Текст книги "Оборотни"

Автор книги: Эдди Шах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

Официант принес их поздний завтрак, и они ждали, пока он закончит свои хлопоты.

– Итак, вы мне можете объяснить? – спросил он, когда официант ушел.

– Я хочу сказать, это не должно…

– Ладно, Билли. Не надо лишних слов. Мы ведь друзья.

Она вздохнула, подхватила пальцами кусочек запеченной по-французски картошки, подула на него и медленно прожевала. А потом рассказала все. Рассказала о компьютере, о вирусном расстройстве, о смерти агентов, о покушении на жизнь Триммлера в Каннах, о том, что имели место контакты с русскими, хотя она совершенно не знала их смысла.

– Лучше поешьте, – сказал он, когда она закончила. – Ваша еда совершенно остыла.

Он сидел молча, пока она ела.

– Запутались? – спросила она.

– Совершенно.

– Что теперь?

– Посмотрим.

– Мне не хотелось бы, чтобы вы говорили об этом со своими людьми.

– Это их совершенно не касается. Мне велели быть здесь и охранять Триммлера. Это все, о чем мне нужно отчитаться перед ними.

В тот же день по телефону поступило распоряжение Коя, чтобы Эдем подготовил для американцев полный отчет.

– И оставайтесь там, пока они вам не скажут возвращаться домой, – добавил он. – Между прочим, мы разочарованы вашими действиями. Вас послали для страховки, а не для расследований. Нам трудно поддержать такие действия. Если только не было исключительных обстоятельств, которые вынудили вас либо устанавливать правду, либо защищать самого себя.

Эдем понял, что он предоставлен самому себе; так всегда безликие канцелярские чиновники устранялись от всякой ответственности, предлагали ему самому выбираться из неприятных ситуаций.

Ему стало как-то легко, вернулось настроение молодого озорства: пусть Картер, если он ему нужен, побегает за ним. Эдем направился в магазин одежды на Кэнел-стрит. В регистратуре он оставил записку для Билли с указанием своего маршрута.

Магазины выглядели не так уж внушительно, как он надеялся. В большинстве крупных американских городов торговцы предлагают более обширный ассортимент товаров, чем в Европе, и они всегда дешевле. Новый Орлеан не отвечал этим стандартам.

Фрэнки и Билли, объезжавшие Кэнел-стрит в поисках Эдема, увидели его выходящим из «Куотер мэн», одного из небольших магазинов на этой улице.

– Они хотят, чтобы вы вернулись! – крикнула Билли из «кадиллака».

– Кто «они»?

– Картер. Он просто в ярости. Говорит, что Лондон велел вам отчитаться перед ним. Совершенно вышел из себя.

– Ладно, только не Картеру. Вы знаете, это отвратительное место для покупок. Никакого выбора. Я ожидал лучшего.

– Ничего не подошло?

– Абсолютно.

Эдем уселся рядом с ней.

– У меня не было случая рассказать вам, – сказал Фрэнки, продолжив путь, – что они дотошно расспрашивали меня о Фруктовом Соке и о Старом Номер Один.

– Я так и подумал.

– Я просто сказал, что вы поехали туда…

– Полностью вооруженным.

– Но я не говорил, что вы делали там что-нибудь.

– И вы же не видели этого, что особенно важно.

– Но они и сами все обнаружат. Даже в тех кругах полиция имеет своих информаторов.

– А не был ли вон тот на церемонии вуду? – прервала его Билли, указывая на трех человек, которые шли в северном направлении по Кэнел-стрит.

В середине этой тройки, весело разговаривавшей, выделялся Козлоликий.

– Стоп. Подъезжайте! – прокричал Эдем. Его стремительная реакция опережала осторожность.

Фрэнки рванул к обочине, пересекая первые полосы движения и вызывая негодование других водителей. Машина еще не остановилась, а Эдем уже выскочил из нее с браунингом в руке. Билли с тоской подумала, что она невольно усугубила этот нескончаемый бред.

Чертыхаясь, выбрался из своего «кадиллака» Фрэнки. Билли с трудом распахнула собственную дверцу, сердце ее отчаянно колотилось. Она едва могла перевести дыхание, а Фрэнки, справившись с костылем, уже держал на взводе «Райзинг М50».

