Текст книги "Возвращение во Флоренцию"

Автор книги: Джудит Леннокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)

Глава пятая

– Вечеринка прошла великолепно, – сказала Ребекка. – Очень жаль, что ты не смогла прийти.

Воскресным утром в начале марта сестры ехали на машине в Абингдон, на ланч с матерью. Накануне вечером у Райкрофтов в Милл-Хаусе состоялась вечеринка в честь выхода Голосов зимы.

– Я не очень люблю шумные сборища, – сказала Мюриель. – Мне не нравится подолгу стоять. Не понимаю, почему считается, что гостям удобно есть стоя, пытаясь удержать в руках тарелки и приборы. Дурацкая идея!

Мюриель всегда так говорила, и Ребекку это всегда раздражало. Вечеринки у Райкрофтов пользовались большой популярностью – люди умолялиприслать им приглашение. Почему бы ее собственной сестре, с горечью вопрошала Ребекка, не проявить чуть больше снисходительности?

– Мы отлично провели время, – отрезала она. – Гости разошлись только во втором часу ночи.

– Я предпочитаю в десять ложиться спать.

Бестактность Мюриель и мрачные предчувствия, которые вечно одолевали Ребекку перед визитами к матери, заставили ее поджать губы, чтобы не начать ссору. Она была утомлена; с гораздо большей охотой Ребекка повалялась бы еще часок в постели. Она со скрежетом переключила передачу и заставила себя сосредоточиться на дороге.

– К тому же, – через пару секунд сказала Мюриель, – на вечеринках я становлюсь как глухая. Ни слова не могу разобрать. Лучше я позвоню Майло и поздравлю его.

Ребекка поняла, что сестра протягивает ей оливковую ветвь. Мюриель крайне редко звонила Майло.

– Уверена, что ему будет приятно, – сказала она. Потом, доверительным тоном, добавила: – Он сейчас не в лучшем настроении. Какая-то дама написала нелестный отзыв на его сборник в Таймс.

«Пожалуй, самое лестное, что можно сказать в отношении поэзии Майло Райкрофта, – говорилось в статье, – это то, что ему лучше сосредоточиться на своих романах».Комментарий явно задел Майло. Даже вечеринка его не развеселила; он напился, что было для него необычно, и Чарли Мейсону пришлось тащить его наверх, в спальню.

– Ну надо же, – сказала Мюриель. – Вообще-то, я думала, что поэзия для него – нечто вроде хобби, разве нет?

– Он много труда вложил в этот сборник, – обиженно ответила Ребекка.

– Наверное, не следует рассчитывать преуспеть сразу на двухпоприщах. Замечательно, когда преуспеваешь хотя бы на одном.

– Да, наверное, ты права. – Ребекка притормозила перед перекрестком, посмотрела налево, направо, потом поехала вперед. – А как дела у доктора Хьюза?

Уголки рта Мюриель поползли вниз.

– Дебора уговаривает его переехать в Корнуолл.

– В Корнуолл?

– Да. Из-за ее здоровья. К тому же, она обожает Корнуолл.

– А как же его работа?

– В том-то все и дело! Ужасно, правда? Он был врачом в Вестдауне тысячу лет.

– Ужасно для тебя.

– Да. – Мюриель отвернулась и стала смотреть в окно. – Если он уедет, я буду очень по нему скучать.

– А сам он хочет ехать?

– Нет, совсем нет.

«Бедняжка Мюриель, – думала Ребекка. – До чего ужасно так горевать из-за отъезда человека, который даже не знает, насколько тебе дорог».

– На твоем месте я бы особенно не переживала, – успокоила сестру Ребекка. – Думаю, эта старая развалина Дебора передумает. Разве раньше она уже не предлагала ему переехать?

– О да, неоднократно. – Мюриель вздохнула. – Однако по поводу Корнуолла она настроена серьезно. А как дела у тебя, Бекки? – вдруг спросила Мюриель. – Как ты себя чувствуешь?

– Я? Прекрасно.

– В последнее время ты выглядела немного усталой.

– Правда? – Ребекка заставила себя рассмеяться. – Думаю, все дело в вечеринке. Уйма дел! Но у меня все прекрасно. Просто замечательно.

– Совсем не обязательно, чтобы все всегда было прекрасно.

– Что?

– Не обязательно, чтобы все было замечательно.

