Текст книги "Оборотни"

Автор книги: Эдди Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

– И кто же они? – спросил исполнительный директор, выбираясь из постели.

– Это информация, которую нельзя передавать по телефону. Для передачи ее необходима санкция высшего начальства.

Исполнительный директор знал, что при этом подразумевается президент. Ну и ну. Меньше всего он хотел бы, чтобы это дело прошумело в Белом доме и на Капитолийском холме. Одно за другим, одно за другим.

– Почему же?

– Потому что их собственное начальство поставлено в известность. По словам Новака, это носит сенсационный характер.

– А он сам знает?

– Говорит, что нет. Только то, что сообщил ему связной.

– О’кей. Я получу санкцию.

– Они хотят быстрейших действий.

– Не буду же я будить през… кого бы то ни было… в такое время! Я позвоню часов в семь.

– Там будет четыре после полудня.

– Я же сказал вам. Сделаю первым делом.

– Был еще звонок от Такера… – ЗДА самое главное приберег напоследок.

– Такера?

– Нашего представителя в Новом Орлеане.

– Ну и…

– Триммлеров убили.

– Проклятье! Вы… Я не верю… Когда же?

– Примерно два часа тому назад.

– Почему же мне не позвонили?

– Я звонил, сэр. Никто не ответил.

Исполнительный директор, недавно женившийся на двадцатишестилетней дочери одной известной светской дамы Вашингтона, вспомнил, что он отключил телефон, когда принялся демонстрировать молодечество в ночной игре с женой на кровати. Он забыл включить его опять и вспомнил об этом, когда минут за пятнадцать до разговора отправился освежиться в ванную.

– Что-то случилось с телефоном, надо полагать. Как это произошло?

– Убили его и жену. Ножом. Затем отрезали руки у Триммлера.

– Что?

– Именно так. И положили их сложенными в форме свастики.

– О Боже! – последовала многозначительная эмоция.

– Может быть, вам следует получить совет высшего начальства, сэр?

– О’кей. А вы дома?

– Да, сэр. Я руковожу отсюда.

– Знает ли ЗДР последние новости?

– Нет. Я хотел сначала переговорить с вами.

– О’кей. Сообщите ему. Позвоните прямо из дому. И не занимайте телефон слишком долго. Мне придется снова звонить вам. Нам нужна стенографистка. Я хочу, чтобы полный доклад был передан отсюда по факсу.

Исполнительный директор собирался позвонить руководителю ЦРУ, самому директору. Если кто-нибудь пожелал бы тревожить президента Соединенных Штатов в три часа утра, он, черт возьми, не стал бы подставлять при этом свой зад.

Телефон замолк. ЗДА положил трубку. Он уже вызвал стенографистку. Она находилась за соседней дверью, в его жилой комнате. Но, прежде чем он смог подняться от стола, телефон зазвонил снова. Он схватил трубку.

– Да, – выдохнул он.

– Такер, сэр.

– Что случилось, Такер?

– Новые затруднения.

– Кажется, все уже достаточно плохо.

– Англичанин покинул отель, как только обнаружил Триммлера. Водитель отвез его во Французский квартал. Только что они вернулись. Мне позвонил руководитель сыскной полиции. Говорит, что в этом квартале произошла стрельба. Ручные пулеметы и гранаты. Говорит, что в ней участвовал один из наших. Хотел бы напомнить вам, что мы разрешили англичанину носить оружие. У него был и ручной пулемет.

– Почему вы считаете, что это был он?

– Об этом мне только что рассказал наш водитель. Кажется, он отправился за парнем, убившим Триммлера.

– Откуда вы это знаете?

– Это опять же говорит водитель. Что-то связанное с кровью маленькой девственницы и мочой, сэр.

«Ривер-Уолк Хилтон»

Новый Орлеан

Эдем все еще спал, когда специальный уполномоченный ЗДА Картер в пять тридцать утра прилетел в Новый Орлеан. Он привез С собой двух помощников, Уиндраша и Фейвора. Как и Картер, они были посыльными, иначе говоря, помощниками при посыльном помощнике.

Мариус, другой водитель из ЦРУ, встретил их у специального реактивного самолета и привез на такси в «Хилтон».

