Текст книги "Ее дикие звери (ЛП)"
Автор книги: Э. П. Бали
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)
Глава 49
Аурелия
Лайл появляется в черном костюме и галстуке в сопровождении четырех вооруженных охранников, и я вздрагиваю при виде этого зрелища.
Смутно замечаю, что впервые вижу его во всем черном.
Как это уместно.
– Мисс Аквинат, – говорит он вместо приветствия. Его взгляд скользит по моему телу, и я вижу, как он рассматривает мое новое украшение, деталь за деталью. Он слишком наблюдателен. Полагаю, мне будет даже не хватать его пристального наблюдения, когда все закончится.
Возможно, в субботу я была в ярости, но… сейчас гнев кажется бессмысленным. Моя расплата пришла.
– Подойдет? – мой голос тих, и я даже не уверена, почему мне захотелось спросить.
– Пойдемте.
Отстраненный Лайл больше всего неприятен именно в этот день, и еще хуже, когда он сам надевает на меня металлические наручники. Его руки холодны, и он избегает прикасаться ко мне, насколько это возможно. Генри издает мерное, низкое чириканье мне в ухо, которое напоминает мне замедлить дыхание. А потом заместитель директора снова оказывается в метре от меня, когда меня ведут к школьным воротам.
На подъездной дорожке стоят три черных внедорожника Академии Анимус. Двое охранников направляются к первой машине, а двое других – к третьей. Я обхожу среднюю со стороны пассажира.
– Сегодня без водителя? – без особого энтузиазма спрашиваю я Лайла. В первый день, когда он приехал за мной, я подумала, что он высокомерный засранец, раз пользуется услугами водителя.
– Не сегодня, мисс Аквинат, – говорит он.
Я открываю свою дверь и собираюсь скользнуть на пассажирское сиденье, когда он говорит резким голосом.
– Садитесь сзади.
– Прошу прощения?
– Вы слышали меня, мисс Аквинат. Обвиняемый сидит сзади.
Не знаю, почему у меня от этого горят глаза. Возможно, это звание – низкий удар. Но я молча подчиняюсь, хотя немного сложно пристегнуть ремень безопасности со связанными руками. Наконец, наш маленький конвой преступников готов.
– Что, никакой колкости в ответ? – спрашивает он, отпуская ручной тормоз и трогаясь с места.
– Не сегодня, мистер Пардалия.
Мы сидим в неловком молчании все два часа, которые требуются, чтобы добраться до города. В конце концов я просто откидываю голову назад и закрываю глаза, прижимаясь щекой к Генри, пока он успокаивающе вибрирует.
Меня немного раздражает, что Лайл даже не хочет завязать разговор в машине, хотя бы для того, чтобы отругать меня. Он заговаривает только тогда, когда паркует машину перед внушительным зданием из стекла и камня, которое называется «Двор зверей».
Когда я открываю глаза, вид здания суда наполняет мое сердце всепоглощающим ужасом.
Потому что я совершенно не готова к толпе журналистов, ожидающих у мраморных ступеней.
Я замираю, уставившись на три комплекта камер и дерзко одетых журналистов с микрофонами наготове. Один из них помечен как «Animalia Today».
Но тут Лайл оказывается у моего окна, загораживая обзор. лицо каменное и холодное как лед, когда он открывает дверь, склоняется надо мной и отстегивает ремни. Я улавливаю восхитительный запах его одеколона, и это немного успокаивает меня.
Он тянет меня за локоть.
– Пойдемте, мисс Аквинат.
Генри мурлычет, и я киваю, соскальзывая с кожаного сиденья как можно более по-женски, прижимая колени друг к другу. Рука Лайла крепко сжимает мой локоть, когда охранники окружают нас, и мы начинаем свое шествие.
Камеры направлены на меня со всех сторон.
– Аурелия! – кричит одна из журналисток. – Почему ты убила Чарльза Полупернатого?
– Вам нужны были его деньги, мисс Аквинат? – кричит другой.
– Хочешь сделать заявление, Аурелия? – женщина протягивает мне микрофон. Однако у них не получается протолкнуться ко мне вплотную, потому что Лайл выбрал на сегодня самых крупных охранников, и их большие тела никого не пропускают.
