Текст книги "Врата Совершенного Знания"

Автор книги: Джон Тренейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Гэкан тоже взглянул на невестку.

– Да, – промолвил он наконец, – казнен. Но не за то, что он сделал мне и моей семье.

Сулян не нашлась, что ответить, и старик продолжал более мягким тоном:

– Нет такой грифельной доски, которая смогла бы вместить всю историю. Иногда нужно стереть написанное и начать сызнова. Кому решать это? Конечно, Господу Богу.

Невестка помолчала, размышляя над словами старика.

– Это было так давно, – механически повторила она, мысленно воспроизводя события, недоступные даже ее пониманию.

– Разве? Неужели давно? А Генри Лиу, убитый в Сан-Франциско в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году этим… этими гангстерами из шайки «Бамбуковый союз»? Кто приказал его убить, как ты полагаешь? Привидения?

– Как бы там ни было, мы не можем вечно жить прошлым, – сказала Сулян гораздо тверже, и голос ее, доселе безразличный, зазвучал взволнованно. – Мы должны смотреть в лицо реальности. Законы военного времени отменены. На Тайване появились свои лидеры. Вице-президент, пять министров, губернатор провинции Тайвань… Все эти люди родились на Формозе, а не пришли с материка.

– И какое это имеет значение?

– Большое, свекор, потому что без политических лидеров и без поддержки народа ваше движение за независимость не может рассчитывать на успех. Но наши политические деятели больше не хотят независимости, а народу все равно. В стране царит благополучие, в ней масса процветающих, образованных граждан, в чьей лояльности по отношению к правительству можно не сомневаться.

– То, о чем ты говоришь, правда. Но лишь отчасти.

Сулян развела руками:

– То есть как?..

– Ты, дочь моя, судишь поверхностно. Цифры, которые выдает нам правительство – что ж, они убедительны. Нет никаких признаков несогласия, бунта, но ты образованная женщина и должна понимать, почему так происходит. Потому что все эти признаки подавляются, и безжалостно, едва только появляются на свет. – Трость У Гэкана снова так грохнула об пол, что все подскочили. – Ли Лутан, вы послали письмо, обращаясь к моей семье за помощью, – громко сказал старик. – Вы получите ее! Говорите!

Ли откинулся назад и несколько секунд рассматривал свои руки, лежавшие на коленях. Потом ответил:

– Ваша преданность делу независимости хорошо известна.

– Нет, я слишком стар теперь, чтобы делать что-нибудь. И мое влияние с годами угасло.

– И тем не менее, вы до сих пор вдохновляете тех, кто продолжает начатое вами дело.

– Слова. Это только слова.

– Мы хотим превратить ваш дом в южную штаб-квартиру нового движения за независимость.

– А почему я должен позволить вам это?

– Потому что у нас есть уникальные возможности. Многие среди нас обладают властью. И через некоторое время все сольется в единое целое. И у нас есть новый союзник.

– Я догадался. Иначе вы бы не пришли. Русские. Я прав?

– Да, – отозвался Ли. Он не выдал своего удивления, но был поражен проницательностью старика.

– Что? – Сулян даже не пыталась скрыть ужас, но ее свекор лишь нетерпеливо передернул плечами.

– Конечно, – сказал он. – Они – наша единственная надежда.

Сулян молча взывала к помощи мужа, но тот старательно избегал смотреть на нее.

– Почему, во имя Неба, советская Россия должна помогать нам? – крикнула она.

– А кто еще сможет помочь нам сейчас? – раздраженно спросил У Гэкан. – Американцы? Один раз они уже пренебрегли Тайванем, а теперь посмотрите на них! Якшаются с партией Гоминьдан и хвалятся, что поддерживают здешнее правительство как бастион против Пекина. Нет, русские – наш последний шанс.

– Это опасно. – Сулян бросила взгляд на Ли. – Нас всех могут расстрелять.

– Никакой опасности нет до тех пор, пока все хранится в тайне. Никто здесь не собирается болтать.

