Текст книги "Ее дикие звери (ЛП)"

Автор книги: Э. П. Бали

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Глава 24

Ксандер

Коса ругается, когда видит то, что видим мы все. Аурелия – черная волчица, ее голубые глаза расширены и почти бешены от неконтролируемой ярости, когда она бросается на Дикаря. Я совершенно сбит с толку, когда вижу, как моя предполагаемая Регина стаскивает Дикаря с Минни и бросает его на землю, позволяя тигрице вскочить и последовать за ней. Минни запрыгивает волку на спину, впиваясь когтями.

И начинается драка.

Мы с Косой не вмешиваемся, зная, что Дикарь выиграет этот бой. Но если мы не остановим их, через несколько минут у нас на руках окажутся две серьезно раненые девушки. Медведи ждут у грузовика, и я начинаю терять терпение, пока в ушах гремит венгерская рок-музыка. Кто угодно может выйти в любую секунду и попытаться остановить нас.

Мой брат-акула делает небрежный шаг вперед, и Минни падает на бок, выставив лапы в воздух, как коза, упавшая в обморок, когда Коса сжимает ее разум в своем ментальном кулаке.

Лия колеблется, застигнутая врасплох. Дикарь пользуется преимуществом, прыгает на нее и прижимает к траве большим весом.

Она рычит и огрызается, ее темный мех блестит под солнцем, глаза сияют, как море летним днем. Но какого хрена на самом деле? Она тоже волчица?

Коса делает шаг в ее сторону, и Лия обмякает, возвращаясь в свой человеческий облик, открывая нашему взору обнаженную оливковую кожу. Дикарь садится на нее сверху, укладывая свою огромную мохнатую голову на ее обнаженную грудь, словно заявляя права. Его хвост виляет. Даже зная, что девушку придется отдать, его зверь приходит в восторг от близости своей Регины.

Жаль его, но такова жизнь.

Веки Лии крепко зажмуриваются, выдавливая потоки блестящих слез.

– Когда, вашу мать, мы начали похищать женщин? – бормочу себе под нос, потому что даже мою кожу начинает покалывать, когда наш план приходит в действие.

Коса присаживается на корточки рядом с ней.

О, я знаю, когда. Когда наша собственная Регина отвергла, предала и солгала нам. Вот тогда. Когда наша Регина оказалась дочерью змеи и стала угрозой для всех нас. Вот, блядь, когда.

Коса выдыхает через нос. Акуле в нем это тоже не нравится, но это должно быть сделано. Угрозу нужно устранить.

– Любой ценой, Ксан, – рычит он мне в голову, присаживаясь, чтобы посмотреть на Лию. – Мы делаем это, потому что так нужно.

Губы Лии плотно сжаты, словно ей больно, что Коса проверяет ее психическую защиту.

– Я никогда такого раньше не видел, – обращается к нам Коса. – У нее семь гребаных уровней защиты.

Затем он делает нечто, что удивляет меня, – протягивает руку и проводит пальцем по залитой слезами щеке Лии. Это не нежность, Коса скорее зачарован и жаждет изучить, но Дикарь воспринимает это как разрешение лизнуть ее подбородок своим большим волчьим языком.

– Я собираюсь разрушить твои щиты по одному, Аурелия, – говорит змеючке Коса. – Мне нужно увидеть, что ты скрывала от нас, прежде чем ты вернешься к своему отцу.

Лицо Лии искажается, и я вздыхаю, отворачиваясь от нее, чтобы посмотреть на Минни, которая лежит в забавной позе с вытянутыми вперед лапами. Достаю телефон и делаю снимок. Может быть, позже использую его как рычаг воздействия, не знаю. Такие вещи всегда полезны.

Сила Косы пронзает воздух, задевая мою кожу, и я знаю, что она делает гораздо хуже со змеючкой. Лиа хнычет, чувствуя его воздействие, и Дикарь скулит, но я знаю, что Коса не остановится, пока не доберется до сути нашей Регины и ее странных способностей.

