Текст книги "Возвращение во Флоренцию"

Автор книги: Джудит Леннокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 30 страниц)

– Боюсь, что так. Вы хотите, чтобы я вам рассказала?

Наступила пауза. Потом Фредди молча кивнула.

– Я очень любила Майло. – Ребекка опустилась в полосатое кресло. – И боялась, что он любит меня не так сильно, как я его. Когда я узнала, что у него роман с вашей сестрой, то пришла в ярость. У него и раньше случались романы, но на этот раз все было гораздо хуже – из-за ребенка. Поэтому я позвонила вашей сестре и сказала, что у Майло появилась другая. Я хотела дать ей понять, что он ее больше не любит, что ему наплевать на нее и на ребенка.

Ребекка посмотрела Фредди в глаза.

– Конечно, она расстроилась. Вот почему она бросилась в Оксфорд тем вечером. Чтобы увидеться с Майло. Она хотела встретиться с ним и узнать, правду я сказала или нет.

Фредди прошептала:

– Вы уверены?

– Да. Разговаривая с вами на похоронах ребенка, я надеялась, что выяснится другая причина, заставившая ее поехать в Оксфорд. Но других причин не было.

– И вы мне не сказали!

– Нет. – Ребекка нахмурила брови. – Поначалу я испытала облегчение. Мне казалось, что я смогу обо всем забыть. А потом я уже не видела в этом смысла. Ребенок погиб, а ваша сестра выжила. Мои слова ничего бы не изменили.

«Мне казалось, что я смогу обо всем забыть».Фредди вспомнились мучительные долгие месяцы после катастрофы. Скорбь Тессы и ее боль…

– И вы просто, – заговорила она, – просто стали жить как ни в чем не бывало?

– Нет. Я ушла от Майло и попыталась наладить собственную жизнь. Но у меня ничего не получалось. Не получалось, пока я не дошла до предела и не начала все заново.

– До предела? Это Тесса дошла до предела, а не вы! Ее ребенок погиб!

– Да. – Тот же самый прямой, решительный взгляд. – Конечно, вы правы.

Однако и Ребекка Райкрофт тоже пострадала. Фредди помнила, что чувствовала, когда Льюис ушел от нее к Марсель Скотт. Как бурлила в ней ненависть, занимая все ее мысли, ночью и днем. Как она сама дошла до предела, когда разрушился ее брак. Будь у нее возможность заставить Марсель страдать, разве она отказалась бы от нее?

– Простите, – принужденно сказала она. – Я не должна была на вас кричать.

Фредди отпила глоток чаю.

– Вы сказали, что начали все заново. Как вам это удалось?

– Для начала я повстречалась с ангелом.

– С ангелом?

– Да. Можете считать меня сумасшедшей, если хотите. Возможно, я тогда и правда сошла с ума. У него не было крыльев или нимба, ничего такого; он был в кепке и с заплечным мешком. Но я уверена, что в тот день со мной произошло нечто необыкновенное. Он сказал мне сделать следующий шаг. Это был его совет – сделать следующий шаг. Я так и поступила. Сделала шаг, оставив позади свою прошлую жизнь.

Что-то подобное в последнее время происходило с самой Фредди. По утрам, смотрясь в зеркало или спускаясь на эскалаторе в метро, она испытывала острое желание убежать от своей собственной жизни. Как правило, ей удавалось отвлечься от этих опасных мыслей, но время от времени она давала волю фантазии, которая уводила ее все дальше.

Фредди спросила:

– И что вы стали делать? Куда поехали?

– Я поселилась на ферме в Сассексе. Там мы познакомились с Коннором. Я прожила на ферме почти всю войну, пока не заболела моя мать. Поначалу мне пришлось тяжело. До этого я жила в довольстве и комфорте, хотя сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, насколько пуста была моя жизнь. Странно, как легко мы соскальзываем к образу жизни, для которого не созданы. Теперь мне кажется, что нельзя жить одними эмоциями. Я думаю, должны работать еще и наш ум, и наши руки. Я трудилась на ферме и одновременно, по чистой случайности, начала экспериментировать со стеклом. У меня было такое чувство, будто я нашла недостающий фрагмент своей жизни. Такова моя история. Если бы прошлое можно было изменить, я бы непременно это сделала. Но такой возможности нет, а значит, я могу до скончания дней каяться перед вами, миссис Коритон, и при этом ничего не изменится. Некоторые события – как трещина в стекле. От них никуда не деться. Единственное, что мы можем сделать – это принять прошлое и жить дальше.

Фредди посмотрела в окно. Она думала обо всех ужасных последствиях того телефонного звонка. Об аварии, о смерти Анджело. О том, как страдала ее сестра – телом и душой. Если бы Анджело не погиб, Тесса не вернулась бы в Италию. Если бы она не вернулась в Италию, ее бы не убили. Ребекка Райкрофт, Майло Райкрофт – они оба заслуживали того, чтобы все вокруг узнали правду. С какой стати их репутация должна оставаться незапятнанной?

