Текст книги "Социальная утопия и утопическое сознание в США"

Автор книги: Э. Баталов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Социальная

утопия

и утопическое

сознание

в США

АКАДЕМИЯ НАУК СССР

Институт США и Канады

Э.Я. Баталов

Социальная

утопия

и утопическое

сознание

в СШ А

Москва

ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»

1982

В монографии исследуются генезис и диалектика развития американского утопического сознания, его основные уровни и типы, обусловленные характером общественных отношений в США. Эволюция американской утопической традиции прослеживается в связи

с противоречиями, вызванными НТР и ее последствиями, обострением идеологической борьбы между

капитализмом и социализмом.

Оаветственный редактор

доктор философских наук

Ю. А. ЗАМОШКИН

0302020300—061

Б 042(02)—82

© Издательство «Наука», 1982

Вступление

Эта книга – не история американской утопии. Автор

не ставит своей целью дать систематический, последовательный анализ утопических проектов, художественных или

теоретических, родившихся в США за годы их существования. Его замысел иной: исследовать основные тенденции

и формы развития утопии как определенного типа сознания, выполняющего специфические функции и составляющего органическую часть общественного сознания США.

Постичь сознание нации, как и отдельной личности, значит исследовать все его измерения, в том числе иллюзии и мечты, особенно те из них, которые получили представительное отражение в национальной культуре и стали

ее интегральным элементом.. А для этого необходимо вступить и в царство утопии. Непредубежденному читателю

оно откроет многие из тайн сознания. Разумеется, чтобы

решить эту задачу, необходимо обратиться непосредственно к литературным и теоретическим утопиям, которые

сложились в рамках определенной национальной культуры, в данном случае американской, что и делает автор

данной работы. Однако при этом он оставляет в стороне

одни произведения (которые не мог бы обойти в своем исследовании историк) и сосредоточивает внимание на других, которые, с его точки зрения, позволяют лучше выявить основные типы структур, формировавшихся на протяжении двух столетий в рамках национального утопического сознания, установить их внутреннюю взаимосвязь, найти специфические истоки этого сознания в Америке.

На первый взгляд может, правда, показаться, что исследование социально-утопического сознания мало что дает

для понимания, а тем более решения практико-политиче-

ских вопросов современности. Но это только на первый, поверхностный взгляд. В социальных утопиях «зашифрованы» в специфической форме общественные идеалы и

реальные интересы классов, групп, индивидов, что обусло3

вливает их идеологическую функцию и важную роль в

борьбе идей как внутри страны, так и на международной

арене. Таким образом, «расшифровка» утопий способна

многое дать для понимания отношения той или иной группы к существующему обществу, ее ожиданий и устремлений, а значит и возможной направленности ее практической деятельности.

Социальные утопии, как показывает история, оказываются далеко не всегда и не везде «безобидными» и «безразличными» по отношению к реальному ходу истории.

К ним вполне применимо известное положение Маркса

о том, что идеи становятся великой материальной силой, когда они овладевают массами., А утопические идеи нередко получают в массовом сознании весьма широкое распространение и обладают при этом завидной устойчивостью.

Наконец, анализ социально-утопического сознания позволяет составить определенное представление об уровне

развития общественного сознания, о развитости культуры

(в том числе и политической) данного общества, о его

историческом потенциале.

Таким образом, исследование социальной утопии составляет, на наш взгляд, органическую часть той научно-

теоретической работы, которую предстоит осуществить

в плане разработки марксистской политической науки

и решения комплекса задач, поставленных перед советскими учеными XXVI съездом КПСС.

Исследование развития утопического сознания в США

важно еще и потому, что об Америке принято судить как

о стране, характерной чертой национального сознания которой являются врая^дебность всякому визионерству, практицизм, трезвый расчет – словом, все то, что иногда называют «реализмом» в теории и на практике и что будто

бы исключает – если и не полностью, то в значительной

мере – всякого рода утопизм.

Условия колонизации Америки и ее последующего освоения действительно воспитывали в американцах такие

качества, как практическая сметка, строгость и трезвость

расчета и т. п., которые были особенно важны на фронти-

ре. Специфика становления американской нации и развития американского капитализма также способствовали

распространению среди американцев «эмпирического» подхода к реальности, что нашло отражение почти во всех

сферах национальной культуры. Но те же самые условия, равно как и особенности развития американского капита-

4

.низма, служили объективными предпосылками формиро-

плиия утопического сознания в американском обществе.

