Текст книги "Ее дикие звери (ЛП)"

Автор книги: Э. П. Бали

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 26 страниц)

– Да, и еще раз да, – с энтузиазмом говорит Райлан. – В былые времена похищение людей было обычным делом и общепринятым поведением при ухаживании. Но сейчас все изменилось. И анима, и анимус должны выбирать себе партнеров по собственному желанию, это справедливо.

– У меня есть вопрос, – усмехается Ксандер.

– Тогда подними руку, – говорит Тереза.

Ксандер поднимает, и Минни встает, а затем бросает в него мяч изо всех сил. Ксандер с ворчанием ловит его.

– Это было некрасиво, Минни, – говорит Райлан. – Тебе нужно извиниться перед Ксандером.

– Он до сих пор не извинился перед мной за мое недавно развившееся посттравматическое расстройство, – парирует Минни. – Это действительно нечестно, Райлан.

Райлан постукивает себя по подбородку.

– Неужели не извинился? Что ж, тогда, полагаю, вам двоим нужно написать официальные извинения Лие и Минни за попытку похищения. Я и Дикаря проинформирую.

Вывешивание нашего грязного белья на публике – удивительно катарсический опыт, и мне доставляет удовольствие видеть, как пальцы Ксандера сердито впиваются в мяч.

– Прекрасно, – натянуто говорит он. – Итак, мой вопрос: правильно ли для рекса или регины отвергать свою стаю?

Несколько человек ахают, и звери-самцы неловко переминаются с ноги на ногу. У меня сводит живот, и я инстинктивно обхватываю себя руками.

– Это довольно необычно, – признает Тереза. – Что мы чувствуем по этому поводу?

– Это отвратительно, – говорит Коннор. – Типа, всю стаю? Чтобы сделать такое, нужно быть совсем не в себе.

Мне кажется, что мои внутренности вот-вот вырвутся наружу.

– А что, если на то есть веская причина? – парирует Минни.

Все переводят взгляд на нее, и Лев с фиолетовой гривой спрашивает:

– Какая веская причина?

– А если стая совершила действительно серьезное преступление? – спрашивает Минни мягким голосом. – Что, если они действительно злые звери?

Я чувствую, что за мной наблюдают, и перевожу взгляд с Минни на Косу, с вызовом встречая его холодный взгляд. Теперь мы отвергли друг друга, я и эти мужчины. Я отказала им, а они, в свою очередь, попытались силой вернуть меня моему отцу, «чтобы со мной разобрались». Мне кажется, их предательство намного хуже, потому что я никогда не пыталась причинить им боль, только убегала от них.

В комнате повисает тишина, пока все переваривают слова Минни.

– Если мы примем это во внимание, – говорит Тереза, – тогда отказ справедлив. Возможно, это единственная приемлемая причина.

Глава 41

Аурелия

После ужина мы с Минни прощаемся с друзьями, и я сканирую карточку, чтобы открыть дверь нашей камеры. Перед входом в общежитие уже не так много охранников, но дверь в нашу комнату не будет возвращена до «дальнейшего уведомления».

Распахнув решетку, я едва сдерживаю крик.

Дикарь развалился на моей кровати в одежде и обуви, подбрасывая плюшевого мишку в воздух. Как только он меня замечает, вскакивает на ноги, отбрасывая мишку за спину, и его лицо превращается в маску животной ярости.

– Минни. Уходи, – приказываю я.

– Что…

– Пожалуйста, уходи.

Она разворачивается и уходит обратно по коридору. Я быстро вхожу в комнату, чтобы встретиться с ним лицом к лицу.

Я хочу убежать. Действительно хочу, но постоянные взгляды, которые бросал на меня Дикарь, дали мне некоторый заряд адреналина, которого хватило на весь день. Плюс то, что я отдала ему приказ Регины на уроке домоводства, дает мне надежду, что у меня есть шанс против него.

