Текст книги "Ее дикие звери (ЛП)"
Автор книги: Э. П. Бали
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)
Глава 4
Аурелия
Сила Ксандера обрушивается на меня, как волна жара от лесного пожара, стена пылающей энергии заставляет меня зависнуть в воздухе.
Огромная тень проносится надо мной, как ракета, и я в панике ныряю в деревья. Лечу через лес, проносясь между стволами, пока мой разум лихорадочно соображает, как, вашу мать, мне сбежать от настоящего живого дракона.
Ксандер, должно быть, действительно в ярости, если потерял контроль и перекинулся. Совет Зверей устанавливает строгие правила относительно того, когда и как летают драконы. Ну, либо так, либо ему просто наплевать на правила.
Что-то в Ксандере подсказывает мне, что это последнее.
Мое маленькое орлиное сердце колотится, в голове пульсирует, и могу поклясться, что некоторые перья опалены. Я понятия не имею, где Коса и Дикарь, но они не могут быть далеко.
Пока я лечу, спасая свою жизнь, над моей головой раздается рев, сотрясающий сами частицы воздуха. Не знаю, насколько Ксандр сдерживает свою магию – или свою мораль, – потому что он вполне мог бы испепелить этот лес одним дыханием. Но в таком случае он бы оказался в настоящей звериной тюрьме или стал бы беглецом с выписанным ордером на уничтожение.
Тем не менее, дракон, парящий в небе, представляет проблему для Совета, и он выдает наше местонахождение всем, кто находится поблизости.
Как только увидят повреждения в «Опаловом пере», кто-нибудь вызовет полицию анималия, и будет отправлено элитное поисковое подразделение штата. Лучше всего мне отправиться прямо в город, где мои суженые не захотят поднимать шум.
Я оплакиваю потерю этой сумочки в течение одной ужасной секунды.
Ладно, я знаю, что они чокнутые, но серьезно? Мне нужно двигаться быстрее.
Щелкая клювом и чертыхаясь, я выбираюсь из леса и вылетаю на главную трассу, ведущую в город. Дорога превращается в мост, под которым протекает медленная река, окаймленная высокими эвкалиптами и красными каллистемонами.
Прятаться бесполезно, потому что они сразу же меня учуют. Но… Дикарь не сможет учуять меня, если я буду в воде! Судорожно соображая, я скольжу к мосту, где быстро складываю крылья и ныряю головой в реку.
Удар причиняет боль, когда я бьюсь о холодную поверхность, и это действует на мои и без того напряженные нервы. Внизу темно, а орлы никогда не были созданы для плавания, поэтому я выпрыгиваю и прячусь в тени моста. Надо мной проносится грузовик, и я вздрагиваю, пытаясь отдышаться.
Проверяю свою силу и вижу, что у меня остались только два последних щита. Я сильно истощена – на восстановление мне потребуются дни. Моя анима жалобно воет.
Я знаю, девочка, – говорю я ей. – Но мы что-нибудь придумаем. У нас нет выбора.
Пыхтя клювом, я пытаюсь собрать свои мысли в кучу после того, как увидела трех своих связанных судьбой во плоти. Ксандер впервые прикоснулся ко мне, и его тело словно отпечаток на моей обнаженной спине, а его пальцы – клеймо на моих запястьях. Это были большие, твердые руки, которые…
Черт.
Нет, я не могу допустить, чтобы возбуждение смешивалось с моим запахом. Анималия женского пола может посылать сексуальные сигналы своим партнерам, вообще не нуждаясь в запахе.
Неделю назад у нас был… небольшой инцидент, когда в момент сильной похотливой слабости я случайно потеряла бдительность и издала Зов сирены. Что и раскрыло мою личность. Все пятеро прибыли в мое крошечное ветхое бунгало с одной спальней, изгнанные в свои астральные формы.
Хотя я не могла видеть никого, кроме Дикаря, они все видели меня и мою брачную метку, наблюдая из теней. Теперь каждый из них сможет узнать меня с первого взгляда.
Глупая ошибка, которую я предпочла бы больше никогда не повторять.
