Текст книги "Наёмники Гора (ЛП)"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)

– Пожалуйста? – уточнил я.

– Да, пожалуйста, – сердито бросила Боадиссия,

– Отлично, – сказал я, решив, что сделаю это, по крайней мере, на сей раз, из уважения к пожеланиям Боадиссии.

В конце концов, она была свободной женщиной. Я понимал, что ей не хотелось, каждый раз посмотрев в сторону, видеть красивую, откровенно одетую рабыню в ошейнике. Впрочем, не важно, по какой именно причине, она предпочла отправить её с глаз долой, но очевидно, что это не было чем-то необычным для свободных женщин. Что до меня, то я предпочел бы держать Фэйку у борта фургона. Мне на самом деле доставляло бы удовольствие время от времени, одобрительно смотреть вниз, на беспомощность и полуобнажённость моего привязанного за шею имущества. Тем более что я имел полное право делать это, всякий раз, когда и если мне захочется. Это было всего лишь одно из многих, неограниченных и неотъемлемых прав, свойственных моим отношениям с ней, отношениям рабовладельца и его рабыни. Конечно, я предпочёл бы оставить её там, где она была. Однако, Боадиссия не желала этого, а Боадиссия, в конце концов, была свободной женщиной. Пока. Так что я решил, что должен уважать её пожелания, по крайней мере, время от времени. Кроме того, я и так решил привязать Фэйку рядом с Тулой ещё до того, как Боадиссия потребовала этого. В общем, у меня не было особых причин, чтобы передумать сделать это теперь. К тому же, в дополнение к сказанному, у меня была объективная причина для того, чтобы привязать Фэйку позади фургона. Возможно, потакая моему собственному удовольствию от возможности периодически любоваться своей рабыней, я был, по небрежности, слишком снисходителен к ней. А мне не хотелось бы, чтобы она начала зазнаваться. Ну и, в конце концов, идти за фургоном с веревкой на шее, полностью соответствовало её статусу домашнего животного

– Господин? – спросила Фэйка.

– Помалкивай, – оборвал я её.

– Да, Господин.

Я отвязал её привязь и отвёл ее к задку фургона. Там было три кольца, центральное кольцо, к которому была прикована Тула, обычно использовалось именно для этого, чтобы привязывать к нему животных, четвероногих или двуногих, как сейчас, и два меньших боковых, вспомогательных кольца, иногда используемые для той же цели, но чаще для того, чтобы прицепить второй фургон или телегу. Привязывая её поводок к правому кольцу, я заметил, что улыбалась. Думаю, что ей доставило удовольствие злить Боадиссию. Безусловно, ей стоило быть предельно осторожной в таких вопросах, а чтобы она не зазнавалась, я дополнительно связал ей руки за спиной. Из кузова фургона донёсся взволнованный вздох Боадиссии, но когда я посмотрел в её сторону, она уже отвернулась. Вчера она сама узнала, настолько беспомощной становится женщина, связанная таким образом.

– Мы готовы, – крикнул я вознице.

– Нно-о, пошёл! – рявкнул Минкон на своего ящера, одновременно встряхнув поводьями и хлестнув кнутом.

Фургон преодолел короткий подъём и свернул на камни Генезианской дороги. Через мгновение мы уже продолжили наш путь. Мы с Хуртой шли рядом с бортом фургона. Боадиссия, покачиваясь в такт неровному движению фургона, ехала на фургонном ящике. Прикованная Тула и привязанная Фэйка со связанными за спиной руками, брели следом. Когда я оглянулся назад, они тут же опустили глаза, избегая встречаться со мной взглядами. Обе были прекрасны. И то, что обе следовали за фургоном на привязи полностью им подходило. Обе были домашними животными.

– Нам их никогда не нагнать, – проворчал Минкон, снова взмахнув кнутом.

6. Пир Хурты

– Хурта, – удивился я, – что у тебя там?

– Фрукты, сушенные и свежие, конфеты, орехи, четыре вида отборного мяса, только что испеченный хлеб, лучшее печенье, – перечисли парень, демонстрируя свои полные руки, – ещё немного превосходной паги и изысканного Ка-ла-на.

– Ты где раздобыл всё это? – ошеломлённо спросил я.

– Говорят, они были предназначены для стола высших офицеров, дальше по дороге, – пожал он плечами.

– Подозреваю, как раз на тот стол они теперь не попадут, – заметил я.

