Текст книги "Ее дикие звери (ЛП)"
Автор книги: Э. П. Бали
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)
Глава 18
Аурелия
Утром мы обнаруживаем у входа в наше общежитие четверых охранников, но никто даже не пытается высказаться по этому поводу. Ну а мы, первокурсницы, просто держимся немного ближе друг к другу, чем накануне. Даже Сабрине нечего сказать.
А что насчет меня? Когда мы спускаемся к завтраку, я киплю от злости.
Дикарь не только испортил вещи Минни, но и убил двух человек, чтобы проникнуть в мою комнату. Просто так. Без всякой уважительной причины, кроме как устроить беспорядок в моей комнате и оставить мне плюшевого мишку. Двое невинных людей, у которых были семьи – матери, братья, которые просто выполняли свою работу, – теперь мертвы.
Эта бездумная трата жизни, это явное пренебрежение к невинным заставляет мою кровь бурлить. Я не ненавидела его раньше, но теперь точно ненавижу.
Все немного нервничают из-за убийств, и у меня такое чувство, что персонал и другие охранники пытаются преуменьшить значение происходящего, потому что вокруг стало меньше надзирателей, чем вчера. Минни говорит, что в первый день их было больше на случай проблем с адаптацией и демонстрации силы, но впоследствии охраны будет не так много, чтобы сделать обстановку максимально похожей на нормальную. Похоже, Лайл не считает, что убийства должны что-то изменить.
Естественно, когда эти трое, наконец, появляются, то входят в столовую так, словно это место принадлежит им. Сегодня они в своей обычной одежде. Дикарь одет в черную футболку и спортивные штаны, Коса, похоже, без ума от деловых рубашек и брюк, а на Ксандере красно-черная футболка с надписью и черные шорты. Полагаю, ему жарко.
Я решительно нарезаю бекон и вафли, пока Минни строит мне глазки.
– Что мы будем делать?
Тот факт, что она использует «мы», заставляет меня влюбиться в нее еще больше. Но я не хочу втягивать Минни в свои дела. Эти мужчины слишком опасны, и игра, в которую хочет играть моя анима, будет опасной в худшем смысле этого слова.
Я отчаянно желаю выбраться отсюда, и в глубине души я составляю список того, что мне нужно сделать, чтобы сбежать. Если мои пары застрянут здесь, мне не придется беспокоиться о них во внешнем мире, и мне будет открыт путь через границу штата. Так что, возможно, Лайл все-таки пригодился.
Когда они втроем садятся за стол (Коса сегодня завтракает), я хочу дать ему понять, что меня не запугать. Словно чувствуя, что я на него смотрю, Дикарь отрывает взгляд от своего мясного ломтя с кровью. Мои глаза сужаются, когда встречаются с его ореховыми. Ублюдок приподнимает бровь, и, возможно, во мне говорит Регина, но от этого моя кровь закипает. Он думает, что может просто рыться в моих вещах, и я ему позволю? Думает, я позволю ему трогать вещи Минни? Никто не имеет на это права.
И тут, словно брошенный в воздух волейбольный мяч, в моей голове звучит высокомерный рык Дикаря.
– Тебе понравился мой подарок, принцесса?
От этого прозвища у меня перехватывает дыхание, оно нежной лаской обволакивает мой разум.
Я подавляю желание растечься лужей и отправляю ему ответ:
– Я его ненавижу. Это самая уродливая вещь, которую я когда-либо видела.
Темные брови Дикаря приподнимаются, и я сразу понимаю, что двое других почувствовали неладное, судя по тому, как Коса откладывает палочки для еды и откидывается на спинку стула. Ксандер продолжает есть, но его голова слегка наклонена.
На лице Дикаря появляется что-то похожее на ярость. Я отвергла его дар, и это задело за живое его волчью натуру.
– Держись подальше от моей комнаты, волк, – рычу я.
– Ты собираешься остановить меня, принцесса? – даже телепатически он выплевывает слова сквозь зубы.
– Может быть, я так и сделаю.
Он поджимает губы, прежде чем вгрызается в стейк, не сводя с меня глаз.
Девочки встают из-за стола, направляясь на наш первый урок, и, больше не удостаивая Дикаря взглядом, я следую за ними.