От этих воспоминаний меня бросает в дрожь, и я подавляю свою дикую аниму, которая знает, что секс с моими парами будет отличным топливом для моей силы.
Что же делать, что же делать. Мой мозг превратился в кашу, а тонкие косточки крыльев горят от напряжения.
Внезапно чье-то холодное присутствие на периферии моих мыслей обрушивается на меня, и я сдерживаю крик.
Я узнаю силу льда и тундры Косы где угодно. Вода. Он нашел меня. Как я могла быть настолько глупа, раз сижу здесь, у водоёма, когда один из моих суженых управляет этой стихией?
Проклиная свою похотливую задницу, я принимаю решение и выпрыгиваю из-под моста. Воздух обжигает мне горло, и в нем отчетливо ощущается пряный запах драконьего дыма, но я изо всех сил хлопаю потрепанными крыльями, стряхивая с них воду. Когда я снова вылетаю на открытое пространство, удаляясь от леса, нигде не видно ни людей, ни драконов.
Слева от меня группа зданий, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть большой парк, полный народу… и не менее десяти черных охотничьих фургонов с включенными синими и красными сиренами.
Забавно, потому что последние пять дней я знала, что все эти звери охотятся за мной, но видеть разбросанные фургоны, офицеров в черной тактической форме, бегающих с автоматами, и мигающие синие и красные огни? Я в тупике. На самом деле в тупике, раз это все для меня и моих суженых.
Как раз в тот момент, когда мой желудок сжимается от мучительного осознания, голос, подобный зазубренному лезвию ножа, рассекает воздух.
– Ее не трогать, она моя!
В отчаянии я смотрю вниз и вижу Лайла Пардалия в темно-синем костюме-тройке, стоящего, как архангел смерти, во главе тактических сил. На его плече длинное черное автоматическое оружие, нацеленное прямо на меня. Янтарные глаза сверкают в смертельном расчете.
Серьезно? Базука… и костюм? Что не так с этим парнем?
Загорелый подбородок, способный резать кожу, длинные светлые волосы, которые обычно носят львы, убраны от лица. Я ошеломлена его фигурой и тем фактом, что он выглядит так, словно хочет убить меня, бедную маленькую старушку.
Льву я действительно не нравлюсь. Вероятно, я задела его мужское самолюбие, когда отшила в первый раз в мотеле. Теперь он определенно жаждет мести.
Как только я пытаюсь отклониться назад, меня удерживает на месте настолько мощная сила, что ещё чуть-чуть и мои кишки вырвутся наружу. Я издаю пронзительный вопль как раз в тот момент, когда Лайл стреляет из базуки. Вылетевший из нее шар превращается в черную сетку из турмалина и обсидиана. Она поглощает меня целиком, смыкаясь вокруг тела и немедленно лишая всякой силы.
Сеть прожигает мои перья насквозь, и это охренеть как больно, поскольку ее нейтрализующие магию свойства заставляют меня вернуться в обнаженное человеческое тело.
Это также чертовски неловко, потому что аудитория из более чем тридцати охотников Совета, как мужчин, так и женщин, смотрит на меня с недоверием. Лайл левитирует мое тело – телекинез является кошачьей силой – вниз, чтобы приземлить, пока они все бесстыдно пялятся. Но с такой высоты я могу различить бурную деятельность на поляне. Группа охотников Совета окружает трех мужчин.
Дикарь сопротивляется, судя по всему, только для приличия, вяло пинается и молотит кулаками, при этом маниакально гогоча. Внезапно он начинает кричать:
– Если кто-нибудь тронет моего цыпленка он, блядь, умрет! Слышите меня? Умрет, блядь!
И действительно, петух издает печальное, приглушенное кукареканье из своей клетки, крошечный черный капюшон у него на голове не дает ему ничего разглядеть.
Очень человечный и обнаженный Ксандер смеется, когда два охотника Совета спонтанно загораются, их тела вспыхивают яростным оранжевым пламенем. Они кричат в течение одной ужасающей секунды, прежде чем пламя гаснет, и мужчины падают на траву, живые и невредимые. Я наблюдаю, как светящиеся белые огни исчезают из глаз Ксандера, когда на него набрасывают обсидиановые сети. Он просто насмехается над своими похитителями, как будто все они сплошное разочарование.
