Текст книги "Врата Совершенного Знания"

Автор книги: Джон Тренейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Глава 3

Как только Мэт расплатился с таксистом у главного входа в здание компании «Дьюкэнон Юнг» на Чун-Чин-Саут-роуд, начался проливной дождь. Он пробежал по широкому, мощенному красными плитками тротуару, прикрыв голову газетой «Чайна пост», и задержался у дверей, чтобы отряхнуть пиджак.

На постоянно меняющейся карте Тайбэя большой дом, где находится офис компании, вот-вот станет ориентиром. Он был выстроен в том же стиле, что и новая штаб-квартира банковской корпорации «Гонконг энд Шанхай», только ниже и не с таким количеством металлической отделки. Фасад украшала мозаика из розовато-лиловых кирпичей, выложенных в форме огромной буквы «Н». В нижнюю секцию этой буквы Мэт должен был войти, чтобы добраться до своего кабинета.

Прямо перед стеклянными дверями, заполнившими почти все пространство нижней части буквы «Н», стоял передвижной лоток, на котором продавали сдобные булочки и лапшу. Он появился еще в те времена, когда здание только сдали в аренду. Сначала лоток держался на расстоянии, но потом день за днем стал подкрадываться все ближе к стеклянным дверям, пока наконец недели через две не занял свое теперешнее положение – в уютном и сухом месте, под впечатляющим гербом «Дьюкэнон Юнг» в виде дракона, быка и феникса.

Как сын директора «Дьюкэнон Юнг» и главного держателя акций Мэт скорее всего должен был бы пренебречь этим ничтожным моллюском, прилепившимся к могучему флагманскому кораблю. Но он задержался у лотка, пожелал доброго утра владельцу и купил пару сдобных булочек, начиненных свининой, после чего вошел в лифт и поднялся на пятнадцатый этаж. Мэт только закончил завтракать, как раздвижные двери открылись, представив взгляду выдержанную в бежевых тонах комнату с низким потолком. Там стояло несколько мягких кресел, а на конторке, отделявшей секретаршу от посетителей компании «Дьюкэнон Юнг», красовался изящный крылатый конь Чжу Мин из сверкающей бронзы. Мэт кивнул девушке.

– Региональный директор уже у себя?

– Нет, господин. Госпожа Ся позвонила и предупредила, что он сегодня будет несколько позже.

– Спасибо. Я у себя, если кто-нибудь придет.

– Господин Юнг…

– Да?

– Вам доставлен конверт рано утром, со специальным посыльным.

Мэт вскрыл конверт. Услышав вздох, секретарша подняла глаза и увидела, что на лице Мэта расплывается улыбка.

Через несколько минут Мэт уже закрывал за собой дверь в кабинет регионального директора. Швырнув портфель на ближайшее кресло, он уселся за стол Ся и потянулся к одному из трех телефонов. Уже не в первый раз он пользовался секретной телефонной линией компании, чтобы связаться с отцом. Но для этого всегда требовалось веское оправдание. Сегодня Мэту не хотелось ничего придумывать.

Меньше чем через тридцать секунд Гонконг был на связи.

– Алло? Мери? Позовите, пожалуйста, отца.

Мери Стрит была личным секретарем и ассистентом Саймона Юнга.

– Извините, мистер Юнг, но он только что отправился на заседание Совета директоров.

– Прошу вас, позвоните ему или передайте записку, только разыщите.

– Мистер Юнг, я действительно не…

– Скажите ему «весенние дожди».

– Простите?

– Скажите только «весенние дожди». Он знает, что это значит.

На другом конце провода последовала долгая пауза. Наконец Мэт услышал, как кто-то взял трубку.

– Что за паника, сынок? – спросил Саймон.

Сердце Мэта отпустило.

– Я перехожу на скремблер, па?

– Подожди. Я перейду к другому аппарату. – Еще одна пауза. Наконец Саймон сказал: – Все. Готово. Так что же случилось?

– Прошлой ночью произошли два события. Ленни Люк закончил «Апогей». Он работает, я сам видел. А группа из Тайваньского гарнизона устроила обыск в Синьчу.

Последовало долгое молчание. Мэт представлял себе потрясенное выражение лица Саймона и готов был к потоку гневных вопросов. Но Саймон заговорил, как обычно, спокойно:

– Расскажи по порядку.