Представления о неисчерпаемых богатствах нового континента, об отсутствии жестких препон на пути проявления частной инициативы, о религиозной, экономической

и политической свободе, как и сложившиеся с течением

иромени концепции «явного предначертания» и «американской исключительности», служили благодатной почвой

для проявления волюнтаризма в теории и на практике, для

развития социологического воображения и формирования

проектов, в которых нередко содержалась изрядная доля

утопизма, и где смелость легко переходила в авантюризм.

Казалось, нет >на этой земле ничего невозможного и любая

мечта может стать явью, любое «сопротивление» объективной реальности можно преодолеть, если взяться за дело с должной энергией и верой в собственные силы. Так

рождалась «американская мечта», так формировалось

американское утопическое сознание и складывалась американская социальная утопия.

Америка, правда, не дала миру великих утопистов, какими были Сен-Симон, Фурье или Оуэн. Ее вклад в утопическую литературу по сравнению с тем, что сделали англичане или французы, относительно скромен. Но в одном

отношении она сыграла выдающуюся роль. Речь идет об

утопических экспериментах, принявших в США такой

размах, какого не знала ни одна другая страна. Соединенные Штаты оказались своего рода «полигоном», на котором испытывались (с большим или меньшим успехом) проекты, созданные в «лабораториях» Оуэна, Фурье, Кабе

и других европейских утопистов. Не боясь преувеличений, можно сказать, что изучение этих экспериментов с марксистских позиций способно обогатить наше представление

как об истории интеллектуального и политического развития Америки, так и об общих закономерностях материализации идей в контексте социально-политической практики.

Конечно, на разных этапах развития американского

общества утопическое сознание не только выступало в различных формах, но и играло неодинаковую роль. Порою

даже могло показаться, что оно исчерпало свой потенциал

и что научно-техническая революция, способствующая

усилению сциентистско-технократических тенденций, окончательно сведет его на нет. Но произошло обратное.

60—70-е годы стали периодом ренессанса утопического

5

сознания в США. «Утопическое подполье,– писал в 1971 г.

Дэвид Плат,—выходит сегодня на поверхность, принимая разное обличье» Эта тенденция в общем продолжает

сохраняться, хотя сегодня утопические искания проявляются не столь наглядно и широко, как десять—пятнадцать лет назад.

Актуальным остается, следовательно, и критический

анализ американского социально-утопического сознания во

всех его аспектах – историческом, политическом, социологическом, эстетическом. Противоречия американского буржуазного общества продолжают оставаться весьма напряженными, обещая и впредь острую борьбу вокруг социального идеала. А там, где речь идет о социальном идеале, там – в условиях господства противоречивого общественного сознания – всегда создается благодатная почва для

расцвета утопизма, формирования утопических проектов и

утопического экспериментирования.

Нельзя сказать, что автор, предпринимая попытку

очертить общие контуры американской утопии, начинаем

строительство своего «дома» с нулевого цикла. Но нельзя

сказать и что это строительство продвинулось далеко вперед. Достаточно заметить, что в мировой литературе до сих

пор нет ни одной обобщающей фундаментальной работы, посвященной анализу американской социально-утопической традиции и дающей всестороннюю и более или менее

развернутую картину становления и эволюции утопического сознания в США. Опубликованная в 1947 г. книга

В. JI. Паррингтона-младшего «Американские мечты. Исследование американских утопий» 2 не решает этой задачи.

Довольно масштабная по числу рассмотренных произведений, она поверхностна по уровню анализа. Ее автор не выходит за пределы литературных утопий, да и те исследует

скорее с внешней стороны. В целом его работа значительно уступает капитальному исследованию В. JI. Пар-

рингтона-старшего «Основные течения американской мысли» 3. Последняя хотя и не была посвящена непосредственно анализу утопий, сделала в этом направлении не меньше, чем многие из последующих работ американских историков, 1 Aware of Utopia. Ed. by D. W. Plath. Urbana, Chicago, London, 1971, p. IX.

2 Farrington V. L.-jr. American Dreams: A Study of American Utopias. Providence, Rhode Island, 1947.

3 Паррингтон В. JI. Основные течения американской мысли. М., 1962; 1963, т. 1, 2, 3.

