Текст книги "Врата Совершенного Знания"

Автор книги: Джон Тренейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

– Я скажу сыну, что мы уходим.

Ли Лутан направился в раздевалку, а Саймон побрел в бар. Мэт и Хэйнс, с головы до пят укутанные в полотенца, развалились в креслах с откидными спинками. Рядом стояли стаканы с чаем. Саймон улыбнулся австралийцу и, наклонившись, шепнул что-то сыну на ухо. Мэт чуть не задохнулся от удивления, но Саймон быстро приложил палец к его губам и тут же заговорил с Хэйнсом.

– Привет, Род. Как дела?

– Спасибо. Очень хорошо.

– Ты видишься с Нэдом Моулсоном?

– Раз в год.

– Ну, передай ему привет.

Хэйнс начал уже стаскивать с себя полотенце, но Саймон положил руку ему на плечо.

– Слушай, мне срочно, в течение двадцати четырех часов, нужен обзор по работе группы охраны. Все слабые места, все сомнения по поводу тех или иных служащих, все подозрительное, что случилось в прошлом году, взломы… Ну, ты сам знаешь. Просмотри досье на весь персонал.

– А что я должен искать?

Саймон совсем понизил голос:

– Отпечатки пальцев правительства. Понял?

– Не совсем, но сделаю все, что в моих силах, мистер Юнг.

– Хорошо, я хочу, чтобы завтра в четыре ты был у меня в номере с готовым докладом.

– Да, сэр.

Саймон кивнул и выпрямился. Выражение лица у него было отстраненное, и Хэйнсу вдруг пришло в голову, что даже офицера, стоящего во главе охраны, стоит подозревать.

– Твой отец всегда обо мне помнит, – сказал Хэйнс задумчиво, когда Саймон удалился.

– Он никогда ничего не забывает. Моулсон – это тот парень, что рекомендовал тебя «Данни»?

– Да.

– Понятно. Вот поэтому отец особенно хорошо помнит о тебе. Нэд – один из самых старых друзей. Думаю, ты для него – нечто вроде члена семьи.

Хэйнс недоверчиво рассмеялся.

– Эй, а когда твой отец объявился? Не припомню, чтобы я слышал о его визите.

– Он здесь проездом.

– Ты знал об этом?

– Угу. На самом деле я из-за этого устроил тебе засаду в раздевалке. Он был в сауне, и я подумал, может, отцу не хочется, чтобы ты знал о его приезде. – Мэт рассмеялся, но как-то безрадостно. – Слушай, тебе бы лучше заняться своим рапортом. Но сначала давай выпьем пива, время для этого найдется. Стивен!

Официант-китаец, возившийся с огромным телевизором, поспешил к ним.

– Два тайваньского пива, и как можно быстрее.

Официант кивнул и направился к бару. Мэт взял журнал. Прошло несколько минут, официант с пивом так и не появлялся, и Мэта охватило беспокойство. Он оглядел пустые кресла вокруг и нахмурился.

– Род.

– Что?

– Ты когда-нибудь видел, чтобы здесь было так безлюдно? – Мэт встал. – Ты понимаешь, что мы совершенно одни? Все это время после двенадцати дня кроме нас в клубе ни одного человека.

– И что же?

– Это… это кажется странным, вот и все. Тут так тихо. Черт, сколько времени требуется Стивенсу, чтобы принести пива, тем более что у него только два посетителя.

Хэйнс уставился на своего друга, и по лицу его пробежала тень замешательства.

– А знаешь, ты ведь прав.

Род уже собрался сказать еще что-то, но тут оба они услышали звук разбившегося стекла. На мгновение это еще больше сбило их с толку, но потом напряжение спало, и они с улыбкой переглянулись.

– Ого! – сказал Род.

– Хотелось бы узнать, что там приключилось, да ведь они не скажут. Я пойду добуду пива.

– Ты мог бы спросить Стивена…

Крик, раздавшийся где-то не слишком близко, но и не очень далеко, начался на низких нотах и постепенно поднялся до воя – все это в течение одной секунды. Молодые люди застыли на мгновение, а затем рванули в коридор. Весь персонал клуба собрался возле дверей, ведущих в сауну: официанты, массажисты и маникюрши образовали в узком пространстве плотный клин из человеческих тел. Когда Мэт подошел поближе, чуть опередив Хэйнса, какой-то человек в толпе отвернулся, поднеся руки ко рту, и они услышали, что его рвет.