Мы проходим через стеклянные двери с золотой надписью «Совет зверей», и нас мгновенно проверяют через металлодетекторы.
У анималия есть собственное здание суда в городе, потому что стены должны быть прочными на случай, если мы устроим истерику и что-нибудь сломаем. Входные двери сделаны из укрепленной стали, и я знаю, что внутри скамейки и трибуны выполнены из титана, а не из дерева.
Мы проходим через ворота и идем по устрашающему мраморному коридору. Потолок сводчатый, и поскольку у совета есть склонность к драматизму, здесь установлены замысловатые скульптуры львов, волков, медведей и драконов, пожирающих друг друга. Однако я не могу не заметить, что здесь нет змей.
– Ты не сказал мне, что здесь будут журналисты, – обвиняюще говорю я Лайлу, глядя на его руку, все еще лежащую на моем локте.
Его челюсть сжимается.
– Я не знал, что они будут. Кто-то предупредил их.
– Есть предположение, кто…
С другой стороны коридора из-за угла выходит группа мужчин, все закутаны в черное. И возглавляет их мужчина, высокий и худощавый.
Одетый в длинное черное пальто, деловые туфли, черную рубашку и брюки, мой отец всегда производил устрашающее впечатление. Хотя он стоит прямо и выглядит ужасающе высоким, его плечи немного сгорблены, а под глазами залегли глубокие тени. Несмотря на это, в нем всегда чувствуется сила, словно вы видите королевскую кобру, вставшую на дыбы, гипнотизирующую вас взглядом и готовую в любой момент нанести удар.
На шаг позади него стоит мой двоюродный дед, знаменитый адвокат, широкоплечий мужчина под шестьдесят, с окладистой бородой и золотым кольцом в ухе.
По бокам от них пятеро атлетически сложенных мужчин, ростом не уступающих моему отцу. Они носят полумаски, раскрашенные в виде нижней части черепа, и полностью черную тактическую экипировку.
Для всех остальных эти люди выглядят как стражники короля Змеиного Двора. Но для меня очевидно, что он пришел сюда подготовленным к войне.
При Дворе моего отца эти мужчины знамениты, несмотря на то, что носят маски и скрывают свои личности. Пять змеиных генералов. Мы не знаем их имен, но мы знаем их породы. Один из них – черная гадюка, другой – восточный коричневый змееед, третий – эфа, чешуйчатая гадюка, самая опасная змея в Тихом океане, а с двумя другими я не знакома.
У меня мурашки по коже, и я думаю, что это немного драматично, но подобная демонстрация силы, без сомнения, призвана для того, чтобы запугать меня и всех, кто, возможно, захочет встать на мою сторону.
Я хищник. Я зверь, не похожий ни на кого другого. Я… чертовски напугана.
Лайл резко останавливается и встает передо мной, загораживая мне вид на Мейса Нагу и шестерых змеев.
Мои руки начинают дрожать, и я стискиваю их, но металлические наручники все равно продолжают дребезжать.
– Мисс Аквинат, – говорит Лайл. – Держите себя в руках.
Я сглатываю, не глядя на него и просто киваю его черному галстуку, пока Генри помогает мне успокоить дыхание. Но ничего не меняется, мои руки не перестают дрожать.
– Выпейте. – Лайл подносит открытую бутылку воды к моему рту.
Адреналин разливается по моим венам холодным огнем, и я качаю головой, потому что теперь и моя челюсть дрожит.
Лайл вздыхает.
– Я… Мне нужно в уборную.
– Конечно.
Одна из женщин-охранниц делает мне знак, и меня отводят в женский туалет, где я должна сидеть с открытой дверью, в то время как мой надзиратель стоит и наблюдает за мной. Если вы никогда не пробовали пользоваться туалетом в наручниках, вы не поймете, что на самом деле это очень сложно, и я боюсь, что могу обмочить платье. Буду выглядеть сногсшибательно, когда войду в зал суда.
К счастью, я справляюсь с этим без каких-либо брызг и быстро мою руки.
