Текст книги "Врата Совершенного Знания"

Автор книги: Джон Тренейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Глава 10

Над каминной доской висел листок бумаги в черной деревянной рамке. Он был испещрен китайскими иероглифами, написанными, видимо, в спешке; в углу осталось смазанное красное пятно, похожее на чернильную печать. Нынешний обитатель дома (он из скромности отрицал бы любое предположение о том, что является его обладателем) очень гордился этой реликвией. Он обычно показывал ее всем своим гостям, как один из тех немногих документов, написанных рукой Мао Цзэдуна, которые еще остались у частных лиц. Сначала гости застывали в благоговейном трепете, но потом, разобрав иероглифы, хмурились, и хозяин разражался хохотом по поводу шутки, которая никогда не приедалась. Драгоценный листок, наследие революционного прошлого, представлял собой квитанцию для прачечной.

Дверь отворилась, и Сунь Шаньван быстро отвел взгляд от рамки. Вэнь Мэн, первый секретарь председателя, уже был готов сопровождать его, но Сунь успел шепнуть:

– Извините, я опоздал.

– Не думаю, чтобы они скучали без вас. Играют в бридж.

– Двое на двое?

– Ага.

Сунь глубоко вздохнул и направился в заднюю комнату. Там сидели четверо мужчин. Вся комната была погружена во мрак, только карточный стол ярко освещался подвесной лампой. Прямо на него смотрело призрачное лицо – плоское, белое, с двумя провалами вместо глаз. Оно то исчезало, то появлялось в зависимости от движений мужчины напротив, сидящего спиной к двери. Потом на лице призрака появилась победная улыбка. Сунь услышал, как карта шлепнулась о стол, и все играющие застонали.

Белое привидение с шумом сплюнуло в плевательницу, стоявшую позади его кресла, и произнесло:

– Проигравшие платят.

Опять раздались стоны.

– Ну-ну, никаких отговорок. Пора произвести расчет.

– Я слишком стар для этого, – проворчал чей-то голос из темноты.

– Значит, слишком стар и для того, чтобы командовать военно-воздушными силами, мошенник. Уходи в отставку! Или в отставку, или ползи…

Партнер белого привидения не пошевелился, а двое мужчин, сидевшие с другой стороны стола, медленно поднялись с кресел и опустились на четвереньки.

– Ты первый.

– Нет, ты.

– Ай-я!

Под ободряющие возгласы призрака один из проигравших пополз под карточным столом и появился с другой стороны, сопя и ругаясь на чем свет стоит. Его менее ловкий товарищ последовал примеру. Сунь, словно зачарованный, смотрел, как хрупкий столик ходит ходуном. Только когда оба проигравших опять уселись, он шагнул вперед.

– Извините, я опоздал, товарищ председатель.

Привидение вскинуло руку в приветствии.

– Вы не опоздали. Сначала нужно было разбить этих ребят в пух и прах. Включите свет, Шаньван.

Сунь повиновался. Повернувшись снова к столу, он заметил, что неудачливые игроки стряхивают друг с друга пыль, старательно избегая его взгляда. Тут стоял вопрос о чести, хотя и не слишком остро. Все пятеро мужчин, находившиеся в этой комнате, пережили Великий поход и столько вынесли в те горькие времена, что им нечего было стесняться друг друга. Все они, включая председателя Народной Республики Китай, время от времени оказывались под карточным столом. А в те годы, когда власть еще не въелась в их души подобно целительному бальзаму, приходилось делать и кое-что похуже.

Председатель сделал знак двоим, что пришла пора уходить. Ци Минзун и Линь Хун, командующий военно-воздушными силами и адмирал китайского флота, попрощались. Председатель проводил их до двери, подшучивая над результатами игры.

– Давайте устроимся поудобнее, – предложил председатель, вернувшись.

Он уже больше не походил на привидение, этот небольшого роста худощавый старик со сверкающими глазами и живой улыбкой. Сунь исподтишка бросал удивленные взгляды на своих соратников по борьбе.

Председатель. Загадка, вечная загадка. В стране, где непременным условием считалась предсказуемость действий, этот человек каким-то образом ухитрился одержать победу, причем совершенно неожиданно. Теперь он, восьмидесятилетний старик, всю жизнь заядлый курильщик, еще обладал невероятной энергией, вкусом к жизни и по-прежнему ясным умом.