– Не беспокойся, – отмахнулся Хурта. – Я купил их честно.

– Ты купил их тайно у маркитантов, – предположил я.

– Ну, вообще-то, договаривались мы за фургоном, – признал он. – Но, с другой стороны, почему я должен критиковать осмотрительность таких товарищей, и то, как и где они ведут своё дело.

– Понятно, – протянул я.

Оставалось искренне надеяться, что, если эта сделка станет достоянием компетентных служб, то те санкции, которые обязательно последуют за этим, в частности такие как пытки и сажание на кол, достанутся маркитантам, а не на их клиентах, и особенно не тем, кто мог бы путешествовать с их клиентами. Безусловно, такие строгие меры как пытки и казни, фактически довольно редки, всё же чаще, в таких случаях, дело заканчивается тем, что часть взяток и подарков просто меняют одного владельца на другого.

– Попируем от души, – довольно сказал Хурта и, чуть не рассыпав свои приобретения, начал раскладывать их рядом с нашим костром.

– Ты не должен был делать этого, – заметил я ему.

– Да ерунда, – пренебрежительно отмахнулся парень, своей широкой улыбкой, сообщая мне, что чрезмерная ему благодарность с моей стороны, хотя и заслуженна, но совершенно не необходима.

– Это – продукты генералов, – сказал я.

– И это превосходно, – согласился Хурта.

– Это – продукты генералов, – повторил я.

– Ну и что, у них там ещё много осталось, – заверил меня Хурта.

– Ты не должен так делать, – предупредил я.

– В этот раз, я заплатил свою долю расходов, – сказал он.

– Понятно, – сказал я, понимая, что спорить с ним бесполезно.

– Мне сказали, что это – виноград Ta, – сообщил парень, – с террас Коса.

– Да, это он, – подтвердил я. – По крайней мере, это – виноград Ta, но откуда именно он привезён я не знаю.

– Кос это остров, – сообщил мне Хурта.

– Да, я слышал об этом, – усмехнулся я. – Все эти продукты, вероятно, ужасно дороги.

– Ага, – прочавкал Хурта. – Но деньги это ерунда.

– Всё может быть, – покачал я головой.

– Я – алар, – объяснил Хурта. – А вот тут у меня грибочек фаршированный.

Я задумался, какой может быть цена такого фаршированного гриба на чёрном рынке в разорённом войной регионе, который хищничествами организованных фуражиров практически превращён в полупустыню, и особенно если учесть, что он с большим риском изъят со стола Косианских генералов.

– А вот и ещё один, – довольно продемонстрировал мне Хурта.

Внезапно, моё сердце тревожно забилось.

– Здесь слишком много еды, – заметил я, – чтобы её можно было купить на семнадцать медных тарсков и два бит-тарска.

Насколько я помнил, именно с этой суммой Хурта прибыл снабженческому каравану.

– О, конечно она стоила больше, – признал он.

– Вот и мне так показалось, – кивнул я.

– Лучше вот грибочек попробуй, – предложил Хурта. – Изумительный.

– Сколько всё это стоило? – полюбопытствовал я.

– Да не помню я, – отмахнулся Хурта. – Но половина сдачи – твоя.

– И сколько там сдачи? – спросил я.

– Четырнадцать медных тарсков, – сообщил он.

– Можешь оставить их себе, – сказал я.

– Отлично, – обрадовался алар.

– Хурта, я очень голодна, – влезла в разговор Боадиссия. – Ты мне дашь немного поесть?

– А Ты не хотела бы меня просить? – поинтересовался он.

– Нет, – надулась она.

– О, ну и ладно, – усмехнулся Хурта, и протянул ей тарелку с грибами.

На мой взгляд, столь много ей было не нужно.

– Эй, Минкон, друг мой, мой дорогой товарищ, – воскликнул Хурта. – Давай, присоединяйся к нам!

Я предположил, что он, также, набросится на грибы. Но всё же, скупиться в этом вопросе было нельзя, ведь дорогой Минкон, и вправду был прекрасным возницей, и превосходным товарищем. Мы с ним провели уже четырьмя дня в дороге. Причём, так получалось, что мы всё позже начинали движение, каждое следующее утро позднее, чем в предыдущее. Тому была веская причина. Вернее две, Тула и Фэйка. Честно говоря, трудно было вставать спозаранку и выезжать пораньше, с такими рабынями в своих одеялах. Боадиссия, свободная женщина, должна была ждать нас, пока мы развлекались с рабынями. Не думаю, что она очень наслаждалась этим. Во всяком случае, она иногда казалась мне несколько раздражительной. Кстати, эта её раздражительность предполагала, что, вполне возможно, у неё могли возникнуть её собственные потребности, причём довольно мучительные.