Коса идет добровольно, на своих ногах, уже закованный в черные кандалы, и я удивляюсь, когда вижу, что охотники держатся от него на почтительном расстоянии. Однако холодные глаза акулы устремлены на меня, наблюдая, как Лайл бесцеремонно швыряет меня на траву. Мои руки связаны за спиной, но, к счастью, грудь прижата к земле. Только вот моя задница выставлена на показ всему миру между тонкими веревками сети.
От осознания, что заместитель директора Академии Анимус полностью контролирует мое тело, мне хочется вмазать ему по смазливой роже, когда он подходит посмотреть на меня сверху вниз, прищурив янтарные глаза. Но я не могу даже зарычать на него в своем замороженном состоянии.
– Вы вынудили меня пойти на крайние меры, мисс Аквинат, – говорит он тем монотонным голосом, который, похоже, ему нравится использовать. Я назвала его «Голосом для списка покупок». – В Академии Анимус вы получите необходимую помощь. И будете в безопасности.
Безумный смех пытается вырваться из моей груди, но я слишком устала, и он переходит в кашель. Этот зверь думает, что я буду в безопасности в школе-тюрьме? Где самые дикие и криминально настроенные представители нашего вида в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет пытаются научиться вести себя цивилизованно?
Да вы стендапер, человек-лев.
Мистер заместитель директора-он-же-тюремщик хватает одеяло у одного из охотников за головами и набрасывает его на меня. Даже стискивая зубы от стыда, я всё равно испытываю облегчение, что у него, по крайней мере, хватило порядочности сделать это.
Потому что, когда он снова поднимает меня в воздух, я вижу, что по другую сторону полицейской ленты собралась толпа, и у многих из них телефоны в руках. Я слегка обмираю от унижения, когда Лайл левитирует меня в открытые задние двери ожидающего военного фургона.
Я настолько потрясена этим захватом, что даже не знаю, плакать мне или кричать, когда двери закрываются и погружают меня во всепоглощающую темноту. Когда машина с грохотом трогается с места и выезжает на дорогу, моя усталость возвращается в полную силу. Глаза тяжело закрываются, все мое тело обмякает, и моя анима издает печальную трель.
Какая-то крошечная частичка меня испытывает облегчение от того, что теперь я могу лечь и отдохнуть. Что мне не нужно спасать свою жизнь сломя голову в течение следующих нескольких часов. Побег быстро стал меня утомлять.
Это же всего лишь отсрочка, верно? Всего лишь небольшое отступление в моих хорошо продуманных планах.
За исключением того, что в глубине души я знаю, что это нечто большее, потому что Академия Анимус не только исправительная школа, но и тюрьма. И еще никому за всю историю Академии не удалось спастись бегством.
Глава 5
Дикарь
Я ещё никогда в жизни так не злился.
Аурелия была так близко. Так близко, что я практически ощущал на языке вкус ее идеальной оливковой кожи. Вкус розовых губ и восхитительных шоколадных сосков. Ксандер успел первым прикоснуться к ней, и сейчас, когда мы сидим на полу грохочущего военного грузовика, я готов вырвать ему мозги из глазниц за это.
Выбросив ногу, я пинаю уродливого дракона, который сидит, прислонившись к стене.
– Пошел ты, Ксандер.
Даже ослепленный подавляющими магию кандалами, мой брат-дракон не сдается. Он бросается на меня, и между нами завязывается ожесточенная драка. Имеет ли значение, что мы связаны от шеи до бедер турмалиновыми цепями? Едва ли.
Пока Коса неподвижно и задумчиво сидит возле меня, мы с Ксандером пытаемся разорвать друг друга на куски одной лишь силой воли. Он щелкает на меня зубами, и я дергаю головой в сторону, прежде чем прижимаю его телом к титановой стене. Весь грузовик сотрясается от силы нашей агрессии.