Вся сауна была полна белого пара, и сначала Мэт не мог понять почему; ведь турецкую баню отделяла стеклянная стена. Он попытался разглядеть что-нибудь сквозь пар, который теперь благодаря сквозняку быстро просачивался через открытую дверь. И тут раздался голос Хэйнса:

– Боже мой, здесь по всему полу рассыпано битое стекло.

Мэт замер, посмотрел под ноги и все понял. Куча осколков, звук бьющегося стекла, который они слышали, вытекающий из парильни пар… кто-то разбил стеклянную перегородку.

– Пусти меня, – выкрикнул Хэйнс. – Я надел сандалии.

Он, осторожно ступая, прошел вперед. Мэт услышал, как Хэйнс пробормотал:

– О Господи!

Теперь Мэт видел все четко. А также чувствовал тяжелый запах испражнений, мочи и чего-то другого… отвратительное зловоние. Он повернул голову в сторону парилки. О перегородке напоминали лишь острые осколки стекла, некоторые около двух футов в высоту, торчащие из пола. За ними виднелась скамья, на которой он сидел с отцом и Ли. Теперь там лежал А-Фань, банщик. Одна его рука свешивалась вниз. Мэт всматривался в нее: казалось, на руке было красное покрывало, которое все время шевелилось по мере того, как пот стекал на пол.

Мэт перевел глаза вверх и, не отдавая себе отчета, закричал так, словно его ударили в солнечное сплетение.

Кто-то большим треугольным куском стекла распорол горло А-Фаня. Его голова откинулась назад под прямым углом к туловищу, и горло представляло собой огромное зияющее отверстие, до краев наполненное алой кровью. Убийце, наверное, помешали, и он, убегая, воткнул свое оружие острием вниз в живот А-Фаня.

Мэта вывернуло наизнанку прямо на усеянный осколками пол.

Глава 12

Банкир Ку Цзинхэй поставил свой орехового дерева стол так, чтобы из окна двенадцатого этажа был виден фасад здания на противоположной стороне Нань-Ян-стрит. На прошлой неделе рабочие подвели к его крыше огромный транспарант, закрыв им два верхних этажа, где размещались учреждения. Ку, словно зачарованный, смотрел на транспарант, размышляя о том, как люди, сидевшие за окнами, должны отреагировать на неожиданное затемнение. Потом он прочел слова, написанные на транспаранте по-английски: «Я так люблю свою работу, что забыл о выходном».

Это публичное воззвание, сочиненное неизвестным человеком для совершенно непостижимых целей, почему-то беспокоило Ку. Он и раньше думал о нем, а сегодня не мог отвести глаз от транспаранта. Было время, и он хорошо помнил его, когда то же самое творилось в материковом Китае. Воодушевление, энтузиазм… куда же они исчезли? Ку со вздохом отложил ручку, не в состоянии понять, что с ним происходит. Сейчас ему казалось, что дом остался очень далеко, но мысли о нем не давали покоя. Что делают Цинцин и Тинчень? Все ли у них в порядке? Простые вопросы, но ответа на них не было.

На столе зажужжал интерком.

– В приемной вас ждет посылка, господин Ку. Курьеру нужна ваша подпись.

– Пришлите его наверх.

Посылка была около фута в длину, шесть дюймов в ширину и примерно три дюйма толщиной. Ку снял верхний слой коричневой бумаги и осмотрел содержимое. От госпожи М. Й. Ку из Сингапура, назначение – личный подарок, стоимость 25 долларов США. Он безошибочно представил себе, что должна подумать секретарша: подарок из дома, от матери господина Ку. Как мило! И если бы девушка видела, как ее босс разворачивает упаковку и вытаскивает коробку, обернутую в красную фольгу и перевязанную золотой лентой, она сказала бы: какой прекрасный вкус! Шоколадный набор – как мило!

Ку начал осторожно снимать с картонной коробки целлофан. Он был толще обычного, но ни один таможенник не обратил бы на это внимание. Ему удалось снять обертку в целости и сохранности, нигде не порвав ее. Потом Ку нажал на кнопку интеркома.

– Ни с кем не соединять и никого не пускать.