Волосы у него были редкие, зачесанные назад, лоб открытый. Лицо всегда казалось Суню похожим на мордочку маленького упрямого мопса. Подбородок выступал вперед, взгляд пронизывающий, то теплый и дружелюбный, то бесстрастный и пустой. Тонкогубый рот выдавал скрытую жестокость – он мог с улыбкой вынести смертный приговор. «Иголка в стоге сена» – так называл председателя Мао Цзэдун. Человек резкий и в то же время тактичный. Нет смысла даже пытаться понять его.

Потом внимание Суня переключилось на Ван Гоина – шестидесятичетырехлетнего маршала Народной революционной армии, преемника легендарного, теперь уже совсем дряхлого главнокомандующего Ян Дэчжи. Для китайца он считался высоким, и лицо его можно было назвать привлекательным, если бы не зоб, который обезображивал слева шею, и не склонность к облысению. Во время разговора во рту Яна между почерневшими осколками зубов тускло поблескивали две золотые коронки. Ци, Ван и Линь, три «молодых тигра» военной верхушки, были выпускниками элитной академии Вампу в Гуаньчжоу, этот триумвират связывали и личные отношения.

Председатель отпил глоток чаю и закурил сигарету «Панда».

– Ладно, – сказал он. – Я скоро умру. А вы, ребята, сделаете что-нибудь, чтобы завоевать для меня Тайвань, пока я жив, а? История слишком затянулась.

Сунь кивнул.

– Но как положить этому конец?

Председатель выразительно махнул рукой в сторону своего главнокомандующего.

– Вот он знает. Ты читал его последний рапорт?

– Да, он у меня с собой.

Все трое открыли свои копии рапорта. На первой странице ничего не было, кроме одного графического элемента – искусно выполненной каллиграфом «откидной влево», входящей в состав многих иероглифов. Этим знаком кодировался военный план вторжения на Тайвань. Ван откашлялся.

– Всегда существовали две проблемы – одна стратегическая, другая политическая. Они взаимосвязаны. Во-первых, о стратегии. Мы во всех отношениях превосходим тайваньцев численностью. Мы можем нацелить на Тайвань все наши пусковые установки. У них есть кое-какое ядерное оружие, но мы не знаем, сколько его. В любом случае ясно, что ни одна из сторон не будет его использовать, разве что в самом крайнем случае. В нашей армии три миллиона шестьсот тысяч человек, у них… впрочем, сами на досуге просмотрите эти цифры. Мы можем разбить Тайвань за неделю, если захотим.

– Но мы не хотим этого, – вставил Сунь.

– Конечно, – согласился председатель. – При таком неожиданном массированном ударе все будет уничтожено. Продолжай.

Ван перевернул страницу.

– Долгое время этот план был просто теоретической выкладкой: примерно половина наших войск, что-то около полутора миллионов человек, были сориентированы в направлении границ с Россией и Вьетнамом, лицом к лицу с сорока четырьмя советскими дивизиями. Теперь, когда пакт Москва – Пекин подписан и ратифицирован, мы можем частично передислоцировать эти силы. Кроме того, надо иметь в виду, что тайваньский договор с Соединенными Штатами о взаимной обороне был аннулирован много лет назад. Тайвань оказался в одиночестве.

– Так что же нас останавливает? – спросил Сунь Шаньван, который знал ответ, но боялся услышать его.

– У наших солдат душа не лежит к войне со своими братьями, живущими на другой стороне залива, – это раз. Но, что еще более важно, они чертовски хорошо знают, что эти братья сражаются лучше их!

– Вы хотите сказать, что в конечном итоге мы должны выиграть, но такой финал может наступить не скоро? – Сунь покачал головой. – Тогда эти ренегаты получат именно то, чего добиваются: время, чтобы склонить общественное мнение на свою сторону.

– Да. – Председатель затушил сигарету, выпустил струю коричневой слюны в плевательницу и тут же закурил следующую. – Поэтому нам нужно нанести удар неожиданно. Предоставьте нам эту возможность, а мы уж используем ее, учитывая, что за нашими спинами стоит новый союзник – Советы.