6

посвященные национальной утопии. К их числу можно

отнести книги Г. Родса4, С. Холбрука5, К. Ремера и других авторов6. К этому ряду работ общего плана примыкает

целая группа изданных в последние годы антологий, содержащих отрывки из художественных произведений, политических трактатов, документов, характеризующих эволюцию утопического сознания в США, а также более или

менее пространный комментарий, который представляет

интерес сам по себе7.

Основная масса работ по американской утопии, опубликованных в США и за их пределами, посвящена творчеству

крупных американских утопистов8, а также отдельным

направлениям и тенденциям в национальном утопическом

сознании9. Но, пожалуй, наибольшее число исследований

американских авторов – и притом наиболее интересных —посвящено утопическим экспериментам в СШ А10. Здесь

4 Rhodes Н. V. Utopia in American Political Thought. Tucson, Arizona, 1967.

5 Holbrook S. H. Dreamers of the American Dream. N. Y., 1957.

6 Roemer К. M. The Obsolete Necessity: America in Utopian Writings, 1888—1900. Kent State Univ. Pr., 1976.

7 Negley G. R., Patric J. M. The Quest for Utopia: An Anthology of Imaginary Societies. N.Y., 1952; Passport to Utopia: Great Panaceas in American History. Ed. with an introd. by A. and L. Weinberg. Chicago, 1968; Doig I. Utopian America. Rochell Park. New Jersey, 1976; The Reform Spirit in America. Ed. with introd. by R. H. Walker. N. Y., 1976. .Представляет интерес составленная

Г. Негли библиография наиболее известных утопий, куда входят и произведения американских авторов. См.: Negley G. Utopian Literature: A Bibliography with A Supplementary Listing of Works Influential in Utopian Thought. Lawrence, 1976. См. также: Sargent L. T. British and American Utopian Literature, 1516—1975.

An annot. bibliogr. Boston, 1979.

8 См., в частности: Bowman S. E. Edward Bellamy. N. Y., 1962; Hale W. H. Horace Greely. N. Y., 1950; Morgan A. The Philosophy of Edward Bellamy. N. Y., 1945; Morgan H. W. American Writers in Rebellion. N. Y., 1965.

9 См., в частности: Akin W. E. Technocracy and the American Dream: The Technocrat Movement, 1900—1941. Berkley a. o., 1977; Utopias and Utopian Thought. Ed. by Manuel F. E. Boston, 1966; Utopia-Distopia? Ed. by P. E. Richter. Cambr., Mass., 1976.

10 Bestor A. E.t Jr. Backwoods Utopias: The Sectorian and Owenite Phases of Communitarian Socialism in America, 1663—1829. Philadelphia, 1950; Hinds W. A. American Communities and Cooperative Colonies. 2nd. ed. rev., 1908. N. Y., 1961; Holloway M. Heavens on Earth. Utopian Communities in America. 2nd rev. ed., 1951. N. Y., 1966; Nordhoff Ch. The Communistic Societies of the United States. (1875). N. Y., 1965; Noyes J. H. History of American Socialisms (1870). N. Y., 1966; Robertson C. N. Oneida Community.

The Breakup, 1876—1881. Syracuse, N. Y., 1972; Webber E. Escape 7

существует прочная традиция, связанная еще с именами

первых американских исследователей этого феномена, которые в ряде случаев сами принадлежали к числу утопи-

стов-экспериментаторов.

В последние годы в американской научной литературе

значительно расширился круг работ, ставящих целью дать

анализ не только американской или какой-либо другой

национальной утопической традиции, но и рассмотреть общие тенденции развития утопического сознания и социально-утопических экспериментов и. Примечательно, что среди тех, кто обратил свои взоры к утопическому феномену, не только историки и социологи узкого профиля, но и такие фигуры, как Маргарет Мид, Бурхаз Скиннер, Герман

Кан и др.

Подавляющее большинство всех этих исследований принадлежит перу авторов, которые если и придерживаются

либеральных ориентаций в политике, то все же опираются

в основном на принципы немарксистской методологии.

В итоге интересный фактический материал получает порою

узкую, позитивистскую трактовку, так что связь между

формированием и развитием утопического сознания, с од

ной стороны, и развитием общественных отношений – с

другой, остается либо не вполне выясненной, либо даже

затемненной.