– Эй, козлиная морда! – крикнул Эдем, догоняя тройку.

Билли увидела, как они одновременно повернулись. Двое по краям в тревоге отступили, а Козлоликий остался на месте. Он откинул голову и засмеялся.

– Чтоб ты сдох, чокнутый! – внятно произнес он.

Билли заметила, как Фрэнки изменил позицию, чтобы никто не загораживал ему тройку.

– Вы хорошо владеете словом, – сказал Эдем. – А раз так, мне хотелось бы проводить вас к некоторым людям, которые с удовольствием выслушают все, что вы могли бы рассказать.

– Никуда я не пойду. Ты меня понял, чокнутый?

Козлоликий продолжал смеяться и легким движением развел по сторонам своих спутников, как бы готовя место для схватки с Эдемом. Прохожие, чувствуя опасность, подались кто куда.

– Тебе придется забрать всех нас, – сказал Козлоликий Эдему. – Иначе один из нас заберет тебя, сраная ты морда.

Эдем, с нацеленным на Козлоликого пистолетом, старался не упускать из виду его спутников.

– Билли, держитесь в стороне, – сказал Фрэнки. Его ручной пулемет тоже был направлен на Козлоликого.

– А, это твоя поддержка? – смеялся Козлоликий. – Чертов инвалид?

Он потянулся в карман и вытащил пистолет, сработанный в 1945 году в Городе Греха, – «Особый для субботних ночей».

– Вы готовитесь к смерти, – предупредил Эдем.

С другого конца улицы послышался повелительный крик. Краем глаза Эдем увидел бежавшего полицейского, который на ходу вытаскивал пистолет из кобуры. Случайный прохожий, неожиданно вынырнувший из какого-то переулка, развернулся и бросился к закрытой двери ближайшего магазина.

Сбитый с толку этим непонятным движением, Фрэнки отвел пулеметный ствол от намеченной цели, и Козлоликий именно в этот момент поднял свой пистолет и выстрелил в ногу таксисту.

Эдем бросился к Козлоликому.

– Не стрелять! – закричал он. И прежде чем Козлоликий поднял пистолет, чтобы выстрелить еще раз, Эдем нанес ему удар в лоб рукояткой своего браунинга.

Козлоликий упал на тротуар, пистолет оказался на мостовой. Эдем рванулся к одному из его спутников, пытавшемуся скрыться. Размахивая пистолетом, по Кэнел-стрит подбегал полицейский. Фрэнки продолжал стоять, будто ничего с ним не случилось. Затем он спокойно поднял свой пулемет, и Билли услышала: тра-та-та-та! – выстрелы в голову Козлоликого. Кровь и кости разлетелись по тротуару, и она в ужасе отвернулась.

Полицейский, панически не понимавший что к чему, стал стрелять в воздух.

– Прекратите! – крикнул Фрэнки полицейскому и бросил на тротуар свой пулемет. – Мы от правительства. Прекратите огонь!

Полицейский перестал стрелять и осторожно приблизился к инвалиду.

– ЦРУ, – подтвердил Фрэнки. – Позовите на помощь. Будьте прокляты, добудьте какую-нибудь помощь!

Полицейский, все еще державший в руке пистолет, свободной рукой стал настраивать свою рацию.

Эдем, мгновением раньше поваливший Билли на тротуар, чтобы избежать случайной пули, помог ей подняться на ноги. В другой руке он все еще сжимал пистолет.

– Эта сволочь прострелила мне больную ногу, – услышали они слова Фрэнки. Он стоял, опираясь на свой костыль, и смеялся как ни в чем не бывало. – Он выстрелил в мою негодную ногу. И что бы вы думали? Не чувствую никакой боли. Никакого уважения к инвалиду!

Эдем отпустил руку Билли и повернулся к таксисту.

– Я же кричал вам не стрелять. Он был нам нужен живым.

– Я не слышал вас. Подумал, что мерзавец собирался…

– Пол-улицы слышало меня.

– Бросьте пистолет. Сейчас же! – приказал полицейский Эдему, направляя на него свой ствол. Эдем кивнул и швырнул браунинг на тротуар. – А теперь станьте ко мне спиной и заложите руки за голову.

