Текст книги "Врата Совершенного Знания"

Автор книги: Джон Тренейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

Саймон написал несколько слов в блокноте.

– Вы хотите… ящик с финиками и изюмом… чтобы вам доставили его с курьером в «Лай-Лай-Шератон» сегодня днем. Финики и изюм?

– Они поймут. Я сам поговорю с директором в течение часа и дам подтверждение своим инструкциям. Но я хочу, чтобы они начали упаковываться немедленно.

– Да, сэр.

– И позвоните моему пилоту. Скажите, чтобы он вписал в летное расписание рейс на Гонконг. Но пусть сделает это в последний момент, прямо перед вылетом, в семь вечера. Все, я ухожу.

Но на полдороге к выходу его осенила еще одна идея, и Саймон застыл на месте. Некоторое время он стоял, прижав ладони ко лбу, пытаясь сосредоточиться, потом вернулся к телефону и снял трубку.

– Я хочу заказать личный разговор с Пенаном…

Дожидаясь, пока раздастся голос жены, Саймон обдумывал решение, которое родилось по наитию. Поразмыслив, ошибки он не обнаружил.

– Алло… дорогая?

– Саймон? Как мило! Что…

– Этот дом, который ты осмотрела сегодня утром… Ты как следует все проверила там?

– Да, конечно. Я видела его уже три раза, наводила кое-какие справки.

У тебя есть доверенность нашей компании?

– Да, ты же знаешь, я всегда вожу ее с собой. Саймон, почему ты спрашиваешь?..

Он глубоко вздохнул.

– Потому что я хочу, чтобы ты купила этот дом на имя компании. – Он помолчал. – И сегодня же.

Глава 18

Цю и Ленни сошли с поезда, прибывшего из Каосюна, и оказались в настоящей давке. Школьники уже закончили занятия, и в Тайбэе начинался час пик. Минут десять Цю и Ленни черепашьим шагом плелись вдоль барьера по платформе, а потом вообще остановились. Цю привстал на цыпочки, но видел вокруг только головы и иногда чью-нибудь вытянутую вверх руку или кулак. Настроение толпы было не слишком радостным. И тут пронеслась весть: полиция устроила проверку у главного выхода. Никто не может ни войти, ни выйти из здания тайбэйского вокзала, пока его не обыщут.

Цю схватил Ленни за руку и стал протискиваться к стене с телефонными автоматами.

– Что происходит?

– Не знаю. Они не стали бы устраивать всю эту суматоху только из-за того, что какой-то управляющий банком не появился сегодня на работе. Такая тревога… – Цю покачал головой. – За этим стоит У.

К тому времени, когда они прорвались к свободной кабине, Цю уже выработал план и опустил монетку.

– Алло… госпожу Шань, пожалуйста.

Через несколько минут Цю повесил трубку и вышел из кабины.

– Помощь скоро подоспеет, но нам нужно двигаться.

Подошли еще несколько поездов, из них стали выгружаться пассажиры. Толпа была настолько густая, что Цю и Ленни едва ташились вдоль стены.

– Видишь вывеску? – шепнул Цю, указывая рукой. – Туалет. Туда нам и нужно.

Толпа бурлила, как океан. В ней наметились свои глубины и течения. Два широких потока человеческих тел, словно волны, колыхались и плыли, каждый в своем направлении. Заплакал ребенок, и неожиданно детские крики стали доноситься со всех сторон. Три школьницы в синих форменных платьицах, таких же помятых, как и их лица, одновременно начали всхлипывать.

– Истерика, – шепнул Цю. – Двигай дальше!

Когда громкоговоритель изверг более или менее внятное сообщение, человеческий океан разделился. Одни замолчали, другие кричали «Тише!». Те, кто до сих пор молчал, обрушили на крикунов поток ругательств. Атмосфера накалялась. Люди толкали Цю в спину, напирали – того и гляди превратят в сандвич. Но когда он почувствовал, что не в состоянии сделать следующий вздох, толпа раздалась, и его выпихнули вперед вместе с Ленни, который каким-то чудом удерживался рядом. Наконец они оказались в относительно спокойном помещении мужского туалета.