– Моя Регина, – рычит Дикарь, его голос на октаву ниже, чем обычно. Мое тело реагирует так, как может отреагировать только тело регины, – между ног начинается мгновенная пульсация, желание электрическим разрядом пробегает по коже, вызывая мурашки. Я, блядь, даже дышать не могу, но выдавливаю воздух ровной, медленной волной. Я пытаюсь говорить спокойным, строгим голосом, направляя в него энергию, которую использовала, чтобы отдать приказ Регины.

– Дикарь, убирайся из моей комнаты.

Выражение его лица мрачнеет.

– Нет. Я не знаю, что это было на кухне, но ты не имеешь права так поступать.

Мне следовало бы испугаться неприкрытой ярости в его голосе. Но нет, моя Регина хочет поиграть, и это совершенно выходит из-под моего сознательного контроля, когда я скрещиваю руки, приподнимаю грудь и мурлыкаю:

– Но ты был таким хорошим мальчиком.

Его реакция мгновенна. Он наклоняет голову набок, обводя взглядом прищуренных ореховых глаз все мое тело, от макушки до кончиков пальцев на ногах.

– Как ты думаешь, что ты делаешь, одеваясь подобным образом? Ты пытаешься ткнуть мне в лицо, что я, блядь, не могу заполучить тебя? Или ты пытаешься привлечь мое внимание?

– Ни в коем случае! – я хватаю за поводок свою возбужденную аниму, и Генри кудахчет в знак согласия. – Зачем мне хотеть твоего внимания? Я ненавижу тебя! Ты пытался вернуть меня моему отцу!

Его челюсть сжимается, но голос звучит ровно, когда он произносит:

– Мое внимание – единственное, чего ты должна хотеть, Лия. – Он подходит ближе ко мне, и я осознаю его присутствие в. Каждом. Гребаном. Движении, которое он делает. То, как горит его кожа, тяжелое дыхание, хищный взгляд. Его аромат, ласкающий мой нос, словно восхитительный весенний ветер.

Кажется, что комната темнеет вокруг него, пока мы смотрим друг на друга, но я стою на своем, даже когда моя анима визжит, требуя, чтобы я легла на спину и раздвинула для него ноги. Позволила ему трахнуть меня, войти глубоко и основательно на правах моей пары. Я хочу, чтобы он укусил меня, пометил как свою. Как их.

Короче говоря, я схожу с ума. Генри клюет меня в щеку, чтобы успокоить, и я перевожу дыхание, испытывая стыд, что оно такое прерывистое.

– Какого хрена, по-твоему, ты общаешься с Клювом? – голос волка убийственно тихий.

Я скрещиваю руки на груди, чтобы скрыть свою дрожь от его близости.

– С кем хочу, с тем и общаюсь. Тебе-то какое дело?

Широкие шаги Дикаря поглощают пространство между нами, а затем он возвышается надо мной, как свирепый, разъяренный великан.

– Какое мне дело? – рявкает он.

Между нами искрит от напряжения, и мне кажется, что это вполне может меня погубить.

Я стискиваю зубы, чтобы собраться с духом.

– Он хороший парень, Дикарь. В отличие от вас, он всегда был добр ко мне.

Дикарь рычит и толкает меня спиной к прутьям двери. Хлопнув руками по обе стороны от меня, он наклоняется, чтобы прорычать мне в ухо.

– Ты принадлежишь мне, Лия. Ты моя Регина, ты моя собственность. Ты меня понимаешь?

Меня бьет дрожь. Он мог бы легко одолеть меня, делать все, что вздумается, как ему заблагорассудится, а я бы ничего не смогла противопоставить в ответ. Только тогда я понимаю, что он обхватил Генри кулаком, полностью закрывая его маленький клюв. Нимпин издает приглушенный протестующий звук, но больше ничего не предпринимает. Коса определенно каким-то образом обманул его, потому что он явно не выполняет свою работу.

– Я никогда не буду чьей-то собственностью, – шепчу я, но мой голос срывается, когда я произношу это.

Дикарь на мгновение замирает и потом вздыхает, уткнувшись лбом мне в плечо. Я так потрясена, что просто стою и быстро моргаю. Моя анима кричит, чтобы я позволила нам понюхать его. Опустить свой обонятельный щит и уткнуться носом в его шею, потому что это так легко сделать сейчас.