Вслед за этим замечанием возникла пауза, и Сулян почувствовала, как три пары глаз критически оглядывают ее. Она съежилась, пытаясь взять себя в руки. Ли чувствовал к ней тайную симпатию. Он все еще помнил спокойное лицо А-Хуана и наконечник его стрелы. Ли понимал, что в таком приеме крылось зловещее предупреждение, которое стало ему понятно только теперь: от гостей этого дома ждали осмотрительного поведения после того, как они его покинут.

– Русские, – продолжал Ли, – предложили сделку. Они снабдят нас деньгами и оружием. Уже прислали винтовки «А-47», патроны и гранаты. Правда, этого недостаточно, но первый шаг сделан.

– Щедро, – заметил старик. – Больше, чем можно было ожидать. Я не понимаю одного: почему сейчас? Почему спустя столько лет русские вдруг решили, что мы достойны помощи?

– Потому что теперь у нас есть нечто для них важное.

– Вот как? Вы уже упоминали о сделке.

– Да. Вот почему я здесь. Ваш сын, У Тайцзи, занимает такое положение, что может быть нам полезен. Он уже помог. У него западное образование, большой опыт в делах на мировом рынке, он прожил много лет в Австралии и Гонконге – вот почему Тайцзи стал весьма уважаемым, хотя и негласным посредником в нашей организации. Русские восхищаются им.

Сулян не могла больше сдерживаться.

– Ты встречался с этими людьми? – Она почти кричала на своего мужа, который в ответ лишь кивнул с несчастным видом.

– Кроме того, – продолжал Ли, понимая, что нужно воспользоваться моментом, – ваш сын имеет доступ в такую область, которая сейчас наиболее важна для нас. Я хотел бы пользоваться его услугами на более долгосрочной основе.

– Объясните, пожалуйста.

Ли повернулся к У Тайцзи:

– Я думаю, настало время рассказать вашему отцу об «Апогее».

– Конечно. – Тайцзи, чувствуя на себе взгляд старика, поспешил объяснить: – Это компьютер, который способен делать мгновенный перевод. Машина может говорить и понимать все диалекты китайского и другие языки.

– Ну и?..

– «Апогей» создавался здесь, на научно-техническом предприятии Синьчу компанией «Дьюкэнон Юнг электроникс». В этой исследовательской компании у нас есть свой человек. Он сообщил, что проект близок к завершению.

– Именно это и интересует наших советских союзников?

– О да, – вставил Ли. – Возможности военного применения такого компьютера безграничны. Он произведет революцию в системе командования и контроля.

– Я не понимаю весь этот жаргон.

– Речь идет о машине, которая отвечает на человеческий голос. Это значит – самолеты без летчиков, танки без танкистов.

– Можно ли использовать такое оружие в нашем движении?

– Нет. Если «Формоза» и овладеет «Апогеем», мы не сумеем им воспользоваться. Лучше заключить сделку с правительством, чтобы получить власть. Заключить сделку… или прибегнуть к угрозам. Если Советский Союз будет на нашей стороне… Не думаю, что нужно все это объяснять. И, конечно, следует принять в расчет компанию «Дьюкэнон Юнг».

– Что это значит?

– Русские ненавидят «Дьюкэнон Юнг». Когда-то у них был банк в Сингапуре. Советский Коммунальный банк. Саймон Юнг и предприятия компании «Дьюкэнон Юнг» сумели разорить его. Возможность отомстить доставит Москве особое удовольствие.

– Понимаю. – У Гэкан на несколько минут погрузился в размышления. – Скажите, Ли Лутан, почему вы спросили, сможете ли «удержать», как вы выразились, моего сына при себе? Я давно отошел от дел, теперь всем заправляет Тайцзи.

Глаза Ли перебегали с отца на сына. Он продумывал фразу, которая спасла бы положение.

– Мне казалось, что Тайцзи служит вам большой поддержкой, охраняет ваш покой, – сказал он наконец. – Сын может вам понадобиться. Нехорошо заставлять человека нарушать сыновний долг. Это нанесло бы вред вам обоим.

На суровом лице У Гэкана расцвела улыбка.

– У меня нет возражений. Совершенно никаких.

– Кроме того, Тайцзи, наверное, важно знать, что вы стоите на его стороне.

У Гэкан тщательно обдумал эти слова и скрытый смысл, который в них заключался, потом живо обернулся к сыну.