– Ленни вызвал меня ночью. Сказал, что по твоему распоряжению.

Мэт напрасно ждал подтверждения.

– Продолжай, – только и сказал Саймон.

– За мной могли следить, пока я ехал в Синьчу. «Апогей» работает, с этим все в порядке. Господи Иисусе, па, ты чемпион мира.

– Это не имеет значения. Что дальше?

– Электричество вырубилось. Ленни говорит, что все его диски стерты, а копий он не делал. – Мэт сморщился, ожидая неизбежного взрыва, но Саймон молчал. Через некоторое время Мэт продолжал: – Потом ворвались люди отряда Тайваньского гарнизона.

– А ты уверен, что это был Тайваньский гарнизон? Вся форменная одежда на Тайване одинакова. Масса людей путают полицию с армией. Они все носят бледное хаки…

– Слушай, эти парни были в камуфляжной форме, понимаешь? С автоматами. Полиция, как же, хрен тебе!

– Ладно, остынь. Сколько их было?

– С полдюжины.

– Все разгромили?

– Нет. Как только их впустили, они успокоились.

– Кто был главным?

– Какой-то капитан.

– Имя?

– Я спросил, но он притворился, что не понял. Ерунда. По-английски он говорил вполне прилично. Это я понял, когда он перешел к угрозам.

– Не забегай вперед.

– Ладно. – Мэт помедлил, собираясь с мыслями. – Прежде всего они включили электричество.

– Значит, его вырубили военные? С их стороны это была преднамеренная попытка саботировать наши исследования.

– Отряд гарнизона отключил электричество, это верно, но я не думаю, что они знали, какие будут результаты. У них на это ума не хватит.

– Вполне хватит.

– Нет, говорю тебе, они всегда именно так и начинают свои рейды.

– Это ты так считаешь. А они все отдадут, чтобы уничтожить «Апогей».

– Почему?

– Ладно… забудь об этом. Что случилось потом?

– Они сказали, что расследуют нарушения таможенных правил.

– Ерунда! Отряд гарнизона не стал бы утруждать себя такими мелочами. В любом случае Синьчу имеет самые серьезные таможенные послабления во всей Азии. Мы даже не обязаны платить пошлины за экспорт и импорт.

– Зато мы должны составлять по ним отчеты, и таможенное начальство однажды уже устроило по этому поводу разнос. Но дело не в этом. Потом они стали всюду совать нос: открывали шкафы, просматривали папки с делами и все в таком духе. Непонятно зачем.

– Взяли что-нибудь?

– Нет, только кучу фотографий. Под конец занялись таможенными формальностями. Капитан сказал, что напишет рапорт, и, возможно, нам будет предъявлен иск. Вот и все.

Саймон долго молчал, потом вздохнул.

– Кто еще знает об этом?

– Никто.

– Ты еще не разговаривал с Генри Ся?

– Нет.

– Хорошо. И не рассказывай ему. Когда тайваньцу говоришь о гарнизоне, он обязательно впадает в панику. Скажи Ленни, чтобы хранил все в тайне. Мне придется обращаться с этим делом в самые верха, и никто не должен в это время мутить воду.

– Ладно.

– Ты можешь сделать еще кое-что. Пошли сегодня Рода Хэйнса в Синьчу и заставь его провести электронную чистку. Я хочу быть полностью уверен, что твои гости ничего после себя не оставили.

– Ты имеешь в виду подслушивающие устройства?

– Подслушивающие устройства, подброшенные улики против нас, все, что угодно. Внуши ему, чтобы проделал это тщательно.

– Ся может спросить, зачем все это.

– Я свяжусь с Генри чуть позже и сам все объясню. Отправь Хэйнса, потом поговори с Ленни. Я должен знать сегодня же, сколько времени ему потребуется, чтобы восстановить диски.

– Я уже спрашивал. Целых полгода, может быть, больше.

– Черт его возьми!

– Он сейчас расстроен…

– Он еще больше расстроится, если я приеду в Тайбэй и вытрясу из него душу. Скажи, что в его распоряжении три месяца максимум, при этом любые деньги и помощь – все, что потребуется. Это предельный срок по контракту.

– А ты не можешь продлить его?

Саймон горько усмехнулся.

– Народная Республика не любит задержек. Там ценят тех, кто выполняет обязательства.

