Текст книги "Врата Совершенного Знания"

Автор книги: Джон Тренейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

Ку улыбнулся своей спутнице, ему было приятно сознавать, что он доставил Линьчунь удовольствие. Ку чувствовал, как в нем растет нежность к этой замечательной женщине, что словно несла с собой свежесть утра после удушающих ночных ароматов, которые, казалось, источал облик Мэйхуа.

– А теперь кое-что более современное, немного более… ну, скажем, раздумчивое…

Мэйхуа играла с публикой, соблазняя кокетливыми уловками каждого мужчину в отдельности. Она взглянула в сторону большого стола, улыбнулась и слегка покачала головой.

– Вот прекрасная баллада группы «Дайр Стрейтс» – «Любовь и золото». Я хотела бы посвятить эту красивую песню человеку, который сегодня находится в этом зале. – Мэйхуа понизила голос до шепота. – Для… Мэта.

Среди публики раздались восторженные крики, сидевшие за большим столом фамильярно хлопали кого-то по плечу. Потом кто-то зашикал, и в зале прозвенели шесть томительных нот, жалобы уличной девчонки, которой сделали больно, но которая не хочет показать это. Мэйхуа сделала глубокий вздох, закинула голову и запела. Ее низкий хрипловатый голос плыл вслед за мелодией, не перекрывая ее и не соревнуясь с ней. И, пока она пела, в дымно-голубых тенях зала разливалась сладостная печаль.

Ку повернулся к Линьчунь.

– Простите, – прошептал он. – Я вернусь через минуту.

Он скользнул в ту сторону, где находился бар и светящаяся табличка с изображением черной мужской фигуры, стоящей расставив ноги. К удивлению Линьчунь, Ку прошел мимо мужского туалета и исчез за другой дверью – между баром и сценой. Она покачала головой, удивляясь и досадуя одновременно. Как такой талантливый банкир может быть столь безнадежен во всех других отношениях – это оставалось для Линьчунь загадкой.

Ку направился прямо к цели, потому что провел большую часть дня, изучая план здания, который обнаружил в папке банковского досье на клуб. Он оказался в узком коридоре, освещенном одной голой лампочкой. Слева от него была дверь, за ней, насколько он помнил, должны находиться мойка и складское помещение. В конце коридора – еще одна дверь, ведущая направо, за сцену. Мелодия и слова проникали вслед за Ку и сюда, лишь слегка приглушенные тонкими перегородками.

Времени оставалось немного: может быть, она споет третью песню, а может, и нет. Ку двумя большими шагами преодолел расстояние, отделявшее его от конца коридора, и прижался ухом к двери. Тишина. Он осторожно повернул ручку. Отжав задвижку, слегка подтолкнул дверь плечом и приоткрыл ее ровно настолько, чтобы увидеть: комната погружена в темноту.

Ку быстро вошел, притворив за собой дверь и потянулся к выключателю. Гримерная – вот она цель! Напротив была вторая дверь, ведущая, как он знал, за кулисы. Ку метнулся к ней и снова напряженно прислушался. Где-то с другой стороны двери слышался низкий гул голосов, почти полностью заглушаемый пением.

Комната по размерам была чуть больше шкафа. На крючке за дверью, через которую вошел Ку, висело женское будничное платье. У трюмо стоял стул, повсюду раскидана одежда и косметика. Вокруг зеркала Мэйхуа приколола множество карточек, приглашений и фотографий.

Фотографии.

На одном снимке, самом большом, сделанном на заказ, размером девять на двенадцать, был изображен Мэт Юнг с широко раскрытыми глазами и слегка раздвинутыми в улыбке губами. Фото закрывало почти треть небольшого зеркала.

Ку достал авторучку и приготовился действовать.

Это была необычная ручка. Ку разыскал и приобрел ее в одном из переулков. В колпачок был вмонтирован миниатюрный фотоаппарат, предназначенный для моментальной съемки. Стандартное снаряжение для шпиона, но годится также и для современных менеджеров в случае необходимости. Конечно, ведь хозяин магазина с гордостью заверил Ку, что каждую неделю у него покупают эти ручки дюжинами. Они вполне расходятся в массовой продаже.

Ку быстро отвинтил зажим с колпачка, открыв крошечные линзы объектива. Потом вставил зажим в отверстие колпачка и покрутил, пока он не вошел в специальный паз. Еще один поворот и все готово. Ку направил объектив на фотографии и нажал на зажим.