Он прошел к столу возле двери, где стоял его личный компьютер, и включил его. Когда экран достаточно хорошо нагрелся, Ку приложил к нему целлофан, расправив рукой. Вскоре на прозрачной поверхности начали появляться смутные очертания, похожие на пятна. Постепенно очертания стали четче, и наконец весь целлофановый лист оказался покрытым китайскими иероглифами. Прочитав половину послания, Ку чуть приподнял целлофан, снова разглаживая его на экране. Закончив читать, Ку выключил дисплей, снял с него целлофан и сжег в пепельнице. Потом откинулся на спинку кресла и уставился на забавный транспарант за окном.

Первая часть послания из штаб-квартиры бригады «Маджонг» касалась Бангкока. Директор архива Сунь Шаньван опознал почти со стопроцентной уверенностью в одном из напавших на Ку тайваньского наемного убийцу от КГБ.

Итак, удар был нанесен с Тайваня.

Какие еще он имел контакты?

Хочет ли вернуться домой?

Ку не стал размышлять над этой частью послания, зная, что вопросы, касающиеся его собственного будущего, могут подождать. Он снял трубку с одного из телефонов, сообщил секретарше, что он снова на связи, и набрал внутренний номер.

– Госпожа Шань… пожалуйста, поднимитесь ко мне на минутку.

Стук в дверь оторвал его от неприятных мыслей.

– Входите, – сказал Ку с улыбкой… и запнулся, потому что не знал, как теперь ее называть. Госпожа Шань или Линьчунь? По телефону можно было обращаться официально, но разговаривать лицом к лицу… А ее улыбка и большие глаза еще больше осложняли задачу.

– Спасибо… – Линьчунь тоже запнулась, и по тем же самым причинам. Теперь ей уже казалось, что Цзинхэй – это особенное имя. Звучит строго, но мило.

– Надеюсь, я не оторвал вас от дел?

– Вовсе нет. На самом деле я тоже собиралась сегодня днем встретиться с вами… Чем могу помочь?

– Я хотел бы услышать информацию об одном из самых крупных наших клиентов. Что вы можете рассказать о господине У?

– Семья У из Аньшо, которые живут на юге? Об отце или о сыне?

– О сыне. У Тайцзи. Но мне нужна неофициальная версия. Сплетни.

Линьчунь улыбнулась, показав ряд безупречно белых зубов, сверкнувших между розовыми губами. Ку отметил это. Он ничего не упускал.

– Неофициальная версия… что ж. Дайте подумать. Возраст: за сорок. Преуспевающий тайваньский бизнесмен. Его отец разбогател, но источник богатства не ясен. Женат вторично, имеет пятерых детей. Нынешняя жена, по слухам, была его содержанкой, пока У не узаконил ее положение.

– Он распутник?

– Скажем, У хорошо знаком с ночной жизнью Тайбэя.

– Что-нибудь еще?

– По-моему, его часто используют как посредника. Поговаривают, что он изрядный любитель брать дополнительные комиссионные, вы понимаете, что я имею в виду?

– Взятки?

– Именно. Конечно, доказать невозможно. У него друзья в высоких сферах. Правительство считает У весьма полезным человеком, когда речь идет о международных сделках.

– Почему?

– Он жил за границей в те годы, когда для нас, тайваньцев, это было непросто. В результате У овладел западным стилем работы и теперь всем нужен.

– Каковы его политические взгляды?

Линьчунь понизила голос:

– Он считает, что Тайвань должен быть независимым и им должны управлять не «красные» и не партия Гоминьдан, а сами тайваньцы. На местных выборах он поддерживает кандидатов-тайваньцев, и они часто побеждают. У не боится публично высказывать свои взгляды.

– У него есть достойная аудитория?

– В Тайбэе ему приходится остерегаться. На юге, там где он обосновался, к нему относятся терпимо. Хотя я уверена, что тайваньское движение за независимость – очень рискованное дело для тех, кто с ним связан. Если бы У был особенно близок к правительственным, финансовым и коммерческим кругам, он мог бы оказаться в опасном положении.

Опасность…

Хочет ли он вернуться домой?

Ку тряхнул головой, стремясь освободиться от тревожных мыслей. Сказанное Линьчунь совпадало с тем, что он знал об У Тайцзи.