Слова сестры прозвучали обескураживающе. Ребекка чувствовала себя так, будто ее застали на месте преступления. Как унизительно сознавать, что твое беспокойство заметно со стороны.

– Я в полном порядке, – твердо ответила она. – Просто не люблю раннюю весну, ты это прекрасно знаешь. – Потом сменила тему: – Что ты собираешься подарить маме на день рождения?

– Соли для ванны и тальк. Знаю, это банально, но мне ничего другого не приходит в голову. А ты?

– Собиралась купить ей перчатки, но, по-моему, я уже дарила их в прошлом году. Может, тапочки?

– Я хотела подарить коробку дорогих конфет, но она наверняка скажет, что не сможет их съесть своими зубами.

– Даже клубничную помадку…

– Ну, ее можно сосать.

Сестры захихикали. Машина въехала в пригороды Абингдона.

Внезапно Мюриель воскликнула:

– О! Я просто обязанатебе рассказать! Произошло нечто экстраординарное!

– Что?

– Сестра Фредди Николсон родила ребенка.

– Да? – рассеянно переспросила Ребекка. Она посигналила, обгоняя велосипедиста.

– Бекки!Она не замужем!

– Боже! Действительно ужас.

Тревожный звоночек прозвенел у нее в голове, но Ребекка не сразу поняла, с чем это было связано.

– Чья сестра? – нахмурилась она. – Как, ты сказала, ее зовут?

– Сестра Фредди Николсон, Тесса. Она манекенщица.

– Манекенщица?

– Да, ужасно знаменитая. Фредди показывала мне ее фотографии в Вог.

– Фредди…

– Фредди Николсон, я тебе рассказывала. Ее полное имя Фредерика, но мы все называем ее Фредди. Очаровательная девочка. Она отлично сдала экзамены, а еще она заместитель капитана команды по лакроссу. Жаль, что у нее такая семья. Есть вещи, которые невозможно скрыть, так ведь? Так вот, мисс Николсон сто лет не показывалась в Вестдауне, а ведь раньше она всегда регулярно навещала Фредди. Оказывается, вот почему! У нее родился ребенок!

«Фредерика, но мы все называем ее Фредди».Воспоминание всплыло у Ребекки в голове: примерно год назад, день рождения ее матери в Милл-Хаусе. Нарциссы на лужайке, мать критикует новые шторы… «Слава богу, Фредди Николсон в отличной форме, – сказала Мюриель, – свидетельством тому прошлый матч».И тут Майло поднял голову и спросил: «Николсон?»И она, Ребекка, прекрасно его зная, сразу заметила, что он напуган.

– Ребенок, – повторила она. – Сколько ему сейчас?

– Два месяца… может, три. Я неуверена. Мисс Николсон его мне показала. Очаровательный малыш, правда, я так растерялась – просто не знала, что сказать.

Вдруг Мюриель прикоснулась к ее руке.

– Ребекка! – окликнула она. – Это же был наш поворот. Ты пропустила поворот. Ребекка?

Сначала Ребекка была уверена, что Майло закрутил роман с этой девушкой, Тессой Николсон. Вот почему он вздрогнул, когда ее фамилия, Николсон, прозвучала за столом в тот день. Это объясняет его хорошее настроение весной и летом, звонки, которые он переводил к себе в кабинет, его длительные отлучки. Стоило переложить кусочки головоломки, и они сложились в целостную картину. Если Тесса Николсон манекенщица, она наверняка молода и красива. Школа Вестдаун всего в шести милях от Милл-Хауса. Майло мог познакомиться с ней во время одной из своих прогулок – она могла проколоть шину, и Майло, рыцарь в сверкающих доспехах, предложил ей свою помощь. Может, она спросила у него, как ей проехать; вполне вероятно, что она из тех женщин, которые в гордом одиночестве заходят в паб, и тогда они могли познакомиться там, когда он заглянул выпить кружечку пива и разговорился с ней.

Дальше, как обычно, ее начали терзать сомнения. Что если воображение опять сыграло с ней злую шутку? Ее подозрения смехотворны. Мюриель рассказала ей про девушку, родившую внебрачного ребенка, и она тут же решила, что его отец – Майло. Эти мысли даже не смехотворны, хуже – они безумны! Она не может держать себя в руках, теряет самоконтроль.