Когда Эдем выполнил это, послышался звук приближающейся сирены.

События вновь выходили из-под его контроля. Он вздохнул.

Вот, Маркус, в каком я дерьме. Меня засасывает все глубже и глубже.

Картер приказал Эдему явиться к нему в комнату, как только тот вернулся с Кэнел-стрит.

– Разберусь в этом идиотизме и займусь непосредственно вами! – бросил он, покраснев от гнева. – Надо быть совсем безумным, чтобы среди дня, на многолюдной улице начать стрельбу. Глупая, пустая башка…

Эдем на это не прореагировал. Он не собирался соревноваться в крике с этим младшим чиновником и объяснять, что он ничего не начинал, а хотел только привести Козлоликого для допроса.

Как только Эдем остался один, он начал укладываться. Он уже принял решение относительно дальнейших действий. Неприятности носились в воздухе, ему нельзя было здесь оставаться. Он вспомнил слова Коя: «Действуйте по своему усмотрению».

– Куда вы собираетесь? – спросила Билли, когда он впустил ее.

– Вам не следует этого знать.

– Почему?

– Вы же не станете рассказывать того, что не знаете.

– Но я же не ребенок.

– Конечно.

– И я знаю, что замышляет Картер в отношении вас.

– Это шантаж.

– Это доверие.

– Тогда расскажите мне.

– Забавно. Он думает, что вы определенно причастны к этому делу. Даже говорит, что английское правительство может быть замешано.

– Он рехнулся.

– В этой безумной неразберихе можно подумать и о таком варианте. Вполне возможно, что они могут обвинить и Папу Римского. Кто-нибудь поверит даже этому. Короче говоря, он хочет прихватить вас в Вашингтон для допроса.

– Вот поэтому я и уезжаю. Надо разрешить этот вопрос, Билли. Но я не смогу этого сделать, привязанный к Вашингтону. А все нити к решению здесь оборваны. – Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой. – Оборваны и закопаны.

– Но куда же вы едете?

– За герром Гуденахом. В место, которое называется Нордхаузен. Это может оказаться и пустым делом, но все завязано там. И никто больше не представляет себе этого.

– Позвольте мне поехать с вами? – Она сама поразилась своему вопросу. Вроде бы и рот открыла не для этих слов.

Он изумленно взглянул на нее, оторвавшись от своих сборов.

– Я действительно хотела бы этого, – продолжала она. – Мне здесь нечего делать.

– Но вы же оперативный работник ЦРУ.

– Я просто клерк. Передатчик информации. К тому же мне, как вы знаете, за сорок. Я вот-вот потеряю свою работу.

– То есть?

– Когда вернусь. Именно тогда. Послушайте, мне нечего терять, кроме банды адвокатов и плохих воспоминаний.

– Но вы же рискуете всем из-за ничего.

– Это столь же хороший мотив, как и ваш. И не просите меня расписаться в верности, если только вы не шпион. А в этом я сомневаюсь.

– Вы потеряете свою пенсию.

– Весьма забавно. Я полагаю, что теперь нам следует ехать.

– А если я скажу «нет»?

– Я постараюсь, чтобы вы не смогли выбраться отсюда.

– Мне придется пристрелить вас.

– Слишком много шума.

– Тогда я перережу вам горло. Наложу руки, вырву ваши голосовые связки и… – Эдем сделал паузу.

– Что еще?

– Если вы поедете, вам придется выполнять все мои требования. – Он говорил уже всерьез, без всяких подковырок. – Ваша жизнь может зависеть от этого.

– О’кей.

– Я же знаю, о чем говорю. Я не хотел бы беспокоиться еще и о вас, когда надо будет защищаться.

– Я это понимаю.

– Надеюсь, что да. А теперь идите и упаковывайтесь. Берите самое необходимое. Что-нибудь прикупим по пути. Будьте готовы через пять минут.

– А как же мы попадем в Германию?

– Подумаем об этом, когда выберемся из отеля. – И вдруг ему представился выход. – У вас есть паспорт?

– Да. Это предусматривается управлением. Всегда быть в готовности. Ну, вы ушлый парень! – мягко сказала она. Он вопросительно посмотрел на нее. – А что, если бы я оказалась при вас просто для присмотра? Для управления вами?