– Это твой отец, Аквинат? – ворчит на меня охранница.
– Ага.
Она хмыкает.
– Я тебе не завидую.
Я свирепо смотрю на нее, потому что мне действительно не нужны напоминания в данный момент.
Генри снова опускается мне на плечо, и мы выходим в коридор, где Лайл разговаривает с мужчиной средних лет с длинными светлыми волосами и карими глазами.
– Доброе утро, мисс Аквинат, – говорит он, протягивая руку.
Я неловко пожимаю ее.
– Доброе утро.
– Я Джордж Фонтейн, ваш адвокат. Я хотел бы обсудить пару вопросов, прежде чем мы войдем. Вы не возражаете?
Мой взгляд скользит к Лайлу, но выражение его лица непроницаемо.
– Конечно, – тихо говорю я. – Благодарю вас, мистер Фонтейн.
Глава 50
Коса
Tот факт, что сегодня я занимаю место в Совете, просто смехотворен.
Однако обычный обладатель кресла морского обитателя не откликнулся на вызов, а поскольку я единственный морской зверь в штате, старые законы, которые они не могут игнорировать, гласят, что мне здесь место. Несмотря на то, что я заключен в Академии Анимус и они пытались сделать все возможное, чтобы обойти правило, им ничего не оставалось, кроме как вызвать меня на суд над Аурелией.
К счастью, моя попытка похищения Аурелии осталась незамеченной. Коррупция во всей ее красе. Если бы Мейс Нага думал, что я проголосую против него, он, возможно, приложил бы больше усилий, чтобы меня убили. По словам моих информаторов, после того, как он заберет Аурелию, его конечной целью будет удаление всех партнеров Аурелии из мира живых. Он знает о троих из нас, но не о личностях двух других. Они так хорошо прятались, что, полагаю, стали и сами забывать, чьими сужеными являются.
Это скоро изменится.
Увы, наш маленький кровавый договор на данный момент избавил меня от неприятностей.
Я пожимаю руки другим членам Совета, обмениваюсь любезностями и стараюсь как можно меньше говорить. Члены королевских семей анималия обычно оставляют меня в покое, опасаясь, что я их прочитаю, но это напрасные усилия.
В Совете Зверей семь мест, и место морского зверя – единственное, которое не является постоянным или не подлежит избранию, поскольку среди них нет достаточно здравомыслящих, чтобы проголосовать.
Также здесь занимают места регенты каждого из главных Дворов: драконьего, кошачьего, псового, пернатого и морского. Тигры получают свое собственное место, и они оставляют одно-единственное место для младших Дворов, за которое идет постоянная борьба. Последние двадцать лет Мейс Нага удерживал его для змей.
Первым ко мне подходит регент-дракон. Король Флорес Дракос немного похож на Ксандера: длинные черные волосы, миндалевидные глаза с поразительно зеленой радужкой. Он носит темно-зеленый костюм, и в свои пятьдесят пять все еще является силой, с которой нужно считаться, и будут считаться еще пятьдесят с лишним лет.
– Коса, – грохочет он, протягивая мне руку. Сомневаюсь, что он будет настолько вежлив со мной, если узнает, что я звездный брат его сына. Мне с трудом удается подавить желание размозжить его кулак в фарш.
Абло Обон подходит с ухмылкой и с энтузиазмом пожимает мне руку. Африканский львиный король всегда был наименее коррумпированным из всех регентов, но и не гнушается одной-двумя старыми сделками. Он великолепен в белом костюме и массивных золотых кольцах на пальцах, длинные черные дреды стильно подхвачены золотыми украшениями на концах. Он может быть одним из членов Совета, который на самом деле проголосует в пользу Аурелии.
Другой могла бы быть матриарх-волчица, королева Лунисса Темноклычная, в длинной струящейся юбке и свободной фиолетовой блузке. Три длинных ожерелья в виде полумесяцев позвякивают, когда она приближается ко мне с отчужденной улыбкой на круглом лице. Волчица наклоняет голову, вежливо прося проникнуть в мои мысли. Я ей позволяю.
– Луна шепчет о многом, Коса Харкорус. Рада снова видеть тебя на суше, – ее голос нежен, как океанский бриз.