Я всегда предполагал, что наша Регина будет мифическим существом, как я, потому что кто еще может быть достаточно силен, чтобы быть Региной для таких, как мы? Но теперь я не знаю, что и думать.

Коса издает одобрительный звук, вгрызаясь в нее ментально, и я сразу же ощущаю ее запах Регины. Словно цветы и солнечный свет смешали с чем-то тяжелым, вроде грозовых туч. Ее страх тоже витает в воздухе, заставляя меня вздрагивать от отвращения. Я не выношу этот запах, не говоря уже о том, что он исходит от нее. Мой анимус раздраженно фыркает. Я делаю музыку громче и поворачиваюсь, чтобы посмотреть, что так взволновало Косу, ведь ничто и никогда так не будоражило его.

Большим пальцем он поворачивает голову Лии в сторону, и теперь всем нам видна метка нашей брачной группы на ее шее. Череп с пятью исходящими потоками света.

Массивное, мощное тело с ревом оживает внутри меня, сопровождаемое чувством удовлетворения и жара. Жара так много, что я сжимаю кулаки от гнева. Четвертый раз в жизни я вижу свой знак на шее другого человека, и этот раз должен поставить меня на колени. Но этого не произойдет. Я отказываюсь.

Лгунья Лия. Это ее второе имя.

Глава 25

Аурелия

Голос Косы звучит надо мной подобно голосу Мрачного Жнеца.

– Я собираюсь разрушить твои щиты по одному, Аурелия. Мне нужно увидеть, что ты скрывала от нас, прежде чем ты вернешься к своему отцу.

Холодный ужас пронзает мои внутренности, даже когда огромный волк Дикаря согревает меня своим теплом, жадно облизывая языком мой подбородок.

Вокруг меня царит насилие и собственничество, и это одновременно манит и пугает. Коса обладает силой, которую я никогда раньше не ощущала, и мне не верится, что она может так возбуждать. Как острейший кончик лезвия, которое точно и аккуратно разрезает каждый из моих щитов по очереди.

Я хочу закричать, но мой голос застревает в горле, сдавленный ужасом и замешательством. Они заставили меня подчиниться им, буквально и психологически, и по мере того, как Коса полосует мои щиты, моя уязвимость возрастает слой за слоем.

Мой физический щит отключен.

Мой обонятельный щит разорван на части.

Мой кровавый щит рушится.

Мой ментальный щит растворяется.

Два моих психических щита падают.

Наконец, моя последняя защита от мира, который грозит меня уничтожить, мой щит с брачной меткой, исчезает с такой легкостью, словно его и не было.

Вся сила наших брачных уз обрушивается на нас видимой волной чистой небесной силы. Нечто, что существовало до нашего рождения и будет существовать еще долго после. Нечто большее, чем мы. Что-то более могущественное, чем мы.

Я с трудом дышу от желания, от чистой потребности сблизиться с каждым из них, соединить аниму и анимусов и снова стать целой.

Но мой разум в смятении, находится под контролем Косы – действительно ужасно. Когда он нависает надо мной, я вижу его брачную метку на шее. У меня перехватывает дыхание при виде этого золотого черепа, сияющего небесным светом. Порочное зрелище, требующее заявить права на моих суженых, любить их и позволять им обладать мной всеми способами.

Но они напали на меня.

Охотились на меня, как на добычу, прижали к земле, как мясо.

Они заключили контракт с моим отцом, и это непростительно.

Но как только Коса открывает рот, чтобы заговорить, его и Дикаря отрывают от меня, словно рукой великана.

Я делаю рваный вдох, когда тяжелый вес Дикаря внезапно исчезает, давая мне снова дышать. Заходясь кашлем, я поднимаю каждый из своих щитов обратно. Минни издает рядом печальный звук, сбрасывая оцепенение, и мы обе переворачиваемся, чтобы посмотреть, что, черт возьми, происходит.

Студенты толпятся снаружи позади Лайла, похожего на зверя. С лицом, полным ярости, лев держит обе ладони обращенными к мужчинам, безвольно повисшим в воздухе. Позади него Тереза и другой персонал спешат к нам, включая котов-охранников, которые поднимают ладони вверх, чтобы помочь телекинезом сдержать яростно протестующего волка Дикаря. Ксандер и Коса остаются неподвижными и напряженными.