Он усмехнулся:

– Это было бы совсем интересно. Дальше некуда.

– А то, что я говорила вам о моих мотивах поездки? Они вам понятны?

– Обычно люди, подъезжая к светофору, нажимают на тормоза. Но некоторые пытаются проскочить и давят на акселератор. Вы, Билли, готовы проехать на красный свет?

Выбраться незаметно из отеля не представляло труда. Сотрудникам ЦРУ, не знающим, что такое неповиновение в своем мире серых костюмов и постепенного повышения по служебной лестнице, в голову не могло прийти, что Эдем покинет отель без разрешения, причем здесь, в Новом Орлеане.

Он знал, что так оно и есть. И это фундаментально. Они были штабными чиновниками, далекими от смертельной опасности тайных операций. Они были людьми, боровшимися за славу на верхних этажах.

И все же он принял меры предосторожности. Спустившись с восемнадцатого этажа по запасной лестнице, он вывел Билли к заднему выходу, обращенному к набережной Миссисипи. Она вполне поспевала за ним, и он вспомнил, что она хорошо натренирована упражнениями.

Они пошли вдоль северного берега, где речные баржи деловито тянули свои грузы, обмениваясь при встрече друг с другом ревущими сигналами доисторических чудовищ. Пешеходов не было, они свернули на север, мимо находившегося на набережной аквариума, вверх по Спэниш-плейс к Чупитулас-стрит.

– Эй, вы куда? – спросил Фрэнки, остановившись чуть впереди на дороге. Он засек их по возвращении в отель, после того как отвез пассажира на Сент-Чарлз-стрит. – По-видимому, вам, ребята, нужно такси.

Не выражая малейшего удивления, Эдем открыл заднюю дверцу и пропустил Билли в машину. Затем он взял ее чемодан и сумку, прошел к багажнику, открыл его и аккуратно разместил вещи. После этого он подсел к ней на заднее сиденье, положив на колени свою коричневую сумку.

– Куда едем? – спросил Фрэнки.

– В аэропорт, – ответил Эдем.

– Кто-нибудь знает, что вы уезжаете?

– Кто же это им скажет?

Фрэнки, посмотрев в зеркальце заднего вида, увидел в руке у Эдема браунинг и кривую ухмылку на его лице. Он ведь был каким-то полоумным.

– Меня не надо, – выразительно сказал он, заводя машину и погружаясь в уличное движение. – В конце концов, я же у вас в долгу. Я имею в виду, что они заставили меня рассказать о Фруктовом Соке. Я не хотел этого, мне пришлось, сами понимаете.

– Поехали в аэропорт.

– Это не составит труда. А зачем?

– Со мной.

– Они спросят почему.

– Для моей безопасности.

– Это правда? – спросил Фрэнки у Билли.

– Да, – ответила она, стараясь запутать дело. – Этот негодяй принудил меня. Своим паскудным пистолетом.

– Вы все глубже погружаетесь в дерьмо. Давайте возвратимся, пока все не стало совершенно непоправимым.

– Не заставляйте меня повторять. Поскорее в аэропорт, – бросил Эдем.

– Кто же вы такой, черт бы вас побрал? Вы значительней, чем кажетесь.

– Вы тоже, Фрэнки. Заткнитесь, пожалуйста.

Остаток поездки прошел в молчании, только раз Билли спросила у Фрэнки, как его нога.

– Никаких проблем. Просто вытащили пулю и перевязали. Хотели дать дурацкую анестезию. Когда же я запротестовал, они стали настаивать на местном наркозе. Это на моей-то бесполезной ноге, которую я не чувствую уже десять лет! И они произвели все-таки свое гнусное замораживание.

Эдем приказал Фрэнки запарковаться на третьей стоянке, в самом дальнем углу. Вынув ключ зажигания, он разоружил таксиста и забрал все остальное оружие из отделения для перчаток. Затем открыл капот и сорвал верхушку карбюратора. Вытаскивая из машины складное кресло Фрэнки и его костыль, он распорядился, чтобы Билли достала сумки. Своим галстуком он связал за спиной руки Фрэнки, который ничего не говорил и вообще не проявил никакого знака протеста. Впрочем, этому способствовал платок, засунутый ему в рот. Можно было надеяться, что пройдет много времени, прежде чем кто-нибудь найдет таксиста-инвалида.