Ряд интересных исследований по американской утопии

опубликован и в марксистской литературе. Это прежде

всего работы советских историков, литературоведов, социологов, которые особенно активно разрабатывают проблематику американской социалистической утопии12, а также

to Utopia. N. Y., 1959; Zablocki В. The Joyful Community. Baltimore, 1971.

11 Cm.: Aware of Utopia. Ed. by D. W. Plath. Urbana a. o., 1971; Kateb G. Utopia and its Enemies. N. Y., 1963; Manuel F. E., Manuel F. P. Utopian Thought in the Western World. Cambr., Mass..

1979; Shklar 7. N. After Utopia. Princeton, 1957; Utopia. Ed. by G. Kateb. N. Y., 1971.

12 См.: Авдеева М. А. Идеи Фурье в США.– В кн.: История социалистических учений. М., 1976; Гиленсон Б. А. Социалистическая

традиция в литературе США. М., 1975; Он же. Роман Э. Беллами

«Взгляд назад» и его роль в литературной и общественной борьбе в США.– В кн.: Американский ежегодник, 1972. М., 1972; Он же. У. Д. Хоуэлле и социалистическое движение.– Учен. зап.

Уральского ун-та. Сер. филол., вып. 15, Свердловск. 1970; Захарова М. Н. Энгельс и утопический социализм в США в 40-е годы

XIX века.– В кн.: Энгельс и проблемы истории. М., 1970; Она же. Роберт Оуэн и оуэнисты в Соединенных Штатах Америки.– В кн.: История социалистических учений. М., 1976. За-

8

анализируют некоторые аспекты современного утопическое

го сознания13. Что касается зарубежных марксистов, в том

числе и американских, то, как можно судить по публикациям, они только приступают к работе по изучению американской утопии14.

Многие аспекты утопической традиции в США остаются неизученными. Так что предстоит еще большая работа, успех которой во многом будет зависеть как от разработки

методологии исследования утопического феномена, так и

от широты охвата конкретных его проявлений в условиях

такой страны, как Соединенные Штаты Америки. Предлагаемая книга, задуманная как исследование общего плана,– лишь малая часть того, что следовало бы сделать, чтобы сколько-нибудь рельефно высветить утопическое измерение американского общественного сознания.

В своем исследовании автор опирался на достижения

советской американистики, на работы прогрессивных американских и других зарубежных историков, философов, социологов, литературоведов. При этом там, где возможно, мы стремились обращаться непосредственно к первоисточникам – романам, трактатам, документам.

Не ставя целью воссоздать целостную историю американской утопии – эту задачу еще предстоит решить марксистам – мы в данной работе избрали путь типологического

анализа. При этом автор стремился показать, как с изме-

метим, что ряд работ об американской социалистической утопии был опубликован в дореволюционной России. См., в частности: Янжул И. И. Будущий век: Новая фантазия на старую

тему.– В кн.: Янжул И. И. В поисках лучшего будущего: Социальные этюды. СПб., 1893.

13 См.: Араб-Оглы Э. А. В утопическом антимире.– В кн.: О современной буржуазной эстетике: Современные социальные утопии и искусство / Под ред. В. П. Шестакова. М., 1976; Араб-

Оглы Э. А.у Жирицкий А. К. Социальная критика и утопизм в

концепциях «новых левых» США.– В кн.: Преемственность поколений как социологическая проблема. М., 1973; Оанобихи-

на Н. А. Американская социальная утопия конца XIX – начала XX веков. Автореф. дис. канд. филол. наук. М., 1971; Она же.

К вопросу о развитии американской социальной утопии.—Учен. зап. МОПИ им. Н. К. Крупской. Зарубежная литература, т. 256, вып. 12. М., 1971. Отдельные аспекты американской утопической традиции рассматриваются в литературоведческих работах А. А. Елистратовой, Ю. В. Ковалева, А. С. Мулярчика, А. Н. Николюкиыа, А. И. Старцева и др.

14 Из работ американских марксистов отметим прежде всего кни*

гу Robert Owen in the United States, N. Y., 1970 под редакцией

О. Джонсона и с предисловием A. JI. Мортона.

