Текст книги "Ее дикие звери (ЛП)"
Автор книги: Э. П. Бали
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)
Глава 16
Дикарь
Зажав сигарету в зубах, я тащу мертвое тело стервятника в темноту погрузочной платформы в задней части академии. Я завернул его в простыню с эмблемой упомянутого заведения, чтобы потом не убирать за собой, но она промокла насквозь, и за телом теперь тянется кровавый след.
Обе его руки вырваны из суставов и держатся только на сухожилиях – я никогда не был аккуратным зверем, как бы они ни старались научить нас порядку на этих своих занятиях. Драматично вздыхая, я бросаю его к ногам двух поджидающих меня братьев-погрузчиков.
– Спасибо, сэр, – говорит Берти.
– Медведь Берт сияет, – напеваю я, затягиваясь сигаретой, – грязью обливаясь, – Я наклоняю голову, напряженно размышляя. – Или это должен быть «Медведь Берт сияет, флиртом забавляясь»?
Он улыбается мне, поднимая тело на руки, словно младенца.
– Мне нравится второе.
– Да, мне тоже.
Мы обмениваемся зубастыми ухмылками.
Машу им на прощание, пока они загружают свой грузовик, и затягиваюсь едким дымом. Это успокаивает мой гиперактивный разум, даже если никотин, циркулирующий в моих венах, никак не влияет на мое волчье тело.
Через несколько секунд я напеваю свою новую мелодию, засовываю руки в карманы и возвращаюсь внутрь. Ксандер вывел из строя камеры наблюдения в этом районе, так что малыш Лайл даже не догадается, что мы здесь были.
Хмурый Коса уже ждет меня, когда я возвращаюсь.
– Дикарь, – в голосе брата слышится неодобрение. – Что я тебе говорил о том, чтобы не оставлять после себя кровь?
– Извини, – бормочу я, выдыхая дым. – Но я захватил швабру.
Кровь раздражает его чувствительный акулий нос.
Коса бросает на меня мрачный взгляд, а затем отправляет Ксандеру мысленное сообщение, чтобы тот принес отбеливатель.
При таком количестве звериных носов запах крови стервятника обязательно привлечет чье-нибудь внимание. В академии полно врагов, которых можно прикончить, но мы не можем убивать в открытую. Мы бы позаботились, чтобы об этом узнали все за пределами академии, но здесь мы должны действовать скрытно на случай, если Лайл вызовет палача Совета по мою задницу.
Ксандер появляется с отбеливателем через несколько минут, морща морду – не от запаха, а от того факта, что ему приходится убираться. Чопорный драконий принц.
И тогда я бросаюсь на него, выставив когти, с громким боевым «Ки-я!»
Ксандер рычит и пытается уклониться, но теперь его рука находится именно там, где нужно, и я наношу удар по коже на его запястье. Задеваю обе артерии, и они вскрываются, разбрызгивая кровь по всему полу.
– Ой-ёюшки!
– Блядь! – Ксандер роняет отбеливатель и бросается на меня, но я пригибаюсь, оскалив зубы, и валю его на пол, прямо на длинную полосу крови моей жертвы. Я бью его по другому запястью, но промахиваюсь, и мы несколько минут грыземся, как животные, прежде чем по коридору раздаются тяжелые шаги. Я позволяю Ксандеру сильно ударить меня в грудь, и его заливает моей кровью. К тому времени, как появляются надзиратели, мы снова на ногах, грубо отталкивая друг друга. Косы нигде не видно, как и бутылки с отбеливателем.
Пол залит кровавым месивом, – стервятник вперемешку с драконом и волком. Ксандер должен быть благодарен мне. Ему больше не нужно убираться. Какой-нибудь мудила-штрафник сделает это за нас.
Вот такой я молодец, всегда готов помочь.
– Прекратили! – кричит один из надзирателей, мелкий волчонок, которого я мог бы съесть на завтрак. Но позади него шагает Рубен.
– Что на этот раз, Дикарь? – спрашивает он со скукой в голосе, обводя взглядом место преступления. Дедуля-волк даже оружия не носит, его и одного достаточно.