Только теперь Мэт понял, что рассказ Ленни соответствует истине.

– Ты хочешь сказать, что «красный» Китай оказывает нам финансовую поддержку? – осторожно спросил он.

– Именно. Огромную поддержку. Поэтому я и думаю, что отряду гарнизона поручили саботировать наш проект. – Тон Саймона изменился. – Держи это при себе, Мэт. «Красные» финансировали наши исследования с самого начала. Они хотят использовать их в военных целях, хотя я не знаю, как именно. Неожиданно это приобрело колоссальное значение. Мне прямо сказали, что если я не сумею закончить все вовремя, они потребуют назад свои деньги. «Дьюкэнон Юнг» в состоянии дать огромную прибыль, но если мы не уложимся в срок… вся сеть предприятий может разориться. Ты уверен, что срыв с электричеством не был преднамеренной попыткой разрушить «Апогей»?

Мэт ответил не сразу, и Саймон спросил:

– Алло, ты слушаешь?

– Да.

– Почему молчишь?

– Я просто раздумываю над тем, почему ты все время связываешься с «красными».

– Это бизнес. В следующие двадцать лет «красный» Китай ожидает грандиозный экономический подъем, и я намерен находиться в самом центре событий.

– Не понимаю. Ты начал здесь, на Тайване, скупал акции, которые шли на понижение, у тебя льготное налогообложение на пять лет, доходы с курортов, займы под низкие проценты… а ты передаешь все это врагу!

– К чему такая патетика? Пекин – не враг кому бы то ни было, тем более Тайваню. Там просто стремятся к объединению, и кто может винить их за это?

– Тебе нравится коммунизм?

– Не будь идиотом! Перво-наперво, «красные» не слишком хорошо представляют, что такое стимуляция бизнеса, и у них нет настоящих ученых. У тайваньцев есть и то, и другое. Вот почему наши лаборатории находятся в Синьчу, а не в Шанхае. Господи, Мэт, ты торчишь в Тайбэе среди ночных клубов и баров с девочками, хорошей едой и дешевым пивом и у тебя хватает духа насмехаться над моими моральными принципами! – В голосе Саймона появилась жесткость. – Шевелись, сынок. Проинформируй Хэйнса, дай Люку пинок под зад и держи рот на замке. Кстати, раз уж речь зашла о Люке, скажи ему, чтобы в следующий раз делал копии! Ну, что еще?

Мэту хотелось закончить этот разговор, но на языке вертелся еще один вопрос. Вопрос, который, с точки зрения Мэта, был гораздо важнее всех дел.

– Есть какие-нибудь новости о Диане?

– Да. Она звонила вчера вечером и сказала, что тяжело больна, работать не может и собирается приехать в Гонконг поправить здоровье.

– Врачи сказали?..

– Это все, что я знаю. Слушай, я очень занят…

– Она мне сестра, черт побери!

– Она моя дочь, Мэт. – В голосе Саймона появилась неожиданная мягкость.

– Ладно, – пробормотал Мэт, – передай маме, что я ее люблю.

– Конечно. Джинни ждет не дождется твоего отпуска, сын.

– Я тоже. Я купил ей браслет… Па?

– Что?

– Я только утром узнал. Контракт с дальневосточной текстильной компанией подписан.

Мэт так долго ждал ответа, что во рту пересохло, а в горле застрял комок. Потом он услышал, как отец тихо рассмеялся и прошептал:

– Неужели ты заключил его? В таком случае я беру назад свои слова насчет баров с девочками.

На этом связь прервалась. Мэт положил трубку и выключил скремблер. Несколько секунд он смотрел в одну точку, чувствуя, как подводит живот, а во рту появляется кислый вкус. Появление Ся принесло облегчение.

– Доброе утро, Генри.

– Привет.

Ся был высоким, средних лет тайваньцем, носил очки с толстыми стеклами и очень короткую стрижку. Пока молодой человек спешно подбирал плащ и портфель, Ся думал, что должен бы возмутиться тем, что сын Саймона Юнга всю страну считает своей вотчиной, даже использует для личных дел кабинет регионального директора. Но на такого обаятельного парнишку, как Мэт Юнг, злиться было невозможно.

– Простите, что занял ваше место. Не сердитесь, Генри. – Мэт, понимая, что его присутствие в кабинете Ся требует оправдания, торопливо протянул боссу конверт, который взял у секретарши. Ся прочел письмо и поднял глаза. Лицо его оставалось бесстрастным.