Ван опустил голову.

– В самую точку.

– Итак. – Председатель пролистал бумаги, отыскивая помеченную страницу. – А, вот! «Левый удар» предлагает начать вторжение с острова Цзиньмэнь…

– Если мы сумеем занять остров, это послужит существенной деморализованности тайваньцев и соответственно повысит боевой дух наших сил. Но именно на Цзиньмэне националисты сконцентрировали лучшие свои войска и вооружение… По крайней мере, шестьдесят тысяч человек.

– Ты хочешь сказать, что Цзиньмэнь нужно атаковать с воздуха?

– Именно. До последнего времени костяк наших военно-воздушных сил составляли примерно четыре тысячи «МИГ-17» и «МИГ-19». Прекрасные самолеты, но они уже давно устарели. Кроме того, нам необходимы опытные пилоты, а многие из летчиков, обслуживающих эти машины, слишком стары в возрастном отношении, чтобы служить в действующей армии. – Ван помедлил, поняв, что ступил на зыбкую почву.

– В трудные времена «чисток» многие молодые кадры были уволены. Мы еще не нашли, кем заменить их.

Сунь чувствовал, что его внимание ускользает. Он пытался следить за рассуждениями Вана, но его мысли возвращались к странному заявлению: «До последнего времени костяк наших военно-воздушных сил…»

– И что все это нам дает? – спросил председатель.

Ван пожал плечами:

– Мы можем потерять треть наших истребителей в первые же три часа, когда против нас выступят вражеские «Ф-5Е», а затем они будут сдерживать нас, не давая передышки, две или три недели.

– Это нехорошо.

– Согласен.

– А если нанести удар прямо по основному острову?

– Трудно, – отозвался Ван. – Нам придется высадиться без тяжелой артиллерии на хорошо защищенный берег, где базируются две пехотные дивизии и два танковых полка, у которых на вооружении легкие танки. Мы опять-таки понесем тяжелые потери и нас будут сдерживать, возможно, не недели, а месяцы. И в конце концов промышленность и сельское хозяйство Тайваня будут в основном уничтожены.

– Так. И что же делать?

Ван перевернул еще несколько страниц.

– Мы должны уничтожить военно-воздушные силы Тайваня в один день.

– И это можно сделать с помощью так называемых… ах да, вот это место: «умных бомб»?

– Да. Правда, тут целая история. Впервые их использовали американцы. В общих чертах, это ракеты, которые управляются телевизионной камерой, установленной в носовой части. Камера посылает видеосигналы в автоматическую систему слежения, направляете эту штуковину на противника, а компьютер делает все остальное. Но самого по себе этого средства недостаточно.

– Не понимаю почему, – удивился Сунь.

– Во-первых, из-за пилотов, – объяснил Ван. – Они, с моей точки зрения, не успеют даже сориентировать боевые машины в нужном направлении. Нам необходимо нечто похожее, но гораздо более оперативное.

Сунь вернулся к последней странице рапорта.

– Беспилотный самолет с системой реагирования на голос, обеспечивающей мгновенное применение автоматического оружия.

– Именно. И у нас уже есть такой самолет… или еще нет?

Сунь заметил, что оба собеседника ждут от него ответа.

– Я не понимаю, как это может помочь вам, – притворился он.

– Но это же так просто! – Ван с шумом захлопнул папку. – У нас много устаревших самолетов. Последние десять лет мы строим новые, лучше прежних. Все, что нам нужно, – это сделать из старых самолетов, из этого железного хлама, беспилотные самолеты и установить на них «Апогей». Мы направим их на тайваньцев устными приказами с земли и, не рискуя своими людьми, одним ударом разобьем основную часть тайваньских военно-воздушных сил… а затем пошлем современные истребители, чтобы они довели дело до конца. А теперь скажите, когда вы ожидаете получить «Апогей»?

– Простите, но я все еще не вижу в этом логики. У вас уже есть «умные бомбы», так зачем вообще нужен «Апогей»?