Прежде всего они встретились с Такером. У него были заспанные глаза, но он испытывал облегчение от передачи ответственности Картеру. Такер представил им полный отчет о своей деятельности, включая и разговор с ЗДА. Встреча состоялась непосредственно перед тем, как Эдем лег спать.

– Сопливый негодяй, – заметил Картер. Его коллеги согласно кивнули.

– Но он прав. Мы не можем допустить, чтобы полицейские забрали его в город. Есть ли у вас представление, почему он пришел в такое неистовство?

– Нет. Полагаю, что вам нужно переговорить с Фрэнки Мистлето.

– Что это за имя? – презрительно усмехнулся Фейвор. Уиндраш кивнул, считая, что выразил согласие с ведением дела.

– А как обстоят дела с этой женщиной?

– С ней все в порядке. Она наблюдала за Триммлером, как все мы, – ответил Такер.

Потребовался почти час, чтобы он ответил на вопросы, поскольку Картер, в соответствии с полученным указанием, трижды возвращался к событиям последних нескольких дней. Спрашивал он и о поездке Фрэнки с Эдемом на кладбище, и о последовавшей за этим перебранкой с руководителем сыскной полиции.

– А знает ли Нихолсон о том, что таксист рассказал вам о его поездке туда? – спросил Картер.

– Не знает. Я получил эти сведения от Фрэнки после того, как Нихолсон отправился спать.

– А полиция знает?

– Нет. Только находящиеся в этой комнате.

– О’кей. Оставим это как есть. – Затем он послал Такера вниз за Фрэнки.

Поджидая их, Картер позвонил руководителю сыскной полиции в полицейское управление Нового Орлеана. Разговор их был коротким; Картер знал, что с ними уже связывались из Вашингтона и соответственно предостерегли. Самая крупная схватка была с ФБР, которое хотело сунуть в это дело свой нос. Но все было согласовано, и операции на месте были предоставлены ЦРУ. Все следовало решать без промедлений. Полиция Нового Орлеана не станет этого тянуть, поскольку ей нужно расследовать свои собственные дела об убийствах.

Руководитель сыскной полиции, которому уже приказали передать всю ответственность Картеру, был, естественно, раздражен, но Картер успокоил его, заявив, что нуждается во всякой помощи и хотел бы работать совместно с ним.

К тому времени, как в комнату вкатился Фрэнки, Картер успел нейтрализовать полицейского и договорился встретиться с ним в десять утра.

Никто не предупредил Картера, что Фрэнки – инвалид, и его удивление было нескрываемым.

– У нас равные возможности во всем, – подколол его таксист. – Вы видите перед собой кажущегося инвалида.

Картер был смущен и сердит, что ему ничего не сказали.

– Итак, вы отвезли Нихолсона во Французский квартал? – начал он после того, как бросил укоризненный взгляд на Такера. – Расскажите же мне все об этом, пожалуйста.

Когда Фрэнки кончил, наступило продолжительное молчание.

– И он взял с собой оружие, когда пошел на кладбище? – нарушил наконец тишину Картер.

– Да.

– А где же он получил гранаты? Я не давал на это разрешения.

– Он взял у меня.

– А вы какого черта делаете с гранатами?

– Это же трудный город. Когда вы привязаны к креслу на колесиках, то нужно быть готовым к разным случайностям.

– Но вы же понимаете, что не должны были давать ему ручные гранаты?

– Он увидел их и захотел прихватить, – соврал Фрэнки. – В конце концов, подразумевалось ведь, что мы по одну сторону.

– А эта женщина знала, что происходит?

– Нет. Насколько я знаю, нет.

– Но она ходила на обряд вуду.

– Я думаю, что это просто определялось наличием свободного вечера.

– Итак, почему он думал, что ему нужен именно этот парень, Фруктовый Сок?

– Я уже говорил. Я не знаю. Он просто забрался в машину, показал мне эту бутылку и сказал, что это визитная карточка Фруктового Сока. Наверное, он говорил о Триммлере. Ничто другое не могло бы его так взбесить. Ведь он профессионал. А смерть Триммлера как бы обесценила его работу.

– Плохо и безумно, – прошипел помощник Картера Фейвор.

– Мне он не показался безумным. Он отчаянный, но он же отправился за убийцей Триммлера. И он его настиг.