Я почтительно склоняю голову.
– Луна всеведуща, ваше Величество.
– Истинно так.
Королева Ирма Златокрылая задирает нос, уловив наше телепатическое общение.
– Мистер Харкорус, – резко говорит она. – Очень приятно.
Ее тон говорит о чем угодно, но только не о приятных чувствах, однако она профессионально пожимает мне руку. Пространство вокруг нее мерцает красным и жжено-оранжевым, так что я знаю, что она не в восторге от моего участия в бизнесе Полупернатого. И от других моих предприятий.
– Взаимно, – мурлычу я.
Она вздрагивает при звуке моего голоса, не сумев совладать с собой.
Наконец, я жму руку регенту, который занимает место объединенных малых Дворов. Руку покалывает от узнавания, когда Мейс Нага молча пожимает мою ладонь, окидывая меня надменным взглядом. Моя кровь пульсирует при этом напоминании, и наполненные тенями глаза Змеиного Короля вспыхивают.
– Акула, – заявляет он.
– Король Змей, – отвечаю я.
Мы с Мейсом притворяемся, что не знакомы, на самом деле мало кто знает, что мы с братьями были на пожаре Полупернатого.
Не имеет значения, что его дочь замешана в этом убийстве или в какие злонамеренные игры играет Змеиный Король, Совет следует Старым Законам, а регенты яростно отстаивают свои права на место в Совете. Как бы это не выглядело с этической точки зрения, Мейс имеет полное право высказаться сегодня по этому делу. В конечном счете, двое из нас за этим столом знают правду о том, что произошло в ночь, когда особняк предполагаемого бывшего мужа Аурелии сгорел до тла.
Против Аурелии будут отданы как минимум три голоса, не считая моего. Но сила Абло теперь пульсирует кроваво-красным пятном, когда он смотрит на Мейса, и я понимаю, что у них сделка. Ему заплатили или вынудили проголосовать против нее. Итак, получается четверо.
Занимая место за длинным столом, я осторожно принюхиваюсь к своему стакану с соленой водой в поисках яда.
К счастью для них, ничего нет, и я оглядываю комнату, чтобы посмотреть, кто еще пришел. Один или два духа парят вокруг сидящих, но они меня не интересуют.
Клюв сидит с людьми Полупернатого. Он будет давать показания как охранник и тоже притворяется, что мы не знакомы, хотя на самом деле он работает на меня последние четыре года. Поначалу даже Дикарь и Ксандер не знали, что Клюв был моим двойным агентом. Орел – умный парень, а это значит, что он сохранит преданность мне любой ценой.
За исключением того факта, что он воспылал страстью к Аурелии. Хотя я вряд ли могу винить его или других неспаренных анимусов, которые пялятся на нее. Она потрясающая девушка, и они чувствуют, что в ней есть что-то необычное. Звери от природы тянутся к регинам, особенно если они еще свободны. Поэтому мне приходится сдерживать свое иррациональное желание сворачивать шеи во время занятий.
Мои мысли возвращаются к вечеру пятницы, когда я пометил ее своими зубами. У нее есть уникальная власть надо мной, и это опасно. Она имеет влияние на всех нас, и это уровень силы, которым не должен обладать ни один зверь.
Рядом с Клювом сидят вдовы Дирка Полупернатого и куча других самцов и самок – дальние родственники и племянники. Некоторые из них мрачно поглядывают в мою сторону, вероятно, с ненавистью из-за того, что я отнял у них любое возможное наследство. Сторона обвиняемой пуста, если не считать нескольких репортеров и художника, который нарисует Аурелию для «Ночных новостей».
Входит Лайл в сопровождении своего личного адвоката Джорджа Фонтейна. На шаг позади них идет Аурелия. Под ярким светом зала суда время, кажется, замедляется, когда мои глаза устремляются на нее с хищной проницательностью, которую моя акула проявляет только рядом с нашей региной.