Наш урок «Взаимодействие с людьми» вызывает ажиотаж, потому что два старших орла проводят презентацию в рамках своих собственных исследований. Мои суженые сидят за столами подальше от меня, слава Богине.
– Итак, чего вам не следует делать? – спрашивает орлица с боб-каре цвета Бабл-гам. – Да?
Минни с энтузиазмом поднимает руку и говорит:
– Эм… шлепать их по заднице?
Несколько человек смеются, и я бросаю на нее признательный взгляд. Анимус-ягуар проделал с ней то же самое сегодня утром в буфете, заставив Минни закричать во все горло. Весь обеденный зал повернулся, чтобы посмотреть, и этому парню быстро вручили справку о задержании. Но мне нравится, что она умеет находить юмор в такого рода вещах.
– Иногда это нормально, если ты знаешь человека, – говорит Розовый Боб.
Тереза негромко кашляет, и орлица послушно поправляется:
– Если у вас будет предварительное согласие, конечно. Но о соответствующих методах ухаживания вы узнаете позже в этом году. Что еще?
Ракель поднимает руку и говорит своим глубоким альтом:
– Н-нельзя их обнюхивать.
Второй орел, самец с синим ирокезом, кивает.
– Верно, они обижаются, если вы делаете это открыто. Люди и вполовину не могут обонять так хорошо, как мы, и, кроме того, их запах не всегда такой приятный.
– Однако ничто не пахнет так вкусно, как один из твоих суженых, – громко заявляет неряшливый волк с неопрятной бородой. – Мой Рекс пахнет мятой.
Я бросаю взгляд на Ксандера, который сидит ближе всех ко мне. Он откинулся на спинку стула, вытянув длинные ноги и скрестив руки на груди, как будто мир его не впечатляет, что, судя по всему, является его стандартной настройкой. Мне становится интересно, как пахну я, и влияет ли это на моих партнеров. Для меня Ксандер пахнет теплыми тлеющими углями, расплавленными специями и чем-то вроде огромной пещеры глубоко под землей. Это трудно объяснить, но в том, что я чувствую, так много измерений, что я словно вижу совершенно новую часть мира. Новую часть его самого… как бы мне ни было неприятно это признавать. Но стоит себе напомнить, что это вполне естественно и стыдиться тут нечего.
Как только я выберусь отсюда, подобные проблемы закончатся.
Все произошло случайно, когда я поняла, что эти трое психов – мои суженые. Я была так не готова к этому, что, выйдя из их темницы на свет, испытала настоящий удар по своим органам чувств. Все выглядело по-другому. То, как я физически воспринимала мир, полностью изменилось.
Это было похоже на переход от стандартного разрешения к 4K.
Интересно, было ли то же самое с Ксандером.
Словно зная, что я наблюдаю за ним, дракон поворачивает голову в мою сторону, и я обнаруживаю, что не могу отвести взгляд от его неоново-белых глаз. Между нами наступает момент тишины, и я просто смотрю в белую бездну света. Как, черт возьми, он заставляет их так выглядеть? Это его сила сияет через глазницы, или что? Чем больше я смотрю в них, тем красивее они становятся, и я начинаю видеть и другие цвета. Вспышки синего, пурпурного, зеленого и даже цвета, который я не могу точно назвать…
Но затем Ксандер с отвращением ухмыляется и отворачивается, как будто что-то мерзкое учуял. С колотящимся от стыда сердцем я отрываю от него взгляд и глубже опускаюсь на свое место. Думаю, я собираюсь притвориться, что этого только что не было. Генри утыкается носом в мою шею, сидя у меня на плече, как будто знает, что я полная идиотка, и пытается все исправить.
– Что еще? – спрашивает нас преподаватель с синим ирокезом.
Может, я и могу забыть, но моя анима точно не может. Совершенно неожиданно я прихожу в ярость от того, что Ксандер отмахнулся от меня, и вскидываю руку в воздух.
– Вам не следует их поджигать.
Ракель, Сабрина и куча других людей оборачиваются и глазеют на меня и мою дерзость. Минни хватает меня за руку, словно пытается обуздать мое явное желание умереть.