– Мы не можем утверждать это с уверенностью, – оборвал его Картер. – И если даже он прав, ему следовало подождать приказа. Он же находился в нашем подчинении, а не работал в качестве вольного ландскнехта.

Картер чувствовал во всем этом определенную для себя опасность. Никто не предупреждал его о действиях англичанина, но никто в тот момент ничего толком о них и не знал. История обретала дипломатические нюансы, которые выходили за сферу его полномочий. Ему предстояло успокоить судно, не потопив при этом негодяя.

– Если он не руководствовался другими мотивами…

– Сэр? – спросил Такер, не понимая, куда клонит Картер.

– Мы исходим из того, что Нихолсон действовал в наших интересах. Наступило время посмотреть, не было ли у него иных мотивов.

– Зачем же ему было нужно…

– Вот это вы мне и скажите. Вы ведь работали с ним.

– Я даже подумать не могу о чем-то… ни о чем, что могло бы вызвать у меня подозрения. Он… серьезно относился к своим обязанностям. Никогда не допускал положения, при котором Триммлер оказался бы в опасности. Черт возьми, он даже вывозил его в город на вечер. Если бы Нихолсон охотился за ним, он мог бы что-нибудь сделать именно тогда.

– Не все столь очевидно, как кажется. Это первейший закон расследования. Так он все еще в своей комнате?

– Насколько я… Да, сэр.

– Уиндраш, я хочу, чтобы вы находились там, наверху. Пусть он никуда не уходит, пока я не скажу. – Когда Уиндраш вышел, Картер повернулся к Такеру: – Я хочу повидать его чуть позже, но не следует, чтобы он знал о нашем разговоре.

Они не смогли повидать Эдема, так как события перемешали все их планы.

Мариус, приятель Фрэнки, услышал, что другой таксист получил заказ на поездку в аэропорт. Пассажиром был какой-то русский или немец, который хотел сесть на первый же самолет, направлявшийся не то в Германию, не то в Нью-Йорк, где можно сделать пересадку. Таксист обсуждал это со своими коллегами, когда все ждали утренних заказов.

– Напуганное дерьмо! – говорил таксист. – Просто хотел драпануть из Нового Орлеана. Накажи меня дьявол, ему приснилось что-то страшненькое ночью…

Другие таксисты, включая и Мариуса, рассмеялись и стали напоминать друг другу о страшных ночах и перепуганных туристах, которые уезжали и никогда больше не вспоминали о Новом Орлеане.

Пятнадцать минут спустя Мариус сообщил об этом разговоре Такеру, который нашел Картера в закусочной. Когда они справились в регистратуре, то обнаружилось, что за два часа до этого из отеля выбыл Альберт Гуденах. К тому времени, когда они связались с аэропортом и постарались выяснить, куда направился Гуденах, ученый уже улетел в Нью-Йорк, где намеревался пересесть на аэробус, вылетавший прямо во Франкфурт.

К 9.30 Эдем побрился, принял душ, надел свежую рубашку и направился позавтракать. Картер остановил его и сказал, что желает немедленно с ним поговорить.

– Прекрасно. Давайте поговорим за завтраком, – холодно ответил Эдем.

– Нет, к черту! Мы не можем обсуждать такие вопросы на публике.

– Но я умираю от голода. Поэтому либо присоединяйтесь ко мне, либо устройте так, чтобы мы могли повидаться позднее.

– Думаю, что нам нужно переговорить сейчас же.

– Это мне подходит, – улыбнувшись, сказал Эдем и пошел дальше.

– Послушайте, я же хотел сказать, что… – вскипел Картер, но уже было слишком поздно, и ему не оставалось ничего другого, как проследовать в дежурный ресторан, где они уселись за угловым столиком. Картер кивнул на вопрос Эдема, хочет ли он кофе, откинулся назад и стал ждать, когда англичанин оторвется наконец от меню. Далее последовал заказ: яичница из двух яиц, две порции бэкона, три сосиски, овсяная каша, суфле из черники и дарджилийский чай с молоком.

– Ну и любите вы пожрать! – прокомментировал это Картер, не в силах скрыть своего раздражения.

Эдем не обратил на это никакого внимания.