Минни подбегает ко мне, прикрывая мое обнаженное тело своим тигриным.

– Я доверял тебе, Коса, – рычит Лайл. – Ты не сдержал слова. Ты воспользовался ситуацией. Вы все в ебаной изоляции.

К нам бежит Рубен, главный инструктор по боевым искусствам, за ним следует его команда. Он превращается в злобного белого волка, и его команда следует его примеру. Они собираются в стаю, которая бросается под тело Дикаря, формируя рычащий, щелкающий круг, чтобы принять его. Лайл опускает Дикаря, и пятеро волков рычат и обнажают зубы, готовые заставить его подчиниться.

Дикарь огрызается в ответ, но его окружает слишком много больших щелкающих пастей, и у него нет другого выбора, кроме как последовать с ними. Он все время рычит и оборачивается, чтобы бросить на меня тоскливый взгляд, но я просто хмуро смотрю на него через спину Минни.

Следующим опускают на землю Ксандера, и его встречает группа из такого количества охранников, что я даже не могу их сосчитать. Они сразу же надевают на его лодыжки и запястья обсидиановые кандалы. Ни он, ни Коса не оказывают сопротивления, поскольку акулу тоже уводят в кандалах. Ксандер не удостаивает меня взглядом, но глаза Косы находят меня, и эти голубые осколки льда ничего не выражают.

В воздухе разносится гул студенческих голосов, и, без сомнения, прямо у меня на глазах рождаются сплетни. Тереза присаживается на корточки рядом со мной и Минни, держа в руках оранжевые комбинезоны. Она хватает мою старую спортивную сумку, все еще лежавшую на траве, и протягивает мне.

Казуар бросает на меня взгляд, словно говоря: «Серьезно, Аурелия? Сбегаешь?», но пока воздерживается от каких-либо комментариев.

Да благословит ее Дикая Мать, потому что не думаю, что смогу выдержать выговор прямо сейчас.

Только не тогда, когда спасение было так близко.

Только не после того, как мои планы были сорваны. Сорваны в очередной гребаный раз.

И не после того, как меня предали те самые люди, которым судьба предназначила любить и защищать меня.

Эта рана столь глубока, что я даже не вижу, где она заканчивается. Что-то первобытное внутри меня немного ломается.

Я быстро расстегиваю молнию на сумке и понимаю, что у меня не осталось штанов, потому что я порвала свои единственные джинсы, когда перекинулась, чтобы спасти Минни. Вздыхая, я хватаю заплесневелый оранжевый комбинезон и натягиваю его, пока Минни принимает человеческий облик и делает то же самое.

Всех любопытных студентов отправляют обратно в столовую, и только тогда я вижу Лайла, свирепо взирающего на меня и Минни. Ладно, свирепо он смотрит только на меня.

– Ты, – шипит он, его янтарные глаза превращаются в львиные. Я ошеломлена его гневом и столь редкой потерей контроля над своим анимусом.

Но я тоже на взводе и все еще трясусь от адреналина, мое собственное рычание эхом отдается в голове. Поэтому я дико огрызаюсь в ответ:

– Ты! – как же сильно я его ненавижу!

Он моргает. Думаю, в шоке, что я так осмелела.

Между одним морганием и следующим его глаза возвращаются к человеческим, и он смотрит на Терезу.

– Я хочу, чтобы на ее двери была решетка и удвоили охрану.

Лайл наклоняется, подхватывает потерявших сознание нимпинов, потом разворачивается на каблуках и устремляется вслед за охранниками. Черт, я надеюсь, что с Генри и Герти все в порядке.

Минни бросает на меня встревоженный взгляд.

– Что происходит, Лия? – спрашивает она. – Все это ненормально. Я слышала все, что они говорили. Почему ты можешь превращаться в…

Я зажимаю ей рот рукой.

– Позже.

Тереза кивает, чтобы мы следовали за ней, Минни хмурится, но молчит.