Но я не могу. Я просто не могу позволить себе этого. Его пальцы были во мне, он заставлял меня кончать сильно и легко, и с тех пор я постоянно жажду повторения. То, как он целовал меня – то, как мы целовали друг друга, вкладывая в это все тело и душу, – было чем-то совершенно не от мира сего, и я больше не могу этого выносить.

– Лия, – шепчет Дикарь в пол. – Что ты со мной делаешь?

Уязвимость в его голосе причиняет мне боль, и что-то сломанное внутри меня начинает ныть. Самое безопасное для меня – промолчать. Поэтому я именно так и поступаю.

Он делает глубокий вдох, по-прежнему отказываясь смотреть на меня.

– Ты моя Регина. И не смей говорить мне, что это не так, потому что я видел на тебе нашу метку.

Он потирает подбородок одной рукой, затем смотрит на меня. Его лицо так близко к моему, что мы могли бы поцеловаться. Его дыхание щекочет лицо, взгляд проникает под кожу, и я просто знаю, что если опущу свои щиты и позволю ему прижать меня к этой двери, это будет чертовски потрясающе.

– Я был внутри тебя, Лия, и ничто во вселенной не заменит этого.

В глазах темнеет, как от удара. Моя анима зовет его так громко, что я больше ничего не слышу. Она ревет у меня в ушах, и перед глазами все расплывается. Дикарь поднимает руку к моему лицу и нежно поглаживает большим пальцем мою губу, как будто вспоминая ее прикосновение.

Я превращаюсь в камень, потому что так сильно хочу поцеловать его, что мне кажется, буквально разобьюсь на миллион кусочков, если не сделаю этого.

А затем его лицо становится совершенно диким, голос понижается еще на октаву, как будто его волк взял верх. То, что он говорит, раскалывает меня надвое, лишая контроля.

– Ты принадлежишь мне. Ты – моя собственность. Я буду делать с тобой все, что захочу. Когда я говорю прыгать, ты спрашиваешь, насколько высоко? Ты меня понимаешь?

Теперь моя анима полностью контролирует ситуацию и заставляет меня кивнуть.

Дикарь ощетинивается.

– Этому волку нравится твой нежный голос. Он помнит, как ты стонала из-за нас. Мне нужно услышать это от тебя. Ты понимаешь?

– Я понимаю, – шепчу я. О Дикая Богиня, как приятно говорить это. Как же правильно подчиняться желаниям своей пары.

Он рычит, и я бы прыгнула в его объятия, если бы не была полностью подчинена его доминированию.

– Используй мое имя, когда обращаешься ко мне, принцесса.

Это ласкательное прозвище внезапно приводит меня в чувство, поскольку я вспоминаю, как он впервые использовал его в подземелье Полупернатого. Я могу загнать свою аниму в клетку.

– Ты – мудак, – говорю я торжественно.

Уголок его рта приподнимается, каре-зеленые глаза загораются.

– У этого мудака есть имя.

Он гладит мою щеку костяшками пальцев, слегка приоткрыв губы, будто загипнотизированный. Моя кожа кричит от его прикосновений, и трудно сказать, от боли это или от удовольствия.

Я смотрю на него, отказываясь говорить, и его глаза снова фокусируются. Он кладет ту же руку мне на горло.

– Если ты думаешь, что твоя жизнь сейчас плоха, Лия, это ничто по сравнению с тем, что я мог бы с тобой сделать.

Я знаю, что он говорит правду.

Судьба требует, чтобы у меня полностью отняли возможность выбирать, и я удивляюсь, чем прогневила богов, раз оказалась в таком жалком положении.

– Ненавижу тебя, – цежу сквозь зубы.

– Все могло сложиться иначе, но ты сама выбрала этот путь, – он поджимает губы, словно ему неприятно это признавать. – Я мог бы подарить тебе весь мир.

Мой желудок сжимается так же, как и сердце.

Это вообще не мой выбор.

Теперь у меня снова нет выбора, кроме как подчиниться. Поэтому я вкладываю в свои глаза как можно больше ненависти и говорю:

– Я понимаю, Дикарь.