Без десяти минут пять к зданию вокзала подкатила бронированная машина для перевозки драгоценных металлов и остановилась рядом с почтовым отделением. Из нее вышли два банковских охранника в форме. Пока охранники стояли во дворе, поправляя ремешки на своих желтых шлемах, на тротуар влетело такси, в котором сидела Линьчунь.

– Ящик у вас с собой?

– Вот, госпожа Шань.

Старший охранник похлопал рукой по стальному, обернутому в холстину ящику. Посылка особого значения, по словам госпожи Шань.

– Эй! – У почтового отделения дежурили двое полицейских, проверяя всех, кто пытался войти или выйти. – Здесь нельзя парковаться. Распоряжение на случай чрезвычайных обстоятельств.

– А что случилось?

– Не вашего ума дело.

– Нам нужно забрать посылку для банка. Срочно.

Охранник повернулся и умоляюще взглянул на Линьчунь. Та кивнула.

– Посылка первостепенной важности из Каосюна в муниципалитет. – Она помахала перед глазами полицейского желтым листком бумаги.

Тот увидел вполне официальный документ с множеством красных печатей и штампов.

– Ну…

– Это займет всего секунду. Если к пяти посылка не будет лежать у моего шефа, меня уволят. – Линьчунь пристально смотрела на полицейского. Глаза сверкали. – Может, и не только меня.

– Тогда поторопитесь, у вас две минуты. Две!

Едва пробравшись в отделение, Линьчунь прислонилась к стене. Она едва дышала.

– С вами все в порядке, госпожа? – спросил охранник.

– Сейчас пройдет.

Но не прошло. Пока старший охранник ставил портфель на стойку, Линьчунь, вскрикнув, стала опускаться на колени. Комната была битком набита народом, обслуживающего персонала не видно. Когда охранник позвонил в колокольчик, в ответ из-за перегородки раздался злобный окрик:

– Подождать не можете, что ли?

– Воды, – прошептала Линьчунь.

Она не могла поднять головы. Вокруг нее сгрудились пассажиры, каждый предлагал свое лекарство. Охранник помоложе поднял голову и через дверь, ведущую в зал вокзала, увидел вывеску «мужской туалет». Он побежал туда, проталкиваясь сквозь толпу.

Прошла минута – но он не возвращался. Линьчунь застонала и повалилась на спину. Второй охранник вернулся и снова позвонил. Две минуты слишком затянулись. Вот-вот сюда придет полиция и начнет расспрашивать, в чем дело…

Из глубины конторы вышел мужчина, вытирая руки о грязное полотенце.

– Ну что? – прорычал он.

– Она в обмороке. Помогите.

Служащий неохотно поднял откидную доску и вышел в общий зал.

– Вот, – сказал охранник. – Поддержите ей голову, а я пойду посмотрю, куда девался мой приятель.

Расталкивая всех, он помчался на вокзал.

Прошло несколько секунд, и Линьчунь услышала крик:

– Вы еще здесь! Я же сказал: две минуты! У вас было пять.

Она слабо застонала, но полицейского это не растрогало.

– Если вы больны, вам нечего здесь делать. Где же те двое, что были с вами?

Линьчунь не успела ответить, как один из охранников в форме вернулся и шепнул:

– Готова?

Он так усердно возился с ремешком на шлеме, что Линьчунь не сумела заглянуть ему в лицо. Правда, это не имело значения, потому что охранник вышел и забрался в фургончик, прежде чем Линьчунь успела что-либо ответить. Но, видимо, от его появления ей стало легче, потому что она тут же встала и схватила портфель, лежавший на стойке. В этот момент подошел второй охранник. Этот, вероятно, успел простудиться прямо в туалете, потому что все время сморкался в огромный носовой платок, пока не занял место водителя.

Полицейские остались в недоумении. В одну секунду исчезли оба охранника и дама, только что лежавшая на полу. Фургончик рванул с места, словно спортивная гоночная машина. Они были настолько ошеломлены этим спектаклем, что не двинулись с места, пока кто-то не тронул одного из них за плечо.

– Знаете, в туалете лежат двое пьяных. Оба вдребезину.

Пресс-конференция по расписанию должна была начаться в пять, но гостям пришлось добираться до отеля дольше, чем они предполагали.

Саймон стоял в глубине главного зала в «Лай-Лай-Шератоне» вместе с Генри Ся и наблюдал, как комната заполняется людьми.

– Сколько человек должно прийти?