– Я уже говорил, что их недостаточно. А к тому же пилоты небольшого ума. Это лишь одна причина, как я сказал. Сами по себе «умные бомбы» не выманят военно-воздушные силы тайваньцев из их убежища, а ведь именно их уничтожение – ключ к успеху. Мы не хотим использовать против Тайваня «умные бомбы», то есть управляемые ракеты, ибо это приведет к непоправимым разрушениям и потерям среди гражданского населения, а тайваньцы на них все равно наплюют.

– Как это «наплюют»?

– А так. Их самолеты будут спокойненько стоять в хорошо защищенных ангарах, а потом, когда обстрел ракетами закончится, они выведут свои самолеты и перестреляют наших людей. Нужно заманить в ловушку командование ВВС, вызвать их самолеты в воздух, а иначе мы проиграли. Значит, мы должны послать наши самолеты. Так что прекратите увиливать, Шаньван, и скажите нам правду: когда мы получим «Апогей»?

– Думаю, скоро. Но сначала я хочу сам задать несколько вопросов. В случае военного вторжения риск будет астрономически огромен. Соединенные Штаты Америки вмешаются почти наверняка.

– Нет, если мы нанесем молниеносный удар. Вьетнам кое-чему научил американцев.

– Не согласен. Но это только один аспект. Советский Союз может оказаться ненадежным. Тут много тонкостей. Какие альтернативы? Существует ведь такое понятие, как экономическая война. Мы можем наложить эмбарго на торговлю, уморить голодом этих ренегатов.

– И что тогда? – устало спросил Ван. – Я сам вам отвечу. Во-первых, мы позволим тайваньцам выиграть время, и они, как и весь остальной мир, получат совершенно ясное представление о наших намерениях. А что последует за усилением эмбарго? Изнурительная воздушная война, длительная кампания, которую поведут бунтовщики, чтобы сохранить свою морскую торговлю? В действительности, товарищ председатель, я стою полностью за мирное решение, однако не вижу выхода в том, что предлагает Шаньван.

– Шансов на успех у вашего плана не больше, маршал. Примите во внимание также и оборотную сторону этого дела – коммерческие потери.

– Оборотную сторону?

– Да. Допустим, мы сумеем каким-то образом удержать американцев от вмешательства. Но возникает проблема взаимоотношений с нашими западными торговыми партнерами. Что, если они решат отказать нам?

– Нам по опыту известно, что в смысле торговли Запад больше нуждается в Китае, чем Китай в Западе, – сказал председатель. – Мы представляем собой последний из оставшихся в мире, не в полную силу задействованный рынок капиталистического экспорта.

– Рискованно. Бойкот наших товаров…

– Этого никогда не произойдет. А даже если и так… Наша торговля с советской Россией и ее союзниками восточного блока идет настолько хорошо, что мы сумеем выжить, не поставив себя в зависимость от Запада.

Сунь Шаньван почти исчерпал свой запас аргументов, но у него оставалась еще одна карта.

– Сколько времени вам понадобится для переоборудования устаревших самолетов? – спросил он Вана. – На это могут уйти годы. «Апогей» здесь не поможет.

– Процесс переоборудования очень близок к завершению.

Лицо Суня оставалось бесстрастным, но в глубине души он был ошеломлен. Он попытался подсчитать, чего это стоило, какие огромные суммы ушли из годового бюджета. Путь мог быть только один. Глаза Суня скользнули по лицу председателя. Старик улыбнулся.

– Прошу прощения, – с легкой насмешкой сказал он, – но это решение приняли военные. Моей вины тут нет.

– А мой предшественник был в курсе?

– Даже Папа не знал.

Сунь вдруг почувствовал, что сидит рядом с незнакомыми людьми. Те разглядывали его с сочувствием, но не могли определить по глазам, какова его реакция.

– Но… – Сунь был в растерянности. – Не имея «Апогея», без компьютерной техники, откуда специалисты могли знать, в каком направлении работать?..

– Очень просто. Работа над «Апогеем» началась как военный проект, к которому «Дьюкэнон Юнг» подключилась на относительно поздней стадии. Нашим людям нужно было получить только технические инструкции и точные результаты обмеров, а также сведения об энергетических затратах. Им и не требовалось знать, как работает компьютер, они никогда не располагали такой информацией.

– Понятно. – Во рту у Суня все пересохло. – Конечно, это было правильное решение.