– Спасибо, – мягко сказал он. – А теперь перейдем к другому вопросу. Я только что узнал, – на губах мелькнула невеселая улыбка, – что Саймон Юнг якобы в Тайбэе.

Линьчунь широко раскрыла глаза.

– Господи! Но я не занимаюсь его счетами, мистер Ку.

– До сих пор не занимались. Но в недалеком будущем вы будете с ними работать. В бухгалтерских книгах нашего филиала банка счет «Дьюкэнон Юнг», пожалуй, важнее всех остальных. Я предполагаю завтра же нанести визит мистеру Юнгу и хочу, чтобы вы пошли со мной.

В глубине души Линьчунь была польщена. Это означало… это могло означать одно – повышение.

– Спасибо, Цзинхэй. О, пожалуйста, извините…

Она зажала рот рукой и покраснела как рак.

Ку окинул ее проницательным взглядом.

– Не придавайте этому значения, Линьчунь. – Видя, как она удивленно вскинула брови, он продолжал: – На людях мы будем обращаться друг к другу, как должно, а в личных беседах, думаю, об этой церемонности можно забыть. Согласны?

Линьчунь кивнула, все еще смущенная.

– Вы, кажется, сказали, что хотели видеть меня. Чем я могу помочь?

Линьчунь опять вспыхнула.

– Боюсь, что я слишком бесцеремонна… Госпожа Мо звонила мне сегодня утром и сказала, что очень переживает из-за того, как эти люди обошлись с вами тогда – во время вашего первого визита в ее клуб. Она устраивает праздник вечером – отмечает свое выдвижение на приз «Золотая лошадь».

– Вот как! Что ж, это удача для госпожи Мо.

– Она нас обоих приглашает.

Ку постукивал пальцами по столу. Он понимал, что девушке нелегко далось это приглашение. В ханжеской атмосфере Тайваня едва ли можно считать пристойным поведение женщины, которая берет на себя инициативу в отношениях с мужчиной, каких бы передовых взглядов эта женщина ни придерживалась. Значит, он ей очень нравится. Так же, как и она ему.

– Конечно, надо пойти. – Ку взглянул на часы. – Когда мне заехать за вами?

– Скажем, в девять?

Когда она ушла, Ку откинулся на спинку кресла и снова посмотрел в окно. На Тайбэй опускалась ночь. Он уже не видел транспаранта и написанных на нем слов, но знал, что он висит там, напротив, напоминая ему об обязательствах перед своей страной.

Хочет ли он вернуться домой?

С большим усилием Ку удалось прогнать этот коварный вопрос из своего сознания. Сегодняшний вечер он проведет с женщиной, которая стала для него дороже всех. Его ждут несколько часов нежности и наслаждения. Перспектива пойти на вечеринку к Мэйхуа неожиданно наполнила Ку безграничной радостью.

Потом он нахмурился. Линьчунь права, сказав, что держатель самого крупного личного счета в их филиале банка обладает большими связями. Полученное только что сообщение подтверждает, что на одной из фотографий, висящих в гримерной Мэйхуа, изображен господин У Тайцзи.

Этим вечером в половине восьмого на галерее в «Лай-Лай-Шератоне» было очень мало народу. Горстка покупателей собралась в том конце здания, что смотрел на восток и был расположен довольно далеко от банкетных залов отеля. Саймон и Мэт воспользовались эскалатором и прошли в западный сектор комплекса. Чем дольше они шли, тем тише становилось вокруг. Ноги бесшумно ступали по пушистому ковру, а стены, отделанные панелями из полированного дерева, казалось, поглощали звук их голосов. Саймон вынужден был признать, что сын подобрал для встречи прекрасное место.

Мэт взглянул на часы.

– Он уже должен быть здесь.

Словно отвечая ему, кто-то кашлянул. Мэт и Саймон обернулись. Навстречу им под ноги скользнула тень: кто-то выходил из освещенного коридора, расположенного параллельно тому, который они только что пересекли. Саймон с беспокойством огляделся вокруг, понимая, что безлюдность может одновременно означать и ловушку.

Вслед за тенью в тусклый свет их коридора вынырнула и высокая фигура, человек направился в апартаменты «Феникс». Мэт кивнул.

– Это он.

Пришедший оказался высоким худым китайцем средних лет с крошечными бесцветными глазками. Одну руку он держал в кармане видавшего виды плаща, а в другой торчала зажженная сигарета. Когда Мэт протянул руку, китаец сначала впал в замешательство, потом сунул сигарету в рот и только тогда ответил на рукопожатие англичанина.