9

ыением социальных и политических условий, связанных с

эволюцией американского капитализма, исчерпывавшего

но ходу исторического развития свой прогрессивный потенциал, эволюционирует сама утопическая традиция в США; как один тип утопии вытесняет другой или эволюционирует, наполняясь новым содержанием; как трансформируют

ся утопические идеалы; как, наконец, изменяется общая

роль утопии в контексте социально-политической жизни

общества.

Автор счел необходимым предпослать конкретному ана

лизу американских утопий методологическую главу, в которой рассматривается сущность утопического сознания

как превращенной формы и его отношение к так называемой «американской мечте». Такая глава кажется нам тем

более уместной, что само истолкование понятия утопии и

его отношения к реальности стало в последние годы

предметом острых идеологических дискуссий. Феномен

утопии, как мы увидим далее, всегда был тесно связан с

политикой, и за утопические идеи и эксперименты приходилось порою расплачиваться репутацией, карьерой, жизнью. Так что решая методологические вопросы, выявляя связь утопии с материальной жизнью общества, с общественно-политической борьбой, мы тем самым расчищаем подступы к более глубокому пониманию и оценке американского утопического сознания XIX—XX вв.

Автор считает своим приятным долгом выразить искреннюю признательность всем, кто помогал ему в работе над

книгой и способствовал ее появлению на свет.

Глава I

Социальная утопия

и «американская мечта»

§ 1. Утопия и утопическое сознание

Понятие утопии относится к числу тех конструкций

сознания, которые, по словам А. Ф. Лосева, «обычно считаются общепонятными и которые без всяких усилий обычно переводятся на всякий другой язык, оставаясь повсюду

одним и тем же словом» но в действительности оказываются в числе «самых туманных, сбивчивых и противоречивых понятий» 2.

Томас Мор, назвав свое великое произведение «золотой

книжечкой о наилучшем устройстве государства и о новом

острове Утопия», затерянном в океанских просторах, казалось бы, исключил возможность последующих разнотолков: Утопия – это вымышленная страна; воображаемое

общество, которому отдается предпочтение перед реальным и в образе которого с большей или меньшей полнотой

воплощается представление о совершенном обществе и

человеке, о социальном идеале3. Однако за четыреста с

лишним лет своего существования понятие утопии подверглось значительной трансформации и приобрело ряд новых

значений.

Умножение и «разброс» значений некоторых ключевых

понятий культуры – явление в общем неизбежное, поскольку темпы накопления человечеством социального опы1 Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М., 1976, с. 3.

2 Там же, с. 4.

3 Впрочем, сам Мор придал созданной им лексической конструкции некоторую загадочность. «Утопия» – сочетание двух греческих слов. Но каких? Если «топос» (место) и «у» (нет), то

тогда «утопия» означает «несуществующая страна». Если же

«топоо» и «ев» (благо), то в таком случае «утопия» означает

«прекрасная страна». Поскольку Мор писал на латинском языке, передававшем греческие слова в транскрипции, последняя

скрадывала различие между «у» и «ев», так что замысел самого

Мора остался неясным. Высказывается предположение, что Мор

умышленно построил название книги на игре слов: страна пг>е>

красная, но (или: и поэтому) несуществующая.

11

та и потребность в его рационализации и систематизации

далеко обгоняют экстенсивный рост понятийного аппарата, находящегося в распоряжении общества. В итоге новый

опыт нередко осваивается с помощью старых понятий, в результате чего последние сами начинают постепенно

трансформироваться и приобретать неожиданные и странные на первый взгляд значения. При этом в разных исторических ситуациях акцент в трактовке того или иного

ключевого понятия может смещаться в сторону то одного, то другого значения («гнезда» значений). Именно так произошло с понятием утопии. По словам американского социолога Дж. Кейтеба, «слова „утопия11 и „утопический41

приобрели множество значений, выходящих за пределы

того, которое было предложено книгой Мора. Общим для

всех случаев является указание либо на воображаемое, либо на идеальное, либо одновременно на то и другое» 4.