Утро понедельника: Майло должен ехать на лекцию в Оксфорд. Ребекка с трудом дождалась, пока он выйдет из дома; она проснулась в семь, после беспокойной ночи, подала ему чай, потом приняла ванну и оделась. Пока он был в душе, она спустилась вниз. Солнечные лучи, проникая в холл через витражное окно над входной дверью, плясали на плитках сапфировыми и рубиновыми бликами. Их красивый дом как будто чего-то ждал – судьбоносных событий наступающего дня. В кабинете Майло Ребекка подняла жалюзи, присела за стол, выдвинула ящик и достала его записную книжку. Она провела пальцем по срезу страниц до буквы Н. Несбит, Нил, Нэш… фамилии Николсон там не было. Ребекка открыла страницу с буквой Т: Тейлор, Торн, Тэттерселл… Имени Тесса она тоже не увидела. Ребекка прикрыла глаза, опустила голову и услышала собственный громкий выдох.

Но что-то заставило ее перевернуть страницу. Там, отступив от списка фамилий, Майло написал букву Т. и телефонный номер: Хайбери, 259.

С аппарата в кабинете Ребекка вызвала оператора и попросила соединить ее с номером в Хайбери.

Последовала пауза, щелчки на линии, а потом женский голос ответил: «Квартира мисс Николсон. Могу я вам помочь?»

Ребекка бросила трубку, будто та ее ужалила, оборвав соединение. Прижав кулаки ко рту, она посмотрела в окно. Низкое утреннее солнце превратило росу на траве в россыпь звезд. Какой прекрасный день! Из своего убежища она услышала, как хлопнула дверь, и миссис Хоббс крикнула из холла: «Доброе утро!» Вот она поставила на плиту чайник, вот начала доставать из кладовой пылесос, ведро и веник…

Ребекка вышла из кабинета и поднялась наверх. Майло все еще был в ванной. Она оглядела свою спальню, останавливая глаза на носках, брошенных на спинке стула, флаконах с духами на туалетном столике, пиджаке Майло, висящем на дверце гардероба. Все вокруг казалось ей странным, незнакомым – как будто она впервые в жизни видела эти вещи.

Ребекка присела на краешек кровати. Потрясение сразило ее, будто удар тока, и теперь она чувствовала себя совсем слабой, обессиленной, выжженной изнутри.

В спальню вошел Майло. Сначала он ее не увидел; напевая себе под нос и вытирая полотенцем волосы, он подошел к гардеробу и начал одеваться. Потом, боковым зрением заметив Ребекку, сидящую на постели, обернулся.

– Что случилось?

– Тесса Николсон.

Он застыл на месте.

– Что?

– Ее номер записан у тебя в телефонной книжке.

Он быстро сказал:

– Мы как-то встретились на вечеринке в Лондоне, только и всего.

Она окинула его взглядом: в одних трусах, с волосами, клочьями прилипшими ко лбу, он выглядел немного смешным.

– Я тебе не верю, – сказала Ребекка.

Он уже натягивал брюки.

– Давай не будем ссориться, Ребекка, пожалуйста.

– Единственное, что я хочу знать – был ли у тебя роман с этой женщиной. И если да, ты ли отец ее ребенка.

Он слабо усмехнулся.

– Ребекка, бога ради… – Майло пересек комнату и взял ее вялые руки в свои. – Конечно, у меня нет с ней никакого романа. И никогда не было.

Она отстранилась.

– Тогда я ей позвоню. Спрошу у нее сама. – Ребекка поднялась на ноги.

С внезапным проворством Майло опередил ее, перегородив выход из спальни.

– Ребекка! – произнес он. – Прошу тебя!

Что-то у нее внутри увяло и умерло; она до последнего надеялась, что ошибается. Ребекка прошептала:

– Так мне позвонить ей, Майло?

На мгновение он будто окаменел. Потом покачал головой.

Отшатнувшись от него, она рухнула на кровать и закрыла глаза. Голос – ее голос – произнес «Как долго?», а когда он не ответил, она выкрикнула этот вопрос изо всех сил.

– Я тебя спрашиваю,как долго это длится?

– Год. Примерно год.

– Ты что, не знаешь точно?

– Миссис Хоббс, – прошипел он; дрожа, она прислушалась к реву пылесоса, которым миссис Хоббс чистила на лестнице ковер. Майло зашептал: – Мы познакомились в прошлом году в январе, но мы не… между нами ничего не было… некоторое время. – Голос его упал.

– В январе. – Ребекка вытерла ладонью пот со лба.