Он на мгновение закрывает глаза, наслаждаясь звучанием своего имени в моем голосе. Внезапно этот мудак убирает руку и треплет меня по щеке, как собаку.

– Хорошая девочка, – отвернувшись от меня, он смотрит на мой гардероб. – Итак, что мы наденем завтра?

Не могу не засмотреться на его задницу в черных спортивных штанах, когда он открывает мой шкаф.

– Хм, – ворчит он себе под нос, перебирая вешалки, потому что все, что я купила в Деревне, короткое, обтягивающее или яркое. – О, я знаю, ты наденешь это.

Он достает старую футболку и дырявые леггинсы, которые я обычно надеваю во время месячных. Я корчу недовольное лицо, и Дикарь кладет комплект на мою кровать.

– Надень это завтра, Регина, или у нас будут проблемы.

Я смотрю на одежду, и он поднимает бровь.

– Что ты мне ответишь, принцесса?

Скрипя зубами, я выдавливаю:

– Я понимаю, Дикарь.

Он ухмыляется, засовывает руки в карманы и неторопливо направляется к двери, тихонько что-то насвистывая. Я отодвигаюсь в сторону, чтобы он ушел, и Дикарь делает это, не оглядываясь.

Прислонившись к стене и свирепо глядя на растерянного Генри, я жду минуту, пока злой волк покинет здание нашего общежития.

Считаю до ста, затем спешу в соседнюю комнату, где, без сомнения, прячется Минни с Ракель и Сабриной. Все трое тут же распахивают дверь, широко раскрыв глаза.

– Чего он хотел? – спрашивает Минни, сердито скрестив руки на груди.

– Мне плевать на его хотелки, – ворчу я. – Но мне нужно, чтобы вы помогли мне подобрать самый лучший наряд.

– О, у тебя б-будут н-неприятности, – стонет Ракель, когда мы возвращаемся в нашу с Минни комнату. Нимпины раздражены, и, похоже, не находятся под теми же чарами, что и Генри, потому что они кружат по комнате, нюхая воздух.

Но я полна решимости не бояться этого волка и ни за что не подчинюсь ему, как покорный щенок. Минни понимает меня, и коварная улыбка расплывается на ее губах. Сабрина, кажется, тоже понимает это, и в ее глазах появляется озорной блеск.

– Знаете, – говорит наш леопард, вытаскивая топ, который больше похож на бюстгальтер. – Я и понятия не имела, что с вами будет так весело. Думала, вы обычные ботаники.

– Я все еще могу быть ботаником и носить сексуальную одежду, – самодовольно говорю я.

– О, детка, – глаза Сабрины практически сияют, когда она достает вешалку с платьем, держа его, как трофей. – Завтра ты не наденешь консервативный старый укороченный топ.

Глава 42

Аурелия

Я убедилась, что мы придем на завтрак поздно, потому что мне нужно, чтобы Дикарь точно был там и видел, как я выполняю его так называемый приказ.

Сегодня я хищница, сучка.

Он думает, что может указывать мне, что надевать? Думает, что может предпринимать попытки похищения, а я просто возьму и забуду? Что ж, я собираюсь заставить их чертовски пожалеть обо всем, что они сделали и что предположили обо мне.

Мое платье черное, истинный цвет бунтарства, и очень соответствует моему настроению. Длина доходит до голеней, но боковины вырезаны полностью от подмышек до подола и соединены черной шнуровкой крест на крест. Оно открывает грудь и бедра по бокам, демонстрируя всем желающим отсутствие на мне нижнего белья и лифчика. Я полагала, что Лайл попытается вернуть мои украденные трусики, но оказалось, что они его не настолько волновали, как я думала, поэтому наличие нижнего белья все равно ждет до завтра.

В знак солидарности Сабрина надела облегающее платье на бретельках, а Минни – крохотную желтую юбку и укороченный топ, собрав волосы в высокий «конский хвост». Стейси выбирает супер обтягивающие джинсы и красный топ, который больше похож на бюстгальтер. Ракель краснеет, когда видит нас, но встревоженно качает головой, потому что мы все знаем, что сейчас дерьмо полетит на вентилятор. Волк надел тяжелые армейские ботинки, словно раздавать пинки – это наш единственный выход из положения сегодня. И, возможно, так оно и есть, я не знаю.