– Прекрасно. Мы гонялись за этой сделкой несколько лет. Как это произошло?

– Я работал с Роджером Суном, – покраснев, ответил Мэт. – Возил его на выходные на водопады и все такое.

– Понятно. Надеюсь, ты не разорился.

– Вложение перспективное. – Мэт пожал плечами. После неприятной беседы по поводу расходов, произошедшей в начале карьеры, он старался не жаловаться.

– Сун – заместитель финансового директора компании «Дальневосточный текстиль», – нахмурился Ся. – Он не член семьи, которая владеет ею.

– Да. Но сейчас он производит расчеты.

– Этого я не знал.

Не найдя, что ответить, Мэт вежливо улыбнулся, извинился и пошел по коридору в свой собственный маленький кабинет. Там он рухнул в кресло и, покачиваясь на задних алюминиевых ножках, стал просматривать почту. Ничего важного, если не считать пухлого конверта с банкнотами – его жалованье. Как и всем на Тайване, Мэту платили наличными. Уже долгое время он пытался что-то предпринять в этом направлении, но пока без особого успеха. Ладно, когда-нибудь… Мэт сунул деньги в ящик стола и снял трубку.

Выслушав гудков десять, Мэт смирился с мыслью, что Мэйхуа не ответит. Где она может быть в такое время? Рано ушла? Не ночевала дома?.. Мэт прогнал эту мысль из головы и набрал внутренний номер.

– Привет, Род.

– Как поживаешь, приятель? – Род Хэйнс фыркнул. Он учился в Англии и в Америке, поэтому теперь трудно было угадать его происхождение, если он изредка не ронял два-три слова с сильным австралийским акцентом, как человек, подгоняющий себя под определенный образ.

– Ты трезвый?

– Конечно. Ведь еще утро.

– Мне нужно поговорить с тобой.

Через несколько минут дверь медленно открылась, и вошел мужчина, спиной вперед, с двумя дымящимися чашками в руках. Он опустился в кресло у стола напротив Мэта и придвинул ему одну чашку.

Мускулистым сложением и скульптурными плечами Хэйнс напоминал туриста. Но лицо, всегда открытое и энергичное, нельзя было назвать красивым: нос казался слишком маленьким и толстым, губы – чересчур тонкими. Редкие светлые брови были едва видны, и это старило Хэйнса, одновременно придавая ему рассеянный вид.

При виде такого здоровяка, да еще частенько одетого в клетчатый кричащий пиджак и ботинки из змеиной кожи ручной работы, трудно было поверить, что это джентльмен.

Хэйнсу дважды пришлось поздороваться, прежде чем Мэт заметил его.

– О… прости, Род. Голова забита всякими мыслями.

– Неприятности?

– Вроде того. Скорее, неприятные воспоминания.

– Ну да?

– Когда я учился в школе… – Род ободряюще улыбнулся Мэту, помешивая ложечкой кофе, – меня приняли в команду «лучших одиннадцати». Бог знает почему. Просто мне повезло: шесть мячей забил.

– Ух ты! И такие воспоминания ты считаешь неприятными?

– Мой отец был там. Великое событие, – проворчал Мэт.

– Бьюсь об заклад, он был доволен.

Мэт взглянул Хэйнсу в глаза.

– Не знаю, – произнес он очень тихо. – В том-то и дело, что не знаю.

Хэйнс внимательно посмотрел на Мэта и решил, что лучше поменять тему.

– Ты неважно выглядишь, Мэт. Бурно провел остаток ночи?

– Можно сказать и так.

Хэйнс расстегнул пуговицу на пиджаке и откинулся на спинку кресла.

– Какая девушка эта Мэйхуа! Какое тело!

Да, раздраженно подумал Мэт, какое тело. Только вот где оно сейчас?..

– Знаешь, как тебе надо ее называть? – спросил Хэйнс.

– Как?

– Восточная красавица.

– Вот еще.

– Ты что, теперь сам по себе? Не нуждаешься больше в оздоровительно-развлекательной программе Хэйнса?

– Конечно нуждаюсь, – ухмыльнулся Мэт. – У кого еще в городе все злачные места введены в компьютерный банк данных? Но я не об этом хотел поговорить.