Как раз в тот момент, когда я подумываю о том, чтобы вонзить зубы в его глазницы, с водительского сиденья раздается крик. Проходит всего несколько секунд, прежде чем они сворачивают с дороги, и я отлетаю к другой стене. Ксандер с ворчанием приземляется на меня сверху.
– Ящерица уродливая, – огрызаюсь я, когда он скатывается с меня.
– Смрадная шавка, – выплевывает он в ответ.
В очередной раз Ксандер доказывает свое достойное воспитание, разбрасываясь громкими словами. Что вообще означает смрадный? Звучит как венерическое заболевание, и от этой мысли я начинаю рычать.
Тяжелые ботинки хрустят по гравию, и двери распахиваются, показывая большого страшного ублюдка-волка и еще четверых, стоящих по бокам от него с направленными на нас автоматическими винтовками.
Это Рубен, мать его, Лунарис. Мудак выше двух метров ростом, с рыжей бородой, и хотя ему должно быть не меньше пятидесяти, мужик в отличной форме.
– Разведите их, – рявкает Рубен, как будто нас не знает. – Полная фиксация на каталке.
Я оглядываюсь на Косу, чтобы понять, видел ли он волка, которого наш отец называл «Погонщиком монстров», но брат невозмутимо смотрит на стену перед собой. Он часто так делает, смотрит вдаль, предаваясь мрачным мыслям. Вероятно, он думает о том, как собирается меня убить. Или, может быть, он думает об Аурелии и ее длинных трепещущих ресницах.
Нас с Ксандером грубо вытаскивают за шкирку, как щенков, и бросают на гравийную обочину, предусмотрительно не трогая Косу.
Когда вижу, что для нас приготовлено, я запрокидываю голову и издаю лающий смех.
– Он бешеный, – бормочет один из охотников.
– Не-а, – говорит Рубен, прежде чем надеть мне на голову матерчатый мешок с дырками для дыхания, – просто псих.
Я все еще смеюсь, когда они начинают пристегивать меня в вертикальном положении к каталке с более тяжелыми металлическими цепями. Когда парни заканчивают, мы с Ксандером с ног до головы покрыты обсидианом, и не осталось ни сантиметра, чтобы пошевелиться.
Ганнибал Лектер, мой личный бог, и в подметки нам не годится.
Когда нас везут обратно к машинам, я пронзительно кричу:
– Уииии!
Моя Регина направляется туда же, куда и мы, и это единственная причина моего хорошего настроения. Они поймали ее для нас, и я подумываю послать кому-нибудь цветы за это.
Погонщик монстров открывает двери моего нового грузовика, и я мельком вижу его белозубую ухмылку сквозь сетку. Прежде чем захлопнуть тяжелую металлическую дверь, он бормочет:
– Рад видеть тебя живым и здоровым, Дик.
Это ненадолго, скоро всё закончится.
Несколько часов спустя мы прибываем в Академию Анимус с помпой, которую заслуживаем только я и мои братья по стае. В глубине души я задаюсь вопросом, что Лайл Пардалия собирается делать с нами в своей милой маленькой школе. Нас с Ксандером невозможно контролировать. У Косы свои планы, и он сам по себе представляет угрозу. Я с трудом понимаю, почему он вообще согласился, чтобы его забрали. Я мог бы сделать все сам, но у моего брата всегда есть свои гнусные причины делать то, что он делает. То, что может видеть и чувствовать акула, не под силу никому другому.
Я начинаю ощущать запах дикости, исходящий от школы минут за сорок. Этот запах предупреждает цивилизованных зверей держаться подальше. Своеобразный показатель, какого типа существа вынуждены посещать так называемую академию.
Когда мы проезжаем через ворота, снаружи доносится шум, характерный для дня поступления. В воздухе витает общее ощущение напряженности, агрессии и откровенного насилия.
Мой любимый вид одеколона.
После аромата ванильно-клубничного торта Аурелии, конечно. Немного сладковатый, немного терпкий, совсем как она.
Мысль о ней мгновенно приводит меня в ярость, и цепи стонут от напряжения, подавляя мою силу. Мой анимус тоскует по ней, как потерявшийся щенок, и я рычу себе под нос, приказывая ему заткнуться.