– Чем могу быть вам полезен, мистер Картер?

– Вы же напрашиваетесь на беду. – Знаете ли вы это?

– С холестерином у меня все в порядке. Мне всегда нравилась жирная пи…

– Не хитрите со мной.

– Зачем мне это? – усмехнулся Эдем. Человека ЦРУ легко было подколоть.

– Почему вы нам не сообщили, что обстреляли половину Нового Орлеана? – Картер уничтожающе посмотрел на Эдема, но это не вызвало у англичанина никакой реакции.

– Мы знаем, что там происходило.

– Где?

– На этом поганом кладбище. Мы знаем, что там случилось.

– Тогда расскажите мне. – Эдем решил притвориться несведущим. Он не верил, что Билли могла рассказать что-нибудь. Сведения поступили извне, возможно, из полиции. Или от Фрэнки.

– Подразумевалось, что вы работаете с нами.

– Нет. Я работаю на свое собственное правительство. Временно использовался вами. Меня прислали сюда для защиты Триммлера.

– Не совсем успешной, не так ли? – съехидничал Картер.

– Ваш человек, ваше управление были на дежурстве, когда они убили Триммлера. Вам не следует об этом забывать.

– Трахнуть бы вас.

– Найдите такую прекрасную возможность.

– Что?

– Ничего. Я делал то, что меня просили. Ваши люди прошляпили.

Картер изменил тактику. Он великодушно улыбнулся и протянул руки ладонями вверх, как символ примирения.

– Мы знаем, что вы участвовали в стрельбе. Черт с вами, я был бы рад, если бы копы забрали вас. Но объясните одну вещь. Вы полагаете, что те парни на кладбище замешаны в убийстве Триммлера. Но это значит, что они могли находиться под контролем иностранной службы. Мы должны это расследовать.

– Что заставляет вас думать, будто они замешаны в смерти Триммлера?

– Это не мы. Это вы так думаете. И только это нас сейчас интересует.

– Тогда я представлю полный отчет, когда вернусь в Лондон.

– Желательно, чтобы это было сделано немного побыстрее. – Он наклонился над столом. – Я знаю о бутылке.

– Бутылка? – Эдем уже не сомневался, что это Фрэнки рассказал ЦРУ.

– Да. Бутылка. С кровью и мочой.

– С кровью маленькой девственницы и мочой?

– Извольте, с кровью маленькой девственницы и мочой.

Картер был доволен, что заставил его приоткрыться.

– Не знаю, о чем вы говорите. – Он усмехнулся, заметив выражение гнева на лице Картера. – Ну, не расстраивайтесь. Вы же знаете, как это плохо для артериального давления.

Прежде чем Картер смог ответить, подошел официант и поставил на стол завтрак Эдема.

– Выглядит неплохо, – сказал Эдем, настраиваясь на еду.

– Вы напрашиваетесь на беду. Мне следовало бы передать вас копам. Пусть бы они поговорили с вами по-своему.

– Вы не можете этого сделать. Вам не разрешат.

– Тогда расскажите мне, что произошло. Какого черта отправились туда? Что вам известно такого, чего не знаем мы?

– Все это будет в моем отчете. Как только я вернусь.

– Мы переговорим с Лондоном.

– Прекрасно. Если они мне скажут, я представлю полный отчет вам.

Картер резко поднялся, чуть не свалив стул. Он подхватил его и придвинул к столу.

– Не уезжайте, пока я не вернусь.

– А знаете, что мне совершенно непонятно?

– Что?

– Почему при всех ваших технологиях и экспертных знаниях вы, американцы, не можете приготовить настоящий бэкон. – Он поднял на конце вилки тонкий ломтик. – Слишком жесткий. Ну куда, к черту, такая жесткость! – Картер метнулся к выходу, не в состоянии более сдерживать свои эмоции. – Эдем усмехнулся. – Да не вскипайте вы, пожалуйста, только потому, что мне не нравится ваш бэкон.

Овальный кабинет

Белый дом

Вашингтон, округ Колумбия

На этот раз ЗДА хранил молчание.

Он прибыл с директором и исполнительным директором ЦРУ, которые докладывали президенту о таких делах. Сам он присутствовал здесь на случай потребности в дополнительной информации. Он был побочной, незначительной деталью в этом механизме исторических решений.