Используя складное кресло на колесиках как тележку, они перевезли свой багаж к основному терминалу, где наняли другого таксиста.

Он высадил их у входа железнодорожного вокзала Нового Орлеана перед большой рекламой «ЭмТрака», и Эдем провел Билли в кассу предварительной продажи билетов. Там стояли две очереди, одна на местные поезда, а другая на Восточный региональный экспресс, который проезжал через все восточные и центральные штаты от Грэнд-Рейпидса до Нью-Йорка, от Нового Орлеана до Майами. Очередь на поезда дальнего следования состояла из четырех человек. Эдем с Билли оказались пятыми.

В Нью-Йорк. Два, пожалуйста, – сказал Эдем кассиру уже через пять минут.

– У вас есть заказ?

– Нет. Мы только что решили поехать на поезде. – Когда Эдем ответил, Билли улыбнулась: на нее произвел впечатление его говор уроженца глубокого юга.

– Мы работаем по заказам.

– А нет ли у вас отказов?

Придется вам подождать. Поезд в Нью-Йорк отходит только в семь часов утра. До этого ничего сказать нельзя.

– Здорово началось. Десять часов околачиваться возле кассы.

– Поезд только что прибыл из Нью-Йорка. Его же нужно убрать для обратной поездки.

– Вы уверены, что все места заказаны?

– Мы не можем этого знать до отправления. Ведь бывают заказы в пригородных кассах. У нас нет информации в это ночное время.

– А могу я заказать два билета? На случай, если кто-нибудь не придет.

– Да. Это можно. Но посадка будет только после 5 часов утра.

– О’кей.

– Здесь полно хороших отелей. Можно нормально отдохнуть. Хотите спальные места?

– Конечно.

Остановились на сдвоенном спальном купе в экспрессе. Кассир выписал посадочный билет и вручил Эдему.

– Вы потом можете заплатить за проезд здесь же, в пять часов. Если будут отказы.

Они нашли небольшой отель фирмы «Байдербек» на следующей же улице и зарегистрировались там как мистер и миссис Ачер из Де-Мойна, Айова. Билли захихикала, когда Эдем расписался в регистратуре перед покрытой стальным листом кабиной кассира. Это был производственный отель для трудящихся девушек. Кассир настоял, чтобы они уплатили двадцать долларов вперед. В такого рода заведениях гости обычно не проводят целую ночь.

– Что вам показалось таким забавным? – спросил он, когда они подымались по лестнице на второй этаж.

– Мне никогда не приходилось регистрироваться в гостинице для шлюх, – сказала она.

– Не тревожьтесь. Я не попрошу вас заработать на проезд до Нью-Йорка.

Комната была маленькой, стены темными, кровать убогой, а матрас давно уже утратил свою упругость. Единственный стул с деревянной спинкой, дешевый столик для раздевания, на нем небольшое побитое зеркальце. Дыра дырой, но хоть какая-то безопасность.

– А почему мы едем в Нью-Йорк? – спросила она, усаживаясь на край кровати. Он хотел закурить сигарету, но она остановила его: – Разве вы не можете обойтись без этого? В такой маленькой комнате…

Он пожал плечами и убрал сигарету.

– Потому что мы не можем сесть на самолет. Они же выследят нас.

– А при чем здесь Нью-Йорк?

– Чтобы податься на север. Там нас не остановят.

– Может, вы растолкуете мне, каким образом мы пересечем границу и окажемся в Европе?

– Доверьтесь мне.

– Но все может сорваться.

– Вот это и делает авантюру волнующей.

Билли прикорнула на краешке кровати и в конце концов забылась в коротком сне, чувствуя себя неловко в этом неприглядном убежище. Эдем уселся на стул, чтобы провести в таком положении ночь.