– Около восьмидесяти.

В зале в два ряда были расставлены столы, на них разложены бумаги и карандаши. В дальнем конце, на возвышении, справа, находился стол с микрофоном. Слева, на подставке, стояла модель «Апогея». Длинные голубые кабели свисали вниз и исчезали за занавесом. Прямо напротив «Апогея» телевизионщики деловито устанавливали прожектора и ширмы из фольги. Устроившись в углу, за ними хмуро наблюдал Род Хэйнс.

– Саймон, мне не следовало говорить тебе, но…

– Я знаю, что делаю, Генри.

– Ты не забыл, что мы добиваемся кредита доверия к «Дьюкэнон Юнг»?

Коммерческий кредит. Им определяется престиж фирмы, только за счет него любое предприятие может выжить на Тайване. У Саймона сжалось сердце.

– Где, черт возьми, Мэт?

– От него никаких известий. Боюсь, что я дал ему слишком большую свободу.

– И он ею воспользовался? – Саймон покачал головой. – Ты не должен был делать это, Генри, но не твоя вина в том, что он исчез. И почему задерживаются гости? Дороги заблокированы, везде полиция… Что происходит?

Ся беспомощно пожал плечами.

– Ходят всякие толки. Ты читал утренние газеты?

– Нет, времени не было.

– Полиция сообщает о невиданном скачке преступлений с применением насилия. Решили устроить облаву на всех известных им преступников. Так они объясняют происходящее. Но почему именно сейчас?

Саймон раздраженно потер затылок…

– Вот и Люк тоже опаздывает. Сказал по телефону, что будет через десять минут, а прошло уже пятнадцать.

– Они скоро будут. – Ся с сомнением смотрел на шефа. – Надеюсь, еще немного, и мы их увидим.

В дверях возникла суета. Саймон взглянул туда и отрывисто рассмеялся, словно залаял.

– Лучше вы придумать не могли?

На Цю был надет яркий пиджак в клетку, по крайней мере, на размер больше, чем нужно, и форменные брюки охранника. Ленни был в костюме, но не смог бы застегнуть его, даже если бы это грозило ему смертью.

– Слава Богу, я рад вас видеть, – сказал Саймон и повернулся к Ленни. – Ты в порядке?

– Да, спасибо, сэр.

– Для тебя есть дело. В шкафу Мэта я нашел депозитную карточку. А сам Мэт пропал. Никто из вас не знает, где он?

Цю и Ленни отрицательно покачали головами.

– Я пошел в банк и забрал оттуда дискеты и все материалы. – Саймон указал рукой на комнату. – Все находится там, вместе с аппаратурой, которую я переправил сюда сегодня из Гонконга. Все, что требуется от тебя, Ленни, это заставить «Апогей» работать. Можно на это рассчитывать?

– Все подсоединено?

– Да. Это сделал специалист из Гонконга. Машина гудит.

– Дискеты обуты? Извините, я хотел сказать, их загрузили в компьютер?

– Нет. Мы решили дождаться тебя. – Саймон повернулся к Цю. – Вы – банкир нашей исследовательской группы, оказывали нам огромную финансовую помощь. Без вас проект не мог быть осуществлен. Ясно?

– Да.

– Вы уедете отсюда через несколько минут в арендованной машине. Встретимся в аэропорту. Попробую сблефовать и провести вас в составе моей группы. – Саймон понизил голос настолько, чтобы лишь Цю мог слышать его. – Вам понадобится паспорт.

– Кто-нибудь заберет его из моей квартиры?

– Он на имя Ку?

– К сожалению, да.

– Очень плохо. Выходите в эту дверь. Шофер ждет вас. – Саймон опять заговорил обычным голосом. – Генри… ждем!

Саймон зашагал по центральному проходу. Когда он поднялся на помост и поднял руки, раздались вежливые аплодисменты.

– Леди и джентльмены… спасибо, что вы пришли, несмотря на то, что вас не уведомили о пресс-конференции заранее…

Саймон приступил к вступительной части своей речи, а Ленни тем временем проверил оборудование. Два телефона, черный ящик клавиатуры, экраны, принтеры… на первый взгляд все в порядке, но он все равно нервничал. Выступление перед аудиторией – это не его стихия.

