть. Для нее секс был объединяющим началом, порывом духа через флюиды тела. Когда она умерла, ее дочь, тоже Мари, продолжала эту идею и ввела экстатические танцы и сексуальные оргии, которые люди называют вуду. Но если, мать вашу, вы хотите секса, то ступайте на Бурбон-стрит. Там секс на все вкусы. Если же вы хотите духа, то вы обнаружите его здесь. Именно здесь живет вуду.

– По тысяче долларов за раз, – прошептал Эдем Билли.

– Нет, брат! – воскликнул жирный малый из-за гробницы. – Это вы захотели заплатить за это. Вы сами этого хотели.

Эдем был изумлен, не подозревая, что его могут услышать.

– Довольно, – распорядился Фруктовый Сок. – Помните, что быть здесь – это привилегия. На ваши деньги просто куплено ваше время. Вы здесь для того, чтобы увидеть обряд. В обряде нет смысла, если вы не подключитесь к нему. Мы собираемся обнаружить твой дух, мальчик! – крикнул он Эдему.

Потом, подойдя к основанию гробницы, вместе с креольской красавицей поднял Эдема на ноги. Они стояли замерев, обращенные лицом к гробнице, – креолка, Фруктовый Сок, Эдем между ними. Билли, оставшись одна, вовсе струхнула.

Барабанный бой усилился. Теперь в унисон били все четыре барабана.

– Зачем ты носишь оружие, мальчик? – спросил Фруктовый Сок у Эдема, придвинувшись к нему вплотную и ощущая пистолет в его кармане.

– По той же причине, что и вы. Для охраны здоровья.

Фруктовый Сок рассмеялся, удивленный, что англичанин вычислил пистолет, который у него был. Он раскрыл перед Эдемом свою ладонь.

– Ну, англичанин, отдай его ради самого себя.

– Нет.

– Дай сюда.

– Зачем?

– На всякий случай. Некоторых заносит, и они не знают, как с этим справиться. Другие просто теряют контроль над собой.

– Нет. Я ни за что его не отдам.

– А если ты…

– Я никогда не теряю контроля над собой.

– О’кей. Но если произойдет что-нибудь неладное… – Фруктовый Сок оглянулся на остальных, – здесь у всех есть оружие.

– Я понял.

Фруктовый Сок шагнул вперед и знаком попросил креолку сделать то же самое. Затем он поднял взгляд на луну, ярко светившую высоко над городом. В отдалении можно было время от времени слышать сирены полицейских машин, которые носились по улицам. Ничего больше. Тишина.

– Начнем! – прокричал он с вытянутыми к луне руками. – Пусть этот человек встретится со своим духом. О, Вадун, взываю к тебе. Пусть твоя кровь прошлого смешается с той, которая должна пролиться сегодня, да будет так!

И пока он обращался к богу вуду, заклиная его проявить силу жизни, креолка танцевала перед Эдемом медленный чувственный танец. Затем Эдема стали осыпать белым, наводящим чары порошком, известным как пыль грис-грис, средство магической защиты.

Женщина в маске обезьяны присоединилась к креолке, но ее движения соответствовали карнавальному образу животного. Она прыгала и дергалась перед четырьмя барабанщиками, все время обращенная к ним спиной. Наконец она высоко задрала свое стильное сатиновое платье, дразня их голым задом. И тогда барабанщик в маске обезьяны, возбужденный ее наготой, начал громко стонать и производить такие движения, будто уже обладал ею.

– Вадун, ниспошли на нас свою благодать. Вадун, здесь, на земле, позволь нам услышать твое слово. Позволь нам лицезреть твою сущность. Смотри, как мы готовимся к твоему приходу. Вадун, пролей на нас свои животворные соки, прояви свою мощь…

Уже вся группа участвовала в этом радении, в этом взывании к мощи и милости бога. Человек-обезьяна, дико раскачивавший свое тело, отошел от других барабанщиков и приблизился к оголенному женскому заду. Он встал на колени и распустил «молнию» своих штанов. Затем подхватил танцовщицу со спины, примеривая ее к своему члену, который чудовищно вырастал, длинный и твердый, больше всего, что Эдем когда-либо мог представить. Член был всажен в зад женщины-обезьяны, и она пронзительно завизжала.