На ней аккуратное светло-голубое платье, макияж безупречен, хотя я все еще вижу темные круги под глазами. Я рассматриваю каждую идеальную черную ресничку, покрытую тушью, припудренный изгиб царственного носа, изящные темные дуги бровей, нежные линии подкрашенных губ. Она немного размазала блеск, то ли из-за поездки, то ли от нервозности, но это единственный недочет.
Ее изящная шея, уши и запястья сверкают удивительными аксессуарами, и я знаю, что они были куплены не самой Аурелией. Сила, которую я ощущаю в них, так же знакома мне, как и моя собственная, и мой анимус поднимается на поверхность, осознав это.
Плечи Аурелии напряжены, походка скованна, а красивые черты лица омрачены. Но даже в таком состоянии она излучает необычный свет, что само по себе невозможно. И дело даже не в том, что она моя Регина. У фениксов и драконов похожий свет, но у нее он более многогранный, а фракталы более расплывчаты.
Однажды она спросила меня, что я увидел, когда снял ее защиту. Сила бродит под ее кожей, тяжелая и глубокая. Она зверь другого рода, но части ее самой разрозненны. Словно она застряла в напряжении между двумя огромными магнитами.
Часть меня задается вопросом, какой силой она будет обладать, если полностью примет эти сегменты и позволит им слиться воедино.
Думаю, тогда у нас появится по-настоящему опасный человек, какого мы никогда не видели. Меня манит эта дикая, скрытая сила, и я бы солгал, если бы сказал, что не хочу просто наслаждаться ее присутствием. Аурелия успешно скрыла косметикой метку, которую я оставил у нее на шее, но я чувствую ее на коже своей Регины, и это доставляет мне первобытное удовлетворение, о котором я и не подозревал.
Но это будет самое близкое, к тому, чтобы заявить на нее права. То есть совсем ничего. Она никогда не будет моей, а я никогда не буду ее. И это все, что имеет значение, как бы безумно ни билась в конвульсиях моя акула.
Первобытная часть меня также немного раздражена тем, что Лайл сидит рядом с ней. Но если не я, то лучше он, чем кто-либо другой.
Я вижу, как Аурелия резко поворачивает голову влево, где сидят люди Полупернатого, и понимаю, что она не ожидала увидеть их здесь. Не говоря уже о том, что они бросают на нее обвиняющие взгляды и утирают слезы салфетками. Хуже всего, что это предполагаемое преступление совершил кто-то из их собственного ордена. Предположительно.
В тот момент, когда Аурелия замечает меня, мой анимус торжествующе мечется. Она застывает и удивленно моргает. Не могу поверить, что Лайл не предупредил ее о моем присутствии здесь, но он слишком занят спором со своим адвокатом, чтобы заметить потрясение Аурелии.
Я демонстративно отвожу взгляд, и через мгновение она делает то же самое. Ее плечи немного расслабляются? Возможно, но она не так умна, как я думал, если мое присутствие здесь хоть немного успокаивает ее. Я все еще держу ее жизнь в своих забытых Богиней руках.
Представительница совета, тигрица Яна Чиу, традиционно беспристрастный член совета, не имеющий права голоса, открывает заседание и обращается с формальными вопросами о присутствующих к протоколисту, тигрице, которая сидит впереди и в центре нашей скамьи. Затем Яна говорит:
– Мисс Аурелия Аквинат, вы обвиняетесь в поджоге и в умышленном убийстве мистера Чарльз Полупернатого. Вы признаете свою вину?
Фонтейн встает.
– Моя клиентка не признает себя виновной, ваша честь.
Совет Зверей проводит свои судебные процессы по убийствам совсем не так, как люди. Для нашего вида насильственные преступления – обычное дело, и поэтому здесь меньше формальностей. Отчасти это исходит из Старых Законов, по которым зверя судили и приговаривали в течение нескольких минут. Казни совершались на месте, без особой помпы.
В наше время нам нужно убедить людей, что мы не монстры, поэтому были добавлены дополнительные процессы для галочки. Потерпевшие всегда сначала обращаются к своим адвокатам, вызывая свидетелей для допроса.
Итак, по прошествии следующих двух часов приливы внутри меня превращаются в цунами, когда я наблюдаю, как Мейс и его адвокат разрушают репутацию Лии по кускам.