Раз. Два. Три. Ку вздрогнул и прислушался. За дверью кто-то двигался. Судя по музыкальному сопровождению, Мэйхуа заканчивала петь. Быстро, быстро, быстро… Четыре… Пять…

Тут дверь, ведущая за кулисы, резко распахнулась, и музыка сразу же оглушила Ку.

– Ты кто, черт возьми?

Их было двое: один высокий, очень худой, лет тридцати пяти, из кармана пиджака торчат солнцезащитные очки; другой – помоложе, в джинсах и свитере, в шоферских перчатках без тыльной части.

Плохо, очень плохо…

– Я дожидаюсь госпожу Мо. Я ее поклонник.

Старший тяжелым взглядом смотрел, как Ку надевает колпачок на ручку, собираясь положить ее в карман.

– А ну, давай сюда!

Ку отступил назад, к двери, через которую вошел в комнату. Мужчина в костюме попытался схватить ручку, но она упала на пол между ним и Ку.

– Грязный ворюга, – сказал мужчина, наклоняясь.

– Стой! – Младший увидел, как рука Ку потянулась к дверной ручке у него за спиной.

Ку уставился на нож, неожиданно оказавшийся в руке, обтянутой перчаткой. Музыка смолкла, но Ку не услышал аплодисментов. Напоследок Мэйхуа приберегла в виде сюрприза еще одну музыкальную фразу.

Наконец ее голос замер. Секунда прошла в гробовом молчании. А потом началось… Публика неистово топала ногами и аплодировала. Человек в костюме снял колпачок с ручки Ку и уставился на перо. Дверь позади Ку слегка приоткрылась. Стоявший за ней человек почувствовал чье-то сопротивление, толкнул посильнее, и Ку налетел на мужчину в костюме, выбив ручку у него из рук.

– Так-так, мистер Чэн, – раздался холодный голос сзади, – полагаю, вы не знаете, что угрожаете ножом управляющему банком, от которого госпожа Мо получила ссуду.

Нож исчез словно по волшебству. Человек в костюме попятился и встал рядом со своим товарищем, с сомнением переводя взгляд с одного лица на другое.

– Он с вами, госпожа Шань?

– Да, это мой шеф.

В этот момент кто-то резко распахнул дверь, ведущую на сцену.

– Убирайтесь из моей уборной! О… Линьчунь! Как? Это ты?

– Добрый вечер, Жаки.

Крошечная комнатка с трудом вмещала пятерых, но даже в такой толчее Ку отметил, что Мэйхуа, или Жаки, как ее теперь почему-то назвали, обладала даром увеличивать любое пространство и заполнять его собой.

– Что все это значит? – требовательно крикнула Мэйхуа.

Линьчунь взяла на себя главную роль, заговорив холодно, спокойно и деловито.

– Это господин Ку Цзинхэй, управляющий банком, в котором я работаю, а также твой большой поклонник. Когда твои люди набросились на него, господин Ку как раз дожидался тебя. Скажи, Жаки, ты знаешь, что у одного из них нож? Наш банк должен быть в курсе такого рода вещей.

Ку каким-то образом удалось развернуться, что было совсем непросто в такой давке, и теперь он с нескрываемым восхищением посмотрел на госпожу Шань.

– Нож?! – Певица теребила низкий вырез платья. Она внезапно побледнела и сразу стала беззащитной и беспомощной. – Мэт, ты слышал? – Мэйхуа повернула голову, но неохотно, словно боялась отвести глаза от двух вышибал.

Тогда заговорил Мэт Юнг, стоявший у нее за спиной.

– Убирайтесь оба, – тихо произнес он по-английски. – Инцидент исчерпан.

Два китайца переглянулись, оценивая ситуацию. Это были крутые ребята, но ростом маловаты. Мэт, который был гораздо выше, с весьма решительным видом перекрывал им выход.

– Нож! – Мэйхуа тяжело вздохнула. – Боже мой, я должна присесть.

Она обожгла взглядом вышибал, которые попытались проскользнуть мимо Мэта.

– Минуточку, – сказал Мэт, взяв одного из китайцев за руку. – Чья это ручка? – Он говорил на правильном китайском, медленно выговаривая слова.