– О Боже! – услышал Эдем восклицание Билли, но не обратил на нее внимания, поглощенный тем, что видел перед собой.

Женщина-обезьяна перестала кричать, бросилась коленями на землю и замерла, беря нападавшего в свой плен. Человек-обезьяна тоже перестал двигаться, встав на колени. Его таз находился почти в двенадцати дюймах от женской задницы. Они были соединены его черным пенисом, твердым как гранит, и толщиной с лом. Хотя оба они вовсе не проявляли никакой активности, член двигался в своем собственном ритме, взад и вперед, в бешеном эротическом акте, забираясь в ее мягкость с животной яростью.

И тогда-то Билли схватилась за Эдема.

Он потом был готов поклясться, что видел, как пенис превратился в змею, которая, покачиваясь и извиваясь, исчезла в женщине-обезьяне.

Партнер же ее, у которого уже больше ничего не высовывалось из расстегнутых штанов, заревел и в беспамятстве грохнулся на землю.

Вадун ниспослал свою сущность. Пение закончилось.

Эдем знал, что это был трюк, только как они, проклятые, могли это устроить? Но больше ничего не было видно – только стоявшая на коленях женщина с обнаженным и высоко поднятым задом и ее потерявший сознание партнер.

Снова забили барабаны, на этот раз уже громче. Креолка приблизилась к Эдему и стала петь что-то непонятное, но явно в африканском ритме.

Фруктовый Сок открыл одну из трех коробок и вынул мачете.

Стальная полоса ярко блеснула, подтверждая свою остроту в отблеске лунного света. Он вытянул орудие убийства в ночь и стал повторно взывать к богу:

– Вадун! Вадун!

Барабанщик в маске козла отложил свой инструмент и раскрыл вторую коробку, вытащив оттуда за ноги белого цыпленка. Он высоко поднял отчаянно бившую крыльями птицу и подошел к встречавшей его креолке.

Человек-козел высоко держал птицу прямо над лицом и грудью красавицы. Фруктовый Сок замахнулся над цыпленком, и резкий удар мачете прошел через его шею. Обезглавленная птица, исполнявшая теперь танец смерти, извергала кровь на креолку, на ее лицо и грудь. Эдем увидел, как пятна крови покрыли ее сатиновое платье, как она выпучила глаза в эмоциональном трансе. Она продолжала напевать, тело ее двигалось в такт песне и бивших за ней барабанов.

Затем она потянулась обеими руками, взяла цыпленка и погрузила свое лицо в его кровоточившее горло.

Эдем увидел, что она вгрызалась в еще трепетавшую птицу. У Билли, все еще сжимавшей его руку, упала голова. Все это становилось слишком невыносимым. И будто для того, чтобы ее успокоить, из-за гробницы выступил жирный малый.

На этот раз у него не было ни гитары, ни картонной коробки. На нем вообще ничего не было. Он отвратительно обнажил свою тучность, складки свисавшего жира.

Пройдя мимо Билли, Жирный приблизился к стоявшей на коленях женщине-обезьяне. Он обхватил ее обеими руками за обнаженные ягодицы, развернул прямо перед Эдемом и запечатлел долгий поцелуй взасос, найдя своим ртом ее рот через животную маску.

– Вадун, дай нам узреть твою сущность! – пронзительно закричал Фруктовый Сок. – Вадун, яви нам свой дух! Будь же богом, которого мы могли бы увидеть, как ты видишь нас!

Пока он восклицал это, а пара непристойно целовалась, креолка, отбросив цыпленка, подошла к Эдему, достала из своего кармана пригоршню грис-грис и помазала им его щеки и нос, глубоко втирая в кожу.