– Мюриель, – сказала она. – Вы познакомились через Мюриель.

– Нет.

– Но Мюриель знаетэту женщину. – Еще одна ужасная мысль: что если сестра знала, что Майло – любовник Тессы Николсон? Может, именно поэтому она сделала то странное замечание, когда они ехали в машине. «Совсем не обязательно, чтобы все всегда было прекрасно. Не обязательно, чтобы все было замечательно».

– Нет, – повторил он. – Я пошел прогуляться. Тесса была на пруду – сразу за школой. Она каталась на коньках. Мюриель тут совершенно ни при чем.

«Тесса».От того, как легко он произнес ее имя, сердце Ребекки чуть не разорвалось на части. Ее глаза застилали слезы. Она потянулась к тумбочке, взяла носовой платок, высморкалась и промокнула глаза.

– А ребенок? – прошептала она.

Майло не отвечал, и Ребекка заставила себя взглянуть на него. Вина была написана в его глазах. Она выдохнула:

– Он твой?

Муж кивнул, а потом опустил голову.

– Мне очень жаль.

Он сделал шаг к кровати – сейчас, если она позволит, он подойдет и прикоснется к ней.

– Я хочу, чтобы ты убрался отсюда, – она старалась говорить спокойно. – Оставь меня одну.

– Ребекка, прошу тебя…

Она закричала:

– Убирайся! Катись в свой чертов Оксфорд! Или в Лондон, к ней,если тебе этого так хочется! Мне плевать!

Заливаясь слезами, она свернулась клубком на кровати. Последнее, что она услышала, был стук двери, закрывшейся за ним.

Утро понедельника. У Ребекки началась мигрень. Она приняла несколько таблеток аспирина и сварила себе крепкий кофе. Потом села в дальней комнате с чашкой кофе и сигаретой. Она вздрогнула, услышав, как отворилась входная дверь. Майло заглянул по очереди во все комнаты, пока не нашел ее.

– Я не думала, что ты вернешься, – сказала она.

Он присел на низенький пуф у окна.

– Я не знал, захочешь ли ты меня видеть.

Она пожала плечами.

– Ты сказал, вы познакомились в прошлом январе.

Он уронил голову.

– Да.

– В школе у Мюриель.

– Да.

– А потом?

Молчание.

– Пару месяцев спустя я столкнулся с ней в Лондоне.

– Не лги мне, Майло.

Короткий вздох.

– Я ей позвонил.

– И лег с ней в постель. – Она встала. – Наверняка эта женщина шлюха, – злорадно сказала Ребекка. – Она ложится в постель с каждым, с кем познакомится? Тебе не пришлось дожидаться своей очереди, Майло?

Она вышла из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь. Весь день у нее во рту не было ни крошки; внезапно Ребекка осознала, что голодна. На кухне она отрезала два куска хлеба и плюхнула между ними ломоть ветчины. Потом прошла в гостиную, на максимальную громкость включила радио, чтобы Майло не решился последовать за ней, и съела свой сандвич.

В ту ночь он спал в комнате для гостей. Когда Ребекка проснулась на следующее утро, от ее былой решимости не осталось и следа. Слишком измученная, чтобы плакать, она лежала без сна, думая, как ей жить без него. Конечно, он от нее уйдет – теперь она это ясно понимала. Зачем ему оставаться с ней, когда его ждет эта красивая девушка, Тесса Николсон?

Ребекка знала, что без него она – ничто. Несмотря на его недостатки, несмотря на предательство, она все еще любила мужа. С первого дня их знакомства она знала, что хочет провести с ним остаток жизни. Ни с кем она не смеялась так, как с Майло. Ни с кем не чувствовала себя такой желанной, красивой, остроумной. Даже сейчас какая-то часть ее мечтала пойти в комнату для гостей, забраться к нему под одеяло, почувствовать объятия его рук, услышать заверения в том, что все будет хорошо – он по-прежнему ее любит и всегда будет любить.

Вторник: она ненавидела его. Ненавидела то, как он двигается, говорит, ненавидела слабость характера, написанную у него на лице, ненавидела все в нем.

Она взращивала свою ненависть до полудня, пока не ушла миссис Хоббс. Развал их брака – мрачно пошутила про себя Ребекка – зависел от графика работы прислуги.

– Я хочу знать все, – сказала она. – Ты должен мне рассказать. Она красивая? Как она выглядит? Она молода?