В четыре тридцать он разбудил ее, и после элементарного умывания они пошли на вокзал. Удача сопутствовала им. Были отказы, и они могли сесть на экспресс как раз в пять тридцать. Билли ликующе уселась на единственный вращающийся стул у окна, но Эдем потянулся и задернул занавески: на всякий случай, если люди Картера окажутся на перроне, когда они наконец нашли способ отвалить. Она поворчала, хотя понимала, что он прав. К этому времени их отсутствие, вероятно, обнаружили. Они были беглецами, и Билли наслаждалась ощущением захватывающей новизны.

Купе предназначалось для двоих взрослых, с большим диваном и вращающимся стулом. Оно могло быть превращено в спальню с двумя кроватями, одной из которых служил диван, а другая закладывалась в стенку. К услугам были душ, туалет, подставка для чашек. Здесь предстояло провести тридцать часов, железнодорожное путешествие в Нью-Йорк. Билли занимал вопрос, как же они потом продолжат свой путь.

– Все в вагон! – услышала она крик проводника, который шел по платформе со своими сигнальными флажками. Это было его царство, сфера его полной ответственности. – Поезд трогается в Бирмингем, Атланту, Шарлотт, Вашингтон, Балтимор, Филадельфию, Ньюарк и Пен-Стейшн в Нью-Йорке. Занимайте свои места.

Экспресс отошел от станции по расписанию в семь утра.

Билли наконец раздвинула занавески, чтобы понаслаждаться пейзажем. Она никогда раньше не путешествовала в поезде.

Фрэнки, уже освободившийся из своего неожиданного заточения, наблюдал за тем, как экспресс с грохотом отходил от Нового Орлеана. Ему не потребовалось много времени, чтобы выследить их; он же знал Большую Терпимость как свои пять пальцев. Таксист, который отвез их на вокзал, был обнаружен с помощью радиотелефона, а остальное было простым делом.

Пока, сосунок. Ты оказался проще, чем я думал.

Книга четвертая
ДОЛГИЙ ПУТЬ ДОМОЙ

Штаб-квартира ЦРУ

Лэнгли

Никогда раньше Зорге не бывал в Лэнгли. Русским там нечего было делать.

Но вот после девяти часов утра Новак провез его за ворота, мимо охранников, на огромную подземную стоянку для автомашин.

– Почему же в Лэнгли? – спросил его Зорге на выезде из Вашингтона.

– Хотят показать, что доверяют вам.

– Не думаю, что увижу хоть что-нибудь.

Новак рассмеялся:

– Правильно думаете. Мы запаркуемся на подземной стоянке, сядем на особый лифт, поднимемся на пятый этаж и пройдем по коридору в специальный зал заседаний.

– Это доверие?

– Считайте так.

Исполнительный директор был уже в зале для встреч.

– Добро пожаловать в Лэнгли! – Он протянул руку, приветствуя гостя.

Когда состоялись все представления, исполнительный директор, ЗДА, ЗДР, Зорге и Новак уселись вокруг небольшого стола для совещаний.

– У нас возникла проблема, – начал исполнительный директор. – Английский оперативный работник, который охранял Триммлера, сбежал. Он прихватил с собой нашего агента. В качестве заложника. Женщину. Мы полагаем, что они все еще находятся в Новом Орлеане.

– Почему же это произошло? – спросил обеспокоенный Зорге.

– Этого я пока не знаю. А что с Гуденахом? – Он решил переместить давление на русских.

– Он вылетел во Франкфурт. Там он арендовал машину, которая позже была найдена брошенной в далеком пригороде. Сейчас идет поиск нашего пропавшего ученого.

– А подключены ли к этому германские власти?

– Нет. Мы располагаем собственными средствами. – Зорге увидел тревогу в глазах исполнительного директора, внезапно поднятые в вопросе брови. – У нас свои методы работы. Даже в независимой Германии. В конце концов, именно смерть наших людей при сходных обстоятельствах свела нас вместе.

Исполнительный директор пожал плечами. Хитрые русские все еще придерживаются своих старых трюков. Он проигнорировал многозначительный взгляд, который кинул ему ЗДР.

– Я думаю, что лучше всего, если руководитель наших операций в Новом Орлеане бегло ознакомит вас с тем, что произошло там до настоящего момента.