Когда исполнительный директор закончил свой доклад, президент откинулся в большом кожаном кресле своего кабинета и развернулся, чтобы посмотреть в окно.

– События развиваются с адской скоростью, – сказал руководитель штаба президента Чарлз Мейги. – Вы уверены, что ничего не случилось с тех пор, как мы начали это совещание?

– Моим сотрудникам приказано информировать меня незамедлительно о любом значительном событии, – ответил директор.

– Это дело может протекать миллионом мельчайших ручейков. В нем может быть замешан любой, пытающийся нанести нам ущерб. В том числе и русские.

– Мы понимаем это.

– И вы все еще не продвинулись с компьютером?

– Пока нет. Но мы сужаем сферу поиска в нужном направлении.

Мейги вспылил:

– Не окажетесь ли вы вообще без необходимого стране фундамента данных, если будете сужаться с такой скоростью?

– Горячность не может решить проблему, – сказал президент, разворачивая кресло так, чтобы видеть всех. – Могут ли это быть русские? – спросил он директора.

– Я так не думаю, мистер президент.

– Почему же нет?

– Потому что не вижу в этом их интереса. У них слишком много сегодняшних проблем, чтобы возвращаться к своим старым трюкам. При любом раскладе у них нет повода выбивать агентов, которые просто стары, чтобы представлять для них угрозу.

– А китайцы?

– То же самое. Никакого выигрыша, – ответил директор.

– А когда прояснится дело с «Призраками Луцы»? – спросил президент.

– Сегодня, во второй половине дня, в моем офисе состоится совещание, на котором наш русский связной проинформирует нас, что они знают.

– О’кей. Держите меня в курсе дела. Триммлер… Я когда-нибудь с ним встречался? – спросил президент у Мейги.

– Да, мистер президент. Я думаю, что он был вам представлен. Он участвовал в некоторых наших делах по научному обмену. Всего раза три. – Мейги оперативно поставлял президенту всевозможные сведения и потому был нужным человеком.

– И у него оказалось нацистское прошлое?

– Да, сэр. Хотя мы не знаем всех деталей. Они находятся в компьютере, а свидетельские показания о прошлом получить весьма трудно. Мы же скрывали очень многое. Военный министр того времени, Роберт Паттерсон, и генерал Джон Хилдринг просто препятствовали идентификации личности нацистов. Хилдринг говорил, что следует похоронить мертвую нацистскую лошадь.

– Но закопать ее достаточно глубоко не позаботились, – сухо прокомментировал президент. Затем он обратился к директору: – Ведь этот компьютер имеет большое значение. Он может дать нам ответы, в которых мы нуждаемся.

– Мы стараемся сделать все, мистер президент, – ответил директор.

– Я это ценю. Но нам нужны позитивные сдвиги. Не будем забывать, что и англичане включены в это дело. И мы не хотим выглядеть плохо перед русскими. Там еще много напряженности. Мы являемся свидетелями провала некоторых направлений их деятельности, неожиданных и частых изменений их политического курса. Если мы закрутились в этом деле, это станет известно англичанам и остальным европейцам. Не забывайте, что мне предстоит поездка в Европу. Я не хочу прибыть туда с пустым чемоданом в руках.

– Если уж говорить об англичанах, то как много знает их парень, включенный в нашу команду? – спросил Мейги.

– Не очень много. Он знает, что прибыл для охраны Триммлера. Сейчас он хочет вернуться домой, – сказал исполнительный директор.

Перестреляв половину Нового Орлеана! Они, должно быть, с ума сошли, предложив нам подобного типа.

– Как я уже говорил, он думал, что преследует убийцу Триммлера, – вмешался директор.

– Вы хотите сказать, что так мы предполагаем. Из вашего отчета явствует, что сам он ничего определенного не сказал.

– Пока нет. Мы связались с Лондоном. Они дадут ему приказ отчитаться прямо перед нами. Но даже при этом, мобилизуя все наличные свидетельства, мы думаем…

– Окольные свидетельства. Сами-то вы ни черта не видели. Он просто мог хорошенько проводить свободный вечер. Наркотики и тому подобное. Непонятно, зачем ему понадобилось посещать этот самый обряд вуду. Может быть, отсюда все и пошло вкривь и вкось. А он не хочет отчитываться, чтобы не быть пойманным. Вся эта история с вуду просто напоминает охоту на диких гусей.