Ленни вставил серебряные диски в гнездо, загрузил программы и почти удивился, когда «Апогей» заработал. Саймон заканчивал говорить и бросил вопрошающий взгляд на Ленни. Тот кивнул с несчастным видом.

– Леди и джентльмены, мой ведущий ученый и технический специалист, господин Ленни Люк…

Теперь, когда по поводу «Апогея» были даны объяснения, аплодировали с большим энтузиазмом. Ленни испытывал странное ощущение – смесь сомнения с благоговейным трепетом. В первый раз за свою жизнь он понял, что это значит – встретиться лицом к лицу с людьми, которые втайне страстно желают твоего провала.

– Господину Люку нужен доброволец из публики. Человек, который незнаком с этим великолепным научным достижением… – Последние слова Саймон произнес упавшим голосом. Ленни удивленно выглянул из-за экрана и увидел, что Саймон пристально смотрит на китайца, стоявшего в глубине зала, прямо в дверях. Новый гость подошел к помосту и уселся рядом с одним из телефонов. Словно знал, что делать, не нуждаясь в объяснениях.

В аудитории поднялся гул. Ленни вопросительно посмотрел на Саймона, но взгляд англичанина словно прилип к худому жестокому лицу незнакомца.

– Леди и джентльмены… – Саймон сглотнул. – Полагаю, доброволец уже есть. Это представитель департамента, который, возможно, более всех других содействовал морально и материально успеху «Апогея», – сотрудник исполнительного юаня.

Саймон помолчал, затем произнес:

– Добро пожаловать… мистер Ли Лутан.

Сначала Мэту казалось, что под веками горит свет; густой, темно-красный, с оттенками малинового. Потом цвет стал медленно меняться, пока не превратился в сверкающее, ослепительно белое сияние. И тут он проснулся…

Мэт смотрел на закопченный, в трещинах потолок, с паутиной по углам. Яркий свет, разбудивший его, исходил от единственной лампочки. Мэт устало отвернулся.

Значит, головой он шевелить может. Это хорошо. Еще он чувствовал пальцы ног, и, когда мысленно приказал им согнуться, они повиновались. Мучила тошнота… и головная боль. Казалось, будто кто-то пытается забить кол в мозг.

Свет… Что еще? Четыре стены, некогда, видимо, зеленые, а теперь бурые под слоем пыли и жирной грязи. Бетонный пол. Сомнений нет – это тюрьма.

Свет в камере погас без предупреждения.

Мэт зажмурился и стал осторожно массировать веки. Зачем он здесь? Мэт поднял голову, стараясь получше рассмотреть обстановку.

Он лежал на металлической кровати. Пружины покрыты тонким, как вафля, соломенным тюфяком. Простыни нет, одеяла и подушки тоже. В углу камеры стояло оцинкованное ведро, покрытое тряпкой. Рядом водопроводный кран. Из него медленно и нудно капала вода. Мэту страстно хотелось встать и подставить под кран ведро, но страшная слабость приковала его к сбившемуся матрасу. Глаза Мэта продолжали обследовать крошечное пространство.

Окно, прорубленное в стене, пропускало вечерний сумеречный свет, который не столько освещал камеру, сколько подчеркивал грязь. Тюремщики словно создали специальную машину для производства унылой серости. Дверь… деревянная и вполне обыкновенная, если бы не металлическая решетка, подвешенная к ней на петлях.

Мэт повернул голову. Он наверняка не первый лежал на этой кровати; штукатурка на стене была испещрена китайскими иероглифами. Некоторые написаны краской, но большая часть – карандашом. Рисунки – сердце, пронзенное стрелой, набухший фаллос. Была там и фраза, написанная частично по-английски: «Питер», потом иероглиф, означающий «Здесь дважды» и палец, указывающий на овальное пятно на штукатурке. Мэт попытался расшифровать иероглифы. «Рука» – это легко, «Ин»… непристойность? Грязь? Рукоблудие! Мэт слабо улыбнулся собственному остроумию.

На улице темнело. Почему же тогда выключили свет? Мэт стиснул кулаки, сделал глубокий вдох и сел на постели. Какую-то долю секунды все было в порядке. Потом беспощадная волна тошноты, боли в мускулах и в голове, озноба пробежала по всему телу и взорвалась в мозгу. Мэт потерял сознание.