Синий Ирокез и Розовый Боб обмениваются взглядами, прежде чем последняя прочищает горло и, демонстративно отказываясь смотреть на Ксандера, говорит:
– Да, вам не следует использовать свои способности на людях. Телепатия или телекинез – худшие, что вы можете сделать. Это нервирует их и заставляет бояться нас. Э-э… давайте двигаться дальше, хорошо?
Во время ужина я задерживаюсь, чтобы убедиться, что трое мужчин направятся в обеденный зал раньше меня. Они всегда много едят, так что я знаю, что они не пропустят ужин.
– Мне просто нужно взять тампон, – говорю я девочкам.
Уходя, я подмигиваю Минни, и ныряю в ближайший туалет. Думаю, мой план возмездия хорош, но я все еще чертовски нервничаю.
Туалеты – единственное место, где гарантированно нет камер слежения, поэтому я прикрываюсь в кабинке восьмым щитом. Как только полностью окутываюсь невидимостью, я быстро выхожу. Наспех проверив, сидят ли мужчины за своим обычным столом в обеденном зале, я следую за случайным львом без пары, покидая столовую.
Коннор подробно рассказывает о беспорядочных связях в общежитии анимусов во время наших совместных трапез, так что я приблизительно знаю, что меня ждет. В столовой сейчас большинство студентов, но пара парней, которые быстро поели, забирают анима в свое общежитие – потрахаться, я полагаю, – потому что, судя по тому, как они все лапают друг друга, они определенно идут туда не в карты играть. Я следую за ними и проскальзываю внутрь, когда открывается дверь. Предполагая, что первогодок-анимусов тоже поселят на верхних этажах, я поднимаюсь на три лестничных пролета. Пахнет самцами, дезодорантом и, как мне кажется, духами. Конечно же, я прохожу мимо черно-желтого плаката формата А2, на котором изложены правила гигиены: «Принимайте душ два раза в день, пользуйтесь мылом, а дезодорант – ваш друг!». Именно там я нахожу нишу, тайком снимаю с себя защиту и ловлю гиену, идущего в общую ванную, которой они должны пользоваться.
У гиен матриархат, поэтому я стараюсь говорить доминирующим тоном, взывая к его инстинкту.
– Эй, ты, где комната Дикаря?
Он хмурит брови, и его родовая татуировка в виде завитка растягивается на лбу.
– Зачем тебе туда? Спятила, что ли?
– Собираюсь сделать ему сюрприз. Трахаться охота.
Его лицо светлеет.
– А меня ты трахнешь?
– Нет.
Он драматично вздыхает и указывает в конец коридора, прямо на картину с изображением дракона, на которую кто-то прилепил синюю бумажную шляпу для вечеринки.
– Там есть хитровыдуманная лестница. Когда будешь проходить мимо, ты ее увидишь.
– Хитровыдуманная лестница?
– Старая драконья магия, – объясняет он. – Чтобы скрыть тайные комнаты. Сейчас они используют ее, чтобы прятаться от надзирателей.
Ох уж эти подлые ублюдки. Естественно, Ксандер сразу заметил драконьи уловки. Какие еще хитрости есть в старых частях этого места?
Я киваю и осторожно пробираюсь в том направлении, хотя мое сердце при этом бешено колотится. Конечно, конец коридора выглядит как сплошная стена с картиной, но когда я прижимаю руки к холсту, он прогибается, как желе, и я протискиваюсь прямо сквозь него. И оказываюсь у подножия совершенно новой лестницы, которая изгибается влево.
Охваченная благоговейным страхом, я снова прикрываюсь щитом и осторожно поднимаюсь по ступенькам на случай, если одна из них скрипнет. Наверху находится совершенно другой этаж, который даже не видно снаружи. Там есть обеденный стол, удобные кресла и множество смежных комнат. Мрачно бормоча что-то нелестное о драконах, я решаю проверить комнаты последовательно.
Тихий всхлип останавливает меня на полпути.
Я медленно поворачиваюсь и вижу, что в дальнем углу, за обеденным столом, почти скрытый из виду, сидит студент с длинными лохматыми волосами. Его язык выскальзывает, чтобы попробовать воздух на вкус, значит, он змея, но это не самое тревожное.