Они сидели за большим столом и ели ланч, оставленный для них миссис Хоббс. Точнее, делали вид, что едят.

Он угрюмо заметил:

– Не понимаю, чем это может помочь.

– При чем тут помощь,Майло? На самом деле, я хочу заставить тебя страдать. – Она отложила приборы. – Сколько ей лет? Это ведь простой вопрос, не так ли? Уж это-то ты должен знать?

– Двадцать два, – ответил он.

«Двадцать два».

– Бог мой! Дальше ты будет совращать школьниц? – Она закурила сигарету. – И как она выглядит?

Его рука, лежащая на краю стола, слегка дернулась.

– Я не знаю.

– Но ты должен знать, Майло. Ты же был с ней в постели, да? Или ты предпочел не смотреть ей в лицо?

Он вышел из себя.

– Незачем мне грубить!

– Правда? Ну так скажи, какая она? Брюнетка, блондинка, рыжая – ты должен был заметить.

– Блондинка. Волосы медового цвета.

– Медового цвета, – саркастически повторила она. – Как поэтично. А глаза?

– Зеленые, – прошептал он. – С золотыми крапинками.

– Она красивая?

Он помолчал, потом сказал, без всякого выражения:

– Да. Очень.

Майло поднял голову и посмотрел ей в глаза.

– Я не понимаю, зачем тебе это. Зачем ты хочешь это знать?

– Не хочу, – хрипло ответила она. – Но мне надо знать.

Потом Ребекка составила тарелки в стопку и понесла на кухню. Начала соскребать несъеденный обед в мусорное ведро. «Медового цвета. Зеленые с золотыми крапинками».Несколько кусочков моркови полетели мимо ведра и упали на пол. Она размахнулась и швырнула тарелки на плитку, глядя, как они разлетаются на осколки у ее ног.

Утро среды: она повела собаку на прогулку. Ребекка шла очень долго, выбирая самые укромные тропы среди холмов, потому что никого не хотела видеть. Ее туфли скользили по грязи, когда она взбиралась на продуваемые всеми ветрами вершины. Она помнила, как гуляла здесь с Майло, когда они только купили Милл-Хаус, как он забегал вперед и победно махал ей руками, добравшись до гребня холма. На карте он заметил название «Херн-Хилл», и они отправились на поиски; она видела, что он пытается найти приметы древности среди густой травы и синих колокольчиков.

Сейчас она шла вслепую, без всяких карт. Холмы с их подъемами и спусками ничего ей не говорили. Деревни в долинах, казалось, плыли над землей, нереальные, словно миражи. Шагая, она размышляла о том, что считала жизнь Мюриель жалкой, хотя на деле это ее следовало пожалеть. «Бедняжка Мюриель»:ее жениха убило на войне, она никогда не была с мужчиной, питала безнадежную безответную любовь к школьному врачу… Тем не менее, все это было реальностью. Бедняжкой оказалась Ребекка – несчастная глупая Ребекка, которая воображала себя счастливицей, а сама жила среди сплошной лжи.

Замерзнув, она вышла на проселочную дорогу. Стоя у обочины, Ребекка прикурила сигарету: пришлось сложить ковшиком ладони, чтобы спичка не потухла. «Ребенок, – подумала она, – а ведь от меня он никогда не хотел детей». Слезы блестели у нее на глазах. У Майло был сын, а у нее – нет. Ее выдуманный ребенок, Арчи или Оскар, никогда не появится на свет. Эта мысль обожгла ей сердце, разрывая его на части.

Машина, зеленый «хамбер», внезапно притормозила у обочины. Водитель открыл дверцу и обратился к ней:

– Простите, вы не знаете, это дорога на Оксфорд?

Ребекка выпустила дым.

– Нет, вы пропустили поворот.

– Эти сельские проселки все одинаковые. А вы не могли бы подсказать мне, куда ехать?

– Конечно. – Она объяснила водителю дорогу.

– Ужасно сложно, – ответил он. – А вам, случайно, не в ту же сторону? Это было бы огромной удачей.

– Я живу в Литтл-Мортон. В паре миль отсюда.

– Если хотите, я мог бы вас подвезти.

– Что ж, я не против…. Но собака…

– Обожаю собак.

Он потянулся и открыл перед ней пассажирскую дверь. Она бросила окурок на обочину и забралась в машину. Спаниель прыгнул ей на колени.