Он оставался без чувств всего минуту. Электрический разряд вспыхнул за веками, и Мэт стал приходить в себя, горя неопределенным желанием узнать, не изменился ли потолок над ним. Какое-то время он лежал тихо, стараясь успокоить желудок, содержимое которого рвалось наружу, потом перевернулся на бок, опершись на руки. Мерзкая волна отхлынула. Мэт сел и осторожно свесил ноги. Обхватив руками голову, он ждал, когда пройдет тошнота и попытался заговорить.

– Один… два… – Голос звучал неестественно, словно в камере пониженного давления.

Мэт опустился на четвереньки и пополз к ведру. Когда он сдернул тряпку, в нос бросилось зловоние от мочи, оставленной в ведре его предшественником. Мэт вытянул правую руку и на ощупь стал отыскивать кран. Ручка была тугая, но через некоторое время она подалась, и из крана потекла тонкая струйка воды. Она была не холодная и не теплая, и совсем не освежила, даже когда он подставил под нее голову.

Горло как будто наждаком ободрали, но Мэт не решался пить эту воду. На Тайване до того, как была осуществлена программа по водоочистке, болезнь печени принимала характер эпидемии. И даже сейчас, несомненно, не вся вода была пригодна для питья.

Как он попал сюда?

Мэт ползком добрался до постели, все еще не осмеливаясь встать из-за подступавшей тошноты. Со стоном улегшись, он закрыл руками глаза. Как он оказался здесь… что бы ни значило это «здесь»?

Он лежал с Мэйхуа в постели. Ели они что-нибудь? Или пили? Пить. Воду. Холодную воду с плавающими в ней кубиками льда, которые… Перестань!

Виски. Они пили виски. Его вкус еще оставался на языке. Мэт покрутил головой, пытаясь восстановить дальнейший ход событий. Она пила с ним. Разве нет? Если пила, значит, в ее виски тоже подмешали наркотик. Значит… Что они сделали с Мэйхуа?

Дверь. Кто-то стоял у двери в квартиру. Верно… и потом, потом… В отчаянии Мэт широко раскинул руки. Он не мог вспомнить. Но нельзя же просто так лежать здесь. Надо что-то делать. Надо выбраться отсюда.

Пошатываясь, он побрел к двери с металлической решеткой. Поднял кулак, чтобы постучать, но передумал, сообразив, что это может обернуться против него. Решетка стальная, и он только руку отобьет. Но когда Мэт стукнул в стену, раздался всего лишь тихий глухой звук, словно кирпичи поглотили его.

И тут отчаяние, маячившее где-то на окраинах сознания, хлынуло через все преграды, которые Мэт пытался воздвигнуть. Он впал в неистовство.

Он забрался на нижнюю раму стальной решетки и, вопя во все горло, стал с грохотом трясти ее. Прошло десять секунд, а может быть, и десять минут, прежде чем деревянная дверь по другую сторону решетки распахнулась настежь.

Вопль замер в горле. Лицо китайца, стоявшего в нескольких дюймах от Мэта, было морщинистым, жирным и небритым. Мэт спрыгнул на пол и поспешно отступил. Губы тюремщика насмешливо изогнулись, обнажив кривые, пожелтевшие от никотина зубы. Дыхание было зловонным.

Мэт отошел еще дальше, внезапно обрадовавшись тому, что их разделяла решетка.

– Чего надо?

Эти слова были произнесены на ломаном английском. Мэт колебался только одну секунду.

– Мне нужен адвокат, я хочу пить, хочу принять душ. И все именно в этом порядке. Быстро!

Толстяк рассмеялся и приготовился запереть дверь. Мэт закричал:

– Подождите! Пожалуйста, подождите…

– Чего ты хочешь?..

– Пожалуйста… только не уходите. – Мэт понял, что готов разрыдаться, и отчаянно пытался держать себя в руках. – Скажите, где я?

– Где ты? Тюрьма. Таоюань.

Таоюань – главная тюрьма в Тайбэе, Мэт знал это.

– Почему я здесь?

Тюремщик ничего не ответил, и Мэт только теперь заметил, что он держит в руках толстую дубинку около трех футов длиной, суженную на конце наподобие бейсбольной биты. Зажав ее под мышкой, тюремщик начал перебирать связку ключей, висевшую на поясе. Стальная решетка распахнулась, и китаец важно прошествовал в камеру. Он подходил все ближе, пока не оказался в нескольких дюймах от заключенного, продолжая все время смотреть прямо в глаза Мэту.