– Хэлло, – сказал он по-английски. – Как поживаете?

Дыхание у него было нечистым – результат слишком большого количества выкуренных сигарет «Долгая жизнь». Подобно многим, кто пытается говорить на чужом языке, китаец не стремился отчетливо выговаривать слова, как будто неразборчивое бормотание могло скрыть ошибки. Окурок, прилипший к губам, едва ли способствовал четкому произношению.

– Спасибо, прекрасно. Инспектор Су, это мой отец, мистер Саймон Юнг.

– Ни хао! – по-китайски поздоровался Саймон, слегка наклонив голову, но не выказав намерения пожать руку. Инспектор, казалось, несколько расслабился.

– Отец, дочь этого джентльмена работает секретаршей в «Дьюкэнон Юнг электроникс». – Мэт говорил медленно, позволяя полицейскому уловить смысл. – Она и ее муж были вовлечены в невыгодную для них тяжбу с соседями. Наши адвокаты сумели им помочь. Это пустяки, конечно, и не стоило упоминать о таком ерундовом деле…

На лице инспектора появилась застенчивая улыбка. На Саймона, помимо его воли, все это произвело впечатление, и он внимательно глядел на сына, ожидая продолжения.

– Тем не менее инспектор Су был так любезен, что предложил свою помощь компании, если она понадобится. Вот почему я осмелился попросить его о встрече, чтобы обсудить некоторые возникшие недавно обстоятельства.

– Никто не придет, – вставил инспектор. – Тихое здесь место, вечер…

Мэт, почувствовав, что отец уже готов заговорить, повернулся к нему.

– Может, ты позволишь мне задать инспектору несколько вопросов?

Саймон услышал властные нотки в голосе сына и кивнул. Мэт снова посмотрел на полицейского.

– Вы знаете, что здесь случилось сегодня? – спросил он.

– Уже есть рапорт. Я прочел.

– Вы можете сказать, что в нем написано?

– Очень короткий. Свидетелей нет. Никто ничего не рассказал. – Он сделал паузу. – Персонал очень напуган.

– Напуган? Почему?

Су пожал плечами и быстро затянулся сигаретой. Мэт нахмурился.

– В этом рапорте упоминалось о нас: об отце или обо мне?

– Угу. Сказано: два английских джен-тиль-мена были там. Они разговаривали. Отмечено, что они сотрудничают. Но ничего не знают.

– А о Ли Лутане упоминалось?

Инспектор Су посмотрел направо, налево, потом наклонился к пепельнице, чтобы загасить сигарету. Выпрямившись, он постарался не встречаться глазами с Мэтом.

– Нет.

– Что? – вмешался Саймон. – Совсем нет?

– Отец, прошу тебя… – Мэт с радостью заметил, что Саймон готов прикусить себе язык. – Инспектор, мы оба разговаривали с этим человеком – Ли Лутаном. Это он был там, в парилке, ошибки быть не может.

Глаза Су перебегали с одного лица на другое.

– В рапорте ясно сказано: никаких кли… клиентов-китайцев в клубе в тот день. Ни одного.

– Понятно. – Мэт колебался. – А не могут кого-либо из нас арестовать?

Су отрицательно покачал головой.

– А начать снова допрашивать?

– Да. Могут и снова допросить, и очень скоро. Пожалуйста, не пытайтесь уехать из республики.

– Следователь нам так и сказал. Отец, о чем бы ты хотел спросить инспектора?

Саймон заговорил на «мандаринском» китайском.

– Мистер Су, когда мой сын разговаривал с вами по телефону, я был рядом и слышал, как он спрашивал вас о Ли Лутане. Вы навели справки об этом джентльмене перед тем, как пришли сюда?

Су улыбнулся.

– Да, – ответил он на том же языке. – Я сделал один телефонный звонок.

– И что вы узнали?

– Я узнал, что мне не стоит делать следующий.

– Вам пригрозили?

– Да.

– Кто?

Инспектор опять улыбнулся и, не сказав ни слова, покачал головой.

– Понятно. – Саймон задумался. – Что еще вы можете нам сообщить?

– Думаю, ничего. Полагаю, это дело еще долго будет оставаться открытым.