Вышибала неохотно передал ручку Мэту. Мэйхуа опустилась в кресло, стоящее перед зеркалом, и машинально поправила выбившийся локон.

– Мне нужно выпить, – выкрикнула она, – Боже мой, нам всем нужно выпить. Виски, и сейчас же! Повернувшись в кресле, Мэйхуа всплеснула руками. – Господин Ку! Что я могу сказать? Мне очень стыдно за то, что произошло.

Линьчунь, прислонившись плечом к дверному косяку, с улыбкой наблюдала за разворачивавшимся на ее глазах спектаклем.

– Понимаете, они так заботятся о моей безопасности. – Мэйхуа опустила глаза и прикусила губку. – Постарайтесь поставить себя на мое место, господин Ку. Мне нужны телохранители, во всяком случае, мои друзья настаивают на этом. К сожалению, все люди такого рода отличаются необыкновенной тупостью. Ах! Совсем забыла… простите! Познакомьтесь, пожалуйста. Мистер Мэт Юнг. Господин Ку, а это Шань Линьчунь. О, дорогая… – Мэйхуа схватила за руку Линьчунь и обратилась к Мэту, легко перейдя на английский. – Она была таким ангелом… Мэт? Что с тобой? Вы знакомы?

Мэт пристально смотрел на Ку. На лице Мэйхуа была написана полнейшая невинность, но, приглядевшись, Линьчунь заметила в пытливом взгляде певицы нечто хищное.

– Нет, мы едва ли встречались, – сказал Ку, протягивая руку.

Когда он заговорил, Мэт слегка склонил голову набок и, нахмурился, словно оценивая произведение искусства, проверяя его подлинность.

– А мне показалось, что встречались. Вы бывали когда-нибудь в материковом Китае, господин Ку?

– Никогда.

– В местечке, которое называется Чаян?..

– Я никогда не посещал материковый Китай.

Мэт взглянул на руку Ку и осторожно, словно боясь, что она развалится от резкого прикосновения, пожал ее.

– Могу ли я получить обратно свою ручку? – поинтересовался Ку.

Мэт передал ему ручку. Мэйхуа вздохнула.

– Господин Ку, я действительно не нахожу слов для извинений. – Казалось, в ней не осталось и следа от певицы из ночного клуба. Мэйхуа говорила очень вежливо, на самых низких регистрах своего замечательного голоса.

– Это полностью моя вина, – заявил Ку. – Не было никакой необходимости заходить в вашу комнату. Госпожа Шань сказала, что я ваш поклонник; так оно и есть, и весьма горячий, но даже это не может послужить мне оправданием. Я искал, э-э… другую комнату.

Мэйхуа отвернулась, скрывая улыбку.

– Конечно, – заметила она дипломатично, – это происходит уже не в первый раз. Здесь не так-то просто найти… удобства.

Появилась хозяйка с бутылкой виски и стаканами. Мэйхуа засуетилась.

– Я только разгримируюсь и сразу присоединюсь к вам.

Линьчунь взглянула на Ку, намекая, чтобы он взял инициативу в свои руки. Тот кивнул.

– Стало быть, до скорой встречи!

– Мистер Юнг, я уверена, что вы окажете мне любезность; проведите всех в зал и подыщите хороший столик.

Бросив еще один подозрительный взгляд на Ку, Мэт проследовал за ним и Линьчунь к двери.

Мэйхуа, глядя в зеркало, начала снимать грим и внезапно застыла, словно зачарованная собственным отражением. Она чувствовала себя сбитой с толку. Что же произошло сегодня вечером? Мэйхуа вспомнила огни, возбуждение, зрителей, ее власть над ними… а потом… Ее лицо совсем по-детски обиженно нахмурилось. А потом началась эта склока. Она ненавидит склоки. И платит людям, чтобы те защищали ее от неприятностей. Она тратит на них деньги впустую. А вот дорогой Мэт, которому она не платит ни гроша, делает все так чудесно.

Мэт. Нужно, чтобы он почаще был с ней рядом. Губы Мэйхуа беззвучно шевелились. Он серьезный человек, настоящий мужчина… Такой и нужен. Мэйхуа чувствовала, что уплывает. Уплывает в приятный мир, куда приятнее, чем тот, что окружает ее сейчас. И когда кто-то постучал в дверь, слово «Войдите!», сорвавшееся с ее губ, прозвучало так, словно вместе с ним вылился целый поток яда.