– И это возможно? – спросил президент.

– Да, сэр. Все возможно, – ответил директор.

– Это дело чертовски запутано, он мог быть даже частью заговора. Есть ли уверенность, что не он убил Триммлера? В конце концов, он же первый нашел тело. – Мейги стал нажимать сильнее.

– Маловероятно. – Директор стал покрываться потом.

– Такер говорит, что его позвали, когда он покинул Триммлера.

– Да, его вызвал Нихолсон. Но трудно поверить, что он от своего имени просил Такера спуститься.

– Почему же? Использование такого имени было бы одним из способов получить гарантию, что Такер действительно спустится в вестибюль. Ваши люди опросили обслуживающий персонал отеля, кто позвал Такера вниз?

– Был использован внутренний телефон для того, чтобы передать эту просьбу в регистратуру.

– О’кей. Но не исключайте ничего. Эта штука так запутана, что кто угодно мог участвовать в игре. Это же очевидно. Пробелы настолько велики, что Саддам Хусейн мог бы провести через них целую танковую дивизию. У нас совершенно нет представления, кто стоит за всем этим. Так начиналось и в Кувейте, когда туда вступили иракцы. И все потому, что у ваших людей не было даже представления, что беда вот-вот разразится.

– Это чепуха. – Директор стал обороняться. Они всегда вспоминали провалы, и никогда – успехи. Тут же он пожалел, что сорвался на глазах у президента.

– Но так же случилось, разве нет? – опять стал нажимать Мейги.

– Все тогда недоглядели. И чего можно было ожидать при сокращениях, которые нам пришлось произвести?

– Всегда возможно вмешательство израильтян. Может быть, они обнаружили прошлое Триммлера. Это могла быть просто месть. Но ведь возможна и сеть шпионажа, подобная делу Фукса. Вот была бы для нас проблема! Разве ваши люди не понимают, чем все это чревато?

– Хорошо, – подвел итог президент. – Не будем набрасываться друг на друга. Но Чарли прав. Может быть, мы следовали по слишком узкому руслу. Расширьте его. Присмотрите за вещами, которые не бросаются в глаза. Введите в дело большие ресурсы. Выясните, что происходит. Я не хочу, чтобы политическая бомба взорвалась у меня в штанах.

Руководство ЦРУ вышло в коридор.

– Позаботьтесь о том, чтобы это было сделано, – сказал директор, обращаясь к исполнительному директору. – Установите, наконец, что происходит, или на очереди окажется ваш зад.

– Слышали вы его? – обратился к ЗДА исполнительный директор, когда они сели в служебную машину. – Если я уйду, уйдут также и вас. Выясните же, почему англичанин бросился сломя голову на кладбище! Мне нет дела до того, как вы узнаете это, важен результат.

– А как насчет дипломатических последствий?

– Как быть с ними? Да не важно, если этого ублюдка даже укокошат. Важно прояснить это дело до конца.

Франкфуртское отделение «Дейли ньюс»

Франкфурт

– Это какая-то дьявольская история времен войны. – Главный бросил на стол записки, которые были переданы ему для прочтения. Его грузный корпус размяк, когда он откинулся во вращающемся кресле и самым пристальным образом уставился на редактора новостей. – Хотя правда ли это? Нас и раньше околпачивали.

– Но это никогда не мешало нам основательно прослеживать нить, – отвечал редактор новостей, совершенно не смутившийся вниманием своего начальника.

– Я хорошо знал Гроба Митцера. Бывал гостем в его доме здесь, в загородном поместье тоже. – Главный не упомянул, что Митцер был также большим другом владельца газеты, что они часто проводили уик-энды в горах, занимаясь охотой на кабанов и лыжным спортом. – Это был великий немец. – Он по-казал на кипу бумаг, лежавшую перед ним. – Писулька не соответствует действительности.

– Тогда мы докажем его невиновность.

– Это не требует доказательств. Они не нужны тем, кто этого человека знал.

– Но если не возьмем их мы, это сделает какая-нибудь другая газета. Мы же им не запретим печатать этот материал.