– Спасибо. – Председатель вздохнул. – Должен сказать, сначала я был на вашей стороне, но теперь сомневаюсь. Экономический удар – да, это хорошая идея. Вы уже реализуете ее и можете продолжать в том же духе, но дело продвигается медленно, не так ли?

Суню нечего было ответить.

– Разумеется, медленно. Не будет никаких эмбарго, не будет и блокады Тайваня. А я спешу. Тайвань отказывается сдавать позиции. – Председатель повысил голос, мускулы лица напряглись от гнева. – Я нахожу эту ситуацию нестерпимой! Есть только один Китай, и Тайвань – это часть нашей территории! – Он стукнул кулаком по ладони другой руки. – За кого нас принимают эти люди?

Копия рапорта об операции «Левый удар», лежавшая рядом с Сунем, соскользнула на пол, но он даже не заметил.

– А как насчет Политбюро? – пробормотал Сунь. – Они примирятся?

Ван хмыкнул, но председатель отнесся к этому вопросу всерьез.

– Да, – сказал он наконец. – Это отвлечет их внимание от некоторых моих планов, которые они не слишком приветствуют: возобновление свободного предпринимательства и так далее. Полагаю, что вы сами увидите, как эта операция сплотит Политбюро.

– А на Советы вы можете положиться? Я им доверяю не больше, чем они нам. Особенно после исчезновения нашего истребителя.

– Вы действительно думаете, что русские украли его?

– Совершенно уверен в этом. – Теперь рассердился Сунь. – Не доверяйте им, товарищ председатель.

– Ну, мне не придется делать это долго.

Сунь вздохнул и развел руками, показывая, что сдается.

– «Дьюкэнон Юнг» столкнулась на Тайване с серьезными трудностями. У меня не было иного выбора, кроме как предоставить им дальнейшую отсрочку. Юнг заверяет меня, что «Апогей» будет в любом случае готов к февралю.

Председатель вздернул подбородок и посмотрел на Вана. Маршал задумался.

– Тридцатое апреля.

– Вот так-то, – вкрадчиво сказал председатель. – У вас осталось немного времени для экономической войны, Сунь Шаньван. До тридцатого апреля. Но с этой даты ваш департамент будет играть ключевую роль.

– Мой?

– Да. Жизненно необходимо, чтобы вы помешали тайваньцам получить какие бы то ни было сведения об «Апогее». Мы не хотим посылать наши дорогостоящие модернизированные самолеты только для того, чтобы увидеть, как бунтовщики глушат наши радиосигналы. И еще кое-что… – Председатель улыбнулся. – Кое-что, совершенно не имеющее отношения к Тайваню. Это изобретение – «Апогей»… Оно сулит изменения по всему Китаю, в любой сфере жизни. Поля, заводы, банки… Я хочу, чтобы «Апогей» был в надежных руках, Шаньван. Никто другой не должен получить его. Вы поняли?

– Да. Понял.

Председатель хлопнул себя по коленям и поднялся.

– Что же касается Тайваня, он становится все сильнее, и если мы не будем действовать быстро…

– Ясно.

– Да? Тогда прошу вас помнить, на чем мы порешили, Шаньван. – Председатель помедлил. – Вы только что явились свидетелем того, как была назначена дата крупномасштабного военного вторжения с целью захвата провинции Тайвань.

Глава 11

Когда отец и сын вошли в раздевалку «Клуба здоровья» в отеле, Мэт вдруг заартачился.

– Я вижу, твои эгалитарные принципы не срабатывают в тайбэйском «Лай-Лай-Шератоне».

– Ты не слишком стремишься понять меня. Мне нравится комфорт, я не имею ничего против богатства. Большую часть своей жизни я создавал его.

– И все это за счет эксплуатации масс?

– Знаешь, иногда ты бываешь совершенно невыносимым.

Через несколько минут, одетые в оранжевые купальные халаты, они вошли в выложенную кафелем парную. Крепко сбитый китаец, в одних трусах, тяжело поднялся им навстречу и кивнул Мэту.

– Потереть вам спину, мистер Юнг?

– Нет. Спасибо, может быть, позже. А это мой отец.