– Они пытались похитить меня, Мин, – бормочу я, качая головой, ярость закипает при воспоминании о метке моего отца на пальце Дикаря. – Они собирались, черт возьми, отвезти меня обратно к моему отцу!

Ее глаза расширяются, но она не смотрит на меня. Гнев и тревога роятся стаей разъяренных пчел в моей груди. Я не хочу терять единственного друга, который у меня появился. Но я подвергла ее опасности. Возможно, будет лучше, если она больше не захочет дружить со мной.

– Я пойму, – мрачно говорю я, – если ты не захочешь иметь со мной ничего общего после этого. – Минни обхватывает себя руками, словно ищет утешения, и продолжает покусывать губу.

Дерьмо.

Я действительно сделала это. Из-за меня она теперь травмирована.

– И я собираюсь убить этих ублюдков, – бормочу я.

– А я собираюсь притвориться, – громко говорит Тереза, вышагивающая перед нами, – что не слышала, как ты это сказала, Лия. Особенно учитывая твою ситуацию.

Ах да, потому что меня уже обвиняют в убийстве. Угрожать другим – не лучшая идея.

К тому моменту, как мы добираемся до нашей комнаты в общежитии, я превращаюсь в спутанный бушующий клубок жара и напряжения. Я сердито меряю шагами комнату, кулаки сжаты, в ушах яростный рев. Мне нужно что-то сделать. Мне нужно причинить им боль за то, что они сделали. За то, что решили, что могут охотится на меня, преследовать, набрасываться и рвать мои щиты на части, словно они ничто. Я хочу растерзать отца за то, что он думает, будто в праве делать все из этого.

И подумать только, он знал! Знал, что эти трое были моими сужеными. Вероятно, он шантажировал леди Феникс, когда мне было тринадцать, а потом солгал мне об этом. Я просто не могу поверить, что он отправил меня в особняк Полупернатого, зная, что они были в том подземелье. Во что он играет?

– Аурелия. – Голос Терезы кажется далеким, пока я меряю шагами нашу комнату в общежитии.

– Она теряет контроль. – Голос Минни звучит приглушенно, когда перед глазами проносятся образы Косы и Дикаря, нависших надо мной.

– Я не теряю контроль, – рычу я, не заботясь о том, что мой голос звучит хрипло. – Я чертовски зла! – я сжимаю кулаки так сильно, что костяшки пальцев пронзает острая боль, но я наслаждаюсь этой болью. – Я, блядь, хочу оторвать им головы за то, что они пытались сделать.

Тереза движется позади меня, и я настолько взвинчена, что разворачиваюсь, готовая ко всему. Но она не пытается напасть на меня. Она держит в руках одну из массивных европейских подушек Минни.

Глава 26

Аурелия

– Бей, – командует Тереза.

Я хмурюсь, глядя на ее серьезное лицо.

– Что?

– Ты хочешь кого-то ударить, Лия? Ты хочешь причинить им боль за то, что они сделали? Что ж, тебе нужно научиться давать выход своему гневу в безопасной форме. Отыграйся на подушке.

Я смотрю на нее еще мгновение, пока Минни не стонет:

– Сделай это, Лия.

Во мне вибрирует столько энергии, что я больше не задаю вопросов. Я набрасываюсь на подушку с рисунком единорога, быстро колотя по ней кулаками. Но я никогда не была особо спортивной, поэтому за считанные секунды становлюсь вся красная, потная и хватаю ртом воздух.

– Блядь! – рявкаю я, сдувая прядь волос с лица. Костяшки пальцев и бицепсы горят, и я прижимаю ладони к глазам. – Блядь!

Я снова плачу.

– Выпусти это, Лия, – спокойно говорит Тереза. – У тебя все хорошо получается.

– Пожалуйста, не говори заместителю директора, – стону я. – Он подумает, что я дикая.

– В чем-то так и есть, – признает Тереза. – Раньше ты не казалась дикой, но у меня есть основания полагать, что ты просто сдерживалась. Тебе нужен еще один раунд?