Когда она отступила, к нему повернулся Фруктовый Сок.

– Посмотри на себя, каким бы тебя мог лицезреть бог Вадун! – воскликнул он.

Оторвавшись от женщины-обезьяны, Жирный повернулся к Эдему, а Фруктовый Сок отступил от него на шаг.

Жирный раскрыл свой рот и запустил туда руку.

Эдем с ужасом увидел, как Жирный вытаскивает изо рта головку змеи, а затем и все ее длинное, извивающееся тело. Вытаскивает все это прямо из себя.

Фруктовый Сок вплотную приблизился к Эдему и крепко схватил его руки.

Эдем не сопротивлялся, не пытался даже отстраниться.

Барабанный бой прекратился. Билли начала тихо всхлипывать, но он даже не повернулся к ней.

– Посмотри же на себя, каким мог бы тебя увидеть бог Вадун! – повторил Фруктовый Сок, когда Жирный держал головку змеи у лица Эдема, держал крепко, так, чтобы она не могла ужалить. Змея была длиной почти в четыре фута, диаметром в шесть дюймов.

– Водяная мокасиновая змея, – продолжал Фруктовый Сок. – Вадун посещает нас в виде самых смертоносных духов.

Головка змеи, находившаяся в каких-нибудь трех дюймах от лица Эдема, выбрасывала к англичанину свой раздвоенный язык.

– Очень хорошо. А что еще будет? – спокойно спросил англичанин. Он ненавидел и опасался змей, но ни за что не проявил бы перед этими шарлатанами своей слабости.

Голова Жирного механически покачивалась в такт головке змеи. Он пристально всматривался в Эдема.

– А их двое, – сказал Жирный уже более глубоким и угрожающим голосом.

– Двое? – спросил стоявший за ним Фруктовый Сок.

– Две души в одной паре глаз. Два духа. Одно тело.

– Пошел в жопу! – сказал Эдем, заметно волнуясь.

– Две души. Того, что есть, и того, что было. Того, что никогда не может быть. Две обеспокоенные души. Две. Две. Два лица, составляющие одно. Вас двое.

Эдем попытался отвернуться. Память о Маркусе и его далекой могиле жгла его нестерпимо, вызывала на глаза слезы. Но хватка Фруктового Сока была мертвой.

– Двое. Я вижу, двое. Хорошая и плохая. Плохая и хорошая. Которая какая? Это хорошая плохая, а плохая?..

Змея опять выпустила жало, и Эдем в ярости закричал:

– Проклятые трюкачи! Продолжайте, гады, посмотрим, кто кого! Пугай меня, ублюдок, пугай еще!

Усилием воли Эдем вырвался из кольца страховавшего его Фруктового Сока и хотел схватить змею, но Жирный подался назад и, к изумлению англичанина, освободил ее головку. Змея кинулась на Эдема с ощеренными ядовитыми зубами. Эдем успел схватить ее за шейку и предотвратить смертельную свободу действий змеиного жала. Все отпрянули и с безопасного расстояния наблюдали за его борьбой с рептилией.

Змея, очутившись в чужих руках, запах которых был непривычен, ощутила опасность и быстро обвилась вокруг запястья Эдема.

Эдем крепко держал ее за шейку, но чувствовал, как сильно она сжимает его руку, перекрывая доступ крови. Он стал сжимать ее еще крепче, но это не имело большого эффекта. Оставалась одна возможность освободиться от этой смертельной близости со змеей: раздавить головку пальцами левой руки. Опасность заключалась в том, что ядовитому укусу подверглась бы свободная левая рука, прежде чем удалось бы раздавить змеиную головку. Между тем его хватка начинала ослабевать, а давление обвившей его руку змеи становилось сильнее. Тогда он попытался дотянуться до верхнего внутреннего кармана куртки, чтобы достать пистолет. Это оказалось невозможным: его левая рука не дотягивалась до кармана.