Желание служить ей борется с моей ненавистью. Она сказала, что не пыталась убить нас, вот и прекрасно, хорошо, но она по-прежнему отказывается признавать нас своими сужеными. Я больше не видел ее брачного знака – черепа с пятью отметинами сбоку на шее, такого же как и у каждого члена нашей брачной группы, – но я, черт возьми, собираюсь выяснить почему.
Ни у кого нет силы, способной скрыть небесные брачные узы. Буквально ни у кого.
У нас шестерых есть уникальная брачная метка, нанесенная сбоку на шею самими звездами. Только члены вашей группы могут видеть эту метку, и звери тратят жизни на охоту за другими членами своей духовной стаи. Звери могут объединять свои силы внутри стаи. Это право было даровано нам самой Богиней.
А она не хочет этого.
Уже одно это делает ее опасной. Регина имеет власть над своими парами, хотим мы того или нет, и мы не можем допустить, чтобы в мире существовал кто-то с таким большим влиянием на нас.
Снаружи доносится рев, и я понимаю, что у них будет полно дел с новым поступлением. Эта академия создана для реабилитации диких и бешеных оборотней в возрасте до двадцати пяти лет. Они даже не потрудились прислать мне приглашение, что очень задело меня, вообще-то.
Но что происходит, когда вы помещаете группу диких зверей, превращающихся в людей, в одну школу? Хa! Я уверен, что Лайл подтасовывает свою статистику успеваемости, потому что вся его система – полная лажа. Я был в настоящей звериной тюрьме и воочию видел опасных оборотней, которых эта школа не смогла наставить на путь истинный.
Крошечная часть меня беспокоится из-за того, что Аурелию поместили сюда вместе с нами. Академия Анимус традиционно создавалась для мужского духа-зверя, которого мы называем анимусом, поскольку мы более изменчивы, чем женский дух-зверь, который мы называем анимой. Когда они начали принимать анима, то даже не потрудились сменить название. Но важно отметить, что здесь на одну женщину приходится пятеро мужчин, а она красивая, сногсшибательная, совершенная девушка.
Невостребованная, красивая, совершенная девушка.
Аурелия напоминает мне принцессу Жасмин, только с голубыми глазами и силой, которая заставляет меня чувствовать себя рядом с ней как молния.
Жаль, что нам придется убить ее.
Но она привлечет внимание каждого хрена в заведении, а это уже совсем другая проблема.
Я настолько накрутил себя, размышляя об этом, что к тому моменту, как Рубен снова распахивает двери, я превращаюсь в рычащее месиво.
– Тише, щенок, – посмеивается он. – Тебе разрешат выйти, как только мы войдем внутрь.
Меня не называли щенком с тех пор, как в три года запихнули в мою первую бойцовскую клетку, и это приводит меня в ярость.
Но цепи знают свое дело, и я слышу только стон металла, когда меня выкатывают наружу. Мне хорошо видны красивые чугунные ворота с позолотой вокруг школы-тюрьмы. Даже сквозь мешок я замечаю, как золото сверкает на солнце… Пока меня не разворачивают, и взгляду открывается настоящий карнавал веселья, который ждет меня внутри.
Приемный блок Академии Анимус – это что-то среднее между тюрьмой и зоопарком.
Когда я был маленьким, Коса рассказал мне все об академии (скорее, угрожал). Самому главному зданию более ста пятидесяти лет, оно было построено в середине девятнадцатого века, когда наши предки впервые прибыли в эту страну во время золотой лихорадки. В то время как основное здание представляет собой древнее готическое чудовище, напоминающее мне нечто среднее между логовом дракона и замком ведьм, они продолжали обновлять это место по последнему слову техники, расширяя его по одному крылу за раз, пока оно не превратилось в огромный комплекс, построенный для содержания подающих надежды преступников внутри.
Очередь студентов проходит через металлодетекторы, охраняемые не менее чем двенадцатью здоровенными охранниками, большинство из которых вооружены автоматами или дротиковыми винтовками. Двое студентов затевают драку, но трудно сказать из-за чего именно, скорее всего, одному анимусу не понравился запах другого анимуса. Меня охватывает чувство ностальгии, потому что атмосфера напоминает федеральную тюрьму, за исключением того, что звери там старше и злее… и поблизости нет симпатичных анима, которые действительно могли бы нас трахнуть.