– Валяй, – сказал Хэйнс и поставил чашку.

– Я разговаривал с отцом сегодня утром…

Мэт рассказал другу о событиях прошлой ночи. Когда он закончил, Хэйнс с минуту молчал.

– А, черт! Мне предстоит жуткая неделя. – Он задумался. – Не хочу ворчать, но, сам понимаешь, держать одного охранника, и того на полставки…

– Бюджетом не предусмотрено. И потом, такие проблемы возникли впервые.

– А кроме ответственности еще и реестр всех сигнальных систем.

– Конечно, я знаю, как обращаться с компьютерами. Но система безопасности – это одно, а физическая охрана – замки и засовы – совсем другое.

– Извини, но это твоя работа, и никто другой не сможет ее сделать. Слушай, Род, к чему тянуть? Не люблю трепаться, но однажды отец сказал, что ты пришел к нам с самыми лучшими рекомендациями. – Хэйнс хотел было перебить, но Мэт продолжал: – Тебя рекомендовал один их лучших отцовских друзей, и ты оправдал эти рекомендации полностью. Отец доверяет тебе. Я тоже. Сейчас это главное. – Мэт взглянул на часы. – Отец скоро будет звонить Генри Ся. Пожалуй, к этому времени тебе уже надо быть в пути.

– Может быть, сначала согласовать все с Генри?

– По-моему, отец этого не хочет.

Хэйнс быстро взглянул на него.

– Значит, сведения из первых рук? – спросил он с усмешкой. – Или из вторых?

– Понятно. Хочешь сказать, что мое дело – всего лишь подписывать контракты, а не приказывать тебе.

– Ну… не совсем так.

Мэт в упор посмотрел на Хэйнса.

– А как?

Хэйнс нисколько не растерялся.

– Тайвань – твой, парень. Мэт – тонкий делец. Мэт, у которого контрактов в десять раз больше, чем у Ся. Эта страна будет твоей.

– Сомневаюсь. На сегодняшний день меня низвели до роли сторожевого пса.

– Разве твой отец не доверяет Генри?

– Именно, что доверяет и думает о нем. Мы столкнулись с проблемой внутренней безопасности, в дело замешаны правительственные круги. Генри – тайванец. Отец не хочет ставить его в трудное положение.

– Тогда я еду. – Хэйнс направился к выходу, но у двери обернулся: —Ты идешь сегодня на вечеринку?

– Нет. Во всяком случае, не на ту, о которой ты думаешь. Нужно кое-чем помочь в Молодежном клубе.

– Ну и ну, черт побери. Позвони, если изменишь свои планы. И еще… помни, Мэт, это ты забил мячи в ворота, а не твой отец. Пока.

Хэйнс спустился на лифте на первый этаж. Но вместо того чтобы пройти оттуда на стоянку, вышел на улицу, добрался до перекрестка между Хон-Ку-стрит и Чун-Чин-Саут-роуд, проверил, нет ли за ним хвоста, и прошел еще квартала два, пока не очутился у отеля «Хилтон». Поднимаясь по эскалатору в кафе, Хэйнс копался в кармане, отыскивая монету в один доллар. У неприметной вереницы телефонов-автоматов, выстроившейся вдоль бордовой стены позади кафе-гриля, никого не было. Хэйнс набрал номер. Резкий голос пролаял по-китайски:

– Вэй!

– Нимб. Соедините меня с Муссоном.

Последовала пауза, после которой другой мужской голос едва слышно произнес:

– Да?

– В Синьчу – удача, – сказал Хэйнс, положил трубку и зашагал прочь.

Глава 4

Желтая полоска, не толще лезвия ножа, отделяла море от ночной тьмы. Над Тихим океаном занимался рассвет.

У Тайцзи стоял на террасе и разглядывал дорогу в мощный бинокль. Сзади к нему подошла жена с подносом, на котором стояли два стакана крепкого чая.

– Пей, а то остынет, – пробормотала она.

У недовольно поморщился и, не глядя, протянул руку к стакану. Сулян, опасаясь, что муж прольет хороший чай, схватила его за руку и направила к цели.

– Он опаздывает, – заметил У. – Отец проснулся?

– Да. С ним А-Хуан.