– Я надеюсь, ты не останешься в стороне, – сказал он. – Будешь оказывать Ли Лутану любую помощь, какая потребуется. На этом основании ты сможешь свободно уезжать из этого дома.

Когда Тайцзи кивнул, Сулян поднялась:

– Пожалуйста, извините меня, свекор, но у меня много дел.

– Конечно.

Мужчины смотрели ей вслед, пока тень женщины не исчезла с залитого солнечным светом пола. Только тогда У Гэкан еще раз стукнул об пол своей тростью и прошептал:

– Сроки. Когда вы начнете?

– Скоро. Понадобится некоторое время, чтобы распределить оружие в тех местах, где оно принесет наибольшую пользу. Да и наши советские друзья требуют осторожности.

– Осторожности? – Лицо Гэкана омрачилось.

– К сожалению, да. Москва предпочитает, чтобы мы ограничились относительно мирными действиями. Шло много разговоров о дирижировании валютным курсом Тайваня и вещах подобного рода. – В голосе Ли прозвучало презрение. – Но через некоторое время они согласятся с нашим образом мыслей.

– Понимаю, – старик придвинулся на самый краешек стула. – Но когда придет время… вам понадобится искра.

– Да.

– И эта искра, этот сигнал… это?..

Ли колебался, снова рассматривая свои ладони, потом решился:

– Мы убьем президента Тайваня, – сказал он, подняв глаза и вкрадчиво улыбнувшись.

Глава 5

Тинчень проснулся, едва забрезжил рассвет, и на цыпочках прошел по коридору в комнату родителей. Ползком пробравшись между взрослыми, он улегся и снова задремал. Во сне мальчик инстинктивно обнял отца. Цю тихо застонал и пару раз сглотнул. Не проснувшись окончательно, он повернулся к сыну и прижал его к себе. Открыв глаза, Цю увидел, что Цинцин внимательно смотрит на него. Жена сразу отвела взгляд.

– Доброе утро, айжень, – сказала она.

Айжень – супруг, любимый. Это звучало так ласково.

– Доброе утро. – Цю еще крепче обнял Тинченя.

– Что это за мишка косолапый лежит с нами, айжень?

Тинчень захихикал, уткнувшись в плечо отца.

– Вовсе не мишка!

– Который час? – спросил Цю.

– Шесть. Только что пробило.

Цю встал с кровати и пошел в туалет. Вернувшись, он застал в комнате только Цинцин.

– Я отправила его одеваться, – объяснила она, заметив удивление на лице Цю. – Когда ты уезжаешь?

– Скоро. Машина придет в половине восьмого.

– Тогда я пойду приготовлю тебе завтрак.

– Я разбужу ординарца.

– Не стоит, я сделаю все сама. Каша подойдет?

– Прекрасно.

Через минуту Тинчень, надевая носочки, поднял глаза и увидел отца, который бесшумно вошел в комнату сына с маленьким свертком в руках. Тинчень робко улыбнулся и спросил:

– Что это?

– Подарок. Для тебя. – Цю присел на корточки рядом с Тинченем. – Я хотел подождать, пока подрастешь, но… Скоро тебе исполнится девять. Ты и так уже достаточно взрослый.

– Тебя не будет на моем дне рождения? – жалобно спросил ребенок.

Цю покачал головой и отвел взгляд.

– Наверное, не получится, – пробормотал он.

Тинчень потянул за веревочку, открыл коробку и задохнулся от восторга:

– Столовые палочки! Серебряные!

– Да. Из Бангкока.

Мальчик долго разглядывал дорогой подарок, потом отложил его, обвил руками шею отца и стал раскачиваться, пока они вместе не повалились на пол.

– Ты доволен? – прошептал Цю.

– Очень. – Тинчень откинул голову, чтобы видеть отца. – Только…

– Только что?..

– Мне хочется, чтобы ты был здесь на мой день рождения.

– Я понимаю. – Цю прижал к себе сына. – Но ты теперь совсем взрослый и можешь обойтись без меня.

– Ты уезжаешь навсегда? – Глаза мальчика широко распахнулись. Какие чувства обуревают его, думал Цю, страх, любопытство, понимание?

– Нет, Тинчень, не плачь.