Фэйка и Тула, наши прекрасные животные маячили позади. Подозреваю, что и они не отказались бы перекусить. Я даже боялся предположить, в какое время мы сможем выехать следующим утром. Оставалось надеяться, что у меня получится растолкать Минкона и Хурту, по крайней мере, к полудню. Не стоит забывать, про принесённые пагу и Ка-ла-на. Минкон взял гриб с тарелки и подозвал Тулу, чтобы накормить ими. Он что, забыл, что она рабыня?

– Спасибо, Господин, – поблагодарила она, и начала есть с руки своего господина.

Бывает, что рабыням не разрешают касаться еды руками. В таком случае, иногда, их кормят с руки, а в других случаях пищу могут просто бросать в них, или поставить перед ними в мисках, из которых, не используя руки, и встав на четвереньки, они должны питаться, подобно четвероногим животным, или … рабыням. Ещё один гриб исчез с руки Минкона. Интересно, а разве Туле не давали немного хлеба незадолго до этого?

– Попробуй грибочки, – предложил мне Хурта.

Тем временем Минкон дал гриб ещё и Фэйке. Я только неодобрительно наблюдал за этим. Он был, конечно, щедрым товарищем, распоряжаясь этими грибами.

– Нет, спасибо, – отказался я.

– Они превосходны, – настаивал Хурта.

– Я даже не сомневаюсь в этом, – сказал я.

Я и сам был неравнодушен к фаршированным грибам. И конечно не было никакой проблемы для рабынь. Никто бы не стал обвинять их, по крайней мере, не больше, чем можно было бы обвинить любимого слина в том, что он съел что-то брошенное перед его носом. Минкон и Боадиссия тоже могли выйти сухими из воды, подумал я, наблюдая, как они едят. В конце концов, они же не знали, откуда взялась еда. Минкон – надёжный и известный извозчик, заслуживающий доверия, с репутацией доброго малого. Боадиссия – только что вышла из лагеря народа фургонов, так что её могли простить. Кроме того, она была симпатична. А вот Хурта, конечно, мог бы быть посажен на кол. Хм, интересно, когда дело дойдёт до суда, зачтётся ли мне то, что грибов я не ел. В конце концов, я-то знал, откуда они происходили. Не хотелось бы сидеть на колу, так и не попробовав ни одного гриба вообще.

– А чем их нафаршировали? – полюбопытствовал я у Хурты.

– Колбасой, – прочавкал он.

– Тарсковой? – уточнил я.

– Само собой, – закивал он.

– Мои любимые, – вздохнул я. – Пожалуй, я бы попробовал один.

– Увы, – сказал Хурта, осмотревшись. – Их уже все съели.

– Ох, – разочарованно сглотнул я слюни. – Смотри-ка, кажется, там за фургонами кто-то прячется.

Хурта обернулся, всматриваясь в темноту. Похоже, это был один из тыловых офицеров занимавшихся снабжением армии. Я решил, что будет слегка неосмотрительно вот так сразу пойти и воткнуть ему нож между рёбер. Однако, по крайней мере, в первый момент, я лихорадочно рассматривал практичность именно этого варианта.

– Хо! – радостно крикнул Хурта, бодро размахивая рукой.

Товарищ, который был несколько полноват, отпрянул за фургон, как если бы его что-то встревожило. Возможно, он и не был офицером службы снабжения, подумал я. Исходя из того, например, что у него за спиной не было дюжины гвардейцев.

– Ты его знаешь? – поинтересовался я у Хурты.

– Конечно, – ответил, жующий Хурта. – Это – мой благотворитель!

Я снова посмотрел в сторону фургонов.

– Иди сюда, – радостно позвал его Хурта. – Присоединяйся к нам! Добро пожаловать!

Честно говоря, у меня сложилось мнение, что тот товарищ сейчас бросится наутек.

– Мне жаль, что все грибы съели без Тебя, – сказала мне Хурта.

– Да ничего страшного, – отмахнулся я.