Он предоставил возможность ЗДА сделать полный отчет о событиях, включая и поездку на обряд вуду и все то, что за этим последовало. Зорге не выразил никаких эмоций, даже при упоминании об ужасной смерти Триммлера, его отрубленных руках, сложенных в форме свастики.

– Мы все еще не убеждены, что смерть Триммлера имела какое-то отношение к убийству наших агентов. Здесь нет определенной связи.

– Ситуация может стать более ясной, когда я сообщу наши сведения. – Зорге бросил взгляд на присутствующих и увидел их неприкрытое любопытство. – В 1942 году в Германии у нас была сеть ГРУ, называвшаяся Rote Kapelle…

– Что это означает? – спросил исполнительный директор.

– «Красный оркестр». Так назвали это нацисты, поскольку у нас были радисты с кодовым названием «музыканты». Ею руководил Леопольд Треппер, мы его называли «шеф». Именно эта группа передала по радио предостережение о «Голубой операции», нападении на Сталинград, которое привело Гитлера к крупнейшей военной катастрофе на русском фронте.

– Кто же передавал для вас всю эту информацию в Германии? – спросил исполнительный директор.

– Высокопоставленные деятели. Как в военных кругах, так и в правительстве. Они были недовольны ущербом, который наносил Германии Гитлер. Впрочем, они не были согласны с его методами – цели под сомнение не ставили. Когда они поняли, что война не может быть выиграна, некоторые из них установили связь с нами и с англичанами. Это случилось довольно рано, в 1941 году.

– А мы не получали такого рода материалы до конца 1944 года, – сказал ЗДА.

– Вы же не европейцы. Удивляться не приходится: мы опираемся на традиции вековых контактов. Но при всей храбрости и информированности этих людей, многое пропадало втуне из-за недоверия Сталина. Он ведь вообще мало кому верил. Немцы же, обладая совершенными средствами радиоперехвата, стали выслеживать «музыкантов». Схвачен был и сам Треппер, и Rote Kapelle была разгромлена в конце 1942 года. Некоторое время информация продолжала к нам поступать, но она уже приняла сомнительный характер. Треппер был допрошен в Гестапо и, как у нас полагали, стал агентом-двойником. В Москву поступала масса дезинформации. – Зорге нагнулся над столом, допил свой кофе и продолжал: – Но мы все же нуждались в информации. Новой информативной сетью с источниками внутри Германии стали Rote Drei.

– Красные – кто? – сказал исполнительный директор, довольный тем, что понял первое слово названного кода.

– Три. «Красная тройка». Базировавшаяся в Швейцарии и названная так из-за трех радиопередатчиков, которыми она пользовалась. Наиболее важным источником информации от агентов внутри Германии стала группа, руководимая Рудольфом Ресслером. Его кодовое имя было «Луцы», а всей группы – «Кольцо Луцы». Ресслер, или Луцы, был офицером швейцарской разведки немецкого происхождения. У него были широкие контакты в Германии. Четырьмя главными осведомителями Луцы были: генерал-майор Остер, который возглавлял Абвер, адмирал Канарис, которого повесили как участника заговора и взрыва 1944 года, Карл Геделер, который был лидером официальной оппозиции Гитлеру, и полковник Бетцель, руководящий работник аналитической службы. Были и другие, но Луцы никогда не раскрывал нам их имена.

– Даже после войны?

– «Кольцо Луцы» распалось в 1943 году, проделав чрезвычайно важную работу. Между прочим, через нас поддерживали связь с группой и англичане. Группа обладала замечательными специалистами по шифровке и расшифровке радиосигналов. Но и это «кольцо» распалось из-за маниакальной подозрительности Сталина, когда наша разведка попыталась, игнорируя Ресслера, иметь дело непосредственно со вторым в группе человеком.

– Но где же здесь увязка? – перебил русского ЗДА, сгорая от нетерпения.

– Важно понять подоплеку дела, – сказал Зорге, не позволяя американцу подталкивать себя. – Ничего больше не поступало от этой группы вплоть до последних нескольких недель войны. При наступлении союзников на Восточном и Западном фронтах многие высокопоставленные немцы стали подумывать, как спасти свои головы. «Кольцо Луцы» снова активизировалось, но англичане об этом уже не знали.

– Как и американцы, – заметил исполнительный директор.