– Никто и не пытается запрещать! – гаркнул Главный, понимая, что преступает грань непредвзятости. – Я просто хотел спасти репутацию одного из величайших людей современной Германии.

Редактор новостей подхватил заметки.

– Это требует ответа. Даже если это ложь, нужно на нее ответить.

– Хорошо, хорошо. Послушайте, я не, собираюсь скрывать правду. Я никогда не допущу такого. Но не относитесь к этому серьезно. Я полагаю… что это ложь. Я не хотел бы обычного газетного трюка с угрозами, инсинуациями, интригами. Давайте исходить из того, что обвиняемый невиновен, и убедим всех в этом, прежде чем печатать что-нибудь.

– О’кей. Но здесь же масса информации. Правда это или нет – дело другое. Членский билет нацистской партии… массовые убийства рабочих, завезенных в Нордхаузен и Пеенемюнде… личная ответственность за транспортные средства, на которых перевозили рабочих на эти ракетные предприятия. Они были настолько истощены, что сотнями умирали еще в дороге. Особое обвинение заключается в том, что он сам убивал совсем ослабевших рабочих, чтобы сэкономить их скудный паек. Знание нацистских успехов в области ракетостроения он использовал после войны для продвижения своих собственных интересов, скрывая эту информацию и от правительства, и от промышленных кругов. Материалы такого рода особенно интересны для израильтян. Если хотя бы доля этого – правда, то речь идет о крупных военных преступлениях.

– Нельзя преследовать мертвеца. Можно разрушить его репутацию. Странно, почему это не выплыло раньше, когда он был жив? Кому понадобилось пересылать нам эту информацию?

– Бог его знает. Придерживать эти материалы в течение многих лет. На всякий случай. Это немыслимо!

– Если это правда. Если это правда… Помните ли вы, как английская «Санди таймс» опубликовала «Дневники Гитлера»? Это оказалось большим жульничеством.

– Мы получаем немало информации о группах национал-социалистов.

– Нацистов?

– Это уже самое плохое. Просто национал-социалистов.

– Сумасбродные политиканы!

– Но это не только болтовня. Существуют предположения, что они причастны к убийствам в синагоге… взрыву бомбы в гостинице Неу-Изенбурга.

– Национал-социалисты скорее заинтересованы в создании партии, вызывающей уважение в народе, нежели в бомбах и пожарах. Мне в это не верится.

– Но это возможно, – настаивал редактор новостей. – Держите людей под гнетом свыше сорока лет, и у вас появится человеческий материал для фашизма.

– Возможно, но маловероятно. Согласен, что у нас неразбериха, а благодаря ей и Гитлер в свое время пришел к власти. Но он поправил экономику и объединил страну. И что бы ни говорили, партию, которая сегодня могла бы сделать это для Востока и Запада страны, партию с хорошим лидером, следовало бы принимать всерьез. Гитлер провалился из-за своего параноидального отношения к евреям и жажде новых территорий. Новый лидер мог бы учесть это. Евреи теперь не проблема, я хочу сказать, что их больше нет в Германии. А что касается вторжения в другие страны, то этим никого нельзя увлечь. Это в наше время актуально, может быть, только для некоторых воинствующих арабов. Но не для нас. Русские и американцы не допустили бы, чтобы это случилось. Если и есть такое движение, давайте выясним это. Но не будем осуждать его заочно, оно может быть тем, что хочет страна. – Главный говорил совершенно в тоне владельца газеты. – Хотелось бы все же знать, кто прислал нам это досье на Гроба Митцера.

– А если там правда?

Главный вздохнул, затем, кивнул, задвигался его тройной подбородок.

– Давайте. Если там правда…

«Ривер-Уолк Хилтон»

Новый Орлеан

Эдем оставался в отеле, потому что ему некуда было больше идти.

Заказывать билет на самолет тоже не имело смысла… Он уже звонил капитану Кою в Лондон – радости мало.

– Оставайтесь на месте, пока я не приеду к вам, – только это и сказал Кой, выслушав длинный рассказ Эдема, который его изрядно напугал. Эдем и не ожидал другого. В конце концов, Кой – всего лишь связной офицер.