– Ты вот лучше попробуй пряные кубики верра, – предложил он.

– Возможно, позже, – сказал я, с тревогой поглядывая в сторону фургонов.

Толстяк, прятавшийся за фургоном, не приближался, но и не уходил. Мне даже показалось, что он махнул мне рукой, возможно пытаясь привлечь моё внимание. Хотя, конечно, это могло быть игрой моего разыгравшегося воображения. Когда на него смотрел Хурта, он ничего такого не делал. Насколько я помню, никогда прежде я этого товарища не встречал.

– А они очень хороши, – сообщил мне Хурта, отправляя в рот очередной кубик, – хотя, что и говорить, до грибочков они не дотягивают.

– Ты меня, конечно, извини, – сказал мне Минкон, – но мне кажется, что тот парень хотел бы поговорить с Тобой.

– Извини, – сказал я Хурте.

– Конечно, – проговорил он с набитым ртом.

Через мгновение я уже стоял рядом с толстяком около фургона.

– Сэр? – обратился я к нему.

– Я не хочу быть навязчивым, – сказал тот, – но Вы случайно, не знаете того товарища, что сидит там, у вашего костра?

– Конечно, знаю, – кивнул я. – Это – Минкон, извозчик.

– Да не его, – отмахнулся товарищ. – Другого.

– Какого другого? – уточнил я.

– Там только один другой, – заметил он, – крупный парень, с жёлтыми, заплетенными в косы волосами, и длинными усами.

– Тот, что ли, – указал я.

– Да.

– Ах этот, его зовут – Хурта, – сообщил я.

– Вы путешествуете с ним? – поинтересовался толстяк.

– Ну, не то чтобы вместе, просто в одну сторону, – допустил я. – По этой дороге идёт много людей. Вы же знаете, как это бывает.

– Вы за него отвечаете? – спросил он.

– Надеюсь, что нет, – ответил я. – А в чём дело?

– Не далее как ан назад, с криком: «Алары, по крайней мере, один из них перед Тобой!» он выпрыгнуал ко мне из-за фургона, размахивая своим топором, – сообщил толстяк.

– Это похоже на Хурту, – признал я.

– Это был он, – заверил меня толстяк.

– А Вы не могли ошибиться? – на всякий случай спросил я.

– Здесь не так много людей, которые могли бы быть похожи на него, – заметил мужчина.

– Возможно, мог бы быть, по крайней мере, один похожий, – предположил я.

– Это был он, – отрезал толстяк.

– Ну, Вы же не можете быть полностью уверены, – сказал я.

– Я уверен полностью, – заявил он.

– О, – протянул я.

– Размахивая своим топором, он что-то кричал о ссуде. Я просто онемел от ужаса. Я боялся, что он мог бы принять моё молчание за нерешительность.

– Понимаю, – посочувствовал я.

– Когда ко мне вернулся дар речи, я закричал: «Забирай мой кошелек, всё моё золото, всё что угодно!», «В подарок, – с восхищенным, хотя, возможно, несколько озадаченным видом, спросил он», «Да, – закричал я. – Да!»

– Понятно, – кивнул я, теперь понимая, почему Хурта, увидев этого товарища несколько енов назад, упомянул о нём, не как о «кредиторе», а, как о своём «благотворителе».

– Мне вызвать гвардейцев, что находятся дальше по дороге? – поинтересовался «благотворитель» Хурты.

– Не думаю, что это необходимо, – заметил я.

– В том кошельке, было восемнадцать золотых статериев чеканки Тироса, три золотых тарновых диска, один из Порт-Кара, и два из Ара, шестнадцать серебряных тарсков Табора, двадцать медных, и что-то около пятнадцати бит-тарсков.

– Я смотрю, Вы ведёте очень строгий учёт, – похвалил я.

– Конечно, я же с Табора, – гордо заявил он.

– Вероятно, Вы – торговец, – предположил я.

– Точно, – кивнул он.

Этого я боялся больше всего. Торговцы с Табора всегда славились аккуратностью своих расчетов.

– Ну и? – выжидающе уставился он на меня.

– Не хотели бы Вы присоединиться к нам? – осторожно предложил я.

– Нет уж, спасибо, – отказался толстяк.

– У нас там много еды, – заметил я.

– Признаться, я не удивлен, – язвительно сказал он.

– Это не моя вина, – сказал я, – что Вы, по Вашей собственной доброй воле, решили преподнести моему другу столь щедрый подарок.