– Вы не надеетесь поймать убийцу?

– Нет.

– Ладно. Большое вам спасибо, инспектор.

– Никаких проблем. Приятно было познакомиться с вами, мистер Юнг.

Су вежливо поклонился Саймону, потом неуклюже пожал руку Мэту.

– Жаль, что больше я ничем не смог помочь.

– Ну, что вы, спасибо за отзывчивость.

– Может быть, помогу в другой раз.

Су сунул руки в карманы плаща, развернулся и пошел по длинному коридору, который вел к ярко освещенному пространству. Но, сделав несколько шагов, остановился, словно задумавшись, а потом очень медленно вернулся назад. Англичане смотрели на инспектора с удивлением.

– Мистер Юнг, – тихо обратился он к Саймону по-китайски. – Вы помните «Гэлаохуэй»?

– Старинное тайное общество? Триады?

– Да. – Су кивнул несколько раз, как будто с предельной тщательностью взвешивая следующие слова. – Пожалуйста, будьте очень осторожны, – сказал он наконец и повернулся, собираясь уходить.

На этот раз инспектор уже не колебался, а шел быстрым шагом, пока не скрылся из виду, завернув за угол.

– О чем он толковал? – спросил Мэт. – Первую часть вашего разговора я понял, но не уловил смысл последних слов.

– Он утверждает, что тут замешана «Гэлаохуэй».

– Что?

– Группа триадистов, очень влиятельная на Тайване. – Саймон понизил голос и прижался губами к уху Мэта. – Это значит «общество старших братьев». Сунь Ятсен использовал их для сбора разведданных. То же самое делал и Тай Ли.

– Тай Ли?

– Единственный, кому дозволялось иметь при себе меч в присутствии Чан Кайши. Старый генерал был главой военной разведки.

Мэт чуть не задохнулся.

– Ты хочешь сказать, что к этому убийству имеет отношение Тайваньский гарнизон?

– Я ничего такого не говорю. И тебе не советую. – Саймон вздрогнул.

– Пойдем-ка отсюда, мне нужно выпить.

Они вызвали лифт. Пока поднимались, Саймон нехотя признал:

– Ты совсем не плохо беседовал с этим полицейским. Многому научился.

– Спасибо.

– Все на нас валится, верно? Нас подставили. Сначала судебное расследование в Синьчу, потом А-Фань. Мы свидетели убийства, а то и подозреваемые номер один. Так что теперь мы оба в их распоряжении, обязаны приходить на допросы, стоит им только щелкнуть пальцами, и, если твой друг прав, расследование может продлиться долго.

– Ты чертовски все усложняешь. Подобное уже случалось, и не тайваньцы стояли за этим делом. Помнишь, как «красные» загнали тебя в угол в восемьдесят пятом, когда устроили на твоих глазах террористическую акцию в пекинском аэропорту? Это тактика коммунистов: прижать человека к стенке, сделав его свидетелем преступления.

– Но у Народной Республики в данном случае нет для этого мотивов. Нет, ты ошибаешься: это китайская тактика. Они нажимают на нас. «Как аукнется, так и откликнется» – вот что они хотят сказать.

– Ты думаешь, это сделал Ли?

– Нет, мы были вместе. У него безупречное алиби, если оно ему потребуется. Но я прихожу к мысли, что он организовал это убийство. Ты помнишь, как безлюдно было тогда в клубе?

– Мы с Родом Хэйнсом как раз говорили об этом.

– Полагаю, что Ли очистил место. Мы – ты, я, Хэйнс – можем дать друг другу алиби, но не уверен, что китайский персонал клуба подтвердит наши слова.

– Господи, мне и в голову это не пришло. Но неужели ты действительно думаешь, что Ли?..

– А кто еще мог отдать приказ полиции, чтобы она забыла о его присутствии?

Войдя в номер, Саймон сразу же устремился к столику на колесиках, уставленному бутылками.

– Когда придет Ленни?

– Он может появиться здесь в любую минуту. Ты хочешь отменить сегодняшнюю встречу?

– Нет. Правило номер один: босс никогда не должен показывать своим служащим, что чем-то расстроен. Кроме того, у меня есть новость, которой я хочу с ним поделиться. – Саймон усмехнулся. – Я кое-что узнал накануне. Тебе известно, что, еще будучи в университете, Ленни написал статью по поводу какого-то аспекта в шахматной теории? Судя по всему, она до сих пор является последним словом в этой области, по крайней мере, так сказал мой партнер. Его поразило, что я ничего не слыхал об этом в те годы.