Но если бы Тесса не уехала в Италию, кто присматривал бы за детьми во время войны? Кто носил бы еду и одежду партизанам – солдатам вроде Джека – в зимней глуши Тосканы? Кто помог бы отвести детей в безопасное место? «Тесса была героем, – писала Фаустина, – она была сильной, мужественной и верной, мы всегда будем ее помнить и скорбеть по ней».А Десмонд Фицджеральд сказал: «Она была чудесная женщина, Фредди, одна на миллион, и вы должны очень ею гордиться».

Если бы Тесса не вернулась в Италию, сколько жизней в одночасье бы обеднело! Она сама не повстречалась бы с Джеком Рэнсомом. Не познала бы любовь – пускай Фредди и упустила ее, позволила выскользнуть из рук.

Ребекка молча ждала, пока Фредди заговорит. Если стеклянная скульптура Тессы была ее посланием к ней, то чего она хотела в ответ? Прощения, скорее всего. Сможет ли она ее простить? Фредди знала, что не склонна прощать. Именно это оттолкнуло от нее Льюиса. «Пускай и неосознанно, но ты демонстрируешь мне свою снисходительность»– так он сказал.

Простив Ребекку, она подведет черту под своей прошлой жизнью. Возможно, это позволит и ей сделать следующий шаг.

Фредди поднялась, взяла свою сумочку и перчатки.

– Думаю, мне пора. Спасибо, что рассказали мне, Ребекка. Я понимаю, для вас это было нелегко. – Фредди посмотрела Ребекке в глаза. – Тесса никому не хотела причинить боль, но, к сожалению, так уж вышло.

– Скульптура вашей сестры, конечно, принадлежит вам; если хотите, можете ее забрать.

– Спасибо.

Ребекка проводила ее до двери. Фредди протянула ей руку. Потом вышла во двор, залитый солнцем, и оглянулась на Ребекку.

– Вы не должны себя винить. Я правда так считаю. В жизни всякое случается, и не обязательно кто-то должен быть виноват. К тому же Тесса, если честно, всегда отвратительно водила машину.

Дальше приключились две вещи.

Через месяц после их встречи с Ребеккой Райкрофт умерла Рената Майер, завещав Фредди свою коллекцию керамики Бернарда Лича и деньги – тысячу фунтов. Через неделю мистер де Курси пригрозил урезать ей жалованье за то, что она вернулась с обеденного перерыва на три минуты позже срока, и Фредди уволилась из галереи.

Транспортная компания доставила драгоценную керамику в ее лондонскую квартиру. Вазы стояли у Фредди в гостиной; приглушенных землистых тонов, величавые, они напоминали о том, какую важную роль играет красота.

Макс пришел полюбоваться на них. Фредди рассказала ему о деньгах, завещанных ей Ренатой.

– Что ты собираешься с ними делать? – спросил он.

– Поеду в Италию.

– Серьезно? – Глаза у него заблестели. – Отличная идея, Фредди.

Прежде чем покинуть Лондон, она заглянула в «Хэтчердс» и купила книги Джека Рэнсома. Она читала их во время долгого путешествия на поезде из Лондона во Флоренцию. Первая книга повествовала о приключениях Джека в Италии в предвоенные и военные годы. Во второй он описывал нынешнюю Италию и свое путешествие по Средиземному морю.

Первый день во Флоренции Фредди бродила по городу, заново знакомясь с его улицами и площадями. На второй день она прошлась по магазинам, купила открытки и кожаную сумку. Она завтракала в кафе на Пьяцца дель Дуомо, а в одиннадцать возвращалась туда же выпить кофе. Время от времени она заглядывала в музей или галерею, но в основном просто гуляла по городу, наслаждаясь бездельем, без всякой цели.

Прошла неделя, и Фредди вообще перестала строить какие-либо планы. Постоянное напряжение – движущая сила, с которой она давно сроднилась, внезапно покинуло ее: она осознала это, только избавившись от него. Ей было достаточно просто теплого солнца и дружелюбия итальянцев. Ей доставляли удовольствие неожиданные зрелища и уличные сценки, разворачивавшиеся за каждым углом; она радовалась, подмечая знакомые детали, которые напоминали ей, что этот город – и ее тоже. Сидя как-то вечером на Пьяцца делла Синьория, она вспомнила, что именно здесь познакомились ее родители. Мама рассказывала ей, что отец работал у мольберта, который поставил в тени палаццо Веккьо. Он писал статуи лоджии деи Ланци. Он подошел к матери, которая путешествовала вместе со своей тетушкой, и предложил написать ее портрет. Их роман был безмолвным, потому что ее дуэнья обязательно присутствовала во время сеансов позирования. Тем не менее, взглядами и жестами они объяснились друг другу в любви и принесли клятву верности. После того, как портрет был закончен, Джералд и Кристина бежали вместе. Они поженились три недели спустя в англиканской церкви в Риме.