Он крепко привязан к стулу обсидиановыми цепями, ослабляющими магию, а лицо и обнаженный торс представляют собой кровавое месиво, – рваные раны и ссадины портят его бледную кожу. Оба глаза почернели и заплыли, и, похоже, некоторых зубов у него не хватает, судя по тому, как распух рот. Моя сила колеблется, желая залечить его ужасные раны.
У меня перехватывает дыхание. Я принимаю решение за долю секунды. Присев на корточки за обеденным столом, чтобы он не мог меня видеть, я снимаю щит и бросаюсь к нему.
У змея во рту кляп, поэтому, когда он меня замечает, издает приглушенный, отчаянный крик.
У него на поясе черный висячий замок, запирающий цепи.
– Где ключ? – быстро спрашиваю я.
Обхватываю пальцами кляп и осторожно вытаскиваю его. Парень задыхается, и я понимаю, что у него сломана челюсть, когда он сдавленно кричит:
– Вытащи меня отсюда на хрен!
– Ты видел ключ от этого замка? Мне нужен ключ! – я паникую, дико оглядываясь по сторонам в поисках какого-нибудь знака, указывающего на способ вытащить его.
– Я не знаю! Не знаю! Вытащи меня отсюда! – он ерзает на своем стуле, явно теряя самообладание, и это вполне справедливо, потому что я бы на его месте поступила точно так же.
– Ладно, подожди, – у меня нет выбора, кроме как начать поиск. Хорошо, что я пришла сюда, потому что я не могу даже представить, что они делали со змеиным заложником и что еще сделают, если бы я его не нашла.
Бросившись к первой двери справа, я нахожу ванную. Закрываю эту дверь и открываю следующую. Комната огромная и роскошная. Три односпальные кровати с балдахинами и красными бархатными занавесками стоят в ряд. Бинго.
Члены одной стаи довольно часто предпочитают спать в одной постели или комнате. Даже гетеросексуальные анимы или анимусы. На самом деле, осознание, что эти три монстра спят в одной комнате, заставляет мою аниму скулить. Здесь должно быть еще две кровати, и регина делила бы свое время между каждым…
Внезапное желание, чтобы моя стая была целостной и сплоченной, обрушивается на меня, как поезд на полной скорости. Я падаю и хватаюсь за живот, когда очень реальное физическое ощущение обжигает мои внутренности. Генри озабоченно воркует, потираясь о мою шею.
Мне нужно убираться к чертовой матери из этой комнаты.
Но когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, что-то необычное бросается мне в глаза. На одном из резных прикроватных столиков стоит клетка, и в ней на разорванной газете сидит черный петух Дикаря, которого я видела в национальном парке. Он таращится на меня, как на привидение, и клюв слегка приоткрыт от шока.
Генри издает удивленный звук и тут же подлетает поближе, чтобы посмотреть на него.
Двое заключенных будут освобождены сегодня, если мне будет что сказать по этому поводу.
Я бросаюсь к нему и открываю клетку.
– Вылезай, цыпочка! – шиплю я. – И не вздумай на меня нападать!
Кровать, рядом с которой стоит клетка, должно быть, принадлежит Дикарю, поэтому я срываю модное красное бархатное покрывало вместе с черными простынями и беспорядочно разбрасываю их по комнате. Петух выпрыгивает из клетки, переводя взгляд с меня на Генри, но не уходит. В его черных глазах-бусинках мелькает странный огонек, но у меня нет времени обдумывать это.
– Если ты видел ключ от цепей того змея, я была бы тебе очень благодарна, – говорю я, открывая каждый ящик под его клеткой. Бронза поблескивает на дне последнего, и я хватаюсь за нее. Отлично, ключ, длинный и тонкий, подходит к замку. Блестяще! Развернувшись, я мчусь к двери.
Петух резко кукарекает, но я игнорирую его и выбегаю из комнаты…
Только для того, чтобы нас с Генри отбросило назад взрывом свирепой красной магии. Крик вырывается из моего горла, и я приземляюсь задницей на деревянные половицы. Генри с глухим стуком падает рядом. К счастью, он снова вскакивает, встряхивается и мчится ко мне, где я с облегчением прижимаю его к своей груди.