– Ты должен вернуться! Должен!

– Конечно, я вернусь! Иногда… иногда папам приходится уезжать далеко, чтобы выполнить свою работу. Надолго, очень надолго. Но это не означает, что они не любят свою семью. Не плачь. Ты не должен плакать.

Мальчик неловко вытер слезы, стараясь справиться с собой.

– Я не плачу.

Цю поцеловал его. Множество слов готовы были сорваться с губ – утешительных, ласковых, назидательных. Но какой в них смысл? Он уезжает – вот что главное. Уезжает.

– Можно, я буду писать тебе, папа?

Цю отрицательно покачал головой.

– Почему?

Отец только улыбнулся. Как объяснить ребенку, что обычное письмо из дома может вызвать целое расследование и закончиться казнью?

– Я привезу тебе много красивых вещей, когда вернусь. – На слове «когда» Цю почему-то поперхнулся. – Тебе идет этот костюм.

– Он похож в нем на иностранца.

Обернувшись, Цю увидел, что в дверях стоит Цинцин.

– Тебе тоже не мешало бы приодеться, – буркнул Цю.

Цинцин вспыхнула.

– Вот и купил бы хоть раз что-нибудь мне, а не только ребенку. Я пришла сказать, что завтрак готов. – Она еще постояла, глядя на отца с сыном. Цю держал перед собой Тинченя, словно щит. Ее тонкие губы изогнулись в горькой усмешке. – Иди и поешь, пока горячее.

– Спасибо. – Цю, стараясь избежать ссоры в этот последний день своего и так слишком короткого отпуска, собирался с мыслями, чтобы сказать что-нибудь приятное. – Он так быстро растет. Я горжусь моим сыном.

– Нашим сыном, – холодно поправила его жена и вышла из комнаты.

Цю вздохнул и крепко обнял Тинченя.

– Маме будет одиноко, – тихо сказал он. – Обещай, что присмотришь за ней, пока меня не будет.

– Обещаю.

– Хороший мальчик. Вот вырастешь и отправишься путешествовать, как папа, правда?

– Туда, где будешь ты?

– Возможно, – улыбнулся Цю. – Когда-нибудь.

Тинчень задумался.

– Не знаю. Мне нравится здесь, с мамой. И с тобой. Ой, папа, папочка, я не хочу, чтобы ты уезжал. Пожалуйста, не уезжай.

Они опять крепко обнялись, не решаясь сказать ни слова. Наконец Цинцин позвала снизу:

– Завтрак остынет!

Цю осторожно разомкнул тонкие руки сына и поцеловал его в щеку.

– Пошли, Тинчень, – ласково сказал он. – Пора.

Около Шуйтоу, в тысяче восьмистах километрах к югу от Пекина, шофер свернул с магистрали влево, к Тунаню, направляясь к восточному побережью. Местность была зеленая и холмистая, и близость моря приносила долгожданное облегчение от навязчивой июньской жары. Машина преодолевала один за другим крутые повороты. Оказавшись на краю обрыва, шофер сбавил скорость.

– Остров Циньмэнь.

Цю подался вперед, всматриваясь в ветровое стекло. Вот он, Циньмэнь, один из последних форпостов тайваньских мятежников, которые еще называют его Квэмой. Он расположен ближе всего к материку. Цю почему-то ожидал увидеть нечто более суровое, но открывшаяся перед ним картина была вполне обыденна: массивный плодородный гористый остров и несколько островков поменьше, более плоских, лежащих между ним и материком. Голубой пролив, разделявший два Китая, был уже, чем предполагал Цю, – его легко можно было пересечь на шлюпке.

Когда водитель переключил скорость, Цю обратил внимание, что вдали, к северу от большого острова, внезапно началось какое-то движение. Белый столб воды взметнулся в воздух на высоту около пятидесяти футов, наклонился влево под напором ветра и медленно опустился обратно в море.

Цю почувствовал, как заколотилось сердце. Он мог придумать только одно объяснение этому явлению.

Его догадка подтвердилась, когда они достигли последнего перед побережьем контрольного пункта. Старший офицер вручил Цю звуконепроницаемые наушники: материковый Китай возобновил артиллерийский обстрел Циньмэня, или, как его называли на континенте, Цзиньмэня.