Они перешли во внутренний дворик особняка, выстроенного в древнекитайском стиле. Дом находился неподалеку от рыбацкой деревушки Аньшо, на высоте около ста футов над уровнем моря и смотрел окнами на восточный берег Тайваня. Хотя от побережья его отделяло больше мили, ничто не закрывало вид на песчаный пляж. Пейзаж был обычен для этих мест: на плоской равнине, раскинувшейся вдоль побережья, – шахматные клетки рисовых полей, на пологих склонах холмов, столпившихся между побережьем и настоящими горами, кустарник уступал место зарослям бамбука, эвкалипта и камфарных деревьев. Дом стоял уединенно: с юга и запада его окружали отвесные скалы, возвышавшиеся прямо над каменистым пепельно-серым руслом реки Аньшо, а на севере, позади живописного сада с традиционной пагодой, устремились вверх почти вертикальные склоны горной гряды, густо поросшей лесом.

Пейзаж был великолепен, но сегодня у У Тайцзи не было времени любоваться красотами природы.

– Так. – Он опять поднес бинокль к глазам, от волнения пролив чай. – Я вижу машину. Ты бы сходила за стариком…

Когда Ли Лутан свернул с магистрали и начал подниматься вверх, к подножию центральной горной гряды, над южной частью острова встало солнце. Безоблачное небо обещало жаркий июньский день. Он опустил окно и расстегнул воротник, наслаждаясь теплым морским ветерком. Проселочная дорога неожиданно свернула влево. Ли проехал через массивные ворота в виде арки. Еще сто метров – и он оказался возле дома.

Ли вышел из машины, остановившейся у лестницы с широкими ступенями, ведущими к необычайной красоты особняку. Над беломраморным фундаментом возвышалось одноэтажное здание, состоящее из трех разных секций. Две секции представляли собой панели, в центре каждой из них – зарешеченное окно. Между ними располагалась неглубокая ниша, поделенная парой красных колонн. Двойные двери вели внутрь дома. Над крыльцом висели желтые и зеленые китайские фонари. Ли была видна крыша, выложенная гнутой оранжевой коньковой черепицей. Все сооружение венчала группа разноцветных драконов, восседавших на белой длинной балке.

Пока Ли с восхищением взирал на этот яркий образец традиционной китайской архитектуры, парадная дверь открылась, и в лучах утреннего солнца появился У Тайцзи. Мужчины поздоровались, поднялись по ступенькам и прошли через красные панельные двери во внутренний дворик, где били два фонтана. Обогнув их, У свернул вправо, прошел под полукруглыми воротами, ведущими к террасе, и остановился. Ли, который следовал за ним, увидел трех человек, стоящих возле балюстрады. Двое были китайцы. От одного взгляда на третьего Ли Лутан остановился как вкопанный. Мужчина стоял в профиль к Ли, широко расставив ноги: круглое, коричневое, безмятежное лицо, восточное, но не китайское. Лицо местного уроженца. На нем был великолепный костюм: черная туника, расшитая золотом и серебром, и нечто вроде юбки или саронга, прикрывавшего черные гетры. Но у Ли не было времени, чтобы разглядывать эти детали. Лук – вот что его потрясло.

Левая рука мужчины сжимала длинный лук, стрела уже была приложена к тетиве. Лучник не смотрел на него. Его взгляд был прикован к человеку, стоящему перед ним: глубокому старику, опиравшемуся на трость. Старик коротко кивнул, и лучник, медленно и грациозно выпрямившись, начал натягивать тетиву, одновременно поворачиваясь всем корпусом к гостю.

Ли не нуждался в каких-либо специальных познаниях, чтобы сообразить: зазубренный наконечник окажется в пазу в тот самый момент, когда лучник завершит свой поворот и направит стрелу прямо в сердце Ли.

Наконечник был уже на полпути к цели, когда Ли обернулся, почувствовав чье-то присутствие. Рядом с ним встал У. Он наверняка заметил смятение гостя, но даже глазом не моргнул. Ли снова посмотрел на лучника. Стрела завершила последние несколько миллиметров полукруга и застыла.

– Не слишком теплый прием, – раздался визгливый старческий голос, – для человека, который решил спасти Тайвань. Вы оказали честь этому дому, Ли Лутан. А-Хуан, опусти лук, ты сможешь потренироваться в другое время.

Лучник ослабил тетиву и, повиновавшись знаку старого китайца, ушел.