В комнату смиренно вошли китайцы-телохранители. Мэйхуа заставила их подождать несколько минут, пока она снимет последние остатки грима, снова полностью сосредоточившись на этом занятии.

– Эдди, – обратилась она к молодому китайцу, – правда ли, что ты угрожал ему ножом?

– Ну, он был…

– Да или нет?!

– Да.

– Эдди, знаешь, что я с тобой сделаю, если ты когда-нибудь еще покажешь нож? – Она отвернулась от зеркала. – Ты видел когда-нибудь казнь триадистов? Нам пришлось однажды инсценировать ее на радио в Гонконге. Мне стало тошно даже от спектакля, и не только мне одной, должна сказать. Понятно?

– Я понял, госпожа Мо.

– Тогда исчезните оба.

Но не успели они открыть дверь, как Мэйхуа окликнула:

– А-Пин!

Услышав, что Мэйхуа назвала его уменьшительным именем, второй китаец несколько приободрился и вернулся назад.

– Да, госпожа?

– Ку – это имя хакка, верно?

– Похоже, что так.

– Как же оно будет звучать на «мандаринском»?

А-Пин поразмыслил минуту.

– Думаю, самое близкое – Цю.

Глава 8

Холодный ветер шевелил траву на склоне Ак-Тай-То-Янь – самой высокой горы Коулуна, но кроме вздохов ветра ничто не нарушало тишину декабрьской ночи. На том склоне, что смотрел на материк, на большой высоте, стоял дом, несколько странный: выпирающие перекрытия, террасы, расположенные неравномерными уступами, стены из песчаника и серая черепица на крыше. Все детали дома были отчетливо видны в темноте, потому что каждый дюйм этого необычного здания освещался прожекторами.

Внизу, далеко от дома, какой-то человек, методично и неторопливо, как крот, завершал свой путь по лабиринту пещер, прорезавших горы. Это был молодой здоровый китаец. Императорская колониальная иммиграционная служба признала бы в нем Дэниела Фэна, хотя у него было много других имен и кличек. Ему пришлось несколько часов ползти по узким туннелям, где гулял ветер, пока он не добрался до цели – до стальной лестницы, ведущей вверх, к дому. Теперь Дэниел Фэн начал карабкаться по ней. На шестой ступени его рука наткнулась на что-то твердое. Фэн поднялся на следующую ступеньку и толкнул преграду головой, затем плечами. Несмотря на сопротивление, ему наконец удалось сдвинуть преграждавший путь щит. В следующую секунду Фэн оказался в помещении. Пока он на ощупь искал фонарь, вдруг вспыхнул ослепительный свет. Фэн задохнулся от удивления и внезапно свалился. Прежде чем он успел прийти в себя после падения, сильные руки обхватили его за грудь, кто-то связал ноги, и Фэн оказался совершенно беспомощным.

Пока его волокли наверх, он заметил «иностранного дьявола», сидевшего на корточках. В руке тот держал карточку в пластиковом чехле.

– Умеешь читать по-английски? – спросил иностранец. – Тут написано мое имя, видишь? Питер Рид, а ниже говорится, что я помощник комиссара полиции. Понятно?

Сью Лэн уже два года работала в доме Юнгов. Сегодня она превзошла самое себя, и обед получился вкуснее, чем обычно. Но и ситуация была особая: единственный сын вернулся с Тайваня навестить родителей, а единственная дочь лежала наверху в постели тяжело больная. Сью Лэн не нужна была гадалка, чтобы понять, как обеспокоены Юнги. Она читала это на лице своего господина, прислуживая ему за столом.

Старуха всегда знала, что от нее требуется, без слов понимая, чего ждет от нее господин, но до сих пор, как и два года назад, боялась его. Волнистые каштановые волосы Саймона Юнга начали седеть на макушке, но в остальном он, казалось, почти не постарел. Саймон был невероятно высоким; шесть футов и четыре дюйма. Росту соответствовало крепкое телосложение, квадратная челюсть говорила о крутом нраве, но две глубокие полукруглые носогубные складки искупали это впечатление, придавая лицу слегка насмешливое выражение. Обычно взгляд широко раскрытых ясных глаз Саймона выражал решительность, но сегодня веки полуопущены – то ли от усталости, то ли от желания скрыть беспокойство. Время от времени веки поднимались, и в глазах сверкали ледяные искорки, что пробуждало у Сью Лэн тяжелые воспоминания о тех днях, когда дела шли плохо… Она быстро обслужила хозяев и ушла, чтобы дать им возможность спокойно обсудить семейные неурядицы.