– Так я вызываю гвардейцев? – осведомился торговец.

– Не стоит, – сказал я.

– Ну и? – снова повторил он.

– А у Вас есть засвидетельствованный, удостоверенный документ, подтверждающий предполагаемое содержание Вашего кошелька? – уточнил я. – А также, был ли кошелёк отпечатан номерной пломбой, а её номер соответствует номеру удостоверяющего документа?

– Конечно, – кивнул он.

– О! – протянул я.

– Всё здесь, – предъявил торговец. – Я думаю, что Вы найдете, что с этим у меня всё в порядке.

Ну да, я чуть не забыл, что этот товарищ был от Табора.

– Этот документ кажется немного устаревшим, – заметил я. – Подозреваю, что он уже не действителен, и не является юридическим документом. Как Вы можете видеть, он датирован две недели назад. Эй-эй, куда это Вы направляетесь?

– За гвардейцами, – проворчал он.

– Давайте-ка решим возникшие проблемы без них, – предложил я.

Пришлось, без большого удовольствия, конечно, полностью возместить решительному, несгибаемому торговцу указанное им количество монет, которые он ранее, совершенно добровольно, о чём я не стал ему напоминать, подарил моему другу, Хурте.

– А за моральный ущерб? – напомнил он.

– Серебряного тарска будет достаточно, – буркнул я.

– Конечно, – согласился торговец и, получив ещё одну монету, с довольным видом отправился по своим делам.

Как мало нужно порой для того, чтобы понравиться некоторым людям. Пожалуй, стоит поговорить с Хуртой по этому поводу, решил я для себя и направился к нашему походному костру.

– Думая, я возьму себе несколько пряных кубов верра, – заметил я, садясь на своё место.

– Увы, мой друг, – ответил Хурта, – мы их уже прикончили. Кстати, Ты должен был пригласить моего друга отужинать с нами.

– Я это сделал, – сообщил я. – Но он что-то не проявил желания присоединиться к нашей компании.

– Ну, возможно, это даже кстати, – сказал Хурта, – У нас уже не так много осталось. А что он хотел?

– Да, ничего особенного, – отмахнклся я.

– Интересно, – задумался Хурта.

– Он только хотел удостовериться, что Ты наслаждаешься его подарком, – усмехнулся я.

– Он просто превосходный товарищ, – кивнул Хурта.

– Но с этого момента, прежде чем Ты решишь попросить ссуду или рассмотреть принятие необычно щедрого подарка, особенно имея при себе топор, по крайней мере, в то время пока мы путешествуем вместе, я оценил бы, если Ты возьмёшь меня с собой, и прежде чем что-либо предпринять, проконсультируешься со мной.

– Конечно, мой дорогой друг, раз уж Тебе так хочется, – пообещал Хурта, но заметив мой пристальный взгляд, удивлённо спросил: – Я сделал что-то не так?

– Нет, – ответил я ему.

– Фух, Ты меня успокоил, – с деланным облегчением вздохнул он. – С этими цивилизованными людьми приходится быть таким осторожным в деловых отношениях.

– Хурта!

– Чего? – с невинным видом отозвался алар.

– Ничего!

– Если мне не изменяет память, Ты сказал мне, практически вынудил меня поверить, что нет нужды возражать людям, предлагающим мне ссуды или делающим подарки, – напомнил он.

– Это верно, – признал я.

– Я же не виноват, что совершенно незнакомый человек, почувствовав ко мне внезапную симпатию, мгновенно решает сделать мне прекрасный подарок, – заявил этот нахал.

– Конечно, нет, – сказал я.

– Ну, вот видишь!

– С этого момента, сначала Ты будешь спрашивать у меня, – предупредил я.

– Конечно, мой дорогой приятель, – пообещал Хурта.

– Благодаря Тебе, я теперь почти нищий, – проворчал я.

– Не беспокойся, – улыбнулся он. – Половина того, что есть у меня – твоя!

– Если не ошибаюсь, это составляет приблизительно семь медных тарсков, – заметил я.

– Точно, – подтвердил Хурта.

– Поесть чего-нибудь осталось? – раздражённо поинтересовался я.

– Боюсь, не очень много, – сообщил Хурта.

– Пага есть? – спросил я.

– Ага, – сказал он, встряхнув бутыль, и собираясь к ней приложиться.