Они вызывают Клюва, который сообщает им только ту информацию, которую ему поручил передать Мейс. То есть ничего о том, что Аурелия была там, чтобы исцелить зверя в подземелье Полупернатого. Подземелье вообще не упоминается, а Клюв говорит о том дне, когда Аурелия вышла замуж за старого орла. Я был там в астральной форме, поэтому знаю, что он говорит правду конкретно об этом.
Затем берут показания у членов семьи Аурелии. Ее тетя Шарлотта, худощавая женщина со светлыми кудрями в стиле Мэрилин Монро и алой помадой. Эта женщина отталкивает меня с первого же взгляда. У нее аура нуждающегося – розово-оранжевого цвета с черным оттенком бесчестия.
– Почему вы взяли Аурелию к себе, миссис Нага? – спрашивает адвокат. Шарлотта Нага – регина для двух змеев, поэтому их семья носит ее фамилию.
– Она была проблемным ребенком, – говорит Шарлотта. – Мейс думал, что женщина сможет достучаться до нее и сделать более уравновешенной.
– Это сработало?
– Нет, ей стало только хуже.
– Что вы имеете в виду?
– Она уходила на всю ночь и возвращалась, когда считала нужным, пахнущая сигаретами и… мужчинами. И людьми, и зверями.
Я бросаю взгляд на Аурелию и вижу, что она бледнее полотна и вся дрожит. Генри отчаянно трется о ее щеку, пытаясь успокоить. Даже без клубов черного и серого дыма вокруг Шарлотты, я знаю, что эта женщина лжет без зазрения совести. Я ни разу не чувствовал на Аурелии запаха другого мужчины, не считая Мейса, ее дяди Бена и Клюва, так что я знаю, что у нее не было мужчины по крайней мере год. Анимус всегда знает это о своей регине.
Вызван Мейс, и я, вместе с остальными членами суда, ловлю каждое его слово.
– Она всегда слишком много тратила, – бубнит Мейс. – У нее всегда были наличные, и мы находили таблетки и косяки в ее комнате. Так что в конце концов я ограничил ее в средствах.
– У меня есть доказательства упомянутых транзакций, – Халисо Нага показывает пачку банковских выписок. – Мисс Аквинат потратила больше двадцати тысяч за один месяц.
– Верно, – ровно говорит Мейс.
Обычно невозмутимое лицо Лайла становится все холоднее и холоднее по мере того, как те из нас, кто наблюдал за Лией, видят, что происходит.
Мейс зациклен на своем плане. Даже с его сильными ментальными щитами я вижу, как тьма обвивается вокруг него так же, как и в тот первый день, когда я встретился с ним возле горящего особняка Полупернатого. Я вижу тень его змея, готового в любой момент напасть. Он поворачивает голову с капюшоном, видит меня и угрожающе шипит. С такой защитой зверю есть что скрывать.
Конечно, есть, если он выследил суженых своей дочери, чтобы казнить ее.
Даже если я не могу разобрать, лжет он или говорит правду, бумаги, которыми размахивает Халисо, несут характерный коричнево-голубой налет подделки.
Я не удивлен. Я видел бунгало Лии. Оно едва ли предназначено для жизни. Ни в ее комнате, ни при ней самой не было обнаружено следов наркотиков. Я бы знал. Сейчас я контролирую торговлю наркотиками в Академии Анимус, и Аурелия никогда их не искала.
Затем Фонтейн вызывает Лайла для дачи показаний. Он зачитывает свой отчет за последние четыре недели наблюдений. Лайл честен и рассказывает о побеге Аурелии от него до того, как она попала в Академию, и о том, как он захватил ее в форме орла. Он упоминает ее исцеление, хорошие оценки, и что она подружилась со многими анимами. Фонтейн просит разъяснить некоторые моменты, и Лайл отвечает на них резким тоном, глядя при этом на Мейса Нагу.
Лайл Пардалия может не особо нравиться мне, но чего у него не отнять, так это патологической честности. И он никогда не будет раболепствовать перед чужой силой. Трудно не уважать такого зверя.