– Ты здесь… почему? – переспросил китаец.

– Да. Пожалуйста, объясните. Прошу вас, – молил Мэт.

– Потому что… ты – убийца.

– Убийца?

– Да. Это так. Ты убил слугу в отеле.

– Слугу в отеле… Они думают, что я убил А-Фаня?

Лицо тюремщика сморщилось в улыбке.

– Ты прав. Они знают, что ты убийца.

– Знают? Как же они могут знать?

– Прокурор сказал так. Судья сказал так. Ты виновен.

Мэт хотел было протестовать, но слова застряли в горле. Тюремщик крутанул дубинку, подняв ее на высоту пояса движением, которое казалось удивительно изящным для такого грубого человека, приставил ее округлым концом к пупку Мэта и с силой надавил. Мэт отлетел к дальней стене, рухнул на пол и ударился шеей. Все тело взорвалось болью. Рот наполнился желчью. Камера завертелась перед глазами.

К тому времени, когда Мэт пришел в себя, тюремщик уже вышел и запирал решетку.

– Тебя скоро расстреляют, – произнес он равнодушно. – Да, я так думаю.

Потом он захлопнул деревянную дверь и опять оставил Мэта наедине с тишиной, которую нарушал только звук капавшей из крана воды.

Саймон Юнг понял, что все идет хорошо, уже через пять минут после того, как Ленни начал демонстрацию. Со своего места за столом, стоявшим на возвышении, он видел, как из зала с деловитым видом вышло несколько человек. Это были не репортеры. Наоборот, представители прессы неуклонно продвигались вперед, ухитряясь при этом быстро писать в блокнотах. Нет, уходили дельцы, чтобы позвонить своим брокерам и отдать приказ покупать как можно больше.

Внимание Саймона переключилось на Ли Лутана. Это человек-загадка. Улыбаясь, он послушно следовал всем инструкциям Ленни.

– Можно попробовать японский? – вежливо спросил Ленни.

– Да, конечно…

Ленни перепрограммировал «Апогей», нажав по очереди пять клавиш. Перевод производился бесперебойно, но Саймон все еще не мог успокоиться.

В первых рядах, где сидели специалисты, уже поднялись руки с карандашом: сейчас будут задавать вопросы. В конце зала происходило массовое бегство. Саймон опустил руку под стол и взглянул на часы. Вдруг его внимание привлекла вспышка. Один из двух экранов замигал. Это могло означать только одно: срыв. Саймон встал и поднял руки, призывая к тишине.

– Будущее «Апогея»…

Его прервали репортеры, которые почувствовали, что показ близится к концу, стали требовать дополнительной информации. Один или двое уже забрались на помост.

– Будущее «Апогея», – повторил Саймон на этот раз громче, – не вызывает сомнений.

Эта фраза служила сигналом, о котором они договорились заранее. Из-за занавеса к нему бросились два помощника, таща за собой уже отсоединенные кабели. Третий, с чемоданом, ловко смел в него черный ящик и диски и исчез в боковых дверях, прежде чем пресса успела обратить на него внимание. Через секунду Ленни последовал за ним, а Саймон в это время прикрывал его бегство.

– …Короткие вопросы… – донеслось до Ленни, пока он бежал к ближайшему лифту… – В ближайшее время, когда появится возможность, я буду более чем рад…

«Мерседес» с включенным мотором ждал Ленни у бокового выхода на улице Ченв-Чан. Когда машина с ревом сорвалась с места, Ленни резко выхватил чемодан у человека, сидевшего впереди, и проверил содержимое. Все было на месте.

– Проблемы, – лаконично сказал водитель, показывая пальцем в ту сторону, где за ними по Чан-Сяо-роуд ехал на запад конвой из джипов.

На перекрестке полицейский поднял руку. Но водитель не обратил на него внимания и, скрежеща тормозами, срезал угол, направляясь к главной артерии, связывавшей север и юг города. Она вела к международному аэропорту имени Чан Кайши. Визг полицейского свистка, казалось, еще долго висел в воздухе.

– Дело может обернуться круто, – сказал шофер. – Держитесь.