Пока машина, подскакивая на ухабах, преодолевала последние сотни метров проселочной дороги, Цю тщетно пытался сообразить, в чем смысл этой перестрелки. Он знал, что в пятидесятых годах коммунисты совершили ряд налетов на Циньмэнь и еще один, оставшийся за Тайванем бастион, – остров Майзу, расположенный выше по побережью. Но действия не перешли на территорию противника, атаки были отбиты с большими человеческими жертвами. Потом наступило время «странной войны», когда обе стороны обстреливали друг друга, но только по нечетным дням месяца. Политика нерешительности, рассчитанная на то, чтобы ослабить противника и сохранить собственные ресурсы, была обречена на провал.

Затем, в первый день 1979 года, на острова пришел мир, и обе стороны втянулись в дипломатические авантюры, продолжая войну другими средствами. Архивы спец-подразделения, известного под названием бригада «Маджонг», были переполнены отчетами об усилиях «агитпропа», некоторые из которых были по-своему остроумны. Материковый Китай использовал постоянный ветер для переправки на Циньмэнь листовок на воздушных шарах, наполненных горячим воздухом. Тайваньцы, не желая уступать противнику в изобретательности, набивали своими листовками брюхо выловленной рыбе, а запуганные или подкупленные рыбаки с материка, плававшие слишком близко от Тайваня, перевозили домой эту кулинарную пропаганду. Но в основном обитатели захолустного уголка юго-восточного Китая были предоставлены самим себе.

Теперь перестрелка возобновилась. И даже по четным дням. Машина Цю подъехала к небольшой забетонированной площадке, расположенной между двумя острыми выступами черной скалы, и он вышел. Береговая линия была здесь неровной. Повсюду громоздились клыкастые скалы, и их однообразие нарушала лишь редкая поросль колючего, овеваемого всеми ветрами кустарника. Цю стоял на высоте около ста метров над узкой каменистой полоской берега. Впереди простирался большой остров Циньмэнь, отчасти скрытый от глаз одной из скал. Изгибаясь полукругом, она образовала маленькую бухточку с лазурной спокойной водой. Цю заметил на вершине скалы четырех человек, одетых в ярко-зеленую форму Народно-освободительной армии. Рядом лежали мешки с песком. Очевидно, передовой наблюдательный пост. Они сидели спиной к Цю на расстоянии нескольких сотен ярдов на другой стороне бухточки – совсем близко, если идти по прямой, но извилистая тропинка, ведущая к наблюдательному посту, отпугнула бы и горного козла.

На краю бетонированной площадки Цю обнаружил железную лестницу, ведущую на широкую террасу с оградой из мешков с песком, и спустился. С террасы, расположенной в двадцати футах ниже того места, где стояла машина, вид на Циньмэнь был еще хуже.

Справа несколько грубых ступеней, выбитых в скале, вели к приземистой бетонной башне. На последнем этаже два огромных окна по торцу выходили на море. На плоской крыше торчало несколько радиомачт, позванивавших на ветру. Командный пункт размещался таким образом, что обзор позиций противника был полный.

Цю медленно прошел по террасе, по лестнице, ведущей к башне. Вокруг стационарного бинокля собралось пять человек. Все, кроме одного, были в форме. Тот, что в гражданском, присел возле бинокля, вглядываясь в море. Когда Цю подошел, он выпрямился, и полковник узнал Сунь Шаньвана.

Сунь что-то сказал стоявшему рядом офицеру, и тот незамедлительно направился к лестнице, с которой только что спустился Цю, прихватив с собой коллег. Глава Центрального разведывательного управления Китая снова направил свое внимание на пролив.

– Можете определить расстояние? – обратился он к Цю.

Тот облизнул губы.

– Ну, скажем… две тысячи метров.

– Неплохо. На самом деле ближайшая точка, вот здесь, в двух тысячах трехстах десяти метрах от материка. Человек может без труда переплыть это расстояние.

– Конечно.

– И, возможно, нашим людям придется это проделать.

Цю не смог скрыть тревоги:

– Вы хотите сказать… что планируется вторжение?

Не ответив, Сунь прищурился и протянул руку.

– Смотрите!