– Он как-то странно на меня смотрел, – хнычу я, указывая на Ксандера, который сердито зажимает рану на руке, все еще истекающую кровью. Рубен думает, что загнал меня в угол, отправив на коррекционные занятия, да? Я хочу быть в классе с Аурелией, но, очевидно, она не дикая и не нуждается в дополнительной охране или помощи класса Б. Они заставляют меня учиться правильно писать, чему Коса рад, а я нет. Единственный бонус – это то, что мы получаем дополнительные занятия по боевым искусствам, чтобы мы могли выплеснуть свою энергию. И Рубен единственный, кто может сейчас со мной спарринговать, за что я ему действительно благодарен, остальные слишком слабы.
Рубен закатывает глаза, отчего я начинаю рычать.
– Ну да, парень, конечно. Ладно, идем в медпункт.
Он относится к этому как к великой миссии, в то время как пламенный взгляд Ксандера обещает расправу. Когда никто не смотрит, дракон выстреливает огнем мне в задницу. Струя попадает в меня и обжигает, как адское пекло, но я не издаю ни звука, просто чтобы позлить его. Боль от драконьего огня совершенно на другом уровне, чем от обычного, и если он ударит вас достаточно сильно, то может расплавить кости.
Думаю, Ксандер идет в больницу просто от скуки, потому что драконья магия залечит его раны за считанные минуты. Никто из нас не упоминает об этом, но я и сам хочу посетить медицинское крыло, поэтому с радостью соглашаюсь.
Спустя время и несколько бесполезных повязок, потому что целители не тратят свою силу на пустяковые травмы, Коса появляется снова, и они с Ксандером отправляются в столовую. На ужин все столпились в кафетерии, потому что на десерт у них чизкейк. Кто-то принес Косе его любимые сашими, поэтому он держит курс прямо на них. Я не голоден и раздраженный бреду обратно в наше общежитие.
Я знаю, что ненавижу Аурелию, но зверь внутри меня держит мой мозг в удушающей хватке. Он хочет доминировать над ней, заставить ее подчиниться и заявить на нее права как на свою Регину.
Иногда мой волк побеждает, и мне приходится сдаться. Сейчас один из таких случаев.
Я обнаруживаю, что снова направляюсь к комнате Аурелии. Ее комнату мы вычислили сразу, что, возможно, плохо, потому что мой волк теперь может таскаться туда каждый день.
Во время обеденного перерыва мы обнюхали комнату, чтобы посмотреть, что в ней находится, исключительно из соображений безопасности. Мы просмотрели ее вещи и были удивлены тем, как мало у нее было. Почему ее семья не принесла ей одежду? Это заставило моего волка протестующе заскулить. Из нашего расследования мы знаем, что мать Аурелии умерла много лет назад, но ей же должны помогатькакие-то родственники. Ее семья очень богата, и поэтому нихрена не понятно, почему она, даже будучи орлицей, жила в этой крошечной хижине на задворках владений своей тети. Почему она не переехала жить к орлам из своей семьи?
Теперь я не могу сдержать свою потребность находиться в ее пространстве. Если я физически не могу быть с ней, то это лучшее, что я могу сделать, потому что ее запах повсюду.
Два охранника возле женского общежития – это проблема. Но, к счастью, один из них – Восточно-коричневый, на которого я положил глаз со вчерашнего дня. Мне требуется пятнадцать драгоценных минут, чтобы разобраться с ними обоими.
Как только заканчиваю, использую пропуск, выданный Косой, и взволнованно взлетаю по лестнице в ее комнату с безумной ухмылкой.
– Ли-я-а, – торжествующе пою я в пустое пространство, обнюхивая комнату. Кровать слева принадлежит тигренку, а та, что справа, – кровать Аурелии. Я направляюсь к ней без единой мысли, сбрасываю ботинки, откидываю одеяло и забираюсь под прохладные простыни.