Казалось, ее кожа впитывает солнечные лучи. Фредди могла часами сидеть на террасе кафе, наблюдая за людьми на площади, время от времени пробегая взглядом по ярким, словно конфетные обертки, куполам Дуомо. Бывало, что она целый день лежала на траве в садах Боболи, читая книгу, или сидела на скамейке, любуясь фонтаном «Океан». Как-то раз она на автобусе отправилась во Фьезоле и обнаружила, что виллу Миллефьоре кто-то купил: облупившийся фасад был заново оштукатурен и покрашен, а во дворике рабочий лопатой подбрасывал песок в бетономешалку. Она вспомнила, как они с Тессой, впервые оказавшись в гостях у миссис Гамильтон, ужасно испугались полного темных закоулков дома. Вспомнила, как она купалась в бассейне, и мягкие кружевные водоросли гладили ей ноги. Какой свободной она была тогда!

Через три недели после приезда во Флоренцию она проснулась однажды утром с сильной головной болью. Раздвинув занавески, Фредди увидела, что в небе скапливаются грозовые тучи. Стального серого цвета, они нависли над раскаленным, душным городом. От одной мысли о завтраке ее затошнило; блуждание по улицам без цели больше не привлекало. Она чувствовала себя отрезанной от этого города и его обитателей, жизнь которых никак не затрагивала ее. У Флоренции была и темная сторона: нищие, тянущие руки из подворотен, фанатизм и жестокость, запятнавшие ее историю.

Пока Фредди шла к галерее дель’Академия, небо очистилось и показалось солнце. Перед картинами в галерее толпились туристы, Фредди приходилось запрокидывать голову, чтобы хоть что-то разглядеть. Истерзанные тела на распятиях, кровь, капающая из ран на белой, восковой коже Христа… Какой-то мужчина толкнул ее в спину; разбитая, с сильным головокружением, Фредди поспешила выйти на улицу.

Она пошла к Пьяцца ди Сан Марко, отыскала тихое кафе, присела и выпила стакан воды и кофе. Фредди понимала, что это не Флоренция обманула ее ожидания, просто внезапно мужество покинуло ее. Что если она совершила непоправимую ошибку? Что если после катастрофы, случившейся с Тессой, она подсознательно избегала всякого риска, а вместе с ним и любви? Не зря ли она так стремилась к постоянству – ведь оно, в конце концов, оказалось иллюзорным?

Она запретила себе тянуться к красоте, запретила мечтать о любви. Она боялась ее мощной преобразующей силы – но неужели ей предстоит всю жизнь бежать от своих чувств?

«Брось вызов судьбе. Иди на риск. Отважься на следующий шаг».

Головная боль постепенно отступала. Фредди вышла из кафе и двинулась через площадь к монастырю Сан Марко. Внутри было прохладно и темно, горстка людей осматривала экспозицию музея. Медленно она переходила от одного экспоната к другому, а потом внезапно остановилась. На расписном деревянном ларце перед Девой Марией стоял коленопреклоненный ангел. У него были светлые волосы, на плечах – розовато-коричневый плащ. Крылья, роскошные, разноцветные, с желтыми, красными и черными полосами, украшали синие глазки, как на павлиньих перьях. Ангел Ребекки Райкрофт, в кепке и с заплечным мешком, был очень английским. «Этот, – думала Фредди, – с разноцветными крыльями и золотистыми локонами – итальянским».

Выйдя из монастыря, она пошла на почту и заказала международный звонок. После обеда вернулась позвонить. Стоя в будке, Фредди дождалась ответа оператора, который соединил ее с коммутатором в Лондоне. Она дала лондонской телефонистке номер дома Льюиса и Марсель в Челси. Трубку подняла Марсель; после традиционного обмена любезностями, совершенного ледяным тоном, Фредди спросила у нее адрес и телефон Джека в Риме. Мгновение Марсель держала паузу, словно собираясь отказать, а потом сказала «Да, конечно» и продиктовала адрес и телефон.

Фредди поблагодарила ее и дала отбой. Потом позвонила еще раз – в Рим.

Фредди сидела на террасе кафе.

Через площадь шла к Дуомо кучка священников в черных мантиях. Парочка проталкивалась сквозь толпу; голова девушки лежала на плече ее кавалера. Малыш выпустил из рук красный воздушный шар и бросился за ним вдогонку; взлетела в небо стайка голубей. Турист направил фотоаппарат на баптистерий и щелкнул затвором.

И тут она увидела его – вдалеке, на фоне монументальной громады Дуомо. В светлых брюках и пиджаке, в темно-синей рубашке, с солнцем, запутавшимся в золотистых волосах. Он или не он? Фредди заколебалась. Она поднялась из-за стола, вытянув шею. Это был он– совершенно точно, – и сердце ее затрепетало, словно крылья птички, взмывающей в небеса.

Джек тоже увидел ее; он поднял руку в приветствии.

И Фредди пошла вперед, к нему, через площадь.