Мы оба изумленно смотрим на занавес из красной сверкающей магии, который теперь закрывает дверной проем.
Драконий замок. Я никогда не видела ни одного в реальной жизни.
Петух издает сочувственное кудахтанье, словно воздушный шарик сдувается.
– Так, так, так. – От протяжного голоса Ксандера у меня по спине пробегает холодок. – Посмотрите, кого кошка притащила.
Глава 19
Аурелия
С холодным выражением лица Коса первым проходит через драконий замок и теперь стоит всего в полуметре от меня, окруженный Дикарем и Ксандером. Их энергия потрескивает и вспыхивает вокруг них, как живое пламя, которое занимает всю чертову комнату.
Я сглатываю.
Какого хрена я не подумала, что они защитят свое имущество, выше моего понимания. Я полная дура, и из-за крайнего смущения мое лицо становится все краснее с каждой секундой.
Я стискиваю зубы, чтобы подавить нарастающую панику, поднимаюсь на ноги и смотрю на них так, словно это они виноваты. Они всегда были такими пугающими вблизи? Всегда занимали так много места? Черт, тот день в лесу кажется был целую вечность назад.
Холодные голубые глаза Косы приковывают меня к месту. Я нахожусь к нему ближе, чем когда-либо, между нами нет прутьев клетки, и его присутствие кружит мне голову, словно я выпала за борт прямо в штормовой океан. Дикарь – единственный, кто носит свой красный ремешок с надписью «Опасно: не приближаться», и явно воспринимает его как трофей.
Ксандер прислонился к дверному косяку, засунув руки в карманы, будто все это было скукой смертной, и уставился в пространство, слушая музыку через наушник. Под его черно-красной футболкой виднеется родовая татуировка в виде извивающегося дракона на впечатляюще мускулистой левой руке.
Генри подпрыгивает в знак приветствия на моем плече, и все еще не издал свой экстрасенсорный визг. Очевидно, он ударился головой при падении.
– Что вы делаете? – сердито огрызаюсь я, пытаясь унять бурлящий во мне адреналин. Бесит, что мне приходится смотреть на них настолько снизу.
Дикарь приподнимает темную бровь, разглядывая беспорядок на своей кровати, но взгляд Косы становится злобным. Несомненный король акул делает единственный значимый шаг вперед, и у меня нет выбора, кроме как отступить, если я не хочу оказаться с ним лицом к лицу.
Меня до безумия раздражает, что я вынуждена это делать. Одно движение, и я словно размахиваю перед ними огромным красным флагом с надписью «Покорная». Что может быть еще хуже? Уголок рта Дикаря дергается в ту же секунду, как я это делаю.
Инстинктивно я удваиваю свой обонятельный щит, потому что я в раздрае и чертовски большой опасности. Коса выглядит разъяренным, когда замечает смятую постель, но ничего не говорит, заставляя меня терять рассудок в тишине.
– Кого вы там на цепь посадили? – выпаливаю я. – Злитесь, что не смогли меня поймать? Поэтому решили схватить другого?
– А знаешь, – как бы между прочим говорит Дикарь, взгляд направлен не на меня, а на Генри, сидящего у меня на плече. В его глазах я вижу истинного волка, и это заставляет меня немедленно схватить моего маленького нимпина. – Он выглядит аппетитно.
– Не смей! – говорю я, прижимая Генри к груди, как будто могу защитить его своими сиськами. У Дикаря явно нет отцовского инстинкта, на который могли бы подействовать феромоны Генри.
– Уверен, что его косточки вкусные и хрустящие, – Ксандер наклоняет голову, будто на самом деле представляет косточки Генри у себя во рту, и клянусь, его белые глаза светятся интересом.
Я таращусь на них и делаю еще один шаг назад. Но потом они все делают шаг вперед, и я понимаю, что я по уши в дерьме.
– А вы выглядите по-другому, когда не за решеткой, – медленно произношу я, пытаясь как-то отсрочить то, что надвигается. Плевать как, лишь бы застать их врасплох и дать мне опору.
Никто из них не отвечает, но Дикарь внезапно выглядит разъяренным. На нем все еще моя резинка для волос, и когда он видит, что мой взгляд опускается к его запястью, стискивает челюсти.