Задрав нос, вхожу в столовую первая, потому что хочу быть уверенной, что меня точно заметят. Мне больше не свистят и не улюлюкают, и самцы делают комментарии только в сторону моих подруг. Кажется, здесь каждый проинформирован, что Дикарь охотится за мной, и они слишком напуганы, чтобы выйти против него. Дикарь, похоже, питает слабость к Минни, и это может быть как-то связано с тем, что у нее хватило смелости наброситься на него, когда ни один анимус в этом заведении не осмелился бы.

Но я наотрез отказываюсь видеть, как мои планы снова рушатся.

Моя война ведется с королем волков и ни с кем другим. Я бочком подхожу к буфету, прекрасно осознавая, что три монстра уже сидят за своим обычным столом.

– Он в-видел тебя, – бормочет Ракель. – Выражение его л-лица на самом деле п-пугающее.

Сердце делает кульбит в груди.

– Все в порядке, – говорю я в основном себе, сосредоточившись на поливе блинчиков кленовым сиропом.

И не успеваю я дойти до конца очереди, как кто-то откашливается позади меня. Я оборачиваюсь и вижу прыщавого волка не старше восемнадцати. Он в двойной джинсе, с кольцом в брови и нервно смотрит себе под ноги.

– Эм, мисс Аквинат? – бубнит он в пол. – Мистер Фенгари говорит, что вы должны подойти и сесть рядом с ним.

Мой взгляд останавливается на Дикаре.

Он брутально красив даже со свежевыбритым лицом, почти черные кудри идеально уложены на макушке. На нем черная майка, подчеркивающая все его татуировки и мускулы, на шее тяжелая золотая цепь. Он никогда еще так не походил на бойца в клетке, так что, похоже, вышел готовым к битве. Но самое страшное – выражение лица: волчий оскал, который показывает все его зубы и говорит мне, что он в безумной ярости.

– Что ж, можешь передать мистеру Фенгари, что я от всего сердца отказываюсь, – я отворачиваюсь от мальчишки и направляюсь к своему столику, а анимы следуют за мной по пятам.

Ракель бормочет ругательства, в то время как Минни тихо говорит:

– Так держать, Лия!

Коннор присоединяется к нам с нервным смешком, на нем блестящие красные туфли на каблуках и черные шорты, в которых его длинные ноги выглядят потрясающе.

Я чувствую Дикаря в своей голове еще до того, как он заговаривает, и это похоже на зловещее черное облако, нависшее надо мной.

– О, моя Регина, – его смех жесток. – Я собираюсь превратить твою жизнь в ад.

Этот вызов заставляет что-то определенно нечеловеческое во мне царапать мои внутренности. Может быть, меня сводит с ума то, что у меня суд меньше чем через две недели, или коллективный, дикий запах возбуждения в воздухе, но я решаю, что с меня хватит. Он думает, что у него есть власть?

Я покажу ему гребаную власть.

Я с грохотом опускаю свой обонятельный щит.

Девочки первыми замечают перемену и настороженно переводят на меня взгляд, но только Минни спрашивает:

– Лия, что только что произошло?

Ладно, возможно, я забыла, что мои друзья теперь тоже чувствуют мой запах. Ну что ж, каша уже заварена.

– Все в порядке, Мин, – я пытаюсь говорить уверенно, чтобы они не задавали мне вопросов, когда мы рассаживаемся по местам.

Моему запаху требуется минута, чтобы добраться до другого конца зала, но я точно определяю момент, когда он достигает их. Коса оборачивается первым и окидывает меня прищуренным взглядом. Темные брови Ксандера хмурятся над закрытыми глазами, затем его лицо искажается, словно от боли.

Однако именно Дикарь вскакивает на ноги, злобно метая кинжалы глазами. Я напрягаюсь, решив, что, возможно, совершила ошибку, затеяв эту игру. Звери вокруг него заметно отступают, и меня поражает его мрачный голос в голове.