Я немного раздражен, что они не согреты теплом ее тела, но когда меня окутывает восхитительный аромат ванильного торта, я издаю жалобный стон. Натянув на себя одеяло, я ложусь на бок и уютно устраиваюсь, утыкаясь носом в ее подушку.
Спать на самом деле никогда не было моим хобби, даже когда я был ребенком, а прошлой ночью я вообще не сомкнул глаз, мой волк почувствовал, что где-то рядом наша Регина спит в холодной постели одна. Я закрываю глаза, наслаждаясь воспоминаниями о ее вздымающейся, влажной коже и мягких, жаждущих стонах мне на ухо.
И только когда у меня встает, я вздыхаю и вылезаю обратно, оглядываясь по сторонам. Хочу, чтобы она знала, что я был здесь, в ее личном пространстве, прикасался ко всему, потому что теперь это и мое тоже. Она должна знать.
Она, блядь, должна знать, что принадлежит мне.
Я рычу про себя, рассматривая комплект ящиков, выделенных для нее. Открываю каждый из них и роюсь внутри, чтобы хорошенько все изучить. Она использует только два верхних ящика, остальные пусты. То, что у нее есть, выглядит аккуратно только поначалу, но к тому времени, как я все перетаскал и обнюхал, превращается в полнейший бардак.
Потом я нахожу ящик с ее нижним бельем.
Взволнованно я проверяю каждую вещь и рычу от ярости задолго до конца. У Аурелии семь пар нижнего белья, в основном поношенного, выцветшего, а некоторые даже с дырками. Это действительно странно для бывшей принцессы Змеиного Двора. Даже если ее анима орлица, отец должен был обеспечивать дочь всеми деньгами, которые у него есть.
Одна пара желтая, с лицом знакомого персонажа, и я тут же кладу их в карман, потому что на ее нижнем белье не будет мужского лица, даже если это мультяшная морская губка. Нахер его. И ее тоже нахер за то, что заставила меня потерять контроль. Все здесь мое, и я заберу все это, если это будет означать, что она поняла меня.
В следующий раз я стащу все ее нижнее белье. Она может обойтись без него, мне все равно. Нам даже будет проще, сможем с легкостью унюхать запах Аурелии, если она будет разгуливать без трусов. Но одну пару придется оставить, потому что вдруг месячные, а она захочет воспользоваться прокладками? Я не бешеный. Я знаю, что нужно женщинам. Знаю, что нужно моей Регине. Коса держит меня в курсе всего. Когда мы были детьми, он рассказал мне все о месячных, когда сам впервые узнал о них. Из-за своего сверхчувствительного носа он проявлял интерес ко всему, что связано с кровью.
Мой волк снова скулит, потому что, если у нашей Регины начнутся месячные, мы ей понадобимся, а нас не будет рядом, чтобы погладить ей живот.
К черту это дерьмо.
Я швыряю на комод подарок, который принес для нее, а затем сердито роюсь в ее мусорном ведре, чтобы проверить, нет ли чего подозрительного. Я быстро проверяю сторону тигренка, чтобы найти какие-нибудь зацепки относительно того, кто она такая, и заодно переворачиваю ее ящики.
Затем я ухожу, хлопнув за собой дверью.
Я начинаю скучать по ее запаху, когда иду по коридору, и встряхиваюсь, чтобы избавиться от идиотских мыслей.
Завтра у нас групповая терапия, и я ухмыляюсь, потому что будет забавно наблюдать, как Коса отказывается участвовать в занятиях. Я просто дождусь, когда меня накажут, потому что тогда начнется настоящее веселье. На обратном пути в свое общежитие я вижу приклеенный к стене большой лист с государственным символом Охотничьих игр, какими-то надписями и большим количеством пустого места под ними. Я беру ручку, прикрепленную к цепочке рядом с ним, и аккуратно записываю свое имя крупными неаккуратными каракулями. Мне требуется несколько минут, чтобы разобрать буквы, но это важно. Возможность охотиться друг на друга на турнире определенно звучит как нечто, чем я хочу заниматься, тем более что нам разрешено калечить друг друга на арене. Для меня это должно быть приоритетом.