Основная причина разнобоя в трактовке понятия утопии заключается в том, что его анализ ведется с различных позиций и на основе различных методологий. Одни

исследователи сосредоточивают внимание на генетических

особенностях утопии и выводят сущность последней из ее

происхождения; другие (они составляют большинство) определяют утопию, исходя из ее социальных функций, которые опять-таки трактуются далеко не однозначно; третьи рассматривают утопию, отталкиваясь от ее структурных особенностей и формальных признаков. В итоге

в современной социологии и философии отсутствует общепризнанная концепция утопии, а ее генезис, структура и

функции по-прежнему остаются предметом разногласий и

4 «Но иногда,– продолжает Кейтеб,– эти слова используются для

выражения насмешки или с такой долей неопределенности, которая лишает их всякой подлинной полезности. Например, заумная или неправдоподобная идея часто клеймится как «утопическая» независимо от того, заключено в ней какое-либо идеалистическое содержание или нет. Близко к этой стоит и трактовка «утопического» как обозначающего все то, что недопустимо отличается от привычного или радикально по своим требованиям...» Кейтеб считает, что понятие утопии должно быть зарезервировано для обозначения «размышлений... об идеальных

обществах и идеальном образе жизни, направленных на достижение совершенства, определяемого в соответствии с общими

предрасположениями, а не личными пристрастиями. При этом

совершенство понималось бы как гармония каждого человека

с самим собой и с окружающими его людьми» (Kateb G. Utopias and Utopianism.– In: Encyclopedia of Philosophy. N. Y., 1972, vol. 8, p. 212, 213).

12

дискуссий ие только между буржуазными исследователями

и марксистами, но и внутри буржуазной социологии и философии. Существует, правда, концепция, которая хотя и

не является общепризнанной, однако пользуется широкой

известностью на Западе и позволяет достаточно четко выявить принципиальные расхождения в трактовке утопии.

Такова концепция Карла Мангейма, сформулированная им

в основных чертах еще в 20—30-х годах XX в.

Мангейм видит в утопии воплощение определенного

типа сознания (противопоставляемого им идеологическому

сознанию, или просто «идеологии»), «которое не находится в соответствии с окружающим его бытием» 5. «Данное

несоответствие всегда проявляется в том, что подобное

сознание в переживании, мышлении и деятельности ориентируется на факторы, которые реально не содержатся в

этом бытии» 6. Это «трансцендентное» по отношению к бытию, «чуждое действительности», «неадекватное», «нереальное» сознание. В существующих условиях оно не может быть реализовано и действовать в соответствии с ним

невозможно7.

Но те же самые характеристики Мангейм распространяет и на идеологию. Это, с его точки зрения, тоже «трансцендентное», «неадекватное», «нереальное» сознание.

Разница между идеологией и утопией лишь в том, что они

проявляют «слепоту» по отношению к разным элементам

социального бытия, фиксируют разные явления и в итоге

выполняют прямо противоположные социальные функции.

Утопическое сознание – критическое сознание, оно видит

только те элементы действительности, которые способствуют подрыву существующего порядка. «Оно отворачивается от всего того, что может поколебать его веру или

парализовать его желание изменить порядок вещей»8.

Напротив, идеологическое сознание выполняет апологетическую функцию. Оно направлено на стабилизацию существующего положения вещей и бессознательное сокрытие

тех «элементов ситуации», которые нарушают данный социальный порядок.

Рассматривая утопию в корреляции с идеологией, немецкий социолог поднимает тем самым интересный вопрос

о соотношении этих двух феноменов сознания. Однако в

Г) Mannheim, К. Ideologie und Utopie. Frankfurt/Mein, 1969, S, 169, e Ibidem.

7 Ibid., S. 171.

8 Mannheim K. Op. cit., S. 36—37.

13

принципе утопия может рассматриваться и вне связи с

идеологией, точнее сказать – в иной связи, чем та, которая

устанавливается автором «Идеологии и утопии».

Обращение Мангейма к идеологии как корреляту утопии случайно: просто ему нужно было найти мыслительную конструкцию, которая по основным своим параметрам

была бы противоположна утопии и вместе с тем соизмерима с ней. В качестве таковой немецкий социолог выбрал

идеологию. Сопряжение этих двух феноменов сознания казалось ему соблазнительным, ибо понятия «утопия» и

«идеология» обрели за длительный период своей исторической эволюции высокую степень неопределенности, открывающую широкие возможности для произвольных толкований, сопоставлений и противопоставлений. Мангейм

абсолютизирует одну из многих трактовок идеологии

(«ложное», апологетическое сознание), игнорируя в своем

анализе другие ее трактовки, которые находятся совсем в

ином отношении к утопии. Если, скажем, рассматривать

идеологию как уровень общественного сознания, присущий

всем его формам,—философии, религии и т. д., или как совокупность философских, политических, религиозных, эстетических ж нравственных взглядов, выступающую в

качестве механизма защиты интересов группы, класса или

общества в целом, и выражения их самосознания, то при

таком подходе тип связи идеологии с утопией оказывается

во многом иным, чем это представляет Мангейм. Утопия

будет здесь уже выступать по отношению к идеологии как

вид к роду, как частное проявление идеологии, которая, в свою очередь, может принимать утопические формы.