На этот раз кивок А-Фаня больше походил на поклон.

– Это честь для меня. Я скоро вернусь.

И он вышел, оставив англичан наедине. Дальний конец комнаты был отгорожен толстым стеклом, доходящим до самого потолка. Там находилась еще одна парилка. По стеклу сбегали струйки воды, и крошечное пространство тонуло в белом тумане турецкой бани. Мэт видел только очертания тела и ярко-оранжевое пятно полотенца, которым одинокий посетитель обернул бедра. Мэт с отцом вошли в самую жаркую сауну, где, кроме них, никого не было.

По телу Саймона стекал пот, и через некоторое время он начал вытирать его руками.

– Ну ладно, – сказал он наконец. – Давай отрабатывай свое жалованье. Как Ленни?

– Чертовски расстроен. По двум причинам. Во-первых, «красные» китайцы хотят иметь новые коды для военных потребителей. Ленни волосы на себе рвет.

– Но он может сделать это?

– Да, однако требуется время, которого у него нет.

– Плевать! Скажи, чтобы ложился попозже и вставал пораньше. Что еще его беспокоит?

– Природа этого дела, – поколебавшись, сказал Мэт. – Это все как с неба свалилось. Нужна большая команда, которая занималась бы только этим и в самых лучших лабораторных условиях, а тут все обрушивается на Ленни Люка, который сидит у себя в спальне, и ему помогают несколько человек по нескольку часов в день.

– Ты, кажется, забываешь о гонконгской группе.

– Программирование – не их стихия, и… ты понимаешь, что это значит учить новый язык?

– Давно не пробовал. Давай к делу.

Спокойнее, предостерег самого себя Мэт, спорить с отцом бесполезно.

– Бывает, делаешь успехи в языке, – продолжал он после паузы. – Овладеваешь сослагательным наклонением и всякими прочими сложностями, а потом, когда нужно всего лишь заказать бифштекс в ресторане, память цепенеет, и ты не можешь вспомнить самые элементарные слова.

– Говори за себя.

– Я так и делаю. А теперь эту стадию проходит Ленни. Он, мать его, все изучил, и – я цитирую: «необработанные строки добавляются к тексту, содержащемуся в свободном пространстве памяти». Только не спрашивай меня, что это означает, но, не исключено, что этому учатся на самой первой стадии знакомства с миром компьютеров. Но это уже не новый, а старый мир, вот в чем дело, Ленни же изобрел как раз новый, и, судя по всему, не все старые аксиомы годятся.

Саймон плеснул воды на горячие камни и подождал, пока поднимется волна жара.

– Если мы уберемся из Синьчу, это поможет делу.

– Да, Ленни так и сказал.

– Вот почему для меня так важно повидаться с этим человеком – Ли Лутаном. У него великолепные гуаньси. Полагаю, что ты не знаешь, что это значит?

– Связи. Контакты, по-нашему, блат.

Саймон поднял брови, но промолчал.

– А он знает, что ты приехал?

– Не будь идиотом! Никто об этом не знает, кроме тебя и Ся. Я прилетел сюда на самолете, взял билет в последнюю минуту, так что в компьютере авиалиний, где фиксируются заказные места, моего имени нет.

– Но ты зарегистрировался под своим именем?

– Да. Есть же какие-то пределы. Не имеет смысла провоцировать полицию. Меня мучает плечо. Нужно сделать массаж. Но сначала, пожалуй, попарюсь.

Оба прыгнули в бассейн с холодной водой, и тут же вынырнули, отплевываясь и подняв тучу брызг. За стеклом, в турецкой бане, все еще сидел одинокий посетитель. Саймон взялся за ручку стеклянной двери, обернулся к Мэту и кивнул, напоминая, чтобы тот помалкивал. Потом он толкнул дверь внутрь, и тут же раздался вкрадчивый голос:

– Добрый день, мистер Юнг. Как поживаете?

Саймон замер в дверях; вокруг него клубился пар.

Мэт не мог понять, почему отец не заходит, потом услышал, как отец сказал:

– Ли Лутан.