Они организуют подобные мероприятия, чтобы помочь нам усмерить наши инстинкты. Мы не можем от них избавиться, поэтому они нашли выход. Совет Зверей изобрел Охотничьи игры, чтобы позволить нам делать это легально. Поскольку моя потребность в охоте безгранична, несмотря на постоянные драки до кровавых соплей, мне нужно как можно больше возможностей для выхода энергии.
В противном случае волк во мне, скорее всего, продолжит преследовать и охотиться на Аурелию, пока не получит то, что хочет.
А это значит похоронить себя по самые яйца внутри моей Регины, пока она не начнет выкрикивать мое имя.
Глава 17
Аурелия
Мы уже собирались уходить после ужина, когда Тереза останавливает нас в дверях с мрачным выражением лица.
– Извините, девочки. Но кровать пока не для вас. Вам назначили наказание.
– Что? – Минни разевает рот, потому что Тереза указывает на нас.
– Почему? – протестую я.
Меня никогда в жизни не оставляли после уроков, даже мое имя не писали на доске, и я не собираюсь начинать сейчас.
Тереза вручает мне очень официальное уведомление на красной бумаге, и все толпятся вокруг меня, чтобы прочитать его, включая зверей, пытающихся выбраться из зала.
Самец позади меня издает неделикатное фырканье.
Уведомление о задержании за совместное правонарушение.
Имя (1): Аурелия Аквинат
Имя (2): Минни Деви
Правонарушение: Неуважение к сотруднику
Наказание: Дежурные по уборке левого крыла. Центральное здание.
Подпись Лайла внизу сделана профессиональным курсивом, который выглядит как каллиграфия, выполненная авторучкой.
Вот же конченный мудак.
– Когда мы были грубы с кем-то из сотрудников? – Минни пищит так, словно это худшее, что когда-либо с ней случалось.
Сабрина начинает смеяться.
– В лекционном зале, когда вы шептались вдвоём!
Я стону.
– Да вы, должно быть, шутите.
– Мы относимся к этому серьезно, – строго говорит Тереза. – Теперь следуйте за мной.
Мы с Минни переглядываемся, когда Сабрина и Стейси уходят похихикивая. Коннор и Ракель более сдержаны по этому поводу, но все равно уголки их губ подрагивают.
Тереза берет две швабры и ведра по пути в левое крыло, пока я терзаюсь мыслью, что Лайл Пардалия мстит мне. Это совершенно несправедливо, и я только что втянула в свои разборки еще и совершенно нового друга.
– Смотри, – говорит Минни, размахивая шваброй, как флагом. – Мы поступили неправильно, теперь мы исправим это, и давай больше никогда…
Мы обе резко останавливаемся, потому что Тереза привела нас к месту нашего наказания.
По всему коридору разбрызгана кровь, словно кого-то зарезали прямо на месте. Посередине небольшая запекшаяся лужа со следами, расходящимися во все стороны, возможно, указывая на потасовку. А еще по обеим стенам разбросаны брызги.
– Кто умер? – тихо спрашивает Минни.
– Никто, – отвечает Тереза. – Это была просто ссора. А теперь приступайте к работе, и я проверю вас через полчаса.
А потом она просто оставляет нас там.
Я сглатываю и осторожно ставлю ведро на пол. Генри тихо кудахчет мне на ухо, будто понимает, что ситуация тяжелая. Герти, сидящая на плече Минни, делает то же самое.
И затем, прямо на наших глазах, некоторые пятна крови на половицах начинают растворяться. Нет, не растворяться, а…
– Дерево впитывает кровь? – выдыхает Минни.
Мамой клянусь.
– Думаю, да, Мин.
Через минуту пристального наблюдения процесс, кажется, прекратился, остальная часть багровой лужи просто застыла.
Обменявшись мрачными взглядами, мы с Минни принялись за уборку, насколько могли, отжимая кровь в ведро и снова наполняя чистой мыльной водой из ближайшего туалета. Два нимпина кружили вокруг нас, ободряюще щебеча.