– Я тоже совершенно ничего не знал. Ленни не любит хвастать.

– Он прошел большой путь с тех времен, когда сиживал у нас на кухне, читая все выпуски «Дьюкэнон Юнг» о компьютерах. – Лицо Саймона стало серьезным. – Я все собирался поговорить с тобой насчет того, что рассказал Ли, да случая не было.

– Что же он рассказал?

– Первое: правда ли, что кто-то пытался заговорить с Ленни об «Апогее»?

– Да. – Мэт поспешно пересказал отцу, как несколько дней назад кто-то подходил к Ленни в продуктовой лавке.

Саймон слушал, и лицо его постепенно мрачнело.

– Если подобного рода вещи повторятся, пусть Ленни позвонит мне немедленно, чтобы я не узнавал об этом три дня спустя.

– Мы просто подумали…

– Следующее. Ли завел разговор о госпоже Мо. – Саймон сделал паузу, несколько смутившись. – Насколько я понимаю, ты… э… публично лапал ее.

Пальцы Мэта так крепко стиснули стакан, что костяшки побелели.

– Мы были нежны друг с другом… Я не сказал бы, что мы лапались.

– Может быть, слегка сбавишь обороты?

– Мне бы не хотелось отвечать на такие вопросы.

– Мне бы тоже не хотелось, будь я на твоем месте. – Саймон не мог смотреть сыну в глаза. – Но мы сейчас идем по трудной дорожке, и я не хочу больше никаких скандалов.

– Понимаю. – Мэт сдержал закипавшее раздражение. – Слушай, я тоже собирался сказать тебе кое-что…

– Я весь внимание.

Мэт глубоко вздохнул и уже открыл было рот, но слова не шли. Наконец он собрался с духом:

– Я горжусь тем, что я твой сын и горжусь нашей фирмой, но когда ты рядом, мне трудно сохранять спокойствие.

Саймон помолчал.

– Объясни, – произнес он спустя минуту.

– Ну, возьмем хотя бы сегодняшний вечер. Ты только что похвалил меня за то, как я вел себя с Су, а теперь вмешиваешься в мою личную жизнь. Это похоже… – Мэт развел руками, ожидая от Саймона взаимопонимания, но взгляд отца был прикован к стакану.

– Ты преувеличиваешь, – резко возразил он. – Я просил тебя об одном: на людях вести себя поспокойнее. Ты уже достаточно взрослый и должен понимать, что происходит вокруг.

– То есть?

– Мэт, неужели я должен все объяснять? Масса девушек, похожих на госпожу Мо, думают об одном – о деньгах. Конечно, больше всего их привлекает брак, но в любом случае им нужны деньги.

Опять наступило долгое молчание, и Мэт снова наполнил стакан.

– Какой же ты тщеславный, – тихо сказал он. – Ей нужен я, а не тайпань Юнг и его богатства.

– Ты уверен?

– Господи помилуй, конечно же!

– Слушай. Я стараюсь защитить самую большую коммерческую тайну, которой мы владеем, а ты тратишь время на уличных девок и актрисулек. Что же мне делать – игнорировать это?

– Она не уличная девка, а ты мне просто не доверяешь.

– Не хнычь!

– А ты не дави на меня! С самого детства ты только этим и занимался. – Лицо Мэта вспыхнуло от гнева, ему в общем не свойственного. – Значит, ты все еще считаешь меня ребенком, которому нельзя доверять серьезное дело?

Саймон глубоко дышал, стараясь сохранить спокойствие, но слова Мэта были последней каплей.

– Глаза бы мои на тебя не глядели, когда ты ведешь себя подобным образом!

– И не надо! – Мэт, тоже выведенный из себя, грохнул стаканом о стол и встал. – Можешь вообще ни на кого не смотреть, кто тебя не устраивает!

Оба испугались такого поворота, но не нашлись, как поправить дело. Мэт развернулся и пошел к выходу. Он хлопнул дверью, а Саймон раздраженно выругался.