Цю перевел взгляд на наблюдательный пост, ютившийся на скале. Там кто-то поднимал красный флаг. В то же мгновение на берегу Циньмэня полыхнуло пламя, и Сунь Шаньван схватил Цю за руку.

– Ложись!

Сначала Цю не понял смысла сказанного, потом его осенило: в перестрелке участвовали обе стороны. Он бросился ничком на землю, забился в угол между террасой и мешками с песком и нацепил наушники. Почти сразу же раздался пронзительный свист, похожий на гудок скорого поезда, потом свист перешел в крик, а крик превратился в вопль…

Грохот взрыва, пробив наушники, как будто воткнулся в мозг и застрял там, вибрируя мучительно долго и постепенно затихая. Подняв голову, Цю увидел, что Сунь Шаньван уже встал.

– Слишком близко, поэтому неудобно, – сказал Сунь, когда они сняли наушники.

– Где?.. Я не видел…

– Позади нас. Их дальномеры лучше наших. Впрочем, обе стороны не слишком стараются.

Цю поднялся на ноги и отряхнулся.

– Это просто разминка. Они не могут понять, что мы собираемся делать. В международной прессе пока не появилось никаких сообщений. Тайбэй не знает, то ли это игра, то ли мы мобилизуем силы наступления по всему фронту.

– Так что же это все-таки?

– Пока трудно сказать, но перемены близки. Вопрос о Тайване теперь стоит первым в повестке дня Политбюро. Знаете почему?

Цю покачал головой.

– Потому что они наконец решили, что смогут победить. Мне категорически велели отменить все остальное. Приказы очень просты: я должен контролировать систему военной безопасности в провинции Фуцзянь и ужесточать ее в любое время и любыми средствами, если это будет необходимо. Вот почему вы здесь. Я хотел встретиться до вашего отъезда. В Пекине свидеться не придется, поэтому вы здесь.

– Я не жалею. Это интересно.

– Но не безопасно. Мне тоже хотелось понять, что чувствуешь при виде того, как один озлобленный китаец стреляет в другого. И должен сказать, мне это не нравится. – Сунь покосился на Цю. – А вам?

Полковник пробормотал что-то невнятное – сразу сообразить не мог. Ответ на вопрос Суня был настолько очевиден, что Цю чувствовал себя как перед судом.

– Кто начал? Это так странно после всех лет…

– Кто вообще начинает вещи такого рода? Вы же знаете, как это бывает: одна сторона говорит одно, другая – другое.

– Простите мою дерзость, но, если после долгих лет мира кто-то нажимает кнопку и стреляет фугасными снарядами в густонаселенный остров или с этого острова… вы должны знать, кто именно.

Сунь промолчал.

– И почему этот человек нажал на кнопку?

– Это вне моей компетенции. Я не политик. Соображения о том…

Очередной взрыв прервал его на середине фразы. Цю молча смотрел на знакомую теперь картину: водяной столб вырвался вверх и опал.

– Во всяком случае, обстановка в Тайбэе покажется вам более мирной, чем здешняя.

– Не могу притворяться, что счастлив, отправляясь в Тайбэй.

– Вполне естественно.

– Боюсь, мои способности притупились.

– Вы имеете в виду то, что случилось в Бангкоке? Но вы, кажется, справились с этой проблемой весьма успешно.

– Разве? Когда не сумел распознать в Сэме Крейслере врага?

– Но он вовсе не враг! Мы проверяли неоднократно: наемные убийцы очернили его. Вы знаете, что Крейслер был по уши в долгах?

– Нет.

– Конечно, нам надо было от него избавиться: ни один банк не позволит себе нанимать управляющим должника. Так что не сокрушайтесь, что не сумели распознать в Крейслере то, чего в нем не было.

– В таком случае кто же те люди, которые пытались убить меня?

– Точно не известно. Но чем проще гипотеза, тем она лучше. Очевидно, Советы хотели отомстить вам и «Дьюкэнон Юнг» за уничтожение своего банка. «Дьюкэнон Юнг», в отличие от вас, вне пределов их досягаемости.

– Если Советы способны меня раскрыть даже в роли сингапурского управляющего банком, значит, это по силам и тайваньцам.