Саймон ловко поднес ко рту креветку с помощью палочек.

– А ты знаешь, что значения более девяти тысяч китайских иероглифов связаны с едой или обозначают названия блюд и съедобных веществ? – спросил он Джинни.

– Нет, не знаю и, более того, не верю в это. Давайте сменим тему разговора. – Джинни игриво похлопала мужа по запястью. – Я хочу знать, почему ты заставил Мэта приступить к работе, когда у него отпуск.

– Он сам так решил.

Мэт усмехнулся и сосредоточился на еде, время от времени искоса поглядывая на мать. Бог свидетель, она хорошо сохранилась, думал он. Немногие женщины продолжают так следить за собой, когда им… сколько? Джинни тщательно оберегала тайну своего возраста.

– У большинства китайцев по три дня рождения в год, – часто говаривала она. – У меня один день рождения в три года!

И Мэт, наблюдая за ее скупыми движениями, готов был согласиться. Округлое лицо Джинни по сей день оставалось моложавым, хотя кожа на шее начала увядать, а волосы немного поредели. В чудесных миндалевидных глазах (такие глаза англичане считают типично китайскими) светилась жизненная сила, и крошечная родинка на лбу была столь же привлекательна, как и прежде. Кроме шеи и волос только слегка пополневшая талия говорила об ушедшей молодости.

– Как Диана? – спросил Саймон.

– Неважно, – ответила Джинни. – Она не захотела сойти вниз. И выглядит ужасно.

– Да уж, – угрюмо признал Мэт. – Думаю, ей нужно лечь в больницу на обследование. Это тянется уже месяцы.

– Джинни, ты разговаривала с врачом?

– Да. Он сказал, что, если это воспаление желез, он ничем не может помочь и ей нужен только отдых. Но…

– Что «но»?

Джинни тряхнула головой.

– Тут что-то другое, я уверена. Хотелось бы мне знать, отчего в действительности ей так плохо.

– Что ты имеешь в виду?

– Ей… нанесли какой-то вред. – Джинни предупреждающе вытянула руку. – Не спрашивай меня, я тоже не знаю в чем дело.

Саймон погрузился в размышления.

– Почему бы тебе не взять Диану в Пекин, пока она здесь? Ты можешь там остаться на неделю.

– Я так и сделаю.

Саймон решил, что пора поменять тему.

– Сегодня случилось событие, которое может порадовать тебя, Мэт.

– Какое же?

– «Данни» купил «Сэмпан Мажестик».

– Ты шутишь!

– Нет. Права переданы по договоренности.

– А что это за «Сэмпан Мажестик»?

Мэт повернулся к матери.

– Помнишь, ма, я вложил в эту компанию фонды крикетного клуба в Винчестере?

Джинни ничего не ответила, и Мэт перевел взгляд на Саймона.

– Ты не рассказывал? – спросил он недоверчиво.

– Нет. Письмо из школы было такое неприятное, что я никому его не показывал.

– Что все это значит? – спросила Джинни.

– Наш сын вложил львиную долю фондов крикетного клуба в акции гонконгской фондовой биржи. Он однажды на каникулах услышал о ней от меня. Компания называлась «Сэмпан Мажестик». Через две недели стоимость акций удвоилась.

– Удвоилась? Но ты же сказал, что в школе были недовольны?

– Так оно и было. Английскому джентльмену, нет, кажется, они называли его «мальчиком», не пристало заниматься такого рода вещами с фондами клуба. – Саймон не скрывал своего презрения.

– Эти англичане! – сказала Джинни раздраженно. – Никогда мне их не понять. – Заметив, как вытянулось лицо мужа, она тут же улыбнулась. – Некоторых, – ласково добавила Джинни и погладила мужа по руке. – Ну, ладно, я пойду посижу с Дианой. – Джинни обошла вокруг стола и обняла Саймона. – Дорогой, пожалуйста, не задерживай Мэта разговорами. Я хочу почаще видеться с ним, пока он здесь.

– Скажи Ди, что я скоро поднимусь, – крикнул ей вслед Мэт и повернулся к отцу. – Па, я видел сегодня днем Химчклиффа. Заставил его показать мне прошлогодний отчет по Тихоокеанскому бассейну.