Когда Халисо Нага вызывает Аурелию за трибуну, я едва не ломаю подлокотники своего кресла, настолько вцепился в него.
Допрос с обеих сторон проходит напряженно, но Аурелия стоически сидит на месте свидетеля, словно стоит ей пошевелиться, и она разобьется вдребезги. Ее тело дрожит, когда Калисо спрашивает:
– Вы знали, сколько денег было на счетах у Чарльза Полупернатого, мисс Аквинат?
– Нет, двоюродный дедушка. Я была в замешательстве, когда увидела его дом, – голос Аурелии холодный, и что-то во мне поднимается, когда она обращается к адвокату своего отца. Она тоже не упоминает подземелье – причину, по которой она оказалась там в первую очередь, – что является неписаным правилом среди этих зверей, и это доказывает ее осведомленность о жизни, которую они ведут, а также своего рода зрелость, которую можно ожидать от экс-наследницы змеиного трона.
– Но вы видели его дом и могли сделать вывод о его состоянии.
– Протестую! – рявкает Фонтейн. – Это наводящий вопрос!
– Поддерживаю, – говорит Яна. – Следующий вопрос, мистер Нага.
– Мисс Аквинат, – Калисо небрежно прохаживается перед ее металлической стойкой. – Потеря вашей девственности была настоящим… событием, не так ли?
Моя акула замирает. Аурелия моргает, и ее щеки краснеют.
– Протестую, – вздыхает Фонтейн. – Вопрос не относится к делу, это очернение подсудимой.
– Поддерживаю, – говорит Яна.
– Я подхожу к сути, – говорит Нага.
– Отклоняю, – твердо говорит Яна.
– Вы уже убивали раньше, – настаивает Калисо.
Аурелия сглатывает. В горле у нее пересохло.
– Нет, двоюродный дедушка, не убивала.
– Имя Тео Крайт тебе что-нибудь говорит, Аурелия? – спрашивает Калисо. Но он не дает ей ответить и говорит так быстро, что никто не успевает вставить хоть слово. – Зверя, с которым ты потеряла девственность, звали Тео Крайт. Ты знала, что твой отец следует Старым Законам. И согласно Старым Законам, Тео был бы казнен за содеянное. И все же ты все равно позволяла ему прикасаться к себе. На самом деле, много раз, месяцами, не так ли? Ты точно знала, каковы будут последствия, и все равно сделала это. Ты подписала смертный приговор Тео, Аурелия. У тебя был секс с ним, и ни с кем другим. Ты вынудила своего отца действовать силой.
Мое тело холодеет. Весь суд шокирован. Согласно Старым законам, родитель может убить человека за то, что тот лишил невинности его дочь. И, по-видимому, Мейс Нага сделал именно это. Я смотрю на Змеиного Короля, и пятна радости окрашивают его ауру в желтый цвет.
Мой анимус рычит.
Белая как лед Аурелия открывает рот, но ничего не произносит. На ее лице появляется боль. Думаю, воспоминание. Возможно, воспоминание о казни Тео. Скорее всего, это было отвратительно. Она прочищает горло и пытается снова.
– Я…
– Это все, ваша честь.
Ущерб нанесен.
Пока дочь Мейса Наги публично унижена, моя акула заостряет внимание на его теле, его лице, запоминая каждую черту и изгиб его фигуры. Я запоминаю его запах. То, как он дышит. Скорость, с которой кровь бежит по его артериям. Точный цвет каждой пряди волос. Интонацию его голоса. Первобытный зверь-психопат во мне точно так же отмечает огромную кобру с капюшоном под его кожей. Моя акула внедряет эти вещи в мой мозг так глубоко, что древняя часть меня меняется. И она шепчет только одно:
– Добыча.
После того, как все свидетели были допрошены, Яна Чиу потирает лоб, и я вижу на ее лице удивление и настороженность. Она знает, что здесь произошло. Она также знает, что у нее нет реальной власти. Власть принадлежит тем, кто ее захватил.
– Совет соберется и проголосует в соответствии с законами нашего вида, – говорит Яна. – Решение будет объявлено сегодня до конца дня, – Яна стучит молотком. – Совет приступает к голосованию. Суд завершен.