Мужчина за рулем спросил:

– Как ее зовут?

– Джулия.

– Красивое имя.

Он завел мотор и сказал:

– Позвольте представиться: Эдвард Робинсон. Друзья обычно зовут меня Нед.

У него было худое привлекательное лицо, темные волосы, зачесанные вверх, карие глаза и тонкие красные губы. На руках курчавились темные волоски. Если подать ему нужный сигнал, он пригласит ее пообедать, потом попробует лечь с ней в постель. «Будет ли это достаточной местью?» – спрашивала она себя. Будет ли Майло так же больно, как больно сейчас ей?

Однако Ребекка промерзла и устала, поэтому вести светскую беседу и уж тем более изображать страсть было выше ее сил.

Она сказала:

– Меня зовут Ребекка Райкрофт. Если свернете направо на этом повороте, мы выедем к моему дому. Оттуда я покажу вам простой путь до Оксфорда.

– О! – он, похоже, был разочарован. – Благодарю!

Подъехав к Милл-Хаусу, мужчина остановил машину на обочине.

– Вот вы и дома, – сказал он. – В целости и сохранности.

Она поблагодарила его и, стоя у ворот, посмотрела вслед удаляющемуся «хамберу». Потом пошла к заднему крыльцу. В буфетной она сняла с Джулии поводок и вытерла ее грязные лапы старым полотенцем. Пройдя в кухню, Ребекка увидела жаркое, булькающее на горячей плите, и стопку отглаженных чайных полотенец. Миссис Хоббс, судя по всему, уже ушла; Ребекка поняла, что потеряла счет времени.

Она прошлась по дому. Кабинет Майло был пуст, дверь открыта нараспашку. Мужа она нашла в столовой: он стоял, глядя на улицу в застекленные двери.

– Полагаю, – заговорила она, – ты собираешься уйти от меня и жениться на ней.

Он обернулся.

– Нет.

– Майло, у нее от тебя ребенок.

– Она не хочет за меня замуж.

– Почему-то мне трудно в это поверить.

Сегодня он выглядел таким же усталым и расстроенным, как она сама. Майло слабо махнул рукой.

– Это правда.

– Вы планировали завести ребенка?

Его глаза расширились.

– Ну конечно нет! Ребекка, это была случайность – не более того!

– Ты уверен?

– Неужели ты могла подумать, что я хотел ребенка?

– Я не имела в виду тебя, я говорила о ней.Ты уверен, что она забеременела не для того, чтобы заставить тебя жениться?

– Нет, – он изо всех сил потряс головой. – Нет, ты не понимаешь.

Майло сел на диван. Рядом на столике стоял его стакан. «Виски», – подумала Ребекка. Он сделал глоток.

– Тесса не намерена выходить ни за меня, ни за кого-либо другого. Она ясно дала это понять с самого начала. Она очень независимая, оригиналка – условности ничего для нее не значат.

– У нее много любовников?

Он крепко сжал веки.

– Не знаю. – Пауза. – Да.

Она резко бросила:

– Думаю, ты все неправильно понял, Майло. Думаю, никтоиз ее любовников не хочет жениться на ней, потому что они знают, что это за женщина. Ни одному достойному мужчине не захочется иметь дело с использованным товаром. Она наверняка забеременела, чтобы загнать тебя в ловушку, заставить жениться на ней.

Он поднял глаза.

– Нет, это не так. Я же говорил: Тесса не хочет за меня замуж.

В его взгляде была такая боль, что она, обескураженная, отступила.

– Ты ее любишь? – прошептала Ребекка.

Опять пауза, теперь более длительная.

Потом он ответил:

– Я не знаю.

Четверг: их пригласили на торжественный обед выпускников Мертон-колледжа. Окна зала выходили во внутренний дворик с газоном, стены закрывали панели из темного дерева. В зале пахло воском и старинными книгами. «Пусть бы я была отличницей в школе, – думала Ребекка. – Пусть бы меня дразнили синим чулком. Моя голова была бы забита фактами, биографиями, разными сведениями, которые отвлекали бы меня от этихмыслей. Пусть бы я была монашкой и жила в монастыре. Пусть бы я была молода и красива и мои фотографии печатали на обложке Вог…»

– Так кто же она для тебя? – выкрикнула Ребекка. Они уже вернулись домой; на обеде выпускников Мертона Ребекка выпила слишком много портвейна, и у нее опять разболелась голова. – Еще одно чертово достижение? Твоя муза?Для этого тебе нужны все эти женщины, Майло? Ты описываешь их в своих книгах? Твои слезливые непутевые героини списаны с этих шлюх? Что они тебе дают – силы, вдохновение, чтобы ты мог кропать свои слащавые книжонки?