– Что ты здесь делаешь, змея? – выплевывает в мою сторону Ксандер. – Пытаешься что-то украсть?
– По-видимому, пытаюсь спасти ваших многочисленных пленников! – восклицаю я, выглядывая из-за Косы.
– Он твой родственник? – спрашивает Ксандр, с отвращением кивая подбородком в сторону гостиной. – Двоюродный брат?
Внезапно я начинаю чертовски раздражаться.
– Чего вы от меня хотите? – спрашиваю я сердито, как будто это не я только что ворвалась сюда без приглашения. – Что бы вы ни искали, я не могу вам этого дать.
Ледяные глаза Косы опускаются на Генри, и я отворачиваюсь от него, в защитном жесте прижимая Генри к своей шее.
Существо вырывается из моей хватки, и я вынуждена разжать руки и наблюдать, как он взлетает, но в тот момент, когда Генри открывает свой маленький клюв, Коса набрасывается быстрее гадюки и хватает его в воздухе своими татуированными руками.
Генри издает оскорбленный писк, когда Коса подносит нимпина к своему идеальному, жестокому лицу, но все, что акула делает, это смотрит на Генри сверху вниз.
К моему крайнему удивлению и ужасу, Генри подпрыгивает на ладони Косы, словно они ведут безмолвный веселый разговор. Все становится еще хуже, когда Коса сажает Генри к себе на плечо, а мой нимпин сидит там и невинно моргает на меня.
– Предатель! – я ахаю, уставившись на свой голубой пушистый комочек. – Ты должен был защищать меня!
Но Генри продолжает безмятежно моргать, как ни в чем не бывало. В ужасе я делаю еще шаг назад, но моя задница натыкается на петушиную клетку. Я собираюсь поговорить с этим смотрителем зоопарка, Риком, потому что Генри явно неисправен.
А потом Коса говорит, и его голос превращает мое тело в статую ужаса и страха.
– Аурелия, – я и забыла этот навязчивый, мрачный скрежет. Звук, который мог бы принадлежать какому-нибудь монстру, живущему среди могил. – Я дам тебе один шанс, только один, чтобы объяснить, почему ты лжешь о том, что не являешься нашей Региной.
Мой желудок превращается в желе, которое теперь пытается вырваться из моего горла. Подтекст в его голосе. Исходящая от него угроза. То, как он ласкает мою кожу, словно пальцами, невероятно пугает и возбуждает одновременно.
Боюсь ли я? Черт возьми, да. Боюсь ли я того, что меня ждет, если я раскрою им свой секрет? Тоже, черт возьми, да. У меня нет выбора, кроме лжи. Эти парни уже ненавидят меня. Даже если эти маньяки будут безопасны для меня, и я соглашусь быть их Региной, я все равно буду в опасности, потому что каждый зверь в округе будет знать, кто я такая.
Прямо у меня на лбу появится метка. Большая неоново-красная вывеска с надписями «племенная свиноматка», «деньги» и «немедленно поймать и продать».
И тем не менее, это тяжело, потому что в клетке упрямства, в которую я ее поместила, моя анима рыдает, скулит и воет, что это мои суженые. Что это стая, которой я принадлежу, и в этой комнате целых три свободные кровати.
Но все становится намного хуже, потому что Генри не единственный предатель. Мое тело реагирует на их близость. Моя киска пульсирует, и мне приходится сжимать мышцы от разочарования.
Дерьмо.
Само их присутствие разливается по моему телу, как поток теплого медового жара, и внезапно возникает глубокое желание, чтобы Коса обнял меня, приласкал, тупо трахнул.
Однако последствия этого – уровень опасности, который я просто не могу себе позволить.
Поэтому я говорю сквозь стиснутые зубы и хлопаю рукой по шее, где, как я знаю, они не могут увидеть нашу брачную метку.
– Я не ваша Регина. В этом нет никакого смысла.
Температура в помещении резко опускается ниже нуля. Ксандер вскидывает голову по дуге, и это подсказывает мне, что он закатывает глаза. Он усмехается, как будто ожидал моего ответа. Дикарь буквально ощетинился от гнева, а Коса замер так неподвижно, словно вообще не дышит.