– Дай сюда!

7. Позднее отправление

– Ну, и когда мы наконец продолжим наш путь, Ты, ленивый слин, – проворчала Боадиссия, рассевшаяся фургонном ящике. – Я уже подумала, что Ты никогда не появишься!

– Пожалуйста, – простонал Минкон. – Моя голова.

– Это ещё нормально после вчерашнего! – съязвила Боадиссия.

– Ты как себя чувствуешь? – поинтересовался я у Минкона.

– Трезв, как стекло, – заплетающимся языком заявил Минкон. – По крайней мере, я вижу, что дорога одна.

– Ты отлично справился, – поздравил меня Хурта. – Я даже не знал, что выходцы из городов могут так пить.

– Мы можем делать много замечательных вещей, – заверил его я, – когда должным образом мотивированы.

Если держать глаза, закрытыми, то их не так режет яркий свет от солнца и блики от камней дороги. А ещё можно держаться за край кузова фургона одной рукой. Правда, так недолго и ногой в выбоину попасть.

Хурта вдруг растянулся прямо у борта фургона.

– Ты в порядке? – забеспокоился я.

– Конечно, – донёсся до меня его хриплый голос.

– Вы – все монстры, и ленивые слины, – ругалась Боадиссия сверху. – Я уверена, что теперь, нам никогда не догнать остальных, разве что только после наступления темноты!

– Это уже мои проблемы, – отчаянно моргая, покачал головой Минкон.

– А не пора ли проявить к ним своё драгоценное внимание? – ядовито полюбопытствовала Боадиссия.

– О, пожалуйста, тише – хватаясь за голову, взмолился Минкон.

– А вот интересно было бы посмотреть, что скажет о таком небрежном отношении к графику движения, о таких недобросовестных задержках и пренебрежении своими обязанностями, офицер, отвечающий за снабжение, когда ему об этом доложат, – сказала она. – Ты, правда, думаешь, что Тебе платят за твою неторопливость? У Тебя, между прочим, провизия, которую надо доставить вовремя!

– Пожалуйста, – простонал сморщившийся Минкон. – Пожалуйста, не кричи!

Боадиссия доставала нас с самого утра. Она даже не дала нам толком проспаться, начав доставать нас ещё на рассвете, когда остальные извозчики только сели завтракать, а позже она повторила свои безуспешные попытки, когда в лагере начали запрягать тарларионов. Нам удалось подняться только когда обоз начал покидать лагерь.

– Мы же остались одни на дороге, – причитала Боадиссия. – Вы лишили нас возможности безопасно ехать вместе с другими. Мы подвергаем себя неоправданному риску! Почему Вы не послушали меня? Что, если мы теперь встретим разбойников?

Я очень надеялся, что этого не случится, поскольку никак не мог найти свой меч. Ах да, вот он, где и должен быть, в своих ножнах, на левом бедре. Единственная проблема, как поймать эфес, чтобы вытащить его на свет божий.

– Вам-то хорошо, Вас разбойники могут только убить, – заявила Боадиссия, – но я – свободная женщина! У меня-то поводов бояться их гораздо больше! Они же могут надеть на меня ошейник, и сделать рабыней. Такой же, как те шлюхи сзади! Вы только подумайте, каково бы мне было!? Вы никогда обо мне не думаете!

Как раз об этом я думал часто. К этому моменту я всё-таки смог твёрдо встать на ноги, стараясь не обращать внимания не боль в гудящей голове. Это было бы интересно. Но было ли это правильно? Кстати, если память мне не изменяет, в кодексах воинов не было ничего, что явно требовало бы оказать сопротивление разбойникам, хотя, возможно, это предполагалось. Этот интересный вопрос, вероятно, требовал разъяснения высшим советом. Если разбойник своим мечом снесёт мне голову, размышлял я, то это избавит меня от этой ужасной головной боли. Безусловно, средство это действенное, жаль только использовать его можно лишь один раз. Это, конечно довод против этого. Всё-таки, это не правда, что мы никогда не думали о Боадиссии. Мы часто о ней думали. Фактически, я ней и теперь думал.

– Мужчины – такие животные, – возмущалась она, – тарски, несчастные пьяные слины!