– Лия, – медленно произносит Минни, закрывая кран в раковине. – Пахнет драконом.
Сердце уходит в пятки.
Если бы кто-то из моих суженых умер, я бы знала, точно. Я медленно поворачиваюсь к ней.
– Ты уверена?
Она хмуро смотрит на меня.
– Разве ты не чувствуешь запаха?
С моими семью поднятыми щитами я на самом деле не чувствую сильных запахов.
– Э-эм, там такая жуть. Думаю, я просто отгородилась от всего.
Она кивает, когда мы возвращаемся обратно.
– Жуть, это точно. Но здесь не один запах. И волчий тоже.
Мое сердце сбивается с ритма, когда я смотрю на кровь, размазанную по стенам. Какого хрена они здесь делали? Я помню, Тереза сказала, что никто не умер, но у нее не было причин говорить нам правду.
Тереза возвращается как раз в тот момент, когда мы соскребаем последние пятна с деревянных панелей. Она одобряет нашу работу и провожает обратно в общежитие.
Но когда мы добираемся до места, то обнаруживаем, что по меньшей мере четыре анимы слоняются снаружи со встревоженным видом. Одна даже перекинулась в волка и обнюхивает землю возле входа.
– Что случилось? – спрашивает Минни.
– Вам не о чем беспокоиться, – говорит Тереза, на мой взгляд, слишком быстро. – Идите в дом, увидимся завтра.
Она поворачивается к волчице.
– Лейла, перекинься обратно, сейчас же.
Девушка меняет форму и приседает на корточки полностью обнаженная.
– Чувствуешь что-нибудь? – спрашивает казуар.
Лейла хмурится и энергично мотает головой. Я останавливаюсь на пороге, потому что у меня складывается четкое впечатление, что она напугана… И я внезапно убеждаюсь, что она лжет.
Хмуро переглядываясь, мы с Минни заходим внутрь и поднимаемся по узкой лестнице на третий этаж. Сабрина и Ракель разговаривают со Стейси. Все трое выглядят немного бледными, если честно, а нимпины на их плечах нахохлились и смотрят туда-сюда своими большими влажными глазами.
– Что случилось? – снова спрашивает Минни.
– От вас дурно пахнет, – жалуется Стейси.
– Кто-то убил двух охранников у нашей двери, – тихо говорит Сабрина.
Генри и Герти возмущено чирикают.
– Да ладно, – говорю я, и мой желудок ныряет в область таза. Темное чувство обволакивает внутренности, и мне кажется, что меня вот-вот стошнит во второй раз за сегодняшний вечер.
– Они уже знают, кто это сделал? – тихо спрашивает Минни.
– Н-нам всем нужно вернуться в наши к-комнаты и з-запереть двери, – говорит Ракель, обводя всех нас пальцем. Они делают глубокий вдох. – Е-если вы понимаете с-серьезность положения, н-не открывайте дверь никому, к-кроме п-персонала.
С этими словами Ракель сердито врывается в их комнату и придерживает дверь открытой, свирепо глядя на Сабрину.
– Хорошо, хорошо! – говорит леопард, поднимая руки вверх и заходя внутрь. Ракель захлопывает дверь с такой силой, что дребезжит рама. Стейси смотрит на нас широко раскрытыми глазами и тоже уходит в свою комнату.
Но когда мы с Минни возвращаемся к себе, она громко ахает. Я замираю, когда вижу причину ее волнения.
Торнадо обрушилось на нашу комнату. Только в определенных местах.
Наши с Минни шкафы открыты, все содержимое вывернуто наизнанку. Крышки с мусорных ведер сняты и брошены на пол.
Хотя кровать Минни не пострадала, простыни на моей скомканы, а все до единого ящика выдвинуты.
Генри и Герти отрываются от наших плеч и обводят взглядом комнату, пытаясь увидеть всю картину целиком.
– Кто-то рылся в наших вещах, – говорю я, не веря своим глазам.
Минни сглатывает, глядя то на мою сторону, то на свою, затем указывает на мою кровать.