– И что ты думаешь об этих цифрах?

– Для моих целей они слишком устарели. Этот парень даже не представляет, какой на Тайване рынок для электронного оборудования. Если говорить о валовом росте, мы можем сделать все гораздо лучше.

– Ты уверен?

Мэт задумался.

– Да, – сказал он наконец, – абсолютно уверен. Человек пятнадцать тайваньцев, моих приятелей, будут рады доказать тебе это.

– А как насчет более обширных проектов? Политических.

– Тайвань – материковый Китай? – Мэт пожал плечами. – Сейчас это уже гроша ломаного не стоит. Вспомним Квэмой. Мы все знаем, что «красные» постоянно обстреливали остров, но это закончилось много лет назад. Гоминьдан собирается превратить Квэмой в курортную зону. Почему бы и нам не принять в этом участие?

Саймон сложил салфетку и почему-то отшвырнул ее.

– Нет, прежде всего потому, что перестрелка возобновилась.

– Что ты сказал? – не веря своим ушам, переспросил Мэт.

– То, что слышал. И наши националисты только что начали ответный огонь.

– Но я ничего не читал об этом в газетах. – Мэт был ошеломлен. – В Тайбэе подняли бы шум до небес, если б такое случилось.

– В Тайбэе все крайне встревожены. Друзей у них мало, и меньше всего они хотят, чтобы об этом узнала широкая публика, особенно теперь, когда они сами нанесли ответный удар. Мир легко поверит, что тайваньцы – зачинщики.

– Но как же можно держать такую новость в тайне? А корабли, самолеты? Экипажи должны были что-то заметить и доложить.

– Все коммерческие рейсы на кораблях и самолетах запрещены, и из соображений безопасности они обходят Квэмой за много миль.

– Как же ты узнал?

– У меня есть свои надежные источники информации. Пройдет немного времени, и об этой истории пронюхает разведка фондовой биржи. Тогда все закрутится. Думаю, сейчас мы в преддверии военного вторжения на Тайвань.

– Что?

– Я говорю серьезно. После многолетних колебаний решение наконец принято.

– Прости, но я плохо понимаю. – Мэт старался держать себя в руках. – Ты говоришь, что «красные» готовятся к войне? Но это же нереально.

– Да? А как насчет другой реальности? Для чего, по-твоему, «красным» нужен «Апогей»?

Мэт молчал.

– В любом случае нет причин принимать все так близко к сердцу. Едва ли это коснется тебя.

– Меня? Да я живу здесь!

– И, надо признать, на весьма непрочной основе. Почему бы завтра правительству Тайваня не вышвырнуть тебя из страны? У тебя есть постоянное место жительства?

– Нет, но…

– Ты говоришь по-китайски?

– Еще нет.

– У тебя есть близкие? Иждивенцы?

Слово «возлюбленная» едва не слетело с губ Мэта, но он не произнес его. Уже не в первый раз он пожалел о своем решении не спешить с Мэйхуа. Со времени их последней встречи прошли месяцы, а Мэт еще не знал точно, куда заведут их эти отношения.

– Извини, но я не могу примириться с мыслью, что кто-то позволит «красным» завладеть Тайванем.

– А кто остановит их? – раздраженно парировал Саймон. – И каким образом?

– Я полагаю, это очевидно. Америка.

– Нет. Вашингтону хватило Вьетнама. Кроме того, договор о взаимной обороне между Тайванем и США больше не существует. – Саймон понизил голос. – Они не боятся Тайваня. – Он говорил тихо, едва слышно. – Они вдруг перестали бояться Америки и кого бы то ни было еще. Они стали дерзкими, настойчивыми. – Саймон поморщился и решительно тряхнул головой. – У них появился друг. Союзник, благодаря которому баланс силы сместился с Запада на Восток, а Китай получает защиту от любых выпадов… Это пакт между Пекином и Москвой.

– Ты шутишь!

– Нет, не шучу. Люди в Пекине, с которыми я веду дела, обладают такой самоуверенностью, какой я в жизни не встречал. Они берут на себя непомерный риск. Возьми хоть нашего нового управляющего банком в Тайбэе.

– Цю? Но я еще не уверен, что это он.