Мои инстинкты кричат мне бежать. Моя анима кричит мне прыгнуть в объятия Косы. Короче говоря, я растерянная клякса на полу.
– Аурелия, – скрипучий голос Косы заставляет мою кожу вспыхнуть и покрыться мурашками одновременно. – Я не допущу неуважения с твоей стороны. Я не терплю лжецов. И я пойду на все, чтобы уничтожить тех, кто причиняет мне зло.
Меня сейчас буквально вырвет, и я с трудом сдерживаюсь.
Опасность и смертоносное обещание сквозят в его словах, и я знаю, что этому зверю никогда не перечат. Но слова Косы застают меня врасплох, потому что речь идет о выживании.
– Дело не в уважении, – тараторю я, как дурочка. – Просто вы все неправильно поняли.
– По-моему, это называется газлайтинг, – растягивает слова Ксандер. – Так нам говорили на терапии. Ты что, газлайтишь нас, змеючка? Потому что мы, блядь, видели твою метку, когда ты раздвинула свои красивые ножки для Дикаря. Или ты не помнишь, как звала нас сиреной посреди ночи, и мы впятером приперлись в твою отвратительную лачугу в астральной форме?
Не знаю, что меня больше поражает: то, что он назвал мои ноги красивыми, или то, что он назвал мое милое бунгало отвратительной лачугой. Отчасти так оно и есть, но все же Ксандер не имел права так говорить. Кроме того, как я могу объяснить Зов сирены, если я не их Регина? Он загнал меня в словесный и буквальный угол.
Естественно, все, что я могу сделать в данной ситуации, – это уклониться.
– Так вы выпустите меня или нет?
– Думаю, – ноздри Дикаря раздуваются, и я даже вижу вздутые вены на его шее. – Мы будем держать тебя здесь на цепи, как домашнее животное.
Я скрещиваю руки на груди.
– Вы не пос…
Я осекаюсь, потому что Коса резко хватает меня за горло и толкает назад. Ударяюсь спиной о клетку и хриплю от шока.
Огромная прохладная ладонь Косы прижимается к моей трахее, а пальцы сжимают сонную артерию. Я вскидываю руки и впиваюсь ногтями в него.
Я знаю, что это угроза, но Регина во мне не может не радоваться тому, что он действительно прикасается ко мне. Его кожа соприкасается с моей. Кожа к коже, и, клянусь Дикой Богиней, он такой сильный…
Моя анима взывает к нему, и от силы этого зова у меня слезятся глаза. Я вспоминаю, как этот зверь за считанные минуты подчинил своей власти весь обеденный зал академии. Как звери кланялись ему. Вспоминаю, как он убил гиену в подземелье только за то, что он покусился на мою честь, и это было до того, как Коса узнал, что я его Регина. Пространство между моими ногами пульсирует с каждым учащенным ударом сердца, и я на секунду закрываю глаза.
Я охвачена сотней эмоций, и, возможно, это, а также угроза попасть в тюрьму за преступление, которого я не совершала, выводит меня из себя, потому что я делаю нечто рискованное.
Нечто безумное.
Я открываю глаза и опускаю свой обонятельный щит. Резко.
На Косу обрушивается вся сила моего запаха Регины и возбуждения, и он заметно вздрагивает.
Часть меня не может поверить, что я настолько отчаялась, что угрожающее прикосновение, тем не менее, остается для меня прикосновением и заводит меня. Это жалко? Я думаю, так и есть. Но первобытный зверь во мне одобрительно рявкает.
Дикарь начинает рычать, глубоко и низко в своей груди, и от этого я становлюсь еще влажнее. Ксандер с отвращением фыркает и воротит нос.
Мой взгляд возвращается к Косе. Могущественная акула смотрит на меня, его зрачки расширились, почти полностью скрыв небесно-голубое кольцо. Красота этого мужчины завораживает своей неземной притягательностью. А потом его запах обрушивается на меня, как муссон.
Он не пользуется одеколоном. Запах мороза и соли просто необъятен. Словно весь Тихий океан подчиняется его зову. Аромат наполняет меня, как океанский прилив, который затем устремляется обратно в море и утаскивает меня за собой.