Уход Саймона был не столь достойным. Генри Ся исчерпал свои возможности. По коридору тянулся барьер, состоящий из секретарей и служащих. Они медленно отступали назад, к лифтам, под натиском возбужденной прессы. Листы с распечатками им подсунули так, что быстрее некуда, но когда армия корреспондентов поняла, что Саймон попросту собирается удрать от них, в толпе поднялись сердитые крики и в мгновение ока барьер из человеческих тел был сметен. Не тратя ни секунды, Саймон бросился к машине.

Когда его «ягуар», загудев, отъехал от тротуара, Саймон увидел Ся, который стоял, воздев руки, в окружении толпы. Потом руки исчезли, и у Саймона тревожно забилось сердце.

Темнело. На улицах народу было меньше, чем обычно, но кордоны полицейских машин все еще зловеще бросались в глаза. Шофер Саймона выбрал второстепенную дорогу, которая сворачивала на север прямо от Сун-Чан-роуд. К Чуншаню они мчались через лабиринт переулков. Игра была закончена; еще несколько минут – и «ягуар» выехал на магистраль, пересекавшую реку Ки-Лун.

– Я вижу впереди номерные знаки «мерседеса», – сказал шофер.

– За нами едет кто-то?

– Нет, – ответил шофер, глянув в зеркало.

– Тогда сбавь скорость. Я не хочу, чтобы мы врезались.

– Впереди пошлинный дорожный пост, а там полиция. О-о-о!

– Что?

– За нами фары, быстро догоняют. Подбавить скорость?

Саймон оглянулся: яркие оранжевые круги света закрывали почти весь вид из заднего окна.

– Полиция?

– Не думаю. Никаких обозначений.

Преследовавшая их машина свернула в сторону, переходя на обгон. Саймон следил за ней.

– Они машут нам рукой. Это пресса!

– Хотите, чтобы я обогнал их?

– Нет. Они – наша охрана. Пусть едут впереди, но не упускай из виду «мерседес».

Три машины одна за другой пересекли мост через широкую реку Тан-Шум и стремительно промчались через Сань-Чун. Возле пошлинного поста водители компании «Дьюкэнон Юнг» ловко сманеврировали и разъехались на разные полосы шоссе, замедлив ход ровно настолько, чтобы бросить деньги в опытные руки, поджидающие их. Они уже ехали дальше, а машина с корреспондентами застряла, пока пассажиры отсчитывали мелочь.

Саймон снял трубку телефона, установленного в «ягуаре», и связался с диспетчерской аэродрома.

– Дэна Кэрола будьте добры. Алло… Дэн?

– Слушаю.

– Как дела?

– Все в порядке. Маршрут до Гонконга обычный. Это значит, мы должны лететь на юг, вдоль побережья, вплоть до Тайваня.

– Нельзя ли изменить маршрут? Я хочу оказаться над морем как можно скорее!

– Невозможно. Если мы хотим вылететь вовремя.

– Какая погода?

– Так себе. С юго-востока, из Токио, движется муссон. Сообщают о бурях, резких порывах ветра. Уровень облачности шесть – восемь, через час ожидается дождь. Мы с этим справимся. Нет проблем.

– Хорошо, нам осталось ехать минут десять. Я хочу оказаться в воздухе как можно быстрее.

– Понял.

– Опять фары, приближаются очень быстро. Это не прежняя компания.

– Черт! Поговорим позже, Дэн.

Саймон резко опустил трубку и обернулся. На этот раз огни были ярко-белые и сверкали как бриллианты. Но машина, находясь еще за четверть мили до «ягуара», вырулила на соседнюю полосу и пронеслась мимо, мигая индикатором. Когда она свернула на шоссе, ведущее к аэропорту, огни были видны еще около минуты.

Где же Мэт? Саймон знал, что ему придется принять сложное решение по поводу сына, решение, которое он слишком долго откладывал по малодушию, и все-таки он был встревожен. Одному Богу известно, когда он теперь сумеет вернуться. Но Мэт оставался здесь, представляя всю семью. Так где же он, черт его побери…

Цю подошел и открыл дверцу «ягуара», когда машина подкатила к аэропорту. Саймон испытал облегчение, увидев его. Через несколько мгновений машина с репортерами остановилась рядом, взвизгнув тормозами. Саймон, Ленни и Цю обнялись, позируя для фото. Потом, оживленно беседуя о некой срочной встрече с гонконгскими банкирами, назначенной на этот же вечер, они вошли в терминал.