Кстати, надо заметить, что не только мужчины мучились с похмелья, Тула и Фэйка, например, тоже чувствовали себя не слишком хорошо. Они обе спали в фургоне. И нам с Хуртой стоило большого труда уложить их там. Конечно, мы бы не оставили их. Несмотря на наше состояние, мы были далеки от этого. Ну кто бы смог оставить таких Тул и Фэйек просто лежащими на земле? Для этого они слишком желанны, слишком соблазнительны. Во, оказывается вчера вечером, или скорее сегодня утром мы забыли приковывать их цепью, но как казалось, ни одна из них не задумалась о побеге. А может, просто не смогли.

– Ох! – вскрикнул Хурта.

– Подожди! – сказал я Минкону.

– Сейчас, – прохрипел я Хурте, и направился туда, где он, споткнувшись, сверзился с дороги.

Ухватив парня за ноги обеими руками, я с трудом вытянул его из канавы. Хорошо ещё она оказалась неглубокой и сухой.

– Держись за фургон, – посоветовал я ему, и парень, что было сил, вцепился в борт обеими руками.

Через мгновение мы продолжили наш путь.

– Вы все, просто пьяные тарски! – продолжала возмущаться Боадиссия.

Конечно же, мы не были пьяными. Это вчера вечером, возможно, мы и были немного пьяны.

– Хочешь ещё паги? – радушно поинтересовался Хурта, отчаянно цепляясь за борт фургона.

– Не-а, – открестился я от такого предложения.

– Вы вчера всё выпили, – известила его Боадиссия.

– Неужели совсем ничего не осталось? – с тревогой спросил Хурта.

– Ни капли, – заявила Боадиссия.

– Не может быть, – заявил он.

– И, тем не менее, это так, – заверила его девушка.

Честно говоря, меня её слова нисколько не обеспокоили.

– Это, конечно, возможно, – пробормотал Хурта. – Всё же я – алар.

Я услышал, как в фургоне заворочалась и застонала Тула. Они были прекрасны вчера вечером, в свете костра, голые и в ошейниках. Несколько раз мы подливали Ка-ла-на в их миски. Кроме того, когда они с достаточным пылом и умением, и прелестью начали облизывать и выпрашивать, мы поместили миски для них на землю. Думаю, в первый момент Тула была действительно удивлена, когда почувствовала себя взятой Минконом, стоило ей только наклониться к той миске. Как невероятно красивы и желанны женщины. А насколько изумительны рабыни!

– Если бы Вы послушали меня, – заявила Боадиссия Минкону, – мы были бы на дороге уже больше четырех анов назад!

Я перевалился через борт фургона и, оказавшись в кузове, осмотрелся.

– Мы не были бы позади других, – продолжила было она. – Охгх!

Боадиссия поражённо уставилась на меня.

– Фу-ухх, отличная идея, – со счастливым вздохом похвалил меня Минкон.

Своим большим пальцем я вдавил маленький мешочек ещё глубже в её рот, пока её прекрасное, но иногда такое раздражающее голосовое отверстие не оказалось полностью заполнено им. У этого мешочка имелись завязки. Вот их-то я и завязал на затылке девушки, надёжно фиксируя кляп у неё между зубами. Честно говоря, я не смог разобрать то, что она попыталась мне сказать.

– Помолчи, а, – сказал я ей.

Она замолкла, независимо от того, что именно она пыталась выговорить.

– Ты оставишь кляп, как есть, – велел я, – пока один из нас троих не посчитает целесообразным удалить его.

Она, круглыми от удивления глазами, уставилась на меня.

– А если Ты вытащишь сама, или хотя бы попытаешься это сделать, – предупредил я, – я вставлю Тебе это обратно, а затем раздену, руки твои окажутся в рабских наручниках, причём за спиной. А ещё, путь Ты продолжишь не в кузове, а на верёвке позади фургона, как есть, голой, в наручниках и с заткнутым ртом, совсем как рабыня. Ты поняла меня? Если да, то кивни. Да? Молодец!

Боадиссия сначала смотрела на меня в ярости. Но потом, на её глаза навернулись слёзы, она кивнула, и я с чувством выполненного долга вернулся на дорогу.

– Так гораздо спокойнее, – признал Хурта.

Потрясённая до глубины души Боадиссия, осталась сидеть на крышке фургонного ящика, служившего ей скамьёй, злобно сжимая свои маленькие кулачки. Но кляп, которым в соответствии с желанием мужчин, она была заставлена замолчать, она вытащить не пыталась.

– Это точно, – довольно сказал я.