Мои мышцы внезапно расслабляются, и от усталости тяжелеют кости. Моя анима плачет от печали, потому что, да, я держала эту часть себя взаперти.

– Нет, – слабо отвечаю я. – С меня хватит.

Тереза бросает Минни подушку и садится на кровать Минни, явно понимая, что мне нужно пространство.

– Я не вижу на вас никаких физических повреждений, но, судя по всему, была драка. Вам нужно показаться целителю?

Я качаю головой. Помимо собственного пота, все, что я чувствую, – это запах Дикаря на моей коже: древний лес и сосна, тяжелый мужской аромат. Я дрожу, вспоминая, как его голодный рот пожирал мой.

Но и я изголодалась по нему. И ненавижу себя за это.

– Ты собираешься рассказать мне, что произошло? Тереза смотрит на меня. То же самое делает и Минни со своей кровати, все еще покусывая распухшую губу. – Почему ты пыталась сбежать? Ты умная девушка, Лия. Признаюсь, я не совсем ожидала, что именно ты попытаешься совершить побег.

Она бросает взгляд на мою шею, где должен быть мой дурацкий шнурок с надписью «Риск полета». Он все еще лежит на столике у моей кровати, как своего рода послание «пошел ты» для Лайла. Теперь это – «пошла сама».

Я качаю головой, потому что совсем не умная, ведь попытка побега провалилась. Я сильно облажалась, хотя могло бы сработать, если бы не Убойные Братья.

– Я просто чувствую себя глупо, – признаюсь я.

Усталость пробирает меня до костей. Вероятно, из-за того, что Коса разорвал мои щиты на части, а также из-за чувства вины перед Минни, Генри и Герти.

Тереза задумчиво мычит.

– Лия, твои чувства оправданны. Я думаю, ты имеешь полное право злиться.

Я непонимающе смотрю на нее, потому что это первый раз, когда кто-то признал мои чувства.

– Правда?

Она кивает.

– Да. Ты не хочешь быть здесь, верно? У тебя отняли выбор. Ты взрослый человек, и с этим трудно смириться. Потом… случилось это. Что бы это ни было.

Моя кожа внезапно начинает зудеть, словно мне нужно содрать ее себя.

– Я… Думаю, я в шоке, – медленно говорю я. – Мне просто нужна минутка, Тереза.

Тереза не возражает и встает.

– Я собираюсь вернуться сегодня вечером, и нам понадобятся показания от вас обеих. Запишите их, пока детали не расплылись, хорошо? Дикарь – осужденный преступник, Лия. Власти захотят знать всю историю. И… если тебе снова захочется взбеситься, воспользуйся подушкой.

Все, что я могу сделать, это кивнуть, когда Тереза уходит. В тот момент, когда она закрывает – и запирает – за собой дверь, я падаю на кровать и закрываю лицо руками. Слезы текут горячо и быстро.

– Мне так жаль, Мин! – выдавливаю я. – Если ты больше никогда не захочешь меня видеть, если хочешь, чтобы я съехала, я съеду… На самом деле…

Я встаю с кровати, протирая глаза.

– Я сделаю это сейчас. Я соберу свои вещи и скажу Терезе, что для нас безопаснее…

– Лия! – кричит Минни, вскидывая руки в воздух.

Я смотрю на нее.

Ее лицо розовеет, когда она говорит:

– Хочешь знать правду, Лия? Это было самое захватывающее, что со мной случалось за последнее время. Дружить с тобой – это… нечто.

Я недоверчиво смотрю на нее.

– Извини, прозвучало как-то неправильно, – она краснеет, смахивает слезу, и впервые на ее запястьях не звенят браслеты. Они сорвались с ее рук в момент трансформации. Теперь я чувствую себя еще хуже. Но она продолжает: – Я знаю, они причинили тебе боль. Прости. Я просто имела в виду, что я… вроде как чувствовала себя живой, понимаешь?

У меня отвисает челюсть, потому что я меньше всего ожидала, что Минни окажется адреналиновой наркоманкой.

– Какого черта, Мин! Я думала, что это я чокнутая, а оказывается и ты тоже!

Взгляд Минни пристальный.