– А я уверен, кожей чувствую. Скоро отправлюсь туда, тогда, возможно, мы узнаем больше.

Мэт долго молчал, переваривая услышанное. Когда первый шок прошел, ему пришло в голову сомнение относительно выводов отца: во всей Юго-Восточной Азии не было такого доступа к информации, как у Саймона.

– Мама, наверное, ничего не знает, – прошептал Мэт.

– Конечно! И не должна знать, иначе она станет требовать, чтобы я отозвал тебя из Тайбэя. Полагаю, ты не хочешь этого?

– Нет.

– А что ты собираешься делать?

Мэт поднял глаза и, увидев, что отец смотрит на него с искренним сочувствием, приободрился.

– Не знаю. Ты обсуждал эту ситуацию с Генри Ся?

– Еще нет. Но вскоре, разумеется, придется.

– Хорошо. Могу поговорить об этом со своими партнерами.

– Будь осторожен.

– Разумеется.

– В таком случае, в добрый час.

– Спасибо. – Мэт встал. – Па, с этим ведь нельзя тянуть, верно? Не возражаешь, если я сделаю пару звонков в Тайбэй?

Саймон смотрел на сына и ощущал прилив отцовской гордости.

– А как же Ди?

– Ты сам можешь пойти и посидеть с ней.

Этот поворот позабавил Саймона. Он все еще посмеивался, когда зазвонил телефон. Они оба поспешили в прихожую, но Джинни опередила их и передала трубку Саймону. С минуту он слушал и вдруг крикнул:

– Что? Я еду прямо туда. – Саймон швырнул трубку, потом опять снял и набрал номер: – Алло! Дайте мне Джорджа Форстера… черт возьми, скажите, что это Саймон Юнг… Джордж! Слушай…

Джинни вздохнула.

– Всегда у нас в доме только дела.

– Мы с Ди выросли в этой обстановке, – прошептал Мэт. – И никогда не имели ничего против.

– Вы – может быть, а я почему-то никак не могу привыкнуть, что мой дом – это вторая контора. – Джинни пристально посмотрела на сына. – Собираешься идти по той же дорожке?

– Кажется, бизнес у меня в крови.

Саймон положил трубку как раз в тот момент, когда сын произнес эти слова.

– Вот и хорошо, – резко сказал он. – Потому что мы выезжаем сию же минуту. Проверь, с собой ли у тебя пропуск. Пошли!

– О нет! – взмолилась Джинни. – Ты даешь нашему сыну одну неделю отпуска в два года, а потом похищаешь его у матери среди ночи. Саймон, прошу тебя…

– Куда мы едем? – спросил Мэт.

– В лабораторию. Питер Рид поймал крупную рыбу. Тайваньскую акулу.

– О Господи! Неужели прямо там?

– Прямо там. – Саймон обернулся к жене. – Спокойной ночи, любовь моя. Не жди нас.

Джинни тяжело вздохнула, покорно улыбнулась и подставила мужу щеку для поцелуя с таким выражением, словно приносила в жертву нечто драгоценное. Казалось, что на этом они и расстанутся, но уже с порога Саймон вернулся и обнял жену. Глядя на родителей, Мэт спрашивал себя, есть ли у него надежды на такое же глубокое чувство в жизни.

Саймон так быстро вел «роллс» по дороге, спускавшейся от Рипалс-Бэй, словно проверял машину на прочность. В нем не осталось и следа прежней мягкости.

– А я думал, что в здание проникнуть невозможно, – заметил Мэт. – Тебе оставалось сделать только одно: застрелить рабочих, когда они все закончили, и похоронить их в безымянных могилах.

– Наверное, так и следовало поступить. – Саймон резко вильнул, чтобы не столкнуться с автобусом. – Нет, это моя вина, а не тех, кто работал по контракту.

– Да почему же, Господи?

– Роберт Чжао приобрел это место в то время, когда оно все было изрыто туннелями. Правительство отдало его нам, и нашим первым инстинктивным желанием было забетонировать их. Мы так и сделали, но оставили одну пещеру. Она никогда не была подключена к компьютерной системе охраны.

– Не могу понять, что побудило тебя…

– Значит, ты непроходимый тупица! Если бы тебя финансировали два проклятых правительства и оба больше всего на свете любили совать нос в твои дела, тогда и тебе захотелось бы иметь потайной ход. Каким образом, думаешь, мы доставили чип Ленни Люку, и при этом ни Ленни, ни Пекин не потребовали своей доли?