Билли позвонила ему по внутреннему телефону и спросила, не хочет ли он поесть. Они встретились внизу, в ресторане.

– Я слышала, что вы переговорили с Картером, – сказала она, когда официант принял у них заказ.

– Быстро же путешествуют новости в Новом Орлеане!

– Об этом мне сказал Такер. Он озабочен.

– Не обо мне ли?

– Как вы понимаете, своим собственным положением.

– Даже канцелярская крыса…

– Не будьте слишком жестоки, – прервала его Билли. – Он знает то, чему его обучали.

– Что еще он говорил вам?

– Что они вам не верят, что вы нечто скрываете.

– Проницательно, не правда ли?

– Почему вы не рассказали им то, что говорили мне?

Эдем пожал плечами и отпил из стакана воды со льдом.

– Почему вы не сделали этого?

– Не в моем характере.

– Что это значит?

– Я не люблю раскрываться, пока мне это не нужно. Но почему вы не сообщили им то, о чем я вам рассказал?

– Но ведь вы доверились мне не для того, чтобы я этой доверительностью пользовалась.

– Спасибо. А как у вас дела? Вы связались с домом?

– Думаю, что вы могли догадаться. – Билли подробно рассказала, как она позвонила домой и автоответчик проинформировал ее, что Гейри переехал к своей новой приятельнице, которая, насколько она знает, на пятнадцать лет ее моложе.

– У него не хватило мужества рассказать мне это лично. Прибегнул к техническому средству.

И тогда она даже порадовалась, что Питер не звонил; ей было бы крайне неприятно, узнай он, что Билли не может удерживать своих дружков.

– Извините, что спросил об этом, – сказал Эдем, когда она закончила свой рассказ.

– Не стоит. Я завидую вам.

– Не могу взять в толк почему?

– Потому что вы занимаетесь своим делом, по своим собственным мотивам. Я же всегда стараюсь, чтобы все и каждый в отдельности были счастливы. А в конечном счете всегда именно мне достается зуботычина.

– Перестаньте жалеть себя.

– Я этим не занимаюсь.

– Именно этим.

– Ну, самую малость. Вы должны понять, это прерогатива женщины. Но хватит об этом. Все они подонки, каждый из мужчин, которых я знала. Это, конечно, говорит и обо мне, приходится признать.

– Не повезло. Бывает.

– А вы когда-нибудь влюблялись, Эдем?

– Никогда не испытывал к этому склонности. Наверное, слишком был занят самим собой.

Билли посмотрела на него внимательно.

– Они пока не хотят отпускать вас обратно в Англию.

– Знаю.

– Кто же еще был замешан в этом деле?

– Никакого представления. Я даже не знаю, почему они его убили. Знаю кто, но не знаю почему.

– А вы уверены, что это сделал Фруктовый Сок?

– Разумеется. И я знаю, что у него не было других мотивов, кроме получения денег. Это самое легкое. Убить за определенную цену. Особенно в таком городе. Наверняка больше никто ничего не знает. За исключением, может быть, одного человека.

– Кто же он?

– Гуденах. Думаю, что он знает…

– Но он же уехал.

– Что вы хотите сказать?

– Этим утром. Сел на самолет, вылетающий отсюда.

– Кто вам сказал?

– Такер.

– Проклятье! – Эдем ударил кулаком по столу. – Куда он смотался?

– В Германию. Так сказал Такер.

– Похоже, что они все провалились.

– В чем дело, Эдем, объясните!

– Дело в Гуденахе. Ответы знает он. А не Фруктовый Сок и вся его шайка.

– Откуда вы знаете?

– Чувствую это. Но я хочу понять, что происходит. Меня послали для того, чтобы защитить Триммлера. А преследование Фруктового Сока – это как бы мой личный гнев по поводу того, что меня запачкали. Я не хотел его убивать, я хотел выяснить, что произошло. Смерть этого мага была простой случайностью. Я сам мог умереть. Могло случиться и так и сяк. Но теперь я влип в дерьмо, о котором ничего не знаю. За исключением того, что оно опасно и что я оказался в самой середине. Я не спрашивал об этом раньше потому, что не хотел подвергать вас риску. Но теперь мне нужно знать, почему Триммлеру придавалось такое большое значение и что же в действительности стоит за всем этим?