– Дело вот в чем, Лия. Я слышала, что они сказали. Я также видела, как Коса поворачивал твою голову, чтобы посмотреть на твою шею.

Мое сердце замирает в груди, когда она делает глубокий вдох, как будто забивает последний гвоздь в мой гроб.

– И они все пялились на тебя… – она делает глубокий вдох. – Как будто ты была их парой.

Ее слова звучат уверенно, взгляд наблюдательный.

Я смотрю на нее, мое лицо, без сомнения, выражает смятение, и тут же снова закрываю лицо руками.

– Никто не должен знать об этом.

– О, Лия. – Голос Минни хриплый от ее собственных эмоций, когда кровать рядом со мной прогибается, и она прижимается ко мне всем телом. – Срань господня. Я тебя не виню. Это… Это…

Она даже не знает, что сказать. Черт возьми, даже я не знаю, что сказать.

– Никто не должен знать об этом, – повторяю я, потому что в голове у меня беспорядок. Она слишком много видела. Слишком много знает.

– В таком месте трудно что-то скрыть, – говорит она мягко, как будто пытается успокоить испуганное животное. – Я начала подозревать, когда почувствовала запах Дикаря на тебе и в комнате. Его запах сильный. У них у всех сильный запах, потому что они такие мощные, полагаю. Но что, черт возьми, произошло? Я честно пыталась смириться с тем фактом, что ты уходишь… и теперь они нападают на тебя? Они твои суженые. Какого хрена!

– Пожалуйста, перестань говорить это вслух, – шепчу я, прижимаясь к ней и, наконец, глядя ей в лицо. – Ты не можешь никому рассказать, Мин. И я имею в виду действительно никому.

Она смотрит на меня с широко распахнутыми глазами, словно видит меня впервые. Я снова чувствую себя тринадцатилетней, когда моя няня Розалина поняла, кто я. Что меня нужно держать отдельно. И в секрете.

– Пожалуйста, Мин, – шепчу я. – Пожалуйста, никому не говори.

Я вижу серьезное выражение ее лица и понимаю, что она осознает увиденное сегодня и то, как это отличает меня. Что-то во мне немного успокаивается. Мой ужас утихает, когда Минни медленно кивает, словно тщательно обдумывая все.

– Черт, Лия, – шепчет она. – Я полностью понимаю, почему тебе нужно было убегать все это время.

– Мне жаль, что я втянула тебя, Мин. Мне правда жаль.

Но она качает головой.

– Честно говоря, я думаю, что я лучше всего подхожу для этой работы.

Я смотрю на нее с недоверием, но она кивает, как будто убеждена.

– Ты расскажешь мне все. Это цена моего прощения. Я хочу подойти к нашей дружбе полностью подготовленной, – она взмахивает ладонью в воздухе. – У тебя есть большой гребаный секрет, и я хочу знать о нем все. Думаю, сейчас у меня есть на это право, не так ли? Раньше ты не позволяла мне помогать, и это ни к чему нас не привело.

Я прокручиваю события в голове, обдумывая ее слова и последствия, если я расскажу ей все. Но больше всего меня поражает то, как Минни перекинулась в свою тигриную форму и напала на Дикаря, волка с большим боевым опытом и безжалостностью, равной которой нет ни у кого в этой Академии…

– Мин, – медленно произношу я. – Ты буквально превратилась в тигрицу и напала на Дикаря, чтобы защитить меня. Зачем ты это сделала?

– Ты мне нравишься, Лия, – пожимает она плечами. – И это была опасная ситуация. Думаю, тебе пришлось нелегко в жизни, и, судя по тому, что ты мне рассказала, до сих пор приходится. Я хочу помочь.

Слезы снова льются, когда Минни тянет меня обратно на кровать.

– Я возьму пакетик карамельного попкорна, который прислала мне тетя, и ты начнешь с самого начала.

Это самый строгий голос, которым тигрица когда-либо разговаривала со мной, и когда я смотрю на свою подругу, я понимаю, что уже много лет стремлюсь рассказать кому-нибудь правду. Я в долгу перед ней. Эта девушка приняла удар Дикаря ради меня, и теперь я понимаю, что не задумываясь сделала бы то же самое для нее.