– Ты кого-нибудь здесь знаешь? Потому что я… не знаю.
– Хм, не совсем, – мне стыдно за ложь, но я ведь на самом деле не знаю этих трех психопатов, так ведь?
– А как насчет твоего бывшего орла? Клюв?
– Он не мой бывший. Мы с ним ничем таким не занимались, – быстро отвечаю я. Почему кровь шумит у меня в голове?
– Хммм, потому что обычно, если анимус преследует тебя, он заранее все уже решил.
Если тебя преследует анимус.
Мое сердце проваливается куда-то вниз. Я хватаюсь за живот.
Дерьмо. Дерьмо.
Подозрительное поведение Ракель. Волчица снаружи качает головой. Волки всегда держатся вместе. Они не раскрывают секретов друг друга.
Минни обнюхивает свои вещи, пока я все еще разглядываю комнату. Затем она подбегает ко мне и обнюхивает мою кровать, ее маленький носик пуговкой мило подергивается. После минутного колебания я делаю то же самое.
И замираю, когда улавливаю его.
Древние холодные леса, сосны и глубокая, плодородная земля. Чувство страха скручивается в нижней части моего живота. Здесь был Дикарь. Этот ублюдок действительно был в моей комнате. Он пытается напугать меня?
– Узнаешь запах? – спрашивает Минни, снова с интересом принюхиваясь. Герти и Генри кружат над моей подушкой.
Я спешно прогоняю их прочь и снова заправляю постель. Не говоря ни слова, Минни начинает помогать мне, подтыкая простыни с той стороны, до которой я не могу дотянуться. Двигаюсь рывками, пытаясь справиться с паникой. Дикарь уже был у моей кровати, в ту ночь, когда я издала Зов сирены. От вспышки воспоминания мне становится жарко и кружится голова.
– Все в порядке, Лия, – голос Минни слишком спокойный. – Мы просто сообщим об этом Терезе, и она сразу во всем разберется. Так сказано в руководстве на странице двести сорок семь. Преследование запрещено без предварительного согласия.
– Нет! – быстро говорю я.
Моя подруга вскидывает брови.
Я прочищаю горло.
– Я просто имею в виду, что не хочу впутывать персонал в… свою личную жизнь.
Минни медленно кивает.
– Ладно. Я понимаю.
– Ты понимаешь?
Она пожимает плечами.
– Да, у меня было нечто подобное с бывшем. Но… – она машет на меня рукой, как будто это ничего не значит. – От него были одни неприятности, поэтому я ушла от него. В любом случае, этот анимус для нас не опасен, да?
Ее вопрос застает меня врасплох, потому что внезапно я понимаю, как это выглядит. Мне сразу становится стыдно за себя. Ее вещи испорчены, а, может быть, даже украдены. За считанные секунды мой испуг превращается в ярость.
– Я убью его, – говорю я сердито, роясь в своих ящиках, в поисках пропавших вещей. – Не волнуйся, Минни, я позабочусь об этом. Я…
Я замираю как вкопанная, когда вижу крошечного пушистого медвежонка на комоде. Это определенно не мое, у меня нет никаких медведей. Он бело-голубой с радугой на животе.
– Раньше его не было, – мягко говорит Минни. – Лия, за тобой кто-то ухаживает.
Это второй подарок Дикаря.
У меня сводит живот, и я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, но Минни только пожимает плечами.
– Не знаю, это даже как-то мило.
Оба нимпина левитируют к маленькому плюшевому медвежонку, обнюхивают его и тихо воркуют.
– Он им нравится, – Минни недоверчиво смеется. – Что за черт, Лия? Этот парень не в себе. Кто он?
– Это плохо, если я не могу сказать? – осторожно спрашиваю я.
Минни закусывает губу.
– Он подарил тебе и ту розовую сумочку из «Опалового пера»? Она красивая. – Я смотрю на нее, а она раздраженно всплескивает руками. – Я знаю, что у тебя нет таких денег, Лия! Это тысячи долларов.