– Но у Тайваня нет официальных связей с Советским Союзом. В противном случае мы не посылали бы вас туда. Вы попали бы в слишком тяжелое положение.

– Но зачем тогда мне туда ехать?

– Дело в том, что нам представилась уникальная возможность. Национальное правительство наконец дало разрешение Китайскому зарубежному инвестиционному банку создать там свой филиал и принимать вклады. Мы предложили вас в качестве управляющего, и Тайваньский банк согласился.

– Боюсь, вы чрезмерно доверчивы.

– Почему же? Этот банк – вполне достойный представитель юго-восточной группы азиатских банков. Никто не заподозрит, что мы оказываем влияние на его деятельность. Да и вы сами стали известным банкиром, имеете репутацию высокого профессионала. Когда два года назад мы внедрили вас в Сингапур, были приняты все меры, чтобы снабдить вас убедительной легендой. Никто не знает, кем вы являетесь на самом деле.

– Пусть так, но что, Господь свидетель, я могу сделать там полезного?

– Разве не понятно? – Сунь Шаньвана стала раздражать наигранная, как ему показалось, недогадливость подчиненного. – У вас уже налажены прочные связи с человеком по имени У Тайцзи, который в Сингапуре занимался банковскими операциями с Китайским зарубежным. Нам известно, что У тайно пытается закупать оружие, что через него открывается путь к «Нашей Формозе». Кого же еще можем мы послать, как не вас?

Цю опустил голову.

– Простите, – сказал он, но в его голосе прозвучало упрямое несогласие.

Сунь положил руку ему на плечо.

– Есть еще кое-что, – тихо промолвил он. – Вас проинформировали о проекте «Апогей»?

– О суперкомпьютере?

– Да. Я уже говорил: Политбюро полагает, что мы сможем выиграть войну с Тайванем и «Апогей» – единственная причина их уверенности. Вы будете отвечать за безопасность этого проекта, Цю Цяньвэй. Помните: этот компьютер создается для материкового Китая. Если тайваньцы доберутся до него, это будет катастрофой.

– Все это так, но я совершенно не могу понять, почему в таком случае компьютер делают на Тайване?

– Группа компаний «Дьюкэнон Юнг» – автономна. Это одна из сильнейших торговых компаний на Дальнем Востоке. Мы не можем диктовать им свою волю, особенно когда главный директор принимает решение, целесообразное с коммерческой точки зрения: создавать машину в стране, которая обеспечивает массу побудительных стимулов к работе.

– Но военное значение «Апогея», конечно, перевешивает…

– Вот тут вы попали в точку! Но не могли же мы сказать Саймону Юнгу о военном значении «Апогея»! Это государственная тайна.

– Он не дурак, должен был догадаться, для чего нам нужен компьютер.

– Возможно. Так или иначе, но было решено позволить Саймону Юнгу следовать его коммерческой интуиции и осуществлять проект там, где он пожелает. На наших плановиков явно произвел впечатление и довод о том, что лучший способ отвлечь подозрения – это дать гарантию мировой общественности, что компьютер не имеет никакого отношения к Китаю, что позволяет делать его на Тайване.

– Я все-таки думаю, что это авантюра.

– Пожалуй. – Сунь помрачнел. – Там обнаружились задержки.

– Задержки?

– Да. И нам не дали удовлетворительного объяснения. Мы должны решительно поговорить с «Дьюкэнон Юнг». Пока они ведут нашу сверхсекретную работу на глазах у мятежного правительства, на их территории, мы не можем более позволить себе самоуспокоенность. Некоторые ситуации можно терпеть только непродолжительное время. Эта относится к их числу.

– Рад слышать. Когда будет готов «Апогей»?

– Мы подозреваем, что «Дьюкэнон Юнг» потерпела какую-то серьезную неудачу. Но имейте в виду, это всего лишь догадка. Они говорят, что мы получим компьютер к концу года. Это означает, что надо продлить срок контракта. И мы решили, хотя и неохотно, подарить им отсрочку.

– Замечательно.

– Но с условием: больше никаких задержек! Дальнейшая потеря времени повлечет наказание.

– Какое?