– По этому поводу вы можете посетовать на товарища Сталина, – парировал Зорге. – Это было внушительное дело. Они располагали не только знаниями. У них были огромные богатства. В различных формах. Предметы искусства, недвижимость, многое другое. «Кольцо» действовало внутри Швейцарии, сохраняя независимость и от швейцарских банков, и от «Русского медведя». Это была сложная структура.

– То есть они купили себе неприкосновенность, когда наших парней все еще убивали.

– Так же как и наших, – бросил в ответ Зорге. – Но ваши руки не были столь уж чистыми. Как мы, так и вы, охотились за учеными. В Америку вывезли многих специалистов с нацистским прошлым, людей, запачкавших себя жестокостью, военными преступлениями.

– Джентльмены, пожалуйста, – сказал Новак, старавшийся всегда сохранять дипломатичность. – Будем придерживаться темы обсуждения. Продолжайте, Дмитрий.

Зорге был недоволен собой, тем, что погрешил ненужной эмоциональностью.

– Конечно, – улыбнулся он Новаку. – Так вот… да… мы использовали «Кольцо Луцы». Многие немцы со своими богатствами переходили в Швейцарию. Они приезжали на машинах, на военных грузовиках, прилетали на самолетах. Достояние их оседало в банках на личных счетах, а затем частично переводилось через Чехословакию в Восточную Германию, в Советский Союз.

– Всех?

– Тех, кто нарушал свое слово.

– От них освобождались?

– Некоторым приходилось напоминать, что мы рассчитывали на соблюдение ими своего слова. Это бывали холодные напоминания из мира бизнеса, мира, в котором они повседневно вращались. Существовала большая колония нацистов собственно в Советском Союзе. Не все они были учеными, и фактически от большинства из них было мало пользы. Им выделили земельные участки и фермы к западу от Москвы. Они сохраняли тайну своей личности и платили за это со счетов в швейцарских банках. Но они оставались немцами, постоянно мечтавшими о возвращении в фатерланд.

– Сколько же нацистов перевезли вы в Россию после войны?

– Народный комиссариат внутренних дел отвечал за…

– Никогда не слышал о таком, – остановил его ЗДА.

– НКВД, – снисходительно пояснил ЗДР. – Уничтоживший для Сталина двадцать миллионов русских. Правильно? – с вызовом спросил он у Зорге.

– Тридцать миллионов. Согласно официальным источникам, – не замедлил поправить Зорге. – Чрезвычайно полезная организация. – Это должно было заткнуть им рты. Он заметил недоверчивые взгляды, которыми обменялись исполнительный директор и ЗДА. Другой же заместитель просто наблюдал за ним с насмешливой улыбкой на губах. – Тридцать тысяч. Вот сколько немцев мы депортировали после войны в Советский Союз.

ЗДР перестал улыбаться.

– Тридцать тысяч нацистов? О Боже!

– Да. И мы содержали еще сто двадцать тысяч между 1945 и 1954 годами в прежних гитлеровских концлагерях. Не все были нацистами, попадались предприниматели и лица свободных профессий без нацистского прошлого. Около трети из них погибло. Остальные постепенно освобождались и растворялись в ГДР.

– Включая нацистов и симпатизировавших им?

– Разумеется.

– И это вас не беспокоило?

Зорге пожал плечами.

– Не очень. Мне в то время было только восемь лет. – Это был не тот ответ, которого ожидал ЗДР, и Зорге пожалел о своих словах. Здесь собрались не для шуток. – Тридцать тысяч в Советском Союзе, о которых я говорил, превратились в сообщество, жившее по своим собственным правилам. Без нашего ведения, пользуясь своими швейцарскими связями, они установили контакты с теми, кто оставался в Восточной Германии. У них была одна мечта: увидеть Германию объединенной, восстановить то, что они утратили. Между собой они пользовались кодовым названием. Оно, естественно, должно было быть безопасным, невинным, не привлекавшим особого внимания. И они вспомнили сеть Луцы, открывшую им путь из Германии. Они стали называть себя Die Lucie Geister.

– «Призраки Луцы»?

– Да.

– А распространялась ли эта организация на Америку? – В голосе исполнительного директора чувствовалась тревога. – Какого черта они…