– Иди сюда, Регина, – в этой команде слышится сила, которая заставляет меня нервно сглотнуть.

Мне не верится, что он продолжает называть меня «Региной» даже сейчас, поэтому я просто игнорирую его и сосредотачиваюсь на своих блинчиках с решимостью солдата в окопах.

– Эм, Лиа? – быстро говорит Минни с отчетливой паникой в голосе.

– Да?

– Они приближаются. Типа, все до единого.

Я вскидываю голову. И да, вся их группа крадется к нам, три монстра, плюс их банда волков и кошачьих. Мое сердце превращается в лед, и вот тогда начинается настоящая паника. Я оглядываюсь и внезапно понимаю, что здесь только двое охранников – два медведя. Их наемники.

Нимпины начинают беспокойно чирикать.

– Нам нужно сваливать! – шипит Ракель.

– Пусть идут, – беззаботно говорит Сабрина. – Мне нравится, как выглядит один из волков.

Я вымученно киваю.

– Ребята, вы определено сумасшедшие, – шепчет Коннор. – И мне это чертовски нравится.

Минни и Ракель стонут в унисон.

Запах диких самцов окружает нас, как многослойное одеяло. Это аромат солнечного света, смешанный с дикими лесами, холодными земляными пещерами и ледяными глубинами океана.

Мое тело покрывается мурашками.

– Ты хотела привлечь мое внимание, Лия? – голос Дикаря похож на волчье рычание. Он рывком отодвигает стул рядом со мной, ставит свой поднос, а затем грубо гладит Генри по голове, прежде чем положить руку мне на плечо. – Что ж, ты отлично с этим справилась. Анимы, уверен, вы не возражаете против компании.

Я напрягаюсь, но его запах окружает меня, теплый, восхитительный и манящий. Приходится взять себя в руки, потому что все взгляды в столовой обращены ко мне.

– Какие прекрасные манеры, – мрачно замечаю я. – Это то, чему тебя учат на занятиях для одичалых?

Дикарь, черти бы его драли, наклоняется и прижимается носом к моей шее. Я превращаюсь в натянутую струну, когда от его прикосновения по всему моему телу пробегают мурашки возбуждения. Я становлюсь влажной за считанные секунды и едва могу дышать. Нужно как можно скорее купить нижнее белье.

– Черт возьми, Регина, ты потрясающе пахнешь. Немедленно забирайся ко мне на колени, и я трахну тебя у всех на глазах.

Знаю, он ляпнул это, чтобы просто позлить меня, но что мешает мне воплотить его фантазии, учитывая предательскую метку на его пальце? Будет забавно. Однако воображение подсказывает мне, что в этом не будет ничего забавного.

Волки и кошки занимают свои места и окружают нас огромными, устрашающими телами. Сабрина и Стейси хлопают ресницами, кокетливо улыбаясь, но Минни съеживается, когда Йети берет с ее подноса кусочек бекона. Коса сидит в конце стола со своими сашими, холодно взирая на меня, по-прежнему с видом короля при Дворе.

Три короля при Дворе, которые хотят превратить мою жизнь в ад.

Я настолько задыхаюсь от запахов самцов и моих собственных суженых, что у меня в момент начинается головокружение. Но я сама напросилась, это правда. И сейчас мне нужно проявить силу. Ради Минни, чье лицо выглядит так, словно она съела термоядерную смесь чили, и ради Герти, которая с беспокойством смотрит на каждого анимуса.

Ракель внезапно рычит и щелкает зубами на волка, который пытался лезть с объятиями.

– Оставь Ракель в покое, – приказывает Дикарь, указывая пальцем на парня.

Волк тут же поднимает руки и быстро произносит:

– Да, босс.

– Извинись, – говорит Дикарь, беря свой тост.

– Прости, Ракель.

Ракель хмыкает, как бы говоря: «извинения приняты».

Дорогая Дикая Мать. Его абсолютная власть над ними вызывает тревогу.

Дикарь доедает тост и облизывает пальцы один за другим. И я не могу отвести от него взгляд. Единственное, что мне сейчас под силу, – не пускать слюни при виде того, как он поглощает пищу. Кажется, вся тяжесть океана лежит на моих плечах, увлекая нас медленным течением ко дну.