Как только заключенные проходят проверку безопасности, их направляют в медико-ветеринарный центр, где медперсонал проверяет на наличие блох, чесотки, клещей и других паразитов, которых наш вид, как правило, подхватывает, когда мы немного дичаем.
Пара переживающих родителей ждут прямо за стальной решеткой, пытаясь увидеть, все ли в порядке с их детьми. Их дети – мелкие бандиты, которые будут укрощены. Они завершат свою трехлетнюю программу и вернутся в любящий дом, чтобы устроиться на постоянную работу, найти свою пару и жить долго и счастливо.
Многие преступники среди нас этого не понимают. Хорошо, что у меня есть Коса, иначе я, наверное, был бы заперт в клетках с бешеными, вроде тех, что рычат и плюются в приемном отсеке.
В шести прочных металлических клетках на колесиках содержатся пойманные звери. Два покрытых шрамами тигра, два волка, питон и гиена. Тигры были усыплены и храпят на дне своих клеток, но остальные смотрят друг на друга оценивающе.
Сведите нас, диких и бешеных, вместе, и что вы получите? Бардак.
Внезапно я не могу больше ждать.
Весь отсек замолкает, когда целая флотилия из охранников выстраивает нас в шеренгу у раздвижных стеклянных дверей, ведущих в медицинское крыло. Коса просто проходит, и два охранника-медведя у дверей пропускают его.
Берни и Эрни работают на нас и бесконечно преданны. Я называю их Близнецами-Погрузчиками, потому что, несмотря на довольно скромные умственные способности, оказаться с другого конца их кулаков – это конец пути для тебя. Однажды я попросил Эрни поднять переднюю часть полуприцепа, и он даже не вспотел, пока я подсовывал взрослого льва под шины.
В нескольких метрах от меня выстроилась очередь из зверей в человеческом обличье, где-то около тридцати самцов и пяти самок. Их либо привели сюда, либо они пришли сами по указанию Совета, и в настоящее время они смотрят на меня и моих братьев так, словно мы сделаны из взрывчатки.
Скоро они поймут, что не ошибаются, но эти звери меня не интересуют. Я хочу знать, кто там уже есть и могут ли они нанести достойный сокрушительный удар в нос. Мое тело как пружина, я только и жду шанса выплеснуть свою ярость. Я хочу запачкать руки кровью, и это место ничуть не хуже любого другого, чтобы получить желаемое.
Довольный, что эта школа-тюрьма, возможно, не так плоха, как казалось поначалу, я откидываюсь на спинку каталки, устраиваясь поудобнее в ожидании, когда нас выпустят.
Звери внутри – ветеринары и врачи, и два охранника академии проводят нас к ним за несколько минут. Думаю, в основном потому, что мы пугаем родителей.
Мы проходим сквозь две стальные двери, которые запирают за нами, прежде чем они отводят нас с Ксандером в кабинеты, разделенные занавесками, где еще больше вооруженной охраны. Бежать нет смысла, ясно как божий день. Коса, вероятно, сможет выбраться, но если Аурелия здесь, я не могу уйти, пока не похищу ее и не верну туда, где она должна быть по праву.
Рубен снимает с меня мешок и подкатывает к стене с измерительной шкалой роста, чтобы сделать мою фотографии знаменитости. Охранник держит лист бумаги с напечатанным текстом прямо у меня под подбородком. Кажется, там написано мое имя и удостоверение заключенного.
– Скажи «сыр», – ворчит Рубен, поднимая большой черный фотоаппарат.
– Соси мой член! – кричу я, высовывая язык набок и подмигивая, когда мелькает вспышка.
Он качает головой, передает фотоаппарат охраннику и начинает отстегивать мои многочисленные обсидиановые цепи. Выходит довольно долго, и пятеро охранников все это время держат свое оружие направленным на меня. Я остаюсь в простых металлических наручниках на руках и ногах, навевающих всевозможные воспоминания, от которых мне становится тепло и пушисто.