– Ты могла бы убежать от них, – тихо говорю я. – Многие звери просто оставили бы меня сражаться за себя. Черт, Ракель и Сабрина бросили бы меня. Я знаю это. Но ты этого не сделала.

– Ты дала отпор этим монстрам, Лия. И тот факт, что твои суженые – эти звери? Это какие же надо иметь яичники? Девочка, мы держимся вместе.

Я издаю сдавленный, слегка истеричный смешок, потому что думала, что унесу этот секрет с собой в могилу. Но сейчас я бросаюсь на кровать Минни и начинаю говорить.

Я рассказываю ей о том дне, когда раскрылась моя анима, и о том, как меня отправили в изгнание. Как мой отец на протяжении многих лет отправлял меня на секретные задания по исцелению, и как он послал меня в особняк Полупернатого исцелять зверя за стальной дверью, и в том подземелье я встретила троих своих суженых. Что на самом деле я была там только потому, что Полупернатый присматривался ко мне, чтобы купить меня в качестве невесты. Потом я рассказываю ей о свадьбе, о пожаре и о том, как мой дядя велел мне убегать посреди ночи.

К тому времени, как я заканчиваю, рот Минни открыт, а попкорн в карамели забыт.

– Я никогда не слышала, чтобы кто-то действительно издавал Зов сирены! – ее голос переходит в хриплый шепот. – Я думала, это миф! Значит, ты никогда на самом деле…

– На самом деле я ни к одному из них не прикасалась, нет. – До сегодняшнего дня, когда губы Дикаря блуждали по моему телу. Я вздрагиваю от воспоминаний, но пока не хочу в этом признаваться.

Она ставит пакет на пол и начинает расхаживать между нашими кроватями.

– Это сложно. Очень сложно.

Без шуток.

Я вижу, как крутятся шестеренки в ее голове. Трансформация была большой ошибкой с моей стороны, но я знаю, что это просто реакция на присутствие Дикаря, и моя анима, должно быть, просто… взбесилась и отреагировала.

– Мы справимся с этим, Лия, – говорит Минни. – Я помогу тебе всем, чем смогу.

Я зажимаю кончик носа.

– Спасибо. Моя проблема сейчас в том, что с кровным договором, который отец заключил с ними, ничего не поделаешь. Они должны завершить сделку.

Минни ругается.

– Ладно, послушай. Время идет. Нам нужно составить заявление для Терезы. И я уверена, что мистер Пардалия захочет поговорить с тобой. Он выглядел рассерженным.

Мы достаем тетради и сочиняем историю, которая устраивает нас обеих. Минни завязывает свои розовые волосы в хвост и зажимает ручку в зубах.

– Просто два ботаника, которые хотят захватить мир, Лия, – говорит она.

Я мрачно киваю. Минни зажигает свечу, благовония и ставит возле алтаря Богини. Затем мы записываем нашу историю, которая на самом деле не сильно отличается, исключая кровный договор и тот факт, что я превратилась в волка. Мы написали, что я приняла форму орла.

Тереза возвращается с четырьмя новыми охранниками. На этот раз мужчины, здоровенные, с инструментами и новой дверью.

Пока Тереза читает наши объяснительные, мы с Минни с тревогой наблюдаем, как нашу деревянную дверь сносят и заменяют решетками, как в настоящей тюремной камере. Затем они устанавливают решетки и на балконные двери.

Тереза удовлетворенно кивает, когда они заканчивают.

– Ты в безопасности, Лия, – уверяет она меня. – Нимпины проходят обследование в клинике и останутся там, но они выглядят нормально. Эти три зверя сейчас в клетке, и заместитель директора занимается ими.

Мы обмениваемся с Минни взглядом.

– Но ведь в конце концов они выйдут, верно? – спрашивает она.

Тереза делает неопределенный жест рукой, который говорит нам, что сейчас нужно побеспокоиться о себе. Но мы с Минни знаем, что это только начало.