Волнение Минни очевидно, потому что по другую сторону от нее небрежно развалился огромный беловолосый сибирский тигр, которого они называют Йети. Тигрица полностью теряет аппетит.

– Не останавливайся из-за нас, Минни Маус, – растягивает слова Ксандер. – Ешь. Тебе понадобятся силы.

– Для следующей попытки похищения? – выпаливает Минни.

Стол замирает. Затем Дикарь и Ксандер смеются, и народ расслабляется.

– Нет, – говорит Дикарь, словно это очень забавная шутка, – мы больше так не будем.

Мое сердце проваливается куда-то в желудок, но я пытаюсь сохранять спокойствие. Развернувшись на стуле, я поворачиваюсь лицом к нему, глядя в упор.

– Тогда вы планируете что-то еще? – мы так близко, и, очевидно, Дикарь тоже это чувствует, потому что его взгляд опускается на мои губы, и он облизывает свои. Жар пульсирует по моему телу, и я чувствую, что вот-вот потеряю сознание.

Но именно Ксандер выплевывает:

– А нам и не нужно. Суд сделает это за нас.

О нет, только не это дерьмо! Я перекидываю волосы через плечо, попадая при этом в лицо Дикарю, но он даже не вздрагивает.

– Да, что ж, наслаждайся пока можешь, чешуйчатый, потому что помрешь от тоски, когда меня бросят в Блэквотер.

Я тут же привлекаю шокированные взгляды.

– Как ты меня только что назвала? – голос Ксандера опасно низкий.

Замечу, это не худшее оскорбление для дракона – сравнивать его с рептилией, – но Ксандер уже и так сильно меня ненавидит, так что, полагаю, я только что подлила масла в огонь. Я откидываюсь на спинку стула.

– Я никогда не видела твоего анимуса, человек-дракон, но уверена, что слышала.

Ксандер усмехается мне.

– Ты не поедешь в Блэквотер, змея. Когда тебя признают виновной, ты вернешься к своему отцу для казни по Старым законам. У тебя даже не будет выбора.

Я заторможено моргаю, глядя на него, когда все остальное в комнате исчезает.

– Что, Пардалия тебе этого не сказал? – раздраженно заканчивает он.

Нет, эту часть он упустил. Ксандер знает, как устроен этот мир, и я тоже. И мой отец сделает это, без сомнений.

Думаю, все звери накладывают на себя определенные оковы. Цепи, нами же и созданные, которые удерживает нас от полной потери человеческой стороны. Оковы некоторых сделаны из тонкого металла, сложного, но легко ломающегося. А у кого-то они сделаны из дерева. Прочные, но ломаются при нужном давлении.

Мои оковы?

На мне путы, холодные, как сталь, и твердые, как кость. Я обхватила ими свое тело и разум, чтобы удержаться в вертикальном положении. И я полагалась на них в течение последних семи лет.

Но после слов Ксандера в этих оковах образуется тонкая трещина, что заставляет мои разум и тело споткнуться на месте.

Коса резко встает.

– Пошли.

Это команда для всего стола, и все спешат подчиниться. Кроме меня. Я просто остаюсь сидеть, в то время как весь мой мир превращается в раззявленную пасть смерти. Дикарь неторопливо встает, его пальцы лениво проводят по моей обнаженной руке, словно он ничего не может с собой поделать. Когда он уходит, я ощущаю его отсутствие, как дуновение ледяного ветра по спине.

На этот раз кричит не моя анима, мое сердце кричит.

– Лия? – шепчет Минни.

Я даже взглянуть на нее не могу, просто смотрю в пустоту, пока лицо моего отца всплывает перед глазами. Ты должна усвоить одну вещь: мы не всегда получаем то, что хотим.

– Лия, ты меня пугаешь, – Минни обходит стол с моей стороны, тянет меня за руку и шипит: – Подруга, если у тебя случится срыв, давай сделаем это там, где за нами не наблюдают враги!

Генри резко чирикает мне в ухо.

– Враги, – рассеянно повторяю я.

Враг всегда был только один.