– Если работа над «Апогеем» опять не уложится в расписание даже на один день, мы поставим «Дьюкэнон Юнг» перед выбором: или они выплачивают нам наши капиталовложения вместе с обусловленной процентной ставкой, или их ученые будут работать в упряжке с нашими специалистами.

– На мой взгляд, вполне разумно. Но вы понимаете, что вывоз установки с Тайваня потребует не меньших затрат, чем выплата долга Народной Республике?

– Понимаем, но, к сожалению, не видим альтернативы. Я не сомневаюсь, что «Апогей» должен быть закончен к началу следующего года.

Сунь хотел продолжить, как вдруг движение на море привлекло внимание Цю.

– Поднят красный флаг! – вскричал он.

Оба бросились под защиту мешков с песком. Мощная волна ударила по наушникам Цю. Вокруг него со стуком посыпались обломки скальной породы. Он взглянул вверх: три верхних ряда мешков свалились на террасу, некоторые порвались, и песок рассыпался.

Цю встал и поднес к глазам бинокль, чтобы посмотреть, какой нанесен ущерб. Линия горизонта изменилась. Всего минуту назад Циньмэнь частично загораживала скала, на которой затаился передовой наблюдательный пост. Теперь там ничего не было, кроме нескольких острых гранитных обломков, устремленных ввысь, словно сталагмиты.

Цю направил бинокль на море, рассматривая валуны на другой стороне узкого залива, и уловил ярко-зеленое пятно. Зеленое, что-то зеленое…

Цю Цяньвэй… с вами все в порядке? – Сунь подполз к нему на коленях. – Прошу вас, помогите.

Оставив бинокль, Цю бросился к шефу. На мгновение Суню показалось, что под ним закачалась земля, но вскоре ему удалось обрести равновесие.

– Вы что-нибудь видите? – спросил он хриплым каркающим голосом.

– Ногу, – спокойно ответил Цю. – На скале. Оторвана по самое бедро, но форменные брюки целы.

Сунь Шаньван уставился на него как на сумасшедшего, но Цю как ни в чем не бывало продолжал докладывать:

– На ноге остался ботинок. В воде, метрах в десяти от ноги, плавает что-то похожее на плечо, обнаженное, при нем часть человеческой головы. Рядом форменная фуражка. Это все. – Цю помолчал. – Хотите взглянуть сами?

– Нет, спасибо, полковник. – Сунь стряхнул с рубашки гранитную крошку с таким видом, словно мелкие осколки прилетели с другой планеты.

– В Политбюро правы, – резко произнес он. – Настало время покончить с этим абсурдом.

– Я рад, что увидел все это перед тем, как отправиться на задание. Хоть какая-то ясность. Буду помнить о том, что я делаю и зачем.

Сунь вытащил из нагрудного кармана квадратик папиросной бумаги и протер очки.

– Вы должны ехать через две недели. – Сунь пристально наблюдал за лицом Цю, словно не был уверен, что тот согласится. – Вы, кажется, не слишком довольны?

Цю поморщился:

– Тайвань… не люблю ни Саймона Юнга, ни его партнеров.

– Естественно. Ваше последнее задание едва не провалилось по его милости.

– Он похитил моего сына!

– Он держал вашего сына в качестве заложника, чтобы добиться свободы для себя и своей семьи. Вы сделали бы совершенно то же самое на его месте.

– Возможно. Но он создал мне семейные проблемы, которые… – Цю резко смолк, готовый откусить себе язык.

Сунь прищурился:

– Что?

– Ничего. Это неважно.

– Ваше благополучие очень важно.

Цю покачал головой, но поделиться ему хотелось.

– Моя жена стала чересчур осторожной. Вот и все.

– Понимаю. – Сунь внимательно посмотрел на него и сказал: – Отсюда вы поедете в штаб командования Военной зоны Фуцзяни. Потом – в Сингапур, через Шанхай и Гонконг. Все необходимое для вашего путешествия будет передано вам в надлежащее время. И еще, полковник…

– Да?

– Мне было бы интересно узнать в свое время, как Саймон Юнг отреагирует, узнав, что новый управляющий банком по совместительству и дивизионный командир бригады «Маджонг»!

Цю едва заметно усмехнулся:

– Я пришлю вам почтовую открытку, господин начальник.