Зажмурив глаза, я потираю виски. За всю историю людей, которые пытались что-то скрыть, я худший их представитель.
– Черт. Да, я знаю, что это выглядит плохо.
Минни хихикает.
– Если он дарит тебе подарки, значит, он ухаживает за тобой. Тебе нужно установить границы, Лия. Этот анимус должен знать… Подожди-ка! – она указывает на меня. – Единственный человек, который настолько не в себе, чтобы сделать это, – это волк, который напал на тебя сегодня утром!
Я напрягаюсь, потому что моя безопасность буквально зависит от того, смогу ли я сохранить своих суженых в секрете.
Проблема заключается в том, что все они принадлежат к разным орденам. Почти все брачные группы состоят из зверей одного ордена. В редких случаях, как в случае с родителями Косы и Дикаря, в брачной группе может быть один зверь другого вида. Итак, о чем говорит, тот факт, что я регина для зверей из разных орденов? Явный признак, что во мне есть что-то подозрительное.
Если это выяснится, мне в буквальном смысле конец. Меня выследят и будут держать как собственность. Мой худший кошмар.
Все, чего я хочу, – это жить свободно, как мне заблагорассудится. Я прошу слишком многого? Дело в том, что никого из Совета или из преступных группировок это не волнует.
Минни нюхает мои простыни и кивает, как будто узнает его запах.
– Да, это определенно он. И… – она многозначительно смотрит на меня. – Я почувствовала его запах на отработке.
Дерьмо. Я плюхаюсь на кровать и испускаю стон, закрыв лицо руками.
– Минни, ты настоящий Шерлок Холмс!
Минни бросается на меня, и мы обе падаем на кровать.
– О Боже, я так взволнована, Лия. Нам нужно составить план! Он, наверное, рылся в моих вещах, чтобы посмотреть, не представляю ли я для него угрозу или что-то в этом роде! Как мило!
Она в полном беспорядке, и я в полном беспорядке, потому что моя анима действительно взволнована происходящим, и довольно скоро мы смеемся, задыхаясь, как девочки-подростки.
– Черт возьми, Минни. Нет, все не так. Я даже не могу рассказать тебе, в какие неприятности вляпалась.
Она садится на моей кровати и откидывает с лица розовую прядь.
– Все из-за того старого орла, за которого ты вышла замуж? Это как-то связано? – затем она ахает и указывает в окно. – Он убил Полупернатого? Думаю, он и охранников убил. Ого, Лия! Он попадет в настоящую тюрьму, если не будет осторожен.
У меня сводит живот, когда я понимаю, что Дикарь, должно быть, убил охранников, чтобы попасть сюда. Из-за меня.
А еще я немного встревожена тем, как мало Минни беспокоят убийства и преследование, поскольку она просто начинает наводить порядок в своей части комнаты, продолжая комментировать ситуацию. Ее алтарь нетронут, ни единой морщинки на пурпурном материале или какого-либо сдвига в бронзовой статуе Дикой Богини. Я ничего не говорю во время ее рассуждений Шерлока Холмса, но она, кажется, довольна своей правотой и принимает мое молчание за подтверждение.
Вот что происходит, когда ты живешь в одной комнате с ботаником. Поменяйте нас местами, и я, возможно, тоже смогла бы сопоставить одно с другим.
У меня нет сил придумывать отговорки, поэтому я просто сижу на своей кровати и наблюдаю за ней.
Минни удовлетворенно кивает своим шкафам, прежде чем они с Герти направляются в ванную принять душ.
Мы с Генри остаемся пялиться на плюшевого мишку. Я не могу удержаться, подношу его к носу и вдыхаю. Аромат свежий, но соблазнительный, и хотя я знаю, что это сигнал опасности, моя анима тихо и удовлетворенно урчит. Генри весело щебечет, тут же трется об игрушку и прислоняется к ней так, словно назначил себя личным защитником медведя.
Мы с Минни готовимся ко сну в каком-то постшоковом молчании. Той ночью я сплю, окруженная запахом Дикаря, и это лучший сон, который у меня был за последнюю неделю.