– Погонщик, я хочу вернуть Юджина, – говорю я, похрустывая шейными позвонками.
– Да кто он такой? Петух твоей эмоциональной поддержки? – Рубен говорит серьезно, но серые глаза сверкают над рыжей бородой, пока он возвышается надо мной и всеми остальными в комнате. Вот почему его назначили судьей моих подростковых матчей.
– Что-то в этом роде, – я пожимаю плечами и пытаюсь не смеяться над полной экипировкой охранников.
Их лица закрыты черными балаклавами, как в настоящей тюрьме.
– Что-то вроде наушников Ксандера, – вру я. – Если он не со мной, я впадаю в неистовство и начинаю убивать. Ты понимаешь, что я имею в виду?
К моему удивлению, Рубен кивает, и я чувствую, как он передает мысленное сообщение другому волку из своей команды. Через несколько секунд я слышу вопросительное кудахтанье.
– Я здесь, Юджин!
Цыпленок появляется в объятиях волчицы со взъерошенными перьями, и я выхватываю его у нее из рук.
– Веди себя подобающе с доктором, щенок, – предупреждает Рубен, – и я позволю оставить тебе петуха. Если нет, он пойдет на вертел для меня и моих парней.
Хотел бы я посмотреть, как ты, блядь, попытаешься. Но я игнорирую его, когда входит медсестра, и он отходит в сторону, чтобы ее пропустить.
Это миниатюрная самка с черной стрижкой – судя по запаху, орлица – и планшетом в руках, который она тщательно изучает. Поскольку орлы – это орден, обладающий целительными способностями, многие из них становятся врачами и медсестрами. Интересно, этого ли хочет Аурелия, учитывая, что она тоже орлица. Она действительно хороша в исцелении, именно это и свело нас вместе. Ее послали исцелить зверя в камере рядом с моей, когда мы были в плену у Чарльза Полупернатого. Сначала я был удивлен, что они поручили эту задачу такой молодой аниме, но пока я наблюдал за ней, все встало на свои места.
– Дикарь – это ваше настоящее имя, мистер Фенгари? – медленно спрашивает доктор-птичка. Я решаю, что ей, должно быть, наплевать на свою жизнь, раз она выбрала работу в таком месте.
Я бросаю взгляд на Рубена.
– Ага, мои родители были засранцами.
Она кивает, как будто уже подозревала это, и протягивает мне ярко-красный шнурок, на котором висит удостоверение личности. Я беру его и рассматриваю свою фотографию. Удовлетворившись результатом, надеваю его на шею и качаю головой, потому что в настоящей тюрьме нам никогда не выдали бы шнурок – он слишком хорош для удушения.
– Что там написано? – спрашиваю я, проводя пальцем по черной надписи, которая тянется по всему шнурку. Могу только определить, что это одно и то же предложение и что оно начинается на букву «О».
Птичка не удивлена, потому что неграмотность распространена среди одичавшего населения.
– Здесь написано «Опасно, не приближаться».
А, предупреждение для других студентов. Мило.
– Я слышала, ты побывал в тюрьме Блэквотер.
– Меня уже обсудили, да? – спрашиваю со смешком.
– Да, ваша репутация опережает вас.
Я задумчиво улыбаюсь воспоминаниям, поглаживая Юджина.
– Да, сестра, меня отправили в тюрьму Блэквотер в день моего шестнадцатилетия.
Ее брови взлетают вверх, когда она смотрит на меня.
– Вас посадили в шестнадцать?
Наклоняясь вперед, я шепчу ей, как будто это великий секрет.
– Это было пожизненное заключение. Меня больше некуда было пристроить.
Ну, до тех пор, пока Коса не спланировал мой маленький побег из тюрьмы.
Я посмеиваюсь над выражением ужаса на ее лице, которое она пытается скрыть, и над тем, что охранники вмиг напрягаются за ее спиной. Рубен же и так не спускал с меня глаз, но он всегда был умным человеком.
– Отец рано меня испортил, – говорю я в качестве объяснения.
В этом месте будет проще простого.