– Это мой отец, – прошептал У Тайцзи. – У Гэкан.

– Если речь зашла о чести, – спокойно ответил Ли, – в таком случае это честь для меня. Моя мать учила меня, что ваше имя, господин, равнозначно понятию «свобода».

Старик, к которому было обращено это торжественное приветствие, откинул голову и рассмеялся, словно пренебрегая выспренней лестью. Худощавый и сутулый, он ходил, опираясь на трость, но все еще был полон жизненных сил. Ли заметил, что у старика не хватает многих зубов, и поэтому щеки его ввалились, но других признаков увядания почти не было. Он носил маленькие очки с шестиугольными линзами, непомерно увеличивавшими глаза, отнюдь не водянистые или тусклые. Взгляд у старика был ясный и пронзительный.

– Вы, господин Ли, должно быть, получили воспитание, для меня непонятное, – сказал старик. – Еще раз прошу прощения за прием. А-Хуан исполняет здесь, наряду с другими, и обязанности мажордома. Идемте, я проведу вас в дом. И, пожалуйста, простите мне мою медлительность.

Положив руку на плечо гостя, он повел его обратно к круглым воротам и оттуда, через двор, к дверям.

Сначала Ли ничего не увидел, настолько резким был контраст между солнечным светом снаружи и мраком внутри. Он чувствовал только тяжелый аромат благовоний. Потом глаза стали привыкать к темноте, и Ли понял, что очутился в настоящей сокровищнице.

Стены и пол были выложены полированным деревом, на котором четко выделялись черные волокна. У дальней стены стоял алтарь с красным фонарем, украшенный изысканными письменами. Справа от Ли находился старомодный кан – высокая китайская кровать с подогревом, обитая тем же деревом, что и стены. Над ней висели мрачноватые картины и образцы китайской каллиграфии в стиле «травяного письма». Стена слева была завешена чем-то похожим на большой белый лист.

– Мы выпьем чаю, – предложил старик, – и поговорим. Или вы предпочитаете сначала отдохнуть?

– Нет! Спасибо.

Они наблюдали за тем, как Сулян сняла чайник с углей на жаровне, налила кипяток в глазированный заварной чайник, покрутила его и плеснула заварку в чашечки величиной с наперсток. Дав чаю настояться несколько секунд, Сулян вылила содержимое чашек и чайника в пиалу, вновь наполнила чайник и понесла поднос туда, где сидели мужчины.

Некоторое время все четверо пили чай молча, как истинные ценители. Когда взгляд Ли скользнул по белому листу на стене напротив, У Гэкан, давно привыкший к полумраку, использовал возможность рассмотреть гостя. Глаза Ли буквально очаровали его. Довольно близко посаженные, почти прямоугольные по форме, они слегка сужались к переносице. Над ними разлетались густые брови, напоминающие мазки краски на манускриптах. Черты лица были резкими. Сначала У Гэкан читал на этом лице только выражение свирепости. Но стоило Ли Лутану улыбнуться (что он и сделал в этот момент), он вдруг становился обаятельным.

– Итак, – У-старший облизнул губы и громко причмокнул, – я вижу, вы заинтересовались нашим фамильным древом.

Внимательный взгляд Ли вновь обратился к хозяину.

– Конечно.

– Пожалуйста, посмотрите.

Ли поднялся и пересек комнату, чтобы рассмотреть огромный документ, который, как он теперь понял, представлял собой не один лист, а множество маленьких листков бумаги, сколотых вместе. Они были сплошь испещрены китайскими иероглифами, именами, описаниями родственных связей, цифрами. Когда Ли подошел поближе, грандиозность этой работы поразила его, и он громко вздохнул.

– Семь веков, – равнодушно произнес У Гэкан, – плюс-минус десять лет. Вы интересуетесь историей, господин Ли?

– Да, очень.

– В самом деле? Это, конечно, не первоначальная редакция. Были и более древние, включая бесценный вариант, написанный стилем «лишу».

– Мне очень хотелось бы взглянуть на него.

– Он погиб. Был украден, а потом уничтожен. – Подбородок старика опустился на грудь. Теперь он словно разговаривал сам собой. Сулян подошла к нему, села рядом, взяла старика за руку, и в комнате воцарилось тягостное молчание.

Наконец Ли, кашлянув, сказал:

– Я благодарен вам за приглашение.