Возможность взаимопроникновения идеологии и утопии не отрицал, правда, и сам Мангейм, полагавший, что

«в рамках исторического процесса элементы утопического

и идеологического не противостоят друг другу в чистом виде. Утопии поднимающихся слоев часто пронизаны

элементами идеологии» 9. Но такое взаимопроникновение, по логике немецкого социолога, не меняет противостояния идеологии и утопии: они остаются несовместимыми и

взаимоисключающими конструкциями.

«Слепота» утопического (и идеологического) сознания

вызвана, по Мангейму, спецификой социального бытия той

группы, к которой принадлежит субъект сознания. Групповое бытие «ущербно», но это, так сказать, естественная, 9 Mannheim К. Op. cit., S. 177.

14

неизбежная ущербность конкретного социального положения, не позволяющего охватить умственным взором целостную картину мира. Иначе говоря, субъект утопического

(и идеологического) сознания видит (не может не видеть) бытие не совсем таким, каково оно есть «на самом деле»

или каким его видят те, кто погружен в иное бытие. Это

сознание может рассматриваться, таким образом, как

«шифр» бытия его субъекта ив то же время как форма

сознания, неадекватная данному бытию и направленная

на его разрушение.

Мангейм отвергает широко распространенное и по сей

день в научной литературе представление об утопии как

проекте, реализация которого в принципе невозможна10.

«Утопии сегодняшнего дня могут стать действительностью завтрашнего дня» и, пишет он, цитируя афоризм

Ламартина: «Утопии часто не что иное, как преждевременные истины». Больше того, с точки зрения Мангейма, подлинная утопия – и в этом, как он считает, заключается

еще одно ее отличие от идеологии – непременно должна

получить адекватное осуществление. «Находясь в центре

борющихся представлений, действительно чрезвычайно

трудно установить, что следует рассматривать как подлинные (т. е. осуществимые в будущем) утопии и что следует

отнести к идеологии господствующих классов. Однако применительно к прошлому,– как добавляет немецкий социолог,– мы располагаем достаточно достоверным критерием

для определения того, что следует считать идёологией и

что утопией. Этим критерием является реализация»12.

Именно осуществимость утопии, настаивает Мангейм, позволяет ей выступить в качестве силы, которая оказывает

«на историко-социальное бытие преобразующее воздействие» 13.

Таким образом, по Мангейму, утопической является

всякая идеальная конструкция (идея, доктрина), дающая

неадекватное представление о социальной реальности, т. е.

фиксирующая в ней только отрицающие ее элементы, которая впоследствии получает практическое осуществлен

10 См. например: Utopia: Begriff und Phenomen des Utopischen.

Hrsg. von A. Neususs. B.7 1968, S. 104; Aware of Utopia. Ed. by D. W. Plath. Urbana, Chicago, London, 1971, P. IX.

11 Mannheim K. Ideologie und Utopie, S. 177.

12 Mannheim K. Ideologie und Utopie, S. 178.

13 Ibid, S. 179.

15

ние и тем самым оказывает воздействие на ход исторического процесса.

Нетрудно заметить, что Мангейм выводит сущностные

характеристики утопии из той роли, какую она играет в

обществе и которая определяется ее социальными функциями. При этом остается невыясненным, каким образом

возникает утопия и какими характеристиками она должна

обладать, чтобы выполнить свои функции. В итоге остается неясной и сущность утопического феномена. И хотя сам

Мангейм утверждает, что предлагаемая им дефиниция

утопии связана «с историческим значением этого термина» 14, что «утопии в их историческом понимании содержат в качестве существенных моментов элементы, которые входят в нашу конструкцию» 15, характер связей утопии с общественным бытием и общественным сознанием