Когда Саймон шагнул вперед, Мэт увидел, что человек, сидевший в парильне, – китаец лет пятидесяти, высокий и очень худой: кожа да кости. Его необычное лицо поразило Мэта. Подбородок острый, слегка вздернутый, квадратная челюсть выдается вперед и плохо сочетается с тонкой шеей. Лицо удлиненное, рот расположен близко к подбородку, нижняя губа полукруглая, верхняя – прямая. Орлиный нос, скулы хорошо очерчены, но щеки ввалились. Не слишком приятное лицо, подумал Мэт.

– Входите, входите! – говорил Ли, одной рукой поддерживая на бедрах полотенце, а другую протягивая Саймону.

У любого человека этот жест показался бы смешным, но Ли Лутану удавалось выглядеть величественным. Мэт не мог припомнить, чтобы отец когда-либо оказывался в такой невыгодной для себя ситуации.

– Но… но это же невероятно! Я только что сказал сыну, что никто не знает о моем приезде. Кстати, это мой сын, Мэт Юнг, мистер Ли Лутан.

Китаец улыбнулся Мэту, но руки не протянул.

– В таком случае мы будем говорить по-английски. Пожалуйста, давайте присядем.

Только позднее Мэта поразила мысль: китаец откуда-то знал, что он не может бегло говорить на «мандаринском».

– На самом деле, – спокойно произнес Ли, – пара человек знала, что вы здесь. Я, например.

Саймон явно встревожился.

– Могу я узнать, каким образом?

Ли усмехнулся.

– Такова профессия – все знать. Иначе я не мог бы работать.

У Мэта рвался с языка вопрос «а что это за работа?», но он почувствовал, что отец подозрительно смотрит на него, и вспыхнул. Надо надеяться, что отец не думает, будто это он, Мэт, проболтался. Просто смешно, ведь он даже не слышал никогда о Ли… нет, не совсем так: Саймон упоминал о нем в Гонконге, но, Господи помилуй!..

– Честно говоря, – продолжал Ли, – мое присутствие здесь не совсем случайно. Я надеялся встретиться с вами.

– Каким же образом?

– Вы зарегистрировались в отеле и попросили секретаршу забронировать вам место в «Клубе здоровья». Сами знаете, как люди болтливы.

В глазах Ли, наблюдавшего за реакцией англичанина, мелькнуло удовлетворение.

– Значит, времена не изменились, – проворчал Саймон. – И чем вы теперь занимаетесь, Ли Лутан? По-прежнему в Бюро информации и статистики?

– О нет, дорогой мой Саймон. Это было много лет назад. Могу я, как и раньше, называть вас Саймоном?

– Конечно.

– Нет, я давно ушел оттуда. Теперь работаю на управление юань.

– Но продолжаете собирать информацию?

Ли улыбнулся, и Мэт заметил, что всякий раз, когда он улыбался, его глаза на секунду закрывались.

– Сопоставляю статистические данные.

Ли холодно посмотрел на Мэта, потом перевел взгляд на Саймона. Несколько мгновений все молчали, и Мэт почувствовал, что дольше невозможно игнорировать столь очевидно продемонстрированное пожелание.

– Извините, – отрывисто сказал Мэт. – Здесь для меня слишком жарко.

Он быстро принял душ, наслаждаясь контрастом температур, и вышел в раздевалку, столкнувшись по пути с А-Фанем. К своему удивлению, Мэт увидел около одного из шкафчиков Рода Хэйнса, который держал в руке пиджак.

– Привет, – сказал Мэт. – Ты сегодня рано ушел.

– Это выговор? – спросил Хэйнс, неуверенно улыбаясь.

– Извини. – Мэт накинул на плечи полотенце и тяжело вздохнул. – Сегодня паршивый день, вот и все.

Потом он вспомнил: никто не должен знать, что отец здесь.

– Слушай, – быстро проговорил Мэт, – почему бы нам не пойти выпить? Мне нужно поговорить с тобой.

– Но я только что пришел.

– Да ладно тебе!

Хэйнс испытующе оглядел Мэта.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Если это так срочно…

Тем временем в парильне Ли Лутан, сидя с ногами на скамейке в позе Будды, в упор смотрел на Саймона Юнга.

– Я знаю, почему вы приехали, – сказал он отрывисто.

– В самом деле?