У Гэкан с усилием встал.

– В письме вы просили о помощи.

– И вы поможете?

– Если сумеем. Я никогда не отказывался от намерения избавить остров от материковых китайцев. Вы, похоже, достаточно взрослый, чтобы знать о «Кольце бунтующих», не так ли?

– Да. Мне пятьдесят пять.

– Об этих бунтах рассказывалось во всех книгах. Но теперь упоминания о них изъяты.

– Да, – горько отозвался Ли, – все книги были переписаны заново.

– Поэтому вдвойне важно, чтобы мы хранили наши собственные, личные книги. Нельзя забывать об источнике, из которого мы пьем воду, нельзя забывать о прошлом.

Сулян прервала его:

– И все-таки ты никогда не рассказывал о том времени.

– Ты никогда не спрашивала. От излишней вежливости, полагаю. Но тебе повезло, Сулян, я расскажу сейчас. Пришло время, когда японские оккупанты покинули Тайвань и их место заняли китайцы с материка под командованием некоего Чень И… – У Гэкан говорил тихо, будто самому себе. – Двадцать седьмого февраля тысяча девятьсот сорок седьмого года его люди поймали двух женщин, которые продавали американские сигареты в Тайбэе. Это было запрещено. Они казнили одну женщину на месте. Толпа возмутилась, и повсюду начались восстания, длившиеся много дней. В середине марта с материка пришли войска, чтобы восстановить порядок, как было сказано. Вы знаете, что произошло, Лутан? Я имею в виду, со мной, конечно. В моей семье?

Ли ответил:

– Нет, – и сам поразился тому, как громко прозвучал его голос.

– Солдаты прибыли в Тайбэй на поездах. Поездов было очень много, а на платформах были установлены пулеметы. Подъехав к окраинам Тайбэя, они начали стрелять. Стрельба продолжалась очень долго. Они все стреляли и стреляли, пока не истребили восемь тысяч человек, детей и женщин, и в Тайбэе, и в других местах.

У Гэкан стукнул об пол металлическим наконечником трости. Его невестка молча встала и пошла за чайником. Она налила кипяток в заварной чайник и уже начала подливать чай в чашки, когда ее свекор воскликнул:

– Они застрелили мою жену.

Чайник судорожно дернулся в руке Сулян, и горячий чай пролился ей на пальцы.

– Они забрали ее вместе с моим старшим сыном. Ее расстреляли, а сына держали в тюрьме, пока он не заболел пневмонией. Потом они выпустили его. И сын умер. Ему было двенадцать лет.

В сумрачной комнате воцарилось долгое молчание.

– У меня сохранилось одно особое воспоминание о тех временах. Мы жили в Тайбэе, все, кроме Тайцзи, который оставался с тетей здесь, на юге. Солдаты пришли, чтобы забрать мою семью. Я выбежал вслед за ними на улицу. Офицер, руководивший операцией, связал вместе больше десятка людей и готовился увести их. Но тут кое-что случилось. По улице шли два офицера военно-воздушных сил США. Офицеры самого низшего ранга – лейтенанты. Слегка навеселе. Офицер-китаец был майором, но он остановил колонну своих людей и пленников, встал по стойке «смирно» и отдал честь двум юнцам. Он стоял, раздувшись от гордости, а американцы только помахали ему рукой. Даже не отдали честь. И я видел, что они озадачены. Вот как. Они ничего не поняли.

Старик умолк, поднял чашку и губами осушил ее.

– Как вам понравился мой рассказ, господин Ли?

Ли долго молчал, глядя в пол. Наконец он тихо произнес:

– Я очень вам сочувствую. Это страшное злодеяние.

У Гэкан поднял брови, но ничего не ответил.

– Это было уже давно, – мягко вставила Сулян. – Кажется, Чень И казнили?

Ли перевел глаза со старика на Сулян. Он молчал, но про себя постоянно добавлял новые детали к ее характеристике. Сулян была гораздо интереснее своего толстого веселого очкарика-мужа. Она сидела прямо, положив руки на бедра, и в упор смотрела на Ли. У нее было удлиненное, овальной формы лицо, худое, словно из него высосали все соки. Умная, подумал Ли. Она родилась в Гонконге, где и познакомилась с Тайцзи. Больше о ней в картотеке в Тайбэе ничего не было. Теперь сведений добавится.