Минут пять Ку и Линьчунь терпеливо топтались в задних рядах поклонников, кольцом окруживших Мэйхуа, и в конце концов смирились с мыслью, что до нее не добраться. Ку решил, что она недоступна, как тайбэйская Гора трав. Мэйхуа хохотала и проливала слезы, часто делая то и другое одновременно, прижимала руки к груди, отшучивалась – истинная королева подмостков среди льстивых обожателей.

Ку и Линьчунь направились к столику и сели.

– Жаки! – завизжала с порога новая гостья.

– Интересно, почему она так себя называет? – спросил Ку.

– В честь бывшей миссис Джон Ф. Кеннеди. – В голосе Линьчунь звучало осуждение. – Она обожает ее стиль.

– Понятно. Но я подозреваю, что вам подобный образ жизни не подходит.

– А кому он подходит? – Линьчунь рассмеялась и опустила глаза. – У меня такая путаница в мыслях. Иногда мне хочется быть богатой, а временами не терпится вернуться на родину.

– На родину? Разве вы родились не в Тайбэе?

– Да. Но вы понимаете, что я имею в виду. Материк.

– Ясно.

– Конечно, мне там многое ненавистно. Партийные работники, которые всем заправляют, дефицит продовольствия…

– Коррупция, аресты по ложным обвинениям.

– Нет ни нормальных школ, ни больниц. – Она вздохнула. – И все-таки… я скучаю. Глупо, верно? Я никогда не видела этой страны и знаю, что возненавидела бы ее, но…

Толпа, окружавшая Мэйхуа, поредела, кто-то начал наигрывать на синтезаторе медленный вальс. Внезапно гнетущее чувство одиночества опустилось на Ку, и он замер в оцепенении. Так и сидел, опустив плечи и понурив голову. Потом вдруг предложил:

– Давайте потанцуем.

– К сожалению, я не умею.

– Я овладел несколькими па, когда учился в Америке. Я поведу вас. Идем!

В зале царил полумрак, музыка была медленной, и вскоре Линьчунь уже не ощущала своего тела. Ей казалось, что она плывет, бестелесная и легкая, оторвавшись от пола, парит в каком-то особом, только ей принадлежащем пространстве. Но в этой новой жизни она была не одна, Ку Цзинхэй вдруг превратился в центр бытия. Они танцевали, прижавшись друг к другу, и тело ее едва ли не впервые в жизни, от лобка до сосков, ощущало плоть зрелого мужчины и тепло, исходившее от него. Это было чувство совсем новое, незнакомое доселе. Его тело было очень крепким и от него пахло свежестью. Ее не беспокоило теперь, что босс иногда выглядел недотепой. Сегодня вечером он продемонстрировал вдруг одно важнейшее качество, дал ощутить ей свое физическое присутствие. Он был здесь, с ней и ни с кем другим, потому что хотел быть именно с ней.

Линьчунь закрыла глаза и, не отдавая себе отчета в том, что делает, положила голову на плечо Ку. Звучали последние такты вальса, и Ку вдруг стал более настойчивым: Линьчунь почувствовала, как его правая рука плотнее прижалась к ее спине. Ладонь левой была теплой и сухой. Вот он отвел голову назад. Зачем он это делает? К чему все портить?.. Неожиданно Ку легонько дотронулся губами до ее щеки.

У Линьчунь перехватило дыхание, она слегка приоткрыла рот, глаза широко распахнулись. Воспоминания детства ярко вспыхнули, предъявляя устрашающий список правил, не подлежащих обсуждению, напомнив о заповедях, над которыми не властно время. Ей захотелось убежать и спрятаться от стыда. Но потом все детское отступило, оставив ее на произвол судьбы. И она – жалкое, отверженное создание – познала вмиг всем своим существом, что ей нужно от Ку гораздо больше, чем этот целомудренный поцелуй в щеку.

Ку в этот момент переполняла нежность, ему страстно хотелось увести Линьчунь из этого клуба, увезти с Тайваня куда-нибудь, где им будет хорошо вместе. Она создана для него! Если только… Он прикрыл глаза, стремясь еще хоть на несколько мгновений побыть вне реальности. Когда они делали последний круг, А-Пин, телохранитель Мэйхуа, вытащил из-под стойки бара фотоаппарат и сделал подряд три снимка проплывавшей парочки. Многие фотографировали в зале, поэтому еще три вспышки не вызвали ни у кого удивления.