Они были в холле; Майло снял шарф и вешал его на крючок. Внезапно он подскочил к Ребекке и прижал ее спиной к стене; она оказалась в ловушке.

– Нет, – язвительно прошипел он ей в лицо. – Я скажу тебе, зачем они нужны. Они – мое спасение от тебя, Ребекка. А ты знаешь, почему мне приходится спасаться от тебя? Потому что с тобой невозможно жить. Твоя ревность, твои истерики, постоянное недовольство всем и вся – это стало невыносимым! Если рушится брак, всегда виноваты двое, ты этого не знала? Ты изменилась; ты уже не та женщина, на которой я женился. Ты хочешь, чтобы все вокруг было идеально, да? Дом, сад, даже я. Так вот, я не идеален. То, что я сделал, было ошибкой. Но и ты не идеальна тоже – и не смей думать, что это не так.

– Ублюдок, – бросила Ребекка, занесла ладонь и дала ему пощечину. – Мерзкий ублюдок. – Она бросилась бежать: через весь дом, через раздвижные двери на террасу, в сад, по лужайке, мимо старого кедра, к речке, которая в старину крутила мельничное колесо, а сейчас обозначала границы их владений.

Перед глазами у нее поплыли разноцветные круги, окрашивая воды ручья в золото, пурпур и лазурь. «Ты хочешь, чтобы все вокруг было идеально».Что если Майло прав? А Мюриель – она ведь говорила о том же самом? В кого она превратилась – во въедливую грымзу, чьи беспочвенные придирки оттолкнули от нее мужа?

У себя за спиной она услышала шаги. Ребекка обернулась и увидела, что по лужайке к ней направляется Майло; от пощечины у него на щеке остался красный след.

– Прости, что ударила тебя, – прошептала она.

– Я сам виноват, – сказал он. – Это целиком и полностью моя непростительная вина. Я никогда больше не увижусь с ней, обещаю.

Она закрыла глаза, пытаясь избавиться от пляшущих огней, но они никуда не делись, продолжая сверкать перед ней в темноте.

– А ребенок? – спросила Ребекка.

Он покачал головой. Лицо его было пустым, безрадостным.

Она поняла, что не знает имени ребенка. «Так даже лучше», – подумала Ребекка. Пусть он останется для нее безымянным, этот мерзкий плод порочной связи.

Мигрень у Ребекки продолжалась два дня, так что им пришлось если не примириться, то дать друг другу передышку. Майло приносил ей воду и аспирин, задергивал шторы, следил, чтобы в доме было тихо. Когда ее перестало тошнить, он принес ей чаю и тост.

Он присел на край кровати, пока Ребекка, обложенная подушками, разламывала тост на кусочки и пыталась хоть немного поесть.

– Я никогда не хотел ребенка, – сказал он. – Я был в ужасе, когда Тесса сообщила, что беременна. Я не знал, что делать. Она думает, я должен любить ребенка, но я не люблю его – просто не могу. Я понимаю, почему она ждет от меня любви к нему, понимаю, что она разочарована, понимаю, что подвел ее. – Он закрыл лицо ладонями. – Конечно, я собираюсь оплатить образование ребенка, это будет справедливо. Я не прошу тебя простить меня, Ребекка. Я знаю, что не имею права об этом просить. Но пожалуйста – не злись так, потому что я не могу выносить, когда ты злишься на меня.

Он протянул руку и кончиками пальцев коснулся ее руки. Она не отстранилась; теперь Ребекка понимала, что произошло. Эта женщина, эта коварная соблазнительница Тесса Николсон воспользовалась слабостью Майло. Она забросила крючок, и он заглотнул наживку. Майло был для нее словно приз: красивый, обаятельный, известный – наверняка он казался ей серьезным завоеванием. «Я никогда не хотел ребенка. Она думает, я должен любить его, но я не люблю».Впервые за эту длинную, изматывающую неделю она ощутила собственное превосходство.