И я хочу, чтобы меня утащили, если это значит быть ближе к нему. Большой палец моей руки двигается, лаская кожу на тыльной стороне ладони, которой он сжимает мое горло.
Он напрягается.
Затем медленно, так медленно, что это причиняет боль, Коса наклоняется вперед, и жар его тела сводит мою аниму с ума. Как раз в тот момент, когда я думаю, что почувствую его нос на своей шеи, он ненадолго замирает и вдыхает.
Мучительный момент растягивается в вечность, и всего на мгновение я теряю разум и упиваюсь объятиями этого могучего зверя.
Довольно резко он отпускает меня и отступает назад.
Мне с трудом удается удержать ноги под собой, чтобы не соскользнуть на пол червяком. Меня шатает и кружится голова, но хватает ума собраться с мыслями и снова поднять свой обонятельный щит.
Все трое мужчин заметно встряхиваются.
Но я мысленно пинаю и проклинаю себя, потому что только что облажалась. По-крупному.
Просто взяла и подтвердила им две вещи. Даже если они не могут видеть мою брачную метку, такой уровень возбуждения невозможен вне брачной группы. А также я подтвердила, что могу контролировать свой запах. Я полная идиотка и обсираюсь просто по-королевски.
Коса слегка поворачивает голову к Генри, сидящему у него на плече, и маленькое существо молча, но радостно левитирует обратно ко мне.
И тут я вспоминаю.
Морские звери обладают экстрасенсорными способностями, а Генри – экстрасенсорное существо по своей природе. Следовательно, Коса – единственный зверь в этом месте, который может контролировать нимпинов.
Именно то, что мне нужно. Давайте добавим еще одну ложку дегтя в мою бочку с медом.
Я практически издаю стон от смятения, когда крошечный Генри снова садится мне на плечо, счастливо перебирая лапками.
Коса бросает на меня взгляд, который можно описать только как смертоносное предупреждение.
Естественно, я игнорирую это.
– Вы собираетесь меня отпустить? – вызывающе спрашиваю я. Буквально тыкаю в акулу палкой. После этого я собираюсь попросить Терезу о дополнительной терапии.
И будет ли «после этого»?
– Иди, Аурелия, – Коса поворачивается ко мне спиной.
– Я не хочу ее отпускать, – рычит Дикарь.
Моя анима вскрикивает от его слов. Но я знаю, что он не имеет в виду ничего хорошего.
– Я думаю, мы должны сделать ей прощальный подарок, – говорит Ксандер. – Иди сюда, змеючка.
Он разворачивается и ведет остальных в гостиную. У меня нет выбора, кроме как последовать за ними, сверля взглядом петуха, который теперь стоит как можно дальше от меня, на дальней кровати.
Какие-то звери заходят с другой стороны комнаты, и это наводит на мысль, что у них есть способ проникнуть в эту комнату снаружи.
Пытаясь скрыть свое удивление этим открытием, я вхожу в комнату с высоко поднятой головой. Здесь кот, которого они называют Йети, несколько волков и, к моему великому удивлению, Клюв, который смотрит на меня с таким недовольством, словно намеревается отчитать.
И тут до меня доходит, что он врывается сюда так, будто привык к этому. Клюв с ними. Он часть их группы.
Но у меня нет времени спорить с ним по этому поводу, потому что Ксандер тащит прикованного к стулу змея в центр комнаты. Кляп снова на месте, и он кричит сквозь него, темные глаза распахнуты от ужаса.
Дикарь агрессивно расхаживает перед нами взад-вперед, словно он в одном шаге от того, чтобы убить кого-нибудь.
– Прекрати его мучения, Дик, – говорит Ксандер. – Мы все равно с ним закончили, верно, Коса?
У меня кровь застывает в жилах.
Все, включая змея, смотрят на Косу.
Он коротко кивает.
Из глубины спальни доносится крик петуха, похожий на леденящий кровь вопль, как раз в тот момент, когда Дикарь принимает свой волчий облик. Мне хватает времени только разглядеть полуночное чудовище, которым является волк Дикаря, прежде чем он прыгает на змея, его пасть широко раскрывается, обнажая массивные белые клыки. Стул с грохотом падает на землю.