Возле перегородки к Цю подошла милая девушка и отдала конверт, из которого тот вытащил паспорт. Саймон посмотрел на девушку и, к своему удивлению, узнал госпожу Шань, совершенно очевидно заплаканную. Цю взял ее за руку и отвел в сторону. Через минуту он вернулся, а госпожа Шань продолжала вытирать слезы.

Офицер на паспортном контроле не проявил никакого интереса к Цю. Следующим препятствием был таможенный досмотр. Пока они ждали инспектора, Цю прошептал Саймону.

– У меня плохие предчувствия.

– Почему?

– Они близко. Если не ошибаюсь насчет их связей, мы не выйдем отсюда.

– Они уже оставили бы нас, если б хотели. И кто это «они»?

– «Наша Формоза». Движение за независимость.

– Им меньше всего захочется выдать вас правительству, не так ли?

– Вы не понимаете. Я полагаю, они сами входят в правительство.

Саймон в ужасе уставился на него, но не успел ничего сказать, потому что их подозвал инспектор таможни.

Ленни все еще прижимал к груди свой чемоданчик. На этот раз документация оказалась полной. Все было аккуратно отпечатано в четырех экземплярах, и содержимое груза точно соответствовало описанию.

«Лиар-35» ждал их на бетонированной площадке перед ангаром с заведенным мотором. Пока Саймон тяжело поднимался по трапу, Дэн Кэрол запрашивал разрешение вырулить на взлетную полосу. Саймон опустился на правое сиденье и схватил наушники.

– Взлетай, – закричал он.

Через несколько секунд пришло разрешение на взлет, и вскоре Дэн уже выруливал на главную полосу. Но тут по радио раздался чей-то надтреснутый голос, приказывая им остановиться. Саймон не мог поверить своим ушам. Это был Ли Лутан.

– Взгляните направо, мистер Юнг.

В первые секунды Саймон не видел ничего, кроме фиолетовых огней, обозначавших взлетную полосу. Потом глаза различили «Боинг-727» китайских авиалиний, стоящих от них ярдах в ста под ярким светом электрических ламп. В это время по трапу «боинга» быстро взбежал какой-то человек, а сзади шел другой, держа руки за спиной.

На середине трапа второй мужчина остановился и обернулся, не шевеля руками, а Саймон догадался, что на нем наручники. Он был белый, очень высокий, в рубашке с расстегнутым воротом, Саймон не сразу сообразил, что это его собственный сын.

В наушниках что-то свистело.

– Что вы собираетесь делать? – спросил Кэрол.

Саймон молчал. Он ждал, когда Ли заговорит вновь. Потом до него дошло, что Ли не нужно ничего говорить. Он уже получил сообщение, и оно поразило его своей простотой. У нас твой сын. Ты можешь уехать из Тайбэя, мы не будем препятствовать этому, но твой сын у нас.

Саймон снял наушники, повесил их на шею и несколько раз пригладил волосы ладонями. Ему было тошно. Люди на трапе «боинга» продолжали стоять, как живая картина.

В глубине «лиара» сидел Ленни, прижимая к груди ключи от будущего Китайской Народной Республики. Содержимое его чемодана нужно доставить в Пекин. В противном случае…

Мэт, освещенный прожекторами, выглядел бледным и измученным. Куда направляется «боинг»? В какой невообразимый ад держит он путь?

– Босс, – мягко сказал Кэрол. – Через минуту, даже меньше, истекает наше взлетное время.

Саймон опять надел наушники. Тихий свист не нарушал ничей голос. Его собственный сын против будущего всей компании «Дьюкэнон Юнг».

– Босс…

И тут Саймона осенило.

– У кого-нибудь есть фотоаппарат? – заорал он.

Дэн отрицательно покачал головой. Саймон сорвал наушники и рванулся к задней кабине.

– Ленни, фотоаппарат?

– Нет.

– Черт! Неважно, смотри в окно, туда! Видишь? Видишь Мэта? Вы – свидетели! Я хочу, чтобы вы могли сообщить об этом миру, так что смотрите!