В понедельник утром у Ребекки была назначена примерка в магазине «У Зели» в Оксфорде. После приступа мигрени у нее еще кружилась голова, поэтому Майло вызвался отвезти ее в город. Он поработает, пока она сходит на примерку и прогуляется по магазинам, потом – предложил он – они могли бы пообедать. Он забронирует столик в ее любимом ресторане. Майло старался изо всех сил.

Когда они ехали в Оксфорд, начался дождь. Он не утихал целое утро; в канавах бежали потоки воды, уносившие окурки и обертки от конфет. Она испытала облегчение оттого, что занимается обычными делами, оттого, что ее жизнь, по крайней мере с виду, кажется нормальной. «У Зели» она рассмотрела ткани, потом походила по магазинам, выпила чашку кофе. Стоя перед газетным киоском, поискала глазами Вог.Не та ли женщина сфотографирована на обложке? Нет, у манекенщицы на фото были темные волосы и голубые глаза.

Без двадцати двенадцать она вышла на Сент-Майкл-стрит, чтобы встретиться с Майло. На тротуаре было полно народу; по зонтикам, словно по шляпкам грибов, барабанил дождь. Обходя очередь у ларька, она заметила мужа – он стоял на углу, там, где улица упиралась в рынок.

Майло говорил с девушкой. Ребекка застыла на месте. Когда девушка, развернувшись, двинулась прочь, она узнала ее бледную кожу и светлые волосы – это была Грейс Кинг. «Они не поцеловались на прощание, – отметила Ребекка про себя, – не прикоснулись друг к другу». Мисс Кинг перешла дорогу и двинулась по Шип-стрит. Майло даже не посмотрел ей вслед.

Что ж, не она – значит, другая. Не попадись ему Тесса Николсон, или Аннетт Лайл, или Грейс Кинг – был бы кто-нибудь еще. Она никогда не будет в безопасности. Ярость, мощная, разрушительная, снова закипела у нее в душе, переливаясь через край.

Развернувшись на каблуках, она зашагала обратно, в том направлении, откуда пришла. Заметив телефонную будку, Ребекка сложила зонт и вошла внутрь. Она подняла трубку и попросила оператора соединить ее с номером 259 в Хайбери.

Раздался треск, щелчки, а потом женский голос сказал:

– Алло, Тесса Николсон у телефона.

Из трубки доносился приглушенный детский плач. Ребекка заговорила:

– Думаю, вы знаете моего мужа, Майло Райкрофта. Он должен был сказать вам, что не собирается больше с вами встречаться. Правда, мог и не сказать – он всегда был трусом.

После секундного молчания голос в трубке произнес:

– Миссис Райкрофт?

– Я звоню, чтобы сообщить вам, что он уже нашел другую. Новую женщину. Какую-то потаскушку из Оксфорда.

Тесса Николсон сказала:

– Я вам не верю.

– Не верите? Серьезно? Ее зовут Грейс Кинг. Она живет на Вудсток-роуд. Можете поинтересоваться у нее сами, если не верите мне. – Ребекка рассмеялась. – Вы должны понять, мисс Николсон, что у Майло всегда должна быть какая-нибудь шлюха под рукой – такова уж его натура.

Тесса повесила трубку. Звонок телефона разбудил Анджело, у которого была простуда. Она взяла ребенка из кроватки и прижала к себе; его птичья грудка поднималась и опускалась рядом с ее колотящимся сердцем.

Тесса присела на диван. Она тряслась, как в ознобе, кожа ее была холодна как лед. Ребекка Райкрофт знает.Но как давно? Тесса попыталась подсчитать. Они не виделись с Майло почти месяц. Довольно давно – неделю, а может, десять дней – он ей не писал и не звонил. Что же случилось? Как его жена узнала обо всем? Почему он ей не сообщил?

Анджело притих, поэтому Тесса положила его назад в кроватку. Телефон, стоявший на столике в холле, напоминал толстую черную жабу. Сегодня понедельник, значит, Майло работает в Оксфорде. Тесса попросила оператора соединить ее с его оксфордским номером. В трубке раздались гудки.

«Он должен был сказать вам, что не собирается больше с вами встречаться. Правда, мог и не сказать – он всегда был трусом».Что если он сидит сейчас за столом и боится взять трубку, дожидаясь, чтобы она дала отбой? Может, он обещал жене больше никогда ей не звонить – покорно, смиренно вернулся к семейному очагу, снова стал образцовым мужем, как будто ничего между ними не было?