– Значит, дело обстоит так плохо?

– Хуже! Ты, конечно, понимаешь, что у Питера Рида есть шифр нашей системы охраны?

– Конечно нет.

– У его людей такие же дисплеи, как и у наших. Они контролируют эту систему.

– Ты хочешь сказать, что они заглядывают нам через плечо?

– Верно. Там нет ни одного замка, который Питер Рид не мог бы открыть, – ворчал Саймон. – Есть один. Я не давал ему ключа от своей уборной.

– Я никогда не понимал, зачем ты купил дом Роберта Чжао.

– Не понимал? Так слушай. Ты знаешь, что «красные» китайцы убили Чжао?

– Да. Твои знаменитые друзья с пистолетами. Господин управляющий банком Цю, как его теперь… Ку Цзинхэй.

– Этот дом был лакомым кусочком. Работа над «Апогеем» только начиналась в то время. Нам нужно было укромное безопасное место, абсолютно уединенное. Дом Чжао идеально подходил для этого.

– За исключением одной пещеры.

– Верно. Но эта пещера позволила мне сэкономить на таможенных налогах больше, чем ты получишь в качестве зарплаты за всю свою жизнь. А теперь Рид знает о пещере. Вот мы и приехали…

Саймон одолел последние несколько ярдов крутой проселочной дороги и подъехал к дому, выстроенному в шведском стиле, который стоял на склоне Ак-Тай-То-Янь.

– Кстати, не забывай, с кем мы имеем дело. Рид – это не только Королевская полиция Гонконга, но и секретная разведывательная служба.

Они нашли Рида в комнате, которая служила прежнему владельцу гостиной. Он встал, чтобы приветствовать Юнгов, по-приятельски кивнул Саймону и более официально пожал руку Мэту. Рид был в точности таким, каким запомнил его Мэт. Редкие волосы тщательно зачесаны назад так, чтобы скрыть залысины; элегантно подстриженные усики и все тот же толстый живот, лишь отчасти замаскированный отлично скроенным серым костюмом. Рид был истинным щеголем.

– Вот он, – сказал Рид, показав рукой в ту строну, где стояло несколько удобных кресел. По другую сторону подвального люка сидел Фэн. Двое полицейских стояли по бокам.

Саймон рванулся к красному телефону:

– Начальника службы охраны сюда, и немедленно!

Пока они ждали, Саймон стоял, прислонившись к стене, постукивая ногой по ковру. Дверь открылась и Саймон стремительно оторвался от стены.

– Проходи, Фо! – крикнул он.

Охранник колебался, и тогда Саймон в два прыжка оказался рядом с ним. Схватив китайца за лацканы пиджака, он развернул его всем корпусом в сторону Фэна.

– Ты видишь это, А-Фо?

– Вижу, господин Юнг.

– И как ты можешь объяснить присутствие этого человека?

– Он прошел через пещеру, господин.

– Как охранялась пещера?

– Инфракрасные лучи на воротах. Электрические контакты и щиты на лестнице.

– Электрические контакты? – Саймон был застигнут врасплох.

Начальник охраны, поняв это, уловил некоторое преимущество.

– Месяц назад я перепроверил систему безопасности и решил, что инфракрасных лучей для пещеры недостаточно, поэтому подключил ток к лестнице. – А-Фо указал пальцем на Фэна. – Он должен был врубить всю систему тревоги.

– Понимаю. Но этого не произошло, не так ли? Я хочу, чтобы к одиннадцати утра, уточняю – сегодняшнего утра, на моем столе лежал полный отчет.

А-Фо, обрадованный отсрочкой, ретировался. Мэт покачал головой, и Саймон, заметив это, резко спросил:

– В чем дело?

– Он лично контролировал систему охраны, а потом еще усовершенствовал ее.

– И что же?

– Ничего. Извини, – ответил Мэт, бросив предостерегающий взгляд в сторону Рида.

Саймон обратил свой гнев на помощника комиссара.

– Что это за птица?

– Тайваньский специалист по взломам по имени Фэн.

– Проклятье, Питер, за последние полгода это уже третий тайванец, которого мы здесь поймали.

– У них хорошая репутация в такого рода делах. Я собираюсь от него отделаться. Но сначала нужно узнать, видел ли кто из вас его раньше?