– Вам нужно избавиться от судебного преследования, возобновить работу в Синьчу. Давайте пройдем в кабинет, там мы сможем поговорить более свободно. Кроме того, я хочу кое-что показать вам.

– Что?

– Фотографии. – Ли указал подбородком на дверь. – Ваш сын – озорной мальчик.

– В каком смысле?

– Его часто видят в обществе актрисы и певицы по имени Мэйхуа, которая пользуется дурной славой.

– Что же имеет против нее правительство?

– Она пользуется наркотиками. Кокаин.

Саймон ничего не ответил. Ли подождал, пока Саймон переварит эту новость и продолжал:

– Думаю, вы понимаете, какие ограничения существуют в Республике Китай? Слегка перебрать с выпивкой, немножко поразвлечься с женщинами определенного сорта – с этим мы еще миримся. Но наркотики – нет.

– Вы хотите сказать, что Мэт принимает наркотики?

– Нет, мы не обвиняем в этом вашего сына. Но он очень откровенно, чересчур откровенно демонстрирует свою страсть к этой девице. А вы знаете, что портфель одного из пресс-агентств в Гонконге набит фотографиями Мэта Юнга? Мистер Юнг в ночном клубе «Вечерний аромат», мистер Юнг в гриль-баре «Коммерсант», мистер Юнг обнимает прелестные плечи, а его голова покоится на еще более прелестной груди… – Ли презрительно сморщился. – Не этого мы ждем от иностранных предпринимателей, Саймон. Не помню, чтобы вы вели себя так в былые дни.

– Я поговорю с сыном.

– Спасибо.

– Но… в конце концов, это Тайбэй, и времена меняются. Не можем же мы жить в прошлом, как динозавры.

– Да. Но мы не можем все топтать и уничтожать… как динозавры. По-моему, здесь чересчур жарко. Вы пойдете со мной в бассейн?

Они погрузились в холодную воду, а затем поспешили перебраться через стенку, отделяющую бассейн от теплой ванны.

– Думаю, вам следует взглянуть на эти фотографии, – сказал Ли Лутан. – Но я приглашаю вас к себе в офис еще по одной причине. Мы должны поговорить о компьютере «Апогей».

Саймону показалось, что он ослышался, и он ощутил искушение попросить Ли, чтобы тот повторил свои слова.

– Это, – произнес он наконец внезапно охрипшим голосом, – сверхсекретная информация. И я не буду обсуждать ее ни с вами, ни с кем-либо другим. – Саймон вдруг почувствовал себя беспомощным, и в нем закипел гнев. – Как, черт побери, вы узнали об «Апогее»?

– Вы сами сказали несколько минут назад, что времена меняются. Постарайтесь представить теперь, что я сижу на высокой горе, с которой мне видно все происходящее в свободной Республике Китай и во многих других местах тоже. Перехожу к делу: мое правительство хочет получить «Апогей», который послужит делу борьбы с китайскими бандитами, недавно захватившими власть в большинстве провинций Серединной Империи.

– Я отказываюсь.

– А я советую вам не делать этого. У моего департамента есть связи с людьми, работающими в «Дьюкэнон Юнг электроникс лимитед». В настоящее время мы пришли к вам как покупатели, с чековой книжкой в руках.

– Впервые слышу об этом.

– Значит, ваши служащие плохо вас информируют. Недавно некий влиятельный тайваньский бизнесмен обратился к Люку, вашему ученому, с предложением. Люк обошелся с ним чрезвычайно грубо.

– Я рад это слышать.

– И напрасно. Не упускайте возможность… Извините мою прямоту, но это непростительно; мы ведь можем и присвоить то, что пока готовы купить.

– Присвоить? Вы хотите сказать, украсть?

Ли плеснул воды себе на голову.

– Присвоить, – повторил он, не меняя интонации.

Саймон выкарабкался из бассейна и потянулся за полотенцем.

– Да-а, – протянул он. – Действительно пора отправляться к вам в офис. Я хочу кое о чем заявить, но здесь для этого не место.

– Уже поздно. Скоро здесь соберутся бизнесмены, будут пить и… заключать сделки. – Ли, словно выплюнул последнее слово. – Я тоже считаю, что это неподходящая обстановка.